Текст книги "Половинка с характером (СИ)"

Автор книги: Мадам Марципан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 54 страниц)

– И в кого ты такой вредный?!

– Я свой собственный! Вот!

Схватив подушку, омежка стукнул ей по голове альфы. Не ожидав подобного, Ён воскликнул:

– Ты чего дерешься?!

– ТеЁн?

Оглянувшись, маленький альфа увидел вошедших взрослых. Их же заметил и омежка, шустро спрыгнувший на пол и пробежавший через лазарет, протянув руки к Чанёлю. Подхватив Джехёна на руки, Пак удивленно на него уставился. Чон обхватил его за шею и, обернувшись к младшему Бёну, выдал:

– Вот мой альфа!

После чего омега показал ТеЁну язык и спрятал личико на плече растерянного Чана. Поджав губы, Ён угрюмо уставился на Пака, а после отвернулся к ним спиной, пряча навернувшиеся слёзы обиды. Он ведь был ещё ребёнком, куда ему соперничать с таким взрослым альфой как Чанёль.

– Глупый омега!

Переглянувшись с Паком, Бекхён прошел к сыну, наклонившись, заглядывая ему в глаза.

– Ённи, что случилось?

Опустив голову, мальчишка тихо прошептал, так что его услышал только папа.

– Я думаю, он мой омега. А он от меня убегает.

Погладив сына по голове, Бён так же шепотом ему ответил.

– Он просто маленький и не понимает этого ещё, Ён.

Между тем, Чанёль отстранил от себя омежку, который украдкой бросал взгляды в сторону разговаривавшего взрослого омеги и маленького альфы. Хмыкнув, Пак легонько щелкнул кроху по носу.

– Эй, господин Чон, у тебя ещё насморк до конца не прошел?

Джехён утвердительно шмыгнул в ответ носом, заставляя альфу цокнуть языком.

– Это потому что босиком по полу бегаешь.

Пройдя к расправленной кровати, Чанёль усадил на неё омегу и опустился на корточки перед тумбой, доставая одежду.

– Совсем разбаловался, пока болел. Вот альфу ни за что обидел. Не стыдно?

Чон подтянул к себе одеяло, прячась за ним и посматривая на расстроенного ТеЁна.

– Джехён, что надо сказать в таком случае?

Пак бросил на омежку суровый взгляд. Вздохнув, Джехён виновато опустил глаза.

– Прости, пожалуйста.

– Так-то лучше.

Подумав, Чон все же добавил.

– Но я всё равно свой собственный.

Вздохнув, Чан сел на постель, усаживая омежку себе на колени и помогая ему переодеваться. Ён, смутившись, отвернулся в другую сторону.

Наблюдавший же за таким воспитательным процессом Бекхён решил внести свою лепту.

– Верно. Свой собственный. Потому что прежде чем омега признает альфу истинным, он должен доказать, что достоин быть рядом со своей парой.

В конце фразы Бек встретился взглядом с Чанёлем, удивленно выгнувшим бровь. От комментариев Пак всё-таки воздержался, потому как дети уже задумались над словами взрослых.

Закончив одевать Джехёна, альфа поставил его на пол.

– Вот! Так, гораздо лучше.

ТеЁн оглянулся, рассматривая мальчишку в клетчатой рубашке, джинсовом комбинезоне и легкой кофте.

– Ну, что, Джехён, покажешь ТеЁну, где находится игровая комната?

Омежка нахмурился, сомневаясь, а затем кивнул, тихо спросив у младшего альфы.

– Пойдем?

Ён не стал упрямиться и просто протянул руку. Взяв Бёна за ладошку, Чон по-деловому направился из лазарета.

Поднявшись, Чанёль встал рядом с выпрямившимся Бекхёном, провожая взглядом маленькую парочку. Когда ребятня скрылась за дверью, Пак усмехнулся, обнимая Бёна за талию со спины.

– Похоже, у кого-то скоро будет новый родственник.

– Рановато ты про это заговорил. Им ещё вырасти надо.

– А я, кстати, ещё уточнить кое-что хотел.

– И?

Уткнувшись носом в чужую макушку, Чан прошептал:

– И как, я прошел твою проверку или всё еще нахожусь в категории того с кем брак невозможен?

Бекхён застыл, широко распахнув глаза, а после запрокинул голову назад, чтобы заглянуть в чужое лицо.

– Чанёль, это же не то, про что я подумал?

– Значит ты против?

– Я… честно не знаю.

Омега попытался высвободиться, но альфа, развернув его к себе, обнимает ещё крепче, пытаясь успокоить.

– Бекки, не паникуй раньше времени. Я просто хочу знать, есть ли у меня шанс. Знаю, сейчас рано о таком говорить, но мне нужна уверенность, что в будущем, когда придет время, ты от меня не отвернешься.

– Ты действительно этого хочешь? – Бён неверяще смотрит на Пака.

– А ты до сих пор не понял, насколько серьёзны мои намеренья? – склонившись к уху Бекхёна, Чанёль шепчет так, что каждое слово пробирает до дрожи, – Я безумно хочу, чтобы вы с Ёном стали моей семьей. Но я подожду, пока вы оба не захотите это так же сильно, как я.

Альфа невесомо целует омегу, а затем высвобождает его от своих объятий и отстраняется.

– Даже если сейчас ты не готов ответить, просто подумай об этом. А пока, пойдем, посмотрим, как там малыши.

Взяв Бекхёна за руку, Чанёль направился к дверям.

Когда взрослые заглядывают в игровую комнату, ТеЁн строит из кубиков игрушечный замок. Стоит же маленькому альфе опустить последний цилиндр на главную башню, как Джехён довольно взвизгивает, принимаясь хлопать в ладошки, а после на эмоциях обнимает Бёна и чмокает в щеку, но сразу смущается, отворачиваясь.

Ён счастливо и довольно улыбается, наблюдая за омежкой, думая, что у него действительно милая пара, пускай пока такая маленькая и самую капельку вредная.

*

Тот Пак Чанёль, которого знают его клубные друзья и коллеги по работе, кажется совсем другим человеком, нежели тот Чанёль, которого Бекхён видит в детском доме.

Бён даже чувствует у себя некоторую ущербность, потому как альфа умудряется, кажется наблюдать за происходящим вокруг него в радиусе 360 градусов. Он успевает растаскивать затеявших драку мальчишек, поймать едва не сорвавшегося с какой-то лазалки забравшегося слишком высоко омежку, подтереть сопли едва научившемуся ходить малышу, покружить нескольких ребят и при этом постоянно поддерживал разговор с самим Беком.

«Идеальный отец», – всё, что может подумать Бекхён. И вместе с тем, ему становится немного грустно, думая, что Пак провел почти всё свое детство в такой заботе о других, но не развлекаясь самостоятельно. Поэтому чтобы хоть как-то облегчить заботу альфы, Бён и сам принимается присматривать за ребятней, играя с детьми, читая им сказки или что-то рассказывая.

Пока взрослые заняты другими детьми, ТеЁн не отходит ни на шаг от Джехёна с которым они вместе играют либо таинственно шушукаются о чем-то своем. Чон кажется уже и забыл, что в начале возмущался на альфу, но теперь постоянно хватается за него ручкой, заставляя маленького альфу обретать такой довольный вид, что остальная детвора только недоумевает, а взрослые тихо посмеиваются и умиляются с этой парочки.

Во время ужина в общей столовой, среди шума и гама толпы, Чанёль знакомит Бекхёна со своим отцом. Ожидая увидеть сурового и грозного альфу, Бён слегка теряется, потому что мужчина оказывается достаточно спокойным и серьёзным. Пока же Чан уходит за едой для них, старший Пак наклоняется, шепотом благодаря омегу за то, что он присматривает за их сыном. Бек лишь смущается и улыбается. Ему до жути кажется странным, что его так быстро приняли в эту огромную семью.

Когда же становится поздно и приходится уезжать, ТеЁн и Джехён так жалобно глядят на взрослых, что Бекхёну приходится дать обещание, что он привезёт Ёна с утра, и они смогут вновь побыть вместе. Все равно перевод в новую школу займет какое-то время, а оставлять мальчишку дома одного не вариант. Отец Чанёля предлагает перевести младшего Бёна в школу при приюте, так что Ён всегда будет под их присмотром и вряд ли вновь куда-нибудь сумеет сбежать или влипнуть в неприятности.

Прощаясь до завтра, дети нехотя расстаются.

Усаживаясь на заднее сиденье машины Пака, Ён обнимает папу, рассказывая, какой Джехён замечательный. Заводя двигатель, Чанёль машет вышедшей проводить их ребятне и выезжает с территории детского дома.

Спустя некоторое время, болтовня позади затихает и, оглянувшись, альфа улыбается, видя спящего омегу и жмущегося к нему ребёнка.

Останавливаясь перед их домом, Пак выходит из машины и, открыв заднюю дверь со стороны ТеЁна, будит Бекхёна, поднимая ребёнка на руки. Бён выбирается на улицу, а после зевает всю дорогу до квартиры.

Опустив Ёна на кровать в детской, альфа помогает омеге его раздеть и уложить под одеяло.

Уже стоя возле входной двери, Бек задерживает собравшегося уходить Пака.

– Чанёль!

– Да, Бекки?

– Я просто хотел сказать тебе, спасибо за сегодня. Мы перед тобой в долгу.

Чан хитро усмехается, приближаясь к омеге и наклоняясь к нему.

– Значит, я могу взять свою оплату?

Бён только хмыкает, а после просто закрывает глаза. Пак обнимает его за талию, нежно и томно целуя, поочерёдно посасывая верхнюю и нижнюю губы, а затем проникает языком в чужой рот, поглаживая своим чужой.

Все это длится невероятно долго, потому что прерываясь перевести дыхание, они вновь припадают к губам друг друга. Наконец Чанёль выпускает из плена ротик тяжело дышащего Бекхёна, соприкасаясь с ним лбами.

– Лучше остановиться сейчас, иначе придется зайти ещё дальше.

– Ты прав. Только… ещё один раз.

Пак тихо смеётся в поцелуй, когда неугомонный Бён вновь к нему льнет.

– Бекки, я тебя сейчас поимею прямо в коридоре.

Омега словно опьянен и лишь сильнее поглаживает напряженные плечи и шею альфы.

– А я не против…

– Не боишься, что мы разбудим Ёна?

Замерев, Бекхён медленно выдыхает, стремясь успокоиться, и с тяжелым вздохом отстраняется.

– Ты прав. Прости.

– Не извиняйся. Я тоже безумно этого хочу, потому что мы давно не были с тобой близки.

– Если я попрошу Тао посидеть с ним на выходных, могу я приехать к тебе?

– Конечно, – Чан быстро чмокает Бека в нос и, выпустив его из рук, пятится к двери, – А пока хорошенько выспись и набирайся сил. Увидимся, Бекки. Пока!

– Пока!

Бён закрывает за альфой дверь, а затем направляется в спальню, по пути заглядывая в детскую, чтобы включить ночник.

Причмокивая во сне, ТеЁн с улыбкой выдыхает: «Джехённи!».

Покидая детскую, Бекхён задумывается о Чоне, решая завтра поговорить с ШиХу о бывшей семье омежки и постараться как можно больше узнать о нём. Бён даже допускает мысль о том, что стоит усыновить малыша, чтобы дать ему любящую и заботливую семью.

Комментарий к Глава 21. Мой маленький принц Пак ШиХу (папа Чанёля) – https://vk.com/photo-118252700_430892677

Пак ХэЧжин (отец Чанёля) – https://vk.com/photo-118252700_430893443

Чон ДжеХён – https://vk.com/photo-118252700_430897382

====== Глава 22. Секрет за завесой молчания ======

Комментарий к Глава 22. Секрет за завесой молчания Глава не сюжетная, а просто открывающая историю со стороны Тао, чтобы какие-то моменты его поведения были понятны, как в прошлом, так и в будущем.

Я люблю тебя, я люблю тебя,

Как сумасшедшего, как воина,

Как звезду кино.

Я люблю тебя, я люблю тебя,

Как волка, как короля,

Как мужчину, которым я не являюсь,

Видишь, я люблю тебя именно так…

(Lara Fabian – Je T`aime)

Ифаню снились путанные больничные коридоры, невнятный грохот, как если бы обрушивалось что-то многотонное и тяжелое. За спиной слышались чьи-то крики и плач, чужие руки отчаянно цеплявшиеся за него. Ву пытался избавиться от них, сбрасывая с себя, но его все равно хватали снова и снова. В конце концов, обернувшись, он увидел маленького мальчика лет шести, в ободранной одежде, перемазанного в чем-то черном. Всё его тело было красным от крови, стекавшей по детскому тельцу и растекавшейся по полу в багровой луже. В ужасе альфа почти отшвырнул его от себя, попятившись. Ребенок глядел на него с таким отчаянием и надеждой, что внутри все разрывалось от боли. Опустив руки, мальчик закрыл лицо кровавыми ладошками и потер глаза, а после сел на пол, сжимаясь в комок и превращаясь в черный дым.

Крис нервно сглотнул, когда дым рассеялся и вместо ребенка на полу оказался Тао, такой же перепачканный в грязи и крови. Омега задумчиво хмурился, а после приподнял голову, исподлобья заглядывая в лицо альфы обреченно разочарованным взглядом. Ифань не мог ни сдвинуться с места, ни пошевелится. Внезапно Хуан горько улыбнулся и тихо прошептал, но в застывшей вокруг тишине его голос прозвучал небывало громко.

– Вот видишь. Я был прав. Тебе не нужна ни семья, ни дети. Даже меня на самом деле ты не готов принять. Не лги хотя бы самому себе, Ифань. Уже сейчас ты легко готов предать нас, и так ты поступишь еще не один раз…

Крис хочет убедить омегу, что это не так, но Хуан вновь сжимается в комок и его тело вспыхивает ярко-красным пламенем. Альфа закрывает лицо рукой от огненной вспышки, подобной взрыву, а когда отводит руки, перед ним лишь куча пепла, которую стремительно уносит налетевшим ветром.

Вместе с этим внутри разгорается чувство отчаяния и безысходности, и Ву бессильно кричит: «Тао!», – но ответом ему служит тишина.

*

Ифань широко зевает, сидя за кухонным столом с чашкой кофе.

Это кажется странным, но после того, как они заснули с Тао вместе в парке, его периодически мучают странные и непонятные кошмары. Хуан в них вечно в чем-то измазан и куда-то пропадает, а Крис остается в отчаяние один. И всякий раз омега обвиняет альфу в том, что он не может его принять и отвергает. Хотя бывают и другие, в которых Тао говорит, что останется с ним лишь тогда, когда он услышит его настоящий голос. И это казалось страннее всего.

Ву глядит в окно на светлеющие улицы.

Погруженные в работу они пересекаются с Хуаном всего пару раз, и их отношения со стороны выглядят все более странными. Ифань, как и прежде, старается коснуться омеги: на какие-то пару секунд взять за руку, подойти со спины, прижимаясь, чтобы почувствовать свою пару ближе. И всё это бегло, мимолетно, потому что Ву почти сразу отдаляется, чтобы не выводить истинного из себя. В такие моменты Тао, как и прежде, напрягается, но не высказывает недовольства, хотя и не поощряет действия Ифаня и не проявляет ответных реакций. И все бы ничего, если бы Крис не ловил порой взгляды Хуана на своих губах, руках, пальцах, один раз он даже заметил, как омега прикусывает свою губу, чуть прикрывая глаза, наблюдая, как его пальцы скользят вверх-вниз по ручке. Ифань даже растерянно замер, что его непроизвольное действия может иметь такие последствия. Тао же сразу смутился, опустив взгляд и уткнувшись в документы, которые читал до этого. Понятно, что после такого альфа не мог ни о чём нормально думать, но омега тогда сбежал от него, едва они закончили своё внеплановое совещание.

Крис и позднее пытается хоть как-то пересечься с омегой, но Хуан в прямом смысле бегает от него: то отгораживаясь работой, то разговорами с кем-либо, то прячется в каком-нибудь кабинете или убегает на другой этаж.

О какой попытке добиться расположения можно говорить при таких-то условиях?

Вероятно, ещё никогда Ву не доставалась настолько сложная задача, требующая такого мозгового штурма. Целая неделя головоломки и все усилия коту под хвост.

Сильнее всего Ифань хочет сделать для Тао что-то такое, что не оставит его равнодушным и позволит показать, насколько сильны и серьезны чувства альфы.

Листая в интернете страницы с различными ресторанами и мероприятиями, на которые можно пригласить омегу, Ву замечает готовящийся в скором времени фестиваль. Снимки, приложенные к статье, кажутся многообещающими и, надеясь, что Хуан его не пошлет, когда он его позовет с собой, альфа оформляет заказ на два билета. Однако на этом он останавливаться не собирается.

*

Многие упрекали Тао в том, что он отвергал Ву, но мог ли кто-то понять то, что он чувствовал на самом деле?

Он – тот, кто когда-то не представлял жизни без своего альфы. Тот, с кем жизнь сыграла злую шутку, лишив самых близких и дорогих людей и едва не прервав само его существование.

Он выжил, но сколько раз об этом сожалел.

И как же долго он ждал, как воздуха свою пару, задыхаясь от безысходности. Но его альфы не было рядом, когда он нуждался в нем сильнее всего.

Год за годом, все становилось только хуже и хуже.

Омега жаждал спасения, находясь в отчаянье. Он стремился найти опору и поддержку хотя бы в Сяомине, но альфа одиночка и без того прилагал все усилия, чтобы у ребёнка была крыша над головой, свежая еда, хорошее образование. Врачи пытались его разговорить, но он молчал, видя их холодные и, на самом деле, безучастные глаза.

Тао не раз думал о суициде, но его останавливало то, что омегу вытащили с того света и было бы нечестно прервать подаренную врачами и Сяомином жизнь, даже если она полна мук и страданий.

А потом появился Чен, ему в принципе тоже было плевать на Хуана, но вероятно их свело то, что они оба были одиночки, изгои. Чонде не горел желанием возиться с унылым созданием, которое и омегой-то назвать нельзя было, поэтому он сразу сказал: «У тебя два варианта выбора, не имея смысла жить, ты либо разозлишься и начнешь хоть как-то бороться за жизнь назло всему и вся, и я тебе помогу в этом, либо не мучай ни себя, ни других и покончи с собой. Сейчас же, ты просто жалок!».

Тао не верил, что сможет бороться, и действительно пошел на мост сбрасываться, но его остановил сам же Ким. Размашистая пощечина, обожгла и ошарашила, а вид злого Чена пугал.

Чонде тогда хмуро выплюнул ему в лицо:

– Ты трус, Цзытао! Смерть слишком простое решение твоих проблем. А ты попробуй побороться! Или кишка тонка, бросить вызов самому себе? Твои родители дали тебе эту жизнь! Твой дядя положил свои мечты и планы на алтарь твоего будущего! Толпа медиков билась за то, чтобы сердце в твоей груди стучало, а ты смог хоть как-то влиться в обычную жизнь и ты думаешь, что всё вот так закончив, сможешь спокойно посмотреть им в глаза на том свете?

Хуан бессильно опустился на асфальт, заплакав, за что тут же получил тычок в бок ботинком.

– Эй, хватит раскисать. А то ты как тряпка! Хватит ждать, что тебе кто-то будет помогать! Хочешь изменить свою жизнь и выбраться из этого дерьма, бери все в свои руки и вытаскивай себя сам! – Ким присел напротив, заглядывая в страдающее лицо, – В начале так и быть, я тебе помогу, но дальше со всем будешь разбираться сам!

Сжимая зубы, Тао кивнул. Выбирать не приходилось.

Чен учил его драться и давать отпор, но Хуану все равно не хватало уверенности и мотивации, но так было лишь до тех пор, пока Сяомин не встретил своего омегу и решил познакомить Тао с Джуном и его сыном Бекхёном. В назначенное время на пороге их дома стояли два омеги, при этом младший, по возрасту немногим старше Хуана, одетый крайне бедно, но опрятно, прижимал к груди свернутый комочек с новорожденным младенцем. Тогда Тао впервые понял, что, похоже, он нашел то, что сможет дать ему сил обрести нужный внутренний стержень, потому что взгляд Бекхёна был таким же потерянным и затравленным как у него.

Вскоре Чонде уехал из города. Провожая его на вокзале, Хуан поблагодарил его за то, что Чен для него сделал. Напоследок, видя перемены в Тао, Ким похлопал его по плечу со словами:

– Теперь ты справишься со всем сам. Не дай никому даже шанса еще хоть раз причинить себе боль. Держи удар и бей первым, если чувствуешь, что драки не избежать.

Глядя вслед уходящему поезду, Тао распрощался со своим прошлым, став «Худшим омегой». Это был последний раз, когда он думал о своем альфе, мысленно желая никогда с ним не встречаться и его паре найти кого-нибудь другого: более подходящего и достойного.

О, какую же бурю эмоций он испытал, проснувшись утром после встречи в парке и ощутив запах чайного дерева в своей комнате, исходящий от перчатки. Ошеломление, испуг, паника, разочарование и щемящая нежность и тоска.

Тогда Тао долго сидел на кровати, с болью глядя на перчатку, поглаживая мягкую кожу и роняя на постель слёзы. Стоило только закрыть глаза, и он сразу видел озябшую чуть сгорбившуюся фигуру и пристальный взгляд, при воспоминании о котором внутри все мелко подрагивало.

Его альфа пришел в его жизнь, но слишком поздно!

Омега изменил маршрут, которым добирался до университета, и больше не посещал злополучный парк, хотя еще долго осматривался по сторонам то ли опасаясь увидеть своего истинного, то ли выискивая его в толпе.

Но встреча не произошла, и Хуан расслабился.

За три года время затерло его тревоги. Тао двигался дальше без оглядки на прошлое, хотя и успокаивал себя в трудные моменты, вдыхая запах чайного дерева и переплетая пальцы с перчаткой.

А затем мирные дни закончились вместе с порывом ветра на балконе дома мэра. Он, правда, был рад их встрече в первое мгновение, едва не потеряв себя, потому что хватило одного взгляда, чтобы почувствовать прилив сил и незнакомую доселе радость, словно он вернулся домой.

С каким трепетом он тогда вглядывался в лицо своего альфы и таял под его ласковым взглядом. Истинный, пара, возлюбленный, любимый…

Но одно имя альфы в мгновение ока отрезвило и напомнило: «Держи удар и бей первым, если чувствуешь, что драки не избежать». Ифань был его соперником, конкурентом, тем, кто лишал его работы, которой он дорожил. К тому же, его работа кормила также Бекхёна и ТеЁна, а они были для него всегда на первом месте, и это место было не отнять даже истинному.

Но природу не обманешь, и с каждой встречей Тао увязал в Крисе, как пчела в меду. Сопротивляясь, жаля истинного словами и поступками, отталкивая всё дальше и сильнее.

Тао был как волк защищающий своё потомство, и потому он был не вправе отступать.

Когда же Бекхён начал встречаться с Чанёлем и принялся поддерживать Ву, Хуан почувствовал себя преданным и обманутым. Ведь ради благополучия Бёна он отдалился от своего истинного, однако привязанность к брату направила недовольство омеги на Ифаня. Хотя очень быстро Тао понял, что это глупо, но его раздражали постоянные реплики окружающих, что ему стоит быть мягче с Крисом, потому что альфа хороший, милый, добрый, а Хуан, мягко говоря, – плохой человек.

И всё-таки Тао пытался поладить с Ифанем, хотя для него было в новинку чувствовать на себе чужое внимание не в попытке оскорбить или унизить, не в стремлении затащить на спор в постель, а из искренних чувств и побуждений. Непривыкшего к такому отношению омегу это заметно шокировало и ставило в тупик, а заодно пугало, отчего он непроизвольно вновь выпускал коготки.

Хуан практически смирился с отношениями Пака и Бёна, хотя альфа Бека вызывал у него недовольство. У них же с Крисом всё было сложно. Окружающие видели лишь грубость омеги и заботу альфы, а Тао… влюблялся в Ву всё сильнее, но продолжал бороться со своими чувствами. Ифань казался слишком идеальным, для такого несовершенного создания как Хуан.

Очередным витком для персональных мучений Тао стала поездка к дому Кимов.

Близость в лифте, от которой его едва не потряхивает, как от ударов статическим электричеством. Он гонит прочь мысли о том, что любит истинного, но в глубине души уже понимает – проиграл. Он любит Криса, потому что Ву его пара, потому что, несмотря на свои запреты и обещания, втайне даже от самого себя, Тао всё ещё тот ребёнок, что всем сердцем жаждал встречи со своей парой. Но признавая проигрыш, сдаться на милость победителя он не готов и вывешивать белый флаг совсем не хочет.

И причина всему – страх.

На протяжении двадцати лет полагаясь только на себя, видя лишь в самом себе опору и поддержку, омеге сложно представить рядом с собой кого-то. Даже несмотря на его близость с Сяомином и Джуном, Бекхёном и ТеЁном, каждый из них живет своей жизнью, а Тао просто помогает им в трудные моменты и поддерживает. Даже самых близких, он старается держать на расстоянии, потому как более всего пугает мысль, что он может их потерять. Хуан уверен, что он приносит лишь несчастья, словно прокаженный невидимой меткой чумы. И если остальные не против этой дистанции, Ифань же тянется к нему, как мотылек, летящий на огонь.

Имея и без того букет из собственных тревог, Тао обзаводится ещё одной. Потерять Криса.

В его памяти всю жизнь кровавым цветком живет воспоминание о гибели родителей. Ребёнком он считал их любовь самым прекрасным примером отношений между истинными. Они полностью растворялись друг в друге, неразделимые, как одно целое. Именно поэтому он так и горел желанием найти свою пару. Но потеря близких людей, обожгла слишком сильно. Лишь представив, что он обретет такую же любовь и так же потеряет её, морально убивала омегу.

Упрямый Ву ходил за ним несмотря ни на что. Тао твердил ему, что он опоздал и меж ними ничего не будет. А Крис говорил, что они не его родители и у них всё будет иначе. Но вместо того, чтобы успокоится, почему-то это ранило ещё сильней. Так, что хоть плачь, хоть волком вой, хоть на стену лезь, и всё равно ничего не поможет.

Это похоже на садомазохизм, где они заставляют друг друга страдать, разве что удовольствия никто не получает.

А после ссора Чанёля и Бекхёна. Хуан не мог не принять сторону Бёна и потому, в который раз отверг Ву, хотя чего уж лукавить, ему самому это далось непросто, особенно после их поцелуя. Если бы Ифань тогда задержался хоть на пару минут, пожалуй, Тао действительно бы сдался и опустил руки. Но Крис ушел, и дал истинному возможность собраться с силами, чтобы вновь отстроить стену между ними, но делая её выше и прочней.

Беседуя в скором времени с доктором Гу, омега понимает, что эта стена, его личная тюрьма, с камерой на одну персону. Для окружающих он – дурак, не признающий свою пару, но ему становится всё равно. Потому как стоит медику завести разговор о новых операциях и ему хочется горько и грустно засмеяться. Спрятавшись за работой, он забыл о том, кто есть на самом деле. Для Ифаня он красивая обертка, но сними он её и вряд ли его нежность и любовь останутся с ним.

Много ли людей знают о том, кто такой настоящий Хуан Цзытао. Сяомин, как ближайший родственник и опекун. Чонде – случайный свидетель его позора и унижений. И всё, пожалуй. Хотя возможно ещё Джун, потому что Тао уверен, что Сяомин вряд ли что-то скрыл об их семье от своего омеги, может как раз по этой причине бывший Бён так и стремится одарить Тао заботой и опекой. Потому что жалко. Невезучий сирота.

Утешает омегу то, что хоть Бекхён не в курсе всего произошедшего с ним, пусть и живут они вместе длительное время. Бек знает слишком мало, чтобы серьезно тревожиться о названом брате, а это гарантирует Тао в меру спокойную и тихую жизнь. Главное, что названный брат не сует свой нос туда, куда не следует.

В глазах Бёна и окружающих, Цзытао силен, хладнокровен и сдержан. А то, что периодически он проходит курс лечения антидепрессантами, это известно лишь Сяомину и доктору Гу. В этот раз, их омега начал принимать ещё после возвращения из поездки за город с Ву.

Окружающие думают, что он будто озверел, но это лишь побочное действие лекарств, особенно с учетом бушующих от близости с истинным гормонов.

Но стоит омеге решить понемногу прекратить их пить, чтобы его состояние хоть как-то стабилизировалось, Ифань решает побыть холодным принцем. Тао признает свою вину, ведь альфа поступает так по его милости, но такое поведение все равно задевает, но в этом омега не сознается, потому что лучше всего он умеет скрывать то, что у него на сердце.

Отвлекаясь на работу, Хуан неожиданно для себя узнает с новых сторон Чанёля и то, насколько альфа серьёзен в отношениях с Бекхёном. Приходится Цзытао признать, что, пожалуй, лучшей парой для Бёна является именно Пак.

А дальше начинается безумная чехарда: Сюмин, клуб, драка в туалете и властный поцелуй Ву. Тао слишком соскучился за минувшее время по своей паре и даже не возражает против того, что Крис забрасывает его ногу себе на бедро, прижимаясь своим пахом к его. Низ живота начинает потягивать, и Хуан отбрасывает все мысли, прижимаясь к чужой обнаженной груди. Его слишком возбуждает и волнует ощущение горячей кожи и напряженных мышц, сильных рук заключающих его тело в кольцо, запах чайного дерева с терпкими, прежде незнакомыми нотками, от которых кровь по телу несется быстрее и разум отступает, отдавая власть в руки природы омеги.

Ифань отстраняется и Тао чувствует себя одураченным, будто альфа не сдержал данного своей паре обещания. Омега глядит в глаза истинного доверчиво и наивно. Потому что вот он, полностью открыт и готов на всё что угодно, а глупый Крис даже не понимает этого, лишая и себя и его возможности стать намного ближе. Ву видит в нем обиженного ребёнка, а потому касается пальцами алеющих от смущения щёк и вновь целует, но уже легко и целомудренно, тем самым заставляя Хуана сбежать обратно за выстроенную им грань.

– Тао, скажи, что мне делать? Я ведь тебя так сильно люблю. Если бы ты только знал…

Омега закрывает глаза, жмурится, а открыв их, глядит на любимого сквозь слезы. Он прекрасно знает, какие чувства у альфы, потому что этот взгляд, которым Ифань смотрит на него, знаком ему с детских лет. Так отец смотрел на его папу. Но ответ на вопрос Криса он хотел бы узнать и сам. Что им сделать, чтобы можно было стать счастливыми? Как поступить, чтобы перешагнуть через страхи, через дефектность омеги и просто изменить судьбу? Возможно ли такое?

Ву по-своему понимает молчание омеги, обнимая Тао и укладывая его голову себе на плечо. Слезинки беззвучно срываются с ресниц, падая вниз, а Хуан глубоко вдыхает, чтобы унять боль разрывающегося на части сердца.

– Не отвечай. Если сейчас не можешь, не отвечай. Просто дай мне возможность узнать тебя получше и показать тебе то, какой я на самом деле. Можно я буду тебе хотя бы просто другом?

Слова альфы вызывают на лице омеги грустную улыбку, и на выдохе он тихо произносит:

– Друзья не целуются. Особенно так.

Выпуская воздух из легких, Крис отстраняется, отходя на несколько шагов.

– Тогда это будет последний раз, когда я поцеловал тебя, – сдвигая брови, Тао хмуро глядит на мягкую улыбку альфы, закончившего, – В следующий раз ты будешь должен сам поцеловать меня.

Поджимая губы, Хуан отводит взгляд. А после, выяснив причины драки, омега решается сделать самую ненормальную вещь, о которой раньше и подумать не мог.

Прося альфу отвернуться, омега снимает жакет, воюя с пуговицами трясущимися пальцами и молясь, чтобы Ву главное не обернулся. Ифаню его одежда мала, но всё что им надо, это дойти до парковки. В мерцающем свете клуба Тао никто не сможет разглядеть сильнее, да и пьяной молодежи нет никакого дела до проходящих мимо людей.

Отправляя Криса в салон, Хуан открывает багажник, вынимая рабочую рубашку и накидывая поверх майки, чтобы скрыть открытые участки кожи, и лишь затем садится за руль.

Отвезя Ву до дома, омега хочет уехать, но Ифань просит его помочь обработать сбитые костяшки, а когда Тао поднимается наверх и дезинфицирует ранки, заклеивая их пластырем, Крис убеждает его, что уже поздно и он может остаться у него. Омега пытается отнекиваться, но после недолгого спора смиряется, соглашаясь. Альфа не скрывает счастливой улыбки, выделяя ему зубную щетку и пижаму, а также клянется, что не будет его беспокоить и врываться в спальню.