Текст книги "Гитлер в Москве (СИ)"

Автор книги: Литературный Власовец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

Новая Россия.

По всей западной России. Лагеря военнопленных.

Август 1941 г.

Началась наконец «демобилизация» пленных, но не абы как, а строго по утвержденному порядку. Военнопленному выдавалось временное удостоверение личности, которое он, как прибудет на место жительства должен обменять на постоянное. Вернее на обычный паспорт. Высчитывалась длительность переезда и выдавалась сумма, на дорогу. После чего, еще десять процентов от нее на «непредвиденные» расходы. А дальше военнопленный больше таким не считался, а значит он полноправный гражданин России. И все. А так у некоторых были только солдатские книжки, то в них ставилась печать «В связи с окончанием войны – демобилизован Рейхом». Что касается денежной системы, то и тут немцы проявили осторожность, зная чем может закончиться гиперинфляция. Советский рубль тех времен принимался всеми оккупационными учреждениями. Но одновременно вводились новые рубли. Но не сразу, а постепенно заменяя старые. Рейсмарки тоже конвертировали по стабильному курсу. Пару раз на солдат, возвращавшихся из плена в родные места устаивали набеги разные банды. Никаких «Надо делиться!» тогда не знали, отбирали все, благо военнопленные были безоружны. Но после расстрела нескольких таких банд, стало спокойно, и люди могли добраться к своим семьям. Поволжские немцы вернулись из Сибири, и как ни в чем не бывало начали заново отстраиваться.

Рязанская область, областной центр Мичуринск.

Август 1941 г.

– Паша! – трясла за плечо мужа жена, – Паша, они за тобой пришли, – ели сдерживая слезы, сказала жена, – за тобой пришли.

Участковый проснулся, и стал успокаивать жену:

– Ну чево так кричишь? Пришли, так бы и сказала, а так нечего как курица квохтать. Вызвали, значит будут разбираться, так что уймись. Но на всякий случай заначка моя знаешь где?

Жене только молча кивнула.

– Если к вечеру не вернусь, обменяй на рейсмарки и уезжай отсюда.

Если бы Павел Канев крепко не прижал ее к себе раздался бы жуткий бабий вой. А так только всплакнула, и собрала своего мужчину. Две смены белья, поесть на сутки и бано-бритвенные принадлежности. Женщины часто чувствуют что нужно их мужчинам.

Но когда в гражданском костюме он вышел к двум фельджандармам, то те его попросили оставить сверток дома. После уселись в новенький «Хорьх», и как заметил – машина оборудована рацией.

– И за что меня? – решил Канев сделать первый ход.

– Я не знаю, господин Канев, моя задача доставить вас к коменданту, – коротко проинформировал его один из сопровождающих.

Они доехали до комендатуры, и когда вышли. Канев глубоко вздохнув ступил на первую ступеньку. А дальше все вышло очень просто. Его провели в кабинет коменданта по безопасности, а тот внимательно осмотрев его пригласил присесть.

– Вы господин Канев, с свое время, а именно от 28 года до 41 исполняли обязанности офицера криминальной полиции?

– Вообще-то сначала неплохо бы представиться, а то невежливо как-то получается. Если вы не хотите начну с себя Павел Канев, 1928 года рождения, окончил школу милиции и был направлен сюда на должность участкового.

– Прекрасно, вы сообщили все что я об вас знал, – язвительно заметил немец.

– А вот теперь что вы скрываете, – и он начал перечислять, то что знал Канев, но никак не думал, что это знают другие.

– Вы «положили под сукно», а именно уничтожили 28 анонимок на граждан. В них те обвинялись в шпионской деятельности. Но вы посчитали, что это навет, и уничтожили все материалы по этим делам.

«Откуда он знает, – удивился Канев, – я же материалы сжег?».

– Далее, – продолжал не представившийся комендант по безопасности, – после объявлении войны, буквально через пару недель вы удержали 18–19 летних граждан, якобы на оборонительные работы, на самом деле вы просто укрепляли дорогу через мост, чтобы через нее могло пройти как можно больше беженцев. Далее вы расстреляли двух человек, известных у вас как рецидивисты. Потому что они, обзавелись оружием. С начала войны и до отступления частей, а точнее окружения некоторых частей РККА, вы производили работу полицейского. То есть, отстреливали мародеров, и бандитов, по закону военного времени.

– Да, все так, – устало ответил Канев, – но сейчас-то меня за что?

– А почему «за что»? – на него пристально уставился начальник комендатуры по вопросам безопасности, – вы выполнили все что от вас требовалось. И теперь, при новом правительстве, надеюсь радио вы слышали? Нам нужна полиция, именно криминальная полиция, мне плевать что там у вас говорят, но банды должны быт уничтожены, как и уголовники, которых не исправишь.

– Это чтоже я снова участковым? – невольно усмехнулся Павел.

– Можете считать это и так, – равнодушно пожал плечами комендант, – но вы вы обязаны контролировать весь ваш район, обведенный на карте, – он показал на карту за спиной и Канев понял, что сделать это будет очень непросто, – к тому же вам в помощь вы можете набрать пять человек за которых поручитесь лично.

Это уже было что-то.

– Но и за просчеты будете нести ответственность.

– Ну как всегда.

– Так вы согласны? – задал основной вопрос комендант.

– Годиться, только людей подбираю я, и вопрос с оружием.

– Интересно, я думал. Вы будете спрашивать о жалование, или так у вас спрашивают о зарплате. Но вы первый вопрос поставили о вооружении. И это правильно, потому что без хорошего оружия бандитов вам не остановить. Поэтому вам выдается одни пулемет и три боезапаса к нему, кроме того гранаты, хоть мое начальство было против, но я вытребовал их. Всего шесть гранат. Ваше личное вооружение St-39. И патронов по надобности. Пистолеты сами набирайте, с ними много не навоюешь.

– Итак вы не против работать по своему направлению? – спросил комендант по безопасности.

– Да, – кивнул Каев, и вышел кабинета. Он недолго собирал команду. Главное комендант закрывал глаза на все политические вопросы. Двое в его команде были раньше комсомольцами. Но они в два месяца передовили все банды в их районе, и некоторые из других. После чего его снова пригласил комендант по безопасности.

– Вы прекрасно выполнили задание, но сейчас стоит другой вопрос. Мы уходим, и вы подчиняетесь новому руководству, вашему русскому руководству. Я хочу чтобы вы встретились, и поговорили.

Поговорить не удалось, перед ним был один из породы «комсомольских вожаков», присланных сюда, и ничего не знающих об их жизни, уже по одному тону разговора, Павел понял, что ничего ему не светит. Так и сказал коменданту, и потребовал пересмотра начальства. Тот пожал плечами, а на следующий день прибыла коммисия. В составе немца-фельджандарма, представителя новой русской власти – коменданта области и еще одного – представителя РСБ – российской службы безопасности. Которая ознакомилась с материалами, поэтому делу. Так и по «комсомольскому вожаку», хоть он тот тщательно скрывал, но тон общения и повадки, не скроешь. А так не подкопаешься, обыкновенный рабочий, на фронте не был, так как не успел до призыва доехать к призывному пункту. Но все решило заседание комиссии. Павел расказал как работал до войны, потом как – после. Сколько банд уничтожил, их численность и вооружение. Как потерял одного из сотрудников. Тяжело конечно такое рассказывать, но что сделаешь.

А вот претендент на начальника милиции, все больше лозунгами сыпал, и обвинял Павла в некомпетентности, мол, что мог задержать до суда, а не сразу пристрелил. «Тебя бы туда, – подумал Павел, – с пистолетом против ППШ.»

Комиссия взяла сутки на рассмотрение вопроса, но он разрешился быстрее.

Когда они выходили из здания комендатуры, к ним бросилась одна девица. Именно из тех, которые не боятся «даваться».

– Артемчик! – закричала она, – а это я, помнишь, Ниночку?

Комсомольский вожак не сразу сориентировался и допустил обычную для всех трусов ошибку.

– Гражданка, я вас не знаю, отстаньте от меня, – резко ответил он.

– Но как же так? – удивилась женщина, видя, что ее любимого Артемчика сопровождают только мужчины, решилась, – я же тебя прекрасно помню, мы неделю на пароходе плавали перед войной.

Этот диалог заинтересовал как немцев так и представителя Российской службы Безопасности, аналога гестапо. Их задержали. Женщина оказалась обычной проституткой. А вот Артемчик – лидером комсомольского движения перед войной, участие в котором он старательно скрывал, а потом агитировал ополченцев идти на фронт, хоть сам на фронт не пошел. Поэтому Артемчика расстреляли. Был бы простым комсомольцем и не лез бы в новую власть, его скорее всего пощадили бы, а так – расстреляли. Обвинения с Павла Канева были сняты. И новый начальник ему оказался знаком, у него он проходил практику по уголовному розыску. И началась обычная работа. Только с помощью немцев. Новые криминалистические лаборатории, новые психологические наработки. Но немцы обучили местных специалистов новым методам, оставили оборудование и уехали. Через полгода, в городах данной области можно было спокойно гулять ночью. А через сорок лет, Павел, и ныне Павел Васильевич, вышел на пенсию по состоянию здоровья. И не поднялся особо по чинам, звание ему присвоили подполковника, но за сыскные качества он так и остался начальником министерства внутренних дел по области. О чем ни разу не пожалел. Он прожил еще пяток лет на пенсии, написал несколько учебников по криминалистике, которые издали, несмотря на новые способы опознавания преступников по ДНК. И особенно гордился двумя медалями Третьего Рейха, «Лучший криминалист России 195бгода», это он разыскал и задержал при помощи бойцов внутренних войск казалось неуловимую банду. И «Самый лучший криминалист России!». Она была отпечатана в Германии и больше никому не выдавалась. То дело так бы и осталось под грифом «совершенно секретно», но он смог его раскрыть, посрамив немецких коллег. Причем никому не открыл его тайну. Умер он в 1962 году, и когда он лежал в больнице, то к нему уже больному и умирающему старику приходили молодые сотрудники уголовного розыска, и просили совет. В чем он крайне редко отказывал. Мафии в России не было, да и откуда ей появиться. РСБ – очень пристально следило за чиновничеством и предпринимателями и преступниками. Но случались организованные банды, которых было сложно поймать. Вот тут старик и давал советы. А когда он умер, за гробом двигалась процессия не только сослуживцев. Но и странных темных личностей, это были оставшиеся из «воров в законе», что бросили свое ремесло под влиянием Канева. Потому и остались живы и на свободе. Некоторые стали промышленниками и купцами, так в России стали называть бизнесменов. Другие просто рабочими или фермерами. Но одно объединяло их – они стали уважаемыми людьми, только благодаря Каневу. Иначе гнить бы им в могиле, или прятаться от милиции и РСБ. Медленно разлили водку по прихваченным с собой стопкам, потом молча выпили, и поехали домой. Они теперь законопослушные граждане. И еслиб не Канаев, и его беседы, насчет воровской романтики, то грохнули их где-нибудь. На его памятнике были выбиты строки: «Ты глядел там где мы не могли найти, Ты находил там, где мы глядели».

Когда объявили о разделении СССР на независимые государства, так все республики сразу захотели отделяться, и им это позволили. В составе России отставили только Белоруссию, причем поляков отселили в Польшу. А на Украине, подавили всякие националистические поползновения, просто переселяя националистов в Польшу. А тех там за людей не считали. После пары украинских погромов в Польше, где поляки постарались показать украинцам, где по их мнению находиться их место в Речи Посполитой, те страстно запросились на свою родину, даже не помышляя о бывших лозунгах. И опять, политика выселения народов на их историческую родину дала свои результаты. Поляков отправляли в Польшу, украинцев на Украину. И никто не возмущался, и не кричал о правах человека, тогда такого понятия еще не было. Люди просто ехали на новую родину и там обустраивались. А вот русским на Украину была открыта широкая дорога, как и в Белоруссию. Но не из России, а из республик Средней Азии, Казахстана и Кавказа, переселяли их организованно и с нормальными условиями. А все остальные республики не стесняясь праздновали свою независимость. Праздновали до того момента, когда вдруг стало ясно, что жрать нечего. И купить не за что. Грузинское вино никому не нужно, кроме самих грузин. Более хорошо устроились кавказцы, которые продавали нефть, и концессии на ее разработки. Правда при самовластии скатились со своими традициями в девятнадцатый век. Многоженство, клановая вражда, кровная месть, и все остальные прелести средневекового Кавказа. Остальное их не интересовало. Чечены выясняли отношения между собой и Грузией. Грузинские воины были так «обеспокоены», что попросили помощи Росси, и Германии. И естественно они ее не получили не получили. А немцы им тем временем платили за нефть марки, и выкачивали природные ресурсы по сверхнизкой цене. Неплохо устроился Азербальджан, там быстро построилась «вертикаль власти», и стали жить за счет экспорта нефти. Армении пришлось хуже. Уже через год половина армян хотела эмигрировать в любую страну с более высоким уровнем жизни, но только чтобы там была армянская диаспора. Ничего не поделаешь, клановые народы, есть клановые народы. Среднеазиацкие республики, где растили хлопок, тоже неплохо зажили, если сравнивать опять же со средневековьем. Основная часть населения работает, а другая, очень меньшая, вкушает блага за их труд. И Россия, и Германия, и другие страны хлопок с удовольствием покупают. Вот только средневековье у них наступило натуральное. Из страны легально выехать было невозможно, если ты не восокопоставлный соклановец. Люди закреплялись за колхозами, так были названы земли, закрепляемые за определенным правящим кланом, а вообще-то были обычными крепостными, как на Руси шестнадцатого-восемнадцатого века. Тяжкий труд, да и у председателя колхоза власть ничем не регламентируемая. Нет ведь больше Советского Союза, а значит можно делать все, что не запрещено начальством. Наложницы, наместники, клановые распри и борьба за более жирный кусок. А выше обычная средневековая иерархия. Средней Азии в этом смысле повезло больше. У них Советская власть пробыла всего двадцать лет, и ничего не нарушила в устоях и внутренних законах, поэтому они сохранили свою властную структуру, известную со времен Ходжи Насрединна. А Прибалтика тоже почувствовала, что «здесь – не там», но им было проще они привыкли так жить, и стали жить как до войны. Небольшие заводики, ловля рыбы, переработка, и экспорт. Не очень богато, но и не очень бедно. Но к русским отношение было нормальным, может потому что русских в Прибалтике почти не осталось, даже белоэмигранты хотели вернуться на родину.

Грузия.

Июль1943 г.

Тело Сталина и Берии отдали грузинам. Те выстроили для «отца народов» чуть ли не мавзолей, и торжественно его там похоронили. Берия удостоился только скромной могилы на родине. Он ведь был мингрел, а не грузин, а мингрелов грузины не любили. Но самым главным событием весны 1942 года стал «Ленинградский процесс», где судили всех главных коммунистических преступников, которых удалось отловить.

К удивлению наблюдателей из других стран и журналистов, стал очень мягкий приговор Хрущеву. Если остальных деятелей комунистических партии расстреляли или повесили, то Никита Сергеевич отделался десятью годами условно. «Ну ведь кто-то должен описать как все там у них происходило», – сказал непроверенный немецкий источник журналистам. А самому Хрущеву намекнули, что, он остался на свободе только для того чтобы написать правду о сталинской верхушке. Что он и сделал. Находясь на даче в течении двух лет он надиктовал, присланной машинописчице «труд». Его подредактировали, оформили, а даже дали название, И отправили в печать. Так люди узнали, что представляла собой сталинская верхушка. После чего Хрущев, так как ему не было особого нечем заняться, занялся мемуарами, которые не имели особого успеха. Солженицына привлечь не удалось. Он ведь был только в 1946 году был арестован в нашей истории, а здесь сдался в плен и даже не помышлял описательской карьере. Но все равно ему предложили написать книгу о русских пленный, с чем он блестяще справился.

Россия, деревня Маковищи.

Август 1943 г.

Фюрер решил попутешествовать по России. Естественно его сопровождала охрана, но Алоизыч, всегда изменял маршрут. Мол, не нужны ему тут «Потемкинские деревни», а хочет он посмотреть на Русь – народную. Ну и посмотрел. Не бедно и чистенько, а бедно и вообще очень бедно, по сравнению с фермерами Германии. У тех особняки в два этажа, а здесь хаты-пятистенки, да у бывшего председателя колхоза шикарный дом. Тут фюрер и нарвался на русскую деревенскую свадьбу. Вернее свадьба нарвалась на приезд фюрера. Сначала все не поняли, почему все деревенские собаки заснули. А с чего бы им не заснуть, получив в бок дротик со снотворным. Еще бы, кому не охранять фюрера, как не бойцам «Брандербурга-800». А меж тем в деревню въехала колонна автомобилей. Колонну, кроме бойцов-неведимок, охранял взвод личной охраны фюрера. Сначала все замолчали, даже два баянщика, и один гармонист, прекратили играть. И вот открывается дверь машины, и к ним, открыв калитку входит, что называется «весь в белом» Алоизыч. Громко приветствуя всех на русском языке, хоть и с акцентом:

– Здравствуйте, я, Адольф Гитлер. Еду, как видите почти инкогнито по России.

Все остолбенели. Но придя в себя после нескольких секунд и поняв, кто к ним пожаловал, все закричали здравицы «дорогому гостю». А вот один старовер, не стал кричать здравицы, а закричал то что полагается по обычаям русских праздников:

– Штрафную, Адольфу Гитлеру! – Все сначала примолкли, а потом поддержали. Поэтому Алоизычу пришлось выпить 150 грамм водки из хрустального фужера. Да, такие тогда были времена и обычаи. Не 250 или 200 грамм, именно 150. Пятьдесят грамм за жениха пятьдесят за невесту и пятьдесят за родителей, из этих пропущенных обязательных тостов и складывалась штрафная, для тех кто опоздал на торжество и пропустил эти тосты. Но Алоизыч подобному уже был привычен. Так что не размяк, а интенсивно закусывая, и на вполне понимаемом русском языке поинтересовался проблемами села. Тут уж ему все и выложили. Так может бы и не сказали, но но алкоголь, и свадьба сделали свое дело. Нажаловались и на налоги, и на цены госзакупок, объемы которых бывшие колхозники должны были обеспечить. Гитлер покивал головой, успокоил, что дальше будет легче, а сейчас, придется поднапрячься. Ничего не сделаешь, война и перераспределение земель в собственность только завершилась. И уже решил продолжить путь, как его за рукав схватил староста деревни.

– Такое дело, господин фюрер, комендатура отказывается давать бумагу о регистрации брака. Помогите, а то выходит, что люди в грехе живут.

– А я вам чем могу помочь? – удивился фюрер.

– Так дайте приказ, чтобы зарегистрировали брак как надо, а то в церкви обвенчались, а все равно некоторые говорят, что без свидетельства о браке – полюбовники, а не муж и жена. При советах ведь официальный документ был «Брачное свидетельство». Вот многие родственники и настаивают, чтоб такое же было. А в комендатуре говорят, что: «Не имеют они полномочий такие документы выдавать».

– Так правильно, они армейские части, и здесь, тыл, кроме того война завершена.

Гитлер подумал, и громко приказал по-немецки, обращаясь к адъютанту:

– Альберт, какие у нас есть бланки?

– Рейхсканцелярии, Генерального штаба, и еще секретные… – отрапортовал адъютант.

– Тогда на бланке Рейхсканцелярии, пишите, – адъютант быстро стал печатать на ноутбуке, а Алоизыч диктовал, взяв у старосты документы новобрачных, – Брачное свидетельство, своим именем, и постом лидера Великой Германии, провозглашаю, брак между Белозерской Натальей Дмитриевной 1920 года рождения, далее Толкачевой, и Толкучевым Матвеем Змитровичем, 1921 годом рождения, объявляю законным, и признанным на всех территориях, где есть власть Рейха. А также России.

– Есть мой фюрер, – адъютант, вылез из машины, после того как мини-приинтер, прилагающейся к ноутбуку, напечатал документ, вытянулся по стойке смирно и протянул Гитлеру отпеченный экземпляр.

– Ну вот и все, – сказал фюрер подписав брачное свидетельство, и шлепнув на него печать Рейхсканцелярии. Несмотря на нарушение всех бюрократических норм, люди в деревне были довольны. Во-первых официальный документ, а во вторых, не кто бы, а сам Гитлер выдал брачное свидетельство. А дальше свадьба стала гулять дальше, а Алоизыч направился по снова измененному маршруту.

Потом конечно этой паре выдали нормальное российское свидетельство о браке. А через двадцать лет, их попросили продать первое свидетельство за полмиллиона марок, но они отказались. И только еще через тридцать лет, внуки продали этот документ на аукционе за десять миллионов марок. Самих стариков уже в живых не было.

Москва, улица, Радио, д 46.

Август 1943 г.

Когда из ЦКБ-29, с улицы Радио, сбежало вся охрана, «зеки», этому способствовало сообщение Германского радио, транслировавшемуся по всей стране, что все, кто будет участвовать в уничтожении политзаключенных, будут расстреляны, посоветовавшись разбрелись по домам. Когда в дверь утром раздались три звонка, он вышел и увидел двух немцев в черной форме. «Дежа-вю, – подумал Королев, – впрочем эти пришли не ночью, а утром».

– И за что на этот раз? – без приветствий спросил он, – английским шпионом был. Немецким тоже, может разъясните за то меня теперь забирают.

– А вас никто не забирает, господин Королев. – вежливо сказал эсэсовец, – нам только надо передать вам этот пакет, – и протянул ему толстый пакет, – распишитесь пожалуйста в получении, – и показал ему бланк и ногтем, так где ему надо было расписаться, при этом протянув совершенно незнакомую ручку. Королев внимательно уставился на нее. И Видя это гестаповец сообщил.

– Новая разработка Рейха. Пишет хорошо, я ручаюсь.

Королев поставил свою подпись на бланке получения, а потом просто закрыл перед визитерами дверь. Открыл конверт прочитал первое письмо, недоверчиво хмыкнул, а вот вторые листы он очень внимательно изучал. Так внимательно что, даже отмахнулся от жены с ее завтраком. В этих бумагах содержались точнейшие ТТХ нового немецкого истребителя, а еще содержались сведения о ракетной технике, над которой работает сейчас фон Браун. И в первом письме Королеву предложили у этому всему присоединиться. Королев первым делом пошел к Туполеву.

– Что тоже приходили? – немного насмешливо спросил он.

– А к кому еще? – вместо ответа спросил Королев.

– Да считай ко всем, – ответил Туполев, – ты-то что думаешь?

– Даже и не знаю, – устало ответил Королев, – там немцы, здесь неизвестно что.

– А что нам мешает поехать и узнать? – спросил Туполев.

– Да, понятно, что ничего не мешает, а вот вернут ли нас назад, неизвестно, – с грустью сказал Королев.

– А ты сам подумай. Разрешат нам здесь немцы испытательный завод построить? По крайней мере, надо выслушать что они предложат. Так что собирайся в Берлин.

– Ну чтож, по крайней мере, может Гитлера в живую увижу, – усмехнулся Королев.

А завтра они литерным поездом отправлялись со многими другими конструкторами в Берлин.

Поезд. Москва-Берлин.

Август, 1943 г.

– Оба конструктора сидели в СВ купе, правда советского производства, но от этого ничуть не изящней. Купе на двоих. Весь свой багаж они уже давно закинули на полки.

– Вот ты мне скажи Сереженька. – после опрокинутой в себя стопки спросил Туполев, – зазря нас вызывают в Германию. Или как?

– А хрен их знает, – ответил Королев, отправляя кусок рыбы в рот, и при этом морщась, в застенках НКВД ему сломали челюсть, а срослась она не ровно.

– Да ты подумай, зачем им вести нас на расстрел в Берлин, захотели бы – на месте шлепнули, – и дождавшись утвердительного кивка от Королев, заметил, – нет им нам смысла расстреливать, а значит работу предложить хотят. И не везли бы так, с водочкой селедочкой. Даже черный хлеб раздобыли.

Королев кивнул.

– А значит, мы нужны им. Ты вот посмотри, у их новые истребители, а жрать закупают в Аргентине. Пусть они Россию превратят в сельхозяйственную страну, но все равно, продовольствия, а главное производств им не хватит. Итог? Размещение части производств, и продуктовую базу в России. И самое интересное, что это нам обеим странам выгодно. Германия получает защиту, мы – индустриальный рост. Думаешь я не видел их сверхзвуковые истребители? Видел, но вот вопрос – хватит ли им сил их самим производить, а также штурмовики и бомбардировщики.

– Ты все хорошо рассказал, а я-то причем здесь?

– Реактивный миномет? Не помнишь? Твоя ведь идея, вернее как его сделать более мощным. Но фрицы с этим уже справились, значит остается одна идея – баллистические ракеты. Вроде фон Браун работал над ними но прекратил, и неизвестно почему. Поэтому тебя думаю к ним поставят, а меня, – он надолго задумался, – к турбореактивным самолетам. И вот знаешь, чувствую, что мы им нужны, но не пойму зачем и как.

Москва, около Рижского вокзала.

Август 1943 г.

Петр Терентич Озеркин, старший лейтенант НКВД, тридцати четырех лет от роду, торопился к вокзалу. Чувствовал он, что после победы немцев, за него и за его коллег возьмутся в первую очередь. Не зря, на его «счету» было больше ста «признавшихся». И это только по политическим делам, а сколько было «отправлено» по анонимкам, и вообще его дело, чтоб обвиняемый признался, а потом суд решит, или «тройка». И уж на какие ухищрения не щел Озеркин, чтобы выбить «признание – царицу доказательств», по словам Вышинского. Которого расстреляли после приговора на «Ленинградском процессе». И вином подозреваемых поил, и бил, и пытал, если приказ поступал сверху, и надо было человека «склонить» к нужным показаниям. Но началась война, сначала было хорошо, «шпионы» и «диверсанты» рассказывали как они хотели устраивать покушение на товарища Сталина или вообще на Кремль. Оставалось только записывать. И освободить пальцы левой руки подозреваемых из тисков, чтобы они могли подписать протокол правой. Он был обычным «сталинским палачом» – выбивал показания, а потом, суд на их основании выносил обвинительный приговор. И всегда у него были хорошие показатели, за что его чуть ли не каждый месяц премировали и выделяли талоны на спецпайки. Но СССР вместе с «товарищем» Сталиным, сам он Сталина никогда не считал ни великим, ни талантливым, но вот то что тот умел избавляться от сильных конкурентов, когда те даже не замечали его, он понял. Семью с детьми, а как же, даже у такого есть семья, два мальчика и девочка, к родителям жены. А вот он поедет к старому знакомому. Тот не знал, что он служит в НКВД, и решил пока затеряться среди колхозников.

– Гражданин Озерки, вы арестованы, вот ордер, – дорогу ему преградил молодой сержантик и протянул какую-то бумагу, в тот же момент, руку, рванувшуюся за пистолетом, схватили и хитрым приемом вывернули, а его самого повалили и надели наручники.

– Говорил, тебе Вася, с такими, – сапог пнул Озеркина, как он часто делал с подозреваемыми, – надо держать ухо востро. Чуют они, что возмездие пришло, и им терять нечего.

А дальше были камеры так знакомой Лубянки. Но с единственной разницей, раньше он входил в них не на минуту-две, а сейчас сидел здесь часами. И следствие, его никто не бил, не требовал признаний, но ему пришлось выслушать все показания, освобожденных, по его делам, а это была треть. Остальные не выжили. Чтобы предъявить своему палачу счеты. Но хватило и этого. Потом был суд. Короткий, так как таких как он НКВДшников и особистов было много. И приговор. Расстрел. В последние минуты, когда их уже поставили к стенке, он только почувствовал обиду, что так по глупому попался. Жертвы его «следственных действий» его не смущали. А потом грянул залп. Процессы по особистам и НКВД-шникам, которых смогли найти, продолжались еще год. Некоторые признавали вину, но большинство заявляло, что они не виноваты, и немцы, а тем более русская администрация не может их судить. Случались такие, что вообще требовали немцев, и русскую администрацию, не вмешиваться в их внутренние дела. Мол, войну мы хоть и проиграли, но СССР все равно есть. Но «Ленинградский процесс» окончательно поставил все на свои места. СССР прекратил свое существование, осталась Россия.

Германия, Пенемюнде. Первый ракетный центр.

Август 1943 г.

Знакомство фон Брауна и Королева закончилось мордобоем. Все началось довольно невинно. Их представили друг другу. Оба к тому времени имели высший допуск и знали о ракетостроительстве и истории государств одинаково. Как и о биографиях оппонента. После вежливого представления друг другу, Королев не знал немецкого, а фон Браун – русского языка. Началась беседа через переводчика. Но вот когда они стали обсуждать проект двухступенчатой ракеты. То тут и появились первые разногласия. Королев хотел сначала испытать все приборы наведения и настройки, а также датчики ракеты на двухступенчатой модели, а фон Браун рвался сразу к межконтинентальной трехступенчатой, причем без всяких подготовок. Есть же чертежи и готовые отчеты о запусках, снятые даже на фото и кинопленку в пятидесятых годах. Но Королев настаивал на пробных экспериментальных запусках, а потом можно и боевую ракету строить. Так что в результате очень эмоционального спора фон Браун полез в сейф за пистолетом, решив застрелить, но скорее всего припугнуть «этого наглого русского». Но не успел. Его в морду «отоварил» Королев, видя, что фон Браун полез в сейф явно не за секретными документами. После их растащили помошники и конструктора. Выкрикивая оскорбления и обвинения друг другу, они были выпровождены в разные комнаты, где и пришли в себя. И что самое интересное. Обоим стало очень стыдно. Королеву, кстати, была проведена операция на челюсти, и теперь говорить и есть он мог нормально. А назавтра их двоих вызвал Рейхсминистр Мюллер, узнав об этом событии пришел и Гитлер. Впрочем он молчал, пока его заместитель выскажет все фон Брауну, на немецком языке и Королеву на – русском. Подействовало, а фюрер добавил свои «пять копеек»:

– Вы работаете над одним проектом, вы знаете, что планеты солнечной системы мы в ближайшем будущем не сможем освоить. И вы при этом позволяете себе драться?! Да кто вы такие? – Гитлер, перешел на крик, – вы люмпены, основная забота которых поесть, напиться и подраться. При таком отношении к делу, вы не сможете, не то что спутник запустить, ракету одноступенчатую, и то не сможете вместе сделать. А теперь марш отсюда, и учтите, от вашей работы зависят ваши судьбы.