Текст книги "Гитлер в Москве (СИ)"

Автор книги: Литературный Власовец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

Несмотря на полученную информацию Гейдрих вышел от фюрера буквально окрыленным. Он теперь понял что от него требуется и все сделает, чтобы ужасное будущее, показанное ему не наступило. А еще через несколько дней Рейсфюрер СС Рейнхард Гейдрих, был в бешенстве. Если бы он нашел того человека, с чьей подачи его эсэсовцев стали называть электриками. Да еще и переделанный анекдот гулять пустили среди народа, то он бы его лично расстрелял не взирая ни на какие последствия. И у него четко сформировалось подозрение, что это человек Геббельса. Но он так и не нашел его. А эсэсовцев еще долго звали электриками вплоть до отмены рун, после войны.

Берлин. Рейхсканцелярия, кабинет Гитлера.

Июль 1939 г. Днем раньше.

С Альфредом Розенбергом вышло как раз наоборот он прибыл в Рейхсканцелярию в отличнейшем настроении. Еще бы сам фюрер срочно его вызывает для уточнения расовых вопросов. А вот встреча прошла совсем не так как он ее себе представлял. Толстые двойные двери обладали отличной звукоизоляцией и секретарша не могла слышать как орет Гитлер на Розенберга. На нем фюрер отыгрался по полной программе. Не один же он виноват в войне. Не давая его открыть рта и вставить в обвинительную речь хоть слово, он в конце швырнул в Розенберга его же книгу «Миф 20 века», которую и раньше считал «малопонятным бредом». Отправив к Мюллеру для получения новой задачи. Розенберг вышел от фюрера бледным с трясущимися руками и даже несколько раз оперся о стенку, пока шел по коридору к лестнице. Фюреру хотелось еще и начистить морду бывшему соратнику, но он смог сдержаться, не дело когда из кабинета лидера Великой Германской Нации посетители выходят с побитой физиономией.

Шпионы в раю.

Берлин. Рейхсканцелярия, кабинет Гитлера.

Август 1939 г.

Совещание завершалось, министр пропаганды Геббельс рассказывал о достижениях своего ведомства, когда открылся портал около стола фюрера и оттуда вышел знакомый двоим лично, а остальным по фотографиям Виктор.

– Извините, господа, у меня буквально несколько секунд, – с этими словами он положил перед Гитлером листок бумаги с текстом и через мгновение шагнул обратно в портал, который тут же исчез. Все были еще шокированы таким зрелищем, когда Алоизыч уже изучал распечатку которую принес Виктор. Вкратце Виктор писал, что может доставить к себе на два месяца пять-семь человек. Отправка через неделю. Требования к «командировочным»: двое должны быть разведчиками, двое-четверо – техническими специалистами, и один специалист по культуре и пиару. И все поголовно говорить на русском языке без, и это было подчеркнуто, акцента. Виктор предвидел, что у Алоизыча будет куча проблем с технологиями, и не все они есть в Интернете, поэтому он предлагал такой план. Двое разведчиков должны добывать сведения не из компьютерезированых источников: технических библиотек, старых заводов, и так далее. Как дословно писал Виктор, «должны без мыла в задницу залезть». Троих он обещал устроить в фирму по ремонту компьютеров, чтобы уже в своем мире обслуживать эту технику, и заодно накачать в Интернете побольше информации. Желательно молодые люди только что закончившие институт. Постараюсь перебросить семерых, но пять – точно гарантирую. Еще группе надо было захватить «ювелирку», чтоб содержать себя и на «текущие расходы». В конце была приписка, что Николай Петрович чувствует себя хорошо, и тоже окажет помощь. Отправка через неделю в примерно в это же время, из кабинета фюрера.

Это письмо очень обрадовало Гитлера, похоже большинство проблем можно решить. Он молча передал письмо Мюллеру, ставшим теперь вторым человеком в Рейхе после фюрера.

– Господа, у нас появилась возможность послать в тот мир еще пять-семь человек на два с половиной месяца, – торжественно провозгласил он.

Мюллер внимательно прочитал текст и сказал, обращаясь к фюреру:

– Двоих думаю лучше взять из Абвера, а вот остальных я беру на себя, – кроме человека Геббельса.

Гитлер утвердительно кивнул, взял желтый маркер, которым полюбил пользоваться, и выделив строки с требованием к разведчикам, обратился к Канарису:

– Вильгельм, возьмите, то что выделено обеспечиваете вы. К вечеру у меня на столе должны быть кандидатуры людей.

– Есть мой фюрер, – адмирал взял листок и посмотрел на текст, но промолчал. Русского он не знал, поэтому придется вызвать переводчика, специально подготовленного для этого проекта.

– Йозеф, подготовьте специалиста по культуре и особенно по политическим рекламным технологиям, у них это называется пиар, – обратился он к Геббельсу, – претендент должен быть умный, талантливый молодой человек. Естественно знающий русский язык.

– Подготовлю, мой фюрер, – отчеканил Геббельс.

– М-да, у меня не кабинет, а какая-то перевалочная база, – пошутил фюрер, что говорило о его хорошем настроении. Все присутствующие заулыбались.

– Да, вот еще что, Генрих, – обратился фюрер к шефу Гестапо, – у Николая Петровича, который нам помог была просьба. Я хочу, чтобы она была выполнена в полном объеме. Соответствующий приказ я напишу. Но за остальным проследите вы.

– Будет исполнено, – кивнул Мюллер.

Пригород Берлина. Главное здание проекта «Призрак в доспехах».

Август 1939 г.

Отто Ланге работал в разведке уже двадцать лет. Сейчас он сидел в кабинете Канариса и внимательно просматривал документы. Адмирал не торопил его, лучшего специалиста по СССР, кого можно найти в Германии. Ланге в двадцать лет сразу после окончания Первой мировой войны, на которой ему удалось повоевать рядовым, пришел в разведку. Уже там выбрал направление казавшееся тогда малоперспективным – Советскую Россию. Выучил в совершенстве русский язык. В двадцатых годах был в России два раза официально – в качестве немецкого предпринимателя, и один раз нелегально. В тридцатых снова нелегальная работа, но уже резидентом. Он отлично знал не только русский язык, но и все реалии жизни в СССР того времени. И вот сейчас новое задание.

– Если все действительно обстоит так как здесь сказано, то особых трудностей у нас возникнуть не должно, – подвел он итог и посмотрел на своего непосредственного начальника, – контрразведки как таковой нет, да и не будем мы соваться туда, где она работает. Наша задача сбор старых для них и никому не нужных там технологий и научных знаний.

– Кого возьмете с собой? – коротко спросил Канарис.

– Рихарда Вайнера.

– Но он еще молод, ему всего двадцать пять.

– Зато он отлично знает русский язык, хорошо разбирается в технике, а самое главное – он прирожденный разведчик. У него есть чутье как и где раздобыть нужную информацию. Если хотите, то он моя смена.

– Вам рано еще уходить на покой, – заметил шеф Абвера, – и вас не смущает место вашего задания. Одно дело другая страна, а вот другой мир, в такое я сам до конца не верю.

– Так вот перед вами доказательство, – Ланге показал рукой на компьютер, стоящий перед ним, – есть факты, а верю или не верю – это лучше оставить философам. Для меня это просто командировка в другую страну. Меня больше волнует команда. Которую взялся набрать Мюллер. Ничего не хочу сказать плохого о его компетентности. Но разведка и политический сыск совершенно разные вещи.

– Здесь мы ничего не можем поделать, – развел руками Канарис, – он сейчас стал вторым человеком в Рейхе после фюрера.

– Тогда не будем больше затрагивать эту тему.

– Идемте знакомиться с остальными, – пригласил начальник Абвера и они вышли из кабинета.

Берлин, съемная квартира недалеко от Берлинской высшей технической школы.

Август 1939 г.

Карл Майнер находился в последнее время в отличном настроении. Он только что закончил Берлинский университет, или как его тогда именовали Высшей технической школой, и уже получил приглашение на работу в «Messerschmitt AG». Он любил самолеты с раннего детства, сделал несколько моделей, когда был в подростковом возрасте, прилежно учился, и вот сейчас исполнилась его мечта, совсем. скоро он будет авиаконструктором. Он уже паковал вещи для поездки в Аугсбург, где ему предстояло работать, когда в дверь снимаемой им квартиры позвонили. Он открыл и с удивлением посмотрел на двоих людей в черной форме.

– Карл Майнер? – скорее утверждая, чем спрашивая спросил один из них, второй показал удостоверение Гестапо.

– Да, это я, а в чем собственно дело? – удивился будущий авиаконструктор.

– Вам придется проехать с нами, – спокойно сообщил первый.

– Я арестован? – пытаясь скрыть волнение холодно спросил Карл.

– Нет, просто с вами хотят поговорить. Но отказаться вы не можете, у нас на это есть прямой приказ.

– Хорошо, мне ничего не остается как подчиниться, – буркнул Майнер и сел в машину. Ехали они не долго и остановились у охраняемого здания, на окраине Берлина. Очень серьезно охраняемом, отметил про себя Карл. Они прошли два поста, где его сопровождающие предъявили свои удостоверения. Потом поднялись по лестнице. А вот на третьем посту уже перед входом на этаж, его обыскали и проводили до дверей кабинета. А с поста кому-то позвонили сообщив «Первый здесь». И получив ответ, жестом пригласили войти. Карл был настолько растерян, что не нашел ничего лучшего как постучаться.

– Входите, не заперто, – в чувстве юмора «папаше Мюллеру» отказать было нельзя. Карл потянул на себя массивную дверь и вошел. Он со страхом и почтением уставился на самого шефа гестапо, а потом придя в себя выкинул руку в приветствии.

– Хайль Гитлер!

– Хайль! – несколько лениво ответил Мюллер, – присаживайтесь герр Майнер. Молодой человек сел на стул с прямой спинкой напротив стола.

– Нам требуется ваша помощь в одном проекте, – начал разговор шеф Гестапо.

– Но я авиаконструктор, тем более начинающий, – осторожно заметил Карл, – чем я могу помочь вашему ведомству?

– Именно этим, – кивнул Мюллер, и без предупреждения перешел на русский язык, – в вашем деле записано, что вы владеете русским в совершенстве. Это так?

Карл на мгновение поперхнулся от неожиданности, но ответил уже на русском:

– Да, мои родители эмигрировали из России еще до революции. Они там и познакомились. Но в семье была что-то вроде традиции, поэтому меня с детства стали учить русскому языку. Но я и мои родители – чистокровные немцы, могу вас заверить…

– Я это знаю, – прервал его Мюллер, – мне сейчас важно узнать другое. Переведите, – и он положил перед ним лист бумаги. Это было общее описание нового русского истребителя с тактико-техническими характеристиками. Карл уверенно и быстро его перевел.

– А как у вас с машинописью? – опять задал непонятный для Карла вопрос шеф гестапо.

– Нормально, в университете приходилось много печатать. До профессиональных машинисток мне конечно далеко, но печатаю довольно быстро.

– Говорите вы на русском практически без акцента, и ударения в словах ставите правильно, если не секрет, как такого добились? – хитро посмотрел он на Карла.

– Русские народные песни, мои родители их любили, это напоминало им о молодости в дореволюционной России, но герр Рейхсмаршал…

– Я просто уточнил, – успокоил его Мюллер, – а теперь перейдем к сути вопроса, почему я вас пригласил. Вы молоды, и хотите делать самолеты – все правильно?

– Да, – Карл не понимал, куда клонит шеф Гестапо.

– Но ведь всегда много ошибок при разработке, проектирование, доводке. Я прав?

– Конечно правы, но увы, этого не избежать. Нельзя сразу сделать идеальный самолет.

– А если вам бы предложили отправиться в будущее лет скажем на семьдесят вперед и посмотреть какие будут там самолеты, а заодно и как развивалось авиастроение, что скажете?

– Это было бы конечно прекрасно, но это фантастика, – как можно деликатнее возразил Карл, – конечно я бы согласился.

– Теперь не фантастика, – и он включив, аккуратно повернул жидкокристаллический монитор к Майнеру, – это авиация будущего, – и пока тот затаив дыхание следил за учебным боем МиГ-ов 90-х годов, добавил, – поздравляю, вы в проекте. Все остальные вопросы решите с Отто Ланге, он теперь ваш начальник.

Бавария, городок Эрланген.

1932 г.

Вальтер Браун рос обычным хулиганом. Его родители содержали бакалейную лавку в маленьком городке Эрганген в Баварии. Он неплохо учился, но вот с поведением было совсем плохо. Ни одна драка не обходилась без него, и ни одно происшествие в их тихом городке. В четырнадцать лет его отец серьезно поговорил с ним.

– Сынок, ты неплохо учишься, и думаю мое дело перейдет к тебе. Но у тебя очень плохо с поведением. Так что выбирай или я отдаю тебя в военное пехотное училище или ты находишь себе занятие после школы. Можешь взяться за общественную работу в Гитлерюгенде, можешь взяться за изучение французского или английского языка, выбирай сам. Но чтобы больше я тебя на улице на видел. Все завтра скажешь мне чем ты хочешь заняться.

Вальтера этот разговор возмутил до глубины души. Во-первых он не хотел быть бакалейщиком, ему надоел этот захолустный городишка со своими сплетнями и мелкими заботами. Ему хотелось в Берлин или Вену. Там где кипит жизнь. Во-вторых его бесило ограничение его свободы, как он ее понимал. «Ладно, будет тебе занятие». Политическая жизнь его не привлекала, да ее и не было почти в их захолустье. Поэтому он решил обучаться такому, языку, чтобы он ему никогда не понадобился, назло отцу. Сначала хотел обучаться японскому. Но естественно этот язык у них никто не знал. Отпадали и другие, по той же причине. И тут он вспомнил о старой русской белоэмигрантке, жившей в крохотном домике на окраине. А назавтра объявил отцу, что будет изучать русский язык. Тот пробовал его отговорить, но Вальтер сам указал ему, что право выбора осталось за ним. Отцу ничего не оставалось делать, как пойти в старой фрау Калугинн и договориться об обучении ее сына русскому языку. Старушка удивилась, но за небольшую плату согласилась стать преподавателем для подростка. Она сама окончила Смольный институт благородных девиц, и оказалась строгим, но квалифицированным преподавателем. Россию она покинула в 20-х годах, но часто интересовалась вестями оттуда, поэтому обучала Вальтера не дореволюционному русскому, а вполне современному. При этом они ставила и произношение, говоря:

– Вальтер, люди не любят, когда слышат сильный акцент.

И он не один раз пожалел, что согласился на это обучение. Старушка вцепилась в него как клещ. Вальтер подозревал, что ей просто скучно, а тут такой ученик. Но и сам он по характеру был очень упрямым. Поэтому уже через три года он свободно говорил и читал на русском. Еще старушка много ему рассказала о России, революции и гражданской войне. Поэтому он стал ярым антикоммунистом. И потом по окончании гимназии заявил отцу, что пойдет поступать в электромеханическое училище в Кельне. Приезжая на каникулы он продолжал уже по привычке заходить к своей бывшей преподавательнице. Просто поболтать. Когда он его закончил, он не знал что делать. Возвращаться в родной город не хотелось, хорошего места в Кельне он не нашел. Вот тут его и нашли люди Мюллера. После краткого собеседования он тут же с радостью дал согласие на свое участие в проекте. Он просто влюбился в вычислительные машины.

Берлин. Имперское министерство народного просвещения и пропаганды. Вильгельимплац 8–9.

Август 1939 г.

Ганс Мерсель работал скромным служащим в ведомстве Геббельса. Отдел занимался СССР и в частности Россией. Обязанности Мерселя состояли в том чтобы следить за периодикой основных газет и журналов в СССР, которые своевременно доставлялись и делать аналитические выкладки. Единственное что отличало его от других, он действительно очень любил свою работу и старался вникнуть во все нюансы. В СССР Ганс никогда не бывал, но говорил по-русски почти без акцента. Он старался среди газетных статей отыскать то самое зерно истины, которое пряталось за восторженными статьями и призывами. У нас бы это назвали, умел читать между строк. Но его отчеты просматривались вышестоящими коллегами, и отправлялись в архив. Дело в том что его направление считалось малоперспективным. Вот Англия, Франция, а особенно собственно Германия, очень ценились. А до коммунистов в СССР никому в общем-то дела пока не было. Пропаганда была ориентирована прежде всего на насаждение идей национал-социализма в самой Германии. Правда в последнее время начались какие-то непонятные слухи, полунамеки. Особенно после расстрела Гиммера и Геринга. Но Ганс не обращал на это никакого внимания. Его не интересовала большая политика. И когда его вызвал к себе сам Рейхсминистр Народного просвещения и пропаганды Германии Геббельс, Ганс был очень удивлен, но не напуган. Он всего несколько раз видел Геббельса вблизи, и не знал, как тот обычно разговаривает с подчиненными. Секретарь сразу пригласила его в кабинет Рейсминистра.

– Хайль Гитлер! – отчеканил Ганс положенное приветствие.

– Зиг Хайль! – ответил Геббельс, внимательно рассматривая Ганса, – присаживайтесь герр Мерсель, и он указал кресло напротив себя. Ганс сел в кресло и приготовился слушать, зачем его вызвал Рейхсминистр.

– Я внимательно прочитал все ваши отчеты по прессе в СССР, за последнее время. Ваша проницательность меня приятно удивила. А откуда вы так хорошо владеете русским языком?

– У нас в сельской школе не хватало учителей. Сам я из деревни. Поэтому приходилось учиться самому. Но я много читал и любил учиться. Выучил сам. Мне просто легко даются языки. Кроме русского сносно понимаю на английском. Для правильного произношения слушаю радио и читаю книги.

– Почему же вы не остались в деревне, ваша родня вся там?

– Да, я младший в семье. Но деревня мне просто наскучила. Старшему брату и сестре там нравится. Оба уже имеют семьи. Поэтому я приехал в Берлин и поступил на работу в ваше министерство.

– С машинописью у вас тоже все в порядке? – уточнил Геббельс.

– Это часть моей работы, – скромно ответил Ганс. Он так и не понимал сути разговора, но чувствовал, что это что-то важное.

– А в свободное время чем увлекаетесь?

– Меня интересует радиодело, – честно ответил он, – хочу купить, как только получиться всеволновой радиоприемник. У нас один на весь отдел – служебный. Выписываю и читаю журналы по радиоделу, но к сожалению собрать сам такой радиоприемник пока не могу. А «народный» – это конечно хорошо, но…, – он замялся.

– Продолжайте, продолжайте герр Мерсель, подбодрил его Геббельс.

– Слишком примитивен, но зато дешев, – ответил Мерсель.

– Просто замечательно, – пробормотал себе под нос Геббельс. Ганс не расслышал, что он сказал, но решил не переспрашивать.

– А скажем побыть немного разведчиком, как вам такая перспектива? Скажем командировка в другую страну с очень ответственным заданием? – усмехаясь спросил Геббельс.

– Боюсь вас разочаровать Рейхсминистр, но я бы отказался. Из оружия, точнее охотничьего ружья отца я стрелял еще ребенком, с тех пор оружия в руках не держал. Водить машину не умею. Уходить от погони и слежки тем более.

– Не считайте меня дураком, – резко одернул его Геббельс, – если мне понадобиться диверсант, я обращусь в другое ведомство, сейчас речь идет о вашей годности для выполнения одного важного задания самого фюрера. Вы уже шпион, не слышали такое выражение «90 % разведывательных материалов берутся из открытых источников»?

Ганс сразу встрепенулся. Он был умным парнем и понимал, что сейчас ему выпадает крупный шанс. Но что от него хочет Рейхсминистр.

– В таком случае я приложу все свои знания и опыт, работая на благо Великой Германии, – выдохнул он.

– Вы сказали, что сами выучили язык и сдали экзамены в школе. Значит у вас высокая обучаемость. Думаю одну новую технику вы тоже быстро освоите. Или я не прав? – пристально посмотрел Геббельс на Ганса.

– Так точно, освою, – отрапортовал Ганс.

– А вы самоуверенны, – усмехнулся Геббельс, – впрочем это даже хорошо. Чтож, сейчас отправляйтесь по этому адресу, – он протянул ему бумагу с напечатанным адресом и картой как из типографии, – там вам все расскажут. Вот возьмите бумаги, он протянул ему еще и большой конверт, тут характеристики на вас и все самое важное. Не подведите меня Ганс, – последнее сказано было не с угрозой, а скорее с просьбой.

– Не подведу герр Рейхсминистр, – твердо ответил Ганс, и позволил себе уточнить, – я отправляюсь в СССР?

– Нет, намного дальше, – хохотнул Министр пропаганды.

Пригород Берлина. Недалеко от Главное здания проекта «Призрак в доспехах».

Август 1939 г.

Генрих Ритен происходил родом из богатой семью которая дала ему хорошее образование. Фактически уже имел невесту и считал себя счастливым человеком. А что еще надо, любимая работа, любимая девушка, которую он уже познакомил с родителями и сам был представлен матери будущей невесты. Отца у нее убили в Первую мировую. Утром он как всегда спешил на работу в больницу, где под присмотром пожилого и опытного профессора, постигал все премудрости профессии врача. Но до работы в тот день он не добрался. Чуть впереди него притормозила машина и из нее вышли два высокопоставленных гестаповца, вежливо представились и попросили герра Ритена пройти с ними. На его вопрос сказали, что с ним хочет встретиться важный государственный деятель. Автомобиль остановился около неприметного каменного дома, который хорошо охранялся. Генрих в сопровождении гестаповцев миновал два пункта охраны. И так же как и Карм Майнер оказался перед массивной дверью. Постучав он сразу же вошел. Увидев хозяина кабинета, тут же вскинул руку:

– Хайль Гитлер!

– Хайль, – ответил Мюллер, – присаживайтесь герр Ритен, показывая на кресло перед собой.

Ритен никогда не боялся высокопоставленных людей и не испытывал перед ними никакого трепета, так его воспитали родители. «Генрих, ты не должен никого бояться, бороться тоже не надо если ты не согласен, но трусов всегда презирают», – говорил ему отец. Вот и сейчас он спокойно сидел в кресле и готовился услышать что скажет ему второй человек в Рейхе.

– Вы дипломированный врач, окончили Мюнхенский медицинский университет. Но до этого два года проучились на отделении химии, но потом ушли оттуда. Почему?

– Не смог поступить сразу. Поэтому подал документы на химический факультет, но после понял, что химия не та наука которой я хотел бы заниматься. И я решил оставаться верен своей мечте стать врачом. Пришлось поднапрячься, но в итоге я перевелся на медицинский.

– Вы не только хорошо зарекомендовали себя на практике в больницах и госпиталях, отзывы о вас ваших наставников просто замечательные, но вы также интересуетесь фармакологией, ведете переписку с врачами из других стран. Например из Англии, Франции, и Америки. Выписываете литературу оттуда и за свой счет переводите. А ни с кем из Советского союза почему не переписываетесь, тем более что знаете русский язык?

– Я пытался начать переписку с советскими учеными-медиками, но они все почему-то отказывались.

– А откуда у вас знание русского языка? Кстати, давайте перейдем на него, не возражаете?

– Хорошо, – по-русски ответил Ритен.

– У вас сильный акцент, – как показалось в голосе шефа Гестапо проскользнуло недовольство.

– Извините, здесь в Берлине мало кто говорит по-русски, – заметил Генрих.

– И все же, откуда такое знание русского языка, я как слышите тоже им владею, но вы ведь и письменный хорошо знаете, если вступали в переписку с русскими?

Впервые за все время разговора Ритен смутился.

– Дело в том, что у нас жил немец уехавший из России. Но это длинная история.

– А я знаете ли обожаю длинные истории, – улыбнулся Мюллер.

– Ладно, слушайте. Началась она в 1924 году. Из России сюда приехал русский, но с типично немецкой фамилией. По профессии врач. Но там он занимался политической деятельностью и был то ли социал-демократом, то ли еще каким-то революционером. Он спасался от преследования своих бывших соратников, взял чужую фамилию и сбежал из России. До Франции не добрался, не хватило денег. Поэтому осел как ему тогда казалось на время тут. Немного знал немецкий язык, но ему пришлось трудно. Сами знаете то время, бедность, безработица. Случай свел его с моим отцом, когда заболела моя мать. Все врачи отказывались ее лечить, говоря что случай безнадежный, а он взялся. И вылечил. Потом они сдружились с отцом. Он якобы снимал у нас комнату, но на самом деле просто жил. После школы я обучал его немецкому, а он меня русскому. Потом его дела пошли на лад, стал платить за комнату и еду. Но это продолжалось недолго. Он сам заболел и нам пришлось ухаживать за ним. Он был нам по сути никто, но мы считали его своим родственником. Так получилось. Он часто просил меня написать письмо в Советский Союз, или отца выписать газету на русском языке. И самое главное он повлиял на то что я стал врачом. Рассказывал мне о различных заболеваниях, как оказывать первую медицинскую помощь, и просто мы с ним говорили. Немецкую грамматику он знал плохо, поэтому мне поневоле пришлось выучить русскую. Очень радовался когда я перевелся на медицинский. И в тот же год умер. Вы вызвали меня сюда, чтобы выяснить не был ли он коммунистом? – холодно спросил Ритен.

– Нет, мне действительно было интересно откуда вы владеете русским языком.

– Вы можете это проверить.

– Обязательно, но одно дело ваши слова, и другое их проверка, – как ни в чем не бывало продолжил Мюллер, – плохо только что вы химию неважно знаете.

– Я врач, а не химик. Разбираюсь как действуют те или иные препараты, но только в сфере моей профессии. Неорганическую химию знаю хорошо, а вот органическую – поверхностно.

– Даже не знаю как с вами быть, герр Ритен. Акцент у вас ужасный. Химию вы знаете плохо. Но у Рейха есть очень важное и ответственное задание. И боюсь, что вы единственный кандидат. Знаете что я не буду принимать решения, его примете за меня вы. Но не сразу. Подумайте, отдохните в следующей комнате. А пока я вам больше ничего не скажу. Или вы просто уходите и живете своей привычной жизнью, ведь никаких секретов вы здесь не услышали, мы просто побеседовали как хорошие знакомые, или… Боюсь ваша жизнь круто измениться.

– В лучшую или худшую сторону?

– А вот это зависит от вас. Вы свободны, идите и подумайте. В соседней комнате есть диван кресла. Через час я жду от вас ответ.

И ровно через час Генрих Ритен получил один из высших допусков проекта «Призрак в доспехах».

Пригород Берлина. Главное здание проекта «Призрак в доспехах».

Август 1939 г.

Все собрались в небольшой комнате за столом. Отто Ланге начал «заседание» группы, отправляющийся в Россию. Все уже были ознакомлены с материалами из «будущего». Но к удовлетворению Ланге, никто не проявлял паники или сильного эмоционального срыва.

– Я ваш командир, – сразу начал Ланге, – мое – разведка, приобретение необходимой аппаратуры, атомный проект, военно-политические вопросы, и так далее. Сразу представлю вам и своего напарника и заместителя. Рихард Вайнер, все обязанности так же как и у меня. А теперь каждый представляется и говорит свои задачи. Начали, и он указал рукой на молодого человека, сидевшего за Вайнером.

– Карл Майнер, авиация, ракетная техника, и все технологии им сопутствующие.

– Вальтер Браун, электроника, обслуживание и ремонт вычислительной техники.

– Фриц Альтен, тоже самое, электроника, но и радиодело, но занимаюсь в основном последним.

– Генрих Ритен, химия, медицина, фармакология.

– Ганс Мерсель, технологии пропаганды и культура.

– Вот и познакомились. Мерсель и Ритен, у вас акцент, будут спрашивать, говорите, что вы родом из Прибалтики. Ритен и Мерсель, сразу говорю, что вы можете не попасть туда, куда мы все направляемся. Это не от меня зависит, и не от высших начальников, это зависит только от каких-то там физических законов. В общем основной состав есть. Это пять человек. Вы – запасные, будет возможность – перебросим, не будет, чтож ничего поделать не смогу, но по-любому вы останетесь в проекте. И еще, готовьтесь. Второго шанса у Рейха не будет.

– Мы это поняли, подал голос, – Ритен.

– Прекрасно, поэтому объявляю, – голос Ланге приобрел твердость, до окончания операции и возвращения в наш мир, вы все подчинены мне, мои приказы выполнять сразу и без обсуждений. Об «резинке» вас предупредили. И это не страшилка или выдумка, если кто захочет остаться там, – Ланге сделал паузу, – как говорят русские «Флаг ему в руки, барабан на шею, и бронепоезд навстречу!».

Браун сжал кулаки, не в силах сдерживать негодование.

– Да как вы о нас могли такое подумать! – выкрикнул он.

– А если ты влюбишься в местную красотку? Да так, что наплюешь на все и захочешь остаться с ней? Или вообще решишь, что в том мире тебе будет лучше? Я разведчик, поэтому никому не верю, даже себе, – процитировал он фразу из «Семнадцати мгновений весны», – поймите правильно, мы там должны выполнить задание и вернуться, или история примет такой оборот как вы видели или даже хуже. Так что все претензии ко мне когда вернемся сюда. Вы все не военнослужащие, так что если хотите начистить мне морду – пожалуйста. Но учтите, я хорошо дерусь.

И потом сменив тон на проникновенный и отеческий, сказал:

– Поймите, у нас конечно распланирована вся операция, но если что пойдет не так возвращаться придется по одиночке. Посмотрите ваши инструкции, там указаны многие варианты развития событий, но вы должны вернуться имея максимальный объем информации по той теме, по которой специализируетесь. А теперь в компьютерный класс, у нас всего два дня, чтобы хоть как-то овладеть этими компьютерами.

Москва. Свиблово, жилой дом.

Август 2008 г.

Виктор сидел и смотрел на «просмотровый» портал как в телевизор. Там в своем кабинете Алоизыч толкал уже получасовую речь перед семью вытянувшимися перед ним по стойке смирно претендентами на работу в другом мире. Он не понимал о чем там разорялся фюрер, но суть понял примерно точно, типа «Лучшие сыны нации», работа необходимая на благо Германии, применить все свои знания и усердия, и так далее. В общем Родина вас не забудет. «Надо же, – думал Виктор, – и ведь они в это верят, более того и сам Алоизыч в эти слова верит. По морде видно – не врет. А через каких-то семьдесят лет это будет выглядеть как комедия. А здесь все серьезно. Ни тени насмешки или притворства, да, другие времена, другие люди. Да и подготовились нормально. Никого переодевать не потребуется. Абвер – серьезная организация как и гестапо. Вон как разодели, от наших и не отличишь. Все верно посмотрели телепередачи, фильмы, и постарались. И у каждого с собой солидный рюкзачок. Интересно, что там? А у главного еще и чемодан, небольшой правда. Ладно, потом выясним». Виктор посмотрел на часы. Пора было начинать, тем более что фюрер свою речь закончил и сел в кресло, но не за столом, а сбоку, претенденты приняли стойку вольно. Тут же был и Мюллер, стоял так скромно в стороночке, но смотрел внимательно. «Пора начинать», – решил Виктор, он уже знал, что сможет перетащить всех семерых. «Кстати, двое заметно нервничают, их не так беспокоит, что они перейдут в другой мир, как то что их могут оставить. Ничего ребята, не переживайте будет вам на что посмотреть», – усмехнулся Виктор и открыл портал.