Текст книги "Remedium desperatio (СИ)"
Автор книги: listokklevera
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)
– Я сам попробую…
– Что попробуешь? – Титу смотрел на младшего брата с недоумением.
– Вернуть его, – голос Дами стал еле слышным. – Я его Пара.
Титу молча смотрел, но во взгляде не было недоверия, и Дами вздохнул с облегчением:
– Только я не знаю как и боюсь.
– Не бойся, братишка, – Титу сжал его плечо и потянул поближе к кровати, – иди к нему, почувствуй, ты сам поймешь, всё получится.
Дами, стараясь не смотреть на страшные рваные раны, залепленные мазью, положил одну руку Ромулусу на сердце, второй обхватил за запястье. Его окатил ужас – сердце под рукой не билось, и он положил голову на грудь Ромулусу, стараясь не сильно давить: почти неслышное туканье раздалось под ухом. Зажмурив глаза, не замечая вытекающих слез, он пытался своей душой найти душу Рома, он звал его, призывая вернуться, обернуться, выжить. Ему казалось, что он проваливается в темную бездну, в которой посверкивали редкие огоньки и был слышен только один крик: «Вернись! Пожалуйста! Ты так нужен мне! Вернись!» Очнулся Дами от того, что чей-то мокрый гладкий язык вылизывал его лицо, соленое от слез, он отпихнулся, почувствовав под рукой густой мех, и открыл глаза.
Глава 27 Визит к Хагриду, или Спасение Ромулуса
Кричер, озабоченно поглядывая на хозяина, проворно собрал на стол. И теперь Гарри и Драко, сидя напротив друг друга, делали хорошие мины при плохой игре: Гарри ковырялся в своей тарелке, уже не чувствуя голода – как всегда вина накатила исподволь, ну и что, что на самом деле он не убил ни одного человека, даже Волдеморт откинулся от своего собственного заклятия. Все равно он ее чувствовал: ведь Хмури «Грозный глаз» погиб в операции «Cемь Поттеров», а значит, пусть косвенная, но вина Гарри была!
– Поттер, ешь уже, – с плохо скрываемой заботой в голосе сказал Драко.
Гарри даже головы не поднял, продолжая размазывать по тарелке печеный картофель и перемешивая его с молодой вареной морковкой и зеленым горошком. Странно всё это… Вот чего Малфой, спрашивается, так о нем беспокоится? Еще и ходит каждый день, заняться ему нечем, что ли?
– Малфой, а чего ты так ко мне зачастил? Чаще приходишь, чем мои друзья, – сказал Гарри и поморщился, очень уж негостеприимно получилось.
Драко сжал вилку и хмуро посмотрел на Поттера:
– Ты ж мой жених, куда мне ходить еще? Мои родители странно бы на меня посмотрели, если бы мы не встречались каждый день.
– Ну да, только я не в том плане, я как раз не против, чтоб ты приходил, – Гарри действительно чувствовал себя в компании Малфоя на редкость живым, да и целоваться с ним было одно удовольствие, хотя вот об этом он старался не думать. – Я о том, что ты прикрылся мной, чтоб избежать разговоров о невестах и встреч с ними, правильно?
Драко недовольно поджал губы:
– Правильно, и что?
– То, что ты же хотел, наверное, встречаться с друзьями, так что, если нужно, можешь из моего дома к ним ходить.
– С какими еще друзьями, Поттер?! – Драко швырнул вилку на стол. – У меня отродясь не было никаких друзей! Ты! Ты был первым и единственным человеком, которому я предложил дружбу!
Гарри чувствовал себя неуютно, ну да, он в Хогвартсе и не сомневался, что Крэбб и Гойл вовсе не друзья – статус не тот, но Малфоя на Слизерине уважали и за род, и за знания, и он со своими общался нормально, но друзья… Это страшно, когда у тебя нет друзей, у Гарри у самого до одиннадцати лет их не было, но у него и семьи не было, в отличие от Малфоя.
Чтобы как-то сгладить неловкость, Гарри предложил:
– Поедешь со мной завтра к Хагриду?
Драко поперхнулся, даже гнев прошел:
– Поттер, ну ты даешь. Вот подумай сам, что я забыл у этого полувеликана?
– Не обзывай его! Просто в гости сходим.
– Я не обзываю – я констатирую факт. А что, Уизел с Грейнджер отказались?
– Я их не спрашивал.
– Ну так спроси, это уместнее будет, но, Поттер, если они не смогут, тогда скажешь мне, – я отправлюсь с тобой, к Хагриду твоему не пойду, просто поброжу там.
– Малфой, январь месяц! Где ты бродить собрался?
– Не переживай, придумаю что-то. А вообще мне уже пора, – Драко встал и, глядя на Поттера, непроизвольно облизнул губы, заметив, что тот так и прикипел глазами к ним.
– Погоди, Кричер сейчас чай подаст и наверняка приготовил что-нибудь специально для тебя, – сглотнув, сказал Гарри.
Драко самодовольно ухмыльнулся и сел на место:
– Любит меня твой домовик, ничего не попишешь.
Кричер, как услышал, тут же материализовался, выставляя на стол блюдо с лимонным паем с меренгой.
– Откушайте, молодой мистер Малфой, – заподхалимничал домовик, наливая Драко в чашку чай с молоком.
– Кричер, а смотри, что у меня есть. Accio, калейдоскоп!
Из прихожей прилетел калейдоскоп, который Драко себе купил в маггловском магазине, точнее купил Поттер, откуда у Драко маггловские деньги?
У Кричера хлынули слезы, когда Драко протянул ему игрушку:
– Видишь, почти как твой.
– Молодой мистер Малфой предложил посмотреть никчемному Кричеру свой калейдоскоп, – захлебываясь слезами, забормотал домовик. – Кричер недостоин такой чести! Молодой мистер Малфой так добр!
– Так, поосторожней со своими соплями, – предупредил Драко. – Что ты тут развел? Заберу сейчас!
Гарри, полный радостного удивления, смотрел на Малфоя: он никак не ожидал, что тот может быть таким… таким простым, человечным, что ли.
Они съели нежнейший десерт, и Драко начал прощаться:
– Сообщишь мне завтра, как у тебя решился вопрос с Хогвартсом.
– Ладно, – Гарри провел его до камина и теперь смотрел, как тот тщательно прячет калейдоскоп.
– И позовите с собой этого… второго близнеца, ему полезно будет.
– Джорджа? Ты что, там же Фред погиб, он не согласится!
– Ты предложи сначала, иногда для того, чтобы начать жить, нужно вернуться туда, где… – Драко замолчал, набрал дымолетного порошка и кинул его в камин: – Малфой-мэнор.
А Гарри задумался, что не договорил Малфой. Он прошел в кабинет и написал записки Рону и Гермионе. Решив, что Кричеру и так уже достаточно впечатлений, сам отнес их и привязал к лапке Джулии.
– Вот, отнесешь письма Рону и Гермионе, – Гарри погладил ее по шелковым перышкам. – Как ты тут, малышка? Кричер выпускает тебя ночью полетать?
***
Как ни удивительно, но Джордж согласился отправиться с ними в Хогвартс, о чем и сообщило послание от Рона, принесенное утром верным Сычиком. Только Рон предупредил, что лучше попозже, чтобы они успели хоть полдня поторговать в магазинчике. Согласовав с ним и Гермионой время, Гарри написал Малфою, что после четырех его не будет.
В четыре Гарри аппарировал к воротам Хогвартса и встретился там с ребятами. Пожав руки Рону и хмурому Джорджу, он обнял Гермиону, в руках которой находилась довольно большая коробка.
– Это что?
– Подарок Хагриду, – зарделась Гермиона, но не стала уточнять, какой именно.
– Надо было метлы прихватить, – забубнил Рон, когда им пришлось свернуть с утоптанной дороги, ведущей к Хогвартсу, и идти по снежной целине к домику лесничего.
– Можно было дойти до здания, оттуда к Хагриду ведет тропинка, – пропыхтела Гермиона, – хорошо хоть снег перестал идти.
– Как у него уроки проходят в такой мороз? – заговорил до сих пор молчавший Джордж.
– Джинни вам, наверное, писала, с шестого курса его предмет никто не взял, так что занимается только с третьими и четвертыми, – сказала Гермиона. – Надеюсь, он изменил свою программу в более безопасную сторону. Что вы смеетесь?!
Они подошли к хижине Хагрида, и Гарри постучал в дверь, за ней послышалась возня и приглушенный лай.
– Фу, Клык, ну! На место!
Дверь распахнулась, и радостно улыбающийся Хагрид загреб их всех своими огромными ручищами в объятья:
– Проходите скорее, замерзли небось. Ох, как же я вас рад видеть, ребята! И Джордж с вами! Вот так сюрприз!
В комнате пахло свежим хлебом и чем-то мясным.
Гермиона отдала коробку Хагриду и сняла зимнюю мантию, остальные тоже раздевались, вешая верхнюю одежду на крючки у двери.
– Что это?
– Это тебе, Хагрид, – заулыбалась Гермиона, – сама пекла.
– Да ты что! Вот спасибо! Проходите к столу, рассаживайтесь. Я тут рагу приготовил, будете?
Гарри замотал головой, остальные тоже отказались, видимо, как и он, помнили попадающиеся в еде, приготовленной Хагридом, когти или клыки.
– Так не пойдет, друзья, – Хагрид выставил на стол большую бутылку Огненного виски.
– Что это, Хагрид? – пискнула Гермиона.
– Так, Гермиона, раз мы все собрались и Джордж с нами, помянуть Фреда бы нужно.
Гермиона промолчала, недовольно поджав губы, Рон побледнел и украдкой глянул на брата, а Джордж весь напрягся и побелел, не отрывая глаз от бутылки, потом махнул обреченно рукой и хрипло сказал:
– А давайте.
Хагрид снял висящий под потолком копченый окорок, напластал его тонко ножом, принес буханку еще теплого хлеба, порезал всю и сделал неуклюжие бутерброды.
Клык тихо подобрался к Джорджу и положил свою тяжеленную голову ему на колени.
– Берите вот, раз вы рагу не хотите.
Бутерброды оказались на удивление вкусными, Гарри и не заметил, как проглотил один и потянулся за следующим. Хагрид плеснул в большие кружки по чуть-чуть Огневиски, себе налил полную:
– Ну давайте, за Фреда. Хороший парень он был, замечательный просто, шутник редкостный и умница при этом.
Гарри почему-то вспомнилось, как два года назад он с Хагридом и Слагхорном так же сидели здесь в хижине и поминали Арагога. Правда, постепенно тосты становились всё пышнее и пошли уже за Хогвартс, за Дамблдора, за эльфийское вино и за него самого. И он очень надеялся, что в этот раз до такого не дойдет. Слава Мерлину, не дошло, бутылка закончилась, следующую Хагрид доставать не стал, вместо этого повесил на крючок в камине закопченный чайник и поставил на стол тарелку с кексами и тыквенный пирог собственного приготовления.
В Гермиониной коробке оказалось печенье, которое Хагрид высыпал в миску, поставив ее на стол. Он тут же закинул горсть себе в рот, захрустел и показал большой палец:
– Отлично, Гермиона.
Печенье было вырезано в виде различных фигурок, и Гарри взял себе одно, пытаясь догадаться, кого именно оно изображает.
Хагрид выставил на стол чашки и большую банку с вареньем, разлил чай:
– Ну что ж вы, угощайтесь. Бери кексик, Гарри.
Гарри прекрасно помнил несъедобные кексы Хагрида и только улыбнулся, он попробовал укусить печенье Гермионы, но по твердости оно было сравнимо с теми самыми кексиками или камнем.
Хагрид рассказывал о Хогвартсе, о том, как идет его постепенное восстановление, об уроках по Уходу за магическими животными, которые он вел, расспрашивал Джорджа про магазинчик, а Гарри и Гермиону про учебу.
– Так что, Гарри, я вот недавно интервью твое прочитал. С Джинни ты типа уже не встречаешься, да? А есть кто другой на примете?
– Хагрид, – неверяще сказал Гарри, – ты что, читаешь «Ведьмополитен»?
Хагрид озадаченно почесал голову:
– Так я это… услышал, как преподаватели обсуждали за завтраком, ну и взял журнальчик у Помоны Спраут. Ты ж, Гарри, если жениться соберешься, на свадьбу позовешь-то?
– Позову, – улыбнулся Гарри.
– Вот и хорошо, – удовлетворенно вздохнул Хагрид. – А я вот тоже собираюсь.
– Что собираешься? – поинтересовался Рон, который все сильнее насупливался, и Гарри не мог понять, из-за того это, что поминали Фреда, упоминали Джинни не в статусе невесты или из-за разговора об учебе.
– Да сделал я это… предложение Олимпии, ну то есть мадам Максим, так что летом свадебку сыграем. Вы все приглашены.
Гермиона взвизгнула и бросилась обнимать Хагрида, остальные тоже заулыбались и принялись поздравлять его.
Перед выходом Гарри вспомнил, что забыл о подарке, достал флягу, снял с нее уменьшающее заклинание и вручил растроганному Хагриду.
Назад шли уже в темноте, Хагрид решил их проводить до ворот и нес фонарь, рядом с ним шли Гермиона и Джордж, Гарри и Рон отстали на пару ярдов.
– Ну? – спросил Гарри.
– Что? – повернулся к нему Рон.
– Ты чего?
– А, – махнул рукой Рон, – я-то ничего. Ты пробовал Гермионино печенье?
– Ну да, – поежился Гарри.
– Вот и я о том, – с тоской сказал Рон и тут же горячо добавил: – Гарри, оно такое же несъедобное, как те грибы или рыба, что она готовила в лесу.
– Она знает, Рон, и учится, вон на курсы кулинарные пошла.
– Да? – тут же повеселел Рон. – Хотя мне кажется, это бесполезно – не может быть человек идеальным во всем, а она и так и красивая, и умная, так что…
– Не отчаивайся, Рон, может, она еще выучится и готовить.
– Может, прогуляемся до Хогсмида и от мадам Розмерты вернемся камином по домам? Мне в Нору, хочешь со мной?
– Давай, – согласился Гарри, – в смысле, давай камином, а в Нору как-нибудь в другой раз, извини.
У ворот попрощались с остальными, Гермиона взглянула на них вопросительно, но ничего не сказала, аппарировав домой.
– Гарри, – начал Рон, как только они направились к Хогсмиду, – так у тебя с Малфоем несерьезно, да? Так поиграться?
Гарри опешил:
– С чего такие выводы, Рон?
– Ну, когда Хагрид спросил, есть ли кто у тебя, ты ничего не сказал.
– Рон, ты знаешь, я очень люблю Хагрида, – вздохнул Гарри, – но он же совсем не умеет хранить секреты, а я пока не готов обнародовать свои отношения с Драко.
– Драко, значит, – процедил Рон.
– Ну это его имя, – Гарри было как-то неприятно обсуждать с Роном Малфоя.
– Странно всё это, ну да ладно, сам разберешься, не маленький, – махнул рукой Рон.
***
Когда Гарри вышел из камина и увидел вместо кухни гостиную, в первый момент решил, что ошибся адресом, но гостиная была знакома до последнего предмета, так что он сразу свернул на кухню выяснять у Кричера, с чего вдруг такие перемены.
В кухне совершенно неожиданно обнаружился Малфой, который с улыбкой слушал Кричера и смотрел, как тот готовит. И Гарри совсем не ожидал, что его затопит внезапной радостью, что-то дрогнет в груди и по телу разольется тепло.
– Малфой! Так это твоими стараниями у меня теперь камин срабатывает в гостиной, а не на кухне?
– И тебе привет, Поттер, – серые глаза Драко сияли, внутри что-то радостно оживилось при виде Поттера, и ничем другим, как влюбленностью в него, он назвать это не мог. – Вообще-то стараниями твоего домовика, но по моему совету. Неприлично же, Поттер, что гости должны через кухню проходить.
– Очень даже прилично, тут за ними Кричер присматривает, и вообще у меня камин только на ваш дом открыт.
– Серьезно? – Драко подошел ближе и теперь стоял в каком-то футе от Гарри. – А как же твои друзья?
– У Гермионы нет камина, так что и подключать нечего, а у Рона… – Гарри не знал, как сказать, что ему не хочется, чтобы миссис Уизли одолевала его своей чрезмерной заботой или Джинни вдруг нагрянула, пока у нее каникулы.
Но Малфой видно и так понял, ухмыльнулся и прижался губами на секунду к губам Гарри. Драко с детства отделял чувства от остальной сферы своей жизни, поэтому ему и удавалось в Хогвартсе эффективно вредить тому же Поттеру, к примеру. Отключив сострадание, он смог стать Пожирателем Смерти; ему фактически всегда приходилось подавлять всю свою добрую сторону. Потому и Оклюменция ему давалась легко, он мог отстраниться от обуревающих чувств, стать хладнокровным, в отличие от того же Поттера, все эмоции которого всегда были на поверхности, делая его слишком уязвимым. Вот и сейчас в его глазах Драко видел ответное чувство – взаимность, несмотря на ворчание, Поттер был рад видеть Драко, как и он его. И Малфой не знал, так ли уж это хорошо – ведь у них не может быть совместного будущего.
– Хозяин Гарри, – как всегда некстати, влез Кричер, – переодевайтесь, мойте руки, я ужин как раз накрою.
Гарри хмыкнул, с неохотой отрывая взгляд от Малфоя, и пошел в прихожую повесить зимнюю мантию.
– Кстати, всё спросить у тебя хотел, – начал за ужином Гарри, – почему твой отец не дал тут же объявление в прессу, когда узнал, что мы встречаемся?
– Он же не самоубийца, Поттер, – хохотнул Драко, – весь магический мир сразу бы ополчился на нас, да и поместье засыпали бы Вопиллерами.
– Почему ты так думаешь?
– Поттер, ну что за наивность? Никто не позволит встречаться Герою, спасшему всю магическую Британию от Темного лорда, с Пожирателем смерти.
– Ну знаешь ли! – уязвленно сказал Гарри. – Я никому не позволю лезть в мои личные отношения, хватит, что я позволил распоряжаться своей жизнью.
– Да кто тебя спрашивать будет? Тот же Шеклболт подберет тебе политически выгодную, чистокровную невесту и никуда ты не денешься.
– Может, я пока не собираюсь жениться!
– Так он подождет пару лет, не волнуйся.
– Мерлин, Малфой, какого же ты обо мне мнения! Неужели ты на самом деле считаешь, что такое возможно? А вдруг я вообще не соберусь жениться?
– Думаю, Министр и иже с ним всё провернут так тонко, что ты и не заметишь, как окажешься отцом семейства с кучей детишек.
– Я предпочту провести годы в поисках своей любви, чем в неудачном браке, – хмыкнул Гарри.
***
Ромулус жизнерадостно скакал по снегу, счастливо зарываясь в него носом, а потом скользя подбородком по насту. Взвизгивая и подкидывая какие-то веточки мордой, тут же ловил их на лету – энергия била из него ключом. Ничего не болело, мышцы и разум работали на удивление слаженно, столько сил, столько мощи! Ром втянул ноздрями вкусные зимние запахи и помчался навстречу ветру, принесшему с собой едва ощутимый на свежем воздухе аромат, присущий только одному существу. Его Дамьяну. Волчонок недалеко.
Дами сосредоточенно раскладывал костерок. Две уже освежеванные тушки зайцев лежали на снегу, в рюкзачке пара луковиц и морковка, котелок полон чистейшего снега. Скоро и Ром примчится.
Сейчас нужно перекусить. Один длинноухий будет сварен, второй преподнесен знахарке, куда-то ушедшей из дому. Домик ее рядом, но никто из оборотней никогда без приглашения не заходил в ее обитель, пусть даже дверь не закрыта, а просто подперта батожком.
Причина появления здесь обоих молодых оборотней была странной: при всей бурлящей в крови Ромулуса силе у него появилось очень необычное затруднение.
Ром прискакал к небольшой поляне, откуда вовсю тянуло дымкой и запахом вкусного обеда, принюхался к избе Сэнды.
– Не приходила, – коротко и серьезно сказал Дами. – Иди сюда.
Ромулус подскочил, игриво боднул головой свою Пару и отскочил, успев еще ткнуться мокрым носом парню в ухо.
– Щекотно! – вся серьезность с Дамьяна слетела, и он охватил обеими руками могучую шею своего парня. Тот шаловливо прикусил ему плечо, фыркнул в лицо и стал лизаться как собака, поставив обе передние лапы на плечи парнишки.
– Ты силу-то рассчитывай! – Дами для виду нахмурился, но не выдержал и снова разулыбался. – Кончай дурачиться, давай, я держу.
И крепко сжал загривок Рома рукой. А оборотень вздохнул, сосредоточился… по роскошной мохнатой шубе пошли мучительные волны, дрожь… с натугой, с болью и с таким сжатием челюстей, что казалось, зубы вот-вот раскрошатся, Ромулус стал оборачиваться. С тех пор, как его помял шатун, это стало огромной проблемой.
В звериный облик он уходил легко, привычно, почти не замечая, но вот обратно…
– Выпей скорей! – отвар мелиссы, травки для оборотней не лечебной, но приятной на вкус, очень помогал справиться с сильной испариной и внезапным и яростным сердцебиением, возникавшим после оборота.
Дами быстро вытер влагу заготовленным полотенцем и накинул на мускулистые плечи плед, предусмотрительно захваченный из дома.
Настроение Рома заметно ухудшилось. Слабаком он быть не привык, а потому злился на себя и на весь свет за свою немощь. Да еще вот диковинное – без Дами оборот мог и совсем не выйти. Чем помогал этот черноволосый паренек, почему нужен был телесный контакт, чтобы оборот случился, понять было никак невозможно, но, хвала Аккэлии, хоть выяснилось быстро, что без Пары не получается приобрести человеческую форму.
Похлебка, как всегда, была очень вкусной. Парень, с голого плеча которого сполз плед, уплетал варево с таким азартом, словно три дня голодал.
– Ты так хорошо готовишь, – с виноватой улыбкой сказал он, опустошив половину котелка.
Дами сидел, подперев голову кулаком, и улыбался, глядя на то, как любимый оборотень ест. Было очень спокойно, когда тот был рядом и занимался какими-нибудь совсем обыденными вещами.
– А ты? – Ром втянул носом парок остывающей еды.
– Не хочется, доедай.
– Давай пополам?
Это тоже стало традицией в последние дни. Ромулус мог купить какое-нибудь лакомство, но Дамьян никогда не съедал его один. «Пополам?» – предлагал он, и почему-то копченое свиное ухо казалось втрое вкусней, если в него вгрызался второй. Если кататься с горки – то на одних санках, если греться у горячей печи – вместе. И через бессилие, и пытку оборота тоже совместно.
Они не обсуждали ту связь, что стала неразрывной, они не говорили слов любви, они не выглядели даже восторженными влюбленными.
Просто между ними был очень прочный лад, такой, какой приобретают супруги в долгом браке. И Пара купалась в наслаждении общения, радуясь и почти не удивляясь общности мыслей. Один начнет фразу, другой подхватит. Один подумает, другой скажет.
***
От знахарки они шли плечом к плечу и молчали.
Ромулус озадаченно и с тревожной радостью, свернувшейся недоверчивым котенком в груди, а Дами растерянно и с волнующим ожиданием.
Они догадывались, но только седокосая Сэнда озвучила то, о чем и у того и другого мелькали мысли.
– Тебя, лоб ты здоровенный, – ворчливо сказала знахарка всего несколько минут назад, – Истинная Пара признала. Теперь сторожко смотри, чтоб не задеть чем, не обидеть! Молоденький у тебя оборотненок, рановато ему еще с тобой постель делить!
– Так я подожду, – огорошенно брякнул Ром.
Сэнда смерила его свирепым взглядом, а потом внимательно посмотрела на заалевшего ушами, но не опустившего глаз Дамьяна. Тот сразу понял, к чему вела ведунья.
– Нельзя ждать! – отрезала лекарка. – И так уж оборот еле делаешь. Теперь уж, раз вытащил тебя твой Пара с Той стороны, завершить обряд надоть! Возьмите вот… – добавила она, пихая в руки старшему склянку.
Ромулус бережно держал в ладонях тонкий сосуд с плескавшимся в нем маслом.
– И поможет, и боль снимет. И заживит в случае чего, но ты, – Сэнда сжала сухонький кулачок и пихнула его под нос опасливо втянувшему голову в плечи Рому, – только попробуй навредить!
Дами чуть улыбнулся – знахарка оборотню еле до плеча макушкой доставала, но тот и не подумал бы возразить, только кивал робко.
– Ну идите уж, не теряйте время-то…
Идти решили без оборота.
Похудевший рюкзак с котелком и едва побрякивавшими ложками внутри за плечами, руки без варежек – одна в большой ладони, вторая в кармане. У Рома сумка через плечо – пустая, вся одежда на нем.
Похрустывал снег под обувью, шагали по тропке в ногу, не торопясь, но и не задерживая шаг. Удобная тропа, широкая, натоптали к лекарке путь.
– Дами, – негромко сказал Ромулус на ходу, – ты правда мне… ты согласен стать моим?
Дамьян остановился на мгновение, развернул его за руку:
– Ром, – просто ответил он, – я уже твой. Я просто хочу стать твоим полностью.
***
В темноте теплой и уютной комнаты, на втором этаже, на застеленной кровати сидели двое. Они были обнажены и впервые стеснялись этого. Ромулус наконец решился, взял Дамьяна за плечи, и тот прильнул к своему Паре.
А когда они разомкнули горящие губы, ладони продолжали гладить, ласкать, кружить, не дразня, не намекая, а открытым текстом говоря о желании, о любви и страсти.
Как бы ни был осторожен Ром, склянка все же пригодилась.
Но это, честное слово, было неважно – обряд был завершен, и никогда не разорвать этих уз, да разве может захотеть их разорвать Истинная Пара?
Утро заглянуло в окно и увидело двоих спящих в обнимку. А этим двоим в этот раз утро увидеть не довелось – они проснулись к обеду, да и то разбудил их Титу, который неверяще пялился на кровать какое-то время, а потом стыдливо юркнул за дверь и только оттуда решился позвать их поесть.
