Текст книги "Секрет на страницах (СИ)"

Автор книги: Mad__sel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Грейнджер.

Драко считал себя гением, воистину. Дневник был его самой потрясающей идеей. Он заколдовал его так, чтобы у Гермионы было желание в нём писать. Это было на всякий случай, если вдруг она бы решила, что Малфой её обманул и это какой-то розыгрыш. И в чём-то была бы права. Ещё он использовал Протеевы чары. Слизеринец специально потратил многие часы, изучая их.

О, и результат стоил того.

Когда Грейнджер садилась писать в своем дневнике, то её слова отображались и в его. Он бы тоже мог там писать, но ему нужно было другое. Не их общение. А подтверждение её состояния. Драко надеялся, что она чувствует себя так же, как и он. Что не он один чувствует себя повёрнутым и безумным.

И Гермиона его надежды оправдала.

Всё лето она писала о нём, ну, и о кое-каких её приключениях. Он знал всё. Но самое главное, он знал, что она тоже что-то чувствует к нему, что её это пугает так же, как и его. Они были ближе, чем казались.

Малфой каждый день ждал, когда она найдет на него время. Не зная, что он её ждет. Правда, появилась одна проблема: гриффиндорка укатила к Уизли в гости. И там был ещё и Поттер.

Её любимые дегенераты.

После того, как она написала о том, как эти дебилы отвернулись от неё, он возненавидел их ещё больше. Хотя казалось, что больше некуда. Он вообще заметил за собой новую особенность: странно реагировать, когда Гермиона писала о них. Было непонятное чувство, будто внутренности горят и всех хочется убить, особенно этих отсталых.

Драко подозревал, что это было, но не признавал. Можно подумать, этому кто-то удивляется. Несмотря на то, что он пыталась стать таким, каким хочет именно он, на то, что пытался измениться для себя и ради себя, это сделать оказалось не так легко.

Конечно, он перестал думать о грязнокровках и магглах, как о животных. Ему стало по большей части всё равно на них, в принципе, как и всегда. Он понял, что никогда не ненавидел их всех по-настоящему. Драко сам не понимал, почему тогда себя так вёл. Приходил ответ, что из-за отца, и он, возможно, был прав.

Малфой всё ещё был мелким гадёнышем, ни капли не похожим на сладкого мальчика. Мерлин, упаси. Но те изменения, происходившие в нём, радовали. Ему будто стало легче жить. Будто упала пелена с глаз.

Но картину портил Люциус своими неадекватными словами о том, что скоро всё изменится, что всё будет так, как и должно быть. Что все поплатятся, недостойных не будет на этом свете. А если и будут, то в качестве рабов.

Драко, наверное, смотрел бы на это по-другому, если бы у него не было секрета на страницах дневника. Всё выглядело бы иначе. Но сейчас ему было о ком переживать. Пускай Малфой до конца и не смирился со своими чувствами,(он уже даже называл их чувствами, а не болезнью или помешательством) но подвергать Грейнджер опасности Драко хотел меньше всего. Не её.

Он вспоминал чемпионат мира по квиддичу. Всё обернулось согласно плану отца и самого Драко. Ему удалось предупредить Гермиону, пусть и в своей манере. Но она поняла, всегда понимала, ведь была гораздо умнее этих имбецилов.

Малфой не был уверен, чего хотел.

Наверное, после встречи с Грейнджер он ни в чём уже не был уверен. Четвертый год пошёл, как всё изменилось. И только пару месяцев, как всё изменилось между ними. Не окончательно, разумеется.

Слизеринец не знал, как себя вести. С одной стороны, он не хотел причинять ей боль, даже словесно, больше нет. С другой – нельзя войти в Большой зал и раструбить о том, что он неравнодушен к Грейнджер. Нет, это бред. Драко никогда в жизни такого не сделает. Да и опасно это, особенно сейчас. Люциус убьёт их обоих. Или её, и оставит сына с этим жить.

Он сам понимал, что мечется из угла в угол, что сам не знает, чего хочет. Это вымораживало. Малфой чувствовал себя, как тринадцатилетняя девчонка, которой нравится мальчик. И вот она думает, как же привлечь его внимание. Либо демонстрировать равнодушие, либо бегать хвостом.

Вот и Драко был этой девчонкой. От таким мыслей его голову разрывало всё лето. Сейчас, сидя в купе и по привычке смотря в окно, он так и не смог прийти к какому-то выводу.

– Я тебе говорю, что видел её сиськи, – воскликнул Тео: он вообще заимел привычку постоянно тусить с ними.

– Да ты лапшу мне на уши не вешай, она бы ничего тебе не показала, – Гойл закатил глаза и посмотрел на Крэбба, когда тот кивнул.

– Вот не хотите, не верьте. А я официально заверяю, что видел её прелести, о, и там есть на что посмотреть, – Тео заговорчески улыбнулся, и всё трое рассмеялись.

Драко равнодушно наблюдал за этой картиной. Он не стал никому рассказывать о том, что стал мужчиной, благодаря предусмотрительному отцу. Скажет позже, чтобы было эффектнее.

Люциус решил, что чем раньше начнёшь гулять, тем раньше закончишь. И можно будет жениться на чистокровной, правильной девушке. И жить долго и счастливо.

Ага, размечтался.

Пока Малфой со своим дерьмом не разберётся, жениться ни на ком не будет– он так решил. Это было очень серьёзной мыслью в голове четырнадцатилетнего мальчишки, но Драко чувствовал, что за это лето значительно вырос не только физически. Слизеринец рос мозгами, и это было очень заметно. Нарцисса сама сказала ему, что он изменился, стал более спокойным. Исчезали его детские мысли и появлялись другие. Но подростковый максимализм никуда не делся, он редко кого обходит стороной.

Ещё важным фактором было понимание, что всё меняется. И Малфой не был от этого в восторге.

Почувствовав, что ему становится душно от своих мыслей, Драко захотел прогуляться по поезду.

Посмотрев на ребят, он сказал:

– Пойду прогуляюсь, скоро вернусь.

И ни одного ответа, одни кивки.

Юноша подозревал, что его начинали бояться из-за отца даже свои. Ещё в том году каждый хотел с ним дружить, в этом же – все странно на него поглядывали и начинали шептаться. Он не знал, устраивало его это или нет, но плюс был в том, что никто лишний раз не трогал Малфоя.

Выйдя в тамбур и подойдя к окну, Драко открыл его и остановился. Все-таки как же прекрасен свежий воздух. Услышав, как недалеко от него хлопнула дверь, он повернул голову.

Чёрт, это было так предсказуемо.

Грейнджер.

Она шла в его сторону, но ещё не увидела. Как только она обратила внимание на того, кто стоит перед ней, сразу замерла. Блин. Она таращилась на него, а Драко не был к этому готов. Не успел натянуть необходимую броню.

Малфой решил, что не будет начинать разговор первым, пусть помучается. О, и она мучилась. Это видно было. Ждала, когда же сможет ответить ему что-нибудь. Именно ответить. Но у гриффиндорцев, по всей видимости, есть проблемы с терпением, и даже она не выдержала:

– Эм, привет, Малфой, – таким неуверенным тоном, будто боится его, хотя и это не исключено.

– Грейнджер, – кивнул он, не зная, что говорить дальше. Внезапно вся уверенность улетучилась.

– Я думаю, что мне нужно тебе сказать спасибо, – Гермиона произнесла это, смотря в пол.

– «Спасибо» за что? – Драко действительно не понимал за что.

Нахмурив брови, он смотрел прямо на Грейнджер.

– Ну, во-первых, за дневник, спасибо, – Малфой на этих словах посмотрел по сторонам, не хотел, чтобы кто-нибудь слышал, – а во-вторых, за предупреждение, я поняла, что ты имел ввиду.

Гермиона подняла глаза и посмотрела на него. На пару секунд мир перестал существовать, это точно. Серые и карие, красивое и интересное сочетание. Наверное, как и они сами.

Чёрт возьми, Малфой, ты становишься сентиментальным.

Неизвестно, сколько бы они так простояли, если бы не открывшаяся дверь купе в паре шагов от них. Оба вздрогнули. Гриффиндорка в последний раз взглянула на слизеринца и пошла в сторону машиниста. Драко с трудом дышал. Сердце выскакивало из груди. Ладони потели. Его лихорадило.

Мерлин, если это нормально, то он до этого даже и не жил толком.

Осознав, что его долго нет, Драко решил вернуться к себе. Не только поэтому, но и чтобы не наткнуться на девчонку, когда та будет возвращаться. Ко второму раунду он ещё не готов.

***

Гермиона была в смятении. Мальчики не разговаривали. Рон считает, что Гарри сам бросил своё имя в Кубок огня, и это глупость. Это странно, и ничего хорошего в этом нет. Уизли не может понять, что, когда такое происходит, это неспроста. Конечно, он обижается, что Поттер ничего ему не сказал, что захотел вечной славы. И это полный бред.

Гарри никогда бы такого не сделал, он бы скорее уступил своё место Рону, если бы того это осчастливило. Почему он ничего не понимает, Гермиона не знала.

Поттер сидел рядом с ней на диване, в гриффиндорской гостиной. И почти каждый здесь находившийся считал долгом обсудить его поступок.

Грейнджер это возмущало. Это лицемерие. Когда Гарри всех спасает, он им нужен, они общаются. А как только что-то меняется, то все друзья пропадают и, возможно, начинают ненавидеть.

Дружба Золотого трио висела на волоске уже второй год. И это пугало. Что должно случиться, чтобы разорвать их связь навсегда?

Гриффиндорка как могла поддерживала Гарри, но тот был слишком зациклен на ссоре с Роном. Она его не винила – с Уизли они всегда были ближе друг другу. Может, потому что мальчишки?

Но думала она не только о турнире.

Малфой.

Это стало нормой, с которой она по-настоящему смирилась. И это была абсолютная правда.

Он нравился ей.

И, наверное, это всё началось с их первой встречи в Косом переулке. Если подумать, это было очевидно. Сейчас, когда Гермиона всё это признала, было смешно от собственных попыток выкинуть его из головы.

Ей стало гораздо легче. Не последнюю роль здесь сыграл и дневник, подаренный Драко.

В тот момент, когда он назвал её по имени и сказал «пожалуйста», она отключилась. Больше ничего не видела и не слышала, а когда он её добил цитатой из «Зимней сказки». Всё. Срочно ей дефибриллятор.

Это был как удар молнии. Он всё это специально так обставил – она уверена. И от этого на душе появляется теплота. Он думал о ней. Не как о грязнокровке, а как о ней самой. Возможно, как о девушке. Лишь сейчас она понимала, почему все так хотят испытывать чувства и получать их взамен, – это окрыляет. Ты будто паришь в невесомости, и возвращаться нет никакого желания.

В дневник она писала всё, сама иногда до конца не понимая, почему ей это хочется делать. Но старалась не слишком много думать об этом. Ещё одна странность. Гермиона Грейнджер, и не думать? Шок.

Она подозревала, что Малфой сделал так, чтобы его подарок ей понравился, или ещё что-то подобное. Конечно, были опасения, и очень сильные. Гермиона до последнего боялась, что это какой-то розыгрыш, но хорошенько проанализировав ситуацию, поняла, что смысла в этом мало.

Одно дело, если бы Драко неожиданно подарил ей подарок, при этом не имея никакой почвы. Вот тут, да. Но суть в том, что они познакомились раньше, они контактировали больше, чем должны были. Они прикасались друг к другу, и об этом никто не знал. Она сомневалась, что Малфой хотел, чтобы об этом узнали, но побороть себя не смог. Ей было это знакомо, и Грейнджер его понимала.

Был, конечно, огромный риск, но ей хотелось верить в него. Хотелось верить, что всё это для него тоже что-то значит. И Драко доказал. На чемпионате. Он предупредил её так, как смог. Это определило всё. Зачем ему так рисковать, если он всё равно хочет над ней поиздеваться? Логики в этом мало.

А вот в его поступках она есть.

Гермиона старалась смотреть на это рационально и не ударяться в розовые мечты. Она же не Лаванда Браун, верно?

И, исходя из этого, получался вывод, что Малфою она небезразлична. Грейнджер было немного стыдно об этом думать, но надежда на это была огромной.

А ещё было чувство вины. Перед мальчиками. Особенно перед Гарри. Отец Драко был (а может, и есть) Пожирателем смерти. Тем, кто был на стороне Волдеморта, который убил его родителей. Но помимо этого сам слизеринец не давал Поттеру покоя уже четвертый год. А сейчас тем более.

Тот клубок, который назывался эмоциями, было чрезвычайно тяжело распутать. Оставалось надеяться, что хоть одна из проблем рассосётся, и не добавится новых.

***

Нет. Добавились новые проблемы.

Виктор Крам, который слишком много времени проводил в библиотеке и пялился на неё, мешая заниматься. Её это нервировало. Такое внимание было Гермионе незнакомо, да и неприятно.

Не от него.

Наверное, со злостью, она это признавала, будь это Малфой, реакция была бы другая. Чёрт.

Говоря о Драко, можно было сделать вывод, что он козёл. Самый настоящий.

Хотя его Дантисимус помог ей исправить зубы. Она безумно на него злилась сначала, а когда поняла, что может их исправить, злость ушла, но не полностью.

Конечно, его заклинание предназначалось Поттеру и лишь по чистой случайности попало в неё. Но это мало его оправдывало. Она сама, бывало, путалась: ненавидела она его или же он ей нравился. Казалось, что эти два чувства так сильно между собой смешались, что одно от другого отделить невозможно.

Грейнджер помогала Поттеру освоить заклинание «Акцио», чтобы тот смог справиться с первым заданием, но выглядело всё не очень радужно:

– Гарри, тебе нужно сосредоточиться.

– Я пытаюсь! – Поттер жутко нервничал, что было видно невооруженным глазом.

Сейчас они сидели в пустом классе и прилагали все усилия, чтобы он овладел Манящими чарами. Это было очень непросто, ведь на это нужно время, а у них его было в обрез. Прошло всего пару часов, когда наконец-то у него получилось:

– Гарри, ты действительно смог, попробуй ещё раз, – Гермиона так гордилась своим другом, ну и самую малость собой, что смогла его так быстро научить.

– Акцио словарь!

Тяжелая книга, что Гермиона держала в руках, вырвалась из её рук и полетела к Гарри.

– Молодец!

– Ох, главное, чтобы завтра сработало, – Поттер был рад своему успеху, но вспомнив о первом задании, быстро погрустнел.

– Не переживай, всё будет хорошо, – Грейнджер искренне в это верила и хотела, чтобы и у Гарри получилось поверить в себя.

Вернувшись в гостиную гриффиндора под мантией-невидимкой, они разошлись по своим комнатам. Уже засыпая, Гермиона вспомнила, что последние два дня ничего не писала в дневник, так как всё время она проводила с Гарри, помогая ему. Это её расстроило, и причину она не знала.

***

Драко ненавидел Поттера. Он сразу понял, что Грейнджер помогает этому придурку, когда увидел их в библиотеке.

Это было очевидно. Очкарик зашёл бы в это место, только если б от этого зависела его жизнь. А тут так и получилось. Гермиона как обычно скакала возле этого одноклеточного, но одно радовало – Уизела с ними не было.

Одного Потного он мог пережить. Но была проблема, которая всё ещё больше усложняла. Ревность. Ужасная, жгучая ревность к этим уёбкам, которые даже на горшок без всезнайки сходить не могли.

С Уизли он даже не считался. Любая девчонка обратит на того внимание, только если он будет последним мужиком на Земле, да и то не факт. А вот Поттер – другое дело. Это было сложно признать, но он был достойным соперником в глазах Драко. Только мозгами не вышел.

Малфой переживал по этому поводу и злился, что так сильно привязался к гриффиндорке. Он признал, что у него есть чувства к ней, но испытывать такую ревность он готов не был.

Когда каштановая грива под ручку с Поттером мелькала в его поле зрения, Драко зверел. Срывался он только на Потном: тот его не разочаровывал, давал с каждым годом всё больше поводов. Гермиону он не трогал, только пялился постоянно. Чёрт. Наверное, со стороны он выглядел, как щенок.

Отвратительное зрелище.

Единственное, где Малфой накосячил, это был чёртов Дантисимус. Причём совершенно случайно. Грёбаный Поттер увернулся, и всё. Он хотел зайти и проведать её в больничном крыле, но не смог. А вдруг его бы кто-нибудь увидел?

Слухи распространяются в Хогвартсе очень быстро. Да и он же никакой не слюнтяй. Конечно, он переживал за Грейнджер, но перебороть свой страх и трусость оказалось сложнее, чем представлялось.

Наблюдая, как Поттер сражался с драконом, Драко не испытал ни малейшей жалости. Паршивец заслужил это за превращение блондина в хорька. Пусть и косвенно, но тот был виноват. Но Малфоя очень покоробило, как Гермиона переживала. Будто он ей очень дорог. Конечно, они были друзьями, очень близкими, но ведь нет никаких гарантий, что это не перерастет во что-нибудь другое. Он боялся, что всё, что он сделал, ни к чему не приведёт.

Когда напечатали статью с Грейнджер в главной роли, у него сердце остановилось. Она Поттера так обнимала… С ним такое вряд ли произойдет, и его подозрения всё росли и росли. И сейчас, поправляя галстук перед зеркалом, Драко боялся, что Гермиона придёт под ручку с Поттером. Что со стороны было бы логично. Но не для него.

Он шёл с Пэнси. Ему даже приглашать никого не пришлось, она сама предложила, и он согласился, чтобы не думать вообще об этом. Малфой хотел пригласить только одну девчонку, но не мог. Его это бесило. Бесила собственная беспомощность и трусость. А ещё больше то, что он не знал, с кем придёт Грейнджер. Наверное, он был рад, если бы та осталась в гостиной и читала свои книжки, чтоб никто на неё не пялился. Но это было нечестно по отношению к ней. Он-то идет. И не один. Глупо, конечно, о таком думать: они друг другу ничего не обещали.

Но, чёрт возьми, она сама написала в дневнике, что он ей нравился. И это было взаимно, хоть и не озвучено.

Мерлин, он грел себе голову похлеще девчонок.

Драко договорился встретиться в гостиной Слизерина, и Паркинсон его ждала, а не наоборот. Он вообще по этому поводу не заморачивался. Ему было плевать на неё. Спустившись по лестнице к ожидающей даме, Малфой оглядел девчонку. Паркинсон выглядела…сносно.

Она, видимо, пыталась угодить ему и надела зеленое платье с корсетом и расклешённой юбкой к подолу. Но смотрелось это вульгарно.

Четырнадцатилетняя девчонка выглядела, как двадцатилетняя. Это отталкивало. Малфоя тем более. Ещё и этот яркий макияж с темными глазами и красными губами лишь подчеркивали ту вульгарность, которой в одном платье было достаточно.

Отвесив дежурный комплимент и даже не предложив руку Пэнси, Драко вышел из гостиной и пошёл в сторону Большого зала.

Да, те кто украшал помещение к балу, определённо потрудились на славу. Атмосфера Рождества так и висела в воздухе. Повсюду столы с различными закусками, ледяные статуи. С зачарованного потолка падал снег.

Даже Малфою с его вечным скептицизмом понравилось оформление. А это о многом говорило.

Почти все ученики школ зашли в зал и готовились встречать чемпионов. Слизеринцы были в конце и не стали лезть, ждали, когда смогут с эффектом зайти. Драко вертел головой в поисках Грейнджер и не мог её найти. Он начинал злиться. Ещё и Пэнси со своим нытьём уже доконала. Как продержаться с ней до конца вечера, он не знал. Найдя глазами Поттера, Малфой выдохнул. Гермионы с ним не было. Своё облегчение он даже не пытался объяснять – бесполезно. Да и зачем, если всё очевидно.

Драко уже начинал думать, что гриффиндорка действительно осталась в своей гостиной, как его взгляд, всё ещё прикованный к очкарику, уловил движение на лестнице, куда смотрел чемпион.

Твою мать…

Мерлин, она была…просто слов нет.

Такой красивой он её ещё не видел. В своем розовом платье и с лёгким макияжем она выглядела, как нимфа.

Нет, нет такого слова, чтобы описать эту картину.

Драко стоял с открытым ртом так же, как и Поттер. Он подумал, что обязательно поговорит с ней сегодня, что они всё выяснят и решат, что им делать с их ситуацией. Может, всё изменится. Может, они смогут быть вместе. Может…

Она спускалась к Краму.

К хренову Виктору Краму, его кумиру.

Сука.

Нежный и шокированный взгляд превратился в ненавидящий и ревнивый. Вечер был безнадёжно испорчен.

***

Драко не знал, кто из старшекурсников додумался добавить в пунш алкоголь, но он был ему благодарен. Несмотря на то, что прошлый его опыт с выпивкой закончился жутким похмельем и обниманием с белым другом, сейчас Малфой напивался. Да так, чтобы ничего не чувствовать.

Потому что Грейнджер – сука. Самая настоящая.

Лучше бы она пришла с Поттером, он бы смирился. Злился – да, но смирился. Он подготавливал себя к этому. А Гермиона просто похерила его планы. В принципе, как обычно.

Тварь.

Танцует с этим тупорылым Крамом, который даже двух слов связать не может. Его дело только сидеть на метле, на большее он не способен. Всё уважение, что Драко к нему испытывал, пропало в одну секунду. Просто по щелчку пальцев. И всё из-за этой…

Чтоб её.

Слизеринец и не думал, что сможет снова почувствовать к ней такую ненависть. Но нет, смог. А ещё бешеная злость и ревность. Идеальное сочетание.

Паркинсон обиделась на него. Что было до одного места. Сначала она увидела, как тот пялился на грязнокровку. Он чуть не заорал на неё, когда та так сказала. Но смог взять себя в руки.

Относительно.

Потом не пригласил её на танец. В этом он и вправду был виноват и подозревал, что испортил её вечер. Но ему было насрать, сейчас так точно.

Его раздражало, что по отношению к другим он остался всё таким же мудаком, а вот с Грейнджер пытался быть милым на пределе своих возможностей. Будто она особенная. Но нет, не была. Он дебил, раз думал по-другому. Она оказалась обычной шлюшкой, как и другие девчонки.

Понимая, что он уже плохо соображает из-за выпивки, Драко решил притормозить. И зря. Потому что хренов Крам поцеловал ей руку и ушёл, а она от счастья закружилась и подошла к своим дегенератам, что сидели на одном из диванчиков.

Гадина.

Вся такая солнечная, сияющая, красивая. Мерлин, он её ненавидел и обожал одновременно. Это ненормально.

Он не спускал с неё глаз, когда она говорила с Поттером и Уизли. И ему не нравилось, что он видел. Рыжий говорил что-то обидное, определённо. Грейнджер была в шоке и, казалось, могла заплакать. Драко захотелось расквасить тому морду. Уёбок, недостойный её внимания.

Гермиона встала и развернулась от них в сторону стола с напитками. И Малфоя. И посмотрела прямо на него. Драко знал, что великолепно выглядел в смокинге, но увидев, как Грейнджер оглядела его, поднял свою самооценку ещё на уровень выше.

Подойдя к нему, она поздоровалась:

– Привет, Малфой.

– Грейнджер, – Драко растянул её фамилию так, как делал всегда.

Она слегка покраснела.

– Эм, как вечер? – вы посмотрите, сама любезность, как мило.

– Ну явно получше, чем у тебя. Не меня же собираются нагнуть сегодня вечером, – Драко не смог остановить свой яд, ему было необходимо выплеснуть его. И пускай, что на неё. Она заслужила.

– Что ты имеешь ввиду? – Гермиона была озадачена и не понимала, почему ей сегодня весь вечер говорят гадости.

Сначала Рон, теперь Драко.

– А то, что малыш Крам сегодня натянет малышку Грейнджер где-нибудь за углом, – Малфой противно ухмыльнулся, и его слегка качнуло.

Гриффиндорка в шоке смотрела на него и едва сдерживала обиду. Она старалась говорить спокойно, но не получилось, слёзы чувствовались в её голосе:

– Во-первых, ты не имеешь права говорить мне такие слова, а во-вторых, Малфой, ты пьян.

– Во-первых, Грейнджер, да. А во-вторых, не пойти бы тебе нахуй, – Драко ещё никогда не разговаривал с ней так грубо и таким злобным голосом.

На секунду он пожалел, что сказал ей такое, и хотел уже начать извиняться, но это желание быстро прошло, когда к ним подошёл Крам и увел расстроенную Гермиону.

Малфой медленно закрыл глаза и захотел забыть весь этот поганый вечер.

Следующее, что он увидел, – это Уизел и Грейнджер, которые громко выясняли отношения. Они неслись к выходу из Большого зала, и из-за шума в ушах он плохо слышал, о чём они говорили.

Вернее, орали друг другу.

Решив выяснить, что происходит, он пошёл за ними. И замер.

Грейнджер плакала. Впервые он увидел её слёзы. И довел её этот рыжий недоносок. Почувствовав разливающуюся в груди ярость, Драко постарался успокоиться, он и так наговорил сегодня многого.

Гермиона встала со ступеней, на которых сидела и бросилась непонятно куда. Малфой побежал за ней, сам не зная почему.

Девчонка встала посреди коридора и как-то странно замерла, а в следующую секунду зарыдала навзрыд. Драко не мог спокойно это слушать и решил подойти к ней, и успокоить. Правда, как он собирался это делать – сам не представлял.

– Грейнджер, эй, успокойся, слышишь, – Малфой старался говорить спокойно и мягко.

– Уйди, – Гермиона с трудом выдавила это слово, захлёбываясь в рыданиях.

– Грейнджер, он того не стоит, прекрати рыдать, – сама мысль, что она так убивается из-за Уизела, бесила невероятно.

– Ты ничем не лучше, – гриффиндорка вытерла слёзы тыльной стороной ладони, – ты тоже сказал мне много чего интересного, забыл?!

Последнее слово она выкрикнула.

Драко не мог смотреть на плачущих девчонок, наверное, как и большинство парней. Но одно дело просто смотреть, и совсем другое, когда ты сам облажался.

– Прости.

– Да пошел ты! – Малфой определённо не такой реакции ожидал на своё извинение, уже возникла мысль послать её куда подальше, как Гермиона продолжила. – Ты козёл! Я ненавижу тебя, понял, Малфой?! Ненавижу!

Драко понял, что у неё начинается истерика, и взяв её плечи, хорошенько встряхнул:

– А ну успокойся, блять, – юноша пытался поймать взгляд её опухших глаз, но она упорно его отводила. – Грейнджер! Хватит реветь, успокойся!

– Ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу, отстань! Ненавижу, ненавиж…

Драко резко наклонился и поцеловал эту истеричку. Прижавшись к её губам, он отключился. Такого Малфой ещё не испытывал. Гермиона замерла в его руках и больше не вырывалась.

Мерлин, да.

Опустив руки с её плеч на талию, Драко углубил поцелуй. Она не отвечала и не двигалась. Возможно, была в шоке.

Скользнув языком по её верхнему ряду ровных, благодаря ему, зубов, Малфой сильнее прижал её тело к своему. Грейнджер выдохнула ему в рот и расслабилась в его руках.

Драко с трудом оторвался от её губ, которые не были испорчены помадой.

Они оба тяжело дышали. Будто пробежали километры. Слизеринец прижался ко лбу гриффиндорки и мечтал, чтобы этот момент длился вечно.

========== Боль ==========

Драко боялся открыть глаза, ему казалось, если сделать это, то всё , что он держал в руках, исчезнет. В данном случае, Грейнджер.

Салазар, она дрожала.

Отстранившись от неё на минимальное расстояние, он стянул с себя пиджак и накинул ей на плечи, оставляя там руки.

– Всё хорошо? – Драко не узнал свой голос. Слишком нежный и обеспокоенный.

Гермиона кивнула и посмотрела ему в глаза. Её веки всё ещё были опухшими от недавних слёз, но она успокоилась. Он был рад тому, что ему удалось это сделать.

Они пристально смотрели друг на друга и не шевелились. Драко намотал на палец её кудряшку, которая выпала из прически. Мерлин, он обожал волосы Грейнджер. Таких больше ни у кого не было. Мягкие и шелковистые, пахнущие карамелью, но не приторно. А так, что голова отключалась.

Оставив волосы Гермионы в покое, он положил свою руку ей на скулу, очертив её большим пальцем. Грейнджер всё так же смотрела на него не отрываясь, но после его движения закрыла глаза и прислонилась щекой к его руке.

Как там магглы говорят, ах, да…

Боже.

Как ей это удавалось, он не понимал. Одним движением заставив замереть сердце. Одним взглядом лишить его всего лексикона. Она точно ведьма.

– Я…прости, – Драко прочистил горло. Всё-таки извинялся он только во второй раз, – я не должен был такое говорить.

Гермиона открыла глаза и, не отрываясь, спросила:

– Почему ты это сказал? – её голос был тихим и робким. Будто боялась, что он сбежит. Но это было глупостью – никуда он не уйдет, только если она этого захочет.

Хотя, нет. Пусть даже не надеется.

Малфой выбрал только одно слово, чтобы объяснить причину:

– Крам.

Грейнджер удивилась и честности его ответа, и его содержанию.

– Ты ревновал?

– Грейнджер, не беси. Ничего подобного, понятно? – Драко старался вложить всё своё безразличие в эти слова, но провалился, что подтверждали карие глаза и легкая улыбка на губах гриффиндорки. – Меня просто он начал раздражать, ты здесь ни при чём.

Только сказав, Малфой понял, что это за бред. Он даже захотел на секунду сбежать, чтобы избавиться от такого позора. Хотя было поздно.

Сбоку раздался смешок и начала просыпаться злость на Гермиону, но она сразу затухла, как только та произнесла удивительные слова:

– Я тоже… – видимо, смущение сейчас преобладало. Драко знал, что это был её первый поцелуй, и она покраснела под его взглядом. – Ну, ты понял. К Пэнси.

Теперь пришла очередь Малфоя усмехаться. Как можно было подумать о том, что между ним и Паркинсон что-то есть. Скорее, только в её влажных фантазиях.

– Она сама ко мне липнет. Намеков и прямых слов не понимает, что мне на неё плевать. Но не на тебя.

Малфой понял, что сделал правильный выбор, сказав правду. Грейнджер улыбнулась и ещё больше покраснела, если такое возможно. Мерлин, он чувствовал себя просто Богом. Или властителем мира. Что всё-таки может сделать девчонка с парнем, отвечая взаимностью.

Проведя ладонями по её спине, Драко подумал, что её необходимо проводить до гостиной. Больше никаких мыслей не было. Больше ничего не имело значение. Ни то, что она пришла на бал с Крамом, а он с Пэнси. Ни то, что её друзьями были Поттер и Уизли, которых он терпеть не мог. Ни то, что его отец был Пожирателем смерти, который убивал таких, как она. Ни то, что она была грязнокровкой. Больше нет.

Была только она.

Озвучив его мысли, Гермиона неуверенно попросила проводить её. Малфой лишь кивнул и взял её за руку. Всю дорогу он выводил на ладони девушки различные узоры.

Подойдя к гостиной львят, они остановились.

– Спасибо, – Грейнджер улыбнулась слегка скованно, но искренне, что заставило Малфоя ещё больше поплыть.

Да возьми же себя в руки, а то пол слюной закапаешь.

– Всегда пожалуйста, Грейнджер. Обращайтесь к моему секретарю по поводу этих услуг, – Драко отвесил дебильную, по его мнению, шутку. Но гриффиндорка звонко захохотала.

Она смеялась над его дебильной шуткой, идеальней девушки нет.

– Хорошо. Обязательно, – Гермиона лучезарно ему улыбнулась и в следующее мгновение приблизилась к его лицу.

Воспользовавшись его ступором, она сказала:

– Мне понравилось, – и поцеловала его в уголок губ.

Быстро дойдя до двери в гостиную, она в последний раз посмотрела на него и зашла в комнату.

Так, вспоминаем как дышать. Это физически необходимо.

Она поступила дерзко и в своем стиле. Мерлин, дайте ему уже кто-нибудь кислород.

Нельзя испытывать такие чувства, оставаясь живым. Сердце, голова – ничего не выдерживает. Хочется вырваться из тела и взлететь.

Драко, стараясь прийти в себя, развернулся и побрел в слизеринские подземелья. Внезапно мысль пронзила голову, и он рванул изо всех сил.

Ему хотелось узнать, что она напишет о нём в дневнике.