Текст книги "Змея, что пьет гранатовую кровь (СИ)"

Автор книги: Luna Selena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 6

– Почему ты сказал, что любишь меня?

Я повернулась к Аларику и взглянула в агатовые глаза. На самом деле, это очень важный вопрос.

Тонкие пальцы дроу замерли на острых углах ворота его кожаного жилета.

– Потому, что это правда.

Мы собирались встречать союзников темного, которые должны были прибыть в замок еще до восхода Луны, и я размышляла, подойдет ли выбранный мною наряд.

В зеркале я видела взгляд дроу, направленный на меня. Обжигающий, собственнический. Едва заметно усмехнулась: неужели не понравилась глубина декольте выбранного мною платья? Хотя, уверена, фасон (довольно скромный, надо заметить) здесь ни при чем.

– Доброго утра.

Принц обнял меня за талию и крепко прижал к себе.

Теперь действительно все хорошо – он рядом. Признаться, проснувшись и не обнаружив Аларика рядом, я загрустила.

Гляжу, кстати, мой принц также успел приодеться. Определенно, он выглядел изумительно в черной коже, украшенной серебром. И вместе мы смотрелись весьма неплохо.

Моя ладонь накрыла руку итилири. Губы Аларика коснулись моей шеи, заставляя разливаться по венам жидкий огонь.

– Позволь, – я красноречиво коснулась его волос.

Дроу ничего не оставалось, кроме как уступить моему невинному желанию, и Аларик сел в кресло, дабы мне удобнее было его расчесывать.

Обожаю его волосы. Одно движение. Еще одно – и вот уже угадывается рисунок косы. Возможно, именно так сплетаются нити наших жизней? Барбарис – красный, нарядный – любовь. Лакрица – вечная боль потери. Золотистый, чистый шафран – зов Истины.

– Я не могу полностью довериться тебе, – тихий, будто и не мой голос. Так неожиданно, но… это правда. Мне понятны мотивы его поступков. Смогу ли я их принять?

– Ничего страшного, – совершенно безмятежно ответил Аларик. – Все придет. А пока достаточно, что я доверяю тебе.

Великолепно.

***

Гости прибыли в земли дроу точно в срок.

Я внимательно рассматривала союзников Аларика. Дьяр и Лайолешь – светлые эльфы. Прекрасные совершенной, немного пугающей даже красотой. Надменные. Головы, гордо поднятые, украшены венцами Священного леса. Их сила – зелень с отблесками драгоценных металлов, сладкая. Жизнь.

Лука и Розали. Драконы. Огонь в физической оболочке, столь для него хрупкой. Драконесса держалась сдержанно, отстраненно (причиной тому, возможно, была ее беременность, о которой мне загодя поведал итилири), а вот ее супруг, признаться, понравился мне больше всех. Он прекрасно осознавал, насколько силен, и потому был преисполнен особого спокойствия, чем очень напоминал мне Аларика. Когда принц знакомил нас, я не смогла отвести взгляд от лица правителя драконов – левая его сторона была обезображена ожогами. Заметив мой интерес, Лука лишь усмехнулся и коснулся церемонным поцелуем моей руки. Рубиновое пламя, всепожирающее, дикое.

На большом медном подносе – кружки с черным чаем, приправленным шиповником, чаши с миндальным ликером и теплым вином со специями. Рядом тарелки с различной снедью: кукурузный хлеб, холодная оленина, нарезанная тонко, паштет с перцем и черносливом, сыр. Ужин сегодня поздний, в благожелательной, теплой атмосфере, и оттого присутствующие за большим круглым столом тамарискового дерева пары не скрывают притяжения взглядов и рук. И наши с Алариком пальцы переплетены.

– Веры очень скоро вновь войдут в силу, – дроу обвел взглядом присутствующих. – И я рад сказать вам, что вампиры готовы помочь нам решить эту проблему.

Моей щеки коснулся ледяной ветер. Лишь на долю мгновения.

– Вампы? – Лайолешь изогнула тонкую золотистую бровь. – Им какая во всем этом выгода?

– Сила. Спокойствие, – усмехнулся итилири.

– Где гарантии, что они действительно помогут и это не ловушка? – спросила Розали.

Этот вопрос, видимо, волновал всех. В том числе, и меня, потому я с интересом взглянула на своего мужчину.

– Ашер связан клятвой. Не думаю, что он станет рисковать, – в пляске теней казалось, что Аларик улыбается зло и жестоко.

Уверена, Ашер вовсе не глупец. Он ведь понимает, у какого лагеря больше шансов.

– Я склонен принять их помощь, – задумчиво сказал Лука. – Они сильны и хитры, их магия – чистое разрушение.

– Допустим, и я за, – светлый откинулся на спинку своего стула. Нахмурившись, Дьяр поправил запонку на правом манжете. Кажется, любое несовершенство его раздражало.

– Орки все равно на стороне оборотней, – заметила Лайолешь.

Принц спокойно сделал глоток белого рома.

– Пускай. Это их неверный выбор. Подумаем лучше о себе – многое еще предстоит обсудить.

***

Далее совет проходил уже в личном кабинете Аларика, с участием Камео, Риана и князя вампиров.

Девушки же о серьезных вещах более говорить не хотели, и долг гостеприимства призвал меня остаться с ними. К моему удивлению, с эльфийкой и драконессой мы весьма легко нашли общий язык. Они были очень разными: яркая, дерзкая Лайолешь и спокойная Розали.

Под сладкое клубничное вино разговор лился легко. О родных землях, о нарядах – и о мужьях, конечно же. Хотя Лайолешь называла Дьяра не иначе, как 'надменная сволочь', прекрасные глаза ее светились нежностью. Розали же лишь улыбалась мягко, и румянец играл на перламутровых щеках.

Все было чудесно, но… Можно ли смешать воду и масло?

– Я не хотела бы, чтобы эта война унесла много жизней.

Моя новая реальность.

Эльфийка смотрела на меня, слегка склонив голову к плечу, и изумруды сверкали в ее подвесках, будто в них были заключены маленькие звезды.

– Все имеет свою цену, Лидия, – тихо, но очень твердо сказала красавица с волосами цвета меда. – Например, жизнь нерожденного малыша драконессы. Или жизни детей, которых мы подарим своим мужьям.

Разумеется, я поняла, что хотела сказать Лайолешь. Может быть, она и права. К тому же, я уверена, Аларик воспринимает угрозу столь же однозначно.

– Возможно… какая-то другая девушка сможет стать принцу лучшей женой, нежели я?

Более понимающая. Которая сможет поддержать темного и помочь, как он того заслуживает.

Сама испугавшись этих мыслей, я приложила ладонь к губам.

Что за глупости лезут мне в голову?

– Что за глупости лезут тебе в голову? – узкая ладонь Розали накрыла мою руку.

– Он будущий правитель, и от его благополучия зависит благополучие этой земли. Ты знаешь, что такое быть правителем? – эльфийка усмехнулась с жестокостью избалованного ребенка. – Это значит стать хлебом для каждого, кто поверил тебе. Стать водой для своего народа. Но может ли слабый заботиться о своих детях? Нет, разумеется. Потому, Лидия, Аларик на ошибку в выборе своей женщины права не имеет.

То есть мы должны позаботиться о своих подданных, а за ошибки веров пускай расплачиваются те, кто ответственен за них? Весьма логично, по правде говоря. Тишина растворялась в сладком запахе шоколада и слив.

Драконесса смотрела мне в глаза, не отводя взгляд, будто желала угадать все мои страхи и сомнения.

– Кажется, он очень привязался к тебе. И это здорово – Аларик достоин тепла, – сказала наконец Розали. – Но если ты не уверена в своем решении, возможно, ему действительно стоит найти другую девушку.

Другую? Аларик – с другой? И не моим супругом он будет? Это причиняло почти физическую боль.

Мы с этими дивными красавицами не были еще близки, но определенно, я благодарна им за их слова.

Выпрямившись, я сложила руки на коленях. Жемчужно-серый бархат платья чудно оттенял мою кожу. Прохлада опалов, которые украшают пояс.

– Нет. Ему не стоит искать другую девушку.

***

– Послушай, Лидия ведь не виновата, что ты полюбил ее.

Дьяр саркастично улыбается.

– Может быть, оставишь ее в покое?

Дроу и не думает поддаваться на провокацию.

– Я ничем не обижу ее.

Внезапно светлый становится очень серьезен. В его руке замер стакан. Абсент, мед и лимонный сок. Оригинальное сочетание.

– Никогда не мог понять, как ты это пьешь, – усмехается Аларик.

– А я вот, знаешь, тоже кое-чего не могу понять.

Дьяр выпивает алкоголь одним глотком, не поморщившись даже.

– Мы все здесь, – светлый указал поочередно на Луку, Ссешеса, Ашера и Камео, – твои друзья. То есть, нам действительно не все равно, что происходит в твоей жизни. Тем более, что грядет война, и ты нам нужен, Смерть.

Вполне вероятно, что за подобные слова наглеца могло ожидать наказание. Но принц весьма вовремя сжал руку Камео, призывая к спокойствию.

Дьяр вздохнул.

– Ты не думал, о том, что… Вдруг Лидия узнает о твоих развлечениях? Она уйдет. А тебе будет очень херово. Очень. Ты влюблен, и я понимаю тебя. Она прекрасная, достойная женщина. Но рассуди здраво. Возможно, имеет смысл прекратить это сейчас?

Аларик прищурился хищно, склонив голову к плечу. Он прекрасно понимал, о чем идет речь.

– Ты так переживаешь за исход войны. Мило.

Ашер наблюдал за ходом беседы, не вмешиваясь – будто чай в стеклянном сосуде занимает его больше. На самом же деле, вампира интересовали не только переплетения прожилок на лепестках камелии, но и нити отношений, связывающих тех, кто присутствует в этой комнате. Может быть, малахитовая зелень убранства настраивает князя на спокойный лад, но Ашер подумал вдруг, что в этой компании он мог бы обрести свое место. К тому же, он не желал больше разлучаться с Ссешесом.

Светлый скрестил руки на груди и вновь улыбнулся.

– Ты что, хочешь рассказать супруге о той девице, что умоляла тебя связать ее и трахнуть? Признайся. Как бы ты ни пытался скрыть от Лидии прошлое, не получится. Но ведь ты и не хочешь этого, правда? Тогда между вами навсегда останется некая недоговоренность. То, что будет разделять вас. А на имитацию вместо истинного счастья ты не согласишься.

Аларик налил себе еще рома. Да уж, светлый действительно знает его очень хорошо.

Конечно, дроу мог оградить свою женщину от той жестокости, что есть в нем. Просто не рассказать. О том, как он убил вер-тигрицу Кариззу, что держала его в плену. О том, какое жуткое веселье он устроил после. О том, как они с Дьяром развлекались в человеческом мире – когда он только учился контролировать себя. За много Кругов до рождения Лидии.

Помнится, та девушка была брюнеткой с миндалевидными карими глазами. Всем вокруг казалось, что она надменна и холодна, а на самом деле – она жаждала унижения. Жаждала найти того, кто подчинит ее. Разумеется, она не знала, кем на самом деле является Аларик (морок работал отменно) – да ей и не важно было это вовсе. Главное, что от его пощечин она кончала мгновенно, а изящные, но опасные переплетения веревок оставляли на ее теле алые болезненные следы. Она просила, чтобы он имел ее так, будто она вещь – и дроу не отказывал. Брюнетка пила молоко у его ног и говорила, лишь когда он позволял. Аларик укладывал ее на стол – запрокинутая у края голова оказывалась как раз на уровне его бедер, – и его член оказывался у нее во рту. Эти сдавленные стоны, слезы – она едва могла дышать. Аларику нравилось мучить ее. Были и другие. Столь же… пустые.

Проблема в том, что если они с Лидией будут делить ложе, его воспоминания не останутся лишь его болью. Она увидит.

– Да, она просила душить ее. Это так. А Лидия заявила, что если я не буду честен с ней, она сама задушит меня. Восхитительная разница, – голос принца мягок, будто шоколадное суфле.

– Против того, кто тебе вровень и не боится, устоять трудно, – серьезно кивнул Ашер, глядя на своего любимого.

Разговоры о важном – это, конечно, здорово. И то, что яйца у Аларика стальные и силы ему не занимать, – также. Но избавляет ли это от страха быть отвергнутым?

И Лука прекрасно понимал сомнения принца, вспоминая свою собственную историю.

Розали была эгоистична, жестока и вспыльчива, и потому ужасно злилась на родителей, которые заставили ее стать супругой Императора Драконьих владений. Он же уродлив! Какая глупость: не позволить лекарям полностью исцелить ожоги и раны от ледяных потоков после той страшной войны. Хорошо, что восстановили глаз. По задумке, это должно напоминать о славной победе, но в реальности из-за гордости повелителя левая сторона его лица выглядела, мягко говоря, жутковато – не говоря уж о теле.

Она не желала ни видеть Луку, ни тем более, делить с ним ложе. Понимая это, дракон сам не искал общения, отдавая все силы делам государственным.

А ей… ей было скучно. И потому Розали завела роман с Анселем Таирэ – прекрасным и обходительным. Сколько бы продолжалось это, кто знает, но теплой ночью на исходе месяца Цветения роз ее и ее любовника застал в оранжерее генерал Саннар, старый вояка и советник Луки.

Ей было известно, какое наказание ожидает неверную супругу.

– Это все правда, Розали?

В глазах цвета темного нефрита – лишь пустота. Кожа бледна, огненно-рыжие волосы разметались по плечам.

– Да, мой повелитель.

Дерзость. Не муж, но только повелитель.

Лука не позволил Совету Десяти вынести приговор. Сожжение заживо у позорного столба.

– Своей властью я дарю помилование Розали ра эн Таши.

В абсолютной тишине, сгустившейся, будто молочный пудинг, со своего роскошного кресла вскочил Имар Хави.

– Но повелитель! Ведь она…

– Я сказал: она будет жить!

Кажется, от этого рыка едва не рассыпались в пыль камни возвышения Древних, на котором восседали благородные.

– И я запретил проводить совет. Вы будете наказаны.

Светила совершили полный оборот, когда Розали смогла решиться поговорить с супругом.

– Почему ты оставил мне жизнь, Лука?

Огненноволосый дракон неожиданно улыбается, спокойно и устало.

– Я не мог бы вынести твоей смерти.

Она сдавливаю подлокотники кресла. Закрывает глаза, и соленая горечь слез струится по щекам.

– Послушай, мне так жаль. Я ужасно виновата… У меня не было никакого права поступать так, и…

– Успокойся.

Дракон садится рядом и притягивает девушку к себе.

Розали рыдает, крепко прижавшись к супругу и спрятав лицо в изгибе его шеи.

– Не плачь, Розали. Я прощаю тебя.

И это истинная правда.

Эти соблазнительные изгибы прекрасного женского тела так долго снились ему в самых сладких кошмарах. И вот сейчас она в его объятиях, близкая, как никогда. В первый раз смотрящая на шрамы без омерзения.

В произошедшем есть и моя вина, говорит себе Лука. Мы вместе должны были растить светлые чувства. Но я устранился, надеясь, что кода-нибудь Разали сможет увидеть за моим изувеченным телом нечто большее.

И вот результат. Думаю, не стоит рассказывать тебе, родная, что стало с Анселем – в гневе я бываю несколько… несдержан.

Он осторожно целует супругу.

– Не плачь, Розали. Все будет хорошо.

Хоть им и предстоит еще долгий путь. В свою очередь, и Аларик с Лидией обретут гармонию и взаимопонимание. Несомненно.

– Все будет отлично, – улыбается дракон, подходя к принцу и касаясь дружески его плеча. – Уверен, ты не раз еще порадуешь нас добрыми вестями. Например, о рождении первенца.

***

Ночь в своих правах, и Аларика ждет еще один разговор.

– Сдохни, тварь. Сдохни!

Это злобное шипение – услада для него.

– У тебя был шанс помочь мне в этом. Но ты его упустила, – мягко улыбается Аларик.

За окном – луна в зыбком мареве. Круглая, будто жемчужина, цвета клубничной пастилы. Холодный свет растекается по надменно-белоснежной скатерти, льнет к лепесткам роз в высокой хрустальной вазе.

Принц с нескрываемым удовольствием разглядывает жуткие увечья Кариззы. Он откровенно гордится делом рук своих.

Исполосованное лицо – когда-то, без сомнения, оно было прекрасным. До того злополучного момента, когда наследнице правящего рода веров пришла в голову очень плохая идея – сделать Аларика своим рабом.

Ожоги и рубцы. Грудная клетка вскрыта жестоко, грубо, – будто движимый извращенной страстью исследователь пожелал узнать все тайны женского тела. Например, есть ли у женщин сердце – или же они просто куклы, созданные на погибель роду мужскому?

Что же, у Кариззы сердце было. Принц дроу знал это точно.

Вернее, когда-то было. Темно-аметистовое, трепещущее в его руках. Невыразимо вкусное, сладковатое едва.

Было, несомненно. Пока Аларик его не вырвал и не полакомился ним.

Запекшаяся кровь, цвета яшмы, на зелени платья.

Эта сука умирала долго. Очень долго.

– Сдохни.

Желтые глаза мерцают тускло. Тигрица, без сомнения, разодрала бы сейчас дроу на куски – если бы могла действовать самостоятельно. Чужая воля проникает в сознание легко, будто раскаленный нож в горячее масло.

Каризза оскалилась. Но дроу вовсе не обратил на это внимания, полностью уверенный в том, что творил. Когда-то тигрица держала его в плену. Истязая и заставляя страдать. Желая сломать. За ним долг теперь.

– Будь любезнее, – Аларик не скрывает насмешки в голосе. – Как в тот раз. Последний. Помнишь?

Тигрица лишь зарычала от ядовитой боли. О, эти воспоминания. Мертвые вены наполнены тоской и яростью, не кровью.

Как она могла попасться на уловку? Веры, как и звери, всегда чуют опасность. Но в тот раз Каризза ошиблась.

Тигрица слишком остро реагировала на близость желанного самца.

Его член тверд и готов для нее. Такие восхитительно-мучительные, глубокие толчки.

Бледные пальцы сжимают горло так сильно, и от воли Аларика зависит, сможет ли она сделать следующий вдох.

Принц заставляет ее нагнуться ниже, проводит ладонью по узкой спине – кожа смуглая, будто плоды миндального ореха, – и связывает руки Кариззы.

Укусы – завтра они нальются сливовым соком. Ее пылающее лицо прижато к шелку покрывала – прохладному, золотистому. Тигрица изгибается в томлении.

Нежные ткани лона саднят, принимая – какое наслаждение и какая мука – член дроу вновь и вновь.

Принц рывком ставит Кариззу на колени перед собой. Он держит ее крепко, и тигрица покоряется.

Ее ладони гладят узкие бедра, а губы касаются пряной плоти.

Все то время, что Аларик был в плену, тигрица забавлялась, принуждая его к соитию. Всегда необходима особая мазь, чтобы его член был возбужден. Но в тот день он имел ее, повинуюсь своему собственному желанию – разве нет? Трахал жестоко и больно. То, чего она хотела.

Глупая, глупая Каризза. Каждый раз, когда Аларик был в ней – он забирал силу ее прародителей. Капля за каплей. Из прикосновений ее рук, из ее стонов. Из ее соков.

А затем этот дроу убил ее, и его отец и его союзники не оставили от дома Кариззы камня на камне. О том, насколько был разрушен в дикой злобе Саон, тигрица могла лишь догадываться.

Они искали Аларика долгих три Круга. Он сын. Он верный друг, проверенный в боях.

И не укрыли шкуры предков. Не сберегли оборотней.

Сейчас ее палач сидит напротив. Взгляд ледяной, тяжелый. В его руках – она прекрасно помнит эти руки – простая глиняная чашка с нарисованным на ней гранатом.

Рубиновая жидкость. Вишня, гибискус, шиповник. И кровь ее брата. Этот запах теплой меди – удар наотмашь.

– Что ты сделал с Мариусом? – прищурившись, сдавленным голосом спрашивает тигрица.

– Пока что, он жив.

Аларик делает неспешный глоток. Наслаждается вкусом. И улыбка у принца такая, что Каризза искренне печалится: неужто никто и никогда не пояснял итилири, что значит «милосердие»?

Тварь.

– Пей.

Перед Кариззой – такая же кружка. Тигрица хмурится – неужто он серьезно? – и вскидывает упрямо голову.

– Нет!

– Тогда я сам волью это в твою глотку, – тихо – как тих свист топора у шеи приговоренного, – говорит принц.

Не лжет.

– Так. Шиповник – знак семейных уз. Кровь будет проводником.

– Нет! – что еще этот ублюдок задумал?

Хищные, плавные движения. Дроу сел на край стола, рядом с Кариззой. Сжал пальцами подбородок тигрицы, заставляя смотреть в свои глаза.

– Заткнись и слушай. Я позволю тебе поговорить со своим отцом. Скажешь ему, что если веры еще хотя бы один раз нарушат наш покой – пускай винят только себя. Я истреблю вашу расу. Ты все поняла?

Эта жестокость могла бы возбудить ее – будь обстоятельства другими. Никогда Каризза не любила вишен, а теперь – и вовсе возненавидит. Кровь вот – другое дело. Но не родная ведь. Тягуче, приторно, будто патока.

Ужасная тошнота. Лишь гордость позволяет хоть как-то бороться со спазмами. Ее сейчас вывернет наизнанку.

Запечатанные лаской пера голубки уста – дабы не сказала она лишнего. Белый цвет – знак очищения страданиями, которые претерпевают духи за свои деяния.

Аларик нежно гладит белоснежную голубку с глазами черными, будто самые порочные мысли.

Каризза, напуганная и ожесточенная, хочет сказать что-то – но покуда она нема. Девушка уменьшается до размеров рисового зернышка, поддетая клювом голубки, а затем – лишь ледяная вода.

Аларик откинулся в кресле и вытянул ноги, наблюдая с довольной улыбкой, как мгновенно растворился в пространстве силуэт птицы.

Еще один глоток рубинового напитка.

Все прошло хорошо. Стражники порталов мира оборотней не узнают, кто прячется в белоснежных перьях вестницы мертвых. В случае необходимости, это облегчит путь в Саон – голубка укажет безопасный путь, что позволит напасть внезапно.

К тому же, Каризза – прекрасная возможность спровоцировать веров, дабы те развязали военные действия первыми.

Если будет желание поиграть.

***

– Зачем ты лжешь? Почему улыбаешься, если чувствуешь себя усталым?

Выходя, Лидия закрыла за собой двери потайной комнаты, откуда наблюдала за разговором с тигрицей.

Аларик поднялся навстречу своей женщине.

– Неважно. Сейчас меня волнует другое.

Девушка коснулась своих губ кончиком пальца, пристально глядя на дроу. Разумеется, его волнует другое. Например, Его Высочество желал бы узнать, что Лидия почувствовала, увидев, как он плетет сеть повиновения, будто из собственных своих вен, и в венах этих течет сейчас не кровь, горячая, яркая, а студеная черная вода.

Испугалась ли вида Кариззы, тело которой раздавлено, будто перезревший сладкий плод?

Да, теперь она знает. Тонкие пальцы все еще крепко сжимают его каффу. Она видела его воспоминания.

Не совершил ли Аларик роковую ошибку, поделившись своим прошлым?

– Я не виню тебя, – изящная ладонь касается щеки принца. – Хитро придумано: воспользоваться ее влечением, дабы отвлечь внимание. В то время, как твой отец выламывал уже ворота дома.

Аларик закрыл на мгновение глаза и улыбнулся. Он чувствовал себя… Нет, вовсе не воином, истребившим всех своих врагов. И не завоевателем, принявшем под свою длань давно желанные земли. Нет. Он чувствовал себя просто счастливым.

Дроу прильнул к этой руке, позволяя себе слабость. Или любовь – это все же сила?

– Нет у тебя случаем воды с лимоном? Хочу пить.

– Конечно.

Горечь неясная, будто оттенок вкуса. Черный шоколад. Что-то не так? Аларик налил из кувшина воды в высокий узкий стакан, подал Лидии.

И его целительница тотчас же выплеснула злополучную эту воду ему в лицо.

Свежий аромат лимона. Горький шоколад разочарования.

– То есть вот так ты решил, да? Чудовище.

Лучше бы она кричала. Или бросилась на него, чтобы вырвать лживый его язык. Но Лидия совершенно спокойна.

– Ты заставил меня влюбиться в тебя. Наговорил красивых глупостей, обманом заставил дать клятвы. И только теперь я узнаю, как ты ведешь себя во время близости? Только сейчас?

Стакан разбивается о плиты пола удивительно тихо. Разлетается мелкими осколками.

Узкая ее спина неестественно пряма. В свете масляных ламп складки на бирюзовой длинной юбке кажется морскими волнами, обманчиво-мягкими.

Лидия уходит.

Нет. Только не сейчас, когда она сама сказала, что любит его.

Дроу резко привлекает строптивицу к себе.

– Я веду себя подобным образом лишь тогда, когда намерен убить женщину после близости. Ты хочешь, чтобы я тебя убил?

– Что? – Лидия, кажется, ушам своим не верит.

– Убийство, – терпеливо повторил принц. – Жестоко я трахаю только тех женщин, которых собираюсь убить.

Лидия едва ли не шипит от злости. Он еще и шутить вздумал!

– Отпусти меня, – глаза целительницы теряют цвет, становясь почти янтарными.

Аларик держит ее лишь крепче.

– Моя вина.

– Конечно. Чья же еще? – язвительно говорит Лидия.

На руках принца появляются следы укусов, и огненная боль туманит разум.

Лидия насмешливо улыбается.

– То, что ты почувствовала и увидела, взволновало тебя. Вывело из равновесия. Но ты все равно узнала бы обо всем. Незачем лгать.

Поцелуи тают на ее пальцах, на ее запястьях.

Целительница опускает веки, и тени на ее коже, будто золотая пыль.

– Я не желаю ничего обсуждать сейчас. Мне необходимо отдохнуть.

Что же, пусть так. Молча дроу взял на руки свою женщину и отнес в ее спальню.

Преисполненный жестокой какой-то радости – наконец она, его любовь, знает, каков ее будущий супруг на самом деле – и кофе с медом, принц заставил себя выждать немного (почему время течет так медленно?). Не находя покоя, он направился все же в комнату Лидии.

Удача принцу сопутствовала – как оказалось, целительницу уже сморил сон. Поправив одеяло, дабы его женщине было тепло – и воспользовавшись случаем запечатлеть поцелуй на бледных обнаженных коленях – Аларик лег рядом и закрыл глаза.