Текст книги "Гитлер в Москве (СИ)"

Автор книги: Литературный Власовец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

К ним спустился и я и увидев их обиженные лица, сразу решил, что надо занять молодежь делом, а то дурная голова, рукам покою не дает. Во-первых предложил им придумать названия для спутников. А то несолидно как-то, не называть же их «Спутник-один», «Спутник – два». И еще приказал придумать эмблему военно-космических войск Рейха. Вот тут все прямо-таки загорелись энтузиазмом. Вместо красок использовали наборы косметики, а названия придумывали так быстро, что мне не успевали их переводить. Наконец я решил. Что лучше всего будет, если они сами напишут названия и предоставят их мне. Ребята быстро справились, и названий двух спутников вышло около сорока. Дальше устроили открытое голосование. Переводчик читал мне название, а те кто «за» поднимали руку. В итоге осталось два названия, тот спутник, который висит над Европой назвали «Орел». Второй, который вращается – «Взгляд с высоты». Я удивился такому названию, ожидал, что-то типа «глаз Бога» или «Мы видим все», но один паренек «откомандированный» объяснить такие названия и принести варианты эмблем Военно-космических сил Рейха, будто обдал меня ведром холодной воды. Спокойно сказав что первый спутник назван в честь сильной, а главное зоркой птицы. То есть он может видеть, но не может действовать, а второй, просто передает изображения поверхности, какая же тут божественность. Ведь это просто устройство, поднимись он на такую высоту с фотоаппаратом, тоже бы сделал снимки поверхности Земли, тем более он и большинство курсантов их уже видели в «Гугль Мэп». А вот с эмблемой разгорелась полемика. Было предложено больше десятка рисунков. От обычного орла с венком, и уходящие вниз две молнии, до портрета Алоизыча, который выглядывая из облаков кидает молнии. Ну это уже ни в какие ворота. Предложил свой вариант. Орел, но не в профиль, а в фас, сжимает в когтях венок, но там пустота, кроме фразы. «Информация решает все». Естественно на немецком. И курсантам с гитлерюнгентцами эта эмблема понравилось. И те тут же стали наносить названия и эмблему с помощью вырезанных на бумаге трафаретов, и запасов краски на авианосце. Здесь следует сделать пояснение. Краска была приобретена чтобы закрасить слишком бросающиеся русские надписи, и даты. В Киле после помещения корабля в док планировалось, уничтожить все надписи и даты, говорящие откуда прибыл авианосец. Я с восторгом наблюдал затем как курсанты наносят надпись через наспех вырезанные трафареты. И ведь все аккуратно получилось, даже эмблемы. А потом приказал всем спуститься вниз – на самолетную палубу. Установки для запуска спутников уже были смонтированы. Когда я увидел Канариса и его адъютанта, я закричал: «Идите, на нижние палубы. Это может быть опасно.» То что мне он ответил, я понял без перевода, и еще я понял, он хотел увидеть то что врядли увидит еще раз. Происходило самое интересное – запуск спутников. Первых, в их времени. Для начала всех курсантов отвели на самолетную палубу. Несмотря на все убеждения подчиненными своего начальника, что он просто обязан спуститься вниз, Канарис отказался, и повязав страховку остался на верхней палубе со мной и еще двумя абверовцами. Первый контролировал отправку спутника, второй, я так понял телохранитель, вот только неизвестно кого меня, спутника или адмирала. Объясняю для чего нам понадобилась страховка. Я открываю окно диаметром в четыре метра, разность давлений создает такой нехилый ветер, что нас всех может туда затянуть.

– Спутник один готов, – отрапортовал сидящий за ноутом абверовец подключенный через него к спутнику, без проводов естественно, – когда начинать отправку?

– Десять секунд начало программы спутника один, название «Орел», пять – включение катапульты, – приказал я так как был уже готов.

– Пять, четыре, три, – вот на третьей секунде я открыл портал в другой мир, ох и потянуло же туда, а что вы хотите, одна атмосфера на четыре метра диаметра, это много.

– Ну чтож, пташечка лети, – продекламировал я Киркорова.

Но уже через две секунды сработала катапульта, и спутник отправился в космос, сразу как только он прошел я закрыл портал. М-да, действительно, без страховки могло и в космос засосать. Ну теперь со вторым разобраться и останется только авианосец.

– Давай со второй «птичкой», – сказал я Альберту, – а то еще мне эту колымагу к вам доставлять.

Со второй повторилась та же история. Объявление о готовности, портал и спутник скрывается в космосе.

– Пташка вторая ушла, – сказал я, – точнее «Взгляд с высоты».

Но уже на другой орбите. Быстренько с помощью курсантов размонтируем катапульты и за борт их. Нечего нам лишнюю массу брать. Объясняю абверовцу, что названия придумали курсанты, эмблему военно-космисеских сил Рейха, тоже они, так что пусть это все проходит в официальных документах. Так что так оно и пошло с того времени. По рации передаем буксирам, что открепляем тросы и чтоб те согласно контракту возвращались в порт. Сейчас наши буксиры подойдут и их помощь больше не требуется. «Всем спасибо, все свободны». Пока буксиры выбрали тросы, пока развернулись на море стало ощутимо покачивать, правда такой громадине как тяжелый авианосец, это не доставляло хлопот. Но вот Канарису внушало опасения, коими он не преминул поделиться со мной. Пошел мелкий дождь и ветер усилился. Мы шли своим ходом, и ждали пока буксиры скроются из виду. А вот дальше начался запланированный спектакль. На полную мощность включили дизеля и я почувствовал, что корабль разгоняется до нужной скорости. Альберт, по рации передал SOS, и запинаясь кричал, что открылась пробоина в трюме. Корабль затапливает и вобщем все в панике, корабль потерял управление. И другие истеричные высказывания. А я тем временем, когда он закончил свою речь по радио, открыл портал в нас внесло в другой мир. Тоже море, но раннее утро. А вот авианосец хорошо тряхнуло, у нас же шторм, а там штиль. Но ничего, быстро выправили ход, а потом вообще отключили моторы, и к нам уже спешили встречающие, и почему-то я был уверен, что первым нас встретит Алоизыч.

На Украине же потеря авианосца хоть и недостроенного всколыхнула волну. Начались расследования. Обсуждения в прессе. Но был один плюс. Корабль которые видели и наблюдали все заинтересованные и незаинтересованные стороны, попал в шторм, после получили с него просьбу о помощи и информацию, что корабль тонет, а через некоторое время он исчез с экранов радаров. И это как оказалось устраивало всех. Тех кто хотел найти людей, купивших авианосец и крылатые ракеты, и тех, кто продавал их. А так – концы в прямом смысле уходили в воду. Спецслужбы тоже не были заинтересованы в скандале, поэтому от комментариев и серьезного расследования воздержались, черное море большое. И искать там авианосец, пусть и большой очень затруднительно. А что касается личностей погибших, то оказалось, что все они пользовались фальшивыми паспортами, и источники их финансирования, как и опознание личностей невозможны. Так что об этой истории скоро позабыли.

Балтийское море. Недалеко от Киля.

Сентябрь 1938 г.

Окруживших нас кораблей было много, но все какие-то мелкие, на фоне громады авианосца. Тут же подплыли небольшие катера, битком забитые эсэсовцами и стали подниматься на корабль. А в воздухе приветственно гудели самолеты. Боялись не нас, а самолетов-разведчиков англичан. Как я и предполагал первым на борт поднялся Алоизыч. Только потом охрана и Мюллер. Навстречу выдвинулись мы трое. Я, Николай Петрович и Канарис. Поздоровались, пожал мне руку, потом Николаю Петровичу, и только затем Канарису. Я так понял, по мере заслуг. Спросил как все прошло, узнав, что успешно, очень обрадовался.

– Вот теперь я покажу Англии, кто хозяин на море! – заявил он. Построили курсантов и гитлерюгентовцев. Фюрер обратился к ним с речью. У меня за спиной, как по мановению волшебной палочки, появился мой давний знакомый – переводчик Ганс Мильтнер. И не здороваясь начал переводить речь фюрера. Да-а-а-а, любит фюрер поговорить, вот тут он говорил не меньше получаса. Даже меня проняло, хоть и «слушал» речь в переводе. Пока фюрер распинался о выдержке и смелом выполнении задания «доблестными немецкими юношами», ко мне с другой стороны тихо подошел Мюллер. Молча пожали друг другу руки. А потом он предложил отойти, для решения сложной проблемы, это я понял по тому, что он не стал меня, отводить в сторону, а повел на нижнюю палубу. Впрочем я не боялся, у них были вопросы, а у меня ответы.

Мы с Мюллером сидели в закутке, вообще-то это должна быть каюта, но ее достроили и мы там разговаривали за занавеской.

– Я так понял, что ваша помощь Виктор. На этом заканчивается?

– Вы правильно поняли меня Генрих, – впервые я видел шефа гестапо таким уставшим, – дальше вы сами. Думаю если бы я помогал вам и дальше было бы только хуже. Но я так понял, что вас что-то тревожит?

– Проект расползается – в смысле секретности, нельзя удержать такую массу сведений в секрете, – тяжело произнес Мюллер.

– А и не надо, – на его недоуменный взгляд я ответил, – есть в мире такие явления о которых все знают, привыкают к ним как к данности, но объяснить не могут. Так же и с проектом. Рассекретьте его, не все конечно, просто признайте официально, что вам помогали из другого мира. Но только когда вы будете уверены, что вас не задавят со страху или из-за знаний. Поэтому это следует сделать только после завоевания СССР. Впрочем можно и раньше. Как только вы убедитесь, что внешней угрозы нет, то и объявляете, но информацию преподносить надо с умом, чтоб они, США, Англия, Франция, и другие предпринимали огромные усилия, чтобы отделить ложь от истины. У вас большая фора, но нужно уметь ей воспользоваться. Не в смысле патентов, а в смысле опыта культуры и применения технологий. Вы хотите чтобы ваши дети танцевали под реп, или колбаса состояла на треть из химии? Не думаю.

– Через год фон Браун и Брахуич обещают межконтинентальную ракету с ядерной боеголовкой.

– Так вот тогда и раскройте секрет Полишинеля, – посоветовал я, – они тоже не дураки, но вы знаете, что исследования, по открытию портала бесполезны, во всяком случае до моего времени. А там сколько веков пройдет я не знаю. В ведь поняли, что даже из нашего времени построить подобный портал нельзя.

– А чем наградить гитлерюгетнцев и кадетов, надеюсь придумали?

– Конечно. Ордена и медали будет слишком подозрительно, а вот личная фотография с фюрером и автографом, самое то.

– Что, в таком виде? – офигел я, да, фотография «фюрер и гот», или «фюрер и эмо» это будет выглядеть круто.

– На самом деле самый оптимальный вариант, – продолжил свою мысль Мюллер. Так люди будут интересоваться, почему это Лидер Великой Германской нации руку жмет обычному военному курсанту, да не одному, а многим, и фото подписывает. А здесь мы легенду заготовили. Что курсанты сделали спектакль о будущем, и это все необходимая атрибутика. Конечно вилами по воде писано, как у вас говориться, но лучшего варианта не нашли. Пусть их аналитики головы поломают, информация ведь обязательно просочиться, а там и анализировать некому будет.

– Что так уверены в победе? Сплюньте три раза через левой плечо, – посоветовал я.

– Уже, – усмехнулся Мюллер, – во Франции идет стремительное наступление. В Польше – тоже, очень пригодились все материалы по тактики и вероятным действиям противника.

Тут наш диалог прервали, позвали на верхнюю палубу. Началось награждение «героев». Гитлер с каждым из курсантов, сфотографировался на цифровик, а подключенный к нему напрямую принтер выдавал распечатку фото, на которых фюрер, предварительно спросив имя и фамилию курсанта или гитлерюгендовца, расписывался. Чернила и фотобумагу еще раньше привезли из нашего мира и очень качественную, водо и термостойкую. Вобщем такая фотография была очень долговечной. Сами «герои», если бы было можно визжали и орали от восторга, как наши, если бы сборная России завоевала кубок на чемпионате мира. Но пора было возвращаться к обычной деятельности. Фюрер еще раз всех поблагодарив и выразив надежду, что они еще послужат Германии, отбыл на катере. Канарис, в принесенный «матюгальник» приказал всем курсантам пройти в специально оборудованный медотсек. А дальше шла скучная на мой взгляд разгрузка-погрузка того что мы доставили. Ящики грузили просто так, замазав краской надписи по-русски, а вот самолеты и другую технику закрывали брезентом. Грузили навигационное оборудование, и все что необходимо, чтобы авианосец вышел из дока боевым кораблем. Потом несколько буксиров напрягая все свои моторы, начали его разворачивать и уводить в док. Вобщем-то и мне пора домой. Все что я мог – сделал, дальше пусть они сами, да и Николай Петрович поможет. Но меня окликнул мой персональный переводчик.

– Фюрер вернулся, – сказал он, подойдя ко мне. Курсантов к этому времени, куда-то увели, скорее всего на самолетную палубу. А здесь остались только мы. Канарис тоже ушел, вместе с Николай Петровичем. Все так как мы начинали. Я Гитлер и Мюллер. Вот только сейчас я на их территории. Присели на три стула, заранее принесенных кем-то из обслуги или охраны, вокруг маленького плетеного столика, на котором стояли коньяк и бокалы. Налили немного, чокнулись без тоста и выпили.

– Виктор, может все-таки останетесь у нас? – спросил без обиняков Гитлер, – поверьте мы вам предоставим очень хорошие условия. Можете заняться каким-нибуть направлением в правительстве, или свою корпорацию открыть.

– Всесторонние содействие вам будет гарантировано, – подтвердил Мюллер.

– Нет, не мое это время, да и резинка никуда не делась, – отрицательно покачал головой я, – а значит у вас я не должен оставаться.

Пригубил коньяк. На душе сразу стало весело и беззаботно. Смотря на самолеты сопровождения спросил Мюллера:

– Генрих, а вот подарить мне Месстершмидтт – слабо?

Тот сразу понял шутку.

– Да хоть всю эскадрилью забирайте. Только что вы с ней у себя будете делать? А потом ремонт, запчасти, техобслуживание. Да и летать вы не умеете. Я бы не советовал.

– Ненавижу автомобильные пробки, иногда так и хочется спикировать на этих баранов, и дать очередь из пулеметов. А на этих уродов с мигалками, так вообще бомбы не пожалел.

– Тогда вам лучше Юнкерс брать, бомбы кладет очень точно, – в свою очередь усмехнулся Алоизыч, – спикировали, сбросили и от машины ничего не останется.

– Ладно, засиделись мы что-то. В гостях хорошо, а дома лучше. Пора мне возвращаться.

– Но как же Николай Петрович? – спросил Мюллер.

– Николай Петрович, наверно исключение из правил, может вы к себе можете взять любого человека из нашего мира, а обратно никак. Я не знаю. Но думаю, то что ему разрешили остаться – тоже неспроста, так что прислушивайтесь к его советам.

– Интересно, мы с вами еще встретимся? – спросил Гитлер.

– Не знаю, но думаю, что нет, впрочем возможно мы встретимся, но не в вашем и не нашем мире, – усмехнулся я, – есть у меня такое предчувствие. А сейчас давайте прощаться, – я пожал им руки и сказал на прощание, – было интересно, всех участвовавших – благодарю. Всем спасибо, все свободны.

После чего открыл портал и шагнул в свою квартиру, а после сразу закрыл его.

– Что скажете Генрих? – спросил Гитлер после долгого молчания, когда закрылся портал за Виктором.

– Он показал нам наши ошибки, и дал их решение, а дальше все зависит от нас, – ответил шеф Гестапо.

– Верно сказано, – ответил Гитлер.

А в это время на опустевшей, после разгрузки, самолетной палубе поставили несколько палаток с красным крестом.

– Господа курсанты и Гитлерюгендовцы! – громко приказал Канарис, – не пытайтесь извлечь сами из своего тела металлические украшения. Это сделают врачи. Построиться всем к палатке один, потом проходите в палатку два, там вам выкрасят волосы в ваш цвет, который был изначально. В третьей палатке сдайте все, повторяю, все даже личные вещи, и переоденьтесь в свою обычную форму. В четвертой получите дальнейшие инструкции.

Вобщем в первой палатке хирург с помощью обычных кусачек, но продезинфицированных, вынимал все эти пирсинги из курсантов и частью гитлерюгетнцев. Так же накладывал пластыри на «поврежденные» места. Татуаж и наклейки должны сойти сами за две недели. Во второй палатке, волосы тех кто был покрашен обесцвечивали и красили в их природный цвет, благо, цвета занесли в картотеку, а потом закупили уже у нас краску. В третьей палатке ребят ждало пожалуй самое неприятная процедура, у них забирали все вещи одежду, они шли в душ, после этого, следовал строгий медицинский осмотр, нехватало им еще притащить какой-нибудь новый вирус гриппа. И затем, снова дезинфекция ран от пирсинга, и новая форма, на это раз та что, у них была отобрана при вступлении в проект. После им вернули некоторые вещи, приобретенные в нашем мире.

Мягкие игрушки, но со срезанными ценниками другими знаками, по которым можно догадаться где эта игрушка сделана, и главное, когда. Фотография с фюрером, этому все были очень рады, но их тут же напомнили о режиме секретности, и при этом заучили официальную версию такой фотографии. Дальше всех отправили отдыхать. И действительно, там-то был поздний вечер, а несмотря на сегодняшнее утро ребятам очень хотелось спать, так что все съели легкий ужин из котлеты и картофельного пюре с компотом, а потом заснули на койках, которые загрузили. А авианосец держал курс на верфи Киля, где его доведут до настоящего боевого корабля.

Берлин. Главное здание проекта «Призрак в доспехах». Новый корпус.

Сентябрь 1939 г.

Мюллер сидел за столом и грустно смотрен на очередную папку «Призрака в доспехах».

На этот раз военно-космические силы Рейха. Было все, небольшой и хорошо охраняемый двухэтажный особняк, аппаратура, которую туда доставили с авианосца в ящиках, и которую даже не распаковали. Было все, два спутника, контролируемых через Потсдамскую обсерваторию, оказались на месте, один совершал обороты вокруг земля, другой завис на гелиостационарной, «опять эти заумные словечки», выругался про себя Мюллер, орбите. Куча технической документации и инструкций, на английском и русских языках. А вот людей, которые могли бы заняться этим направлением не было. И самое главное взять их было неоткуда. Ну не готовили в Рейхе специалистов по профилю «управление спутниками-шпионами». «Может привлечь людей фон Брауна», – размышлял шеф гестапо. Но потом досадливо поморщился отгоняя подальше эту мысль. В последний раз, когда, когда он в приказном порядке приказал взять несколько специалистов на направление противовоздушной обороны, то фон Браун как-то очень нехорошо косился на пулеметы охранявшие его ракетный центр. А потом засыпал фюрера жалобами. Естественно на него, Мюллера, который не дает работать. От Цузе специалистов тоже не дождешься, он и его исследования в области вычислительной техники под контролем у самого фюрера. И прямой телефонный номер, к нему же. Ну не давать же объявление в газете: «Требуются специалисты по космическим спутникам. Знание английского и русского языков приветствуется. Оплата достойная». Мюллер потянулся к телефону и набрал номер.

– Да, – раздался голос в трубке.

– Николай Петрович, мне нужен ваш совет, – отбросив всякую вежливость спросил шеф Гестапо.

– Попробую угадать, нужны специалисты для снятия показаний спутников, которые Виктор выкинул к вам?

– Именно.

– И взять их конечно неоткуда?

– Еслиб было откуда, то я бы вам не звонил, – без тени раздражения заметил Мюллер.

– Возьмите выпускников астрономического факультета, другого выхода я не вижу, они очень хорошо знают все эти орбиты, расстояния, и прочее вам надо им дать только пару переводчиков и еще им придется пройти курс компьютерной грамотности. Там ведь все на компьютерах завязаны не на домашних, а совсем других, со специальными программами.

– Еще бы, столько денег за них выплатили, – не смог сдержаться от замечания Мюллер.

– Они вам сторицей окупятся, – весело ответил Николай Петрович, – а ребята быстро разберутся что к чему. Вы уж мне поверьте дате талантливой молодежи проявить себя, и они проявят. Причем так, что вы сами удивитесь.

– Чтож, попробую ваш совет, – ответил Мюллер и положил трубку.

Берлин. Главное здание проекта «Призрак в доспехах».

Октябрь 1939 г.

Молодые ученые Карл Риднеш и Фриц Гуленштайн были веселы, добры, и обожали свою работу. Оба год назад окончили высшее образование на факультета астрофизики и работали в Беленгевской обсерватории. Они сдружились еще на первом курсе и до сих пор не потеряли этой дружбы. Политикой они нисколько не интересовались, армия, и война были от них очень далеко, так им казалось. Но если вы не ищите армию, армия найдет вас. Как говорил наш военрук. И еще важный момент, они не испытывали никакого пиетета или уважения перед власть предержащими. Наверно на это их мировоззрение повлияли звезды и огромные расстояния вселенной, наблюдаемой в телескоп. Поэтому когда их вежливо, но настойчиво, пригласили к Рейхсминистру, они просто поехали.

– Здравствуйте господа, – поднялся им навстречу Мюллер, удивившись, что не услышал традиционного нацистского приветствия, – проходите, устраивайтесь, – он сделал широкий жест, приглашая гостей не на стулья, а в кресла.

Поздоровавшись Карл, как самый наглый сразу заявил:

– Герр Мюллер, мы астрофизики, а не астрологи. Поэтому сразу скажу, если вы нам предлагаете поработать в Аненербе, то мы отказываемся, – его друг согласно кивнул в ответ. Таким поведением гостей Мюллер был немного ошарашен, он привык, что все вытягиваются по струнке, но сразу собрался и заговорил в совершенно в другом тоне. Как хороший, друг.

– В Аненербе и так много «специалистов», – последнее слово он выделил иронией, – вас я бы хотел попросить о другой работе.

– И какой же? Чем звезды могут помочь Гестапо? Извините, Рейхсминистр, но мы далеки от ваших проблем, – ответил Фриц Гуленштайн.

– Ошибаетесь молодые люди, – усмехнулся шеф Гестапо, – вы, как никто другой, ближе к нашим проблемам.

– И каким же образом? – разом воскликнули удивленные молодые люди.

– А очень простым, – расхаживая по кабинету стал медленно объяснять Мюллер, – вот представьте, вы со своих телескопов смотрите в космос, на планеты и звезды. Видите их, фотографируете. А теперь представьте что такой же телескоп, только поменьше установили в космосе, и наблюдают за нашей землей. А так же за передвижением войск, кораблей, и даже самолетов. Не отказались бы понаблюдать в подобный телескоп?

– Естественно не отказались, но кто нам его в космос доставит? Только не говорите про фон Брауна, я изучал его работы, пока они не были засекречены, хорошо, если его ракета достанет стратосферы, – эмоционально возразил Карл.

– А если я скажу, что такие спутники уже есть? – спросил Мюллер, и его оппоненты в этом месте спора почувствовали себя неуютно.

– Естественно обсерватория на орбите – это нечто, – заявил Фриц, – я бы с радостью занялся подобными исследованиями.

– Но есть проблема, – холодно ответил Мюллер, – вернее их несколько, но основное – это война, вступление вас в армию, и режим строгой секретности. Обратной дороги не будет.

Оба молодых человека надолго задумались.

– Но это все правда? – с надеждой спросил Карл, – о спутниках-обсерваториях, о возможности исследовать космос.

– Правда, возможно мы даже пошлем в космос межпланетные аппараты, – Мюллер все же был очень хорошим психологом, – но если мы проиграем войну Англии и Франции, то ни о каких межпланетных полетах не может быть и речи.

На этом он замолчал, давая обдумать все астрофизикам.

– Если все это правда, и есть сделанные человеком, то есть искусственные спутники земли, которые летают по орбите, то вы можете располагать нами, – первым решился Карл.

– Да, заодно можно понаблюдать за планетами, – отозвался Фриц.

– А вот планета у вас будет одна – Земля, – сразу остудил их пыл Мюллер, – запомните сейчас война, и все остальное потом. Раз вы дали свое согласие, то расскажу вам больше это два специализированных спутника-шпиона, как раз для военных задач. И ваше задание – освоить их управление и получение разведданных, с вами будут работать несколько других специалистов. Надеюсь вы с ними сработаетесь, – за все время беседы он первый раз усмехнулся.

– Мы готовы, – одновременно встали с кресел астрофизики, – но после войны мы хотим заняться исследованиями космоса.

– Согласен, – усмехнулся Мюллер, – но только после войны. А теперь идите, вы должны подписать бумаги об ответственности за разглашение тайны проекта, получить форму и все такое. Желаю удачи господа, и учтите через две недели жду от вас результатов.

Последняя фраза прозвучала как-то зловеще.

Отдельный особняк проекта «Призрак в доспехах», в пригороде Берлина.

Ноябрь 1939 г.

Только после того как они получили второй допуск и узнали во что вляпались, астрофизики «залились горькими слезами». Но ничего не поделаешь, работа есть работа. На пару дней приехал Вальтер Браун и наладил компьютеры, насколько мог. То есть загрузил операционную систему и все прилагающиеся программы. Когда удивление от необычной техники прошло, а прошло оно очень быстро. Началось освоение программ. И не методом научного тыка, а строго по инструкции. И они стали с двумя переводчиками и тремя военными, осваивать дело космического шпионажа. Поначалу получалось плохо, то снимок выходил нечетким, то без координат, то вообще снимал что-то где-то, но понять что и где было невозможно. Но через неделю они научились наводить и делать снимки не только с гелистационарного спутника, но и с летящего по орбите. Ровно через две недели как и обещал приехал Мюллер. Оба ученых, несмотря на замечания военных, так и не не надели мундиры, ходили в обычных гражданских костюмах. Мюллеру устроили показ, Карл, открыл окно и высунувшись из него, прокричал охраннику на воротах:

– Ганс, посмотри вверх, и помаши рукой.

– Зачем? – удивился охранник.

– Делай что приказывают, – я выше тебя по званию! – пришлось применить окрик Карлу.

«Ох, уж эти гражданские», – подумал Ганс и запрокинув голову улыбнулся и помахал рукой. Он был бы очень удивлен, если бы узнал, что это его действо видит на мониторе сам Рейхсминистр Германии и шеф Гестапо. На экране Ганс, которого как казалось просто снимали с десятиметровой вышки видеокамерой, улыбнулся небу и помахал ему рукой. Погода в этот день оказалась безоблачной, поэтому эффектный показ получился. Мюллеру два ученых показали видеозапись, полученную со спутника, и отдельные фотографии.

– Это все хорошо, – сдерживая негодование ответил Мюллер, – но мне бы больше хотелось посмотреть не улыбающегося охранника, а на скажем на военные аэродромы англичан.

– Какие именно? Называйте, – оживились ученые, именно этот подарок они приготовили Мюллеру.

– В пригороде Лондона, – уточнил Мюллер.

– Там их несколько, – весело отозвался Карл, – который вы хотите увидеть? Благо там сейчас хорошая погода. Облака не мешают наблюдению.

– Тогда в СкапаФлоу, – усмехнулся Мюллер. И перед ним буквально через несколько секунд предстала картинка, как будто он летит в нескольких десятков метров от земли. Только скорее не летит, а висит на воздушном шаре. А внизу находился английский аэродром. Люди неторопливо ходили по своим делам, самолеты стояли на стоянках.

– Сделать стационарные кадры? – спросил Фриц.

– Да, – машинально ответил Мюллер, несколько щелчков мыши, и тут же из цветного плоттера медленно пополз лист бумаги. После того как все было отпечатано, Мюллер разложил лист формата А0 с напечатанным планом аэродрома, и его точными координатами.

– Потрясающе, – не смог сдержаться он, – значит это сейчас происходит в Англии?

– Именно, мы еще и время поставили в уголке, – ответил Фриц.

– Поздравляю вас господа, – он готов был обнять ученых, но вспомнив, спросил, – а другие режимы? Инфракрасный?

– Тоже освоили, так что ночью все будет нормально, – успокоили его ученые, но если облачность, то мы уже ничего сделать не сможем. Дождевые облака надежно скрывают поверхность, но и врагу они доставляют неприятности. Опять же невозможность вылета авиации. И на море такая погода обычно сопровождается волнениями.

После этого они показали фотографии кораблей и самолетов англичан и американцев. Со всеми данными. Некоторые фотографии были сделаны ночью.

– Чтож, тогда считайте вашу задачу наполовину выполненной, – поздравил ученых Мюллер.

– А мы еще не все вам показали! – озорно заявил Карл, и стал показывать Мюллеру на экране монитора виды земли из космоса. Они их сделали в нерабочее время, просто из любопытства. И это заворожило их, как и шефа Гестапо, стратосфера, облака, континенты, земля, которая переходит из дня в ночь. Мюллер просто потерял речь от этого великолепия. Какие же они маленькие и ничтожные в этом мире, как бы говорили фотографии. Но он быстро стряхнул оцепенение и приказал:

– Фотографии конечно очень хорошие, но вы понимаете, что их рано опубликовывать, тем более, надо чтобы о них никто не знал, кроме вас разумеется. И еще, если вы попытаетесь развернуть спутники для наблюдения за объектами солнечной системы, то я вас расстреляю, – в проницательности Мюллеру было не занимать.

– Герр Мюллер, да мы ничего такого и не хотели, – начал оправдываться Фриц.

– Да, спутники нам не повернуть. Программа по их управлению на это не рассчитана, – подтвердил Карл, – но мы эти снимки сделали просто так. Уж очень красиво. Можно стереть, если хотите, – они испугались, что после войны их отстранят от проекта.

– Нормально, оставьте все как есть. Но помните, что основная ваша задача – разведка, – ответил Мюллер, – и скачайте мне на флешку четвертую фотографию, – с этими словами он протянул подарок Виктора. И еще много лет на рабочем столе шефа Гестапо красовалась фотография земли из стратосферы.

Украина, Севастополь, порт 34.

Август. 2008 г.

Кто сказал, что подростков можно оставлять хоть на минуту одних? Эти, мать, птенцы Гитлера, вернее гитлерюгендовцы, пока мы мотались на причале, успели залезть на ретрансляционную вышку и свинтить с нее оборудование и пронести его на корабль. И ведь сволочи, ничего не сказали, до того, как оказались в их мире. Им казалось, что с этой аппаратурой все сотовые телефоны будут работать как и в моем мире. Даже купили веревки и инструменты за свой счет. Но что самое поразительное, вторая команда курсантов, договорившись с первой, «срезали» банкомат и терминал уплаты за мобильные услуги. Просто вырубили свет в одном из отдаленных павильонов сотовой связи, двоих продавцов положили на пол и связали, а потом с помощью «болгарки», двух ломов и нескольких ругательств, вытащили добычу на улицу, не забыв сотовые телефоны с витрины и карты памяти с аккумуляторами. Быстренько завернули все это в грубую ткань, купленную заранее. И пронесли на корабль. Нет конечно свою порцию люлей они получили, кудаж без этого, а вот Берлин через пару месяцев удалось, как же это сказать…не мобиллизировать же? О, оснастить сотовыми телефонами. Тут подключились радио инженеры и через неделю все первые и вторые лица рейха обзавелись сотовыми телефонами. Пусть лучше пользу приносят, чем на сверхсекретном складе лежат. Но была одна проблема, периодически появлялось сообщение о том, что абоненту надо пополнить свой счет в ближайшем терминале. И тут ребята Цузе, в основном из студентов младших курсов, отличились, как говорят у всех свои шутки. Они настроили и подключили единственный терминал оплаты мобильной связи, в главном здании «Призрака в доспехах». Естественно, телефоны могли работать и дальше, но на появляющееся сообщение «Пожалуйста, пополните свой лицевой счет» офицеры, дисциплинированно скармливали терминалу рейсмарки. А тот их исправно принимал, и выдавал чеки, имитируя работу настоящего терминала. Все вскрылось в один прекрасный день, когда, банкомат доложил, что полон купюр, и надо производить их выемку. Посмеиваясь, студиозы Цузе вытащили ящик, и подсчитав сумму, резко стали серьезными. Сумма была очень большой, и когда проверили записи терминала, ужаснулись. Они обчистили высших людей Рейха на нехилые суммы. Ничего не оставалось, как пойти с повинной к Мюллеру. Тот выслушал их, и с усмехнулся: «Вот уж не думал, что снова столкнусь с грабителями на этой работе». После этого следовало очень мощное внушение, иного позволить себе шеф Гестапо не мог, не арестовывать же их. Кто тогда работать будет? Но штрафы наложил. И весьма солидные. После терминал убрали и отдали ученым, всем «пострадавшим» были возвращены суммы ими уплаченные, и естественно эта история получила огласку в рамках проекта. Но никто не обиделся, все понимали, что мгновенно связаться с нужным человеком – важнее каких-то там шуток ученых. И высшие офицеры перешучивались: «Сотовая связь – это просто грабеж на законной основе», «Где банкомат, я хочу перевести деньги на свой счет», «Тариф Рейх – безлимитный», и так далее. Но решилась проблема мгновенной связи вторых лиц. У первых были и так адъютанты и все такое, а вот вторым, таким как Гудериан, Клейст, Борман, часто надо было оперативно поговорить. Поначалу случилась неразбериха, когда всем в записные книжки телефонов записали всех подключенных. Но после того как Тодт ошибся номером и разбудил фюрера в час ночи, была включена система сортировки звонков. Но самым хорошим в этом виде связи было то, что она не дешифровалась никакими устройствами, так как была в цифровом формате.