355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Литературный Власовец » Гитлер в Москве (СИ) » Текст книги (страница 17)
Гитлер в Москве (СИ)
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 14:55

Текст книги "Гитлер в Москве (СИ)"


Автор книги: Литературный Власовец



сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

«Если бы это было так легко, – с грустью подумал Мюллер, – и ведь за каждого придется отвечать».

– А кто возглавит операцию? – встрял Виктор, – Ланге теперь туда, – он сделал неопределенный взмах рукой за спину, – ходу нет.

– Мой фюрер – неожиданно заговорил Канарис, – позвольте возглавить эту операцию мне лично. Помощников я подберу сам.

– Отлично Вильгельм, – с сарказмом ответил Гитлер, – а не боитесь что вас раскроют? Это вам не веселая экскурсия. Там границу переходить надо будет. Проходить таможенный досмотр и проверку документов. Впрочем последнее Николай Петрович нам обеспечит. Но что будет, если вас там кто-нибудь узнает?! Вы об этом подумали! – перешел на крик фюрер, – вы провалите всю операцию!

– Мой фюрер, но вы же там не только за компьютером сидели, – спокойно возразил Канарис.

– Не сравнивайте вас и меня! – уже менее раздраженно ответил лидер Третьего Рейха, – Виктор, в любой момент мог нас отправить назад. В крайнем случае сработала бы «резинка». И кстати, за кого вы там себя будете выдавать, тоже за артиста немецкого театра?

– От чего же, просто за путешествующего немецкого пенсионера, а в основной группе у меня находиться племянник. Я не сопровождаю его, просто решил заодно проехаться в туристическую поездку.

– Я поддерживаю это предложение, – высказал свое мнение Николай Петрович, – если у них перед глазами будет человек пользующийся авторитетом, то они будут вести себя соответствующе, что снизит вероятность срыва или самовольного поведения.

Гитлер надолго задумался, потом хлопнул ладонью по столу.

– Хорошо, Вильгельм. Я одобряю вашу кандидатуру как главы операции.

Берлин. Главное здание проекта «Призрак в доспехах». Новый корпус.

Сентябрь 1939 г.

– Эй, Фридрих, не знаешь, зачем нас всех сюда собрали? – спросил паренек в курсантской форме товарища справа.

– А мне-то откуда знать? – удивился тот.

– Да не придуривайся ты, все знают, что у тебя отец группенфюрер в генштабе.

– И что? Думаешь он за ужином со мной планами генштаба делиться. И вообще, я дома всего два дня был как и ты. Странно что они нам увольнительную дали посреди занятий, и эти непонятные экзамены.

– Да уж, пришли два недоумка-эсэсовца, и стали разные глупые вопросы задавать.

– Мне другое непонятно, – отозвался сосед слева, внимательно рассматривая до этого зал, – тут и моряки, и летуны, и мы, пехотинцы, танкисты тоже есть.

– То есть? – спросил сокурсника, с которым не особо дружил, но поддерживал приятельские отношения, любопытный паренек. Он даже на каникулы, так как был из бедной семьи, принял предложение Фридриха встретить рождество у него, а не в казарме.

– У нас нет ничего общего, кроме одного, мы все закончили первый курс. И нас привели в хорошо охраняемое здание. И оно только что отстроено. Посмотрите на потолок и стены Даже сейчас чувствуется запах краски.

– Может из нас хотят организовать какую-нибудь сводную бригаду, – предположил любопытный.

– Не смеши меня Йозеф, – отозвался его приятель, – нас здесь человек сто пятьдесят. Точно не считал, но прикинул по рядам. Ничего толкового из нас создать нельзя, мы же из разных родов войск, это я тебе как сын потомственного военного говорю.

– Эй, летуны, – повернувшись назад Йозеф, обратился к нескольким курсантам летного училища, – не в курсе зачем мы здесь?

– Абсолютно, к тому же мы из разных летных училищ.

– Ого, – еще больше удивился Йозеф, но в это время двери открылись и в зал вошли несколько человек в сопровождении охраны. Все просто смотрели и не могли поверить своим глазам. Эффект даже не был бы такой, как если бы в наше время, в сельской средней школе в класс неожиданно вошел бы Путин. В полнейшем молчании Гитлер быстро прошел на середину сцены, рядом встали еще несколько человек и охранники, и только тогда раздалось громогласное, но не слитное «Хайль Гитлер!» и десятки рук взметнулись в воздух. Фюрер тоже поприветствовал собравшихся в зале, а затем начал говорить.

– Я знаю, что все вы мужественные и смелые молодые люди, готовые отдать жизнь за Великую Германию. Но иногда требуется не смелость и самопожертвование, а такие качества как выдержка, спокойствие, и четкое исполнение команд. Никто из вас не имеет полный контроль над своими эмоциями. Вас этому просто не обучали, но надеюсь что такое дисциплина после года учебы курсантами, вы знаете. Вам всем, придется работать одной слаженной командой. И один может подвести всех, тем самым сорвав задание. А теперь я хочу, чтобы те кто чувствует, что может. Я повторяю, только может не выдержать и подвести команду, встать и покинуть этот зал. Такие могут остаться в своем училище, более того получат большие привилегии. Я не пытаюсь проверить вашу смелость, так как не сомневаюсь в ней, но я не могу заглянуть к каждому в душу. Повторяю, операция в которой вы будете принимать участие требует прежде всего выдержки и самоконтроля. А теперь я вас слушаю.

Но никто ничего не сказал, все сидели и неотрывно смотрели на Гитлера. Эти ребята действительно обожали своего вождя. Как впрочем и пионеры тех годов Сталина.

– Что, – раздраженно начал гневаться фюрер, – ни у кого здесь нет слабостей? Или здесь просто нет честных людей?

– Мой фюрер, – встал один из мальчишек, судя по знакам на форме, из летного училища, – думаю я не смогу участвовать в операции. У меня страх высоты.

По залу прошел вздох удивления. Фюрер был не менее удивлен:

– Так зачем же вы поступали в летное училище?

– На этом настоял мой отец.

– Но как же вы летали? – спросил он, а сам посмотрел на Мюллера, тот лишь пожал плечами. Мол, ничего не знаю, времени мало было, чтоб собрать информацию.

– В первый год обучения самостоятельных полетов у нас практически не было. А в полетах с инструктором, я закрывал глаза, перед этим запоминал панель управления, и наошупь и на слух вел самолет, – честно признался кадет. По залу прошел вздох удивления.

Секунду подумав, Гитлер вынес вердикт.

– Не страшно, к выполнению операции вы будете допущены, а вот летчиком вы врядли станете, хотя все зависит от вас, сможете преодолеть себя – будете авиатором.

Встал еще один парень.

– Мой отец – неблагонадежный.

– В смысле? – резко ответил Гитлер, – он коммунист? Арестован?

– Нет, просто он не разделяет ваших взглядов на будущее Германии.

Гитлер о чем-то быстро пошептался с Мюллером и ответил.

– Ерунда, главное вы разделяете наши взгляды, особенно последние изменения политики, я прав?

– Да, мой фюрер.

– Тогда ничего страшного. Допуск разрешен.

Встали еще несколько человек, у кого-то были родственники не истинными арийцами. Кто-то скрыл незначительные данные о состоянии здоровья. Но все они были уже давно проверены, и этот спектакль просто был последней контрольной проверкой. Когда больше не осталось сомневающихся фюрер вновь начал говорить. Услышанное от него потрясло курсантов не меньше, чем появление самого фюрера.

– Вам предстоит отправиться в другой мир. Да! Я не оговорился, в другой мир, и доставить сюда авианосец, закупленный там нашими разведчиками. Но доставить скрытно. Вам придется пересечь границу, причем легально. Предупреждаю сразу, там 2008 год, вам придется столкнуться со многими вещими, которые восхитят вас, и одновременно оттолкнут, там все по другому. Остальное вам расскажет и покажет адмирал Канарис. Он же будет ваш начальник операции. Вопросы?

– А как называется операция? – раздался робкий голос с задних рядов.

– «Корабль-призрак», в рамках проекта «Призрак в доспехах», – ответил Мюллер.

Берлин. Главное здание проекта «Призрак в доспехах». Новый корпус.

Сентябрь 1939 г. Днем позднее.

– Не надо на меня так смотреть, Фридрих, ты выглядишь не лучше, – сказал Йозеф, своему приятелю, когда вышел из медицинского кабинета. Промакивая ваткой с дезраствором только что сделанный пирсинг на брови.

– Знаю, – махнул рукой Фридрих, – в первый раз рад режиму секретности, если бы меня мои родители увидели, рухнули бы в обморок.

– Это что, моя девушка стала бы обходить меня за километр, – Йозеф не сдержался и хихикнул, – нет все-таки ты выглядишь смешнее меня.

– Так я как его там эмо, а ты гот. Я поражаюсь. Неужели наши потомки такие больные на голову. Пройдись я в таком наряде по Берлину, так меня остановит ближайший постовой, а там подоспеют санитары.

– Ты же видел фильм, там много таких. А нам еще надо изображать совсем уж радикальных.

К ним подошел третий парень из их училища. На футболке у него красовался рисунок анимешной девочки в довольно фривольной по тем временам позе и одежде. Волосы были покрашены в темно синий цвет.

– А ты-то кто? – удивился Йозеф.

– Как его, а «атаку», вот я кто! В общем люблю японские мультфильмы с такими девочками, – он ткнул на изображение на футболке, – просто с ума схожу по ним. Показали мне десятиминутную нарезку. Ничего не понял, там все по-японски.

– А волосы зачем покрасили в такой несуразный цвет? – спросил Йозеф.

– Подражание, у них там в этих мультиках волосы вообще произвольного цвета. Хорошо, что пирсинг этот не заставили делать.

– Понятно, но знаешь, Карл, ты хоть мой хороший товарищ, но если будешь у нас в гостях, то держись подальше от моей маленькой сестренки, – в шутку сказал Йозеф.

– Нет, я лучше буду держаться подальше от Фридриха, а то парень, который пользуется косметикой меня как-то настораживает.

– А что делать, ее мне официально выдали.

– Только не показывай ее моей девушке, – заговорщеским громким шепотом сказал Йозеф.

– Почему? – удивились двое приятелей.

– Отнимет, – и первый засмеялся, за ним захохотали и два его товарища.

– Мне другое интересно, а нам выдадут ту технику с музыкой и рации, как в фильме? – спросил отсмеявшись Карл.

– Обязательно, но сейчас дадут только образцы, чтобы мы ознакомились, а наши получим только по прибытии на место.

Я с Ланге сидел в стороночке и наблюдал весь этот зоопарк.

– А мы не перебарщиваем? Там же есть нормальные ребята, без татуажа, пирсинга и других подобных вещей.

– Наоборот, лучше сгустить краски. Психологически верно. Чем неприятнее они будут выглядеть, тем меньше рвения будет у пограничников и таможенников. Так что все в порядке. Не забывайте, это дети из специальной школы для хулиганов.

Ребята честно осваивали мобильные телефоны. Фотографировали друг друга, делали видеозапись. Смеялись, но после окрика Ланге стали доставать и как бы привычно набирать номера. Обмениваться СМС. Хоть, понятное дело СМС-ки никуда не уходили. Но особенно всем понравились игры и возможность фото и видео. Начались даже шутки, «Вот запишу тебя в таком виде и отправлю по электронной почте твоим родителям. Или даже девушке». «Ага, а она возьмет свой мобильник через двадцать-тридцать лет, когда их начнут выпускать для всех, и прочитает твое сообщение».

– Так, – прервал диалог Ланге, – если кто думает что похвастается перед своей девушкой сверхновыми технологиями, то он ошибается! Или вы забыли зачем сюда прибыли?

Шутки мгновенно затихли Всем сразу стало стыдно.

– А может выдадим это за трофей? – услышал Ланге от одного из курсантов.

– Какой трофей, вы дураки? Там же ясно отпечатан год. Поэтому советую держать рот на замке, и язык за зубами. У вас и так большие привилегии.

– Какие?

Служить на этом авианосце! Вы что не понимаете? Вы не только делаете историю, но, и надо эту громадную махину обслуживать. Прибудут конечно еще больше тысячи человек, но на самых передовых направлениях будете служить вы, одновременно вы будете учиться. Чтобы стать настоящими офицерами. Конечно к вам пришлют специалистов-инженеров, но они только налаживают оборудование, а вы им будете управлять. Чем легче вы освоите оборудование, тем легче вам будет применить его в бою.

Главное здание проекта «Призрак в доспехах».

Небольшая комната на главном – особо охраняемом этаже.

Сентябрь 1939 г.

Адмирал тщательно подготавливал одежду для себя. Вот флотский адмирал, и начальник разведки превращается в скромного немецкого пенсионера. В руках небольшая сумка, и мощный цифровой фотоаппарат. Есть еще и пленочный, в сумке. Адмирал оглядел себя в зеркало. Чтож, ничего не выдавало в нем одного из лидеров Третьего Рейха, кроме пожалуй взгляда. Но взгляд у всех людей свой. Так что скромный немецкий пенсионер Вильгельм Шраунберг, не вызовет ни у кого подозрений. Канарис, еще раз осмотрел одежду, отметил ее плюсы и минусы, по шел в зал Рейхсканцелярии, откуда должно произойти отбытие.

Берлин. Главное здание проекта «Призрак в доспехах». Новый корпус.

Сентябрь 1939 г.

Ланге рвал и метал, не икру естественно. Из четырех вагонов люкс, которые были спешно переделаны под наши спальные вагоны, вышла очередная партия курсантов. Полным ходом шла репетиция пограничного контроля. Даже эсэсовцев переодели в форму российских и украинских пограничников, которые заходили и согласно их роли требовали загранпаспорта.

– Вы, что вы сделали, когда у вас потребовали загранпаспорт? – неистовствовал Ланге, – сказали «Пожалуйста», сразу протянули документ, как будто готовились к проверке, да еще абсолютно трезвым взглядом смерили пограничника. И это проблемный подросток из школы для мальчиков с хулиганским поведением. И не вы один. А как вы вышли из вагона? Сразу построились в две шеренги, только потом для вас дошло, что идти надо толпой, как я вас инструктировал.

Он отошел от понурой группы курсантов.

– Виктор, я не знаю, но мне кажется это авантюра. Им не пройти границу. У них только один шанс, если задержат и копнут поглубже, все сразу всплывет, – устало заявил он.

– Без крылатых ракет и без авианосца вам не одолеть Англию, – вздохнул я, так что выхода я не вижу. Они стараются, но за два дня сменить линию поведения – это очень трудно. Особенно в их возрасте. Они стараются играть, но не имея актерских навыков – переигрывают. Или теряются и переходят на свою привычную линию поведения. Но у меня есть идея.

– И какая же? – Ланге присел на скамейку перед вагонами. Я тихо подозвал своего переводчика и попросил его переводить, если он сможет и мои интонации.

– Смогу, – уверенно кивнул Ганс.

– Эй, ребят, а кто действительно напивался? – задал я первый вопрос. Все курсанты как-то неловко себя почувствовали, уперли глаза в землю, и что-то стали твердить, что алкоголь несовместим с обучением.

– Хорошо, меня интересует кто, когда и сколько максимально выпил? – задал я очередной вопрос, и начнем с первого курсанта, они уже успели построиться строем. У всех был первый допуск, так что о моей миссии им было неизвестно ничего, кроме того, что я на их стороне и меня надо беспрекословно слушаться.

– Начали! – и вот тут ответы меня просто изумили. Им восемнадцать-девятнадцать лет, а до блевотины никто не напивался.

– Два бокала вина, на Рождество, – вот такой был средний ответ. Был правда один который выпил четыре кружки пива на дне своего рождения, а его отец был пивоваром. Потом парень просто заснул. «Да, ни фига себе рекорды», – подумал я. Причем в их честности я не сомневался, достаточно изучил то время.

– М-да, – обратился я к Ланге и издевательски продолжил, – они же в военных училищах учатся, а как же пьянки, шлюхи, и тому подобное?

– Это может у вас так Виктор, а у нас нормальные училища.

– Училища говоришь? – усмехнулся я, значит будем учить. Посмотрел на часы, – отлично сейчас у них обед, распорядитесь пожалуйста, чтобы каждому поставили четыре бутылки самого дрянного пива, пусть привыкают к качеству нашего. И три стограммовых стопки водки. Думаю этого будет достаточно. И закуски организуйте по моему времени, чипсы, орешки, еще фигню в пакетиках.

– Вы что предлагаете напоить их? – искренне удивился Ланге.

– Именно, они должны запомнить это состояние. И потом воспроизвести его, но уже трезвыми.

– Не думаю, что это хорошая идея, у нас времени два дня, – заметил Ланге, – да и с закуской могут быть проблемы. Чипсы мы сделаем без проблем. А орешки найдем. А вот насчет остального. Где мне взять сушеного кальмара?

– Это уже не моя забота.

– Но как же тренировки по расписанию?

– И что? Как раз есть время уложиться в расписание, одно жаль, людей мало подобрали.

– Что делать, остальные, не подходят по запрошенными вами же параметрами.

Берлин. Главное здание проекта «Призрак в доспехах». Новый корпус. Столовая час позже.

Сентябрь 1939 г.

Перед курсантами вместо обеда стояли четыре кружки пива. Лежали в миске свежеприготовленные горячие чипсы, орешки скромно заняли мисочку, а вот вобла, лежала на тарелке. Ланге ничего лучше не нашел, и ту с трудом достал.

– Итак, господа курсанты, – начал я, – вам сейчас предстоит впервые напиться. Запомните эти ощущения, по мере возможностей конечно. Мы делаем это не ради вашего удовольствия, а чтобы вы знали как изображать пьяного. Повторяю, еще раз, перед тем как вам прочли лекцию по приему алкоголя, пить надо по возвышении градусов, обильно закусывать и при чувстве сонливости, сразу ложиться спать. Все понятно начали! И придерживайтесь тех выражений, что существуют в том мире.

Надо сказать, что немецкий язык как и русский ненамного изменился с 1939 года до 2008, но все-таки изменения произошли. И теперь новоявленным «шпионам-диверсантам» приходилось его осваивать. Но прошло все хорошо, юноши напились, потом пошли спать, на музыкальном центре крутились, вперемешку популярные у их соотечественников записи. А на завтра они с утра были очень смурными, естественно, нетренированный юношеский организм был непривычен к таки дозам алкоголя. Я вот подумал: «А нашим, на один зуб, встали утром, и даже не заметили». Но сказался таки здоровый образ жизни, они к обеду были как огурчики, а после него, немного отдохнув, выполнили программу Ланге на отлично. Не для разведчика, а для их возраста и квалификации. Но Ланге был доволен, хоть он и кричал на них, указывая на незначительные ошибки, но видя его лицо, я понял, что он доволен. А ребята вели себя достойно, честно изображая из себя просто немецких несовершеннолетних дебилов. Некоторые импровизировали, начинали споры по поводу музыки или несуществующей подружки. Ланге одергивал их, говоря. Что это не театр, а военная операция. Единственные проблемы возникли с музыкой. Несколько курсантов-репперов заявили, что не могут слушать эту фигню. Они попросили перевести их в другую группу увлечений. На что Ланге сказал:

– Нет времени, вы уж потерпите, как-нибудь, плеера можете поставить на минимальный звук или просто выключить. Но в поезде из принесенной аппаратуры придется врубить эту музыку на всю мощность.

Германия. Бергхоф (резиденция Адольфа Гитлера).

Сентябрь 1939 г. Еще один день. Точнее ночь.

Звонок застал фюрера в постели, еще бы двенадцать ночи на дворе, но этот звонок означал что-то очень важное, по телефону, установленному в спальне фюрера, могли звонить единицы. Среди них был и Виктор Сомов. Именно он разбудил фюрера.

– Адольф, – без всяких предисловий начал он, – у нас проблемы и их решение. Но все не просто. Не на хватает десять человек, иначе корабль не переместиться в ваш мир при той скорости которую мы просчитали в проекте. Я выполнил дополнительные расчеты. Либо корабль, либо полная загрузка трюмов. А нам нужен и авианосец и ракеты. Но есть решение данной проблемы. Тут ко мне приперлись гитлерюгендовцы, где разнюхали о проекте – не знаю. Некоторые уже поступили в военные училища. Итого двадцать три человека.

– Погодите, – стал приводить в порядок мысли сонный Гитлер, – вам не хватает людей, а где вы раньше были?! – начал заводиться он.

– Там же где и всегда, – парировал Виктор, – но мне только что сообщили, и как всегда во сне, что надежный канал можно сделать из других расчетных формул. У них видимо тоже проблемы.

– Хорошо, вы сказали, что есть решение? – фюрер начал включаться в действительность.

– К основному зданию проекта «Призрак в доспехах» пришли двадцать три мальчишки, и требуют пропустить охрану ко мне, причем знают мою имя и фамилию. На утечку или провокацию не похоже, но Мюллера стоит вызвать.

– Опять играем на грани форы, – устало заметил Гитлер, – ладно протестируйте их так как-нибудь, но проект должен быть выполнен, иначе все напрасно.

– Понял, приступаю.

Берлин. Главное здание проекта «Призрак в доспехах». Новый корпус.

Сентябрь 1939 г.

Ох, и тяжела работа контрразведчика, но Мюллеру я конечно позвонил, и он примчался буквально через десять минуту. А передо мной стояли двадцать три подростка. На улице начался дождь, точнее ливень, и все они промокли. А я что? У меня запасной одежды для них нет. А простудившихся перемещать смысла нет. Посоветовался со своим переводчиком, тот сказал, что все уладит. Действительно скоро принесли полотенца и одеяла, а всю их одежду забрали. Быстро обтерлись, и завернулись в одеяла, усевшись на стульях. Всем лет от тринадцати, до пятнадцати на мой взгляд. Но самое главное, это был фактически пионерский отряд. Ведь как они пришли сюда. Впереди знаменосец с флагом со свастикой, потом парень с барабаном, и все одеты в одинаковую форму, темно-желтые рубашки, черные бриджи, и повязка на левой руке со свастикой. Пока Мюллер добирался до нашего здания, я начал диалог.

– Ребят, а чего вы сюда приперлись? – переводчик конечно мою фразу несколько смягчил.

– Мы узнали, что Рейху требуется наша помощь, поэтому мы и пришли. Вы набираете людей нашего возраста для какого-то важного и секретного задания. Мы хотим присоединиться, – начал говорить как я понял их командир.

– А вы вообще кто? И почему решили, что годитесь для важной операции?

– Пятый сводный отряд пригорода Берлина. Мы имеем пять наград за спортивные достижения, также шесть за…

Я прервал этот поток заслуг.

– А меня-то вы откуда знаете? – задал я основной вопрос.

– Нам сказал…, – тут старший отряда запнулся, – но тут же нашелся. Мы подслушали разговор в коридоре, вернее я подслушал.

– И в каких это же коридорах говорят о сверхсекретных тайнах Германии? – нарочито удивился я.

– Главное управление Гитлерюгенда, – отчеканил мне представитель отряда. «Ага, действительно, представительство Гитлерюгенда имеет массу коридоров, а кто и что там говорит, отследить невозможно, но был один нюанс – никто в Гитлерюгенде не знал о проекте «Призрак в доспехах», тем более об этой его части.

– Ладно ребят, опустим, что, вам проболтался кто-то из старших, но сейчас вся задача в том, чтобы достать из выгребной ямы новейшее оружие противника. Оно осталось в единственном экземпляре. С его помощью за один выстрел можно сбить любой самолет противника. Проблема в том, что образец надо вытащить, – тут я демонстративно посмотрел на часы, – до двух часов ночи, иначе взорвется система самоуничтожения. И выгребная яма очень мала, в нее протиснется только подросток. К тому же глубина пять метров. Рядом нет ни колодцев, ни нормальных условий. Да и дождь к тому же. Первая смена, которую мы набрали сейчас отдыхает. К сожалению у них ничего не получилось. Они не успели, первая установка самоуничтожилась. Установки для сбивания самолетов было две. Диверсант выкинул их в разные выгребные ямы. Одну мы упустили. А вот вторая… Но предупреждаю, там нет ни колодца, чтоб обмыться, на даже нормальных строений. Возвращайтесь домой, к сожалению собранная группа сделала все от не возможное, но не смогла вытащить секретное оружие.

– Герр…

– Сомов.

– Да, господин Сомов, если это все так важно, то мы можем приступить к работе, – командир отряда обернулся на своих подчиненных, или лучше сказать товарищей. Тут в комнату вошел Мюллер, злой, не выспавшийся, и что самое досадное, не информированный. Я отвел руку за спину и незаметно для гитлерюгентовцев показал большой палец правой руки, мол давай играть на пару. Он знал нашу современную систему знаков пальцами и только отошел в сторону и промолчал. А вот гитлерюгендовцы уставились на второго человека в Рейхе во все глаза. Но тот не здоровался с ними, поэтому стандартного «Хайль Гитлер» не прозвучало.

– У нас времени полчаса, господа, потом на устройстве сработает система самоуничтожения. Вообще знаете что это такое?

Все кивнули, а не зря их учат начальной военной подготовке.

– Поэтому мы не можем рисковать вашими жизнями, и езжайте домой. Там по крайне мере вам ничего не грозит.

– Нет, мы пойдем, все!

– Хорошо, – я посмотрел на Мюллера, он лишь незаметно для других кивнул, а потом сказал:

– Место находиться недалеко от Берлина, сейчас прибудет грузовик, – с этими словами он вышел из комнаты. Скоро им принесли их форму, сухую, но не глаженую.

Я мысленно поаплодировал ему, это надо же так все организовать. Действительно через минут десять приехал грузовик.

Проехали мы минут двадцать остановились около какого-то сарая, а за ним как раз находилась выгребная яма, с живописно снесенной сортирной будкой. В компьютерном квесте прямо бы стрелка высветилась «Там». Подошли ребята из Гитлерюгенда. Мокрые, замерзшие, и сразу начали с себя одежду снимать, и тут я понял, они действительно собираются туда прыгнуть, несмотря на дерьмо, несмотря, на холод. Они не знают, как оттуда выберутся, но они те кто сражается до конца. Не СС, которые с маниакальностью подчинялись приказам Гиммера. А эти просто понимают, что надо это сделать. И подвига никакого нет, есть грязная дурнопахнущая работа, возможно без перспективы на вознаграждение. Из-за секретности. Но они ее выполнят, потому что это нужно для их Рейха. Многие спросят, почему я сымпровизировал именно с сортиром. Но это простейший тест на выдержку и выполнение приказов. То что нам как раз и нужно.

– Стоп! – раздался резкий приказ Мюллера, – это была проверка. Вы зачислены в операцию «Корабль-призрак». Приказываю, впредь подчинять только приказам адмирала Канариса. Сейчас отбыть в расположение главного здания проекта «Призрак в доспехах», там вам покажут ваши спальные места. Далее всем спасть. Подъем в десять ноль-ноль.

– А как же обучение? – спросил я Мюллера, – у нас выход в час.

– Как-нибудь, – устало и зло ответил Мюллер.

– Сомневаюсь, что Николай Петрович подготовит вам документы.

– Думаю подготовит, – серьезно сказал, Мюллер, и посмотрел на меня, – он же здесь остаться хочет. Вот пусть и привыкает работать сверхурочно.

– Хорошо, придется смотаться туда, предупредить его, а как будем готовить этих двадцать трех?

– Не вижу препятствий краткий курс истории, потом сообщение о «резинке», и они сами приложат все силы, чтобы быть полезными в этой операции.

– Все-таки меня беспокоит, а не уйдет ли кто в самоволку? Захотят скачать интересные фильмы или порнографию? Мы ведь им деньги выделим как и другим.

– Не думаю, будут слушаться старших, особенно если пообещают, что поступят в престижные военные училища, – и видя мою скривившуюся физиономию, Мюллер улыбнулся, – это у вас люди хотят избежать армии, а у нас наоборот, в нее стараются попасть, но естественно не рядовыми. Сейчас сделать военную карьеру мечтают большинство молодых людей.

– Ладно. Тогда до завтра.

Ребят поместили в один из залов, постелили прямо на полу матрацы, выдали одеяла с подушками и ребята заснули. А вот для нас с Мюллером и Николаем Петровичем началась бессонная ночь.

Великобритания. Лондон. Резиденция премьер-министра.

Сентябрь 1939 г.

– Хм, – закончив доклад взметнул брови в недоумении премьер-министр Великобритании, – значит наци отказываются от своего главного дела в Европе?

– Боюсь что так, – ответил секретарь.

– Но как они умудрились в состав арийских народов вписать русских и нас с французами? Американцы тоже здесь. Ничего не понимаю. До этого они очень хорошо вписывались в конфликт с советами, а сейчас?

– Может они хотят их обмануть?

– Ваше суждение не безосновательно, но меня волнуют высказывания в сторону французов и особенно в нашу. Они нас держат чуть ли не в союзниках, но при этом говорят, что война с нами возможна. Откуда они знают, что в случае нападения на Польшу, мы остановим Гитлера. И повернем его на восток, в СССР.

– Думаете Франция даст соответствующий отпор?

– Несомненно, они ведь тоже победили Германию в первой мировой войне!

– Чтож, здесь сомневаться нечего подготовьте соответствующие документы.

Москва, Элитный жилой центр «Кузьминки».

Сентябрь 2008 г.

Николай Петрович уже два дня пребывал в нашем мире. Когда я позвонил ему и сказал, что нужны еще двадцать три загранпаспорта, он лишь тихо выматерился, а потом спросил сколько времени у него есть. Я ответил, что не более шести часов.

– Я постараюсь, но не гарантирую.

– Почему? Вроде денег дали достаточно.

– Дело не в деньгах, дело в качестве исполнения документа, он тяжело вздохнул. Придется задействовать ненадежные источники. И это мне не нравиться. От них всего можно ожидать, от банального кидалова, до простой халтуры. Но я постараюсь. Что мне надо семи знаете.

– Так не в первый раз, – я вновь шагнул в другой мир. Там дежурный офицер передал мне пакет с приготовленными Мюллером фото и анкетными данными. Все это я передал Николаю Петровичу, приехав к нему. По его виду я сразу понял, что последняя наша операция не прошла для него даром. Он подключил все свои связи и каналы. Вкладывал в это и свои деньги, но результат обещал быть потрясающим. Германия должна была выиграть во второй мировой войне. Причем с минимальными потерями для всех сторон. Иначе «черные» и «желтые» нас рано или поздно завоюют.

Берлин. Главное здание проекта «Призрак в доспехах». Новый корпус.

Сентябрь 1939 г.

Утром невыспавшихся гитлерюгентовцев в десять часов растолкали курсанты. Вот эта побудка их по-настоящему испугала. Тебя будят люди в странной одежде, железках, продетых в самых невероятных местах на лице. А уж о татуировках, вернее татуаже, и говорить нечего. После умывание, завтрак, показывание фильма первого допуска и потом собственно объяснение им задания и приведение в вид, достаточный для выполнения задания. А вот тут начались проблемы. Одели их конечно нормально. И даже очень хорошо, но не для нашего времени! А нашей одежды просто не было. Кто же знал, что появятся еще двадцать три человека, которых надо обшивать. И времени ее пошить – тоже нет. Решили затупиться по ту строну. Дальше ими занимался Ланге, проводив их в демонстрационный звал Он говорил все честно, обосновывая свои пояснения видеоматериалами. А потом ими занялись косметологи и визажисты, местного разлива, сделали фотографии, я не стал мудрить, на несколько секунд открыл портал и послал их по радиомодему на компьютер Николая Петровича. После того как все построились на внутреннем дворе, я, если бы я был итальянцем воскликнул: «Мама мия!», если бы был англичанином: «О майн гот!», но я русский и произнес: «Епт…», ну вы поняли. У мелких, так я назвал гитлерюгентцев, «украшений» было гораздо меньше, опасались привлекать внимание пограничников к свежему пирсингу, зато пригодились мои «детские татуировки», наклейки, изображавшие татуаж, прихватил на всякий случай для разведки, как хорошую имитацию несмываемых водой татуировок, хотели еще сделать татуировку хной, но потом отказались за неимением времени, но и этого оказалось достаточно. Просто не было уже времени. Они смотрели как обиженные котята, как бы вопрошая «За что нам это?». Но приехал фюрер, все сразу вытянулись по стойке «смирно», и пожирали глазами своего кумира, Гитлер снова произнес речь, и все приосанились и готовы были совершать подвиги во благо Великой Германии. Естественно Алоизыч сделал особый упор на то, что произошло у нас, никак не может произойти здесь, потому как они предупреждены. А от них требуется доставить сюда авианосец с грузом. Даже пообещал встретить лично. Ну те за такую награду готовы были хоть сейчас прогрызать пространство в другой мир. Но фюрер как прекрасный актер заострил их внимание, на выполнении именно этого задания, не на геройстве, мол для того там работают наши разведчики, а вы должны помочь им, но от этого миссия не менее почетна, потому что служить на данном корабле предстоит именно им. Ребята прониклись, и со своей стороны пообещали, слушаться во всем своих командиров. Пришлось назначить еще одного «воспитателя» в дополнительный отряд. Русским владел плохо. Но что поделаешь, зато кадровый разведчик, и высший допуск. Его «воспитателем» мелким и назначили. Рассказали порядок прохождения между мирами и что делать дальше. Вобщем-то здесь все. Дальше я прошел в свой мир.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю