Текст книги "Секрет на страницах (СИ)"

Автор книги: Mad__sel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

***

Когда Малфой услышал, что на Грейнджер напали, он испугался. Это был животный страх. Хуже было осознание того, что он сам ей этого желал. Говорил ей это в лицо. Ему показалось, что именно он в этом виноват, так как догадывался, что примерно будет происходить в школе. Перед началом учебного года Драко слышал от отца о каком-то дневнике и о том, что грязнокровок, благодаря этому, станет меньше. Он так до конца и не понимал, что всё это означало. Пока во «Флориш и Блоттс» не наткнулся на весьма интересную книгу. Древнее чудовище. Змея по имени Василиск.

Тогда к нему пришло понимание ситуации. Возможно, эту змею и хотел выпустить отец, чтобы избавиться от грязнокровок. Но Драко этого не хотел. Они ему и не мешали. Ему было тяжело это признать, но он переживал за Грейнджер.

Да, он начал её ненавидеть. Да, она его нереально бесила и стала отвечать на его издевки со всей злостью, не уступая ему. И пускай она всё так же обгоняла Малфоя в учёбе, что Люциус воспринимал даже более болезненно, чем сам Драко. Это не значит, что Гермиона заслужила смерти. Точно не она.

Малфой винил себя за то, что не предупредил и говорил слова, о которых сильно жалел.

Тот случай во дворе школы многое изменил. Гермиона впервые ответила и поставила его на место. Постаралась это сделать. Драко знает, что не должен был этого говорить, но она сама виновата. Ничего он не покупал, Малфой проходил отборочные наравне со всеми, и его взяли. Лишь после этого он уговорил отца, чтобы тот сделал подарок команде. Но выглядело всё, конечно, наоборот.

И неужели Грейнджер думала, что если она скажет такое, то он оставит это без ответа. Причём этот разговор произошел у всех на виду. Драко обязан был ответить. Да и он был просто катастрофически зол на неё. Потому что именно она это сказала. На другого он бы даже внимания не обратил.

Но получилось всё так, как случилось, и изменить ничего нельзя. Малфой уже не мог остановиться. Когда в поле его зрения мелькала грива каштановых волос, мозг отключался и оставалась только ярость.

И сейчас, идя по коридору в сторону больничного крыла, он ни хрена не понимал, какого чёрта делает. Сжимая вырванный лист из книги во «Флориш и Блоттс», Драко был в панике. Он сам не до конца осознавал, что хочет сделать.

Увидеть её, однозначно.

Как только позавчера в гостиную слизерина залетел Крэбб и начал трубить о «прекрасной» новости, Малфой, казалось, не дышал. Такого страха он ещё не испытывал. Страх перед отцом и рядом не стоял. Он не мог представить Хогвартс без Грейнджер. Без её вечно вздёрнутого подбородка и поднятой руки на уроках. Без звонкого смеха, который он мог услышать, и ловил каждый звук. А потом окунался в чан с презрением к себе. Вот почему она? Почему не Пэнси или какая-нибудь Дафна? Почему Грейнджер не могла быть хотя бы полукровкой, это бы решило столько проблем. По крайней мере, Драко так казалось.

Увидев на горизонте двери больничного крыла, слизеринец замер. Нельзя, чтобы его кто-нибудь увидел. Потом такие слухи поползут, что лучше даже не представлять. Сейчас Драко понимал Золотое трио: какой они испытывали азарт от нарушения правил, – ему тоже казалось, что он чуть ли не закон международного уровня нарушает. Хотя для него это так и было.

Сглотнув и взяв себя в руки, Малфой посмотрел по сторонам и вошёл в двери. Сразу в нос ударил аромат различных зелий и трав. От такой атаки ароматов Драко даже немного растерялся. Оглядев периметр, он медленно пошёл вперед. Ему просто колоссально повезло, что здесь было пусто, даже мадам Помфри куда-то запропастилась. Сегодня удача явно на его стороне.

Некоторые койки были отделены ширмами: видимо, там и лежали пострадавшие. Заглянув за самую ближайшую, Драко увидел какого-то мальчика с волосами цвета соломы. Он вечно носил с собой фотоаппарат и не отлипал от Поттера. Малфой пошёл дальше. Отодвинув ширму, он увидел её. Глаза распахнуты и были лишены прежнего живого блеска. Рот открыт в беззвучном крике.

Он был в шоке. Грейнджер выглядела, как мёртвая. Сначала он даже подумал, что их всех обманывают, и те, кто пострадал, были подвержены вовсе не заклятию оцепенения. Но он быстро отбросил эту мысль – вряд ли стали бы сохранять трупы.

Драко смотрел на Грейнджер и не совсем понимал свои чувства. С одной стороны, он был рад, что она жива, но с другой – вина облепила его кости и не собиралась куда-то уходить. Если бы он её предупредил, ничего бы этого не было. Гермиона была бы в безопасности. Он злился на самого себя. Не должен он здесь быть, не возле постели грязнокровки. Но, словно в противовес, приходила мысль, что как раз-таки ему тут самое место.

Малфой прикоснулся рукой к тыльной стороне ладони Гермионы и не почувствовал тепла. Однажды он держал её руку в своей, ему понравилось это ощущение.

Он помнил.

И сейчас к нему пришло понимание, почему он здесь. Не только, чтобы увидеть её и убедиться, что она хоть и в относительном, но порядке. Он пришел спасти её. Помочь. Пускай это будет помощь через её тупоголовых дружков. Пускай, главное, она будет жить.

Достав из кармана мантии скомканный книжный лист, Драко положил его в ладонь Гермионы, задержав свою руку буквально на несколько секунд, которых было мало. Малфой наклонился к уху Грейнджер:

– Это ничего не значит, Грейнджер. Ты поняла? Ничего, – он подозревал, что вряд ли она его услышит, но ему на одну минуту стало легче.

В последний раз посмотрев на её лицо, он развернулся и стремительным шагом вышел из больничного крыла. Он действительно удачливый хмырь, как говорит Гойл. Его никто не видел.

***

Увидев, как Грейнджер несётся в объятия Поттера, Драко возненавидел его ещё больше. Не только он видел, какая связь между золотыми друзьями. И от этого становилось тошно. Невозможно было смотреть на эти телячьи нежности. Одному он был рад – Гермиона в порядке.

Малфой был рад отмене экзаменов в этом году, напрягаться лишний раз он не хотел. Позавтракав, Драко направился в библиотеку. Ему было нечем заняться в последний день, и он решил взять что-нибудь почитать. Войдя в обитель знаний, Драко поглубже вдохнул запах древних фолиантов. Он любил запах книг.

Прогуливаясь вдоль стеллажей, Малфой выбирал интересную для него книгу. Взгляд упал на курс зельеварения. Слизеринец решил, что это удачный выбор, и пошел искать себе место, желательно очень тихое. У него с самого утра раскалывалась голова от болтовни Гойла. Он почему-то решил, что Драко интересно, о чём тот повествовал.

Увидев в дальнем углу кресло, Малфой последовал туда. Лишь когда он устроился поудобнее и посмотрел по сторонам, его взгляд упал на Грейнджер, что сидела напротив. Разве что немного левее.

Ну конечно.

По-другому и быть не могло.

Хотя —Драко признался самому себе – он по ней даже скучал. Самую малость. Больше никто так не отбивал его реплики, как Грейнджер. Остальные были скучными, неоригинальными и пресными. Но Гермиона заставляла его упражняться в оскорблениях.

Видя, как она скользит глазами по строчкам очередной толстой книжки вся такая сосредоточенная, Малфой успокаивался. Объяснять самому себе это он даже не планировал. Толку нет.

Он никогда не приходил к одному выводу. Сейчас Драко решил просто расслабиться и не думать, правильно это или нет. Глядя на её вздернутый нос, на мелкие веснушки на нём, на длинные ресницы, он думал, что она такая простая во всём. В том числе и во внешности, но в то же время взгляд от неё оторвать ему было сложно. Малфой хотел, чтобы никто больше этого не замечал, не видел какая она. Конечно, ещё оставались её большие передние зубы и воронье гнездо на голове. Но Драко как-то про это забывал. Это само по себе получалось.

Внезапно Грейнджер оторвалась от своей книги и подняла глаза прямо на него.

Чёрт возьми, она увидела, как он пялился на неё. Блин.

Мерлин.

Гермиона нахмурилась и встала с кресла, на котором сидела.

Гриффиндорка решила уйти, но сделав пару шагов, остановилась. Драко думал, что она унесётся как ошпаренная, а сейчас замерла.

Грейнджер повернула обратно и подошла прямо к Малфою, смотря на него сверху. Он был уверен, что сейчас, из-за этой позиции, она чувствовала превосходство. Драко смотрел на неё спокойно и лишь приподнял бровь, ожидая, когда Гермиона что-нибудь скажет.

Ну и долго она собирается молчать?

Слизеринец уже начинал ощущать неловкость под её взглядом. Малфой и неловкость. Бред. Но даже такое бывает.

Наконец, девчонка заговорила:

– Это правда, Малфой? – Драко честно не понимал, о чём она спрашивает. По идее, Гермиона даже стоять рядом с ним не должна. Взгляд у неё был странный. Как будто её здесь не было. Или она абстрагировалась.

– Ты о чём, Грейнджер? – Малфой удивлённо приподнял брови, говоря, что действительно не понимает.

Гермиона напряжённо выдохнула, будто сдерживала себя от чего-то. Следующая фраза выбила у него почву из-под ног:

– То, что ты желал мне смерти? – мальчик обомлел. Он не знал, что сказать. Но его больше волновало, откуда она узнала об этом.

Драко лишь открыл рот, чтобы хоть что-то сказать, но он увидел её взгляд… В нём была такая боль. Но не это главное, его потрясло другое. Разочарование. Разочарование в нём.

Ему стало так паршиво и стыдно, что словами не передать. С Грейнджер Малфой всегда нарушал свои правила, и сегодняшний день не стал исключением. Он не хотел, чтобы она так смотрела, уж лучше ненависть. Слизеринец встал с кресла и посмотрел ей в глаза. Уже сейчас была видна их разница в росте. Скоро это будет сильно бросаться в глаза.

– Грейнджер, это… – Драко не знал, как выразить всё то, что он хотел сказать, – это было не по-настоящему, я просто… я был не прав.

Ого, он сказал такое и не рассыпался на части. На Землю, определённо, упадет метеорит, не иначе.

Гермиона пронзительно смотрела на него и никаким образом не реагировала на его слова. Внешне. Но в глубине её глаз начало зарождаться облегчение. Он это заметил и был счастлив, как какой-то Пуффендуец. В ответ она лишь кивнула и быстрым шагом направилась прочь из библиотеки.

А Драко просто стоял на том же месте и лыбился, как идиот.

Она не злилась на него. Больше нет.

***

Для Гермионы это был странный год. Ну, не год, а половина. Большую часть времени она пролежала в больничном крыле.

Сейчас её единственным желанием было оказаться дома. Как бы ей ни нравилось в Хогвартсе, она очень скучала по родителям. А учитывая, что Грейнджер была в шаге от смерти, к матери с отцом захотелось ещё больше. Наверное, правильно говорят: только находясь на грани жизни и смерти, начинаешь по-настоящему ценить то, что у тебя есть.

Гермиона сдала чемодан в багаж и пошла к двери вагона. Начав подниматься по ступеням, она споткнулась и упала на что-то мягкое. Подняв голова, она увидела свою «подушку безопасности».

Малфой, ну конечно же.

После того разговора в библиотеке гриффиндорка вернулась к тому, с чего начала.

Мысли.

Мысли о Драко.

Ей казалось, что у него был какой-то магнит под белоснежной шевелюрой. Потому что как иначе объяснить её нездоровый интерес к нему? Причём он никуда не пропадает вот уже два года. Конечно, у неё были догадки по этому поводу, но признаться себе в этом она не собиралась и под угрозой смерти.

Он так на неё смотрел.

Поэтому Гермиона приняла единственно верный вариант в этой ситуации – она сбежала. Вот тебе и храбрая гриффиндорка.

Сейчас Драко опять смотрел на неё очень странно. И он молчал. А как же правило, запрещающее прикасаться к таким, как она, к представителям низшего общества.

Малфой ухмыльнулся и, приподняв свои брови, сказал:

– Грейнджер, я, конечно, знаю, что неотразим, но не надо на меня набрасываться, я ещё жить хочу.

Гермиона покраснела от двусмысленности фразы и поспешила подняться. Драко поднялся вслед за ней и начал отряхивать мантию.

– Не обольщайся, Малфой. Я просто споткнулась, – гриффиндорка посмотрела на слизеринца, ожидая, когда из него польётся привычна желчь.

Но, на удивление, он молчал.

– Как скажешь, Грейнджер, – Драко кивнул ей с какой-то загадочной ухмылкой и ушёл в своё купе.

А Гермиона стояла на том же месте и чувствовала себя идиоткой. Сама не зная от чего.

Что это было вообще? Где привычный Малфой? Или его кто-то из Пуффендуя покусал?

Девочка лишь покачала головой от абсурдности мыслей, пришедших к ней в мозг. Она вряд ли сможет ответить на эти вопросы прямо сейчас. Малфой похож на кубик Рубика. Вроде ты собрал одну сторону определенного цвета и радуешься, но стоит повернуть, как ты видишь, что вся работа только впереди.

И Гермиона понимала, что видела только одну сторону Малфоя, которую он показывал.

Оставалось понять, сможет ли она собрать остальные.

========== Не достойна ==========

Драко был раздражён.

Его бесила болтовня Крэбба и Гойла. Но ещё в этом году к ним в купе подсел Тео Нотт. И всё. Его трескотня не заканчивалась уже как минимум час. Малфой просто смотрел в окно и пытался не убить их всех.

Это лето прошло ужасно. Отец просто оторвался на нём. Каждый обед, ужин, завтрак проходил в упрёках. Мало того, что Драко не поставил на место выскочку Грейнджер, со слов отца, так ещё и продул в матче по квиддичу Поттеру. Малфою казалось, что у Люциуса наступили критические дни, причём они длились почти три месяца, без перерыва. Нарцисса пыталась успокоить Малфоя-старшего, и иногда ей это удавалось, но отдых от его истерик не длился долго. Драко был уверен, что даже мама в этот раз была полностью на его стороне. Потому что он иногда видел, как Нарцисса закатывает глаза от слов своего мужа.

Правда, в этот раз ему повезло, если в том году он жил в семейной библиотеке, и его компанией были только книги, то в этот раз Драко проводил большую часть времени на поле. Такому наказанию он был рад. Люциуса сильно задел проигрыш сына, и он решил во что бы то ни стало это исправить. Видимо, пытался реализовать какие-то свои амбиции.

Малфой на секунду отвлёкся от созерцания пейзажа за окном, когда Крэбб заржал, при этом чуть ли не похрюкивая. Нотт травил анекдоты, будто других тем для разговора не осталось. Не то что бы Драко был против его компании, просто настроение у него было непонятным, и его бесил, в принципе, каждый.

После того, как в поезд заползли дементоры, каждый был напуган. Это было жутко. Драко старался не показывать, что его это задело, но к нему в тот момент проскочило в голову воспоминание, как отец сказал ему, что тот не будет достойным наследником, если не станет делать то, что необходимо.

Он вспомнил, как потом переживал из-за этого. Драко было семь, и это сильно задело его, так как он боялся, что его никто не будет любить. Либо будут любить только за что-то, а не его самого.

Ему было семь. И это до сих пор было его комплексом.

Само собой, настроение, что изначально было на дне Марианской впадины, упало ещё ниже. И он старался не обращать внимание на окружающий мир. Но не всегда получалось, ведь Нотт решил, что его обязанностью будет заставить всех забыть об этом инциденте. И в принципе, у него получалось. Но Малфой – особый случай.

Слизеринец много этим летом думал. Обо всём. Но больше всего, конечно, о Грейнджер. Чёртова девчонка. Ему казалось, что она купила недвижимость у него в мозгу и сейчас делает капитальный ремонт, чтобы прожить там всю оставшуюся жизнь. То, как она его доставала, даже находясь на расстоянии, не было по силам никому.

Ещё Драко злился на себя. Это уже стало нормой. Презирать себя. Он просто ахуевал от своих поступков. Как можно было извиниться перед Грейнджер, при этом потом сиять весь день, как начищенный галеон. Но он, видимо, решил забить последний гвоздь в крышку своего гроба. Чтоб уж наверняка. Повёл себя, как хренов Пуффендуец или ещё хуже, да простит его Мерлин за такое сравнение, как Поттер. Как сладкий мальчик Поттер.

Когда Малфой развернулся и побрёл в своё купе, он даже не думал, что сделал. Лишь когда он примостил свою задницу, до него дошло. К нему вернулись мозги, и здрасте приехали, он понял какой пиздец совершил. Драко был милым с Грейнджер. Опять. Чтоб его.

Пока поезд мчался по рельсам, эти мысли не давали ему покоя. Он впервые в жизни хотел сгореть от стыда. Ему было невообразимо стыдно за свой поступок. Малфой не должен был делать то, что сделал. Не должен был. Нет.

Слизеринец обязан был опустить её за неуклюжесть. За грязную кровь, да за что угодно. В крайнем случае просто развернуться и уйти, а никак не флиртовать с ней.

Драко понимал, что с ним происходило.

Он забывал. Забывал о её грязной крови. О том, что она, в первую очередь, грязнокровка. А этого нельзя было допускать ни в коем случае.

Когда поезд закончил движение и остановился возле платформы, он старался не смотреть по сторонам, чтобы не наткнуться на карие глаза. Ему повезло. Сев в карету, Драко попытался взять себя в руки: он должен был начать вести себя как обычно. К счастью, никто не заметил его странного поведения.

Все ребята в карете были заняты тем, что слушали очередную похабную шутку Теодора.

Войдя в Большой зал, он занял место за слизеринским столом и попытался не скривиться, когда Пэнси, мать её, Паркинсон села рядом. Она стала его конкретно так доставать. На каникулах несколько раз напрашивалась в гости. В итоге, после его тысячного послания, чтоб она от него отстала, Пэнси организовала ужин для родителей, куда он не мог не прийти. И она это знала, стерва. На глазах у их родителей она отозвала его из-за стола под каким-то дебильным предлогом и утащила к себе в комнату. Ей хотелось, чтобы её первый поцелуй произошел с ним. Он тогда не сдержался и заскулил.

Ему хватало одной девчонки, которая ебёт ему мозг. Второй не нужно, спасибо. Драко довел её до слёз. Причём он даже не старался и не сказал ничего такого. Малфой наоборот пытался быть джентльменом.

Но не сработало. Правда, он был слишком наивен, думал, что всё, она от него отцепится. Но нет, полюбуйтесь.

Сидит и таращится на него, как верный пёс. Мерзость. Он надеялся, что сможет продержаться до конца пира и не блевануть от всей этой мерзости.

***

Гермиона это лето провела замечательно. Они с родителями ездили в Париж, к маминым родственникам.

Это помогло девочке расслабиться и забыть хотя бы на время о том, что её чуть не убили. Джин и Генри Грейнджеры, расспрашивая своё чадо о школьных буднях, даже не догадывались, что большая часть рассказов дочери выдумана.

Грейнджер не хотела волновать родителей, да и проблема была в том, что её могли забрать из школы. А она хотела этого меньше всего.

Гриффиндорка всё лето переписывалась с мальчиками. Единственное, что с Роном это было немного труднее, в этом году их семья выиграла приз – поездку в Египет. И почта приходила с перебоями.

Но, как это уже завелось, её не отпускали мысли. Мысли об одном слизеринском гадёныше. Как она радовалась, что смогла побороть, хоть и частично, эту болезнь. И вот, пожалуйста. Каждый день, стабильно, Гермиона хотя бы раз о нём вспоминала. Находясь во Франции, она надеялась, что это пройдёт или ей понравится какой-нибудь другой мальчик, вытеснив мысли о Драко, но нет. Грейнджер всех сравнивала с ним. Каждого юношу. И все они проигрывали по всем статьям.

Тот момент в Хогвартс-экспрессе так её потряс, что Гермиона ни о чём больше не могла думать весь день. Да и последующие тоже. Если раньше её это раздражало, бесило, она не знала, что с этим делать, то сейчас наступил момент затишья. Она не то чтобы смирилась, нет. Это было каким-то принятием ситуации, с которой, в последующем, нужно будет бороться. Ей не хотелось в самом начале года тратить все нервы и силы непонятно на что. Борьба с собой не помогала. Отрицание тоже. Значит, нужно искать другие пути решения проблемы. Гермиона смотрела на это, как на очередную задачу. Так ей было проще во всём разобраться. Она даже дома составила таблицу, где подробно всё изложила и прикинула варианты действий. Победил как раз тот, в котором на первом месте стояли спокойствие и принятие.

Сейчас Грейнджер чувствовала лишь одно – сочувствие. По отношению к Гарри, которому постоянно достаётся. Так теперь за ним охотится какой-то псих с жаждой убийства.

– Значит, Сириус Блэк из-за тебя совершил побег из Азкабана? – Рон был в лёгком шоке, задавая этот вопрос.

За это лето все здорово подросли. Даже Гермиона, хотя высокой она точно не будет. Джин была ростом всего чуть больше ста шестидесяти сантиметров. Но мальчики активно начинали расти, и голос у них стал ломаться, становясь более взрослым.

– Они поймают Блэка, ведь все вокруг его ищут, – Грейнджер держала в руках Живоглота, которого купила в этот поход в Косой переулок, и гладила за ухом, отчего тот сладко мурчал.

– Не знаю, он сумасшедший, убийца, – на последнем слове голос Рона понизился, упав чуть ли не до шепота.

Гарри усмехнулся и сказал:

– Спасибо, Рон.

Но это был последний момент лёгкого веселья в их купе, потому что поезд резко остановился и погас свет.

Внезапно стало жутко холодно, как будто наступили зимние морозы. В поезд кто-то вошёл, и из-за этого каждого прошибал озноб. Следующее, что они увидели, – было странное и страшное существо в капюшоне без глаз и носа. Оно оглядело каждого и остановилось напротив Поттера. Гермиона и Рон не понимали, что происходит, – Гарри будто оцепенел. В этот момент вскочил человек, что ехал с ними с самого начала, и прогнал странное существо. Гарри отключился.

***

Определённо, распределение первокурсников не такое интересное, когда ты в нём не участвуешь. Гермиона переговаривалась с мальчишками и изредка смотрела в сторону преподавательского стола. В сторону слизеринского она не собиралась смотреть. Никогда в жизни.

После того, как Гарри упал в обморок, они узнали, что это были дементоры. Грейнджер читала о них, но никогда не видела и поэтому сначала не поняла, кто перед ней.

Ей это не понравилось. Возможно, она смогла бы помочь Поттеру, если бы не испугалась. Гермиона поняла, что ей будет необходимо заполнить небольшой пробел в знаниях на эту тему.

Распределение закончилось. Хор под руководством профессора Флитвика закончил своё выступление, и Дамблдор представил им их нового преподавателя защиты от тёмных искусств.

Локонс – главное разочарование в её жизни. Она его обожала, а в итоге он оказался обычным мошенником. Рон ей до сих пор это припоминает. Да и вряд ли перестанет, ведь ему это доставляет удовольствие не меньше, чем поедание куриных ножек.

Большая часть ребят начали хлопать профессору Люпину:

– Вот почему он давал тебе шоколадку, Гарри, – после её фразы сразу послышалось «Поттер» голосом, который она узнала моментально.

Драко, видимо, позвал Гарри, чтобы сказать очередную гадость, и словно в подтверждение мыслей Гермионы, он начал говорить в своей собственной издевательской манере и с ухмылкой на губах:

– Говорят, ты раскис, без сознания упал.

– Отстань, Малфой, – Рон развернул Поттера от слизеринца.

– Откуда он знает? – Гарри определённо было неловко, что эта информация о нём так быстро просочилась наружу.

– Забудь, – Гермиона понимала скованность Поттера. Ей бы тоже не было приятно, если бы о таком так быстро узнали. В принципе, узнали.

Приятного в этом мало. Особенно, когда ты и так у всех на виду.

Кажется, Грейнджер обещала не смотреть в сторону слизеринского стола. Что ж, забудем это правило.

Сейчас она опять пялилась на него. Хорошо хоть только на его спину. Он стал выше, и плечи чуть расширились, с недовольством отметила она. С недовольством, потому что вообще заметила. А не должна. Ей так хотелось, чтобы кто-нибудь взял её за руку и вывел из этого кошмара. Потому что сама она это сделать не может.

Пыталась, проходили.

Остаётся только принять. Это был её план, а потом, может, само пройдет. Нужно надеяться на лучшее, так всегда говорит мама. И Гермиона последует её совету. И будет пялиться на спину Малфоя.

Чёрт.

***

Прошёл уже целый месяц учёбы, и Гермиона практически жила в библиотеке всё это время. Помимо всей загруженности ей ещё поручили маховик времени. Она безумно собой гордилась, что ей настолько доверяли профессора Хогвартса. Но это было первые пару дней, сейчас осталась лишь усталость. Грейнджер и подумать не могла, что это будет так сложно.

Учебный год только начался. Ещё и Рон постоянно на неё нападал из-за своей чёртовой крысы. Видите ли, Живоглот хочет её съесть и не даёт той жизни.

Гермиона верила в своего кота, он был очень умным, поэтому такое вранье ей не нравилось. Своими глазами она этого не видела, и доказательств никаких нет.

Уизли в этом году решил довести гриффиндорку, определённо. Стоило ей зайти в гостиную, как начиналось целое представление, которое всегда, без исключения, заканчивалось ссорой.

Поэтому, собственно, она и проводила большую часть своего свободного времени в библиотеке. Здесь всегда можно было побыть наедине с самой собой и спокойно позаниматься. Гарри в их с Роном разборки старался не лезть: он держал нейтралитет. Гермиона не обижалась на Поттера, но ей не хватало своих друзей, очень сильно. Из-за того, что никто её не поддерживает, она чувствовала себя одиноко. Прямо как на первом курсе. С ней тогда тоже никто не горел желанием общаться. А за всё это время Грейнджер сблизилась только с мальчиками.

О Малфое она старалась не думать, вот так сюрприз. Одно и то же, из года в год. Ей казалось, что она может написать целую серию книг об отрицании симпатии и борьбе с этим.

Подсознательно она понимала, что с ней происходит, и даже знала ответ. Но признаться в этом, пусть только в своей голове, – значило, что дороги обратно не будет. У неё не получится говорить окружающим, что всё нормально, когда она будет точно знать, что это наглое враньё. Потому что симпатия к Драко Малфою не может быть нормой. Это отклонение в голове. В матрице Гермионы. Просто сбились какие-то настройки, которые никто не знает, как починить.

Но чего она со сто процентной уверенностью не понимала, так это того, что происходит с Драко. Он действительно стал немного странным. То он достает её так, что сил нет и хочется его придушить. А Гермиона всегда считала себя человеком разумным и адекватным, но в ситуациях с Малфоем это как-то забывалось. То он её игнорирует, просто не замечает. Даже перестает доставать. И это сбивает с толку. То он кричит на каждом углу, что она грязнокровка. То она превращается в пустое место. И ей самой было непонятно, что хуже. Хотя. Вроде бы всё очень даже понятно. Грейнджер жизни нужно радоваться, когда он про неё забывает, но нет, у неё всё не как у людей. Она по этому поводу переживает и чуть ли не грустит. Кошмар.

Гриффиндорка никогда не думала, что она столкнется с такими, вроде мелочными, но проблемами. Плохо было от того, что Гермиона больше обращала внимание как раз на эти мелочи, а не наоборот.

И вот сейчас предмет её метаний сидел и спокойно что-то писал на пергаменте. Её это так раздражало. Почему он мог сосредоточиться, а она нет.

Несправедливо.

Девочка не знала, что происходит у него в голове.

О, определённо, она бы многое отдала, чтобы узнать.

Приняв серьёзное, но, возможно, слегка глупое решение, она поднялась из-за стола, за которым пыталась написать эссе по Чарам. Собрав свои вещи, она решительным шагом подошла к столу Малфоя. Кажется, у неё дежавю. Такое когда-то было.

Слегка покашляв, чтоб привлечь внимание Драко, Гермиона попыталась придать своему лицу серьёзный вид, будто она точно знала, зачем подошла. К её глубочайшему сожалению, такое было возможно только в мечтах.

Малфой спокойно дописал предложение, наверное, специально, чтоб побесить её.

Гадёныш.

Подняв свою голову, он выжидающе уставился на неё со скучающим выражением лица.

Как можно быть таким красивым, Боже. Ну за что?

Сосредоточься, Гермиона. Не выставляй себя идиоткой.

Поздно.

– Я хочу поговорить с тобой, Малфой, – ей показалось, что она произнесла это так, как себе представляла в своей голове, – достаточно хладнокровно. От этого Гермиона чуть расслабилась.

– Грейнджер, хотеть не вредно, слышала о таком? – Драко произнес это надменно, и не дав ей даже рта раскрыть, выплюнул: – Я не хочу с тобой ни о чём разговаривать. Проваливай.

У него определённо начал ломаться голос. Стал более хриплым и низким. Но звучал он сейчас гораздо мужественнее.

Ох, и о чём она только думает.

Гермиона нахмурилась и постаралась сильно не заводиться из-за его слов. Это было вполне ожидаемо. И она решила стоять на своём. В конце концов, что она теряет?

– Это важно, Малфой, и ты меня выслушаешь, понял?!

– Нет, не понял, у меня нет привычки понимать грязнокровок.

Он точно был доволен собой, это чувствовалось. Драко, видимо, надеялся, что она убежит в слезах и отстанет от него, но нет. Размечтался. Это слово больше не трогало её, как раньше. Он сам этому поспособствовал. Гермиона закалилась, наверное, ей стоит благодарить как раз-таки Малфоя.

– Как неоригинально, Малфой. Ты можешь лучше, я в тебя верю, – Грейнджер обожала, когда он бесился от её ответных реплик, и этот раз не стал исключением.

Она с трудом поборола улыбку, что рвалась наружу, когда Драко слегка покраснел от злости и сжал ладонь левой руки в кулак.

– Грейнджер, если не хочешь узнать, на что я способен, то настоятельно советую убираться нахрен.

Гермиона понимала, если она хочет добиться от него хоть чего-то, то нужно перестать дразнить спящего дракона. Хотя сделать это было трудно.

Искушение слишком велико.

– Я хотела спросить про тот случай в поезде, когд…

– Заткнись! – Малфой буквально прорычал эту фразу, даже не дав ей договорить.

Гриффиндорка не совсем поняла, почему тот так агрессивно отреагировал.

– А что я такого сказала? Это просто вопрос, Малфой.

– Просто вопрос, неужели?! – Драко, насмехаясь, поднял брови. – И ты хочешь сказать, что пришла не для того, чтобы узнать, почему я вёл себя, как хороший мальчик?

– Ты меня, конечно, извини, Малфой, – Гермиона произнесла извинение так, чтобы не оставалось сомнений, – ни о каком извинении и речи не идёт, – но ты точно не подходишь под определение хорошего мальчика, скорее, под горного тролля.

Драко глубоко дышал, широко раздувая ноздри. От него разве что пар не шёл.

Точно как Дракон.

– Теперь, когда ты закончила упражняться в своём убогом остроумии, я тебя просвещу, – Малфой встал из-за стола, чтобы смотреть на Грейнджер сверху вниз, показывать своё превосходство даже в такой мелочи, как рост, – то, что было в прошлом году, – ошибка. Я просто неудачно стукнулся головой, и мозг не встал на место. Вот, что было, а не то, что ты себе напридумывала. – Гермиона хотела возразить, но он не дал ей это сделать, сразу продолжив свой монолог. – Грейнджер, мне на тебя насрать, уяснила?! Мне плевать, кто ты, что ты, вот честно. А знаешь почему?! Ты грязнокровка. Вот и всё. Всё, что ты есть. Ты даже дышать со мной одним воздухом не достойна, не то что бы чего-то хотеть. Не советую тебе больше открывать свой рот в моем присутствии, особенно на эту тему, поняла?