Текст книги "Гитлер в Москве (СИ)"

Автор книги: Литературный Власовец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

Великобритания. Даунинг-стрит, 10. Резиденция премьер-министра Великобритании.

Декабрь 1939 г.

Премьер министр Уинстон Черчилль смотрел красными невыспавшимися глазами на сводки и донесения. Он уже представлял себе всю картину, и был погружен в свои мысли, даже не заметив, что окурок сигары уже совсем крошечный. Наконец отбросив его в пепельницу он хриплым голосом обратился к начальнику ВВС Хью Даунингу.

– Что мы можем противопоставить немцам?

– Ничего, сэр, вся противовоздушная оборона уничтожена. Береговая линия, укрепления – тоже. У нас осталось не более семидесяти самолетов-истребителей. Разрушены – верфи, база Портсмут…

– Хватит, – оборвал его Черчилль, – что по военное морскому флоту?

– Господин премьер-министр, – адмирал отвечал спокойно и даже немного торжественно, все-таки выдержка у британских военных была отменной, – в результате ночного боя королевского военно-морского флота больше не существует.

– Понятно, – ответил Черчиль, – что предлагают немцы обратился он к лорду Галифаксу, – министру иностранных дел.

– Только полную и безоговорочную капитуляцию, – растеряно ответил он, – ни на какое перемирие или переговоры идти отказываются.

– Вы понимаете что это значит?! – взорвался Черчилль, – это значит, что Великобритания перестает существовать! Галифакс, сделайте что-нибудь, обратитесь у Рузвельту, да хоть к Сталину! Пусть требуют, что хотят, но вступят в войну.

– Рузвельт не будет воевать за нас, у него сейчас проблемы с Японией. А Сталин тем более не будет вмешиваться, – слегка склонил голову министр иностранных дел.

– Сколько у нас есть времени? – задал новый вопрос премьер министр.

– Сутки, после этого бомбежки продолжатся. Причем немцы подчеркнули, что применят новые бомбы, и уничтожат нашу промышленность и большие города. После этого десант с побережья.

– Что-нибудь еще? – Черчилль раскурил новую сигару.

– В случае капитуляции, все наши колонии переходят под юрисдикцию немцев. В самой Великобритании мы предоставляем пару военных баз, в основном для их подводных лодок. Военную промышленность мы можем восстанавливать, но только под контролем их наблюдателей. И они забирают девяносто процентов нашего золотого запаса, как в государственных банках так и в частных.

– Версальский мир наоборот? – невесело усмехнулся Черчилль, – а колониальные войска?

– Нет никакой возможности перебросить их к нам, Британия полностью блокирована с моря. Да и времени нет. За сутки мы не управился.

В это время раздался сигнал воздушной тревоги. Небо очистилось и многие жители столицы увидели надвигающиеся с юга самолеты, чьи – объяснять никому было не надо.

Люди побежали в бомбоубежища, и лишь некоторые дождавшись, когда самолеты подойдут ближе удивленно восклицали: «Да сколько же их там». Над Лондоном на большой высоте шли пятьсот бомбардировщиков в охранении истребителей, но они не бомбили, просто летели на большой высоте, и по большой дуге. Не стреляли и зенитные орудия, вернее те жалкие остатки, что остались после ночного налета исправными. Люди начали осторожно выходить из бомбоубежищ. Вышли на улицу и Черчилль, с министрами.

– А это чтоб нам лучше думалось, – прокомментировал страшное и завораживающее одновременно зрелище Черчилль, – и никаких агитационных листовок не надо. Пойдемте господа.

Обогнув Лондон немецкие самолеты развернулись и ушли на свои аэродромы. Удрученные и хмурые британцы по домам, а уже к вечеру премьер-министр Великобритании подписал Уинстон Черчилль подписал две бумаги. Одно о капитуляции Британии, а второе о своей отставке. При этом он сказал, ставшие впоследствии исторической фразу: «Этим я не спасаю Британию, а даю ей шанс возродиться».

Скоро англичане привыкли к виду немецких военных на улицах.

Берлин. Вильгельмштрассе, народные пивные и кафе. После победы над Великобританией.

Декабрь 1939 г.

В Берлине в честь победы над Британией прошли шикарные торжества. Начавшиеся с парада, а закончившиеся массовыми народными гуляниями. Естественно фюрер принял торжественный парад и произнес речь. А потом в узком кругу напился, что с ним случалось крайне редко и еще толкнул одну речь. В ней он смешивал немецкий и русский, причем русские слова были в основном матерные. Вообще в Рейхе стало модным изучать русский язык.

Франция.

Январь 1940 г.

Франция была разгромлена даже раньше чем в нашей истории. Но фактически не оккупирована, немцы оставили несколько своих военных баз. Борьба с «Сопротивлением», которая очень скоро свелась на нет, так как бороться стало не с кем. Сопротивленцы закончились. Польша пала еще раньше, немцам понадобилось всего две недели чтобы соединиться с войсками Красной Армии. Германия взяла перерыв, тренируясь перед последним броском на восток. А все остальное в Европе было предоставлено итальянцам. Что и послужило началу бардака, которые те устроили. Поэтому через некоторое время все итальянцы были возвращены в Италию. Муссолини продолжал править страной, и даже выступил с речью, что в Италии войны больше не будет. Но ни итальянцев, ни румынов, не привлекали на готовившейся к открытию восточный фронт. Все просто, румыны любили грабить, а итальянцы не любили воевать.

Пригород Бранденбурга. Спецчасть «Бранденбург-800».

Январь 1940 г.

После победы над Британией среди конструкторов воцарилось благостное настроение. Отменены авралы, кроме ракетчиков и ученых, работающих над атомной бомбой. И тут людям понадобился отдых, а так как отпуски были еще запрещены, то все стали задерживаться на работе и играть с компьютерные игры. Компьютерные игры буквально захлестнули все отделы, где были компьютеры. А что такого? Сделать заявку. А доморощенные компьютерщики исполнят ее. Еще никто не понял что такое сетевые компьютерные игры. Было всего несколько локальных сетей, но вот когда их объединили, то стало намного интересней. Нет все продолжали работать с полной отдачей, а после задерживались на работе и начинали играть. Большинство предпочитали авиационные симуляторы, неудивительно для того времени, когда все грезили небом, а авиаперелетов для обычных людей не было как транспорта. Вторым по списку популярности стали стратегии, причем в основном не фентезийные, а их времен или первой мировой, а вот игры от первого лица, типа Контр-Страйк – не прижились, как и спортивные симуляторы. Еще бы, многие побывали в окопах первой мировой и картинка на экране у них вызывала лишь усмешку. Джойстики заказали все в той же экспериментальной лаборатории проекта. Так там они на основе обычной «мыши», сделали неплохой джойстик.

Финляндия. Окрестности линии Маренгейма.

Январь 1940 г.

Финский снайпер Симо Хайя по прозвищу «Белая смерь», через прицел обычной винтовки, без всякой оптики, смотрел на залегших красноармейцев. Командира и комиссара он уже «снял». Так что теперь бойцы, кстати без всяких маскхалатов, лежали у него как на ладони. «Эх, взять бы и перестрелять их как куропаток. Вот лежат, и боятся, а мне что делать? У меня приказ, русских щадить. Показать свою слабость. А где она наша слабость? Только в том что страна у нас меньше чем их. И как они так пошли воевать! Без маскхалатов, подготовки, у них, что слишком много людей? Или их начальники так не дорожат ими? А их танки, эти неповоротливые машины, мы могли бы без труда захватить их или уничтожить, ведь половина финнов охотники. Подобраться сзади или сверху, с деревьев, закидать бутылками с горючей смесью. «Коктейль Молотова» был так назван именно в советско-финскую войну. И применялся именно финнами, когда советский посол Молотов заявил, что «Мы сбрасываем на Финляндию не бомбы, а продуктовые наборы для голодающих финнов». Вот тогда-то и вышел приказ угостить танки СССР «коктейлем Молотова». А потом во уже в время второй Мировой войны, русские это название перенесли на свои бутылки с зажигательной смесью, чтобы было с чем с немецкими танками бороться. Но опять же приказ сверху – бояться танков русских и отходить. А что их бояться. Одна-две бутылки с зажигательной смесью – и все, их танки горят. Да и лесная дорога не лучшее место для танка, ему поле нужно, а болота – те вообще непроходимы. Хайя еще раз посмотрел через прицел и заметив самого шустрого, молодого красноармейца, который полз вперед по снегу, волоча за собой винтовку. «Ну и куда ты собрался? – задал мысленно вопрос финн, – ведь без маскхалата ты мишень, не более. Но у меня приказ». Он точно навел прицел задержал дыхание и выстрелил. Пуля попала красноармейцу в плечо. Тот матерясь, стал отползать назад. «По крайней мере останется жив», – подумал снайпер, и ни кем не видимый спустился с дерева и встав на лыжи пошел в расположение своей части. По пути в голову лезли разные мысли. «Ну почему все так? Мы конечно не можем противостоять такой державе как СССР, но и оплатить наше завоевание они могут очень большой кровью. Хотя русские, которые сюда пришли после революции, в его стране говорили, что коммисары жизней солдат не жалеют. Если это так, то и правда пришлось бы нам капитулировать и стать еще одной их республикой. Как Эстония Латвия и Литва. А сейчас вот Сталин объявил Финляндии войну. Все правильно, кто сильней тот и прав. Но вот почему наши военачальники всячески сдерживают нас? Все время отступления, а ведь могли бы вдарить как в самом начале. Русские тогда вообще беспечными были. Идет колонна по лесной дороге, походным маршем как у себя дома. И вдруг со стороны леса приподнимаются замаскированные автоматчики и практически в упор расстреливают колонну. Пистолет-пулемет «Суоми» – это очень большая сила на близких дистанциях. И мгновенно отходят на лыжах в лес. У руских-то лыж не было, думали дорогами идти под прикрытием бронетехники. А она отказывала на таких морозах, но приказа никто не отменял, вот и шли они по финским дорогам без прикрытия. И поначалу здорово за это пренебрежение получали. И опять командование запретило эту тактику применять. Я конечно не очень искушен в большой политике, просто дисциплинированный солдат, но и так просто отдавать свои земли нельзя». Симо поудобней поправил винтовку и прибавил скорости.

«Да чтож это такое! – после чего громко выматерился сержант Белков, – командира снайпер снял, комиссара – тоже. А по нам не стреляет. Мы то постреляли конечно, а толку, когда не видишь в кого стрелять? В зимнем лесу направления звука выстрела не определить. И что теперь делать? Эта сволочь нескольких наших подранила, издеваясь наверно, или промахнувшись. Придется вперед ползти. А там глядишь и снайпера снимем», – оптимистично думал он неуклюже пропахивая снег по дороге. И в это момент его левое плечо прошила пуля. Трехлинейка – мощное оружие, разворотило плечо капитально. Это и спасло жизнь сержанта Белкова, его не призвали на следующую войну. Вообще когда он лежал в госпитале у него стали закрадываться в голову крамольные мысли. «Если мы всех сильней, то почему у нас такие потери?» или «Как понимать, то что если мы несем освобождение народов от ига капиталистов, то эти рабочие по нам и стреляют?». Но он старался гнать от себя эти вопросы. СССР победно озвучил свою победу над Финляндией, пропагандистская машина работала на всю мощность, но мало кто знал, что основной силой, которая не позволила завоевать Финляндию, стала Германия, недвусмысленно по дипломатическим каналам дала понять Сталину, что не допустит полного захвата этой страны. Поэтому ограничились, тем, что и в нашей истории. Отодвинули границы – и все. Но Финляндия ничего не забыла. Под контролем Рейха она неспеша, но основательно вооружалась, естественно стрелковым оружием и БТР с БМП, не осваивали новые самолеты, которые у учебных боях осваивали летчики, чтобы потом отвоевать все обратно. Невелика сила, да стотожней будь.

Москва. Знание Особого Конструкторского бюро.

Ноябрь 1940 г.

Совещание оружейников началось с зачитывания приказа наркомата обороны о разработке новых вооружений для РККА. Собрались все известные специалисты в области легкого стрелкового оружия. Дегтярев Василий Алексеевич, Симонов Сергей Гаврилович, Шпагин Георгий Семенович, Токарев Федор Васильевич. Собрались все в здании ОКБ, туда же привезли захваченные образцы. Впрочем на этом совещании они не понадобились, оружейникам до этого дали с ними досконально ознакомиться.

– Не нравится мне это, товарищи, – первым взял слово Дегтярев.

– А по-моему – отличное оружие, – возразил Шпагин.

– Вот этим и не нравиться, – хмуро произнес Дегтярев, – я его и так-и-сяк смотрел и крутил. Никакой доработки оно не требует. А так не бывает, всегда что-нибудь всплывет. Или на морозе заклинивает, или перегрев ствола быстро наступает. А тут стреляет себе, и ничего ему не страшно. Вы же товарищи читали результаты испытаний.

– Да уж, я даже не поверил сначала, – подал голос Токарев.

Симонов поднялся и взял в руки карабин, который еще не изобрел.

– Насчет вот этого образца были у меня подобные идеи, правда с винтовочным патроном, но так, наброски, не более. А так Василий Алексеевич прав, очень надежное и мощное оружие, как трехлинейка.

– Так скопируем и все, делов-то, – усмехнулся Шпагин, – доработаем, чтоб особо не узнали.

– Это тебе не «Суоми» переделывать, – ответил Симонов, – времени у нас копировать нет, как и дорабатывать. Немцы уже почти всю армию ими вооружили. Маузеры 92К только в запасных частях остались.

– Ты о моих переделках так не говори. У меня хороший автомат получился, а твоя винтовка – дерьмо. Недаром ее на СВТ заменили.

– Ага, и стоит как пулемет, – заметил Симонов, ППШ действительно стоил очень дорого. И кроме того был очень неудобен при стрельбе.

– Хватит вам, у нас тут проблема как быстро организовать производство такого оружия, – произнес Дегтярев.

– Быстро не получиться, – сразу ответил Токарев, – это же надо всю технологическую линию менять.

– А у меня вот какой вопрос, – задумчиво проговорил Симонов, – откуда у немцев столько патронов? Если из этого стрелять очередями, – Симонов указал на АКМ, никаких патронов не напасешься.

– Говорят, – ответил Дегтярев, – что немцы ухитрились гильзы из дешевой стали делать.

– Так ведь стальные гильзы или перекосит в стволе или заест, – удивился Токарев, – да и ржаветь будут.

– Опять все слухи, во Франции они обычными пользовались, а так говорят, что лаком их особым покрывают, поэтому те не хуже латунных получаются.

Москва. Кремль, кабинет Сталина.

Январь 1941 г.

Сталин ходил по кабинету и, раздумывая, курил трубку.

– Это чтоже получается товарищи, – неторопливо начал он, – у немцев новые танки, самолеты, даже карабины и те новые, как пулемет могут стрелять. А у нас?

Ответом ему было тяжелое подавленное молчание.

– Но у нас больше танков, самолетов, и пушек, между прочем тоже, – решился Тимошенко.

– А как финнам врезали, если бы не дипломаты, Финляндия уже была бы социалистической, – поддержал его Павлов.

– А что скажет разведка? Почему так мало сведений о Германии, по другим странам много, а по Германии – почти ничего.

– Очень трудно работать, товарищ Сталин, – ответил Литвиненко, – нашу резидентуру как легальную, так и нелегальную арестовывают сразу, как только они успевают что-то узнать. Такое впечатление, что гестапо и Абвер заранее знают о наших действиях.

Еще бы не знать. Спец аппаратуру же установили не только в кабинет Сталина. А вот последнее заявление было лишним.

– Значит вы считаете что в вашем ведомстве есть высокопоставленный шпион, – недобро прищурился Сталин, – и вы его не можете найти? Тогда вам в этом вопросе поможет товарищ Берия.

Литвинов почувствовал как по его спине потек холодный пот. А Берия усмехнулся.

– Мы сами справимся, товарищ Сталин, – ответил он.

– А что касается их авианосцев с новыми самолетами, которые разгромили англичан, то у нас они развернуться не смогут, мы не остров, как Англия, – сказал Ворошилов.

– Да и пакт у нас с ними подписан, – добавил Молотов.

– Пакт – чернила на бумаге, – ответил Сталин, – если нужно будет – наплюют и забудут. А что говорят англичане неофициально? – обратился он к Литвинову.

– Отказываются идти на контакт, говорят, что мы с немцами повоевали, теперь воюйте вы.

– И как это понимать? – удивился Сталин.

– Нам от них не удалось получить никаких разведсведений. Хоть они и проиграли войну, но нам помогать отказываются.

– Ни одного сбитого ими нового турбореактивного самолета, получить не удалось. Или немцы тщательно все обломки собирали, или при падение в море – глубина не позволяла. В ходе французской компании, было получено несколько автоматических винтовок и полуавтоматических карабинов. Они уже отданы нашим оружейникам.

– Но как им удалось потопить флот англичан? – ни к кому не обращаясь задал вопрос «отец народов».

– Англичане говорят о сверхмощных, выпрыгивающих из воды торпедах, – ответил командующий флотом, – во всяком случае все повреждения нанесены выше ватерлинии, это все что удалось установить.

– Новые танки удалось сфотографировать, – ответил Литвинов, – но ничего нового там нет. Вооружены крупнокалиберными пулеметами и автоматическими пушками. А единственное отличие, там помещается несколько человек внутри, фактически это мощный бронетранспортер. Ничего интересного. Наша артиллерия с ними справиться.

– Хорошо, а когда мы сможет производить самолеты как в Германии?

«А кто их будет производить? – подумал Рычагов, – все нормальные конструкторы сидят, а остальные грызутся за свои модели самолетов».

И он решился.

– Я предлагаю задействовать конструкторов в особом конструкторском бюро, которое курирует товарищ Берия, там есть очень хорошие специалисты.

– Вы хотите поручить таким ненадежным людям работу над очень важным проектом? – удивился Сталин.

– Извините товарищ Сталин, но поручить такую разработку больше некому. Петляков и Яковлев ее просто не потянут. Им еще свои самолеты доводить и доводить. Летчики не в восторге от их изделий.

– Даже так, товарищ Рычагов? – сделал удивленное лицо Сталин, – а вы лично готовы взять на себя ответственность?

– Готов, – ответил главком авиации. И обреченно подумал: «Не сделают они такой самолет, но хоть постараются. А крайним всегда я буду».

Кремль, кабинет Сталина. Там же после совещания.

Январь 1941 г.

После совещания в кабинете остались только Сталин и Берия.

– Лаврентий, мне не нравиться что происходит, – не стал темнить вождь, – ничего не понятно. И я чувствую что нам из этого просто так не выпутаться.

– Генералы? Так с ними просто, – не понял Берия, – можно еще одну «чистку» сделать.

– Нет, меня волнует Германия, и ее нарастающая с каждым днем мощь. Сам посуди, Польша разгромлена, впрочем меня это не удивляет, Франция – тоже. Не вояки они, тоже неинтересно, а вот Англия – как они смогли уничтожить весь ее флот. Эти слухи о сверхмощных бомбах сброшенных на английские верфи и авиазаводы. Концентрация сил на наших границах.

– Вас волнует будет ли война?

– Нет, меня подобный вопрос не волнует, я знаю, что она будет. Меня волнует вопрос, когда эта война начнется и насколько мы будем к ней готовы, – не часто вождя можно было видеть таким нервным.

– Но все равно, и армия у нас больше, и действительно, техники много, – попытался успокоить его Берия.

– Нет, что-то мне подсказывает, что здесь не все так просто, ладно, иди Лаврентий.

На этом совещание закончилось.

Пригород Штенина, секретный аэродром Рейха.

Февраль 1940 г.

Ганс Шнаубе подошел к своему товарищу еще с летного училища и торжественно произнес:

– Поздравляю тебя Вильям, мы теперь моряки.

– Последним кораблем, что я управлял и самым сложным была лодка, когда я на пруду городского парка катал свою тогда еще девушку, – невозмутимо заявил друг, – правда плавать я умею. Не понимаю, зачем мы понадобились флоту. Мы же истребители.

– Нас переводят на авианосец, – улыбнулся его друг.

– Да? – удивился Ганс, – впрочем стартовать с палубы на этих мощных новых машинах я думаю будет легко.

– Ты даже не поинтересовался на каком?

– А что у нас несколько авианосцев? – искренне удивился Вильям.

– Ты со своими самолетами ничего не замечаешь. Даже новости, – и это было правдой, Вильям Гауснер очень любил самолеты, и как летчик старался не только добиться высоких результатов в пилотаже, но и вникнуть в саму механику самолета. Поэтому постоянно пропадал с техниками в ангаре.

– Нас переводят на самый современный, и что самое интересное – неизвестно откуда он взялся. Говорят построили в Аргентине русские эмигранты. Ни за что не поверю. Я знаю об Аргентине очень много, у меня туда после Первой мировой войны двоюродный брат уехал. Они не могут сделать не то что авианосца, а обычного катера.

– Вобщем опять все секретно? – нахмурился Вильям.

– Еще хуже, за всем следит не наша контрразведка. А гестапо, а это уже серьезно.

– Не беспокойся, воевать нам все равно придется, а если секретность, то значит это какие-то новые возможности, – впервые улыбнулся Вильям.

Москва, Главное Управление Государственной Безопасности НКВД.

Декабрь 1940 г.

Начальник внешней разведки Фитин Павел Михайлович просматривал в своем кабинете очередной доклад, когда постучался секретарь и сказал, что прибыл Судоплатов.

– Приглашайте.

– Заходи, Павел Анатольевич, – пригласил он, – чай будешь?

– Спасибо, недавно завтракал, – присел на стул Судоплатов.

– С чем пожаловал? Бумаг я смотрю при тебе нет. Так что подозреваю разговор будет серьезным и неприятным.

– В этом ты прав, – они некоторое время помолчали.

– Германия? – Спросил наконец Фитин.

– Она самая, – поморщился Судоплатов, – одна загадка на другой, и что самое противное, ни один из наших агентов не может подобраться к этому чертовому их «Призраку в доспехах».

– А разве там не Аненербе всем заправляет? – удивился Фитин.

– Аненербе – ширма, и это стало всем понятно, когда они флот англичан потопили. Они кстати их разогнали, это самые свежие сведения.

– А что с агентами? Почему не могут добыть информацию? Готовите слабо.

– Дело не в подготовке, – тяжело вздохнул Судоплатов, – а вот к примеру засылаем мы нашего агента, или из немцев вербуем. Все нормально, но только до тех пор, пока этот человек не приближается к этому проекту. После этого он просто исчезает. Вот был один, немец, происхождение, никак вроде бы с нами не связан, а все равно исчез, как только туда попытался устроиться работать. И так со всеми. Но не это меня беспокоит. Может у нас их шпион на самом верху сидит, может Гестапо так хорошо работать навострилось…

– Ты говори да не заговаривайся, – перебил его Фитин, и прочти прошипел, – какие шпионы наверху? Или забыл 38-й год?

– Не забыл, но речь сейчас не о нем. Вот скажи мне, откуда у немцев новый авианосец? «Графа Цеппелина» они достроили, в этом никакого секрета нет, даже его чертежи имеются. А второй? Сами немцы говорят, что построили его в Аргентине. Чушь, в которую никто не верит. Я говорил с нашими спецами, так они мне чуть ли не хором ответили, что для постройки корабля такого класса, нужно не менее пяти лет. И это минимум. А еще нигде в мире, кроме как в Англии и Америке, нет верфей для постройки подобного корабля. Заметь, даже в Германии нет.

– И что? Ну получили немцы незнамо как один свехавианосец. Что, из-за этого панику поднимать?

– Да если б он один был, я и ухом бы не повел. А так смотри, новые турбореактивные самолеты. Торпеды, которые топят линкоры. Переход всего вермахта на автоматическое и полуавтоматическое оружие. А противоосколочные жилеты? Несколько слоев непонятной ткани, а пули из пистолета и осколки в ней вязнут. Даже форма и та другая. Вот полюбуйся, все что удалось накопать, – и он достал из кармана две, причем цветные фотографии.

На первой был обычный лес. Опавшая листва, деревья невдалеке, а на второй стояло несколько человек, на том же фоне. В касках, маскхалатах и с оружием.

– И что? – не понял Фитин, – по твоему я цветных фотографий не видел? И форму их новую – тоже знаю. Лица только отчего такие грязные?

– Не грязь это, а маскировочная краска, – ответил Судоплатов, – а что касается, первого фото, то возьми лупу и присмотрись повнимательнее.

Фитин взял небольшую лупу, которую всегда держал на столе, если попадался уж очень мелкий шрифт. И стал внимательно всматриваться в фотографию с осенним пейзажем.

– …твою мать, – вырвалось у него.

– Вот и я о том же. И это с нескольких метров.

– Да, маскировка у них на уровне. Если не вглядываться и не знать, ни за что не заметишь. А откуда снимки?

– Немец один, фотолюбитель, не удержался и решил новую пленку опробовать. У них там началось массовое производство дешевой цветной фото и кино пленки.

– Ну это не показатель Павел Анатольевич. Есть у немцев такой камуфляж, но не на всей же армии. Да и летом он не годиться.

– Я не о том. Ты за деревьями не видишь леса, – рассерженно ответил Судоплатов, – вот смотри новые корабли, новые самолеты, а почему новых танков нет? Францию они обычными захватили. Как бы нам такой же сюрприз как и англичанам не получить. Вот что главное меня беспокоит. Считай сам. У нас боец с трехлинейкой, у них – с автоматическим карабином. У нас самолеты до сверхзвуковой скорости не дотягивают, а у них – превышают ее. Остались танки. А что если у немцев они есть, и они их просто не демонстрируют.

– Знаешь, Павел Алексеевич, если бы я тебя давно не знал, то за такие панические и пораженческие настроения…, – хмуро вставая из-за стола, ответил Фитин.

– Подожди Павел Михайлович, к стенке меня всегда поставить успеешь, – он невесело улыбнулся, – есть еще сведения, немцы активно разрабатывают геликоптеры. Причем именно для боевого применения. И английскую береговую оборону уничтожили именно они. Представляешь какую силу надо иметь, чтобы уничтожить береговые батареи? Но не понятно другое, как они так хорошо ориентируются ночью. И еще, во Франции случился один эпизод. Крепость не сдавалась, и штурмовать ее было очень сложно. Так немцы ее фактически в землей сровняли. Говорят гаубицы постарались, а выжившие французы утверждали, что это реактивные мины. Вот и думай, что будет, если они на нас нападут.

– И что? Геликоптеры твои не такая страшная птица, Сикорский в Америке не может добиться чтоб они вообще нормально летали. Реактивные мины – тоже мне нашел невидаль. Реактивные Снаряды – у нас тоже есть. А что крепость французскую разворотили, то на войне и такая величина как везенье есть. Мы если что, весь народ поднимем и так двинем немцам, что до Берлина со всеми своими новинками полетят.

– Понятно. Разрешите идти? – встал Судоплатов.

– Иди, и мой тебе совет Павел Анатольевич, не мути воду. Сам знаешь, как это заканчивается.

В нашей истории это закончилось плохо. Судоплатов за все его заслуги в войне был реппресирован в 1953 году, отсидел пятнадцать лет, и только в 1992 добился реабилитации. А в этой истории, как говориться, надо-таки посмотреть.

Харьков. Харьковский паровозостроительный завод.

В это же время.

Инженер Андрей Мерницкий осматривал двигатель танка Т-34. «Не то, все не то. Надо дорабатывать многое менять. И Кошкин куда-то пропал прямо из санатория. Приходили из НКВД и интересовались им. Непонятно. Куда мог пропасть больной пневмонией человек с высокой температурой».

Операция «Волшебники» в рамках проекта «Призрак в доспехах».

Умирающего Кошкина самым банальным образом выкрали из больницы бойцы «Брандербурга-800», для них это была еще и тренировка. На двух вертолетах с дозаправкой в Польше, они ночью ориентируясь по приборам ночного видения. Добрались до больницы. Дежурная медсестра ничего не заметила так как спала. Вкололи конструктору Т-34 снотворное и погрузив на носилки доставили обратно к вертолетам.

А очнулся он уже в специализированной больнице.

Пригород Виттенберг. Частная больница под патронажем Гестапо.

Декабрь 1940 г.

Придя в себя Михаил Ильич обнаружил что он не в палате где заснул, а в какой-то совершенно другой, но тоже медицинской палате, но привело его в ужас то что все вокруг него и врач, и две медсестры говорят по-немецки, а когда в палату зашел человек в немецкой военной форме, он решил, что сошел с ума. «Ну вот, пневмония тоже не подарок, но еще и подвинуться разумом – это совсем плохо».

Однако видя, что он очнулся к нему быстро приставили офицера-эсэсовца, неплохо говорящего по-русски.

– Где я? – задал Кошкин первый вопрос.

– Вы недалеко от Берлина, точнее не могу сказать, – вежливо ответил тот, – вы как себя чувствуете? С вами хочет встретиться очень важный человек.

– Неважно, но сразу говорю – на вас я работать не буду.

– Пока речь идет только о вашем самочувствии.

– Нормально, зовите вашего важного человека, интересно, что он мне скажет.

– Думаю сейчас это преждевременно, вам нужен покой и лечение, – ответил переводчик и что-то сказал врачу по-немецки. Тот кивнул и медсестра сделал конструктору укол после чего он провалился в беспамятство. Так продолжалось четыре дня. Уколы, капельницы, прием пищи в виде каш в полубессознательном состоянии. А на пятый день Кошкин проснулся утром бодрым и не сказать что совсем здоровым, но с ясной головой. Пройдя утренней обход врачей, ему сообщили что, важная персона прибудет к обеду. Кошкин ждал кого угодно, но когда в его палату вместе с охраной вошел Адольф Гитлер, он офигел.

– Здравствуйте, как вы себя чувствуете, господин Кошкин? – задал вопрос фюрер. А конструктор был так ошарашен, что удивленно спросил:

– А откуда вы знаете русский язык?

– Просто решил выучить. Между нашими странами много общего и одновременно разного. Поэтому занимался с преподавателем. И, кстати, как вам мой русский?

– С акцентом, но речь правильная, – автоматически ответил Кошкин, все еще не придя в себя от такой сюрреалистической картины. Его больного в палате навещает сам Адольф Гитлер. Но чувство реальности быстро взяло верх. За это время Гитлер выпроводил охрану и остался один на один с конструктором.

– А знаете, господин Кошкин, вы ведь мой личный враг, – усмехнувшись сообщил он.

– И чем же я вам так успел насолить? – в чем чем, а в мужестве конструктору танков отказать было нельзя, он и с грозными советскими военачальниками ругался, – вроде женщин не уводил, жалоб и доносов на вас на писал.

– Верно, – усмехнулся фюрер, – но вы конструктор танка Т-34.

– А так за это? Но опять непонятно. Я же не один его конструировал. Или вы мне решили устроить показательный расстрел, чтоб никто больше его не дорабатывал? Так не получиться. Найдутся люди и после меня. К тому же я сразу предупреждаю, что на вас работать не буду.

– А вы мне не нужны, – окатил его как из ведра холодной водой фюрер.

– Так что же вам нужно?

– Чтобы вы остались живы и после свержения большевизма в России возглавили там танкостроение. И у нас заодно. Да, не удивляйтесь. Танки всегда лучше всего делали русские.