Текст книги "Признаки того, что Вы маг из России (СИ)"

Автор книги: Лисёнок Кузя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

– Знаете, мне искренне плевать, чем вы занимаетесь, – вкрадчиво произнес он, а тонкие губы тронула усмешка. – Но черта-с два я допущу вас к экзамену, если вы на тестировании наберете меньше семидесяти баллов.

– А можно уточнить этот вопрос? – не отрываясь от рисования черепа зайца, спросил Денис. – Что за тестирование и когда оно будет?

Кроме рисования Денис Павленко великолепно умел делать еще две вещи: плавать и проводить раскопки. Его самым первым трофеем был бараний череп, добытый на дне Дона во время купания. Именно он и стал первым объектом экспериментов некромантии. Ничего полезного из этого не вышло, но у Дениса появился светильник, который сам открывал и закрывал рот.

Многие некроманты крайне неохотно использовали скелеты в связи с их неустойчивостью и хрупкостью, но Денису это нравилось с чисто эстетической точки зрения. В отличие от трупов, скелеты были несколько чище, и как говорил сам Денис, глаз радовался при виде их.

Вопреки любви к эстетике, сам Денис обычно выглядел неопрятно: вечно спеша, он просто не успевал тратить время еще и на внешний вид, поэтому каштановые волосы были постоянно растрепаны, а одежда давно просила утюга. С недавних пор на ней еще и появлялись пятна краски, потому что Денис захотел научиться рисовать еще и красками.

Но чего у него было не отнять, так это располагающей улыбки и чуть наивного взгляда серых глаз в обрамлении светлых выгоревших ресниц. А еще пофигизма, который позволил ему даже не вздрогнуть, когда профессор подошел к нему вплотную, а лишь отложить карандаш в сторону и вежливо взглянуть в сощуренные глаза Аддамса.

Аддамс окинул его взглядом, несколько секунд глядя прямо в его глаза, а потом взглянул на рисунок поразительно точно выполненного черепа. Денис посмотрел на преподавателя исподлобья, но без вызова, просто с интересом. Профессор нахмурился, но не придумал, к чему придраться, сам же пять минут назад сказал, что ему плевать, кто чем занимается.

– Перед Хэллоуином я ежегодно провожу контрольный тест, – сообщил Аддамс. – Не сдавшие его не допускаются к зимней сессии.

Даша машинально кинула вопросительный взгляд на какую-то волшебницу с черной косой почти до пояса, и та мрачно кивнула, подтверждая слова профессора.

– А, ну мы сдадим, – беспечно пожал плечами Денис.

Аддамс тихо усмехнулся его безразличию, с удовольствием отмечая, что на остальных студентов, даже из этого ОРУ, сообщение произвело впечатление. Он вообще любил делать контрольные срезы знаний в середине учебного процесса. Студентов, которые ничего не делают семестр, а потом учат все за два дня до экзамена он в глубине души ненавидел, хотя профессионализм не позволял этого показывать.

– Самоуверенно, – заявил Аддамс.

– К Хэллоуину мы всегда готовы! – усмехнулся Юра Зимин, взъерошивая темные волосы.

Он действительно напоминал сбежавшего с Хэллоуина: черные волосы до плеч убраны в хвост, бледная кожа оттеняется синяками под глазами от вечного недосыпа, на пальце перстень с причудливой вязью и письменами, а на плече периодически сидит ворон. Сейчас он был в клетке в комнате, а обычно предпочитал находиться рядом с хозяином и наблюдать за окружающими черными блестящими глазами-бусинами. И у самого Юры глаза были черными, пронизывающими не хуже рентгеновских лучей.

Несколько магов из АООМУ прыснули от смеха, даже Аддамс сложил губы в легкую усмешку.

– Ну как знаете, – произнес он.

Занятие завершилось в том же спокойном ключе, в котором и началось: скрипели ручки, дремали студенты, говорил Аддамс.

Следующими шли две пары зельеварения, на которые студенты ОРУ пришли заранее – памятуя о Рихтер, которая могла простить опоздание на историю, на заклинания, но на ее любимые зелья опаздывать было нельзя – на экзамене она спрашивала тему досконально, даже если студент пропустил две минуты, пока она только открывала книги.

Но жизнерадостный Матис, пришедший на занятие в джинсах, суровую Рихтер ни капельки не напоминал.

Едва войдя в кабинет, он тут же сообщил, что готовить они будут зелье немоты. Ингредиенты на столе, рецепт в книге. Пара с лучшим зельем получит на один вопрос меньше на экзамене.

Кира недоверчиво хмыкнула. Зелья в ОРУ учили досконально, и в случае с Рихтер такой бы подарок означал, что в билете будет по меньшей мере сотня вопросов, но вы, так и быть, можете ответить на девяносто девять.

Но все послушно разбились на пары.

– Вас же было тринадцать, – заметил Матис, обводя класс взглядом. Кроме студентов ОРУ тут сосредоточенно нарезали ингредиенты вампиры, эльфы, наги и четыре феи земли – удивительно тонкокостные создания с нежной розоватой кожей и длиннющими ресницами, обрамляющими большие глаза оттенком от светло-салатового до темно-зеленого.

– Евгений Сапов не посещает зельеварение, – строго заявила Кира. – На экзамене он будет. А вас не предупредили? – она нежно улыбнулась, ловя взгляд преподавателя.

Тот отступил на шаг, вздрогнув, Уайтхед еще не успел исполнить свое обещание и раздать всем преподавателям амулеты от сглаза.

– Д-да, – чуть запинаясь сказал Матис. – Я забыл.

Родион шутливо толкнул одногруппницу в плечо и еле заметно ухмыльнулся, открывая пакетик с когтями летучей мыши.

– Цыц, Раскольников! – тут же шепотом окрысилась девушка.

Несмотря на то, что у Родиона настоящая фамилия была Дегтярев, это прозвище приклеилось к нему давно. Мало того, что он напоминал персонажа Достоевского темно-русыми волосами, вечно бледным худым лицом и темными глазами, так еще и родом был из града Петра. Конечно, старух-процентщиц он не убивал, равно как и не воскрешал, но определенных успехов в классической некромантии добился.

Парень тихонько засмеялся, стараясь, чтобы это было незаметно для остальных, но Кира все равно прожгла его испепеляющим взглядом.

Напряженную обстановку пронзил резкий визг какой-то эльфийки, длинные белокурые волосы которой едва не поджег столп огня возле котла Агуи и Гальджа Чолхановых.

Человек, увидевший близнецов Чолхановых за работой, мог испытать шок: юные калмыки опускались на колени перед камином или любым открытым огнем и застывали. В узких монгольских глазах отражалось пламя, а сами близнецы словно впадали в транс. Не боясь ожогов, они погружала свои руки в пламя, которое отступало, обвивая длинные пальцы, но не причиняя вреда некромантам.

Только им было известно, насколько тяжело концентрироваться и как долго заживают последствия ошибок. Несколько раз Агуя сжигала почти до корней собственные волосы, которые до сих пор не отросли до прежней длины и торчали двумя неопрятными черными косицами.

Гальдж волосы отстриг себе самостоятельно, чтобы не подвергать лишней опасности.

Колдовали они часто вместе. Вообще иногда они казались единым организмом, который просто существует в двух разных телах, и лишь в моменты огненных ритуалов воссоединяется.

Человеку неподготовленному показались бы диким язычеством заклинания на калмыцком языке и огонь, взмывающий столпом вверх. Однако Агуя и Гальдр видели в пламени то, что было незаметно человеческому глазу: связь с миром мертвых.

И свою любовь к стихии они демонстрировали при каждом удобном и неудобном случае. Например, как сейчас, когда пламя даже оставило небольшой след на потолке.

– Извини, – тут же улыбнулась Агуя эльфийке, но та только холодно на нее взглянула и демонстративно переставила котел в другой угол, оказавшись почти рядом с Аней и Дашей. Тогда эльфийка переместила котел в еще одно место. Тут стояли Кира и Родион, которые не смогла сдержать усмешки.

– Эсмеральда… – устало произнес Матис. – Время уходит.

Эльфийка даже побагровела от злости, но осталась на месте. К ней тут же присоединился другой эльф и оба погрузились в работу, видимо, решив доказать, что в зельеварении им нет равных.

Доказать они смогли только умение создавать взрывы, от которых вскрикнул даже Матис. Агуя с Гальджем посмотрели с неподдельным уважением, но орущая больше от злости, чем от реальных повреждений эльфийка злобно пнула котел, чье содержимое попало практически ко всем на столы и одежду и бросилась вон из класса.

– После занятий зайдешь и будешь помогать все ремонтировать! – крикнул ей вслед Матис.

Как он ни старался, стараясь не смеяться, но губы у него чуть-чуть кривились, пока он оглядывал кабинет, залитый ярко-желтым зельем.

А победу одержал довольно сурового вида наг с такими же желтыми, как и зелье глазами и работающая с ним в паре ведьма в роговых очках. Последняя сверкнула глазами в сторону русских студентов, когда Матис громогласно восхищался приготовленным зельем, но большинство к этому отнеслись совершенно спокойно, только Кира не выдержала и осклабилась в ее сторону – пусть зелья и не были ее сильной стороной, проигрывать она все равно не любила.

Поэтому она, едва пара закончилась, оторвалась от остальной группы и пошла на поиски Селиверстова, который уже должен был вернуться. Настроение было так себе. Во-первых, проигрыш каким-то местным студентам, а во-вторых, она только придумала тему диплома: “Особенности упокоения вампиров в Европе и Азии”, как практическую часть сразу забраковал тот же Селиверстов, строго-настрого запретивший упокаивать их здесь.

Нет, наверное, в этом есть резон – не трогать местных студентов. Другой вопрос: есть ли резон принимать в университет вампиров, которые все-таки предпочитают кровь в рационе?

В общем, темы снова не было, а скоро тот же Селиверстов начнет подгонять с ней, поэтому и нужно было отыскать его. Раз уж он забраковал ее идею, пусть поможет что-нибудь придумать.

Местные на нее особенного внимания не обращали. После инцидента с вампиром многие студенты выбирали из двух тактик поведения: обойти стороной либо пройти рядом, но быстро и, делая вид, что очень заняты, а если они шли в компании, то сразу начинали активно разговаривать друг с другом, даже если до этого шли молча.

Впрочем, возможно, многим на самом деле было все равно на кучку русских студентов, с которыми на протяжении учебы они будут пересекаться только на занятиях.

Занятая своими мыслями, Кира вышла во двор.

Много позже она осознала, что эта прогулка чуть не стала для нее последней – возле уха просвистела стрела, которая, к счастью, пролетела дальше, никого не задев.

Потом девушка долго это анализировала, высчитывая, что случилось бы, если бы она вышла чуть раньше или чуть позже? Дрогнула в тот момент рука стрелка или стрела летела по запланированному маршруту? Что было целью? Зачем стрелять во дворе университета, если, наверняка, тут находится куча специально отведенных для этого мест?

Но в тот момент она только резко посмотрела в сторону, откуда была выпущена стрела и уже через несколько мгновений стояла возле молодого человека с луком в руках.

– Один маленький вопрос, – волна злости, поднявшаяся в девушке, потопила страх, и она огромным усилием заставила себя не сорваться на крик в первые же секунды. – Ты слепой, тупой или все сразу?

Лучник сощурил и без того узкие светло-голубые глаза и изящным движением убрал упавшие на лоб темные волосы. Такое ощущение, что он практиковал это по несколько раз в день: стрелял в кого-нибудь, дожидался праведного гнева, поправлял прическу и только после этого начинал беседу.

– Ты шла по линии огня, – абсолютно спокойным голосом, в то время как внутри Киры все клокотало от бешенства, сказал он.

– Ты еще и глухой что ли? – возмутилась та, поднимаясь на цыпочки, чтобы прокричать следующий вопрос прямо в остроконечное ухо, в мочке которого была серьга: – на хрена стрелять во дворе?!

На секунду в глазах эльфа мелькнуло знакомое Кире выражение страха, но, видимо, на эльфов ее магия действовала намного слабее, чем на всех остальных, потому что студент, словно устыдившись своих эмоций, тряхнул головой. И уже в следующую секунду вместо страха на его лице читалось скрываемое отвращение, а когда он заговорил, то голос звучал также спокойно.

– Не нужно ходить там, где я стреляю, – и снова возникло ощущение, что он репетировал эту речь перед зеркалом, принимая различные позы и управляя голосом.

– Не нужно стрелять там, где я хожу! – парировала Кира.

Тот лишь тряхнул волосами и гордо прошествовал мимо девушки, чтобы поднять стрелу. Кира еще какое-то время прожигала его взглядом, но тот не обернулся.

Это кольнуло по самолюбию.

– Ладно, дружок, мы с тобой еще познакомимся, – прошептала она.

И где спрашивается справедливость?

Когда она со студентами ПО ВСЕМ ПРАВИЛАМ упокаивала вампира собрался чуть ли не весь АООМУ сказать, что так делать нельзя. А сейчас, когда в нее чуть не попал (или случайно промахнулся!) какой-то эльф ни одного свидетеля вокруг.

========== Признак шестой: у вас особое отношение к туризму ==========

Кольцов скрестил руки в замок на столе и устало посмотрел на Селиверстова. Тот прижимал к поцарапанной щеке бумажную салфетку, рядом с ним стояла сумка-переноска, из которой немигающим взглядом буравил ректора кот Баюн.

Или же он так смотрел на Золотую рыбку в аквариуме на ректорском столе.

– Итак, что мы имеем? – в пространство спросил Кольцов.

– Проблемы на Буяне, проблемы с магическим фоном, проблемы в АООМУ, угроза международного скандала, – не отрываясь от монитора ноутбука, отрапортовала завуч.

Таисию Михайловну Рихтер побаивались и студенты, и преподаватели. Многие шептались, что эта рыжеволосая зеленоглазая ведьма не только преподает историю, зельеварение и заклинания, но и управляет ОРУ. Насколько все это было правдой, ни она, ни Кольцов не комментировали, но нагрузка у Рихтер была немалая. Впрочем, и ее трудоголизму тоже можно было позавидовать.

– И что будем делать? – спросил Селиверстов.

Кольцов вышел из-за стола и положил руку на плечо коллеге.

– Ты пока занимайся своими делами, – вздохнул он. – Готовь некромантов…

– Кстати, как отреагировал Уайтхед? – с тенью усмешки спросила Рихтер, не

отрываясь от ноутбука.

– Пришел в восторг, – совершенно серьезно ответил Селиверстов, броском отправляя пропитанную кровью салфетку в урну. Попал.

Ректор тоже усмехнулся. Уайтхед с ним после того разговора не связывался. Наверное, из вежливости.

– Как коллеги? – поинтересовалась Рихтер.

Селиверстов пожал плечами.

– Нормально, во всяком случае, те, с кем уже познакомился. Кто-то от нас не в восторге, кто-то, наоборот, очень рад обменяться опытом.

– Штат больше? – одновременно печатать и разговаривать было сложно, поэтому Рихтер ограничивалась короткими вопросами.

Немного напоминало допрос. Вроде не к месту, сами же отправили в АООМУ, а хотя как подумать – подозрительно быстро вернулся он из другой страны, еще соскучиться никто толком не успел, а уже снова здесь.

– Больше. Как ты никто по три предмета не ведет.

Во всяком случае те несколько человек, с которыми он познакомился, ведут по одному.

– Надо было мне отправляться в Англию, – усмехнулась женщина. – Преподавала бы исключительно зелья и бед бы не знала.

– Я обязательно передам Матису, что ты хочешь его потеснить в АООМУ, – рассмеялся Селиверстов.

Рихтер резко оборвала свой смех, но потом фыркнула и вернулась к ноутбуку. На лбу у нее залегла морщинка.

– Что-то не так? – насторожился некромант.

Женщина покачала головой.

– Работа.

Перепад настроение был странным, но Рихтер действительно слишком серьезно относилась к своей должности, и отвлекать ее лишний раз не хотелось.

– Что будем делать? – вернулся к главной теме некромант, барабаня пальцами по переноске. Баюн отреагировал попыткой просунуть лапу с выпущенными когтями сквозь металлические прутья и вцепиться в брючину Селиверстова, но тот вовремя отступил, и кот царапнул лишь воздух.

– Ты объяснишь Уайтхеду, что заводчики кошек меньше страдают от заболеваний сердца, – предложила Рихтер.

– Нет сердца – нет болезни? – уточнил Селиверстов.

Завуч пожала плечами и с удвоенной силой начала что-то печатать.

– А вы? – помолчав и поняв, что ответа он не дождется, спросил Селиверстов.

Кольцов подошел к окну. Из его кабинета открывался вид на море, где вздымались огромные волны. Занимался шторм, и холодный воздух проникал через форточку, разбрасывая по столу бумаги. Кольцов несколько минут задумчиво смотрел на улицу, потом решительно захлопнул форточку.

– Займемся дайвингом, – ответил он, поворачиваясь.

Селиверстов посмотрел на Рихтер, ожидая, что она как-нибудь прокомментирует слова ректора, но та продолжала сосредоточенно что-то печатать.

– Серьезно?

К Кольцову, похоже, в последнее время приклеилось кривое подобие усмешки, и кивнул он, не меняя выражения лица.

– Зачем?

Рихтер и Кольцов умиленно посмотрели на него. Так смотрят или на маленьких детей, от которых не требуют серьезных интеллектуальных способностей, либо на само воплощение наивности. Долговязый Селиверстов, поправляющий очки, под второе определение вполне подходил.

Но эти вымученные улыбки быстро сошли на нет. Рихтер снова отвернулась к ноутбуку, а Кольцов молча сел на диван рядом с ней, оперся локтями на колени и положил лоб на сомкнутые пальцы в замок.

– А черт его знает, – устало вздохнул он.

– Мы пока перебираем идеи, что делать, – пояснила завуч, откладывая ноутбук. – Фон скачет, объяснений этому нет… пока… – последнее слово она произнесла с большой надеждой, мол, пока не ясно, но к этим выходным все выясним, к следующим решим проблему, а в октябре в отпуск отправимся раз уж все равно студентов сбагрили. Но вместо подобного оптимистичного монолога она хмыкнула и неуверенно произнесла: – посмотрим, что там под водой творится…

– Ты писала в Лукоморье? – перевел тему Селиверстов.

– А еще японцам, – кивнув, добавила Рихтер. – Спросила, как у них с фоном и магией. Ждем ответа.

Она решительно поднялась с дивана, подошла к Баюну, побарабанила пальцами попереноске, на что тот отреагировал утробным рычанием и попыткой вонзить когти в ноги женщины. Рихтер такого отношения к себе терпеть не стала и с силой ударила уже по металлическим прутьям взятым с ректорского стола дыроколом.

Раздавшийся противный звон ударил по ушам не только коту, но и всем присутствующим, включая ее саму, но свершение маленькой мести немного приподняло настроение, и кабинет она покидала с легкой усмешкой.

Селиверстов должен был признать, что сейчас, когда колдунья вышла, дышать ему стало чуть легче.

У преподавателей ОРУ сложились неплохие отношения, все-таки приходилось по девять месяцев существовать всем вместе вдали от дома практически на краю географии: на Камчатке, и ту же самую Рихтер сам Селиверстов глубоко уважал, но было в ней что-то отталкивающее. Вернее, она всегда очень четко обозначала дистанцию, которую было необходимо соблюдать. Елисеева или Кассандра в этом плане были намного проще в общении.

– И что вы надеетесь найти под Буяном? – спросил некромант.

– То, что не смогли найти на Буяне, – невесело отшутился Кольцов.

– Андрей Савельевич!

– Что, Аркадий Семенович?

Селиверстов поднял руки, словно собрался сдаваться.

– Да не знаем мы, что надеемся найти, – вздохнул ректор. – Посмотрим, что под водой, что с почвой, что с фоном. Я думаю, вообще развернем лабораторию на Буяне… или… не знаю. Посмотрим.

Селиверстов хотел что-то сказать, но Кольцов угадал его мысли и жестом остановил.

– Нет. Вот ты как раз нужен в Англии. При всей моей любви и уважении к ним, некромантия у них прихрамывает. Познакомился уже с преподавателем?

Селиверстов неопределенно махнул рукой, вспоминая хрупкую блондинку, которая была там преподавателем.

***

Саныч похлопал ладонью по стальному корпусу подводной лодки и устало прислонился к ней в ожидании Елисеевой. Обычно чтобы попасть на Буян нужно было пересечь портал, расположенный над морем, но в ОРУ уже давно сконструировали еще один, позволяющий перемещаться намного быстрее, так как не тратилось время на путешествие до первого портала.

Только перемещал он не на побережье, а вглубь острова, поэтому нельзя было сказать точно, прибыли уже преподаватели или еще нет.

– Кольцов нырнет? – крикнул изнутри лодки Петрович.

Этого трудовик не знал. Елисеева точно отправится исследовать подводные глубины, а вот, кто составит ей компанию – Кольцов или Рихтер – загадка.

Вообще было два человека, которые погружались в сложившейся ситуации безоговорочно – Елисеева и сам Саныч. У Надежды Игоревны за плечами был огромный опыт различных походов, в том числе и на Буяне, так что она неплохо знала, что есть норма для острова, а что отклонение. Если бы Селиверстов не отправился в Англию, то, скорее всего, с ними был бы еще и он, как магический биолог, но приходилось справляться своими силами.

А Саныч, в свою очередь, был одним из разработчиков этой подводной лодки, и знал досконально каждый отсек и каждую кнопку на ее борту. Ее даже назвать изначально хотели “Дмитрием”. Донским, правда, но это уже детали. Потом название почему-то изменили, и теперь возле иллюминатора золотыми буквами было выведено “Кащей”. Тоже, в принципе, личность историческая.

Так что почивать на лаврах у Саныча не получалось, но его достоинств это не умаляло, и главным пилотом все равно единогласно был выбран он.

Он достал было сигареты, но в этот момент на побережье вышли Елисеева в сопровождении Рихтер – ректор все-таки решил остаться в университете. Обе женщины были одеты в серые спортивные костюмы, поверх которых были накинуты куртки – зеленая у Елисеевой и синяя у Рихтер.

– Андрей Савельевич занят, – ответила на незаданный вопрос Рихтер, приветственно кивая Санычу.

Он заметил, что Елисеева в этот момент чуть поджала губы. Дилетантов она не любила, а Таисия Михайловна в вопросах погружения была настоящим дилетантом.

И это она еще не знала, что с ними отправляется Петрович.

– Не будем терять время… – отрезала завуч, первой залезая в подлодку. – Здравствуйте, Дмитрий Петрович, – послышался ее голос оттуда.

Елисеева бросила взгляд на Саныча.

– Техника безопасности, – ответил тот, стараясь выдержать взгляд серых глаз. – Экипаж состоит из четырех человек.

Женщина взъерошила короткие светлые волосы, нахмурилась, но промолчала, залезая внутрь. Саныч последовал ее примеру, по привычке, зародившейся еще с самого первого погружения, бросив долгий взгляд на отдельно стоящее сломанное засохшее дерево Буяна. Ничего особенного в нем не было, скорее, он сам наделил его какими-то свойствами, но смотрел он на это дерево почему-то особенными глазами.

Люк закрылся.

– Клаустрофобией не страдаете, девуш… – поймав взгляд Рихтер, Петрович замолк на полуслове, занял свое место и начал с преувеличенным вниманием рассматривать схему эвакуации.

Елисеева цокнула языком и присела в другое кресло, Рихтер сделала то же самое, задумчиво барабаня пальцами по подлокотнику.

Саныч сел за штурвал, отмечая, что обстановка стала напряженной. Лучше бы Кольцов был. С мужиками оно как-то проще…

Ну, Елисеева все равно бы была, но все равно было бы проще.

Погружение прошло в гнетущей тишине, но постепенно атмосфера стала свободнее. Елисеева почувствовала себя в своей тарелке, глаза ее загорелись, она попеременно смотрела то на монитор компьютера, то в иллюминатор, то подходила к перископу.

Петрович склонился над другим монитором, и следил за прокладываемым маршрутом. Рихтер чуть поодаль проверяла работу манипуляторов, камер, сверяла показатели приборов с нормой. И выражение ее лица говорило, что показатели не очень.

– Тут пещера где-то должна быть, ― заметила Рихтер. ― Под Буяном. Нужно будет заплыть туда и взять образцы почвы.

– Стой! ― приказала Елисеева, не отводя глаз от перископа. Она вся подобралась, привстала на мыски, начала вращать перископ, безуспешно пытаясь увеличить поле зрения. ― Медленно назад. Очень медленно!

Рихтер встала со своего места и подошла к коллеге. Та на секунду оторвалась от своего занятия, взглянула на завуча, и чуть сдвинулась в сторону, давая той возможность обзора. Губы ее сложились в недовольную гримаску, но ссориться из-за ерунды с начальством не хотелось. И потом, несмотря на то что Рихтер в погружениях ничего не смыслила, в магии она была докой.

Завуч заняла ее место. Какое-то время она молча всматривалась в нечто, пытаясь поймать удобный угол обзора, потом чертыхнулась и бросилась назад к бортовым мониторам, с силой нажимая кнопки на приборной панели.

– Дмитрий Петрович, давайте спускайте все, что у вас есть, ― нервно выдавила она. ― Нужен обзор этого места! На мониторах.

– Сначала. Отойдите. Назад. Мать. Вашу. ― Процедила, сквозь сжатые зубы Елисеева.

– Что там такое-то? ― Саныч смотрел вперед в иллюминаторы, но ничего особенного не видел. Если только почва тут была более рыхлая, и кое-где взметались клубы песка и грязи, из-за чего обзор был почти нулевым.

А вот женщины были взволнованы. Даже обычно хладнокровная Рихтер нервно заламывала руки, а Елисеева и вовсе, казалось, приросла к перископу.

Медленно Саныч потянул за рычаг, отодвигаясь от привлекшего внимание места. Елисеева предупреждающе подняла руку, потом махнула, давая понять, что нужно еще отойти, потом снова подняла, останавливая. Эти движения повторились еще несколько раз, пока, наконец, рука преподавательницы не замерла в вертикальном положении.

– Петрович, давай! ― крикнула Елисеева.

–Нет! – резко приказала Рихтер.

Петрович на миг замер, а потом понял причину этого приказа.

Грязь стремительно окутывала подлодку, не помогали даже очистители, ни магические, ни автоматические. Она словно хотела поглотить аппарат. И… поглощала.

Медленно, крупинка за крупинкой, но она проникала в стекло, и ничуть не хотела сбавлять обороты, наоборот, с каждой секундой набирала силу, проникая глубже, и не за горами был момент, когда стекло могло и не выдержать.

– Саныч! – Елисеева снова уткнулась в перископ. – Вперед быстро!

– В пещеру? – вытаращил глаза трудовик.

– В пещеру! – рявкнула преподавательница, сдобрив приказ непечатным словом. – Давай быстрее!

Быстрее не получалось, видимость была почти нулевая. Приходилось идти по приборам, а грязь стремительно облепляла лодку.

Долгие три минуты потребовались на поиск пещеры, и только после этого Саныч смог выдвинуть рычаг до упора, чтобы лодка прошла внутрь. Елисеева при этом упала на пол, не удержавшись у перископа.

И едва не села на мель из-за того, что в пещере был только небольшой залив.

Остановившись и прочищая стекло от грязи, Саныч выдохнул. Рихтер вытерла со лба пот, а Елисеева поднялась и села в кресло рядом с ней.

– Дмитрий Петрович, – тихо сказала завуч. – Давайте. Образцы почвы, воды…

– Что это было? – спросила Елисеева, с надеждой глядя на Рихтер, которую еще недавно не особо хотела видеть в связке.

Но сейчас нужно было признать, что и сама Елисеева не имела представления, что происходит с Буяном.

– Буян самоуничтожается, – угрюмо ответила Рихтер.

Елисеева закатила глаза. Это она и сама могла сказать. Еще когда стояла у перископа видела, мелкие трещинки в почве, которые медленно, но неумолимо разрастались.

– В смысле? – не понял Саныч. – Как?

– Как в фантастических фильмах, только непонятно, сколько осталось до взрыва, – без улыбки ответила завуч.

Тем временем завхоз уже был наготове. Логично рассудив, что он все равно вряд ли сейчас сообразит, что происходит, он решил сделать хоть что-то полезное.

Он успел спуститься на нижний этаж, проверить готовность маленьких водонепроницаемых камер, вернуться назад и теперь держать руку рядом с пультом управления. Елисеева одобрительно кивнула и тоже повернулась к пульту, заняв место за управлением манипулятором.

Петрович выпустил механических “пауков”, как их называл его сын-инженер, который помогал в разработке, настроил четкость экрана, и теперь на мониторе довольно четко мелькали окрестности.

Эти приспособления, действительно отдаленно напоминающие больших стальных пауков с прикрепленной к ним водонепроницаемой камерой, были его гордостью. Создавали они их вместе со старшим сыном, и почти полностью они были механические. Магия только немного улучшила четкость съемки и маневренность роботов. А все остальное без ее участия. Так что можно было не переживать из-за скачков магического фона.

– Побольше фотографий, – сказала Рихтер.

Она сидела, напряженно глядя в пространство, на лбу появилась морщинка.

Елисеева управляла манипулятором, медленно орудуя им, собирая пробы воды, почвы, захватывая даже камни. Она тоже была максимально сосредоточена, и действовала даже медленнее, чем могла бы. Страшновато было, что от неосторожного движения все обрушится.

Это чувствовали и Рихтер с Санычем, которые предпочитали пока молчать, и держать свое мнение при себе. Их время должно было наступить позже, а сейчас лучше не мешать коллегам.

– Пометьте, что откуда взяли, – единственное, что сказала она.

– Вы сталкивались с подобным? – спросил Саныч, который уже не мог выносить эту тишину.

Рихтер покачала головой, глядя на монитор, на которых мелькали приближенные изображения. Почва была испещрена мелкими трещинами, стены пещеры были в таком же состоянии, сталактиты и сталагмиты тоже были странными: казалось, тронь – рассыплются.

– Давайте уйдем отсюда, – взмолилась Елисеева, закончив собирать образцы.

Все были согласны. Потребовалось еще какое-то время, чтобы работу закончил Петрович, и потом в полном молчании Саныч опять сел за штурвал.

На этот раз не спешил. Медленно но верно подплывая к входу в пещеру, потом резко набирая скорость и еще минут пять почти на максимальной скорости отплывая от этой обволакивающей грязи. И только потом, уже спокойно, не спеша, по правилам поднимаясь на поверхность.

Впереди Рихтер ждала работа в лаборатории.

И у всех остальных дел было не меньше.

========== Признак седьмой: Вы попадаете в странные конфликтные ситуации ==========

Евгений Сапов был не похож на жителя российской глубинки. Несмотря на то, что вся его семья всю жизнь прожила в маленькой деревушке в ленинградской области, внешность его была едва ли не аристократической. Безупречно правильные черты лица его казались вылепленными руками талантливого скульптора, густые пшеничного цвета волосы были зачесаны назад, но отдельные пряди выбивались, спадали на лоб и лезли в бледно-зеленые глаза. В абсолютно слепые бледно-зеленые глаза.

Он привык находиться во мраке, неплохо ориентировался в пространстве. Но АООМУ пока был непостижимым, поэтому приходилось полностью положиться на одногруппников, которые вели его по коридорам университета. Посвящать ректора раньше времени не хотелось.

Но сейчас все изменилось. Он стоял в коридоре и ВИДЕЛ. Видел этот каменный пол, видел стены, которые уже требовали косметического ремонта, и это было заметно даже в тусклом свете луны. Он видел окна, даже разглядел нацарапанную надпись Rob+Ann в углу подоконника, и видел пространство за окном: деревья, отбрасывающие синие тени, сарай, арену, спортивную площадку…