Текст книги "Змея, что пьет гранатовую кровь (СИ)"

Автор книги: Luna Selena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 16

Хаиш утверждает, что наследный принц этих любителей мертвечины – очень серьезный игрок на поле, и не согласиться с ним трудно. От одного вида в дрожь бросает. Мой карамельный ангелок, конечно, тоже весьма крутой парень, но от его взгляда хотя бы льдом не покрываешься.

И что делает рядом с Алариком такая красавица – загадка (хотя, конечно, не мое это дело). Одни эти роскошные волосы пепельного оттенка чего стоят, да и ноги у нее просто бесконечные – любая супермодель гарантированно ощутила бы бесполезность своего существования.

Она выглядит, как человек – но уверена, немногие обманутся. Уж очень особая начинка в этой прелестной булочке. Лидия… гармонична – и это притягивает.

Она заходит в гостиную, одетая в узкую юбку из бархата темно-лилового, почти черного цвета, и свободную блузу глубокого изумрудного оттенка в белый горошек. Склоняет голову к плечу, отчего собранные в низкий хвост локоны скользят по молочной коже шеи. Смотрит на меня, не мигая, и говорит:

– Здравствуй.

***

– Моя заслуга в этом невелика. Супруг и так намерен был помочь вождю. Ведь дело касается ребенка.

Анна отставляет свою чашку зеленого чая с жасмином и говорит осторожно:

– Насколько я знаю, итилири к сентиментальности не склонны. То есть, в любом случае, я очень благодарна Его Высочеству. В данном случае что-то – лучше, чем ничего.

Прежде чем девушка опускает глаза, я вижу в них печаль, горькую, как сок полыни. Жаль, что ей приходится проходить через подобное.

– Знаешь, чего мне не хватает в Каррасе больше всего? – она неожиданно засмеялась, мягко и тихо. – Кока-колы и картофеля фри с кисло-сладким соусом.

Я откинулась в кресле и скрестила руки на груди.

– Что это, прости?

– Еда из популярной сети ресторанов в моем мире, – ответила Анна, улыбаясь. – Это очень вкусно. Если колу можно взять с собой впрок, то готовить картошку пришлось учиться самой. К сожалению, как бы я ни старалась, такой потрясающей, как в «Макдональдсе», она не выходит.

– Звучит… весьма интересно. Хаишу тоже нравятся эти блюда? – поинтересовалась я.

– О нет. Ему по вкусу больше пришлись суши – это такое ориентальное блюдо из морепродуктов, риса, иногда с добавлением овощей. Люблю наблюдать, как он ест их: мой орк такой большой, а кусочки маленькие, еще и деревянные палочки, – тон голоса Анны стал очень нежен, когда она говорила о своем мужчине. – Только не говори Хаишу, что я тебе это рассказала.

– Не скажу, – пообещала я, улыбнувшись в ответ.

Определенно, Анна мне нравилась. Она держалась прекрасно, и я уверена, что бы ни случилось в ее судьбе, девушка поведет себя достойно и мужественно.

Я не могла не думать о том, что она очень красива. И красота эта памятна мне еще с той ночи, когда я пила ее молоко.

Сейчас Анна, тонкая, с полупрозрачной, гладкой кожей облачена в мятного цвета платье и уютный вязаный кардиган на пуговицах. Рыжие волосы собраны в аккуратную косу, хоть и очевидно, что кучерявым прядям не по нраву такая строгость. Девушка призналась, что не была уверена в своем наряде перед встречей со мной, даже учитывая, что разговор предстоит неофициальный, но я успокоила ее, заверив, что все замечательно.

– На обеде с королевской четой и твоим супругом необходимо выглядеть торжественно, дабы не уронить достоинство. Знаешь, – она вздохнула, – все было бы гораздо легче, будь мой муж простым… ну ладно, пусть даже орком. Все эти церемонии – не для меня. Вот ты – другое дело, Лидия. Ты будто рождена быть принцессой.

Я смотрела в ее глаза – и она не отвела взгляд.

– Скрывать не буду, дроу очень жестоки. Но уверена, если ты наденешь неподходящее платье – они не убьют тебя.

Анна весьма иронично изогнула бровь.

– Если они попытаются – легко я не дамся.

Девушка налила себе чистой воды, настоянной на лимонах и апельсинах. Яркие кусочки фруктов безмятежно красовались на дне прозрачного кувшина.

– Кстати. А что насчет вашей истории? Когда Его Высочество встретил нас с Хаишем сегодня, скажу откровенно: он меня испугал. Он очень холоден. Как тот, у кого сердца нет, умудрился жениться по любви?

– Анна, уверяю, ты ошибаешься, – я налила себе чашку кофе и добавила густых сливок. – Он прекрасен, и я счастлива с ним. Да и вряд ли у меня был шанс отказать Аларику.

– Как любопытно, – протянула девушка. – Он что, заставил тебя?

– О нет, – я улыбнулась, покачав головой. – Мой мужчина слишком умен, чтобы действовать столь грубыми методами.

Осторожно подбирая слова, я рассказала Анне о том, какова роль Аларика в том, что я вообще жива сейчас.

– И как только я вошла в возраст, он явился и предложил мне все, чего я могла желать. Даже приятие той жестокости, которая неотделима от моего дара.

И кроме того, в одном ритуале он принимал непосредственное участие. Но не думаю, что Анне стоит знать об этом.

– О какой жестокости ты говоришь? – с любопытством спросила девушка. Ее зеленые глаза стали светлее, будто в джем из зеленых яблок добавили мед.

– Скажем так: взаимосвязь проста. Зная анатомию, видя линии движения энергий, ты можешь стабилизировать процессы организма и вернуть здоровье, а можешь – внести разлад и погубить.

– Оу. Вот это да.

Анна наблюдает за мной из-под полуприкрытых век, спокойно и изучающе. А я замечаю вдруг, что завтрак наш остался почти нетронутым. Жаль, ведь омлет с ветчиной и сладким перцем, как и лимонный пирог, наверняка очень вкусны.

– А чем ты занимаешься?

Несколько мгновений взгляд Анны ласкает мои ноги, и я думаю, что пожалуй, стоило бы надеть более длинную юбку. Затем девушка вновь смотрит в мои глаза и кладет на стол тонкий серебряный браслет.

Точно такой же, как два других, что остались на моем левом запястье.

***

– Это как понимать? – мягко спрашивает Лидия, и я сразу чувствую, как шелковый шнур сдавливает мою шею.

Не страшно. Хочешь знать, красавица, чем я занимаюсь? Хожу по лезвию. Я думала, что не будет этого больше, но как увидела Лидию – вернее, браслет на ее руке – и сразу знакомый азарт зажег кровь.

Да и удача моя все еще при мне, если сейчас все раскрылось именно так.

– Перед тем, как стать женой вождя орков, я была довольно-таки талантливой воровкой по прозвищу Лиса.

Лидия смотрит на меня, прищурившись, не говоря ни слова. И я наконец-то вспоминаю, что уже отвечаю не только за себя. Дура. Поддалась влиянию каприза – захотелось, видите ли, удовлетворить любопытство. Вот только головой надо было думать – здесь же каждый наделен силой. А на моей стороне только хитрость и ловкость.

Но… Рисковать – занятие благородное. Да и еще кое-какие козыри в моем рукаве имеются.

– Простите меня, Ваше Высочество. Просто на этом, без сомнения, скользком пути меня особенно интересовали драгоценные камни. Женская слабость, наверное. Я не могла не заметить, насколько редкого оттенка сапфиры на ваших браслетах, и какой необычной огранки. Это тем более привлекло мое внимание, что подобный камень я совсем недавно обнаружила на своей кровати, когда навещала родителей. И я позволила себе вольность. Взяла ваш браслет – без разрешения, каюсь, во время приветственного объятия – чтобы сравнить.

***

Разумеется, этого мало было для того, чтобы меня испугать – да и Анна была слишком умна, чтобы угрожать. Я думала о том, как интересно иной раз переплетаются нити. Если бы в тот раз, когда я кормилась молоком девушки, не выпал сапфир из моей броши, и если бы сегодня я не надела браслеты, которые являлись гарнитуром с этой брошью, вряд ли бы узнала о том, кем была правительница орков ранее. Она разбирается в драгоценных камнях, наверняка смела и хитра. Мне сразу же вспомнилась легенда о Хаане и его возлюбленной, что рассказал мне супруг. Неизвестно, где сейчас камень, в котором заключен дух Мириэллы, и кто знает – возможно, Анна может быть полезна итилири?

– Браслет, пожалуйста.

Я протянула руку, и девушка положила украшение на мою ладонь.

– У тебя много еще столь же захватывающих историй?

Анна, едва заметно улыбаясь, смотрит на меня спокойно и прямо.

– Немало, – отвечает она.

– Прекрасно, – я поднялась из кресла и поправила выбившийся из прически локон. – Я с удовольствием их послушаю.

Мы отправились прогуляться в розарий. Сладкий, нежный аромат и многообразие оттенков бархатных лепестков – кремовый, розовый, янтарный, темно-багряный – всегда настраивают на откровенный и неспешный разговор, и мы с Анной неспешно шли по мягкому песку дорожек.

– Я обожаю розы, и когда я только узнала Хаиша, моя квартира напоминала этот сад – столько букетов он мне дарил, – тихо сказала Анна. – Уж не знаю, как он узнал о правилах ухаживания за человеческими девушками, но у него получалось замечательно. И вот случилось так, что мой бывший мужчина ударил меня после того, как я сказала ему, что ухожу. Я ведь тогда уже влюбилась в своего карамельного зайчика по уши. Хаиш увидел синяк, и конечно, я все ему рассказала. На следующий день я прихожу домой, а орк мой говорит, что у него есть сюрприз для меня. Захожу в ванную – а там в ледяной воде труп моего бывшего, невероятно красиво украшенный розовыми лепестками.

– Представляю. Наверняка это было великолепное зрелище, – заметила я. – Аларик бы еще и запек виновного мне на ужин. Он мастер подобной готовки.

– Кулинария – это интересно.

Голос Анны томный, мягкий, будто запах роз, что нас окружает. Она подходит ко мне очень близко – гораздо ближе, чем дозволено приличиями, – и касается пальцами моих губ.

– Сейчас мне очень хотелось бы попробовать какое-нибудь изысканное блюдо. Например, капли меда, которые будут стекать между твоих бедер.

Она касается поцелуем моих губ легко и почти невесомо, но этого достаточно. Под сладостью желания ко мне я чувствую ту горечь, которая отравляет Анну. Ребра будто сдавлены, и тяжело дышать.

Она хочет тепла, и это естественно. Жаль только, что она из тех, кто черпает его более из связи плотской, нежели духовной.

Я осторожно отстранилась и погладила девушку по щеке.

– Тебе очень тяжело сейчас, и я понимаю это. Хаиш останется с тобой – ведь в вашем сыне течет и его кровь. Не печалься. Возможно, есть шанс обмануть неизбежность.

Анна закрывает глаза и глубоко вздыхает.

– Прости.

Я улыбаюсь.

– Никакой обиды. Это действие моего дара – тебе необходимо утешение, и ты чувствуешь, что можешь обрести его во мне. Но на самом деле, я лишь отражаю то, что есть в тебе самой. Ты должна быть сильной, чтобы принять данность. У тебя есть причины быть сильной.

***

– Твой дар? – медленно повторила Анна. – А я думаю, это твоя красота. Ты прекрасна.

Вновь она касается моих губ. Расстегивает несколько пуговиц на моей блузке, и тонкие пальцы скользят под ткань, лаская грудь.

Я прислушиваюсь к своим ощущениям. Не то, чтобы мне неприятны прикосновения Анны. У нее такая атласная, гладкая кожа, пахнущая жасмином, и ярко очерченные пухлые губы. К тому же, новизна, в силу моей неопытности, весьма привлекает.

Но… это чужие прикосновения. Чужие руки и чужие губы. Они не идут ни в какое сравнение с тем, что я чувствую рядом со своим мужчиной.

Анна целует мою шею – и это чудесное ощущение, будто вкус мягкого черничного пирога с сахарной глазурью. Но близость этой женщины не вызывает во мне… желания. Желания брать – и отдавать. Принадлежать и владеть.

Что же, нам пора заканчивать это. Время возвращаться.

***

– Представь себе Хаиша мертвым.

Голос Лидии, жестокий, холодный, мгновенно отрезвляет меня.

– Тело его истлело, а дух отправился искупать свои деяния. И больше ты никогда его не увидишь.

Никогда? Никогда не будет его тепла рядом?

Я не чувствовала боли. Я чувствовала пустоту, которая лишала воли. Лишала способности мыслить и чувствовать. Это страшнее.

Утерев слезы, я сказала, неожиданно зло и решительно:

– Не хочу его потерять.

Лидия улыбнулась и обняла меня за плечи:

– Вот и прекрасно. Думаю, мы сможем что-нибудь придумать, дабы изменить ситуацию. А сейчас идем в замок – пора переодеваться к обеду с королевской четой.

***

Аларик лежал на полу их спальни. Ладони на закрытых веках, губы плотно сжаты.

Интересно, знала ли Лидия, насколько ясно он способен чувствовать и видеть все, что чувствует и видит она?

Конечно, он мог бы быть сейчас там, в розарии. Разодрать голыми руками плоть этой дряни, что целовала его женщину. Но принц оставался недвижим.

Лидия залечила его раны. Омыла их. Заставила почувствовать, что он желанен. Что он любим.

Правда. Или ложь? У него не было желания выбирать.

Если он придет в розарий – навсегда потеряет возможность узнать. Потому просто наблюдал.

А ведь раньше он считал, что знает о боли все. Еще одна ошибка. Теперь он весьма точно представлял ощущения тех, кто рассыпался в прах заживо.

Чужие прикосновения. Чужие губы, чужие руки.

Аларик и сам не знал, насколько сумасшедшая улыбка змеится на его губах, когда он видит себя в сознании своей женщины.

Она думала о нем, и лишь о нем.

Тут принц был совершенно солидарен со своей любимой: зачем ей кто-то еще, если есть он?

Аларик поднялся плавным, медленным движением. Член его был болезненно напряжен – благо, что замшевая ткань брюк скрывала это.

Ему предстоит серьезный разговор с своей женщиной.

***

Блузу я застегнула, естественно, сама.

На обратном пути мы не вспоминали о том, что произошло только что под сенью роз. Анне есть сейчас, о чем подумать. Да и мне тоже.

Я не успела должным образом закрыть свои мысли от Аларика. Разве я могла предвидеть необходимость скрывать что-то? Удивительно, но я привыкла уже доверять супругу. Не рано ли?

У дверей своей спальни Анна пожала крепко мою руку, сказала: «Спасибо» и скрылась в комнате. Я же направилась было к себе, но не тут-то было.

Из-за поворота коридора вышел Аларик. Я замерла на мгновение, напуганная – мое внимание ранее не привлекало то, насколько бесшумно он двигается.

– Ты сильно напугал меня.

Я отступаю назад – он делает шаг вперед.

– Неужели? – мой принц иронично изгибает бровь. – А мне кажется, недостаточно сильно.

Аларик схватил меня на руки так быстро, что я охнуть не успела, и прижал спиной к стене. Серый камень, исчерченный фиолетовыми прожилками, холодит кожу сквозь ткань блузы.

Я хотела попросить, чтобы супруг отпустил меня – но конечно, такой возможности мне никто не дал. Он целовал меня, почти кусая и причиняя боль.

– Аларик…

– Молчи.

Мои оправдания ему вовсе не нужны.

– Все, что я хотел узнать – я узнал.

Я обнимаю своего мужчину, очень крепко. Кусаю его шею в ответ – и сразу же зацеловываю след.

– Я тебя съем сейчас, – тихо и вкрадчиво говорит мой принц. И уверена, сейчас эта угроза близка к исполнению, как никогда. Это меня пугает – и… превращает кровь в расплавленную карамель.

Взгляд этих непроницаемо-черных глаз заставляет меня дышать глубже.

– Аларик…

Дверь в нашу спальню дроу едва ли не выбивает ногой.

Я на постели. Тяжесть его тела. Он заводит мои руки за голову и переплетает наши пальцы.

– То есть, я тебе нравлюсь? И вот это тебе нравится тоже?

Аларик еще ближе ко мне. Я чувствую его возбуждение. И эта твердость, сила его тела придает уверенности мне.

– Может быть, – нежно отвечаю я.

– Может быть? – дроу внимательно смотрит в мои глаза. – Ды ты просто бесстрашная женщина, моя драгоценная.

На спине моего мужчины сейчас не только белые линии шрамов, но и розовые, будто джем из розовых лепестков, отметины от моих пальцев, а мои губы едва ли не болели от поцелуев.

Эти глубокие, жестокие в своей плавности движения – и пугающая нежность, с которой мой мужчина смотрит на меня.

Разумеется, на обед мы почти опоздали.

***

Ощущение его члена внутри – нечто невероятное.

– Прости, я не хотела…

Чтобы она целовала меня, добавляю мысленно.

– Я в курсе.

Аларик склоняется надо мной, и я касаюсь кончиками пальцев его щеки.

– Я, знаешь, готов подохнуть был от счастья, когда увидел в твоих мыслях, что ты хочешь – меня. Любишь меня. Но должен предупредить, – губы его изгибаются в хищной улыбке, – если еще раз кто-либо чужой к тебе дотронется – я его убью. А если ты сама не против будешь – убью и тебя. Понятно?

Я и хотела бы спорить, возражать. Но не стану. Я сама сделала свой выбор. Аларик – мой правильный выбор.

Я слишком хорошо знаю, на что он способен. Только вот сейчас мне не своей жизни жаль, а причинить легкомысленно боль своему мужчине.

– Несомненно, – я мягко касаюсь поцелуем губ Аларика.

А после мы нежились в ванне и смотрели на пушистый мягкий снег, падающий за окном. Вода с лавандовым маслом была горяча, но больше сердце мое согревала наша с супругом близость. Узнав меня, Аларик понял, чего на самом деле он хочет. И дал мне возможность понять, что нужно мне.

Насколько опасно выбрать мужчину, который, вполне возможно, умнее тебя?

– Нам пора уже идти на обед.

Аларик весьма талантливо сделал вид, что не услышал. Его ладонь переместилась ниже, на мое бедро.

– Мы почти опаздываем, родной. Хаиш наверняка прибыл уже.

Взгляд дроу более чем красноречиво выражал все, что принц думает обо всех этих официальных обязанностях – но выбора нет. Тем более, что орки стали нашими союзниками.

– Не спорю. Но я сейчас о другом думаю.

Аларик уже надел черные брюки и рубашку в бело-бордовую клетку, и сейчас собирал волосы в косу.

– О чем же?

Я придирчиво осматривала себя в зеркале. Узкая черная юбка длиной немного ниже колена, белая строгая блуза, синий джемпер свободного силуэта и серебряная брошь с опалами в виде полумесяца. Высокий, немного небрежный хвост. Что же, мне нравится.

Да и супругу, кажется, тоже – он сидел на кровати и смотрел на меня, не отрываясь.

– Я думаю о том, что стоит внимательнее приглядеться к Анне. Она не так проста.

Я повернулась к принцу, заинтересованная его словами.

– Камень из твоей броши выпал во время пребывания в ее доме. Да и прозвище этой женщины весьма говорящее. Ее волосы – рыжие, как мех лисы. Учитывая предупреждение Змеи, все это уж очень очевидно. Слишком складно получается.

***

Я действительно была благодарна Лидии за все, что произошло. Она могла гораздо более резко отреагировать на те вольности, которые я себе позволила – но не сделала этого. Более того, кажется, она искренне мне сопереживает.

Что касается природы моего к ней влечения, то это, конечно, некая забавная ирония. Я даже обрадовалась, ощутив влечение к красивой женщине – не стала скучной и сухой матроной, значит. А оказывается – это ее дар, ее тепло. Сексуальная окраска моего чувства ничуть меня не удивила. Просто близость тел для меня всегда более простой вопрос, нежели близость душ. Родители не считали нужным учитьменя глупостям, таким, как чувства, например.

Мне всегда казалось, что счастье оно… делает жизнь более тусклой, что ли. Какой в счастье риск? Где темная опасность, что щекочет нервы острием ножа?

А наш союз с Хаишем – все Боги, в которых верит он, и те, в которых не верю я – тому свидетели, был счастливым. Даже слишком счастливым. Я не могу без него, он не может без меня. Мы вместе. Это данность. Это факт. Где же место для импровизации? Да, конечно, жизнь орков скучной не назовешь. Я была в восторге, когда узнала о том, что есть и другие миры, и там все ново для меня. И Хаиш – о да, Хаиш. Не такой, как все известные мне до того мужчины. Более сильный. Властный, способный удержать меня в руках. Жесткий. Способный на любое безумие.

Вот только есть серьезная проблема – в этом безумии никогда нет места мне. Муж считает меня фарфоровой, мать ее, куклой. Слишком хрупкой.

И это мучает меня. То, что он, кажется, прав. Ведь моя слабость стала причиной того, что сейчас ему грозит смерть. Я гляжу на орчанок – сильных, смелых, здоровых – и охрененно тяжело не думать постоянно о том, что каждая из них могла бы родить Хаишу сына, и это никоим образом не стало бы причиной опасности для правителя.

У меня сильнейшая аллергия на слово «долг» и я не понимаю природы того, что связывает моего мужа с его народом. Но я действительно хочу быть ему хорошей женой.

И не все еще потеряно. Я что-нибудь придумаю. Лисы ведь очень хитры.

Глава 17

Обед порадовал меня изысканностью вкусов и спокойной атмосферой – невзирая на то, что, по мнению Аларика, дроу с орками не то, чтобы союзники. В любом случае, и дети камня, и темные могут быть весьма полезны друг другу.

Пирог с тунцом и помидорами. Мясо индейки в медовом соусе с кунжутом. Маринованные в имбире груши. Портьеры из тяжелого атласа цвета янтаря раздвинуты, и тусклые лучи скользят по темно-синему камню стен, кремовому льну скатерти и ножкам мебели, изогнутым причудливо, как шипы колючей сливы. Белоснежные гортензии в высоких вазах.

Ее Величество в длинном закрытом платье цвета красного вина. Изящная, довольно пышная юбка, согласно традиций, скрывает щиколотки, а едва заметная улыбка – истинные мысли королевы. А королю ухищрения не нужны: он холоден, его движения точны и выверены идеально. Как и всегда.

Анна же сдержана и спокойна. Костюм почти мужского кроя, очень элегантный, лавандового цвета, белая блуза и длинные нити жемчуга. Волосы собраны в аккуратную, причудливого плетения косу. Ничто в этой девушке, исполненной достоинства, не напоминает о той порочной нежности поцелуя в розарии.

И я рада этому. Ограничения, которые налагают на нас истинные чувства, добровольны, и я принимаю их. Да, Анна прекрасна. Тем более, что естественная, в силу моего дара, склонность к исследованиям влекла меня. Но – каждый из нас сам делает свой выбор.

Вот Хаиш, например, выбрал камень, идеально повторяющий оттенок его глаз. Он украшает простой стальной браслет на руке. Темно-серый, тяжелый, как взгляд вождя орков.

Его энергия – густая, медленная, как патока. Темная, как и энергия моего мужчины. И он так же, как и Аларик, привык брать свое.

И отдавать долги.

Вот только мой принц предпочитал кофе с медом, а вождь орков – чай с шиповником и корицей.

Во время десерта, нарушая плавный, будто течение осенней реки, разговор, Хаиш сказал:

– Илиас, правитель северной стороны. Я знаю, чего ты боишься. Хочешь, я помогу тебе избавиться от этого страха?

***

Король поднимает голову и пристально смотрит на орка.

– Откуда ты можешь знать это?

Илиаса, кажется, ничуть не трогает предмет разговора. Длинные бледные пальцы на подлокотнике кресла совершенно неподвижны.

– Разрыв-траве, чьи семена отравляют тебя, свойственно расти на камнях. Камень зовет ее. Прости, я знаю, это причиняет тебе боль.

Хаиш снял браслет, отломил камень так легко, будто это был кусок мягкого хлеба, и положил его на кремовый лен скатерти у руки короля.

– Женщина твоего сына – целительница. Она сможет помочь.

В тишине, густой настолько, что ее резать можно ножом, как рисовый пудинг, орк поворачивается ко мне.

– Разрыв-трава живет под ребрами. Через разрез она уйдет в камень.

Ложь – или правда, обращаюсь я мысленно к супругу.

Правда, отвечает он.

Анна прячет улыбку в бокале с охлажденным белым вином, легким, сладким, а Ее Величество и Его Величество смотрят друг на друга, и вино этой связи багряное, горькое.

Думаю, Хаиш имел в виду, что страх короля – жестокая боль от побегов, разрывающих его плоть. Но мне кажется, что гораздо более его страшит разлука с супругой и сыном.

Илиас улыбается и говорит медленно:

– Что же, возможно, помощь Лидии освободит меня.

***

После обеда, когда принц итилири намеревался идти в кузницу, Камео попросил его о разговоре, видя, что тот очень задумчив. Аларик молча кивнул, соглашаясь, и мужчины направились в обманный сад, где растения не знают ни истинного тепла, ни истинного холода.

– Ты проведешь эту ночь с ней?

– Как и все последующие ночи до конца своей жизни, надеюсь. И помни, Камео, ты говоришь о моей женщине.

Жрец поворачивается и смотрит на своего принца.

Аларик сидит на мраморной скамье и курит, а лицо его исчерчено тенями от ветвей дикого шиповника. В его сигаретах – не только табак, но и прах мертвецов. Врагов, разумеется. Это успокаивает Его Высочество.

В зимнем саду прохладно и тихо. Спокойно.

Камео после рассказа своего принца тоже чувствует себя… застывшим. Наверное, не стоило просить его рассказывать.

– Ты ведь не считаешь, что я должен все это похерить своими руками после того, как ждал так долго? – спрашивает Аларик. Он выдыхает, и белый дым растворяется в воздухе.

– Не считаю, – тихо говорит жрец. – Но почему ты не пресек то, что происходило в розарии?

Принц улыбается и качает головой.

– Потому что в этом случае я не узнал бы правду. Моя лапушка сказала бы мне – я собиралась оттолкнуть эту суку. Конечно. Но меня убивало бы каждый последующий день осознание того, что возможно – не оттолкнула бы. Нет возможности ведь знать каждую ее мысль. Я должен был увидеть, какой выбор сделает Лидия. Способна ли она расставлять приоритеты.

– Надо признать, – жрец тихо смеется, – она сделала единственно верный выбор.

Аларик улыбается. Отворачиваясь, вновь выдыхает мертвый сладкий дым.

– Да. Моя девочка – умница.

Камео поднимается со скамьи и становится перед своим принцем, глядя в его лицо.

– Я подчиняюсь вашему мнению, Ваше Высочество. Я смотрю вашими глазами.

***

После обеда Аларик отлучился ненадолго по своим крайне важным государственным делам, а я поднялась в наши комнаты – побыть в одиночестве и поразмыслить над иными, не менее важными вещами.

Например, о здоровье Его Величества. Аларик сказал, что догадки орка – правда. Но как разрыв-трава отравила Илиаса? Где это произошло?

Когда супруг вернется, решила я, расспрошу его обо всем.

Но случилось так, что ждать мне не пришлось – король рассказал мне обо всем сам.

Его Величество сидит напротив меня, в кресле. Его неестественно ровная, плавная манера говорить несколько пугает меня, но он говорит – и отчего-то я хочу слушать.

Не только смерть возлюбленной сводила меня с ума болью, медленно говорит король. Медленно он меняет положение тела – теперь щиколотка правой ноги касается колена левой, – и я смотрю на узкие, обитые металлом носы его сапог.

Это произошло в мире веров, в тот самый день, когда убили Мирабеллу. Я видел, как летят в мое лицо семена разрыв-травы, говорит Илиас, но уклониться не смог. Хер его знает, почему, задумчиво добавляет король.

А я вот я, кажется, догадываюсь. Некоторые вещи предопределены, как считает мой супруг.

Разрыв-трава отравляет мое тело. Отравляет слабостью, говорит король.

Несколько мгновений молчания.

Сумасшествием, добавляет Его Величество, решив, по всей видимости, быть предельно откровенным. Именно поэтому я убил всех тех, чьи жизни послужили выкупом на жизнь моей женщины.

Король смотрит в мои глаза и неожиданно мягко и искренне улыбается.

Впрочем, если бы я был здоров, различие состояло бы лишь в степени мучительности этих смертей, говорит Илиас.

Каково это – знать, что над тобой висит меч, но не знать, когда он отрубит твою голову? Я не спрашиваю, что помогает Илиасу преодолевать это – ибо знаю ответ.

Как знаю и мнение матушки о весе слов орка. Я попросила ее помощи, дабы установить истину, и она слышала его голос в моих мыслях, и чаши весов говорят – он не лжет.

Я не желаю, чтобы король ждал избавления еще хоть сколько-нибудь. Он же не хочет, чтобы я пускала по его венам наркотический холод. К боли ему не привыкать, а подобные моменты нужно ощущать во всей их полноте.

Теперь, когда король открыт, я вижу это – плотность нитей воздуха очень нестабильна. Что же, пора исправить это.

Белые стены лазарета. Тишина, пропахшая сухими травами. Остроконечный скальпель с изысканной жестокостью чертит узкую глубокую рану ниже ребер короля, слева. Я кладу камень возле пореза – и Илиас, ничем до того не выдавший своих ощущений, бледнеет. Но не просит прекратить.

Королева сидит на кушетке в углу операционной, выпрямившись болезненно-безупречно, и молча кусает губы до крови. Но я уверена, что своих ран она не замечает.

Кровь же Илиаса жжет мне руки, будто ледяная вода, даже сквозь специальные перчатки. С током этой крови, будто спящие чудовища из глубины – не разбудить бы – поднимаются черные семена. Притянутые силой камня, они исчезают в невидимых почти трещинах.

Мирабелла опирается на стену и закрывает глаза. Я вижу, как она улыбается.

– Все, – тихо говорит Его Величество.

Ни единого не осталось.

Стежок. Еще один. И еще. Я накладываю повязку, и выдыхаю наконец.

Когда все закончено, Илиас подносит к губам мою руку. Мирабелла же, не говоря ни слова, крепко сжимает меня в объятиях.

Камень будет находиться в надежном хранилище. Как напоминание о том, что могут двое влюбленных вместе.

***

Когда Аларик возвратился, я сидела на кровати, закрыв глаза и пытаясь успокоиться. Я чувствовала, будто кровь короля вновь касается моей кожи сквозь перчатки, чей материал белый, как молоко.

Мой супруг садится на пол возле меня, скрестив ноги, и я рассказываю ему о самой сложной операции, которую когда-либо проводила. Судя по реакции моего принца, это откровение для него. Насколько я могу понять, родители закрыли произошедшее в своих мыслях, дабы не волновать Аларика, пока не станет очевидным результат.

Мой принц смеется. Действительно забавно. Он ушел, дабы в одиночестве предаться сыновней печали, а когда вернулся в замок – оказалось, что для печали уже и нет оснований.

Он глубоко вздыхает. Поворачивается и кладет голову на мои колени, а я глажу его волосы.

Облекать чувства в слова – не самая сильная черта моего мужчины. Но что касается щедрости, с которой он делится своим теплом, своей силой – тут равных ему нет.

Неожиданно Аларик поднимается на ноги плавным, текучим движением. На губах его змеится совершенно сумасшедшая улыбка, и он смотрит, не мигая. А затем – бросается на меня, прижимая спиной к прохладному льну простыней, и покрывает мое лицо поцелуями. Мне остается лишь наслаждаться.

***

– Я читаю в твоем сердце, что ты не откажешься от Лидии и не нарушишь клятв.

Королева внимательно смотрит на своего сына.

Аларик улыбается матери, мягко и спокойно, и красноречиво касается серебряной змеи, что обвила третий палец его левой руки.

– Нет, я не смогу нарушить эти клятвы.

Ее Величество молчит, готовая слушать. Руки скрещены на груди, и темно-изумрудный бархат платья оттеняет белизну запястий.

– Я действительно… полюбил эту женщину. Еще когда наблюдал за ее жизнью до меня. Я хотел стать частью этой жизни.

– Я рада, что дом, который ты строил для вас, не будет пустовать.

Одна рука королевы коснулась плеча сына, а другой рукой она осторожно поправила одеяло супруга. Аларик опустил голову и поцеловал пальцы матушки, а король нежно коснулся волос своей супруги.

– Мне тоже нравится эта девочка, – Илиас удобнее устроился на своей кровати. Не совсем, конечно, привычно ему было спать в лазарете, но это такие мелочи. – И не нравится то, что я желал использовать ее. Так все замечательно совпало: та, которую ты спас, направляемый волей Ветра, оказалась сильной целительницей, способной вылечить меня – и в результате, она сделала это. И она сделала счастливым тебя. В благодарность, я принял бы ее любой. Просто Гранатовому дому повезло, что она достойна и сильна.