Текст книги "Дом пяти (СИ)"

Автор книги: Makallan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Джек не скрывал собственного недовольства. Его прервали, наглым образом перебили и отняли у него возможность остаться с Эльзой. Потому, шагая в сторону двора, где подготовили все для церемонии, он заметно спешил.

Уголок рта Сэнди Ника, следовавшего сзади, приподнялся в полуулыбке. Ему ещё никогда не удавалось застать великого вампира суетливым. Он его нагнал, не удержав язык за зубами:

– Женская красота – страшная сила, раз уж даже наш Джек за один танец изменился до неузнаваемости. Куда девался наш бесчувственный Повелитель? – густые брови Джека нахмурились в привычном движении. Он сурово взглянул на товарища. Но затем смягчился, поняв, что ведет себя предсказуемо.

– Дело не в красоте, – коротко подметил вампир, и ещё более быстрым шагом дал понять, что не хочет продолжать разговор.

Высокие двери бального зала выпустили гостей на улицу. Под их ногами приятно проминалась ещё зеленая трава, а воздух, пропитанный свежестью, приободрял. Представление скоро начнется…

Большая половина празднующих встали в огромный круг, в центре которого вырос трёхуровневый большой подиум. На самом высоком из них стоял Джек.

Он выглядел как мраморное изваяние, шедевр талантливого скульптура, образец изящества, смешанный с мужской силой. Можно было ощутить, как его высокое стройное тело обволакивает аура непобедимости, всесилия. Им восхищались, его боялись, уважали, ненавидели и любили… Противоречивая фигура Ночной Империи, в которую была влюблена Эльза.

Под подиумом в полукольце расположились другие участники Альянса. Сэнди Ник кивком головы дал знак Джеку приступать к своей части. Церемония началась…

Фрост чуть откинул назад свою мантию для полного удобства и вытянул спрятанные в перчатки ладони вперед. Вампиры, что стояли с ним рядом только на помостах пониже, повторили тоже самое.

Глаза их всех вспыхнули алым цветом, атмосфера загадочно помрачнела вдвое. Воздух резко потяжелел, казалось будто вокруг зарождался некий заряд. И через несколько секунд, начиная с ног, гостей обволок густой, струящийся туман, стремившийся ввысь.

Среди толпы прошелся восхищенный возглас. Все стали юлить на месте, вертеть ладонями, ощущая на себе прохладу вампирского тумана.

В этот момент с неба на землю спрыгнули феи. Мужчины, одетые в белые одеяния удобные для древнего танца, расположились в круг и стали кружить в диком плясе, то взмывая вверх, то плавно возвращаясь в объятия мягкой травы. Это завораживало не менее.

Колдуны и ведьмы исчертили небо своими метлами, заставили древний туман вампиров закудрявиться. Легкий взмах их палочек, и все в округе оказалось во власти труднообъяснимых сгустков магии в виде маленьких шаров, что напоминали уличные фонарики. Все они зажглись неописуемыми цветами, освещая ночь истинной магией. Особенно заверещали от радости дети, пытавшиеся поймать лучистые фонарики, но они ловко ускользали от маленьких ручек.

Последним на очереди прозвучал дикий рокот, бравший свое начало откуда-то позади – далеко от центра событий. Но чем сильнее он слышался, тем сильнее ощущалось дребезжание земли и дрожь желтеющей листвы.

Недолго ожидая, послышался протяжный и очень громкий вой оборотней. А затем эти сильные существа устремились в самый эпицентр праздника. Земля раскалывалась под натиском их сильных лап, их когти оставляли пугающие следы. И когда стая диких волков на сумасшедшей скорости стремилась в центр круга, все в страхе за свою целостность расступились, кроме оборотней. Последовал очередной вой, разрывающий всё в округе.

И единственными, кто остался в стороне от короткой, но внушительной церемонии, как всегда, были люди. Они не могли похвастаться чем-то впечатляющим, не могли удивить итак видавших многое жителей ночного мира. Но они знали точно, что культура людей, их быт жизни – это то, что нравилось каждому из них. И они восхищались этим из ночи в ночь.

Музыка взорвалась с новой силой, когда представление окончилось. Настоящий кутеж начался. Площадки для борьбы заполнились. Никто не упускал возможности завоевать титул самого сильнейшего.

Эльза стояла, приобняв плечи, недалеко от одной из таких площадок. Толпа гудела, как бешеная, когда волку удавалось оставить очередной порез на бледном теле вампира. И ещё громче кричала, когда в ответ дитя ночи выпускало свои не менее слабые клыки. Будоражащее зрелище.

– Бегать от нас, это не про тебя, Эльза, – недовольно произнесла Мерида, близясь к подруге с бокалом крови. Астрид и Иккинг всё не отходили друг от друга, а тройняшки уже ввязались во что-то плохое, пока мать отвлекалась разговорами с высокопоставленными представителями разных рас.

– Что еще вы хотите узнать? – засмущалась она. Разенграффе искусно уворачивалась от прямых вопросов подруги, потому что ещё сама не могла поверить в то, что произошло во время танца с Джеком.

– Когда вы успели так сблизиться с Владыкой? Что ты скрывала от нас, Эльза? Колись давай!

– Это её личное дело, Мерида. Хватит вопросов в лоб, не видишь, как ей некомфортно? – встал на защиту Иккинг, но он сам скрывал сумасшедшее желание узнать ответы на все вопросы волчицы. Мерида недовольно отступила, сделав большой глоток крови.

– Во время ты, конечно, свою личную жизнь налаживаешь, – буркнула она, намекая на скорую войну. Эльза виновато взглянула на подругу, но не могла произнести ничего больше, так как к ним близился Джек.

– Пойдем, – шепнула Астрид, с мольбой глядя на Иккинга. И оба вампира поспешили удалиться. Мерида тоже не выносила присутствия Джека и ушла на поиски братьев.

С грустью Эльза заметила, как друзья покинули её с быстротой молнии. Ещё никогда подобного не происходило. Даже когда нависала ситуация неприятнее Джека…

– И это они тебя защитят от моих врагов, когда бегут лишь при виде меня? – Джек говорил с серьезностью на лице.

– Ты не угроза для меня, и то, что произошло в зале их очень удивило. Им надо время, чтобы привыкнуть. Как и мне… – шепотом закончила Эльза, отчего глаза Джека сузились. Он задумался на короткое время.

– Думаю, тут уже справятся без меня, – произнес он, окидывая праздник оценивающим взором.

Фросту нетерпелось уединиться с Эльзой. Он еле сдерживал себя, когда уводил любимую от толпы гостей. Коридор за коридором, они сворачивали всё дальше от лишних шумов. Пока не оказались в тех самых покоях Повелителя всех вампиров.

Дверь тихо захлопнулась, но замочного щелчка не послышалось. Эльза стояла спиной к Джеку. И очень волновалась. Происходящее не особо ей нравилось. Скорей стыд и страх перед неизведанным.

Мягкие пальцы Владыки прошлись по руке вампирши. Под тканью пробежалась волна мурашек. Но Эльза не осмеливалась обернуться, даже когда теплые губы Джека создали полосу поцелуев на её шее.

– Тебе не нравится? – вдруг остановился он.

– Нравится, и даже очень. Но я… Ещё никогда… И разве жена Владыки у алтаря не должна быть…

– Девственницей? – Эльза кивнула. – Если ты этого хочешь, да будет так. – спокойно ответил он, чуть отстраняясь и с трудом запирая внутреннего монстра обратно в клетку. – Но одно ты точно должна мне дать.

Джек повернул вампиршу лицом к себе. Всмотрелся в её глаза, удовлетворился их голубизной и чуть наклонил её голову. Проступили аппетитные жилки на тонкой шее. Они манили своей пульсацией. Но Владыка старался быть более осторожным, более медленным. Он наслаждался каждой секундой.

Его язык прошелся от ключицы до шеи. Губы остановились на самом чувствительном месте, где запах жасмина давал о себе знать больше всего. После мягкого поцелуя его острые клыки безболезненно и очень неторопливо вонзились в кожу.

Струя крови просочилась через его жадный рот. Когда он сделал первый глоток, Эльза не сдержала стон упоения. Второй раз приносил ей куда больше удовольствия, чем первый. Все тело горело от страсти, ей не хватало только этого. И Джек чувствовал её. Знал о её желаниях.

Его красные губы отпрянули от шеи, рука схватилась за волосы и он направил её голову ближе к себе для страстного поцелуя. Он вел первым, властвовал, как властвует на своих землях. И ей это нравилось. Это вызвало ответную жажду.

Зверь, что рос все эти месяцы, наконец, вышел на свободу…

Эльза наступала. Оба пятились в сторону кровати, пока не упали на мягкий матрас. Она взяла главенствующую роль на себя, оседлав его твердый торс. Её глаза горели красным, её клыки ещё никогда не были столь острыми. Одним грубым движением она разорвала верхние пуговицы его одежды. Показалась белоснежная кожа, обтягивающая сильные мускулы.

– Не стесняйся, – ухмыльнулся Джек, подставляя свою твердую шею.

Зверь послушался и впился клыками в желанное тело.

Это было неповторимо. Нельзя было даже сравнивать его кровь с чьей-либо ещё. Оно могла утолить вечный голод за один глоток. Но Эльза желала больше. Голод заставлял её делать глоток за глотком.

Каждая клетка её молодого тела впитывала в себя его часть, принимала без сопротивлений. Сердце ускорялось, чувства обострялись, это было прекраснее, чем экстаз.

Эльза остановилась, всем телом легла на Джека, упершись щекой в его грудь. Твердые руки обвили её талию в нежных объятиях. И оба застыли в моменте.

***

Эльдаро продолжался, несмотря на то, что многие разбрелись по разным уголкам резиденции. Когда-то Иккинг был одним из тех, кто спешил уединиться, чтобы удовлетворить самые разные прихоти, а теперь он стоял недалеко от центра бального зала, где одна прелестница с цветочным венком на пшеничных волосам прыгала в такт музыки под руку с тройняшками.

Астрид улыбалась, как ребенок. Задыхалась от радости и требовала ещё. Иккинг неотрывно наблюдал за ней, задумчиво и очень грустно. Кто-то легонько толкнул его в бок, и он знал, кто.

– Так и будешь пялиться на неё, как озабоченный? – Смэлл говорил тоном старшего и опытного в любовных делах.

– Да что ты знаешь о моих чувствах? – огрызнулся Иккинг, делая грубый глоток крови.

– Знаю, что на Эльзу так ты никогда не смотрел, – улыбнулся кузен, зля сына Стоика ещё больше. Она и Джек исчезли больше получаса назад. Самый глупый не догадается для чего они скрылись. – Действуй, иначе эта огненная девица не станет тебя ждать.

Иккинг промолчал. Непонятная злость его распирала. Хотелось напиться в смерть, но смесь крови и вина не справлялась достаточно. Хоть в глазах немного плыло, Хэддок стоял на ногах достойно.

В момент, когда к парням присоединилась Мерида, Иккинг иссушил бокал, запрокинув голову назад. Пустой бокал он вручил кузену и железной походкой направился в самый центр танцпола к фее с венком.

Смэлл и Мерида недоуменно наблюдали. В кругу танцующих прошелся испуганный ох. Иккинг одним жестким движением оттолкнул Харриса подальше от Астрид и вплотную приблизился к ней.

Оборотень желал дать ответ темной фигуре вампира, нагнувшегося над Астрид. Но когда он заметил пылкий и безрассудный поцелуй, он резко остановился.

Хофферсон, не готовая к подобному безумию, застыла как камень, когда Иккинг также грубо отделился от неё и ушел восвояси.

– Придурок, – покачал головой Смэлл, прислоняя ладонь ко лбу.

– Ещё мягко сказано, – с банками вместо глаз добавила Мерида.

========== XXVI глава: “Неотделимые” ==========

Влажный лес и холодные потоки ветра, спускавшиеся с холмов, не справлялись с жаром Иккинга. Парню хотелось крови, буйства, драки, смерти. Его распирала злость, ненависть к самому себе. Хотелось навредить всему живому и себе больше всего на свете. За глупость, за неуверенность, за бездействие.

Вампир уносил ноги на всех порах, чувствуя, что контроль над телом теряется. В глазах мутнело, шумы и незнакомые голоса разрывали голову. Хэддок ощущал себя ничтожным щенком, только что вступившим в стаю, неготовым к связи, неготовым к новой жизни.

Легким не хватало воздуха, но Иккинг продолжал нестись сквозь темный лес.

Он резко затормозил, взрыхлив темную землю под ногами. Буйный крик разорвал округу, и его сильная рука вытащила толстую крону дерева, разорвав корень в щепки. Ни в чем неповинная ель отлетела на несколько метров, но гнев на самого себя не исчезал.

– Иккинг, прийди в себя! – Смэлл нагнал кузена не сразу. Сын Стоика и Валки с самого детства постоянно выигрывал в разных играх на быстроту и ловкость. А сейчас, когда его чувства и способности были особенно обострены, Йоргенсон старался сохранять безопасную дистанцию от кузена.

Грудь вампира высоко вздымалась, глаза горели алым, а острые клыки выходили наружу. Его точно мучила не жажда крови. Это все ожог – след девственных губ в жарком поцелуе. Сладкий привкус вызывал готовность исполнить всё, чтобы вновь прикоснуться к ней.

– Что с тобой происходит, брат? Давай поговорим! – дикий зверь стал узнавать родной голос. Дыхание выравнивалось, но он продолжал дичиться. – Это всё из-за Эльзы?!

Смэлл всегда руководствовался чистой логикой, каждое слово в его отчете для Повелителя содержало в себе большую ценность, он не любил пустословить, задавать очевидных или глупых вопросов.

Бешеный взгляд Иккинга устремился прямо в душу кузена. Никто другой, так не умел читать его глубокие мысли, как это делал Смэлл.

– Поговори со мной, брат, – тихо взмолился Йоргенсон, вытягивая руки вперед, выказывая свою безвредность и приближаясь шаг за шагом.

Взбухшие вены Иккинга медленно прятались в теле, цвет глаз приобретал родной окрас – зверь притих.

– Я понимаю твои чувства, Иккинг. Эльза единственная наша ценность, оставшаяся от семьи. Её очень тяжело отпускать, но мир не сошелся на ней…

– Замолчи! Ненавижу, когда ты используешь свой холодный разум, говоря о моих чувствах! – Иккинг не подпускал к себе брата. Хоть их и окружала ночь, полная звезд и зрелой луны, Смэлл отчетливо видел тень безумства на его идеальном лице.

– Отпустить её несложно, сложно видеть её в объятиях этого… —

– Теперь ты замолчи! – дерзко вставил кузен. – Убавь свой пыл, Иккинг, не то очень пожалеешь об этом, – Смэлл не угрожал, он лишь хотел оградить брата от проблем. – Эльза сделала свой выбор и она имела на это право. А ты теперь должен перестать себя вести как идиот.

Иккинг зашел в тупик. И он сам себя привел к этому.

– Скажи мне одно, брат, что ты чувствуешь к Астрид? Если это игра, способ заглушить боль, принесенную Эльзой, то остановись. У девчонки тоже есть сердце, она чувствует, умеет любить, – Смэлл всё ещё сохранял внушительную дистанцию, но уже без страха за брата. Иккинг понуро взглянул на влажную землю.

– Что я чувствую к ней? – задумался он. В голове крутились недавние моменты с ней, рецепторы вновь переживали прикосновения к её телу, губы вспоминали мягкость её губ, щек, уши – звонкий смех, тихий плачь, грозный рык. – Если я скажу ничего, то я совру, – болезненно признался Иккинг, – но она не та самая…

Смэлл и таинственный лес были не единственным свидетелями данного разговора. Как только прозвучала последняя фраза Иккинга, острая ветка молодого дерева полетела прямо в его грудь. Впервые он не успел отразить нежданный выпад затаившегося, точнее затаившейся…

Хэддок замер в гримасе боли и тяжело упал на колени. Кол застрял прямо около его сердца, белая рубашка под черным пиджаком молниеносно пропиталась кровью.

– Не та самая! Не та самая! – Смэлл взглянул позади себя, разъяренная Астрид стояла в десяти шагах от них. – Что значил тот поцелуй? Игра?! Насмешка?! Я не позволю больше унижать себя! – на её грозном лице выступали капли пота, макияж на лице местами потек, особенно тушь, а цветочный венок в потрепанных волосах казалось было пожух.

Её руки вновь потянулись к ближайшей ветке, она нацелилась для следующего броска, но Смэлл успел остановить её, схватив со спины.

Иккинг одним быстрым рывком вытащил ветку из себя, кровь заструилась с новой силой, но столь же резко остановилась. Он встал с колен и сожалеюще взглянул на Астрид.

– Прекрати смотреть на меня так! Я выколю твои глаза, если продолжишь! Пусти меня, Смэлл! – боролась Астрид, но сил против крупного вампира ей не хватало, особенно после танцев и многочисленных бокалов алкоголя. От отчаяния из неё вырвался душераздирающий крик, полный боли разбитого сердца.

– Оставь нас, – жестко потребовал Смэлл, обращаясь к Иккингу.

Со стыдом на лице Хэддок исчез с глаз долой.

***

Эльдаро продолжался. То был самый его пик, когда члены Альянса уединились где-нибудь в тишине, предоставляя поданным полную свободу действий.

Молодежь разрывала танцпол. Все веселились, словно в последний раз, и на то у них было право.

В бальном зале витал густой аромат крови. Напитки полегче отошли в сторону, теперь в бокалах мелькала лишь чистая без всяких примесей кровь. Желанный многими ночными жителями запах напитка источался не только из бутылок – вампиры постарше, не нарушая законов, прятались в уголках и выпускали наружу свои клыки.

И вся эта суета в конец опротивела только что вернувшемуся Иккингу. Никто не замечал его, никто не интересовался его состоянием, никто не видел его. Не было совершенно никого… Потухшими глазами он пытался найти в толпе Мериду и тройняшек. Но даже главных кутежников ночного мира не было на празднике.

Он поплелся дальше, угнетенный собственными мыслями и действиями. Гнев, от которого он бежал, нагнал его снова. И теперь он точно знал, где его выплеснуть без всяких последствий.

Хэддок вышел во двор, где недавно проводили церемонию. Там всё еще мерились силами мужчины и женщины разных рас на окровавленных матрасах.

Сын Стоика приблизился к самой многочисленной толпе, где все кричали с особой яростью. Он без проблем просунулся в центр, когда судья объявлял нокаут молоденькому вампиру. У малыша не было шансов против бугая оборотня. А это он боролся без превращения.

– Третий нокаут! Да ты зверь, Диккенс! – толпа рассмеялась глупой игре слов судьи. – Кто еще хочет побороться за титул самого сильнейшего?

Все поутихли, а затем стали заинтересованно глядеть, как Иккинг молча снимает с себя окровавленные пиджак и рубашку.

– Ну что, парень, на сколько раундов ставишь? – кто-то выкрикнул из толпы.

– Один, – пробасил Иккинг, снимая туфли и носки.

Оставшись в одних штанах, он встал в центр матраса. Диккенс высокомерно взглянул на него. Рельефные мускулы юнца совсем его не пугали, как и выступившие наружу клыки. Волк был выше на целую голову и мог похвастаться куда большими габаритами, чем Иккинг. Но многие среди зрителей знали, кто сейчас стоит перед Диккенсом. И все знали, что шутки с сыном Стоика плохи.

– Осторожней, Дик, это сын Стоика! – закаленный во многих битвах боец небрежно хмыкнул словам судьи. И уже приготовился к сражению.

– Не знаю такого, – ответил он и потребовал начать поединок.

Как только Иккинг встал в позу, судья подал знак начинать. Оборотень первым бросился в бой. Внушительный удар слету намечался прямо в голову. Но Хэддок стойко принял удар, прикрыв висок локтем.

Толпа ахнула, даже самый опытный боец вряд ли бы захотел принять удар в лобовую.

– Хорошо, но не совсем, – ехидничал Иккинг, поддевая соперника.

Диккенс вновь наступал. Удар ногой попал в плечо, Иккинг едва на ногах устоял, но всё ещё продолжал дразнить оборотня.

Тогда волк стал посылать град нескончаемых ударов кулаками. И все попусту. Ухмылка не исчезала с лица вампира. Когда соперник выдохся, Иккинг перешел в ответное наступление.

Ему хватило бы одного точного удара, но вампиру хотелось насладиться подольше битвой.

Удар ногой в ребро выбил оборотня с колеи. Янтарные глаза больше не горели уверенностью в чистой победе. В левом боку заныло, Диккенс стал держать расстояние.

Второй выпад кулаком в живот оборотню удалось избежать. Он отпрыгнул назад на несколько метров, но тем самым вогнал себя в ещё более опасную ловушку.

Иккинг запрыгнул сверху. Всем телом он повалил бойца на матрац. Диккенс прикрыл лицо локтями. Это совершенно не стало преградой для мощных ударов вампира.

Сын Стоика накинулся на беднягу со всей небывалой яростью. Удары сыпались по всему телу, кровь начала заливать ринг. Диккенс обмяк, руки упали вдоль тела, но даже тогда вампир не остановился. Глаза вспыхнули красным.

Судья не осмелился оттащить обезумевшего. Ноги подкачивало от черной ауры, что обволокла сына великого и доблестного вампира, который никогда бы не напал на лежачего.

Толпа застыла в ужасе. Звуки столкновения кулаков с костями тела вызывали дрожь. Многие отвернулись, чтобы не видеть кровяное месиво, зажали рты и носы.

Неистовство вампира продолжалось до тех пор, пока из толпы не выпрыгнули тройняшки. Хемиш, Харрис и Хьюберт накинулись на Иккинга со всех сторон. С большим трудом они оттащили друга за пределы ринга и повалили на влажную после тумана траву. Вожак стаи, первый уловивший странную ауру за пределами стен резиденции, разогнал толпу:

– Разойтись! – потребовал Фергус, вычищая себе и Мериде проход к рингу. Волчица подбежала к соплеменнику и дрогнула всем телом от увиденного.

Диккенс лежал в луже собственной крови, смешавшейся с кровью его ранее побежденных противников. Он почти не двигался, лишь грудь, покрытая черными волосами, тяжело вздымалась. Лицо невозможно было узнать, опухоли от сильных ударов страшно изуродовали его. Местами виднелись открытые раны до самой кости. Еще одна минута рядом с Иккингом, он бы точно погиб.

– Жив, – выдохнула Мерида. Глазами она стала искать в толпе заклинателей. В ту же секунду появился Сэнди Ник. Колдун был неподалеку около замка. Он также как и многие на празднике ощутил нечто темное и неприятное во дворе и поспешил к источнику.

Ник опустился на колени рядом с Диккенсом. Длинная ладонь тонких пальцев нависла над его мягким телом. Он стал что-то бубнить себе под нос и водить рукой из стороны в сторону. Через секунду образовалась золотая пыльца, полностью окутавшая оборотня.

В этот момент подоспела Элинор. Всегда сдержанная и никем непроницаемая она не сдержалась. Впервые за долгое время при виде бедного Диккенса в её голове всплыли картины прошлого. Война, горы трупов и мерзкий запах запекшейся крови.

Рукой жена вожака стаи прикрыла рот, чтобы сдержать излишние эмоции. Полные ужаса и удивления глаза медленно повернулись к сотворившему все это.

– Успокойся же! – требовали тройняшки. Иккинг продолжал сопротивляться. Суматоха не утихала. Все трое вместе взятые не справлялись с буйным вампиром. Он вырывался, царапался, рычал. Никто не узнавал Иккинга.

– Выруби его, Ник! – закричал Фергус, когда Хэддок повалил его сыновей на землю и встал на ноги.

– На колени! – пронеслось по округе.

Иккинга резко притянуло к земле. Но он не успокоился. Оскалился ещё больше, не желая повиноваться этому голосу.

Толпа поспешила расступиться, давая проход Джеку и Эльзе.

– Я сказал на колени, – Джеку ещё никогда не приходилось повторять свой приказ. Иккинг пытался подняться и у него почти получалось. Но второй раз приковал его к земле окончательно.

Эльза трагично осмотрелась вокруг. Её жалостливые глаза остановились на Иккинге, который смотрел на неё также, как Астрид смотрела на него в лесу.

– Извините, что прервал ваши игры, – мерзкая улыбка застыла на лице Иккинга, но тут же исчезла. Его глаза потухли. Два изумруда вновь осветили эту ночь. Он испуганно взглянул на всех. – Я… я… что я наделал? Эльза! – обреченно вымолвил вампир, найдя в толпе злых и осуждающих взглядов её добрые и ласковые глаза.

В эту минуту все до единого готовы были разодрать сына Стоика на части за содеянное, особенно оборотни. Они ещё никогда не сталкивались с подобной жестокостью. А когда многих пугает то, с чем они не могут справиться, они хотят от этого избавиться.

Эльза хотела подойти к Иккингу, но Джек схватил её за руку, тем самым останавливая.

– Он не контролирует себя, Эльза, – выдавил Повелитель, горько глядя на возлюбленную из-под насупленных бровей.

Но Разенграффе тихонько вытащила свою руку из его крепкой хватки, даря уверенную улыбку, и продолжила идти. Встав на колени рядом с другом, её кровавое платье выглядело несуразным пятном среди тусклых гостей, темной ночи и желтеющей травы.

Её бархатная ладонь опустилась на его напряженное лицо, полное вины. А голова опустилась на его плечо.

– Всё в порядке, Иккинг. Всё будет хорошо. Я здесь.

Всё в порядке, Эльза. Всё будет хорошо. Я здесь. Эти слова всегда звучали из уст Иккинга, когда Эльза также терялась во тьме, не способная найти выход. Что бы не случалось, мелочь или нечто серьезное, Иккинг всегда был рядом. И теперь настала её очередь.

========== XXVII глава: “Сплошные угрозы” ==========

– С ним такое случалось раньше? – серьезный бас мистера Финка оглушил тишину в совещательной комнате, в центре которой стоял тяжеленный мраморный стол. За его черной круглой столешницей сидел сам советник, а напротив него Смэлл. Обоих окутывал теплый, тусклый свет от высокой люстры, подчеркивая заостренный черты вампиров. А между ними трудно переносимая натянутость отношений.

Допрос только начался, а Йоргенсон уже чувствовал себя, будто пробыл тут вечность. Он устало облокотился о спинку стула, чувствуя как мышцы спины ноют после столкновения с Астрид в лесу. Игнорировать боль давалось легче, чем терпеть допытывающийся взгляд советника.

– Я задал вопрос, Смэлл, – ворчал отец Атали. Всем корпусом он подался вперед, и набитый едой и алкоголем живот в распахнутом сером пиджаке уткнулся в край столешницы. Смэлла настиг кисловатый аромат его тела. Он отвернулся, чтобы скрыть отвращение в сторону панорамного окна.

Свет луны отчетливо пробивался сквозь его тонкие стекла и рассеивался в комнате, сталкиваясь с высокой и подтянутой фигурой. Джек стоял, прильнув к окну и скрестив руки на груди. При виде Повелителя взгляд Йоргенсона наполнился предосторожностью. Сейчас каждое им сказанное слово могло играть против него самого.

Властитель Ночной Империи терпеливо слушал, выдерживая все паузы Йоргенсона. Он выглядел бодро, хоть и скучающе. Овальное лицо пылало свежестью и легким румянцем от хлынувшей свежей крови. По венам всё ещё струилась частичка Эльзы. Она придавала Джеку огромную силу, отчего тело дрожало, не способное быстро усвоить испитое.

– Случалось, – неохотно признался Смэлл, вернувшись к лицу мистера Финка. Сделав вдох в пол груди, он почувствовал теперь боль в ребрах.

Удары Астрид приходились в основном именно по костям грудной клетки и ногам. Но сейчас Йоргенсон думал о другом. В память врезались моменты из детства, когда Иккинг изредка терял над собой контроль.

– Не часто, но бывало. Особенно, когда Эльза подолгу уезжала от нас, – густо-синего цвета глаза Джека сузились, но он не выдал своего беспокойства и продолжал стоять, как прекрасное изваяние.

– Хочешь сказать… – Абадая краем глаза покосился на Владыку, – что Иккинг не равнодушен к мисс Разенграффе? – советник играл с огнем, произнося подобное. Прошло так мало времени с его дня назначения на высокую должность, а он уже чувствовал себя, словно в своей стихии.

– Мы втроем росли вместе долгое время. И чем старше мы становились, тем чаще нас стали разлучать, а привязанность только усиливалась. Как я не могу без Иккинга, так и он без Эльзы. А сегодня во время первого танца стало неожиданностью то, что Эльза теперь с нашим Повелителем…

Смэлл никогда не осуждал выбор других, независимо от их статуса или силы. И свое мнение всегда держал при себе. Тем не менее, он как и многие из близкого круга Эльзы считали, что эти отношения погубят её.

Совсем не хотелось говорить о священной связи их троих с мистером Финком. Потому Смэлл успокаивал себя мыслью, что Владыка тоже его внимательно слушает:

– Мне кажется, Иккинг испугался, – предположил опрашиваемый.

– Испугался? – не понимал советник. – Чего может бояться это жестокое существо? – дерзость советника перекосила Смэлла в лице. Он закипал от злости, но сдерживался. Ещё эта боль по всему телу все никак не покидала его.

– Одиночества, – произнес Смэлл.

– Как это понимать? Ты говоришь, что не можешь без Иккинга, а он без Эльзы. Но ты служил долгое время нашей империи вдали от него. Почему же ты не теряешь контроль? А тут, ничего ещё не успело произойти, как сын Стоика создает трещины недоверия и хаоса в Альянсе.

– Я не могу этого объяснить вампиру, который никогда не испытывал настоящую и искреннюю привязанность, – хлестко ответил Смэлл. Советник готовился к достойному ответу, но Владыка его опередил:

– Достаточно, Абадая, все итак понятно, – советник, подобно пресмыкающемуся, отступил назад, склоняя голову как можно ниже. Мерзкое зрелище. Смэлл искренне не понимал, как Джек мог приблизить к себе этого хитреца.

Холод, веющий от окна утихомиривал всех троих в помещении. Повелитель утомительно отпрянул от стены и водрузился на стул. Бездонные глаза устремились на Смэлла, что заставило его выпрямиться и напрячься. Йоргенсон боялся его решения насчет Иккинга.

– Что же тогда делать, если подобное безумие повторится? – не унимался мистер Финк, как и требовало советнику Ночной Империи, он ожидал четких и ясных приказов.

– Только сам вампир может избавиться от собственной привязанности. Никакая магия не подвластна над чувствами живых. Но когда кто-то посягает на мое, я устраняю данную проблему, – Джек звучал устало, но не сердито. Его последняя фраза подкинула Смэлла с места. Он наполнился диким желанием защитить Иккинга:

– Все не так, как кажется, мой господин! Иккинг и Эльза… Они… они… Как брат с сестрой, как сыновья четы Данброх. – У Смэлла закончились мысли, он моросил полную чушь. И это немного позабавило Джека, он выдавил мягкую ухмылку.

– Не беспокойся, Смэлл, мой лучший информатор. Я не сделаю ничего такого, что могло бы расстроить Эльзу. А за каждый плохой поступок Иккинга, последует соответствующее наказание. Тут даже она меня не остановит. Если он не хочет себя воспитывать, то его воспитаю я. Порой мне кажется, многие забыли, что кроется под моей маской безразличия и скуки, – ногти Джека вцепились в столешницу, он медленно провел рукой, образуя пять глубоких разрыва. Глаза его наполнились густо-алым. Сила крови вырывалась наружу, а может давно забытая ревность, действующая страшнее злости, вновь давала о себе знать…

***

Гости, жившие в округе столицы постепенно покидали резиденцию Повелителя. До рассвета оставалось еще пару часов. Потому все, кто ночевал в замке Джека, не спешили с уходом. Ещё смаковали произошедшее с Диккенсом за бокалом крови. Аристократы любили подобное, любили, когда в спокойном и нерушимом мире Фроста происходило что-то тревожащее Альянс.

Запах оборотня ощущали ещё долго. Его кровь доносилась от самой комнаты, куда его унесли сыновья Фергуса до далеких уголков резиденции. Сэнди Ник по просьбе Фергуса не отходил от него. Волк лежал без сознания, но состояние оставалось тяжелым.