Текст книги "Узы (СИ)"

Автор книги: Loftr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Солнечные лучи темнели, превращая диск в красный. Он чувствовал страх, который витал в воздухе этого старого места, страх, что раньше был неотъемлемой частью всех смертных, когда они видели его. Боялись и почитали. Сейчас смертные перестали во что-то верить, пытаясь выжить в сложном для них мире. Вот если бы они не ушли, но война не должна была выйти наружу. Война… И как он смог удержаться в нейтралитете, продолжая переправлять души на суд?

Махнув чёрной когтистой рукой, Анубис с интересом наблюдает за тем, как оброненная вчера ткань взмывает в воздух и медленно парит к сметному дитя которое дёргается в сторону, почти что падая. И это тот, кто всем сердцем верит в них, в него? Перевелись воины, которые раньше показывали действиями свою веру. Анубис чувствует давно не испытываемое удивление, когда мальчишка дрожащими пальцами ловит свою косынку, почти что роняя её на пол. И как же это удивление взрастает, стоит разобрать в тихом шепоте благодарность. Хочется сказать в ответ что-то колкое, что-то такое, чтобы смутить мальчишку, но божество фыркает, когда слышит удаляющиеся быстрые шаги.

Комментарий к Глава 3. Помощь

Сайт с артами, музыкой и ответами на ваши вопросы: https://caanput.blogspot.com/

========== Глава 4. Знакомство ==========

Amber Run – I found

Громкие женские и мужские стоны сливались в причудливую песню какого-то безумного мастера. Смуглые, тёмные и белоснежные тела рабов и слуг сливались в одном схожем танце, изгибались, чтобы получить удовольствие. Главной фигурой, которая возвышалась на ложе, был советник небтауи Анпу – полный мужчина, который почти не влезал в свою одежду. Советник Ишак с силой вбивался в хрупкое тело девицы под собой, не обращая никакого внимания на её слёзы. Массивные толчки, которые длились всего немного, приносили юной, нетронутой ранее деве боль, быстро закончились. Мужчина с долгим, противным стоном, словно заржал осёл, изливается в горячее нутро молодой рабыни. Руки, которые ничего в своей жизни не держали тяжелее за золотую ложку, подогнулись в локтях, и советник повалился на девушку, упираясь мокрым лбом в её плечо.

Вокруг не стихали стоны, крики и мольбы быть быстрее, которые бы завели любого мужчину. Но Ишак был вымотан, был без сил, ведь выполнял работу аж целую минуту. Если не меньше. Кряхтя, советник перекатывается на кровать и глупо улыбается, чеша своё брюхо. Он любил такое приятное времяпровождения, но оно быстро его утомляло, как и вся любая работа. Было удивительно, как он вообще продержался долго советником, но, чего уж врать, ему досталось по наследству это место близ небтауи, а удержаться на нём очень просто – имей хедж, говори то, что хочет услышать правитель или то, что тебе нужно, и всё.

Массивные двери с грохотом открываются, заставляя всех затихнуть. Ишак недовольно хрюкнул и только с третьей попытки смог сесть на ложе.

– Лизимба! Друг мой! – слащаво протянул советник, стараясь как можно быстрее подняться на ноги.

Лизимба был начальником стражи небтауи, следил за всем порядком и ни разу не подводил Анпу, выполняя все приказы беспрекословно и успешно. Именно поэтому Ишак ненавидел его до покраснения глаз, ненавидел, что этот Лизимба лезет не в свои дела. Как и сейчас…

– Сколько лет! Я думал, что ты забыл про меня, – мужчина, расставив руки, сделал пару шагов к начальнику стражи, который разъярённо почти нёсся к нему.

– Почему я узнаю обо всём в последний день?! – яростно выплюнул Лизимба не обращая никакого внимания на рабов и слуг, которые поспешно выходили.

– О чём ты? – с искренним непониманием спрашивает Ишак, опуская руки.

– Под нашими вратами стоит жрец из Кинополя без стражи, без гонцов, которые прибыли ещё вчера!

– Ой, в этом Кинополе достаточно всяких жрецов, – Ишак отмахивается и потягивается, чеша свою безволосую голову.

– Жрецов по имени Менетнашт тоже много? – опасливо спокойно спросил Лизимба.

Жрец Менетнашт… Что-то знакомое было в этом имени, но расслабленное тело, расслабленная голова, в которой ничего не хотело прояснятся, никак не выдавали ответ. Кинополь был довольно таинственным, закрытым номом, который, хоть и подчинялся законам небтауи, но всегда выполнял их по-своему. Поговаривают, что там до сих пор проводятся кровавые ритуалы, что до сих пор поклоняются божествам, вызывают их и те отзываются. Нет, не всем богам. Только одному, что забирает души в загробное царство. Ишак не верил в эти бредни, ведь все знают, что боги отвернулись от них, ушли, дав возможность процветать людям. И да, им это удаётся очень хорошо. А жрец…

– Святой Ра! – воскликнул советник, с непонятным страхом смотря на Лизимбу.

– Подготовь всё, а я пока покажу жрецу окрестности, – начальник стражи с отвращением осмотрел Ишака с ног до головы. – И… оденься.

***

Сегодня он проспал. Бессовестно и по-свински, ведь, проснувшись вместе с рассветом, снова заснул. Вчерашний день тяжело закончился. Мало того, что Донкор перепугался в храме, когда к нему в воздухе прилетела его косынка, так ещё и разговор с мамой был тяжёлым. Она никак не отставала от него с вопросами – откуда у него эти побои, болят ли, нужно обработать. Вот и ляпнул сгоряча, что лучше бы она так переживала за своё здоровье, а не лезла к нему.

Тяжело вздохнув, Донкор зашёл на плантацию и пошёл между винограда, стараясь обминать людей. Ещё не хватало, чтобы его опять словили и наказали. Кто-то сбоку чихнул, заставляя подпрыгнуть на месте и почти охнуть, но юноша успевает закрыть себе рот ладонью. Нельзя шуметь.

Юноша довольно быстро добежал до склада, чтобы взять корзинку, и не обратил внимания на то, что за ним наблюдает пара внимательных глаз. Не до смотрения по сторонам, только быстрее достаться до своего участка работы. Донкор, не остановившись, чтобы передохнуть, снова сорвался со всех ног.

Он был рад, был признателен, что Ану… Нет, не может выговорить имя даже в мыслях. Уважение? Может. Но юноша до сих пор не верил в то, что это ему не мерещится. Но Донкор был признателен всем сердцем богу за то, что забрал боль. Иначе бы и сегодня не пришёл на плантацию из-за того, что не смог бы просто встать на ноги. И Донкор понимал, что взамен что-то нужно будет отдать. Если не добровольно, то силой заберут.

Остановившись возле широкой тропы, Донкор посмотрел по сторонам, и уже собрался сделать шаг, как его кто-то грубо толкает в спину. Юноша теряет равновесие и падает вперёд прямо на деревянную корзину, которая не выдерживает такого напора. Неприятный хруст ломающего дерева и вскрик юноши, который сообщает о боли. Донкор смотрит на разломанную корзину, прутья которой окрашивались в алый цвет. И рука подозрительно сильно печёт.

– Наш маленький Донкор упал, – слащаво протянул Нкуку – один из подпевал Одджи.

– А наш маленький Донкор знает, что за опоздание наказывают, – в тон другу ответил главарь их группы.

Не нравился ему этот тон, который заставлял внутри всё сжиматься. Но Донкору сейчас было не до этого. Сев на землю, юноша перевернул руку и с болью посмотрел на свою красную ладонь. Небольшие скалки полностью загнались под кожу, некоторые торчали, но он не мог их достать.

– О-о, ты глянь, Нкуку, сейчас он расплачется, – Одджи противно засмеялся, подходя к юноше. – А что я делаю с плаксами?

Нкуку громко заржал в ответ и довольно похлопал в ладоши, когда Одджи схватил косынку на голове Донкора и грубо дёрнул назад, вырывая несколько волосков юноши и его шипение.

– А ещё меня дико раздражает, когда из-за таких тупых, как ты, – Одджи с силой пнул Донкора ногой в живот, – влетает нам – честным работникам, что не прогуливают свою работу.

Новый удар, более сильный, пришёлся в грудь, заставляя закашляться и подтянуть колени к груди. Больно… Донкор руками закрыл голову, зная, что Одджи будет выбивать из него всю дурь, как он говорил. А если он станет вырываться или противится, то получит куда больше. Ещё два удара по ногам и юноша не сдерживает тихого всхлипа. Гадко.

– Ты смотри-ка, Нкуку, у нас уже слёзки потекли, – и в ответ раздался противный смех.

Он слышал, как Одджи сел на корточки рядом с ним, и вздрогнул, когда чужая рука дёрнула его за волосы, вынуждая поднять голову. Только не показывать свой страх, ведь это как хищник, который почувствует вседозволенность от такого поведения жертвы. Не показывать, не смотреть в глаза Одджи. Юноша увидел, как его недруг замахнулся рукой и зажмурился, мысленно приготовившись к боли. «Наверно, будет бить по синяку на щеке», – мелькает в голове.

– Прекратить! – рыкнул грубый голос где-то совсем рядом, который заставил Одджи отпустить юношу и подвестись на ноги, а Нкуку поспешно скрыться в кустарниках.

Донкор, лишённый поддержки, падает обратно на землю и снова накрывает голову руками. Если это Атсу, то ему вдвойне прилетит. Почему? Почему весь мир просто не отстанет от него? Юноша не вслушивался в то, о чём говорят где-то рядом, была сейчас только одна боль, которая даже со вздохом разносится по телу. И рука стала неметь… Нет, ему привычно, он знаком с болью такого рода, просто обидно.

Кто-то с силой оторвал его руку от головы и дёрнул вверх, вынуждая подняться на ноги. Мир перед глазами закружился и, если бы не чужая рука, то Донкор снова бы упал на землю.

– Это не мешок с камнями, – тихий, глубокий голос, который успокаивает, и рука исчезает. – Дитя, с тобой всё нормально?

Холодные руки ложатся на плечи, что заставляют вздрогнуть, и юноша подымает растерянный взгляд вверх на мужчину, который склонился к нему. Чёрные длинные одеяния, такие же, как ночь, длинные волосы, что связаны в хвост… Но также ведь нельзя. Есть правила, есть то, как нужно и эта причёска совсем не по правилам.

– Где здесь есть ближайший выход к воде? – чёрные глаза больше на него не смотрят на него.

– Я вам пока…

– Если бы я нуждался в вашем сопровождении, то так бы и сказал, – мужчина перебивает своего собеседника.

– Следующий поворот приведёт вас к воде.

Донкор с непониманием смотрел на мужчин и на стражников, которые стояли недалеко от них. Что… Неужели они какие-то номахи? Юноша останавливает взгляд на серебренном нагруднике того, кто дёрнул его за руку, и с замиранием сердца понимает, что это начальник стражи их небтауи. Он же ничего не сделал! Всего лишь первый раз опоздал! Донкор попытался сделать пару шагов назад, но рука на его плече сжалась сильнее, не позволяя никуда уйти. В панике юноша стал судорожно осматриваться вокруг, чтобы найти выход, и даже боль, дающая знать о себе, не могла заглушить страх.

– Идём, – мужчина в чёрном стал вести растерянного юношу к колеснице.

Они его посадят в темницу? Убьют? Донкор заметно задрожал, но не смог перечить этому странному мужчине. Колесница… Великий Ра! Он только мог мечтать о том, чтобы хотя бы прикоснуться к этому чуду, а тут его почти что силой заставляют стать в колесницу.

– Охрана мне не нужна, – небрежно бросает мужчина и становится позади юноши, беря в руки поводья. – До дворца Его Величества я смогу добраться сам.

И не дав сказать слова Лизимбе, мужчина дёрнул поводья, из-за чего лошади, заржав, сорвались с места. Дыхание перехватило, руки вцепились в ребро колесницы, чтобы не потерять равновесие. Даже боль в руке никак не затмевала удивления и восхищения от того, насколько они быстро ехали. Донкор на повороте вжался спиной в грудь мужчины, боясь, что просто выпадет.

Странно, всё слишком странно, и вода приближалась чересчур быстро. Может, его хотят утопить? Новая волна паники, что произойдёт что-то слишком страшное, страшнее даже Одджи. Донкор закусывает губу, когда колесница останавливается почти у самой кромки воды, когда поводья слишком громко ударяются о металл, когда за спиной никого не оказывается. А можно он придумает ещё много «когда», лишь бы не знать, что произойдёт дальше?

– Идём, – ни единой эмоции в голосе.

– В-вы меня у-убьёте? – заикаясь, спрашивает Донкор, опуская взгляд на всё ещё кровоточащую руку.

– Нет, – мужчина тихо засмеялся и протянул руку юноше. – Идём.

Нет? Точно-точно? Хотелось переспросить, как маленький ребёнок, но Донкор поджимает губы и вкладывает от безысходности свою руку в ладонь мужчины. Неужели дёрнет, как все, когда он делает так же? Но незнакомец просто помогает сойти ему с колесницы и почти сразу же отпускает руку. Вздох получается слишком громким и Донкор отводит взгляд в сторону, чтобы не видеть усмешку на тонких губах.

Мужчина, заложив руки за спину, пошёл к реке и, не задумываясь, медленно вошёл в неё почти по пояс. Чёрная ткань не всколыхнулась и, как ровно падала вниз, так и осталась лежать. Донкор во все глаза смотрел на… это, понимая, что с этим мужчиной явно что-то не так.

– Не стой столбом. Подойди ко мне, – тон, который не терпел отказа, и косой взгляд, брошенный из-за плеча.

В воды Нила заходить просто так?.. Нет, сейчас люди все могли тоже так делать, но он уважал бывшую традицию лишний раз не тревожить святые воды Нила. Замявшись, Донкор сжимает целую руку в кулак и нерешительно заходит в воду. Внутри всё сжимается от расхождений своих устоявшихся принципов и привычек с тем, что делает сейчас.

Кажется, всё вокруг замерло, прекратило свой ход и только плавные движения незнакомца вводили в боязнь познать всё до конца. Донкор не понимал, что происходит. Как только он остановился возле мужчины, который повернулся к нему лицом, то шокировано уставился на почерневшую воду вокруг руки, которая была опущена вниз. Убьют! Точно убьют! Юноша уже было попытался сделать шаг назад, но ноги не сдвинулись с места, заставляя наблюдать. Тихий шепот на странном языке, лучи солнца, что стали темнее и чёрные щупальца в воде, что тянутся к нему…

– Дай свою руку.

Словно в трансе Донкор протягивает свою раненную руку незнакомцу, которую опускают прямо в черноту. Неприятное пощипывания, ощущение, словно плотная ткань обхватывает руку, плотно прилегает и очищает. Голос резко стихает и юноша, часто моргая, смотрит на то, как чёрные щупальца растворяются, оставляя полностью целую руку. Дёрнувшись, Донкор теряет равновесие и упал бы, если не чужая рука, которая схватила его за запястье.

– Не стоит боятся помощи, – тихий, вкрадчивый голос, и незнакомец улыбается краешками губ.

– В-вы… это… магия. Вы…

– О, нет, что ты. Я не маг, – отмахивается мужчина. – Я просто жрец.

Просто жрец… Просто… Кажется, он точно чего-то не понимает. Наверно, Одджи выбил окончательно из его головы всё. Глубокий судорожный вдох заставляет поморщиться от боли в животе и Донкор опускает глаза вниз, чтобы не видеть внимательный взгляд чёрных глаз.

Хотелось спросить, откуда же этот жрец, ведь у их небтауи они не такие, но было слишком не по себе. Юноша подымает взгляд на мужчину, который обходит его и идёт к берегу. И… всё? Это было просто так, чтобы просто действительно помочь? Донкор почти бегом добирается до берега и останавливается рядом с незнакомцем, который смотрел куда-то вдаль. Может, спросить его что-то?

– Ам… – Донкор не переставал испытывать удивление, разглядывая свою руку. – Спасибо… что помогли.

– Дети слишком жестокими стали.

И?.. На это он не знал, что ответить, и просто пожал плечами. Всё казалось ему какой-то сказкой, которую просто читает. Не с ним или, по крайней мере, с ним, но во сне, происходят такие сумасшедшие вещи. Бог, жрец… и взамен ничего не нужно отдавать! Донкор чувствовал смятение, страх, панику и какое-то отчаянье. Однако больше всего был интерес ко всему, чтобы узнать как можно больше.

– Как тебя зовут? – голос незнакомца кажется слишком громким в образовавшейся тишине.

– Донкор, – тихо отвечает юноша, сжимая и разжимая пальцы. – А… вас?

– Менетнашт. Можно просто Менет, – мужчина не сдерживает улыбку, замечая, как Донкор одними пытался губами проговорить его имя. – Я из Кинополя.

Захотелось спросить, откуда же Менет… Менет узнал о его вопросе, но Донкор промолчал. Это очевидно, слишком. Но вот ответ заставляет юношу удивлённо посмотреть на своего спасителя. Кинополь… Это же город, в котором поклоняются Анубису! Там кровавые жертвоприношения, там вера, которая не испортилась со временем, и все следуют только тем правилам, которые им дали боги. Там свобода такому, как он.

– А вы… проводили ритуалы? – смущённо спрашивает Донкор.

– Смотря какие. Если о тех, про которые все люди только говорят, то сейчас мы обходимся без человеческих жертвоприношений, – как-то слишком спокойно отвечает Менетнашт. – Мы нашли более рациональные выходы, чтобы нас услышали и без лишней крови тех, кому ещё не время покидать наш мир.

– А как проводятся сейчас эти ритуалы? – Донкор почувствовал небывалый прилив сил. – И что вместо жертвы? А магия…

– Тебя совсем не интересуют наши связи с богами? – Менет поворачивается лицом к юноше.

– Ну… – он запинается, не зная, что сказать. – Понимаете, вы и сами это знаете, что… тот, кто верит – ему не нужны доказательства, не нужны те слова, которые будут рассказывать о том, во что веришь. Это есть в тебе, в твоём сердце, это просто частичка тебя самого.

Донкор весь сжался под столь пристальным взглядом, надеясь, что за такую откровенность не получит. Надо было что-то соврать, сказать то, что говорят другие. Тишина стала напрягать, усиливала панику, и Донкор уже собирался что-то сказать, хотя бы извинится за такую правду, но не успевает произнести и слова, как Менетнашт тихо смеётся.

– Ты не такой, как другие, – мужчина склоняет голову к плечу. – И я вижу, что у тебя много вопросов. Если желаешь услышать ответы, то мы бы могли встретится завтра и поговорить.

Конечно! Конечно он хочет! Тем более отказывать такому человеку и отталкивать от себя возможность узнать больше смог бы только полный дурак. Но работа на плантации… Ничего, найдёт способ сбежать.

– Мне будет за честь ещё раз встретиться с вами, – он, наконец-то, вспомнил о правилах приличия.

Улыбнувшись, Менетнашт встал за колесницу и, развернув лошадей, ударил поводьями. Неужели жизнь может дарить сразу несколько подарков одновременно? Сначала встреча с божеством, потом этот жрец, который спас, и его предложение встретится ещё завтра, чтобы поговорить. Святой Ра, как же он был счастлив.

Комментарий к Глава 4. Знакомство

Сайт с артами, музыкой и ответами на ваши вопросы: https://caanput.blogspot.com/

========== Глава 5. Вопросы и Ответы ==========

Alex Clare – Whispering

Тяжело вздохнув, Донкор поставил на землю полную корзину эммера и прогнулся в спине, разминаясь. Юноша всегда считал, что зерно лёгкое, ведь на вид столь… но сейчас, переживая свой первый сбор урожая, понимал, что это заблуждение было чересчур детским и наивным.

Поправляя съехавшую косынку, Донкор не сдерживает улыбки. Вчера, когда он остался один на берегу реки, то даже порадовался, что Менет не предложил поехать ему с ним обратно. Вдруг, наткнулся бы на Одджи и его дружков. А так, посидел, подумал, и только после того, как решил, что выведает всё у жреца, если, конечно, ему не запретят, стал возвращаться назад, когда к нему подошёл Атсу, словно так и поджидал. Что-то промямлив про то, что сегодня он может отдыхать уже, протянул Донкору его косынку и так же резко скрылся, как и появился. Пожав на это только плечами, юноша решил, что в таком настроении возвращаться и сидеть дома, в четырёх стенах, совсем не хотелось. И идея пойти в храм казалась такой хорошей, но такой опасной, что проще, наверно, повесится было.

Донкору казалось, что безумие возвращаться… Нет, не так. Безумие желать новой встречи с богом, ходить на лезвии ножа, каждый раз почти падая в бездну. И как бы не было страшно, как бы всё естество не желало убежать куда подальше, Донкора продолжало тянуть в то место.

И опять он не смог удержать себя от этой затеи. Благо, на пути ему никто не встретился из знакомых… из тех, кто бы снова стал высказывать соболезнование по поводу того, что его мама больна. И только сейчас до юноши доходит, что он мог, но забыл, спросить у Менетнашта – возможно ли спасти его маму. Однако грядущая встреча…

Храм встретил его обычными песком, темнотой и затхлым запахом. Донкор уже не так сильно боялся спускаться вниз по ступеням, но дрожь в коленях до сих пор вызывало произношение всего лишь одного имени. С трудом его выговорив, юноша затаил дыхание и стал вслушиваться в тишину, чтобы услышать уже знакомые тихие шаги, которые будут отбиваться эхом от каменных стен.

Он так вчера и не явился. Неужели это всё, на его зов больше никто не отзовётся? Да, это правильно, ведь ответ на вопрос же ему дали. Но юноша всё равно, непонятно зачем, оставил надпись на свету: «Здесь был Донкор». Глупо, слишком глупо и как-то по-детски, но, что если Анубис там появится, а его не будет? А так есть надпись… Дурак.

Донкор глубоко вдыхает и уже наклонился, чтобы взять корзину, как её выхватывают у него прямо из-под носа. Опять, что ли, Одджи решил поиздеваться?

– Не думаю, что тебе после вчерашних травм нужно носить такие тяжести, – уже знакомый голос раздаётся у самого уха, и Донкор, скорей от неожиданности, чем от испуга, отшатывается назад.

– Господин, вам не стоит…

– Я сам в состоянии решить, что стоит, а что – нет, – Менетнашт недовольно смотрит на своего слугу. – Лучше колесницей займись.

Донкор удивлённо переводил взгляд со жреца на его слугу и обратно, не в силах понять, как вообще так можно разговаривать со своим господином и так отвечать, словно они друзья. Но больше всего приводило в недоумение то, как Менет сам вызвался ему помочь.

– Показывай, куда нужно идти.

Такое лёгкое отношение к нему, к обычному парню, что куда ниже в этой сложившейся в стране иерархии. Не смея перечить Менетнашту, Донкор двинулся вперёд, виляя между перекопанными грядками.

– Спасибо вам, – тихо говорит юноша, надеясь, что его услышали. – Вы во второй раз помогаете мне. И я…

– Взамен мне ничего не надо, – Менет предугадывает слова Донкора. – Только если поговорить с тобой.

– Но… – он останавливается, смущённо смотря куда-то в сторону. – Зачем вам, столь знатному человеку, вообще находится рядом с таким, как я?

– Знаешь, все люди одинаковые, абсолютно. А чтобы быть ближе к людям, как ты выразился, столь знатному человеку, как мне, нужно говорить и понимать этих людей.

А в чём-то он прав. Нет, не в чём-то, а абсолютно, ведь это же жрец, он знает, что говорить. Донкор поджимает губы и идёт дальше, стараясь никак не обращать внимания на насмешливый взгляд, который был направлен прямо ему в спину. Ненормально, безумно, но ответы на вопросы хочется услышать.

Их небольшой поход до склада прошёл в тишине, нарушаемой лишь шепотом природы и далёкими голосами таких же рабочих, как и он сам. Может, что-то спросить? Нет, не время, не сейчас, ведь если Менет хотел бы, то уже позволил ему что-то говорить. А потом Донкора повели снова к реке.

Жизнь делает каждый раз новый повороты, когда кажется, что ты идёшь по протоптанной тропе. Для кого-то эти повороты чересчур непредсказуемы, для кого-то приятные, а для кого-то ужасны. Донкор же находился между всеми этими тремя путями, пытаясь приткнуть себя куда-нибудь. С одном стороны слишком непредсказуемо, что всё такое происходит с ним, с обычным человеком, рабом, с другой же приятно, ведь его вера подтвердилась, ему уделяет внимание сам жрец Кинополя, а с третей страх никак не уходил. Донкор видит во всём подвох, не верит, что чудеса бывают прекрасными. Не в его жизни, не с таким, как он.

– Ты чересчур серьёзный, – прерывает мысли юноши Менетнашт, когда они останавливаются на берегу, и, не особо церемонясь, садится на песок. – Что тебя тревожит?

Донкор вздыхает, абсолютно теряясь в таком поведении жреца. Как-то он не слишком… соответствует этому титулу, по сравнению со жрецом их небтауи.

– Ничего, – юноша неуверенно садится рядом с Менетом, когда он похлопал рукой по песку в приглашающем жесте. – Просто… простите, вы не очень п-похожи на жреца.

– О, – мужчина не сдерживает смешка, который почти сразу же обрывается. – Значит, по-твоему, я должен быть лысым, жирным и не чтится с мнением даже просто обычных рабочих? В моём городе номах даже карает своих советников и других жрецов за такое.

– Но так же было испокон веков…

– Дитя, так было всегда, ведь миром правили хоть и боги, но богатство было куда важнее за веру и ценности. Каждый хочет хорошо поесть, хорошо одеться и жить в хорошем доме. Или ты станешь отрицать?

Нет, он не будет отрицать, ведь и сам такое желал. Ладно тот дом, ладно та одежда, а вот еда… Донкор был рад, если хоть один полноценный раз мог в день поесть.

– Видишь, что и требовалось доказать, – мягко говорит Менет. – Но это же не полноценный ответ на твой вопрос? – дождавшись утвердительного кивка от юноши, он продолжает. – В Кинополе до сих пор сохранились бывшие традиции, которые передаются от отца к сыну. Поэтому то, что здесь ваши жрецы называют магией, то, что они показывают – всего лишь представление, ничего более. Нет, конечно, есть те, которые действительно взывают к богам, а те отвечают и дают силы, но… их мало. А я в таком виде потому, что лысина мне не идёт, а становится жирным не очень хорошо, да и тяжело подыматься по ступеням во дворец.

Как-то… это не то. Донкор почувствовал, что ему откровенно врут, но не осмелился ничего сказать по этому поводу. Пускай, ему уж такая правда не нужна. Юноша стянул с головы косынку и положил её рядом с собой. Было как-то жарко, что непривычно для него, но сегодня солнце действительно было беспощадным. Даже Атсу на это жаловался.

– А как там… в Кинополе? – скромно спрашивает Донкор, не зная, как перейти к более важным вопросам.

– Город, как город. Не столь велик, как Гераклеополь, но куда красивей. О нём не нужно говорить – нужно увидеть, чтобы понять всё величие.

Да, тут он полностью согласен, ведь был наглядный пример, в храме. Интересно, а сегодня он появится? Донкор пресекает себя на этой мысли, чтобы опять не думать что попало.

– У меня есть предложение: один вопрос от тебя, один от меня. Честно? – на что юноша кивнул головой. – Вот и славно. Почему ты не защищал себя вчера?

– Я… – Донкор замолчал, не зная, что говорить. – Это слишком сложно.

– А ты объясни всё с самого начала. У нас много времени до захода солнца.

И Донкор рассказал, рассказал обо всём, что его тревожило. О том, что с самого детства ему мама рассказывала про богов, о том, как у него зародилась вера. Ведь не нужно выставлять это на показ, а просто в сердце, в душе верить во всё, что хочешь, не требуя доказательств. О том, как впервые познакомился с Одджи и его компанией. Нормальные разговоры, интересные игры, ведь дети, что ещё нужно? Но когда они решили залезть в какой-то дом, Донкор отказался, говоря, что это неправильно, что боги создавали их не для того, чтобы они занимались таким. Первый синяк на лице, боль, которая вызвала слёзы обиды, что его не понимают, презирают, издеваются. О том, как мама говорила, чтобы он не обращал внимания на таких людей, ведь они не познали всей красоты, окружающей их. О том, как в следующие разы пытался защищаться, даже давать сдачу, но получал только больше. После этого Донкор решил, что просто будет отмалчиваться, принимать все побои, может, так от него отстанут. Но, кажется, Одджи это действительно нравилось, он откровенно таким наслаждался, потому что была полная вседозволенность. А потом юноша замолчал, понимая, что наговорил чужому человеку, ещё и жрецу, ещё и с другого нома.

– Тебе стоило их поставить на место, а не позволять и дальше издеваться над собой.

– Я знаю, просто… я… я не могу, – тихо ответил Донкор. – Это же чересчур… чересчур.

– А не чересчур отвратительно они с тобой себя ведут? – Менетнашт в упор смотрит на юношу, стараясь что-то понять для себя. – У тебя нет отца?

– Я всегда жил с мамой, а она никогда не говорила про отца, – Донкор пожимает плечами. – Вы позволяете каждому человеку так с вами разговаривать?

– Только тем, кто не хочет узнать о том, как разбогатеть за счёт очередного подношения богам, – мужчина улыбается краешками губ, позволяя сменить тему. – Давно ты работаешь на плантации?

– Не больше года, – юноша поморщился, вспоминая свой первый рабочий день. – А вы… вы вчера смогли залечить мне рану. И… Не могли бы мне ещё раз помочь? – слишком нагло с его стороны, но он должен попытаться.

– Если ты о своих синяках, то они слишком долго уже у тебя. Другие заметят их исчезновение, – объясняет он Донкору, словно маленькому ребёнку.

– Нет, это не мне. Просто моя мама больна, и целители сказали, что нет шанса. Может, это у них нет шанса помочь, а вы бы смогли?

– Мне приятно, что, зная меня только второй день, ты так громко отзываешься о моих способностях. Но я вряд ли смогу помочь.

Да, глупо было надеется, если даже сам бог не мог помочь. Глупый, глупый, какой же он глупый. Просто нужно продолжать так жить, как живётся, и не пытаться выпрыгнуть за свою тропу. Но всё равно сердце сжимают железные тиски, заставляя неприятно глаза защипать. Святой Ра! Он же не девчонка, чтобы реветь. Сильный, сможет пережить это, побороть.

– Где ты живёшь? – слышит он вопрос Менетнашта.

– Здесь недалеко, – поспешно отвечает Донкор, чтобы скрыть своё разочарование.

– Вставай, покажешь мне, – мужчина подвёлся на ноги, отряхиваясь.

– Но… зачем?

– Как же? Мне же нужно разрушить правдивость своих слов, – и странная улыбка затрагивает губы мужчины, которая заставляет нахмурится.

***

Добрались они до дома без происшествий, что очень радовало Донкора, но редкие прохожие всё равно косились и тихо шушукались, разглядывая высокую фигуру в чёрном. Конечно, не каждый день столь знатная персона будет прохаживаться между их домами. Но что ещё было странным, так это то, что этот мужчина шёл рядом с местным сумасшедшим. Юноше было плевать на мысли других людей, плевать на то, что они думают о нём, ведь сейчас, как и всегда, главным было другое.

Но Донкор чувствовал себя слишком сильно неловко, ведь Менетнашт шёл чуть позади него, что совсем не вписывалось в современные правила. Но что-то как-то говорить он не осмеливался. Менет – жрец, Менет уже не первый год живёт, поэтому может просто посмеяться с его слов.

Их дом был таким же серым, блеклым, как и все другие, но вести внутрь Менетнашта, который привык к роскоши, было стыдно. Однако просить, чтобы он постоял на улице, подождал – тоже было невежливо. В своей жизни, кажется, Донкор ещё никогда не принимал столь тяжёлый выбор.

Почему-то сейчас Донкор чувствовал какую-то подставу во всём, внутренний голос шептал, чтобы он одумался и вернулся к нормальной, прежней жизни, а не пытался прыгнуть выше своей головы. Конечно, глупо продолжать надеется, что вот прямо сейчас начнётся сказка.