Текст книги "Аккорды безумия (СИ)"

Автор книги: Marianna Girl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– Да. Может, Мирак не был скаалом, и ты – не скаал по рождению, но я должна помочь вам обоим. Мирак – заблудшее дитя Всесоздателя, так пусть же вернётся к нему. Ты – бладскаал, помочь тебе – мой долг, как шаманки.

Теперь я не мог сдержать радостной улыбки: прежняя Фрея вернулась.

– Хорошо.

Мне пришлось удобнее расположиться на лежанке, взять в руки Чёрную Книгу и вновь погрузиться в чтение. К счастью, я оказался на той площадке, где лежали кости Мирака. Я завернул их в ткань робы – но оружие, подаренное Хермеусом Морой, я предпочёл оставить там. Пусть демон подарит их своему новому питомцу, я же не хочу больше иметь с этим Принцем никаких дел. Затем – то же ощущение провала в бездну и возвращение в своё тело. Кости пока что пришлось нести завёрнутыми в робу, а на обратном пути мы сделаем крюк через Храм Мирака и закопаем их в умирающей роще Бродира.

Мы снова выдвинулись в дорогу, шли почти целый день. Фрея не выдержала, всё же забрала у меня свой спальник и некоторое количество припасов. Мне стало немного легче идти, и добраться до Тель-Митрина мы успели до темноты. Первым же делом я отвёл скаалку в аптеку, где работала Элинея. Пожилая данмерка пересчитывала свои запасы, когда мы вошли.

– Сэра Мотрен, – позвал я, – это Фрея из племени скаалов.

Элинея сначала едко подняла бровь, однако затем на её губах показалась вполне искренняя улыбка.

– Фрея недавно потеряла отца, и мне кажется, вы… могли бы ей немного помочь.

– Я поняла вас, юстициар, – кивнула данмерка, а затем обратилась к скаалке. – Иди ко мне, милое дитя. Я достану нам бутылочку шейна… ты когда-нибудь пила шейн?

Я предпочёл оставить женщин вдвоём, забрал сумку с Чёрной Книгой и направился в центральную башню. Управительница, видимо, скрылась в своей башенке, а Нелот с учеником уже поужинали, раз я беспрепятственно сумел добраться до лифта.

– О Азура! И какого скампа мне достался такой бездарь, как ты!

Кажется, Нелот снова был чем-то недоволен.

– Простите, мастер…

– Вместо извинений лучше бы новый великий камень душ добыл! Знаешь, какие они редкие?

– Да, мастер Нелот. Я постараюсь добыть вам новый великий камень душ и наполнить его великой душой.

Талвас виновато ссутулился и предпочёл выйти наружу.

– О, высшая раса пожаловала! – внимание Нелота тут же переключилось на меня. – Ну-ка, постой спокойно.

Телванни принялся внимательно разглядывать меня.

– Надо же, я не вижу ни единого следа одержимости – ни чёрных точек на склерах, ни безудержного хохота или нездоровой ухмылки. В общем, выглядишь ты так же, как и всегда. Ну, а теперь позволь узнать, что привело тебя.

– Хочу преподнести вам кое-какой подарок, – я вытащил из сумки Чёрную Книгу. – Мне она ни к чему, скаалам – тем более. Вы же, насколько я знаю, любите коллекционировать… подобные вещи.

Старик усмехнулся.

– Спасибо за подарок, – Нелот обеими руками взял книгу в руки и положил на свободный от разного хлама столик. – Значит, насколько я понимаю, Мирака ты убил? Позволь поинтересоваться, насколько сложно это было.

– С подарком от Хермеуса Моры – не очень.

Телванни хмыкнул.

– Видимо, твой «подарок» пришёлся Ему по душе, – себе под нос проговорил старик.

Я не стал ничего говорить – не хотелось лишний раз испытывать его потуги на остроумие, просто попрощался и ушёл прочь. Талвас подавленно сидел на песке. Он бормотал что-то невнятное на родном языке, мне казалось, что несчастный данмер вот-вот заплачет.

– Он совсем не ценит тебя, – вздохнул я, присаживаясь рядом с ним.

– Я… Я сам виноват. Наверное, я правда бездарь и неумеха.

Конечно, Талвасу ещё нужно очень многому научиться – вообще удивительно, как с таким паршивым учителем, как Нелот, этот парень до сих пор жив, но бездарем и неумехой я бы его не назвал. И самое время мальчишке избавиться от старика Телванни и найти себе более талантливых учителей.

– GOL-Hah-DOV.

Талвас на мгновение замер, его тело покрылось рыжими отсветами, вскоре исчезнувшими.

– Хватит терпеть его, Талвас, – я встряхнул юного данмера.

– Но как? – волшебник поднял на меня пустой взгляд. Он спрашивал это не из недопонимания, нет: он искал моего совета, как лучше поступить с Нелотом. – Что я могу сделать?

– Прикончи его. Вас много, вместе вы справитесь.

Данмер часто закивал.

– Не торопись, – добавил я. – Сделайте это, когда мы с Фреей уйдём.

– Конечно, – Талвас качнул плечами. – Но…

Кажется, действие «заклинания» начало проходить – возможно, из-за того, что у парня всё-таки сильная воля.

– Говори.

– Где мне учиться потом? Я ведь не хотел покидать мастера из-за того, что мне всегда было интересно наблюдать за ним, а когда он давал мне какие-то советы или разрешал прочесть свои книги, я чувствовал себя самым счастливым мером! Если он захочет, он ведь так интересно рассказывает!

– Тебя наверняка с радостью примут в Коллегии Винтерхолда, – предположил я.

– Возможно, жрец из Вороньей Скалы сможет тебя чему-нибудь научить. К тому же, ты можешь изучать записи своего учителя, когда захочешь.

Талвас, кажется, сомневался, стоит ли ему исполнять мой «приказ» – он смотрел вниз, его глаза бегали туда-сюда.

– Тебе решать, Талвас. Ты хочешь всё время испытывать страх, что погибнешь так же, как и предыдущая ученица Нелота, так и не научившись ничему, или взять свою судьбу в свои руки? – я по-дружески обнял мальчишку, склонился над его ухом. – Ученик всегда превосходит учителя, Талвас. Подумай над этим. Подумай и реши, когда ты решишься превзойти Нелота.

– Нелоту пора остаться в прошлом, – прошипел данмер.

Его глаза были обычного красного для его расы цвета, в них горел настоящий, жестокий огонь, готовый превратиться в пожар. Талвас принял решение осознанно, моё «заклинание» лишь подбодрило его. Я довольно улыбнулся.

– Тебе нужны союзники.

Этим же заклинанием я обратил на сторону молодого волшебника и управительницу, и повара, оставалась лишь Элинея. Но пока миколог разговаривала с Фреей, я не желал их беспокоить, лишь когда скрипнула аптечная дверь и по ступенькам спустилась шаманка, я решился войти внутрь.

– Фрея, подожди немного.

Я закрыл дверь, оставшись с Элинеей наедине.

– Юстициар, берегите эту девочку, – посоветовала она. – Я никогда прежде не видела столь добрую и чистую душу… Не знала даже, что такие вообще есть.

– Скаалы – добрый народ, – улыбнулся я.

– Берегите их всех… Или же просто уйдите и оставьте их в покое.

– Я буду беречь их. Обещаю.

Элинея убрала бутылку шейна в тумбочку и намеревалась выйти и ополоснуть бокалы.

– GOL-Hah-DOV.

Миколог на мгновение замерла.

– Нелот совсем не ценит вашу доброту и ваши умения, – прошептал я. – Талвас думает так же. Помогите ему восстановить в Тель-Митрине справедливость.

Данмерка молчала, стояла, словно статуя из серого камня, даже когда я уходил, она продолжала без движения стоять возле своего алхимического столика.

– Идём? – предложил я.

Фрея кивнула. В обнимку мы направились к лагерю Ревуса. Я осторожно обернулся через плечо: Талвас забежал в аптеку, затем туда вошли управительница и повар. Кажется, скоро ещё одним долгожителем в Тамриэле будет меньше.

– Элинея подарила мне немного сушёных грибов, – радостно произнесла шаманка.

– Я так понимаю, есть эти грибы нельзя, – предположил я.

– Да. Они пригодятся мне для… ритуала.

Мы заночевали у Ревуса – старик, кажется, снова был рад нашей компании. Утром, когда мы собирались выходить, я заметил, как из центральной башни Тель-Митрина выбежала управительница, переодевшаяся в дорожный наряд, и направилась в сторону Вороньей Скалы. Нам с ней было по пути, потому мы решили проводить её.

– А что случилось? – невинно спросила Фрея. – Ты выглядишь… обеспокоенной.

– Нелот помер, – без тени печали ответила данмерка. – К даэдротам ему и дорога, хрычу старому! А лорд Талвас будет добрым господином, я уверена!

Я не сдержал усмешки: малыш Талвас всё же нашёл в себе сил и ума избавиться от своего учителя. Осталось только узнать, как он оправдает его смерть перед властями Вороньей Скалы. С другой стороны, я слышал, что по телваннийским обычаям убийство расценивается лишь как способ избавления от слабых и глупых. Убийца получает свои трофеи в случае успеха, либо же погибает от рук своей неудавшейся жертвы в случае поражения.

– Он выглядел таким здоровым, – недоумевала шаманка.

– Кто? Нелот? – управительница презрительно ухмыльнулась. – Он только казался здоровым, на самом деле без зелий сэры Мотрен он едва на ногах стоял! А ещё её выгнать хотел, скампов выродок!

Управительница первым делом направилась в Храм Истребований – договариваться о похоронах; мы с Фреей предпочли немного потерпеть и пройтись до стоянки в роще Бродира, недавно зачищенную редоранскими стражниками от бандитов. Пока новые разбойники не сделали её своим лагерем, мы остановились там. Я разжёг огонь, скаалка нанизала на длинную палку тушку пойманного по дороге пепельного прыгуна и принялась за готовку. Зажаренное мясо этих насекомых показалось мне приятнее на вкус, совсем как жареный картофель. После ужина у меня не было никаких сил, я лёг на одно из длинных брёвен, которое разбойники использовали в качестве лавок и уснул.

Мне снова снился Мирак, куда-то звавший меня. Я шёл на зов – но драконий жрец отдалялся, словно убегал от меня. Я бежал по длинному коридору Апокрифа, Мирак звал меня, называл самыми грязными словами и проклинал…

– Рион, – настойчивая тряска вывела меня из этого кошмара.

Я открыл глаза. Было ранее утро, солнце ещё даже не показалось на небосводе. Фрея уже проснулась, сделала из грибов, которые ей дала Элинея, какой-то отвар. Скелет Мирака лежал неподалёку, завёрнутый в свою робу так, как её владелец носил при жизни. Шаманка налила отвар в кружку и протянула мне, велев выпить. Снадобье показалось мне ужасно горьким, хотелось выплюнуть его, а затем вырвать, но скаалка велела мне лечь и закрыть глаза. Мне слышался её тихий голос, напевавший незнакомую мне песню…

…Свет вокруг меня тускнел, становился холодным, всё вокруг окрашивалось в зелёные тона – такие же мрачные, как в Апокрифе. Где-то вдалеке я видел Мирака – в своём полном облачении, в той же маске, не позволившей мне увидеть его лицо, вокруг него толпились призрачные младшие даэдра Апокрифа.

– Тебе нравится человеческая женщина?

Высокомерный, надменный голос звучал прямо в моей голове.

– Она назвала тебя Бладскалом, и теперь думаешь, что ты – один из них?

Внутри меня закипала злоба. Мне хотелось прервать его разглагольствования, следовало подойти к нему ближе, сорвать маску – хотелось посмотреть этому норду в глаза, а затем прикончить.

– Нет. Ты всегда будешь эльфом. Высокомерным золотокожим эльфом. Люди всегда будут для тебя грязью. Думаешь, я мёртв? Нет, эльф. Я жив! Я жив в памяти скаалов! Я жив в твоём разуме!

Призрачные твари накинулись на меня, моя молния попала в первого из них, развеяв эту иллюзию. Призраки нападали на меня снова и снова, я отбивался, продвигался всё дальше, к площадке, где стоял сам Мирак.

– Так прими же меня! – норд надрывал голос, распростёр руки по сторонам. – Прими, как своего предтечу! Распни на жертвенном алтаре, вспори грудь, вырви сердце!..

Ещё несколько рывков – и я поравнялся с древним нордом.

– Довольно, – заключил я и сдёрнул с драконьего жреца его маску.

На собственное удивление, я не увидел под ней норда или вообще человека; под ней скрывалось моё собственное лицо. Отражение смотрело на меня с нескрываемой ненавистью, в глазах пылало высокомерие – и отчего-то мне становилось противно. Неужели я когда-то был таким?

– Ты слаб, – произнес мой двойник уже моим голосом.

Затем он отчего-то разразился громким, сумасшедшим смехом, он неистово хлопал в ладоши и почти согнулся пополам, волосы растрепались, а высокомерие сменилось безумием. Я пригляделся внимательнее – и заметил на склерах своего двойника черные точки. Следы влияния Хермеуса Моры, как говорил Нелот.

– Посмотри на себя. Посмотри, на что ты стал похож, стоило мне лишь ненадолго отвернуться! – его голос срывался в крик.

Я хотел возразить ему – но безумец не желал ничего слышать.

– Ты умрешь без меня, тебя арестуют и уничтожат, а твою репутацию превратят в пыль! Давай же, возьми себя в руки, признай, я – твой лучший друг. Благодаря мне ты выживал, благодаря мне ты достиг всего, что у тебя есть. Кем бы ты был без меня?

Безумец дал мне полезный совет – взять себя в руки. Я – это я. Я достиг всего, что у меня есть. Я и только я выбирался живым из всех опасных ситуаций, куда бросала меня жизнь.

– Ты – это и есть я, – спокойно парировал я.

– И что? Хочешь избавиться от меня, да?

Безумец выхватил из ножен кинжал, принялся играть им.

– Хочешь избавиться?

Лезвие перерезало горло, мой двойник рухнул на пол, но я не увидел, как из раны лилась кровь. Безумец вновь дико захохотал.

– Нет-нет, и не мечтай. Я полностью тебя контролирую, я – это ты, а ты – это я!

Кажется, этот двойник – воплощение всех моих тёмных сторон, в том числе и тех, что помогли мне стать юстициаром и вообще привели меня в Талмор, а так же всей моей злобы и ненависти, что я копил в себе долгие годы.

– Да. Я – это ты, но ты мне больше не нужен. Пошёл прочь.

Свет вокруг снова начал меняться, становиться более тёплым и приятным, а безумный двойник растворялся в воздухе. Я с шумным вдохом открыл глаза.

– Всё кончено? – боязливо спросил я.

– Надеюсь, – Фрея неуверенно качнула плечами.

Шаманка устало села на землю, спиной подпирая распиленное бревно. Я присел рядом.

– Что-то пошло не так?

– Я… не знаю. Расскажи мне, что ты видел, когда… был там, в мире духов?

– Сначала я увидел Мирака, он сказал мне, что он будет жить вечно в моей голове и в памяти скаалов. Я подошёл к нему, сдёрнул с него маску, но увидел себя, разве что я был… каким-то безумным.

Фрея натужно улыбнулась.

– Всё прошло, как надо.

Мне показалось, что скаалка что-то скрыла от меня: возможно, всё на самом деле должно было пройти по-другому, но шаманка просто не хотела пугать меня.

– Надо похоронить Мирака. Поможешь мне?

Найденной в лагере сломанной лопатой я выкопал под одной из умирающих сосен яму, куда Фрея заботливо сложила останки древнего норда. Она села на колени перед могилой, напевала заклинания, затем прикоснулась к пеплу.

– Можешь закапывать, – устало попросила она.

Я не стал насыпать над могилой Мирака курган, лишь просто разровнял землю. Надеюсь, его душа обрела покой, и больше он не будет никого беспокоить.

***

Мысли снова вернулись к тому, как Фрея отреагировала на мой рассказ. Может, она предположила, что драконья кровь была дарована мне не Всесоздателем, а Хермеусом Морой, просто не стала говорить мне? Этого мне уже не узнать.

А что если это – и есть моё Противодействие? Если я должен принять дар Хермеуса Моры? Это ведь именно дар, а не договор, я не обещал Ему свою душу, даже ритуал Его призыва не проводил.

Итак, FUS – это Сила. Это горный поток или порыв ветра. Это – я как чистокровный альтмер и талморский юстициар Анкарион.

RO – это равновесие. Это форель в горном потоке или ураганный лист на ветру. Это – точка опоры. Это – моё уважение ко всему народу скаалов и мои чувства к Фрее.

Dah – это противодействие, толчок. Форель плывёт в горном потоке, огибая камни. Лист летит по ураганному ветру. Мы все – как эта форель или этот древесный лист. Мы плывём по горным потокам, огибая камни, или летим по ураганному ветру. Вся наша жизнь состоит из противодействия силам, которые влияют на нас. Мы принимаем их – и плывём или летим дальше, либо же сходим с ума от неразрешённых внутри себя противоречий. Моё противодействие – это осознание всей ошибочности идей Талмора, желание уйти в отставку и больше никогда не участвовать в безумии, которое он предлагает нам, альтмерам.

– FUS-RO-Dah!

Небеса сотряс гром, в воздух поднялась снежная пыль, а я остался сидеть на том же месте.

Я познал Безжалостную Силу.

========== На крыше мира ==========

Ещё раз Крикнул всеми тремя словами – небеса снова сотряс гром, а в воздух поднялась снежная пыль. У меня действительно получилось.

Седобородые вышли из своей обители и обступили меня.

– У тебя получилось, – заверил Арнгейр.

Я поднял на старика глаза.

– Теперь твоя очередь, Мастер, – напомнил я.

Старики переглянулись, затем принялись перешёптываться между собой. От их разговора у меня закладывало уши, мне казалось, что всё вокруг меня расплывается и трясётся… Всё-таки моё познание Безжалостной Силы далеко от совершенства.

– Идём внутрь, – приказал старик. – Тебе нужно подготовиться.

Арнгейр помог мне подняться и проводил внутрь. Старики снова внимательно оглядели меня, измеряли взглядами – я не понимал, что происходит, неужели они недостаточно разглядели меня?

Затем один из стариков нырнул в какую-то комнатушку, вынес оттуда толстые меховые штаны, зимние сапоги, меховую шапку и полушубок, длинной доходивший бы мне до колен. Другой старик принёс две пары металлических кошек. Арнгейр взял одни кошки себе, другие протянул мне и велел идти переодеваться. Видимо, прежний хозяин этой одежды был достаточно высоким человеком, но всё же в штанах мне было немного тесновато – плохой знак, придётся отказаться от них. Сапоги, полушубок и шапка более-менее пришлись мне по размеру.

– Наденешь тогда шерстяные подштанники и будешь использовать свои магические силы для обогрева, – посоветовал Арнгейр, оглядев меня.

В подштаниках действительно будет немного теплее – и, я надеялся, они не дадут штанам прилегать к одежде слишком тесно. Затем Арнгейр вывел меня во двор и приказал надеть кошки.

– Когда-нибудь ходил в них?

Я завертел головой: я ни разу не был в горах, на вершинах которых постоянно лежал снег. Да, на Солстхейме мне приходилось выходить на охоту либо же за валежником и зимой, но скаалы кошками не пользовались.

– Тогда давай учиться.

Я кивнул.

– Когда ты идёшь в кошках по ровной поверхности, ты должен ставить ногу на всю стопу. По-другому, впрочем, у тебя не выйдет.

Поставить ногу лишь на носок либо на пятку действительно бы не вышло – кошки были словно сделаны из цельного куска металла, у них не было гибких сочленений, как в сабатонах.

– Нам придётся не только идти по ровной поверхности, но и подниматься в гору, – продолжил Арнгейр.

Старик подвёл меня к небольшой возвышенности на площадке, где Седобородые обычно проводили время в медитациях.

– Когда ты будешь подниматься, ты должен ставить ногу на носок и цепляться передними зубьями. Если можешь – выдолби носком небольшое углубление и поставь в него ногу, как на ступеньку.

Арнгейр, приподняв длинные полы своей робы, показал мне, как мне следует подниматься по льду.

– При этом ты должен будешь опираться на шест, который мы дадим тебе завтра, – добавил он. – При спуске следует опираться на пятку и на задние зубья, и точно так же ты можешь выдолбить такое же углубление и использовать его как ступеньку.

Седобородый предложил мне попробовать самому – вроде, несложно. Затем старик снял свои кошки, предложил мне выйти через основной вход и, взяв в руки шест, потренироваться на склоне. Сначала моё занятие казалось мне несложным, однако вскоре выдалбливать в замёрзшем снегу углубление стало сложно, я начал выбиваться из сил, и Арнгейр предложил мне сделать небольшой перерыв.

– Не нужно прилагать таких больших усилий, – посоветовал старик. – Отдохни – и попробуй ещё раз.

Мы тренировались до самого ужина. Мои ноги очень устали – кажется, я переусердствовал, когда выдалбливал «ступени» в замёрзшем снегу. После ужина, немного почитав, я отправился спать. Сон настиг меня очень быстро, я уже боялся, что увижу очередной кошмар – однако мне снилась лишь мёртвая заснеженная вершина горы. Вокруг было слишком много света, солнце отражалось от векового снега, даже холодные камни, казалось, светились. Огромная крылатая тень пронеслась надо мной – я поспешил найти укрытие, спрятался за камнями в надежде, что чудовище не увидит меня, однако дракон выглядел дружелюбным. Его чешуя переливалась на солнце, ящер смотрел на меня добрыми глазами.

– Ауриэль?

Дракон молчал. Его клыки обнажились в неком подобии улыбки. Я набрался смелости подойти ближе, однако яркий свет ослепил меня.

Я подскочил. Горная обитель была ещё погружена в сон – радовало, что я не разбудил никого. Выпив немного воды, я снова погрузился в сон. Мне снился Солстхейм, снилась деревня скаалов, куда я возвращался, как к себе домой. В голове мелькнула странная мысль, что это ведь и есть мой дом. Плечо оттягивала тяжёлая жердь, на которой я и ещё несколько охотников несли в деревню добытого на охоте самца нетча. Меня вышла встречать Фрея, мне показалось, она немного располнела, но нет: на ней просто была плотная зимняя одежда…

– Анкарион!

Голос Арнгейра разбудил меня; я недовольно замычал, но всё же открыл глаза и поднялся. Сегодня нам предстоял подъём на вершину Глотки Мира. Я немного волновался: впервые в жизни я пойду не просто на вершину покрытой вечными снегами горы, а на вершину самой высокой горы в Тамриэле. Мы позавтракали кашей с чаем и переоделись в тёплую одежду. Арнгейр посоветовал мне смазать открытые части лица хоркеровым жиром, а кожу под глазами покрыть сажей и подал мне пример. Я последовал его совету: на Солстхейме мы мазались хоркеровым жиром, если приходилось выходить на улицу в лютый мороз. Старик дал мне крепкий посох, мы замотали лица шарфами, надели кошки, перчатки и вышли наружу.

Путь к вершине преграждала метель, имевшая явно не природное происхождение.

– LOK-Vah-KooR!

Крик Арнгейра разогнал бурю, и мы смогли направиться дальше, по узкой тропе. Путь нам указывали каменные туры, однажды нам пришлось пересечь подвесной мост над пропастью – Седобородый заверил, что он крепок, что они следят за его состоянием. С опаской я пересёк его. С каждым шагом, приближавшим к вершине, дышать становилось всё тяжелее, холод неприятно колол кожу лица – даже слой хоркерового жира уже не помогал. Ноги начинали мёрзнуть, пришлось тратить магию на обогрев. Вершины горы мы достигли, когда солнце, кажется, вошло в зенит. Старик разогнал последнюю магическую метель своим Криком. Яркий свет ослепил меня. Глаза слезились, я щурился, рукой защищался от солнца… Любопытно, что на этой высоте оно практически не греет.

Когда глаза немного привыкли, я, наконец, смог разглядеть площадку, куда вывел меня Арнгейр. Это не была самая вершина горы – до неё следовало ещё немного карабкаться по камням, чтобы достичь её. Однако, кажется, именно эту площадку я видел во снах, где присутствовали драконы. Каменная гряда на этой площадке сливалась со Стеной Слов, прямо с неба, казалось, спускался светящийся голубым луч, внутри которого, казалось, искажалось само пространство. А возле Стены мёртвым лежал дракон, которого в одном из моих снов убивал чёрный собрат; на его морде застыло выражение странного умиротворения, тело не было тронуто гнилью или иссушением, как часто бывало с теми, кого находили во льдах; светлую шкуру портили лишь ужасные укушенные раны на шее.

– Арнгейр, я видел его во снах, – признался я. – Я видел того дракона во снах, но живым!

Старик грустно усмехнулся.

– Это был наш учитель, Партурнакс, – ответил Седобородый. – Мудрейший из всех дов, второй сын своего отца – которого вы зовёте Ауриэлем. Он принял смерть от клыков собственного брата, а мы ничем не смогли помочь ему, не защитили…

Арнгейр подошёл к телу гигантского ящера, нежно прижался к нему, словно это был его ближайший друг или родственник; мне слышалось, что старик извиняется за что-то перед драконом, вот-вот заплачет…

Меня же заинтересовал этот странный голубой луч. Хотелось прикоснуться к нему, внимательно изучить – но я сдержал этот глупый порыв. Кто знает, что он из себя представляет, и какие травмы способен мне нанести?

– А что это? – позвал я.

Старик взял себя в руки и откликнулся на мой зов.

– Это место, где в древности разорвалось само время, – взодохнул он. – Партурнакс говорил, что именно отсюда древние Языки – Гормлейт, Хакон и Феллдир – отправили Алдуина в будущее, в наши дни.

Внутри меня зрело негодование, сменившееся затем злобой. Почему герои древности так беспечно поступили? Почему они решили свалить проблемы на своих далёких потомков? И эти люди ещё кичились своей честью и доблестью? Не помню, например, чтобы кимеры отправляли сердце Лорхана путешествовать во времени, да и богиня Альмалексия и Мартин Септим изгоняли Мерунеса Дагона обратно в Мёртвые Земли, где ему и место… Кстати, раз уж эти «герои» не смогли одолеть Алдуина, то почему бы не заперли его в одном из даэдрических Планов?

– Но зачем они это сделали? Почему свалили свои проблемы на нас?

– Я не знаю, Анкарион, – вздохнул Арнгейр. – Но исправить их ошибку придётся тебе, иначе Алдуин пожрёт этот мир.

Я фыркнул: если Алдуин – и есть Тартааг из верований скаалов, то остановить его не в силах никто и ничто. Если этому миру пришёл конец, то незачем его больше спасать.

– Я не смогу спасти этот мир, Арнгейр, – парировал я. – Невозможно спасти то, что должно умереть. Тартаага не остановить, он сделает свою работу, как ему не мешай. Мне… жаль, что так вышло с вашим учителем, и жаль, что мне придётся разочаровать тебя. Идём.

В намерении поднять старика и увести его прочь, я приблизился к мёртвому дракону.

– Анкарион, нет!

Оклик прозвучал слишком поздно: тело ящера загорелось и принялось разлагаться на моих глазах, от него отходили золотистые лучи, поглощавшиеся моим телом, мои внутренности словно выжигали изнутри, а внутрь черепа засунули раскалённый прут…

– Что ты наделал…

– Прости. Идём отсюда. Я завтра же покину вас, я и так достаточно времени причинял вам… неудобства.

После этого разговора я не хотел возвращаться в посольство. Если этому миру пришёл конец, то мои отчёты Эленвен не нужны, да и видеть эту женщину перед концом света совсем не хотелось. Лучше я вернусь на Солстхейм и проведу остаток своих дней – и дней всего Мундуса – с Фреей.

Мне удалось увести чуть ли не рыдающего старика прочь отсюда. Напоследок я обернулся, посмотрев сначала на временной разрыв, а затем – на скелет Партурнакса. Голова странно закружилась, на мгновение всё вокруг потемнело, но вскоре всё вернулось в обычное состояние.

Арнгейр всё так же разгонял магическую метель своим голосом. Спускаться мне казалось сложнее, чем подниматься, тем более погода, казалось, норовила испортиться. Однажды я потерял равновесие и чуть не упал, моих магических сил уже едва хватало на обогрев. Вот, наконец, мы приблизились к воротам Высокого Хротгара. Остальные Седобородые с нетерпением ждали нас, высыпали наружу, едва услышали Крик. Они обступили нас, снова о чём-то перешёптывались. Всё вокруг меня снова кружилось, но откуда-то я уже мог вычленить отдельные слова – «душа», «учитель»…

– Идём ужинать, – грустно позвал Арнгейр.

Я избавился от кошек и тяжёлой одежды, поставил шест в уголке и вышел в столовую. На меня снова напал тот странный приступ, голова снова закружилась, мне казалось, что я вот-вот упаду в обморок. Я опёрся о стену, схватился за голову – не знаю, сколько я простоял, пока чья-то рука не опустилась на моё плечо. Один из стариков вопросительно смотрел на меня, я слабо пробормотал «спасибо» и, наконец, смог сесть за стол.

– Это моя вина, – снова причитал Арнгейр. – Я должен был всё рассказать тебе сразу, а теперь…

Оправдываться я не стал – просто не видел в этом смысла.

– Почему ты считаешь, что не сможешь сделать то, для чего родился на свет? Может, Хермеус Мора одарил тебя ещё и для этого – чтобы спасти всех нас и себя заодно!

– Херма Мора – одно из обличий Врага, – я неосознанно назвал даэдрического принца скаальским именем. – Как и Тартааг, пожиратель мира. Если миру пришёл конец, то незачем оттягивать его смерть.

Седобородые в недоумении переглянулись.

– Скаалы – дикари, их культура примитивна, а взгляды далеки от наших, – впервые за всё время я услышал в голосе Арнгейра презрение. Эти слова разозлили, расстроили меня; мне очень неприятно было слышать такое о народе, который неосознанно (или наоборот?) поклоняется первородным сущностям.

– Может, скаалы и правда дикари, а их взгляды нам и правда не понять, но они – очень мудрый народ, – возразил я. – Подумай сам, Арнейр: будешь ли ты поливать старое засохшее дерево, или предпочтёшь вырубить его и посадишь вместо него молодое? Скаалы верят, что Тартааг являлся уже не единожды, так зачем препятствовать рождению нового мира? Зачем поливать старое засохшее дерево, которое и так сломается от сильного ветра?

Старики с удивлением смотрели на меня, словно не ожидали услышать что-то подобное. Я и сам не ожидал, что скажу что-либо подобное.

– Может, ты и прав, – вздохнул Арнгейр. – В таком случае, тебе правда лучше покинуть нас и вернуться на Солстхейм. Проведи отведённое нам всем время с человеком, который тебе так дорог.

После ужина я потратил некоторое время на то, чтобы собрать в дорогу немного еды и пересчитать имевшиеся у меня деньги. Может, мне стоит найти какого-нибудь дракона, подчинить его Криком и добраться на нём прямиком до Солстхейма? Пожалуй, да. Так будет быстрее и безопаснее.

В сон я снова провалился быстрее обычного – возможно, виной была всего лишь усталость после восхождения. Мне снова снилась та площадка недалеко от вершины Глотки Мира – вот он, этот временной разрыв, а вот – стена слов. Солнечный свет не слепил меня, ледяной ветер не причинял никаких неудобств. В небе снова показалась крылатая тень; дракон снижался, описал в воздухе красивую дугу и приземлился на Стену Слов, словно на насест, и дал, наконец, себя внимательно разглядеть. Нет, то не было воплощение Ауриэля-Акатоша, за которое я принял этого дракона в своём прошлом сне. Его чешуя не была белоснежной – на спине она имела коричневатый оттенок, в солнечных лучах казавшийся золотистым; глаза у дракона были необычного голубого цвета – и смотрели на меня добро и дружелюбно.

– DREM-YOL-LOK, FahLIL, – приветствовал он. – Zu’u PaaRThURNAX*.

Комментарий к На крыше мира

* – Приветствую, эльф. Я – Партурнакс

Сабатоны – латные ботинки

========== Два разума, одно тело ==========

Первое время я молча смотрел на дракона. Мысли пребывали в хаосе, я не мог понять их ход и хоть как-то ответить ящеру.

– Партурнакс, значит, – выдавил я. – Ты ведь мёртв, я поглотил твою душу.

– GEH, FahLIL, – вздохнул Партурнакс. – Я действительно был мёртв, но в твоём разуме я, кажется, обрёл новую жизнь.

Я с недоумением смотрел на дракона: что он хотел этим сказать? Может, это просто мой сон?

– Когда моя душа оказалась в тебе, я словно очнулся ото сна, – продолжил он. – Я пытался найти выход, связаться со своими учениками – но что-то мешало мне. Я снова уснул, уже боялся, что не проснусь никогда, что моя душа сольётся с твоей сущностью – но этого не произошло.