Текст книги "Гитлер в Москве (СИ)"

Автор книги: Литературный Власовец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

– А он интересуется историей Третьего Рейха? – задал следующий вопрос шеф гестапо. Гитлер к этому времени устал и обессилено рухнул в кресло, предпочитая не мешать вести дела своему подчиненному.

– Было вроде что-то такое, тоже документы, ордена, я тогда просто не обратил внимания. А что вы предлагаете – изготовить документ за подписью фюрера? Не прокатит, он же старый должен быть, а экспертиза сейчас на высоте. В миг подделку обнаружат.

– Значит нужно что-то что не сильно зависит от времени, – размышляя вслух, Мюллер постукивал по столу пальцами, а затем спросил Виктора, – вы можете открыть этот ваш портал только в кабинет фюрера?

– Да, – подтвердил Виктор, – только туда, дальше не получается.

– Сколько вы можете там пробыть, пока мы остаемся здесь?

– Секунд тридцать не больше, но там у вас эти тридцать секунд пройдут наравне с нашим миром. Не понимаю куда вы клоните?

Но Мюллер не ответил на его вопрос. Вместо этого он повернулся к Гитлеру.

– Адольф, помните, вчера, по нашему времени, у вас была делегация Баварии?

– Помню, – махнул рукой фюрер, утомленно разваливаясь в кресле, – обычное запланированное мероприятие. Приветственная речь от них, мой ответ. Почему вы о них вспомнили?

– Они подарили вам маленькие настольные часы. На обратной стороне выгравирована цитата из вашего выступления и дарственная надпись. Что вы с этой вещью сделали потом, сдали в хранилище?

– Погодите, я кажется начинаю понимать что вы задумали, Генрих, – фюрер сразу приободрился, – кажется я положил их во второй или третий ящик стола, уже не помню, много дел скопилось, но в хранилище точно не отправлял. И эта вещь довольно ценная.

– Но она все же новая, – тоже поняв план Мюллера, заметил Виктор, – и потом, самое главное – надо выяснить нет ли ее здесь. Вдруг у кого в коллекции сохранилась или в музее стоит.

– Вы правы, я проверю через Интернет, но не думаю, что она сохранилась. Рядом со зданием, где хранились подарки фюреру, стоял военный объект. В 1944 его попытались разбомбить англичане. Но промахнулись и все бомбы попали в хранилище, разнеся его фактически в пыль. Его развалины я узнал, когда смотрел кинохронику. Полтонны тротила – это серьезно.

– Так ваши подарки наверняка в подвале лежали, могли и сохраниться, а потом – раскопали и растащили, мародеры существовали во все времена, – возразил Виктор.

– Не могли, выставка оставалась постоянно действующей до разрушения, – отклонил его довод Мюллер.

– Тогда вперед, хуже думаю не будет, – вздохнул Виктор и открыл портал.

– Запомните, второй или третий ящик справа! – закричал вслед ему фюрер.

Виктор вбежал в кабинет и стал выдвигать ящики, мысленно отсчитывая про себя секунды. Ему повезло, в третьем, последнем ящике лежали часы схватив их он рванул обратно. Потом он уже в своей квартире, рассматривал приобретение. Гитлер только мельком взглянул на вещь и пояснил:

– Они не такие уж новые, сделаны лет пять назад, и баварцы хотели вручить мне их лично. Но не вышло, скорректировали поездку, вот и не получилось. А вчера передали с делегацией и подарили. Мюллер в это время включил компьютер и уже изучал данные в Интернете по этой вещице. Вскоре он вернулся в комнату.

– Ничего не нашел. А вот о выставке подарков есть информация – полностью уничтожена во время бомбежки союзников.

Следующий день потратили на старение часов, пришлось разбирать сыпать в механизм пыль, а на корпус нанести пару незначительных царапин. Дилетантство конечно, но на первый раз сойдет. Самое приятное заключалось в том, что в Интернете нашлась фотография этих часов. Теперь можно было звонить коллекционеру. Одновременно на форуме антикваров, узнали о примерной стоимости такого раритета, получалось неплохо. Но им были нужны не деньги, а загранпаспорта, причем подлинные. Виктор порывшись в столе еле нашел в старом ежедневнике телефон племянника коллекционера. Поздоровавшись с бывшим одногрупнииками и сказав пару вежливых приветствий Виктор сразу спросил телефон его дяди.

– Что, на работу к нему хочешь устроиться? – сделал предположение Сашка, – тогда зря стараешься, он отошел от дел, сейчас там его сын всем заправляет.

– Нет, я по другому поводу. Он как до сих пор старинные вещи коллекционирует?

– Да собственно только этим и занимается. Не понимаю я его. Собирал бы что-нибудь одно, а так полный раздрай, то письма, то портсигар. А ты что ему какой-то раритет хочешь впарить?

– Есть такое, отыскал тут по случаю вещицу, – усмехнулся Виктор, но ему было совсем не смешно.

– Тогда поосторожнее, – предупредил Сашка.

– Что может попытаться кинуть? – насторожился Виктор.

– Нет, если все пучком, то цену даст реальную. А вот если ты его обмануть вздумаешь, то и рыло начистить может. Не сам конечно. Уверен, что у тебя не подделка?

– Уверен, – твердо подтвердил Виктор.

– Ну тогда вперед и с песней, – и Сашка продиктовал ему номер телефона Николая Петровича, своего дяди. Виктор не стал терять времени, позвонил Николаю Петровичу, договорился о встрече, и уже скоро, въезжал на парковку перед элитным многоэтажным корпусом.

Москва, Элитный жилой центр «Кузьминки».

Июль 2008 г.

Позвонил в домофон, представился, и зашел в дверь. Консьержа здесь заменял охранник, но он ничего не сказал Виктору. «Наверняка скрытое наблюдение», – и второй где-нибудь сидит и на мониторы смотрит. Николай Петрович за эти годы постарел, но и сейчас выглядел крепким шестидесятилетним стариком.

– Заходи Виктор, – после приветствий и рукопожатий сказал он, – тапочки под вешалкой. Проходи в гостиную, – пригласил хозяин. Когда они сели за небольшой стол, Николай Петрович спросил:

– Случилось чего? Ты ведь с моим Сашкой дружил.

– Да собственно ничего не случилось, но недавно знакомый долг отдал вот этим, – и он достал из кейса завернутые в черную бархатную тряпку часы, поставив их на стол перед Николаем Петровичем, – знакомый этот оказался каким-то мутным и уже исчез. Хотелось бы знать на сколько меня нагрели, вы ведь разбираетесь в таких вещах.

– А почему просто в антикварный магазин не пошел? – удивился Николай Петрович, – там бы и оценили.

– Дело в том, что мне она по большому счету не нужна, я бы хотел ее продать, но за настоящую цену без всяких там процентов, – забросил первый крючок Виктор.

– Ну чтож давай посмотрим, – и Николай Петрович стал внимательно изучать часы, при этом делая вслух свои замечания, – уж больно они хорошо сохранились. Ты хоть знаешь что это?

– Да. Надпись я перевел, – соврал Виктор, – подарок Гитлеру от баварских профсоюзов.

– Не от профсоюзов, – строго поправил его Николай Петрович, – а от Германского трудового фронта, а точнее его Баварского отделения. И это личный подарок.

– А в чем разница? – действительно не понял Виктор.

– Подарок можно просто отправить по почте, или отдать в отдел приема подарков, а вот личное вручение – целая церемония, это значит, эти часы побывали в руках Гитлера. Если конечно не подделка, а вот это мы сейчас и выясним, – он ушел в другую комнату и вернулся с «набором часовщика». Аккуратно отвинтил миниатюрные винты и снял крышку, закрывающую механизм.

– Есть! – довольно вскрикнул он, и заулыбался как рыбак, поймавший крупную рыбу, – они действительно подлинные. Виктор, наклонись сюда, – Виктор наклонился и через лупу увидел небольшой штамп-клеймо на самой большой детали. Ничего особенного орел, а под ним полукругом какие-то буквы и цифры.

– И? – спросил он.

– Об этом мало кто знает, но все подарки Гитлеру проверял специальный отдел. И ставил вот такое клеймо. Это значит что подарок безопасен, – энергично воскликнул Николай Петрович, – а чтоб не портить внешнего вида, то ставился такой штамп внутри. Но конечно еще кое что проверить надо, но я тебе с 90-процентной гарантией говорю что это не подделка. Сколько за нее отдал?

Виктор назвал сумму.

– Ого, да ты на этом и наваришь неплохо, – усмехнулся Николай Петрович, и предложил даже больше чем предлагал получить Виктор.

– Тебе как, наличными, или на счет? – осведомился Николай Петрович. Виктор замялся.

– Видите-ли Николай Петрович, у вас я знаю имеются связи, и мне нужны не деньги. Мне надо переправить двоих людей в Германию недельки на две, и потом вернуть их обратно. Короче, мне нужны два загранпаспорта которые пройдут проверку и здесь и там.

– Невыездные, чтоль? – как показалось с оттенком презрения спросил Николай Петрович.

– Можно сказать и так, но уверяю, вас, ничего криминального, они просто сделают там свои дела и вернуться обратно.

– Знаешь Виктор, не буду спрашивать, я не следователь, но не нравиться мне все это. Ты вроде парень умный, а связался с какими-то темными личностями. Мог бы конечно много вопросов задать, но не буду. Но скажи все-таки, кто они такие?

– Один актер, другой сценарист, оба из Казахстана, – выдал оговоренную до этого версию Виктор, – но этнически русские.

– Хорошо, я тебе позвоню, – подвел Итог разговору Николай Петрович.

– Вы только нужным людям скажите, что надо паспорта сделать и деньги заплатите. Вещь тогда ваша, а анкеты и фотографии я принесу, – сказал Виктор, сделав непроизвольную ошибку. Уже закрыв за ним дверь, Николай Петрович подумал «Переправить двух человек через границу и обратно, при таких деньгах не проблема. Но вот почему он не хочет, чтобы я их увидел. И часы эти, слишком новые, и в тоже время не подделка, ну вот не чувствую в ней подделки и все. А это чувство меня никогда не обманывало. Да что же здесь такое?! – мысленно выругался он. И впервые за много лет почувствовал азарт. Ему необходимо знать, что стоит за всеми этими бреднями. И он это выяснит. Еще одним хобби Николая Петровича было разгадывание головоломок. Виктор вернулся и обрадовал гостей, что все прошло хорошо, только надо сделать фотографии на загранпаспорта. Правда визит в фотостудию гости перенесли немного нервно, но фотограф первым засмеялся, и даже предложил Гитлеру сфотографироваться еще раз и с нацистским приветствием. На что получил категорический отказ. Заполнив анкеты для получения виз в Германию, они стали ждать, звонок от Николая Петровича не заставил себя ждать.

– К тебе приедет курьер, отдашь ему фотографии и анкеты, – спокойно сказал тот, – а он их куда надо отвезет.

Виктору не понравилось это «куда-надо». Они с Мюллером уже давно разработали план «А» – аварийный. Были собраны два рюкзака, в первом комп с монитором, а во втором ноутбук и принтер. Ну и еще мелочи, типа флэшек, дисков с программами, и запасных комплектующих. Все это надо было взять в случае непредвиденной эвакуации и Виктор открывал портал для прохода гостей обратно в свой мир. Но курьер приехал, взял конверт с фотографиями и анкетами, и спокойно уехал на своем мотороллере. На следующий день привез в том же конверте загранпаспорта. А вот после этого последовал неожиданный звонок от Николая Петровича.

– Виктор, бери своих гостей, и дуйте ко мне в гости, – безапелляционно заявил он, – я понял кто они. Так что жду.

– А если мы не приедем? – трубку телефона буквально вырвал Мюллер.

– Тогда господин герр Генрих, вы не поедете в Германию, я не ваш враг. Но у меня тоже есть дело, о котором я вас, точнее вашего начальника хочу попросить.

– Тогда приезжайте к нам, – спокойно предложил Мюллер.

– Вам не понять, и даже незачем понимать, поэтому передайте трубку Адольфу, – продолжал настаивать Николай Петрович.

– Не передам, – холодно ответил Мюллер, – или вы думаете мы станем так рисковать?

– Хорошо, послушайте меня, старика. Я прошу вас приехать ко мне потому, что я коллекционер, ну кто еще может вас так принять Поверить в это. А я поверил и помог. И еще у меня свои личные счеты к советской власти. А как последний аргумент, не думаете ли вы, что мы проше бы выдать вас ФСБ, и пусть спецслужбы с вами разбираются.

– Вы хотите записать нашу встречу на видеокамеру? – осведомился Мюллер, – тогда не надо, мы лучше уйдем.

– Вам разве не нужен здесь еще один друг, причем, с возможностями гораздо большими, чем у Виктора, – добавил последний аргумент в свою пользу Николай Петрович.

– Адольф, что вы думаете? – спросил Мюллер у Гитлера. Громкость телефона была выставлена на максимум, поэтому разговор слышали все. Тот немного подумал, а потом заявил:

– Мы поедем.

– Хорошо, ждите нас через минут двадцать, – сообщил Мюллер в трубку. Виктор тяжело вздохнул и полез в шкаф.

– Не думал что пригодиться…, – как бы оправдываясь заговорил он, и подал гостям по два миниатюрных чемоданчика, – это травматическое оружие, если не хотите убить человека, то цельтесь в ноки или руки, но если на нем плотная одежда, то можно стрелять в корпус. Инструкции внутри. Пока приедем, успеете изучить. И наденьте пожалуйста вашу старую одежду, чувствую играть нам сегодня предстоит по крупному. План «А» вы надеваете рюкзаки, я раскрываю врата, и вы – дома. Все кто последуют за вами вернуться в наш мир через десять минут. Вариант «Б» вы уже много узнали, если не получиться взять рюкзаки, то я если смогу открыть портал, сразу бежите в свой мир. А наконец вариант «С» нас всех взяли, портал открыть или вам сбежать невозможно, тогда – действием по обстоятельствам.

Они сели в его автомобиль, Мюллер прикрыл мундир курткой, и поехали к Николаю Петровичу. Рюкзаки оставили в автомобиле. Если начнется заварушка, все равно они будут только мешать.

Москва, Элитный жилой центр «Кузьминки».

Июль 2008 г.

Николай Петрович встретил их спокойно и благожелательно. Тапочек не предложил, сразу проведя в гостиную. Там внимательно осмотрел гостей.

– Теперь точно верю. Довоенную одежду ни с чем не спутаешь. Это не Версаче какой-нибудь, – и вдруг перейдя на немецкий, обратился к гостям.

– Здравствуйте, меня зовут Николай Петрович Наумов, Виктор наверно объяснил, это я вам сделал загранпаспорта. Проходите, садитесь. Хотите кофе, чай, есть хороший французский коньяк.

– Говорите по-русски, ваш немецкий ужасен. Понять конечно можно, но я лучше понимаю русскую речь, – ответил Гитлер.

– Но как? Вы ведь не знаете русского языка, а сейчас говорите с акцентом, но вполне нормально, – удивился Николай Петрович.

– Во время переноса у меня появилась эта способность. Виктор, объясните пожалуйста Николаю Петровичу, – попросил фюрер.

Виктор вкратце пересказал события последних недель и в доказательство открыл на несколько секунд портал.

– Ничего себе, а я уж думал машину времени изобрели, – удивленно вздохнул Николай Петрович, – жаль, очень бы мне хотелось там побывать.

– Зачем? – удивился Виктор.

– Знаете, почему я вам решил помочь? – сходу спросил Николай Петрович, проигнорировав вопрос Виктора, – тогда слушайте. Это будет долгая история. Вы уверены, что ничего не будете пить.

– Мне кофе, – попросил Гитлер.

– Мне тоже, – присоединился Мюллер.

– Эх, вас наверно этот молодчик растворимым подчевал, – усмехнувшись кивнул Николай Петрович на Виктора, – но у меня настоящий, и я знаю как его правильно заваривать. Он отошел на кухню. В это время Гитлер тихо спросил Мюллера.

– Ну что Генрих, вашу мнение?

– Пока затрудняюсь сказать, но ничего опасного не заметил, – так же тихо ответил Мюллер. Вскоре Николай Петрович вернулся с четырьмя маленькими чашечками кофе.

– Вам Виктор я тоже сделал, а то ведь небось и кофе-то настоящего не пробовали, – по комнате заструился приятный кофейный аромат, – травите себя этой растворимой гадостью.

– Ну так вот, начну с самого начала, – начал свой рассказ Николай Петрович, – я родился в образованной интеллигентной семье. В год окончания войны. На ней погибли оба моих деда. Один в блокадном Ленинграде, второй на фронте. Как и где я не знаю, так и не выяснил. Мой отец работал главным инженером на заводе, поэтому и не воевал. Был очень хорошим специалистом. Награжден орденом трудового красного знамени. И работал хорошо. Мать рассказывала, что выходил рано утром, а поздно вечером возвращался весь вымотанный. А после войны попал под волну репрессий. Состряпали дело и расстреляли. А я соответственно стал сыном «врага народа». Матери пришлось отказаться от отца, но это не спасло ее от увольнения. Она работала бухгалтером на швейной фабрике. С трудом устроилась билетершей на железнодорожной станции. Когда началась реабилитация после смерти Сталина, то отца почему-то не реабилитировали. Видимо просто поленились или руки не дошли. Так и остался он английским шпионом и изменником родины до 1992, когда я уже добился его реабилитации и признания его невиновным. Но дело не в отце. Я ненавижу коммунистов за то что они убили мою мечту. Меня никак не задевало, что я сын «врага народа», пока я учился в школе. А после окончания, хотел поступать в технический ВУЗ, продвигать науку и технику. Тогда это было модно и престижно. Я хотел сделать самолеты. Да и вообще технику любил. Но ни в один технический ВУЗ у меня документы не приняли. У них же там все секретно, а я сын «англо-американского шпиона». Вот и пришлось идти в Плехановку. Торговля тогда делом непрестижным была, конкурс маленький, и по большей части девушки. Вот меня и взяли. Учился прилежно, закончил с красным дипломом. Но про себя твердо решил, что работать на советскую власть не буду. Нет, конечно официально я на нее работал, но только на бумаге. Тогда же за тунеядство срок давали. А сам был «цеховиком», подпольным предпринимателем. И к перестройке стал миллионером. Ну а дальше проще все легализовался, приобрел несколько предприятий, построил торговый центр, а сейчас как бы на пенсии, дела передал сыну и зятю. Но не думайте что у меня все так прекрасно. За своих детей я спокоен. Воспитывал, чтобы в случае чего только на себя надеялись, так что закалка у них есть. На меня ведь два раза уголовное дело заводили, но ничего у них не получилось, вывернулся. Кстати у вас герр Мюллер, взгляд как у того следователя, что меня допрашивал, точь в точь. Но я отвлекся, меня беспокоят внуки. Видели наверно нашу «золотую молодежь»? Вот они как раз из нее. Один школу заканчивает, второй – первый курс института. И что? Ночные клубы, рестораны, вроде даже легкие наркотики пробовали. Родители их разбаловали. Но самое главное нет в глазах мысли, желания что-то сделать. Другие они. Поэтому я помогаю вам. Я не хочу, чтоб в вашем мире повторилась моя история. И у меня есть личная просьба. Виктор, выйдите пожалуйста на минутку на кухню.

Виктор пожал плечами и вышел. Буквально через несколько минут, Николай Петрович его громко позвал.

– А как вы нас вычислили? – спросил Виктор садясь на свое место.

– Эх, не служить тебе в разведке, – засмеялся Николай Петрович, – во-первых часы. Почистил я их и что вижу – новенькие. Как бы они хорошо не хранились, не могут они быть такими. Их перевозят, меняется давление и влажность. Все это отражается на деталях механизма и корпуса. Во-вторых, само происхождение. Здание разбомбили, ничего не уцелело, значит есть два варианта – их украли с выставки, или подобрали после бомбежки. Первый не подходит, здание наверняка хорошо охранялось, во-втором – часы бы не были в таком идеальном состоянии. В третьих, твоя странная просьба не продать их мне, а переправить двух людей без документов за границу. Вот я и решил посмотреть на них, вернее их фотографии. Сначала не поверил, а потом сделал компьютерную идентификацию. Слышал о такой? – Виктор кивнул.

– А что это? – сразу встрепенулся Мюллер.

– На лице человека есть точки, которые не меняются на протяжении всей его жизни. И у каждого они индивидуальные как отпечатки пальцев, берется одна фотография, потом вторая и как бы накладываются друг на друга, если точки совпадают – это один и тот же человек, – объяснил Николай Петрович, – вы езжайте, я нескольких своих ребят озадачу. Начнем собирать информацию. Они пожали друг другу руки и распрощавшись вышли из квартиры.

– А что он у вас попросил? – заинтересовался Виктор, когда они садились в машину.

– Не так уж и много, – улыбнулся Гитлер, – но извините, сказать я вам не могу, это действительно очень личное.

Но их планам не суждено было случиться. Утром Виктор за завтраком проинформировал гостей, что Николай Петрович находиться в реанимации, сердечный приступ и когда выйдет и выйдет ли вообще – неизвестно.

– Жаль, очень жаль, очень достойный человек, – с искренней печалью заметил фюрер, – если сумеете с ним связаться, передайте, что его просьба будет выполнена в любом случае.

Германия. Туристическая поездка.

Июль 2008 г.

Поездка в Германию прошла для Виктора как-то скомкано и неинтересно. За границей он уже успел побывать два раза. В Турции и Египте. Они сначала пересекли на поезде Польшу, затем приехали в Берлине. По пути особо не разговаривали. Гитлер и Мюллер работали по очереди за взятым с собой ноутбуком, или читали газеты. А Виктор читал книги на КПК. Современные книги фюреру и шефу Гестапо не понравились. Фэнтези их не увлекло, ни российское, ни зарубежное. Фантастика тоже мало интересовала. Единственно немного заинтересовали детективы и современная проза. А так читали мемуары немецких и советских военачальников по второй мировой войне, так же уделяли внимание воспоминаниям политиков того времени. В Берлине разместились в небольшом и недорогом отеле. Походили по городу, тут уж гостям пришлось выступать в роли переводчиков.

– Да, сильно все изменилось, – сказал Гитлер, когда они проходили мимо остатков «берлинской стены», – и вы правы, такое впечатление, что мы находимся в Турции, а не в Германии. Но я доволен. Я понял что произошло с моей родиной, и теперь я все сделаю, что в моих силах чтобы не допустить этого. Вы знаете Виктор, что такое оккупация?

– Естественно, когда на твою землю приходят солдаты противника, – недоуменно, не понимая, куда клонит фюрер, ответил Виктор.

– Нет, солдаты приходят и уходят, а вот когда без войны вашу родину захватывают, просто приезжая и живя, инородцы, вот это настоящая оккупация. Она самая страшная, потому что они в итоге приезжие вытесняют хозяев. Вы все время меня спрашивали, еще там в Москве, чем мне не угодили евреи. А вот сейчас представьте их вместо турок. Теперь понимаете?

– И что, опять концлагеря и газовые камеры? – спросил Виктор.

– Дались вам эти концлагеря! – воскликнул фюрер, – а что мне делать с уголовниками, разными враждебными политическими элементами, кстати, никогда не задумывались, на что идут взносы в компартию? Партийные коммунисты знаете ли не работали. А занимались только организацией забастовок и митингов. Но на это бы их взносов не хватило, специально посчитали. Вот и у меня появился вопрос – откуда и куда поступают и тратятся их деньги? Значит их поддерживали некоторые предприниматели. К счастью этих денег оказалось слишком мало, чтобы привести к власти коммунистов, как у вас в 1917 году. Но когда мы пришли к власти, то мы коммунистов прижали очень сильно. Сами знаете в каких мы были с ними отношениях. Впрочем я сначала с ними пытался договориться «Или вместе строим сильную Германию, или вам придется поплатиться». Они не вняли моим доводам. И коммунисты тоже оказались в концлагерях. Но Виктор, я не понимаю. Чем вас так раздражают концлагеря? Представьте, у вас большая толпа людей, которые ваши враги, и плюс мешают вам делать дело. Что с ними сделать? Учтите Сибири, чтобы их туда выслать, как у Сталина, у меня нет. Да и просто всякого мелкоуголовного сброда полно, который не хочет работать. А жить хочет хорошо. Тюрьмы не выход, это получается что мы их еще и содержать будем за государственный счет. По всей Германии тяжелая экономическая ситуация. Что остается? А именно эти вами нелюбимые концлагеря, где эти люди будут выполнять тяжелую неквалифицированную работу. Да, под охраной и из-под палки, как у вас говорят, но у Сталина все было именно так. И потом, заключенные, могли быть выпушены досрочно, если не нарушали режима, и хорошо работали. «Работа делает свободным», – думаете мы этот лозунг не специально повесили над входом? Потом конечно он смотрелся как издевательство, но сначала все так и было. Это было сделано, что бы они поняли, что Германия единая, и если они захотят, то могут стать частью ее. И никаких газовых камер и крематориев там не стояло и не стороилась. Хотя нет, был крематорий, если заключенный умирал, и не было родственников, то его тело сжигали в крематории. А прах в урне хоронили на маленьком кладбище около концлагеря.

– Да вообще-то, зэки не только в Сибири лес валили, но и в Москве на стройках работали, но только после войны, хотя может и до, не знаю точно, вроде в фильме «Подкидыш», специально так снимали, чтобы они не попали в кадр, – заметил Виктор.

– Верно, – ответил Гитлер, – так что концлагеря, или как у вас они назывались – исправительно-трудовые лагеря? Применялись и у нас и у вас. Но с одной разницей, у вас работали невиновные, и не с такими сроками как у нас. Фактически сталинский социализм вернул рабство.

– Ну хорошо, а дальше? – спросил Виктор.

– Первоначально, то есть до сегодняшнего дня, повторяю, в концлагерях содержались уголовники, политзаключенные, евреи и гомосексуалисты, причем с конкретным сроком пребывания назначенным судом, – спокойно ответил Гитлер.

– Давайте разберемся с гомосексуалистами, – не прекращал спора Виктор, он не хотел его проиграть, – пусть бы себе тихонько сидели в подполье, и не высовывались. Зачем было их сажать?

– Виктор, вы их тоже, чувствую не любите? – улыбнулся фюрер.

– А за что мне их любить? – возмутился Виктор, – выступают на эстраде и свою ориентацию чуть ли не рекламируют.

– Виктор, – голос фюрера стал мягок и поучителен, – а вы не задумывались, почему даже после смерти Сталина, статья за гомосексуализм просуществовала до перестройки. Пусть она фактически не применялась, но она существовала. Ответьте на простой вопрос. Вам очень понравилась молоденькая девушка, больше того, вы влюбились в нее. Вы намного ее опытнее и старше. Умеете ухаживать и быть настойчивым, добиваясь ее расположения и интимной близости, но она лесбиянка, никогда не знавшая мужчин. Вы ведь постараетесь ее переубедить и хотя бы ради пробы вступить в интимную близость?

– Естественно, – согласился Виктор.

– А теперь переверните шахматную доску. Что получается?

– Мляя, – только и сказал Виктор.

– Именно, получается совращение, – удовлетворенно констатировал фюрер, – эти люди не могут только вращаться в своем кругу, потому что их слишком мало, поэтому им надо приток новых, молодых, хм… задниц. А кого можно совратить легче всего – молодежь. А это будущее Германии. Они должны стать главами семейств. А не эти как вы их там называете «голубые» – дурацкий термин между прочим. Но суть понятна. Поэтому я пытался, то есть пытаюсь оградить от этого влияния молодое поколение. Вот вам и ответ, почему я отправлял в концлагеря гомосексуалистов.

– А евреи, тоже пошлете их всех в концлагеря?

– Нет, просто депортирую всех в Израиль, пусть там строят свое государство. Я понял свои ошибки, не надо мне о них напоминать. Сейчас я хочу чтобы меня поняли вы. Вам нравиться что в Москве и в других крупных городах столько кавказцев?

– Конечно нет, эти хачики все рынки захватили. Да и ведут себя уж не как гости.

– А мне не нравилось, что в Германии столько евреев и ведет они себя не лучше ваших кавказцев. Без драк конечно и бандитизма, они предпочитают делать все тихо. Впрочем к тем кто будет нормально работать, а не снимать свой гешефт на перепродаже, я претензий иметь не буду.

Мюллер тем временем снимал все на видеокамеру, которую ему купил Виктор.

– Генрих, скоро вы станете профессиональным оператором, – пошутил Виктор.

– Это мне не грозит, – улыбнулся Мюллер, – операторов можно найти много, а шеф гестапо один.

– Не заменимых у нас нет, – подколол его Виктор, – так товарищ Сталин между прочим говорил.

– У вас может и нет, а у нас есть, – парировал Мюллер.

Потом зашли в пивную и пообщались с народом, Виктор видел, как шеф гестапо включил диктофон на цифровом фотоаппарате, который тоже таскал с собой, и положил его в карман пиджака. Пообщались с местным населением. Вернее общались Мюллер и Гитлер, а Виктор сидел тихонько и потягивал пиво. Их легенда работала превосходно. А присутствие русского продюсера, которого «играл» Виктор, и его незнание немецкого языка, только подкрепляли ее. Потом Мюллер пересказал содержание беседы с двумя ровесниками Гитлера:

– Обычные бытовые проблемы, ругали начальство, хвастались женами и детьми. О национал социализме имеют только то представление, что им внушили в школе. Ничего интересного. Даже для них мы всего лишь история.

– Нет, Генрих, они, стали другими, – возразил фюрер, – они ненавидят всех этих турок, курдов и евреев, но говорят об этом очень осторожно.

– Понятно, кто хочет судебный иск получить? – отозвался Виктор.

– Это германская земля и законы здесь германские, и писать их должны тоже германцы, но почему германцы на своей земле боятся иностранцев? – начал заводиться фюрер.

– Потому что решили привлечь рабочую силу из Турции, а те и понаехали, – отозвался Виктор, – а дальше смена гражданства, и вот вам то что вы видите.

– Вы не поняли Виктор, – серьезно сказал фюрер, – они пришли сюда, вроде как помощники, а остались как захватчики. Между прочим у вас в вашем времени происходит тоже самое. Кавказцы, азиаты, на дальнем востоке китайцы, все они захватывают вашу родину. Постепенно, незаметно, но они когда-нибуть, как в Америке, объявят резервации для русских.

– Не хотелось бы чтобы такое произошло, – ответил Виктор.

– А что вы можете делать? Поднять восстание? Народ не поддержит его. Ваша власть, и промышленники, сразу мрут сбежать за границу. И что остается? Ресурсы у вас выкачены – осталась земля, которую и начнут захватывать иноземцы. Вы были правы, вы – вымираете, и на ваше место приходят другие народы. Но у нас этого не будет. Мы сделает Россию такой страной, куда доступ иноземцам будет не разрешен.

– Да, как ту не вспомнить Михалкова старшего «Как ты смеешь тут ходить по-турецки говорить», – согласился Виктор.

– И мы сможет сделать то что не смогли сделать вы, – продолжил фюрер, сохранить наши народы.

– Окей, фюрер, – засмеялся Виктор, но поглядев на Гитлера перестал смеяться, и серьезно сказал, – было бы правильно Адольф, чтобы цивилизация не пошла по тому пути, что пошли мы.

– Тогда, если мы все выяснили, давайте отдохнем, – подвел итог разговору фюрер.

– Не имею ничего против, – ответил Виктор.

Потом посетили Мюнхен и Нюрнберг. Пользовались для этого межгородними автобусами. Там такая же программа – хождение по городу, посещение кафешек и пивных. Неделя прошла незаметно, и пора было возвращаться. Виктор с облегчением сел в поезд, который повез их обратно в Москву. Но по дороге состоялся интересный разговор, был один вопрос который не давал Виктору покоя.