Текст книги "Узы (СИ)"

Автор книги: Loftr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Холодный, угрожающий тон и слова, которые пугают его. Он только что оскорбил Анубиса и угрожал ему тем, к чему даже не стремился? Донкор хочет сказать, что он, как бы, и не собирался вообще разговаривать с тем, кто, к сожалению, зовётся его отцом, но пальцы с силой сжимают его руку, заставляя молчать.

Мин, хмыкнув, бросает безразличный последний взгляд на сына, и уходит столь поспешно, как и появился. Чем заслужил такое обращение к себе? Тем, что просто родился? Так это сам Мин виноват, что он появился на свет, ведь со своей репутацией нужно быть более… аккуратным, а не злиться потом.

– Не обращай на него внимания. Он всегда был у себя на уме и всегда думает, что у него пытаются отобрать его силу, знания и дворец с прочими богатствами.

– Но… Да, ты прав, – просто соглашается Донкор и тянет за собой Анубиса дальше по коридору. – Всё равно я его не знал и не…

Тяжёлый вздох и слова более не находятся. Зачем говорить то очевидное, что и так известно. Да и сам Анубис может большее рассказать не только о Мине, но и о других богах и тех, кто возник сам, с веры. Длинный подол схенти путался под ногами с каждым новым шагом, но юноша цеплялся за руку Анубиса в поддержке, осознавая, что всё это сплошное безумие.

Комментарий к Глава 19. Безумие

Совет богов: https://caanput.blogspot.com/2017/08/19.html

========== Глава 20. Исход ==========

Loreen – Ocean Away

Хамунаптра – ном Апопа

Младой парень восседал на золотом троне. Высокая спинка переходила в острые шпили копий, столь же опасны, как и настоящее лезвие, столь холодны, что сожгут любого, кто прикоснётся к ним. Но невозможно незнающему увидеть эти острые концы, ибо скрыты они самой настоящей первобытной темнотой, которая была везде с самого начала. Тьма, что является его силой, тьма, которая является им самим.

Красивая оболочка, в которой все его видят невинным телёнком, служит прекрасную для него службу. Люди были слабые душою, верили в то, что им бросали, как горсть монет на улице среди бродяг. Слово там, слово тут – и все они подчиняются ему, боготворят и возвеличивают, придавая ему силу. Раньше Апофис сражался с Ра, пытался повергнуть его в пучину своих кошмаров, чтобы вся остальная вера свалилась, исчезла, и он бы тогда был единым правителем – то, что по праву было его с самого начала!

Апоп, Апофис, Змей, Червь – много имён ему давали здесь, в Египте, но он же не мог остаться только в одном закрытом государстве, когда под его ногами целый новый мир. Он тот, кто был до и будет после, тот, кто дал начало всему живому и заберёт то начало. И никакой Ра со своей компанией находчивых и красивых не остановят его, не убьют, ведь он поквитался с Нуном, а без оболочки своей он ничто.

Медленный взмах руки и от него отделяется темнота, образовывая шар и тут же его раздавливая. Весь мир падёт пред его ногами, только этого… Донкора нужно красиво переманить на свою сторону. Благодаря Инпут Змей знает многое, чересчур многое, что происходит во дворце, на советах, даже в простой жизни тех кучки существ, что зовутся богами. Анубис будет занят своей жёнушкой, а новая Сфера пойдёт за ним.

– Он, великий Ра,

Поражает злотворящего змея,

Разрубает позвоночник его,

И огонь пожирает его…

От золотых, пропитанных его тьмой, как и весь ном, стен эхом отбивается его безумный смех. Пусть на папирусе уже и выведены эти слова, но кому, как не ему знать, что судьбу всегда можно переписать.

Хамунаптра – прекраснейший ном, процветающий, до его появления. Теперь же его всё чаще и чаще называют городом мёртвых, долиной падших. Но погибли только те, кто не хотел его власти… умерли в долгих мучениях. Апоп откидывается назад на спинку трона и позволяет тьме оплести его, выпускает свою силу лишь на небольшую долю, погружая почти всю тронную залу в непроглядную темноту, и расслабляется, чтобы вкусить сладость веры в него.

– Хозяин.

Пискливый голос, наполненный страхом, и в темноте разливается смех, который студит кровь в сосудах. Страх – новая сила для него. Тьма расступается вокруг его очередного слуги, слабого слуги, который просто человек. Небольшой круг, просвет, чтобы напугать больше, но Змей не проявляется, чтобы впитать в себя последние крохи страха, высушить этот бесполезный сосуд до самого дна.

– Зачем ты побеспокоил меня? – голос отовсюду и сразу ниоткуда.

– Были… замечены… – человек, захрипев, валится на колени, хватаясь руками за голову, где, кажется, что-то шевелилось. – Возле северной стены… были замечены… враги…

Сиплое дыхание, хрипы, которые становятся более тихими. Апоп вытягивал последнюю силу этого человека, который бездыханно валится на пол. Слабак… Всего лишь несколько глотков протухшей веры. Хоть бери и отлавливай богов, чтобы иссушить их. Было бы хорошей идеей, будь у него больше времени. Но… бой, так бой. Тьма собирается воедино, снова становясь схожей на человека, который величественно садится на трон, ожидая своих гостей.

***

Тремя днями ранее

Затишье перед бурей – вот, как описал Донкор это странное чувство, проснувшись утром в уже столь привычных объятиях. Боги не нуждаются в столь полноценном сне, как люди, но юноша, хоть и относился к другому миру, не хотел терять столь прекрасную привычку. Разговор с Анубисом о богах зашёл уж слишком далеко, зато он узнал, что они не могут создать идеальное тело для себя, чтобы сливаться с людьми, быть более похожими на них, ведь так будет основная сила идти на поддержания этого состояния. Поэтому все боги были столь бледные и не схожи ни на кого. Высшие существа… Но Донкор был рад, когда, увидев своё отражение в новом обличии, что его цвет кожи никак не посветлел.

Юноша осмелел под самый вечер. Хоть как бы не отказывался от кубка вина, хоть как бы не говорил, что оно на него плохо влияет, но всё равно сделал немного глотков. И вот, осмелев благодаря вину, Донкор попросил принять Анубиса истинное подобие. Какого же было его восхищение, когда черты мужчины поплыли, словно рябь на воде, и пред ним предстал бог. Первое касание к широкой, полностью чёрной груди, вызвало благоговейный трепет, с последующими прикосновениями Донкор смог почувствовать покалывание жёстких волосков шерсти, смог провести пальцами по каждой линии мышц, подняться вверх на лицо. Глаза не горели алым, как в храме, были такими же чёрными, только с красными прожилками.

– Ты совершенно не изменился, – рычащий голос, от которого Донкор пугается в первые секунды, дёргается, но сразу же возвращается обратно.

– Я не виноват, что во мне всегда было больше интереса, чем положенного страха, – недовольно бурчит юноша, словно обиделся, на что получает низкий, вибрирующий смех, и в следующую секунду его подминают под себя. – Я не…

– Больше же интереса, чем страха, – с издевкой тянет Анубис и склоняется к шее Донкора, вдыхая его запах. – Так неужели лисёнок испугался шакала?

– Ты не шакал, – лёгкий удар ладонью по плечу божества и он с лёгкой, неуверенной улыбкой смотрит в разгорающимся багровым огнём глаза.

Было слишком непривычно принимать ласку от… Анубиса в таком обличии, было больнее, чем он привык, было отвратно до сих пор в мыслях, что он вовсе такое позволяет. Но после, когда Донкор лежал на божестве, который принял более привычный для него облик, и выводил пальцем спирали на его груди, юноша перестал тревожиться мыслями, более не желая сеять смуту у себя в ба. Достаточно, просто устал, надо плыть по течению и тогда будет куда лучше.

– Анубис, – тихий зов, ведь он слишком тихо и неподвижно лежал.

– Да, лисёнок?

– Ра… и другие Боги решили, что всё же мы делаем первый шаг, объявляя войну. Но сейчас совершенно никто никак не копошится, даже больше советы не созывали.

– Весь план был обговорен ранее, продуманы и запомнены каждые действия. Сейчас же мы просто ждём, когда Ра даст нам всем отмашку.

– Но моя участь? Я совершенно ничего не знаю.

– Ты должен только знать одно: я тебя доставляю в замок, прикрываю твою спину, пока ты уничтожаешь силу Апопа.

Двумя днями ранее

Как бы Донкор не пытался выведать весь план действий всех… под конец его стали просто посылать с этим куда и подальше, «…а если так нужно, то призови своего высокопочитаемого Ра и он всё тебе расскажет, если просто не прогонит». Донкор дулся лишь первые минуты, пока его не втянули в поцелуй, обещая, что всё будет нормально, не впервой придётся сражаться со Змеем. И всё равно, что Анубис никогда не принимал участия в боях, ведь был в нейтралитете, но сражаться уж точно умеет.

– Ну да, Боги же бессмертны, вам нечего боятся, да и тогда бессмысленна война.

– Мы смертны, Донкор. Просто живём куда больше, чем люди.

– Вот как… – юноша нахмурился, пытаясь побороть вспыхнувший страх за Анубиса. – Тогда ты никуда не пойдёшь.

Кажется, божество никогда в своей жизни не слышало такой наглости и было чересчур удивлённым от слов Донкора, чтобы ответить ему что-то вразумительное или просто рассмеяться.

Донкор был серьёзно настроенный и каждую свободную минуту повторял Анубису, чтобы он оставался нейтралом и не лез в войну. На все слова о том, что сам Донкор, значит, пойдёт, зелёный юнец будет сражаться, а он, сильный воин, не самый последний бог, будет просто отсиживаться, как какая-то дама, что ждёт своего возлюбленного? Первая их ссора, из-за которой Анубис сбежал куда-то, а Донкор ушёл к пруду.

Сейчас же, будучи во внутреннем дворике дворца, юноша тихо посмеивался себе, что смог вывести из себя того, кто просто скала. Простит его, как и он сам, потому что по-другому не может быть.

Донкор уже несколько часов кряду пытался разобраться со своей силой, но ничего не выходило, даже просто вызвать тот яркий свет. Но стоит поддаться порыву опустить руку под воду между лотосами, как сила внутри него освобождается. Вверх взмывает тонкий, невысокий столп воды, который обретает мужскую форму, которая тут же становится женщиной. «Как мужчиной, так и женщиной. Как старцем, так и младенцем», – звучит в голове голос Нуна и фигура разлетается на мелкие капли, которые одним мановением пальца послушно опускаются обратно в воду.

– Красиво выходит, – раздаётся несмелый голос из-за спины.

– Лишь бы ещё имело какой-то толк, – устало произносит Донкор и поворачивается лицом к своему другу. – Почему ты мне всё раньше не рассказал?

– Ну… знаешь ли, я как бы создание Анубиса и не могу просто взять и нарушить его слово, – в своей обычной манере отвечает Тень, но сразу же тушуется и садится рядом с юношей. – Ты бы мне поверил?

– Нет, – откровенный ответ, с которым он опускает голову вниз. – Расскажи правду о себе.

– О, всё, что я тебе говорил – чистейшая правда. Просто нужно добавить, что когда-то я был обычной тенью в Западном мире, душа, которая нашла способ улизнуть от весов, остаться невидимым, но… обречённо скитаться вечность от предмета к предмету, чтобы меня не заметили. Мёртвое должно быть мёртвым, иначе вернётся в мир людей слишком страшное создание. Вот однажды я случайно стал тенью Судьи, который слишком быстро понял, что я такое. И благодаря тому, что я проявил смекалку в своём дурацком побеге, Анубис предложил вернуться в мир живых. Теперь вот я прислуживаю ему, выполняю любое требование и остался такой же тенью, – Именанд выставляет руку вперёд, которая тут же распадается на мелкие чёрные песчинки, что падают вниз на тень от Донкора и сливаются с ней. – С одной стороны проклятие, ведь в былой жизни я мечтал о своих детях, чтобы я смог передать им всю свою… непоседливость, но с другой – дар, подарок. И от него, если будет выбор, я не откажусь.

Донкор закрывает лицо руками, не в силах сдержать смех, за что получает болезненный тычок локтем под рёбра.

– Это только ты мог такое сделать со своим бытием, друг мой, – сквозь смех слова почти неразличимы.

День ранее

С самого утра Донкор знал, что завтра всё изменится. Завтра им придётся вступить в бой. Юноша не мог найти себе место, метался из угла в угол, как дикий зверь в клетке. Тень пытался что-то донести до него, Анубис только рукой махал, мол, не трогай, перебесится и успокоится. А юноша каждую секунду не прекращал призывать силу, что давалось куда проще.

«Не выматывай себя, иначе не сможешь противостоять Змею», – отзывается у него в голове на очередной раз, когда на кончиках пальцев появляется белый свет, что собирается в один шар на сложенных вместе ладонях. Он не мог спокойно сидеть, спокойно ждать, когда всё понимание того, что это всё точно не сказка, что реальность, накрывает его с головой.

Когда Анубис приходит за Донкором в зал совещаний, то замирает на пороге. Множество небольших светящихся шаров висели в воздухе, освещая и без того яркую комнату. Слишком нервничает, что было видно даже по глазам и тому, как сейчас сидел сгорбленным за столом. Он медленно, бесшумно подходит к юноше и тянет его за руку, заставляя подняться и прижаться к груди.

– Я боюсь.

– Не нужно. Страх усиливает бездействие и слабость.

– Я боюсь за тебя, – тихий шепот юноши раздаётся слишком громко в этой закрытой зале.

Донкор не видит, как их окружает белая дымка, поэтому удивлённо вскрикивает, когда его роняют на мягкое ложе. Непонимание, как они оказались здесь, исчезает слишком быстро, стоит только прикоснуться чужим губам к его.

В его первый раз не было столь много нежности, не было той отчаянности в каждом действии, в каждом прикосновении. Донкор впервые столь сильно отдавал себя, не жалея ни о чём, не смущаясь и не боясь. Он не ожидал, что сам окажется сверху, что сам будет двигаться, что на все попытки положить его обратно вниз юноша только толкал Анубиса в плечи, заставляя лежать. Отдать все свои чувства, до последнего, то, что он не может сказать словами, и, кажется, получить взамен то же. Донкору было всё равно, может, вовсе придумал себе, но он хотел быть в этом заблуждении. С ним легче, с ним не думаешь о том, что будет завтра. Отдаться воле чувствам, позволив полностью сжечь себя.

***

Донкор искренне удивился, когда на него Анубис стал натягивать «…ламеллярные доспехи из бронзовых пластин, тебе не помешает». Нет, конечно, не помешает, но он же всё равно воевать не будет, да и рано как-то. А если уже и доспехи ему дали, то положено и какое-то оружие. Но на эти свои слова юноша получает только подзатыльник. Даже шутить нельзя… пусть это и нервное.

Во дворце было заметное оживление, в котором его бросил Анубис, ссылаясь, что нужно ещё отдать приказы своей армии. Армия? Он теперь окончательно понимает, что совершенно ничего не знает о мужчине… божестве… которое как раз-таки мужчина. Странные мысли, которых много, совершенно не к месту. Донкор вдалеке увидел Мина и сразу же свернул в другой коридор. Не хватало снова выслушивать о том, чтобы он не лез к нему.

Слуги, кто-то даже из богов пробежал рядом, спеша и приговаривая, что всё это полнейший крах и они не выживут. Просто прекрасное поднятие настроения. Встретивший его Тень словно ждал этого времени и отделился от стены, как будто… Да, он до сих пор не может запомнить, что Именанд не простой человек.

Под вечер вернулся Анубис и всё закрутилось слишком быстро. Приказы, отшить крутящегося у ног какого-то слугу, который, видимо, был действительно не человеком, рука на талии, которая грубо притягивает его к крепкой груди. Донкор во все глаза смотрит на появившуюся белую дымку, как тогда, когда он стоял в ритуальном кругу. Она их окутывает и появляется чувство, словно его снова протягивают через слишком маленькое отверстие. Юноша тянет руку, чтобы ощутить дымку, но получает по пальцам и тяжело вздыхает. Ничего нельзя сделать.

Они появились возле какой-то высокой стены, когда сумерки коснулись земли. Донкор хочет уже спросить, где они, но к его губам прикасается палец, чтобы промолчал. Понятливо кивнув головой, юноша стал идти следом за Анубисом вдоль стены. Тишина пугает, ведь за стеной ном, а, значит, люди, которые никак не могут вести себя настолько тихо, словно умерли. Не хочет думать о последнем.

Дыра в стене отливает чернотой, но Донкор не боится, проходя сквозь неё, потому, что чувствует родную силу божества. Стоит только зайти на территорию нома, как сила внутри звереет, пытаясь уже сейчас вырваться и уничтожить всю ту тьму, которая повисла над этим номом тяжёлыми тучами. Гиблое место, которое таким и останется на века.

Тишина его пугала, наталкивала на ненужные мысли, и Донкор находит руку Анубиса своей. Иллюзорная сила, что заставляет не боятся. Слишком тихо, слишком спокойно… Уже знают, что они здесь, поэтому и нет никакого шума, никто на них не выскочит из-за угла, чтобы убить, ведь расплата будет в другом месте, во дворце, который светится слишком тёмными огнями.

Чужие глаза придирчиво наблюдают за каждым шагом, невидимые руки толкают в спину, чтобы шёл быстрее. Где-то в тенях что-то мелькает и Донкор резко останавливается, заставляя Анубиса остановится следом и недовольно посмотреть на него. Но он ничего не успевает сказать, как из тени к ним стремительно выходит она. Испуганное лицо, странный блеск в глазах, который виден даже в этой темноте.

– Инпут, ты должна быть не здесь, – холодно осведомляет богиню Анубис.

– Войска… твоего войска нет у врат, – с паникой произносит Инпут, не обращая внимания на то, как тень от дома позади неё отделяется и становится уже знакомой фигурой.

– Они и не должны быть там, Инпут. Мы давно знали, что ты предала нас, и Ра предложил другой план, в который было посвящено только меньшинство.

– Ты! – яростно зашипела богиня и уже было кинулась на Донкора, как её руки сковываются металлом и Тень тянет на себя Инпут, чтобы втянуть в своё «королевство». – Я отомщу тебе! Отомщу за то, что ты забрал его у меня! Ты должен умереть!

Безумные крики, которые наполнены болью… Донкор отворачивает голову в сторону, чтобы не смотреть на женщину, которую он лишил счастья тем, что полюбил. Мягкое прикосновение ладони к щеке, когда снова появляется звенящая тишина. Твёрдый кивок головы и они срываются с места. Юноша еле поспевал за Анубисом, старался не смотреть по сторонам, чтобы не запутаться и не упасть на землю из-за доспехов, которые были слишком тяжёлыми.

Предвкушение, азарт и грядущий сладкий вкус власти, когда новая Сфера будет подле его ног. Апоп чувствовал присутствие посторонних на своей территории, но он не выпускал свою армию, ведь сам сможет пока разобраться с этими двумя. Змей не сдерживает хищную улыбку, когда сети у входа во дворец натягиваются, без особого желания пропуская ярчайшую силу, которая так и просит забрать её себе. Низкий смех отбивается от стен, когда рядом с этой силой чувствуется другая, более тусклая, но не менее сильная. Но что-то в ней не нравилось Апопу, было что-то знакомое в ней.

Донкор заходит первый в просторный зал и не замирает лишь потому, что больше назад не вернёшь. Здесь чувствовалась такая же сила, как и та, что в нём, сила, которая была столь темна, что хотелось убежать куда подальше и не чувствовать такого давления. Он не сразу замечает на троне парня, но стоит смешку разнестись по зале, как Донкор вздрагивает.

– И этот ребёнок меня остановит?

Тьма, взметнувшись, отделяет Донкора от Анубиса и притягивает его ближе к трону, с которого медленно поднялся парень. Вспышка страха, отчаянное желание убежать, пробиться сквозь кружащую вокруг темноту к Анубису, но ноги словно приросли к полу.

– Даже доспехи натянули на тебя, – парень перед ним исчезает и тьма полностью скрывает его в своём коконе. – Бедный ребёнок, бедный-бедный-бедный… – шепот на ухо и Донкор разворачивается, но находит лишь очередную тьму, которая не прекращала крутится вокруг него. – Все что-то требуют от тебя, дали такую силу, а ты просто хотел спокойно жить. Жить, чтобы тебя любили, жить и иметь собственную семью. Разве какой-то Судья может дать тебе это? Не с твоей силой. Он будет лишь тянуть её из тебя, чтобы стать сильнее, воспользуется, а после выкинет, как пустой сосуд.

– Я… я знаю, кто ты, Змей. Твои речи сладкие, но в них нет никакой правды.

– Я покажу тебе.

Донкор вскрикивает, когда к вискам прикасаются холодные жала, что впиваются ему в голову. Картинка перед глазами меняется, и юноша видит два трона: Апоп и… он. И длинная шеренга людей с божествами, которая тянет к ним. Много даров, много страха, много власти, которой он упивается. Снова его куда-то тянет, перед глазами мчится время, но ничего не меняется. Им приносят дары, ему…

– Нет!

Яркая вспышка и вся темнота перед глазами возвращается. Донкор смотрит на… Змея перед собой, который со злостью смотрел на юношу. Не внушаемый, абсолютно. Сквозь темноту доносится шум битвы, скрежет лезвий о лезвия и крики. Его… обманули. Это поганая шавка Инпут его обманула!

– Мне жаль тебя, – тихо произносит Донкор, позволяя выйти своей силе и чувствует, как он меняется. – Ведь не всегда ты был таким… Тьма была началом, но она не должна быть концом. Можно же и просто сосуществовать со всеми.

– Нун, – шипит Апоп, чувствуя его указы в словах мальчишки. – Ты! Ты никогда не получишь полное господство, Нун. Я никогда тебе не отдам этот мир.

Тьма вокруг сжимается, начинает вытягивать открывшуюся силу. Змей полностью расслабился, чувствуя, что всё положение сейчас в его руках, а любое слово или любой нарисованный знак он сможет вовремя остановить. Он никак не ожидал, что юноша просто сделает довольно быстрый шаг к нему, словно стараясь уйти от щупалец тьмы. Донкор обхватывает лицо Апопа ладонями и полностью теряет себя, позволяя освободиться силе и направить себя Нуну. Глухой голос в голове, читающий какое-то заклинание, крик умирающего животного, словно его решили просто забить ногами, и тьма, что была вокруг, медленно прорезается белыми всполохами, рассыпаясь на золотую пыль. Змей понадеялся на своё всемогущество и то, что Донкор слишком мягкий, что не сможет перечить ничему, но он изменился… изменился в лучшую сторону.

Его руки резко отрывают, сжимая до боли, которая заставляет вскрикнуть и зажмурится. Донкор слышит странный голос за спиной, чувствует первичную ярость, от которой зародилась вся злость в мире, Апопа и заставляет себя повернуть голову в сторону, чтобы хоть как-то увидеть Анубиса. Слишком спокойный… Черты божества задрожали, словно кто-то кинул камень в воду. Змей, истошно закричав, с силой прижимает к себе юношу, как щит. Ра, всё это время рядом был Ра, а Анубис вёл свою армию, которая сейчас пробивалась во дворец.

– Отпусти его, Змей. Тебе больше некуда деваться, – безразличным тоном произносит Ра, медленно надвигаясь на них. – Ты слаб и не сможешь выиграть.

– Последний шаг всегда за мной.

Рычащие нотки, и он чувствует, как тело рядом становится больше, слышит какой-то скрежет металла и резкая вспышка боли, что разливается по всему телу от живота. Рот открывается в немом вопросе, но слетают с губ только сдавленные хрипы. Донкор опускает голову вниз и с удивлением смотрит на странную золотую рукоятку, которая прижималась к его животу. И какие-то странные алые дорожки, капли который капают на золотой пол…

Лезвие клинка выходит из плоти столь плавно, как и вошло, и Донкор, не имея опоры, падает коленями на пол, прижимая руки к глубокой ране на животе. Как же… так? Юноша видит, как Апоп превращается в большую змею, сбивая собой стену и пытаясь уйти от Ра, который устремился за ним следом. Он слышит, как двери в зал открываются, но перед глазами темнеет, когда кто-то его зовёт. Ему же обещали, что он… не умрёт. Даже не попрощался с Анубисом, не сказав ему о своих чувствах. Темнота утягивает его в свои сети, забирает столь глубоко, откуда никто и никогда не возвращался.

***

Прохладный ветер трепал лёгкую ткань, что служила выходом в их внутренний дворик. Их… Он и помыслить не мог, что будет с кем-то делить свою жизнь и позволять эти мысли. Да, была у него жена, которую, кажется, он тоже любил, когда был ещё совсем млад, неопытен, потом ребёнок, которого он до сих пор любит, Донкор…

Не уберёг он своего лисёнка, который стал чересчур близким для него. Анубис тяжело вздыхает и поджимает губы. А ведь он ему обещает, что ничего не произойдёт, что будет в целостности и сохранности.

Когда он увидел завалившегося на бок Донкора, то испугался, а когда заметил лужу крови и рану у него на животе, то, кажется, сердце, которое раньше ничего не чувствовало, пропустило удар и сорвалось на быстрый галоп. Битва закончилась в их пользу, кто бы сомневался, но и его побратимы пострадали слишком сильно. Апоп был заточён в клетку под Хамунаптрой, Инпут была подвержена суду и у неё забрали силы, приставив её к Бастет, чтобы она помогала ей.

Когда Донкора пытались спасти, то Тот, как самый умный среди них, сказал, что шансов нет, нужно просто отпустить. Фта остановил их всех, заверяя, чтобы они лучше присмотрелись к юноше. И правда, каждый из них почувствовал прохладу вод их родителя, который дал им начало. Края раны на животе затянулись довольно быстро, но Донкор никак не приходил в себя. День, два, неделя, две… И Анубис отчаялся. Он уже порывался просить отца, что, если его лисёнок появится возле весов, то чтобы он не трогал его, не судил, а позволил забрать ему ба. Тогда бог словил себя на мысли, что стал мыслить, как и Донкор.

Когда его тело стало более тёплым, а губы налились красным цветом, Анубис понял, что можно более спокойно выдохнуть. На следующий день юноша пришёл в себя, правда, только на несколько минут, но всё уже было позади. Через пару дней Донкор уже мог целыми часами не терять сознание и даже говорить. Конечно, у них были битвы по поводу приёма пищи, ведь какой-то зарвавшийся мальчишка считал, что он не голоден и не нужна ему сейчас еда.

Когда Донкор сказал, что Нуна больше нет, Анубис лишь мягко улыбнулся и кивнул головой, подтверждая его слова. И тогда он всё ему рассказал. Рассказал о том, что произошло в тот день, рассказал, что произошло с Инпут. Поведал о том, что Хамунаптра станет просто городом мёртвых, где будет упокоенный не один человек, что у них впереди целая вечность, только для них двоих. На вопрос о Дуате Анубис только засмеялся и ответил, что не всегда будет там время проводить, не всегда и проводил.

И вот месяц с их войны со Змеем, который теперь будет вовек сидеть в своей клетке под песками. Тень ночи уже давно опустилась на Кинополь, погружая всех в сон, только не этих двоих. Донкор медленно перебирал волосы Анубиса, голова которого покоилась у него на груди. Так привычно… так правильно.

– И что же дальше?

Вопрос, который так тревожил его. Юноша с непонятным страхом смотрит в абсолютные чёрные глаза, когда Анубис поднял свою голову, боится того, что с ним, в итоге, поступят, как и с Инпут – выбросят.

– Жить, Донкор, дальше только жить, – тихий шепот и нежный поцелуй вечности на губах.