Текст книги "Змея, что пьет гранатовую кровь (СИ)"

Автор книги: Luna Selena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава 13

Пальцы сдвигают кружево белья, и Дьяр касается поцелуем нежной ореолы цвета карамели. Лайолешь закрывает глаза, сжимая в пальцах пряди волос своего мужчины. Шершавая кора грушевого дерева царапает сквозь тонкий шелк блузки кожу, и аромат плодов возбуждает чувства.

Его пальцы внутри ее лона, поглаживают, ласкают, и соки возлюбленной для эльфа слаще белого меда.

– Дьяр…

Супруг накрыл губы Лайолешь ладонью.

Молчи.

Эльфийка застыла, почувствовав, как напряглось тело Дьяра. Что случилось?

– Слушай, – говорит он.

Шаги. Почти невесомые. Тихие. Даже слух эльфов, возможно, не уловил бы их, но Феантари помог им. Мир итилири не любит чужаков.

Дьяр и Лайолешь обернулись одновременно. Кто-то посторонний был в зимнем саду Гранатового дворца.

Серебряный положил руку на живот своей женщины, ниже ребер. Он призвал свою силу – их общую силу, и воплощенная, естественная природа помогла своим детям.

Лайолешь просто растворилась среди темной зелени листвы и пряного запаха магнолий. Ни один хищник не учуял бы ее сейчас.

Дьяр же оказался прямо за спиной чужака.

Это двусущий. Пума. Высокий, с песочного цвета волосами, собранными в хвост. В его руке – тонкий прочный шнур, с костяными рукоятками на краях.

По всей видимости, собрался незаметно подкрасться к стражникам.

Что же, путь иногда делает любопытные повороты.

Змеей тонкий ремень Дьяра скользнул на шею оборотня, и змея эта выпила его дыхание. Хруст позвонков.

Два воина-итилири вышли из-за ореховых деревьев. Светлый в который раз подивился способности дроу сливаться с тенями. Темнота стирала белизну их кожи, давая возможность напасть неожиданно, и даже прямые обоюдоострые клинки мерцают тускло, не выдавая присутствия.

У ног дроу – два мертвых тела. Еще веры.

Дьяр определенными жестами, принятыми в военное время, показал, что направится обратно в замок. Получив подтверждение, что он понят, эльф едва слышно сказал Лайолешь:

– Идем. Необходимо всех предупредить.

***

– Крайне невежливо приходить ранее намеченного срока, – говорит Мирабелла, скрещивая узкие ладони на шелке юбки.

Илиасу и Аларику ничто не сможет помешать. В это верит королева. В это верю я.

Смотрю на идеальный рисунок подготовки, который будет раскрашен скоро кровью врага, и думаю о том, что все же я многого не знаю о своем мужчине.

Например, как привычно лежат в его ладонях рукояти дважды изогнутых, коварных клинков.

Любопытно, оружие ревнует из-за того, что эти руки – сильные, с длинными пальцами, покрытые молочными линиями шрамов, – касаются меня?

Мой принц действительно не сомневается, лишая жизни. Просто не считает нужным сомневаться.

Я пытаюсь успокоить Розали и Лайолешь, а матушка, Ее Величество и Рисса пытаются успокоить меня.

Драконесса болезненно бледна, и наряд из кремового льна делает ее кожу почти прозрачной.

– С ними все будет в порядке, – я легко касаюсь губами виска Розали.

Драконесса сжимает мои пальцы. Ее кожа горяча, и я чувствую, как дрожат нити энергий.

– Будь благоразумна. Если ты и нерожденный еще малыш погибните, Луке это никак не поможет, – говорю я.

– Отряды итилири контролируют все переходы, – Мирабелла ставит на стол перед девушкой чашку с мятным настоем.

Королева вызывает у меня искреннее уважение. Я могу лишь догадываться, каких усилий ей стоит сохранять достоинство – ведь я знала, что ей довелось пережить в определенный период их с Илиасом истории.

– Кроме того, – низкие, мурлыкающие интонации в голосе Мирабеллы откровенно жестоки, – большая часть веров просто не сможет попасть в Феантари – их уничтожат наши мертвые.

Лайолешь засмеялась. Подобная нервная реакция позволила позволила эльфийке расслабиться и прийти немного в себя. Кажется, я знаю, о чем она думала сейчас: о том, как коснулся лбом ее лба Дьяр перед тем, как покинуть покои.

Да, вовсе не время для паники и слез. Наша сила сейчас не менее важна, нежели мужская.

Все шло именно так, как должно было. Идеально ровные стежки шелковой нити, рисующие идеальный узор. Да и могло ли быть по-иному? Для итилири ведь что кровь, что гранатовый сок – все одно.

Каждый знал четко свои обязанности. По указанию королевы советникам посредством коммуникаторов была направлена информация о нежеланном визите веров, проверена надежность охраны дворца, всех патрулей – и разбужена Камилла.

Вани крайне была удивлена, не увидев супруга рядом на кровати. Мирабелла пояснила ей причину, добавив, что Альберт исключительно по собственной воле пожелал помочь принцу итилири.

Камилла, прищурившись, смотрит на королеву. Вани умная женщина, и оценив серьезность ситуации, задает уместный вопрос:

– Им нужна помощь?

Матушка подходит к Мирабелле и кладет ладонь на ее плечо.

– Сейчас увидим.

Видимо, леди Сиенна с королевой все уже обсудили ранее, потому как сразу же на столе появились низкие широкие чаши из бронзы, принесенные камеристками.

Матушка подносит свою курительную трубку к губам. Температура в комнате сразу же стала будто ниже, и голову сдавил холодный обруч.

Можжевеловый дым, густой и плотный, туманом стелится над водой в чашах.

Взмах руки. Каждая из нас дрожит от волнения, но мы следим за образами на поверхности воды.

Первым я вижу отца. Он устало касается рукой лба. На металле его серпов – тяжелые, багряные капли чужой крови.

Картины сменяют друг друга, и робкая, будто птица, надежда коснулась меня крылом. Итилири действительно дрались великолепно. Я бы назвала то, что двигало ими, ледяной страстью. Одержимостью убийством. Обманные, плавные движения и сверкание стали.

Я видела, как шипы роз впивались в кожу веров, а песок застилал глаза. Оборотни понимали, что попали в ловушку, и были обозлены потерями, которые понесли не только от живых воинов, но и от мертвых.

На щеках Лайолешь были слезы, но она улыбалась, глядя, как точным и сильным ударом ее супруг опрокинул противника на спину. Розали же молча созерцала обугленную кожу веров – последствия прикосновений ее дракона.

Наверное, в близком бою также есть своя прелесть.

Илиас. Ссешес и Ашер. Камео. Альберт. Повреждения на их телах есть, но они не опасны.

Все, насколько можно судить, идет неплохо, но…

Крик едва не сорвался с моих губ. Я увидела, что Аларик ранен. На его бедре, руках и шее – новые порезы и ссадины.

Глубокий вдох. Выдох.

Еще один вдох.

Нет смысла плакать. Это ничем ему не поможет.

Я слышу мысли Аларика смутно, будто сквозь толщу черной ледяной воды. И его раны причиняют боль мне.

Не время еще возвращаться, говорит он.

Порез на плече. Это капиллярное кровотечение, и густые капли багряной крови – как драгоценные бусины. Бусины, которыми будет вышито твое погребальное покрывало, если ты не вернешься сейчас же, говорю я. Повреждения могут просто не успеть закрыться.

Но мой супруг – зверь. Мой безумный, жестокий принц.

Он не спешил уходить. Он желал – развлечься.

Гибкие виноградные лозы опутывают крепко тело его противника. Темно-янтарные глаза, горящие злобой, и золотистый сок ягод на бледной коже.

Аларик сидит напротив, прислонившись к лавровому дереву. Я слышу его голос, произносящий слова принуждения. Кровь искупительной жертвой стекает с кончиков пальцев.

Янтарноглазого убил его же брат-близнец. Мертвый и поднятый вновь, с рваной раной на горле, напоминающей распустившуюся розу.

Зачем же разлучаться братьям? Аларик считал, что милосердно дать возможность им уйти вдвоем.

Хватит, родной. Достаточно. Мы не видим больше живых врагов.

Мужчины возвращаются, преисполненные темной радости. Отец обнимает меня и матушку, но сейчас даже его тепло не приносит мне успокоения – ибо сэр Томас пахнет чужой кровью.

Чужой ли?

– Ты ранен? – я отстраняюсь, чтобы внимательно осмотреть отца.

– Все в норме, – отец целует меня в щеку. – Мне понравились эти легкие доспехи итилири – дают маневренность, и надежны к тому же.

– Доченька, я позабочусь об отце, – говорит леди Сиенна. Слегка обернувшись, она смотри на дверь.

Аларик, оказавшись в комнате, кладет клинки на стол – кровь веров оставляет следы на нежных лепестках белых роз в вазе – и подходит ко мне.

Прикосновения его рук.

Мы обнимаем друг друга так крепко, что объятия эти вряд ли что сможет разорвать.

Я глажу его по волосам, вдыхаю его запах. И запах чужой смерти. Все объяснения и обсуждения оставим на потом.

Сейчас я просто счастлива, что Аларик вновь со мной, рядом. Меня бьет дрожь от избытка эмоций, я едва ли не рыдаю – но в данный момент есть дела гораздо важнее.

– Тебе необходимо в лазарет.

Он хотел возразить. Но я не дала ему такой возможности.

– Идем.

Я перемолвилась несколькими словами с Мирабеллой и попросив ее проследить, чтобы и другие пострадавшие воины были направлены для получения помощи, и мы с супругом направились в западное крыло, по пути зайдя в наши покои и взяв мои медицинские инструменты.

Раны уже начали затягиваться, но я знала, что без определенного вмешательства заживать они будут дольше. Хоть и я привыкла уже раздевать своего мужчину, подумала я, снимая с него кожаный жилет с металлическими пластинами, но мои задачи на сей раз были иными.

Промыть раны с антисептическим средством. Я едва чувств не лишилась, когда поняла, что те, которые на шее – отметины от когтей.

Очистить кожу. Несколько глотков отвара, чтобы избавиться от боли.

Стежки, один за одним. Игла тонкой серебристой змейкой скользит сквозь кожу.

Мазь, дабы исключить воспаления и заражение.

Стерильные повязки.

Аларик стойко терпел все мои манипуляции. Мне нравилось заботиться о нем, а он наслаждался моим теплом.

Он лежал на кровати, а я сидела рядом. Моя рука в его руке.

Принц целует мои пальцы и улыбается.

– Я безумно люблю тебя.

Склонившись к супругу, я целую его губы.

– О да, ты безумен. Могу я задать тебе один вопрос?

– Конечно, – отвечает мой родной.

– Скажи мне. Ты ведь никогда не простишь того, что сделали оборотни? Ты в любом случае настроен истребить их?

***

Аларик засмеялся. Совершенно искренне.

– Разумеется, не простил.

Разумеется. Другого ответа и быть не могло.

– Те, кто посмел причинить тебе боль, уже мертвы.

Моя ладонь коснулась щеки дроу.

– Ты их убил. Ты победил. Не призываю тебя щадить врагов – ведь они напали, и ты был в своем праве.

Я легла рядом с супругом и поцеловала его плечо.

– Я понимаю твою жестокость. Но однажды это может сослужить тебе плохую службу. Лишить контроля и сделать уязвимым. Будь благоразумен – ради меня.

Аларик повернулся ко мне.

– Ты – единственная причина, по которой я могу потерять контроль.

Я обняла супруга за шею и прижалась щекой к его щеке.

– Не волнуйся, – прошептал мне на ухо любимый.

– Надеюсь, я не помешал?

Сев на кровати, я увидела, что в медицинскую палату вошел вампир – уставший, но крайне довольный. Темный язык касается острых клыков.

– Как сказать, – усмехнулся мой принц.

– Ашер, – я поднялась и протянула руку князю, – подойди.

В знак благодарности за участие в схватке мне хотелось помочь вампиру с ранами.

Много времени это не заняло, потому как Ашер почти не пострадал – лишь несколько порезов на руках и растяжение связок коленного сустава. Затем в лазарете появились и другие мужчины, включая Илиаса, Камео, Дьяра и Луку. У некоторых из них, к моему сожалению, оказались серьезные проникающие ранения, требующие оперативного вмешательства.

Мы работали вместе – лекари, я и мэтр Фредерик. Итилири были хорошими хирургами, но мне стало ясно, почему соматические нарушения им не давались. Дети Северного ветра великолепно управлялись с энергиями воды и земли, но вот нити воздуха и огня не способны были стабилизировать. К тому же, дроу не видят смысла в сострадании. Возможно, причина в этом?

– Спасибо, Ваше Высочество.

Глава гильдии лекарей склонился над мой рукой. Сар Эану пахнет эвкалиптом, у него белые волосы и тяжелый взгляд бирюзовых глаз. Я видела, как точны и уверены его движения, и рада, что здоровье воинов моего супруга в надежных руках.

– Мне в радость было помочь.

Сар повернулся к моему наставнику и улыбнулся едва заметно.

– Мэтр Фредерик.

Мужчины обменялись рукопожатием, и мэтр ушел в свою комнату, а я решила еще раз проверить, как чувствует себя отец.

Слава Мудрейшей, сэр Томас получил только несколько легких царапин, которые обработала матушка.

Кстати сказать, благодарностей я удостоилась не только от уважаемого Сара, но и от Его Величества.

– Мои воины будто стали еще сильнее. – Порез на щеке Илиаса в цвет вишневого сока, а хирургические нити почти сливаются с бледной кожей. – Манипуляции с духом, видимо, важны не меньше, чем лечение тела. А ты и с тем, и с другим управляешься прекрасно.

Разницу король понял правильно. После моего вмешательства, как целителя, энергия Змеи, текущая сквозь мои руки, гармонизировала энергии итилири, дала покой и ясность их мыслям и чувствам, в то время как лекари на подобное, к огромному огорчению, не способны.

– А вы прекрасно деретесь, – вернула я комплимент. – Уверена, сколь много веров ни попытались бы вторгнуться в Феантари – шансов у них в любом случае не было бы.

Илиас улыбнулся и коснулся губами моего лба.

– Отдохни. Тебе сейчас это необходимо.

Ох, как он прав. Я чувствовала себя совершенно измотанной, но все же отправилась к Розали и Лайолешь.

Мой дар – как холодная вода, что течет по венам. Свобода от ограничений. Равновесие. И целуя девушек, столь хрупких, я делюсь с ними спокойствием.

Всем нам необходимо хорошо выспаться. Соблазнительная идея, как говорит мой супруг. Я знаю, что после посещения своих воинов и раздачи некоторых необходимых указаний, он вернулся уже в наши покои.

***

Аларик лежал на спине, раскинув руки. Я устроилась рядом с ним, и супруг сразу же обнял меня и привлек к себе.

– Драгоценная, я должен тебе сказать кое-что.

Глаза закрыты, и моя рука вслепую касается его волос.

– Слушаю.

– Завтра тела погибших веров будут отданы в дар Северному ветру. А Мариус – принесен в жертву.

– Почему?

Аларик поднялся и подошел к столу. Взял одну чашку зеленого чая с молоком для себя, а вторую – подал мне.

Мой принц выглядит спокойным, безмятежным даже. Но эти губы, которые могут целовать столь нежно, выносят жестокий приговор.

– Считай это лично моей прихотью.

Наверное, все волнения сегодняшнего дня все же взяли свое – хоть я и решила держать себя в руках.

Моя чашка летит на пол. Будем считать, что я не хочу чая сейчас.

– Твоя прихоть?

– Лапушка, успокойся, – в низком, хриплом голосе я четко слышу приказные ноты.

– Не смей разговаривать со мной таким тоном, – тихо и вкрадчиво говорю я.

– Успокойся, – повторил Аларик.

Дроу опустился в кресло. Он смотрел на меня в упор – и наверное, действительно можно гордиться, что я способна выдержать взгляд этих черных глаз.

– Подумай. Что, если бы эти твари убили тебя? Моих родителей – или твоих? Кого-то из гостей – или кого-то из итилири? Я уже говорил тебе, что у меня нет права на жалость – потому как есть долг.

Неожиданно он ударил по подлокотнику, и дуб раскрошился под его рукой.

– Твою мать. Я люблю тебя. Я уязвим перед тобой. И я хочу, чтобы ты поняла меня.

Он прав. Глупостью было упрекать его сейчас. После сегодняшнего боя.

Он устал.

Я подошла к своему мужчине и встала напротив.

– Мне всегда казалось, что любовь – это не слабость. Напротив, она придает сил.

– В чем-то ты права. Действительно придает сил – защищать то, что тебе дорого.

То есть убивать. Но я оценила деликатность формулировки.

Аларик вновь так близко. Он притянул меня к себе, и мои тревоги растворяются в сандаловом запахе его кожи.

Странное проявление равновесия, подумала я. Чтобы мы остались жить – кто-то другой должен был умереть.

И я поняла правоту Аларика. Не из-за того, что я здорова и жива. А потому, что здоровы и живы сейчас мои родители.

– Спасибо.

Супруг целует меня в шею. Мои руки путаются в жестких прядях.

– Я не могу поступить иначе с Мариусом, – мой принц, как всегда, безошибочно угадал основную причину моего неудовольствия. – Именно этот ублюдок – причина сегодняшнего нападения.

– Мне показалось, что послать Кариззу к своему отцу с жестоким посланием – это была провокация с твоей стороны. Разве нет?

– Возможно, – улыбается мой принц.

За окном – снег, белый, будто ванильный зефир. И наши ласки этой ночью столь же мягкие.

Его поцелуи на моих бедрах, и молочная, сладкая тяжесть внизу живота. Мои пальцы ощущают бархатистость кожи и твердость его плоти.

Нам обоим хотелось забыться. Хотя бы на короткое время.

Глава 14

– Как ты?

Вампир сел на край кровати Ссешеса. Дроу остался нынешней ночью в медицинской палате из-за большого количества наложенных швов, чтобы хорошенько отдохнуть, и Ашер не мог не воспользоваться случаем навестить любимого.

– Почему ты здесь?

Зелень глаз генерала под полуприкрытыми веками темнеет. Вампир наклоняется, чтобы поцеловать его.

– Наверное, потому, что мне совершенно плевать на тебя.

– Вот оно как, – Ссешес поднимается на подушках, поддерживаемый рукой вампира. – Что же, могу сообщить, что это более чем взаимно.

– Рад видеть, что ты в порядке, – Ашер улыбается плотоядно и хищно. Его ладонь скользит под покрывало, к поясу спальных брюк дроу. Лаской касается твердеющего уже члена.

– А ты? – брюнет подносит к губам руку Ашера, на которой видны швы.

– Я возвращаюсь завтра в Орлеас, – говорит Ашер.

– Знаю, – генерал резко привлекает возлюбленного к себе и целует вампира в шею. Это не поцелуй даже – укус, скорее. – А я должен оставаться здесь.

– Если ты свяжешь себя с кем-то иным, я тебя убью.

Синева взгляда Ашера будто разбелена ядовитым соком аконита.

– Я не даю тебе выбора. Ты ведь понимаешь?

Разумеется, Ссешес понимает. Для них обоих совершенно очевидно, что теперь, когда они открылись друг другу, встречи станут гораздо более частыми. Слишком тяжело быть далеко.

Кроме того, генерал и сам готов был обеспечить своему любимому очень долгие мучения – если тот посмеет прикоснуться к кому-либо чужому.

– Понимаешь?

– Я понимаю, что безумно хочу тебя трахнуть, – дроу переворачивает Ашера на спину и кладет руку на его горло.

Ссешес входит на всю длину, одним движением. Страх потерять самого близкого, который он испытал сегодня, разрушает его самоконтроль и делает почти грубым. Глубокие, болезненные толчки. Дроу желает доказать самому себе, что вампир здесь, рядом. В его объятиях.

Ашер, впрочем, не возражает вовсе. Сжимая пальцами коротко стриженные пряди волос дроу, он впивается зубами в его шею. Безумие прошедшего боя придает его крови пряную горечь, будто отвар полыни.

Хриплые, громкие стоны.

– Мы разбудили всех, кажется.

Ссешес ложится, вытянувшись вдоль тела вампира.

– Думаешь, будут завидовать? – усмехнулся князь.

– Ашер?

– М?

– Мы и раньше дрались вместе – и это всегда давало неплохие результаты, как ты помнишь. Но какой ценой. Мы оба получили серьезные раны тогда, во время осады столицы орков. И мы оба пострадали сегодня.

Вампир поднялся на локте и усмехнулся.

– Что за херня? К чему ты клонишь? Считаешь, что мы слишком сильно связаны – и от того делаем ошибки, пытаясь защитить в первую очередь друг друга?

– Да, – совершенно серьезно ответил дроу. – Нам необходимы совместные тренировки, чтобы мы научились взаимодействовать и использовать наши чувства во благо.

Ашер откинулся на подушки, привлек любимого к себе и запустил клыки в его плечо.

– Холодная ты, равнодушная тварь. Нет, чтобы наслаждаться ниспосланным нам блаженством – он все о тренировках.

***

Иногда случается так, что кто-то совершает слишком много ошибок, говорит супруг, помогая мне прикрепить к блузе камею с фиолетово-зеленым, переливчатым агатом.

– И кажется мне, одной из самых страшных ошибок ты считаешь то, что Мариус посмел считать меня шлюхой?

– О да. Несомненно, – Аларик неторопливо застегивает пуговицы своей темно-синей рубашки.

Затем он подходит ко мне и касается губами виска.

– Ты не обязана присутствовать при этом.

– А мне кажется, я должна. Не хочу, чтобы меня заподозрили в слабости.

Мой принц потерся носом о мою щеку. Я чувствую, что он улыбается.

– Первые шаги на нашем совместном пути ознаменовались победой. Думаю, это хорошо.

Я крепко обняла супруга и прижалась лбом к его плечу.

– Надеюсь, так будет и дальше.

Зная, что время уже назначено, я будто старалась оттянуть неизбежное: отправилась поприветствовать родителей, а затем решила навестить Розали – вчера она показалась мне очень усталой и опечаленной чем-то.

Оказалось, что в комнате драконесса была не одна: Лайолешь пришла выпить к подруге чашку утреннего чая. Разговор, само собой, зашел о том ритуале, что должен был произойти вскоре.

– Я не думаю, что нам стоит присутствовать там, – сказала эльфийка, обмакивая кусочек сыра с орехами в мед. – Это не наша… церемония.

– Дьяр и Лука очень помогли моему супругу, – мягко напомнила я.

Лайолешь усмехнулась.

– Он. Не я. Это их мужские соглашения. Но если ты захочешь, я могу быть там.

На диван рядом с нами села драконесса.

На ней вязаное платье цвета охры длиной до колена, подчеркивающее ее изящную фигуру. Тонкие руки, которые держат чашку кофе с корицей, дрожат.

– Мне бы так хотела выразить благодарность за твою поддержку, но знаешь…

Я собралась уж было сказать, что понимаю ее решение, тем более, что наверняка сейчас она чувствует себя более уязвимой из-за беременности – но дело было вовсе не в этом.

– Когда я лишь училась управлять своей силой, я не была достаточно… усердной в этом, – драконесса опустила глаза. – Мои родители очень баловали меня. Считали, что придет время – и я сама пойму, что значит ответственность. Самоконтроль.

Несколько мгновений тишины вязкой, будто нуга.

– И я поняла. После того, как на некоторое время утратила возможность летать и контролировать свою стихию из-за того, что моим удовольствием стали мучения других. С тех пор…

Лайолешь обняла девушку за плечи и сказала очень спокойно:

– Эти смерти – не твоих рук дело.

Я смотрю на прелестную драконессу, вижу как рвется наружу пламя румянцем на щеках, и думаю о том, чем ей придется заплатить за свои ошибки.

Ошибки. Нынче это важная тема, кажется.

***

Завтрак стал для меня серьезным испытанием. Стоило мне взять булочку, посыпанную кунжутом, разломать ее – и хруст ломающейся корочки сразу же напомнил мне хруст костей Мариуса в той незабвенной его драке с Алариком.

Я не была уверена в том, что я смогу достойно выдержать предстоящее зрелище – но была полна решимости. Тем более, что рядом будут матушка и отец, дабы подхватить меня, если я упаду.

***

Венец в волосах. Меховая накидка. Складки на лиловом бархате длинной юбки. Камни главной площади, серые, гладкие. Молочное тусклое небо и горячий кардамоновый чай.

Дубовое дерево помостов, темное, пахнущее пряно. Два острых полумесяца в тяжелых косах королевы и плотное белоснежное кружево ее платья, оставляющего на виду лишь кисти рук и узкое лицо с высокими, хищными скулами.

Волосы итилири, белые, будто лепестки жасмина. Черные, будто перья ворона.

Безмолвие. Мои пальцы и пальцы Аларика, переплетенные. Осанка леди Сиенны безупречна, как всегда. Широкие браслеты на тонких запястьях, и выгравированные змеи холодно и равнодушно наблюдают за мучительной и изысканной казнью.

Ее Величество не делает различия между живыми и ушедшими. От прикосновения Мирабеллы, легкого, как перышко голубки, распадаются в прах тела мертвых веров – и тело Мариуса. Я замечаю цвета обнажающихся внутренних органов: туманно-сливовый, карамельный, яблочно-красный. Черная лакрица распадающихся тканей и сахарно-белые кости.

Полные ярости и боли крики. Сладкий запах тления. Воистину, Аларик действительно более милосерден.

Королева говорит что-то, в ее словах я слышу шорох черных ветвей промерзших деревьев и стремительный бег зверя.

Ветер поднялся внезапно. Кажется, его вой звучал прямо в моей голове. Ледяной ветер и горячие пальцы Аларика на моей руке.

Я повернула голову к супругу. Его глаза закрыты, и прожилки на веках от холода темны, как ежевичный сок.

Ветер питается прахом мертвецов, лежащим на отрезах дорогой парчи, и Аларик впитывает эту скорбь. Он становится сильнее.

Наверное, это все же хорошо. Он ведь мой мужчина, и я желаю ему силы. Но для меня сила эта горька, и немеют кончики пальцев, будто от студеной воды.

Не бойся, родная. Не бойся.

Я слышу голос супруга, и воцаряется блаженная тишина.

***

Ты готов отказаться?

Аларик пристально смотрит в мое лицо.

Отказаться?

От того, чтобы забирать силу у мертвых сейчас.

Кто-то другой мог бы ответить мне: я отказываюсь от этой силы. Или – я отказываюсь от тебя. Ведь ты столь самоуверенна. Но мой супруг не был бы собой, поступи он столь предсказуемо.

Согласен. Я не стану ее забирать. Я отдам ее тебе.

Венец на голове стал тяжелее. Мои коготки, что я ощутила тогда, на церемонии нашего бракосочетания – еще острее.

Я не боюсь. Я не знаю, что такое страх. Я забыла его лицо.

Когда мы спускались по деревянным ступеням, я едва ли не первый раз в жизни порадовалась тому, что высока – выпрямившись во весь рост, довольно успешно можно было играть в спокойствие перед всеми итилири, что наблюдали за мной. Они должны видеть перед собой достойную быть их правительницей.

– С тобой все хорошо, милая?

Мы вернулись уже во дворец, и родители зашли в наши комнаты – удостовериться, что я в порядке.

– Честно говоря, не знаю.

Я склонила голову на плечо отца.

– Вряд ли.

Сэр Томас погладил меня по волосам и вздохнул.

– Ты должна все серьезно обдумать. Возможно, тебе стоит оставить Аларика и уйти из Феантари. Мы поддержим любое твое решение.

– Благодарю, – я сжала руки матушки и отца, что сидели по сторонам от меня. – Сейчас мне необходима горячая ванна. А затем уж решим что-то.

– Конечно.

Я не хотела видеть камеристок, потому приготовила ванну для себя сама.

Розовое масло, несколько глотков розового вина, свечи в высоких золотых канделябрах – прекрасно. Очень расслабляет. Я смотрела на небо сквозь высокое окно. Оно было столь же тусклым, молочно-слепым, как и во время…

– Ты можешь убить меня, если тебе так станет легче пережить то, что произошло.

Аларик, скрестив ноги, садится на пушистый ковер у мраморной ванны.

– Они сыты? Твой народ?

Я опускаю руку и касаюсь щеки моего принца.

– Эта энергия вкусна для них? Для Хаана?

Супруг кивает молча, подтверждая мои слова. Да.

– Тебе не стоило отдавать мне эту силу. Ты же знаешь, она… чужда мне.

Аларик поднимает голову, и я почти испугана тем, что вижу на его лице: жестокую, темную радость.

– Зато она может помочь тебе защитить себя – если меня не будет рядом.

Я улыбаюсь и делаю еще глоток вина.

– То есть, ты все же намерен погибнуть, совершая великие дела?

– Было бы прекрасно. Но даже в этом случае я обязан позаботиться о тебе, – дроу коснулся поцелуем моей ладони.

Он не лжет мне. Он ведь не глупец.

– Это все слишком тяжело для меня. Видеть это. Понимаешь?

– Драгоценная моя. Сегодня и твои близкие, и мои возвратятся в свои дома, а мы – отправимся смотреть на тот дом, где предстоит жить нам. Здесь воцарится спокойствие. И все будет хорошо.

Аларик прислонился спиной к ванной и откинул голову на бортик.

– Я очень хочу немного покоя. Как и ты.

Главное слово здесь – немного. Он таков, какой он есть. Суть не изменить.

Я поворачиваюсь так, что наши головы соприкасаются, и говорю:

– Даже если и неспокойно – я не оставлю тебя. Произнести клятвы было моим выбором.

– О, так тебя останавливают лишь клятвы? – вкрадчиво спрашивает мой возлюбленный.

– Возможно.

– Моя женщина так коварна.

– Не говори даже. Между прочим, ты раньше мог бы рассказать мне, что приготовил дом для нас.

Я делаю еще глоток. Аларик поворачивается еще и кладет руку на мой висок. Я понимаю, чего он хочет. Немного наклонившись, приникаю к нему, и в поцелуе он пьет вино из моих губ.

– Это должен был быть подарок. Но я хочу, чтобы мы вместе выбирали убранство.

Мой принц поднялся на ноги и еще раз поцеловал меня.

– Я принесу нам подкрепиться.

***

Прежде чем надеть простое домашнее платье в синюю клетку, я поднесла свою руку к лицу. Кожа будто пахнет еще сладким тлением смерти.

Нет, глупости. Только розовым маслом едва уловимо. Вздохнув, я нанесла на шею и на запястья несколько капель духов с ароматом бергамота и ветивера. Так лучше.

Неслучайно, что именно королева привела в исполнение столь жуткую казнь, думала я, собирая волосы в косу. Мне ли не знать о коварстве женской магии. Вот только Мирабелла – совершенно очевидно – воспринимала свои темные способности не как нечто, что должно быть опутано цепями жестокого самоконтроля, а как инструмент. В данном случае инструмент защиты своего народа.

Я не могла никого винить за то, что произошло. В этих землях с врагами обращаются исключительно подобным образом. Я могу либо принять это, либо же – нет.

Да. Нет.

Нет. Да.

Будто черные и белые змеи волос итилири под тусклым низким небом.

Что же, время еще есть.

На обед мы с супругом лакомились салатом с черным рисом, огурцами и оливками, шоколадно-апельсиновыми кексами и виноградным соком. Трапеза проходила в почти полном молчании: мы кормили друг друга и просто наслаждались прикосновениями.

А затем настала пора провожать гостей. Ашеру пришлось снять швы раньше, и крепко подозреваю, что гораздо больше его заботило расставание с возлюбленным, нежели мои медицинские советы. Кроме того, вампиры ждали возвращения своего князя. Ван Альберт выглядел задумчивыми и даже как будто обеспокоенным, матушка с отцом же, напротив, внешне были спокойны. Я знала, что они всегда придут мне на помощь, если это будет необходимо.

Мы тепло обнялись с Розали и Лайолешь. Мужчины каждый коснулся поцелуем моей руки, мэтр Фредерик напомнил, что ждет меня дома для продолжения занятий – и я осталась в Феантари одна.

– Совсем одна. Беззащитная, – Аларик был невероятно серьезен. – Вот он – шанс для страшного волка съесть прелестную цесарочку.

– А вдруг я невкусная?

Мои заострившиеся стараниями матушки зубы легко оцарапали шею супруга.

– Как ты помнишь, я весьма неплохо готовлю, – этот наглец самым возмутительным образом усмехается.

– Правда? – я поцеловала уголок губ своего мужчины. – Тогда сэндвичи ночами для меня готовить будешь ты.

Аларик смотрел на меня, крайне удивленный, а затем рассмеялся.

– Невероятно, – мой принц покачал головой. – Если кто услышит эти слова – вряд ли поверит, что они могут быть обращены ко мне.

– Я ведь твоя жена. А значит, имею некие привилегии по сравнению с другими.

– Я бы даже сказал, все привилегии, – прошептал дроу мне на ухо.

Моя ладонь, пробравшись под рубашку, легла на его грудь.

– Чем ты намерен заняться сегодня?

– Совещание с главой гильдии мастеров-оружейников. А после я покажу тебе наш дом.