Текст книги "Признаки того, что Вы маг из России (СИ)"

Автор книги: Лисёнок Кузя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Уайтхед первым вышел к трибуне, жестом призывая соблюдать тишину. Начал говорить он только после того, как все замолкли.

– Большинство из вас знает о ситуации на Буяне и Камчатке, – произнес он. – Возможно, она даже более серьезная, чем мы предполагали. В связи с этим я требую от студентов соблюдать все правила поведения в стенах АООМУ. За попытку отправиться на Буян с этого момента я буду исключать каждого виновного, в случае если он, конечно, останется жив.

Студенты зашептались. Уайтхед выдержал паузу, прежде чем продолжить.

– Должен вам представить, – он посмотрел на седого мужчину. – Это Тома Данешти. Лич.

Шепот в зале стал громче. Особенный интерес незнакомец вызвал у студентов ОРУ, которые начали активно переговариваться, пока Селиверстов на них не шикнул.

– Я уверен, что на образовательном процессе сложившаяся ситуация не скажется, – заметил Уайтхед. – Это самое главное, что я хотел вам сказать.

Студенты начали расходиться, и, пользуясь суматохой, десятый курс ОРУ быстро двинулся Кольцову.

– Андрей Савельевич! – роль парламентера взяла на себя Кира. – Вы ведь будете держать нас в курсе?

Кольцов фыркнул, качая головой. А Тома, стоящий рядом, усмехнулся.

– Некроманты, – в голосе у него послышались нотки сочувствия и некоторой гордости. – Так много и в одном месте, – он смерил студентов взглядом. – А кто из вас сегодня спиритические сеансы устраивал?

– Они в медпункте сейчас, – ответила Аня. – А что? Заинтересовались?

Тома кивнул, в глазах у него появились лукавые искорки.

– А что с Буяном, Андрей Савельевич? – Даша в упор посмотрела на ректора. – Только не говорите, что ради нашего блага, – она патетично прижала руку к груди, – вы нам ничего не расскажете.

– Вот именно! – поддакнула Аня. – Не все же нам спиритические сеансы проводить! Некромантов не напасешься!

– Я хочу с ним поговорить, – сказал Кольцов. – И вообще я хочу попробовать решить все мирно.

Последние слова прозвучали не слишком уверенно, отчасти потому, что Тома засмеялся каркающим смехом, еще не дослушав.

– Если вы, Андрей, все-таки пойдете на эту глупость, то я составлю вам компанию, – тут же сказал он. – Давно я не видел своего приятеля.

Почти все бросили на него вопросительный взгляд, но лич только улыбнулся. Кольцов вздохнул.

– Хорошо.

– И не сбрасывайте со счетов меня! – тут же заметил Селиверстов. – Я все-таки некромант. Опытный некромант! – тут же поправился преподаватель, заметив взгляды студентов. – Вас я на Буян не пущу.

– А если будет битва, тоже не пустите? – Кира накрутила прядь волос на палец.

– Долгова!

Кира закатила глаза.

– А что делать, если договориться не удастся? – спросил Хоггс, оказалось, что преподаватели АООМУ тоже сгрудились вокруг толпы.

– Любое противостояние будет на Буяне, – тут же ответил Кольцов. – Мы постараемся, чтобы АООМУ это не затронуло.

Уайтхед покачал головой, слушая это «постараемся».

– Андрей, – он исподлобья посмотрел на коллегу. – Я клялся защищать АООМУ. Подожди! – заметив, что Кольцов хочет что-то сказать, прервал его ректор. – И я буду защищать АООМУ. Если сюда снова придет лич, то я сделаю все, чтобы университет выстоял. Но. Ты можешь сколько угодно мне рассказывать о значимости Буяна. Ты можешь, сколько угодно говорить мне, что это наша общая проблема. Я это понимаю. Но рисковать жизнью своих людей я не буду. Моя совесть мне не позволит.

– А моя позволит! – выкрикнула О’Салливан откуда-то сзади и сквозь коллег пробралась вперед. – Если потребуется защищать Буян, я буду. Считайте, что я доброволец! Вам нужны некроманты!

У Уайтхеда было слишком хорошее зрение, чтобы заметить ее осторожный взгляд, брошенный на Селиверстова.

– Артур, мы не допустим серьезного противостояния…

Его слова потонули в смехе лича.

– Допустите! – уверенно ответил Тома. – Допустите вы серьезное противостояние, Андрей. Хватит тешить себя надеждами. Поговорите с Рикертом, если хотите. Возможно, он вам что-нибудь расскажет интересное о некромантии. Но если вы захотите вернуть Буян, вам придется доказать, что вы его достойны.

– Мы не можем требовать, чтобы АООМУ выступало в защиту Буяна…

– Не требуйте! – усмехнулся Тома. – Один доброволец уже есть, – О’Салливан покраснела на этих словах. – Ну не будьте идиотами, пожалуйста, – он капризно поджал губы. – Андрей, когда я с вами разговаривал, вы казались мне рассудительнее.

Рихтер тряхнула рыжими волосами и скрестила руки на груди.

– Сегодня вечером отправимся на Буян, – вздохнул Кольцов, стараясь не замечать пристальных взглядов студентов.

Те, однако, не сводили с него глаз, и Кольцов прекрасно понимал, что сделать так, чтобы они держались подальше от Буяна, будет не так-то просто. Придется Селиверстову придумать им какое-нибудь занятие.

Не спеша, все начали расходиться.

Кира отстала от остальных и незаметно выскользнула во двор. Ей нравилась поздняя осень и особенно зима. Причем не та, которую рисуют на открытках, с припорошенными снежком домиками вдали от цивилизации, а настоящая городская зима. Когда запах мороза смешивается с бензином, мелькают автобусы, перевозящие жителей с одного конца города в другой, вечером включается иллюминация. Именно так и никак иначе.

И в поздней осени тоже была своя прелесть. Опавшие листья с деревьев устилали землю пестрым ковром, воздух уже был холодным, хотя в нем еще не чувствовалось мороза. И даже слякоть казалась приятной.

Кира вытащил пачку сигарет и затянулась. Курила она редко, по настроению. Но сегодня ей прямо хотелось, чтобы ее никто не трогал хотя бы пятнадцать минут.

И не успела она затянуться, как увидела эльфа, который быстрым шагом шел туда, где стояла она.

Уши у Дарриэля слегка покраснели, а губы периодически искривлялись в нервной усмешке. Особенно после того, как он заметил девушку.

Кира неподвижно смотрела на него, а эльф на несколько секунд остановился, словно раздумывая, продолжать свой путь или вернуться в АООМУ. Наконец, пауза затянулась настолько, что продолжать молчание было неловко.

– Травишь свой организм? – спросил Дарриэль.

– Травлю, – спокойно согласилась Кира, затягиваясь. – А тебе твой организм сегодня отравили родичи, – в глубине души она надеялась, что он уйдет.

Эльф не ответил, но уши и лицо у него покраснели.

Кира затянулась дымом и выпустила его в сторону Дарриэля. Тот сделал вид, что не заметил.

– Много ты понимаешь в семейных традициях, – бросил он и отвернулся.

Кира фыркнула. А потом и вовсе засмеялась.

– Вы меня бесите, – беззлобно призналась девушка, снова затягиваясь сигаретой.

– Эльфы? – парень повернулся к ней.

– Не, – Кира снова затянулась. – Представители элитных семей. Ты, тот вампир, Звягинцев-Беляев да даже Юрка Зимин периодически. У вас все так сложно. Туда не ходи, сюда не ходи. Смотри так, делай так. Ибо традиции! – она со знанием дела подняла палец вверх.

В глазах Дарриэля промелькнул неожиданный интерес. Даже краска с щек спала.

– Завидуешь? – он усмехнулся уголком рта.

Кира не улыбнулась, щелчком закинув сигарету в грязь.

– Завидую, – мрачно кивнула она. – Жить в детдоме, а потом узнать, что ты последняя из рода… Мне не нравится роль Избранной.

Дарриэль хотел что-то сказать, но закрыл рот, не вымолвив ни слова. Неожиданно, повинуясь какому-то порыву он протянул руку, чтобы положить ее девушке на плечо, но тут же отдернул. Кира взглянула на него своими ореховыми глазами и неожиданно усмехнулась.

– Никогда их не видела, – ответила она на незаданный вопрос. – У меня начались всплески магии, я перепугала детей и преподавателей, а потом ко мне заявился магический опекун, который без лишнего шума вытащил меня из детдома. Мне было восемь.

Эльф смотрел на девушку, стараясь уловить в ее лице что-то, что говорило бы о сильном потрясении, но Кира говорила абсолютно спокойно и даже несколько отстраненно, словно не про себя, а про какую-то знакомую.

– Они… – Дарриэль замялся. – Умерли?

– Да, – спокойно ответила Кира. – А некромантом я стала, чтобы встретиться со своими родственниками в фамильном склепе.

Эльф неуверенно улыбнулся, но Кира окинула его строгим взглядом, и улыбка сползла с его лица.

– Я не шучу, – сказала она. – У меня действительно есть фамильный склеп на окраине Подмосковья.

– А ты с ними?..

– Смогу в двадцать один год.

Эльф помолчал, а потом нерешительно спросил:

– Почему ты мне это рассказываешь?

– Ты же спросил, завидую я или нет, – пожала плечами Кира. – Тем более, что это не тайна.

– Нет?

– Неа, – девушка усмехнулась. – Играть в бедную несчастную сиротку неинтересно, а своей судьбы я не стыжусь.

– А опекун?

– Милая женщина-лекарь. На момент нашего знакомства, ей года двадцать три было или что-то типа того. Может, чуть больше. И она такую ношу на себя взвалила, – Кира фыркнула.

Она помолчала, вдыхая холодный воздух.

– Короче, остроухий, – она хлопнула Дарриэля по плечу. – Я это к чему говорю: хреновые родственники – это лучше, чем семейное кладбище! Ладно, бывай!

Девушка напоследок еще раз лучезарно улыбнулась эльфу, сверкнула глазами и направилась к АООМУ.

Эльф слегка улыбнулся ей вслед.

========== Признак двадцать седьмой: Вы любите сказки ==========

Юра бесстрашно вошел внутрь вольера Баюна и положил в миску куски сырой говядины. Кот смерил его внимательным взглядом желтых глазищ, а потом спустился с верхних веток дуба пониже.

Юный некромант протянул ему руку.

Кот на мгновение удивленно сощурил глаза, подумал, но потом все-таки ткнул его лбом в ладонь. Почесать за ухом он себя не позволил, перескочил на другу ветку, но в урчании послышался смех.

– Сказки пришел послушать, Юр? – усмехнулся он, наблюдая в больше степени за вороном, чем за самим молодым человеком.

Юра пожал плечами, устало опираясь на толстый ствол дерева. Несмотря на теплую черную куртку, он скрестил руки, словно обнимая самого себя.

– А знаешь… – некромант поднял глаза на кота, который сейчас находился прямо над ним и пытался пощекотать ему ухо кончиком хвоста. – А давай… хочу послушать что-нибудь…

Мрак возмущенно каркнул. Юра пожал плечами, а потом криво усмехнулся.

– Думает, что ты меня сожрешь, – сказал он коту.

– Может и сожру, – не стал спорить Баюн. – А может не сожру… Привык я к тебе, Юра, – вздохнул кот, заглядывая ему прямо в глаза.

Некромант от греха подальше не стал долго держать с ним зрительный контакт.

– Баюн, – позвал он. – А это очень плохо, если из всех психологов в АООМУ только кот-демон? – Юра нервно засмеялся.

– С кадровыми вопросами разбираюсь не я, – утробно заурчал кот. – Кошмары тревожат, Юрочка?

– Если бы только меня одного… – буркнул некромант, которого до зубной боли бесило проникновение Иванова в его сны. – Давай расскажи, что-нибудь, – попросил он. – Только я за вольером буду сидеть, а то в моей семье еще только зомби не было…

– Не доверяяяешь… – с театральным возмущением протянул Баюн.

Юра фыркнул.

– Ну давай скажи, что нет желания вонзить мне клыки в шею, попробовать моей крови, насладиться свежим мясом, обглодать мои ребра, впиться зубами в мое еще бьющееся сердце…

– Как вкусно ты рассказываешь, – облизнулся Баюн.

– Вот поэтому все-таки за вольером, – повторил Юра, направляясь к выходу. – А ты угощайся, – добавил он, оборачиваясь и кивая на сырую говядину в миске.

За забором некромант залез в заранее принесенный спальный мешок и скосив глаза наблюдал сквозь щель в заборе, как к нему подходит Баюн вместе с куском мяса в зубах, садится и распахивает глазища, которые в сумраке полыхнули практически лунным светом. В карканье Мрака некромант услышал отчаяние.

А Баюн начал рассказ.

***

В стародавние времена жил царь и было у него три сына да дочка красавица – Василисушка. Пришла однажды она к отцу да говорит:

– Батюшка, дозволь помочь тебе в делах государственных. Знаю я много премудростей всяких. Заживем лучше прежнего.

Нахмурился царь.

– Некогда, Василиса! Не до твоих премудростей. Царь Салтан нам войной грозит, вор неведомый яблоки молодильные из сада крадет, Змей Горыныч объявился, девиц красных похищает. Да и братья твои в лета вошли, женить их пора.

Загрустила Василиса. Пошла к старшему брату.

– Брат мой милый, позволь помогу тебе! Спряла я нитки, связала их в веревку да прошептала слова заветные. Кого угодно поймать им сможешь, – и веревку протягивает.

Отмахнулся старший брат.

– Не до тебя, Василиса. Зачем мне веревка твоя? Еду я со Змеем Горынычем биться. Не в клетку же мне его сажать! Прощай сестра дорогая! – запрыгнул он на коня доброго и поскакал, успела только Василиса к его седлу веревку прикрепить.

Пошла она тогда к среднему брату.

– Брат мой возлюбленный. Позволь подарок тебе вручить. Вот меч, который без промаха бьет и не тупится. Кузнец его наш выковал, а я слова заветные прошептала да узоры защитные нанесла. Возьми его.

Вздохнул брат, сунул меч в ножны да только лишь бы сестру не обидеть.

– Не пригодится мне меч твой, Василиса! – ответил он. – Царь Салтан нам войной грозит, да не хотим мы с ним биться. Еду к нему, хочу убедить миром вопрос решить.

Поцеловал он сестру на прощание, вскочил на коня доброго и уехал.

Пошла Василиса к брату младшему.

– Брат мой любимый! Подарок у меня для тебя есть. Возьми зелье это! Коль добавишь пару капель кому-нибудь в бокал, так сможешь убедить его в чем угодно.

Засмеялся младший брат.

– Василисушка, я с похитителями наших яблок молодильных разбираться еду. Не хочу я вина с ними пить да убеждать в делах их неправильных. Не пригодится мне твой подарок.

Усмехнулся он, да и вскочил на коня. Только Василиса успела ему пузырек в карман вложить, так и след его простыл.

Закручинилась Василиса, да и пошла куда глаза глядят. А глядели они в лес дремучий, в чащу самую. Идет она и видит – изба на курьих ногах стоит, на ветру качается, тощая собака во дворе лаем заливается, а на заборе черепа человечьи насажены.

– Избушка, избушка, повернись ко мне передом! – кричит Василиса, а у самой голос дрожит.

Задрожала изба, заскрипела, ноги куриные из земли поднялись, да и развернулись к Василисе. Дверь избы распахнулась, а на пороге старуха вышла – одна нога своя, другая костяная, нос крючком, глаза без зрачков, да космы седые.

– Зачем пожаловала, царская дочь? – спросила старуха. – Аль во дворце тоскливо стало?

– Тоскливо, бабушка, – ответила Василиса. – Не нужна моя помощь братьям да батюшке. Позволь тебе хоть помогу, крышу починю, собаку накормлю, черепа с забора земле предам.

Усмехнулась старая карга, да и распахнула дверь.

– Ну входи, девица. Коль помогать хочешь, так научу тебя всему. А коль зло замышляешь, так через порог не переступишь – падешь замертво.

Подошла Василиса, да и переступила порог. Ничего не случилось с ней.

– Ну счастье твое, – проскрипела старуха. – Учись тогда. Братьям ты дала не то, что им понадобится, а то, в чем они нуждаются.

Не поняла Василиса слов старухиных, но не стала переспрашивать. Начала она учиться премудростям ее да за хозяйством присматривать.

А старший брат ее тем временем добрался до мест, где Змей Горыныч лютует, дев красных похищает да в пещеру свою на горе высокой уносит. Пришел старший брат к горе той, а там девиц красивых дюжина, все сидят, друг к другу прижавшись, и плачут.

Заметила его красавица одна и сказала:

– Уходи, богатырь! Не добьешься ты ничего с веревкой своей. Тут меч нужен, который с одного удара разит. Отыщи его, а потом уже и возвращайся, а то и наши головы не спасешь, и свою сложишь. Да торопись. Три дня еще Змей Горыныч здесь будет, потом улетит с добычей, никогда его не найдешь.

И слышит старший брат, уже хлопают крылья, Змей домой с новой добычей возвращается.

– Как зовут тебя, краса-девица? – спрашивает он.

– Елена Прекрасная, – ответила девица.

– Вернусь я за тобой, Еленушка, да женюсь на тебе! – крикнул старший брат, да только и успел выйти из пещеры да спрятаться, как прилетел Змей Горыныч о трех головах.

– Чую дух русский! – кричит он.

– Что ты, Змей Горыныч! – отвечает Елена Прекрасная. – Почудилось тебе! Дух русский – так это мы же здесь. И еще одну красу-девицу ты нам принес.

Вздохнул старший брат и пошел на поиски меча, что бьет без поражения.

А средний брат тем временем прибыл в царство Салтана. Приняли его там, за стол усадили, да только речи не идут. Все царь не хочет идти на уступки.

Вздохнул средний брат. Понимает, что придется домой ему ни с чем возвращаться да войско собирать.

Уже почти ушел он, как нагнала его девица – дочь царя. Волосы как тьма ночная, глаза как уголь, брови соболиные да кожа белая.

– Стой, царевич! – воскликнула она. – Приглянулся ты мне. Не хочу, чтобы голову свою буйную на войне сложил. Научу я тебя, как батюшку своего убедить. Есть зелье такое – две капли в бокал добавишь, так выпивший на все согласится. Сможешь найти его – твое счастье: и страну защитишь, и меня в жены возьмешь, а коли нет, так пропадать голове твоей.

Вздохнул средний брат. Не хотелось ему голову свою раньше срока терять.

– Постой, царь! – сказал он. – Дозволь до начала войны еще раз к тебе приехать. Смогу я убедить тебя, что война – это дело гиблое. И коли получится, так скрепим наш союз – отдашь за меня свою дочь-красавицу Марью-Царевну.

– Три дня тебе сроку, – ответил царь. – Коли не сможешь, так головы тебе не сносить.

Согласился средний брат на такие условия, да и отправился на поиски зелья.

А младший брат тем временем сад отцовский сторожит, ждет пока похититель объявится.

Полночь пробило, как вдруг появилась кобыла алая – бегает по саду, не столько ест яблоки молодильные, сколько топчет. Гоняется за ней младший брат, да никак изловить не получается, все веревки рвутся, едва к кобыле прикасаются.

Засмеялась кобыла человечьим голосом:

– Не тебе, царевич, со мной тягаться. Ты такими веревками меня не поймаешь. Особая нужна. Заговоренная. Да не найти тебе ее. А яблоки молодильные за три дня съем я.

И хохочет, прыгает, яблоки хватает, от царевича уворачивается.

Гонял ее царевич, гонял, да пользы мало, смеялась только, а с первыми лучами солнца заржала да и исчезла.

Задумался младший сын, где искать веревку такую. Думал-думал, не придумал ничего, да и пошел совета просить к Бабе-Яге.

А та на солнышке перед домом греется, ноги вытянула и здоровую, и костяную, глаза от солнца щурит. Собака рядом лежит довольная, даже не лает на путника прохожего. У избушки крыша новая, черепов на заборе нет. Благодать.

– Подскажи бабушка, – поклонился ей младший брат в пояс. – Где ж найти веревку такую, чтобы кобылу волшебную изловить?

– Есть все у тебя, – ответила Баба-Яга. – Домой возвращайся. Все там тебя ждет.

Послушался царевич, вернулся, а дома все как прежде. Закручинился, начал думать, как по-другому изловить кобылу.

А тем временем пришел к Яге средний брат. Подивился на перемены произошедшие, поклонился в пояс ей.

– Здравствуй, бабушка! – сказал он. – За советом я к тебе пришел. Подскажи, где найти зелье такое, чтобы убедить кого угодно да в чем угодно.

– Есть все у тебя! – ответила Баба Яга. – Возвращайся домой. Все там тебя ждет.

Поверил средний брат, вернулся домой, а там только младший брат сидит, свои думы думает.

А к Бабе Яге пришел старший брат.

– Здравствуй бабушка, отчего перемены такие в жилище твоем?

– Так это сестрица твоя, Василиса, в ученицы ко мне пошла, – улыбнулась Яга. – Вот и по хозяйству помогает.

– Рад за тебя, – ответил старший брат. – А ты мне помочь сможешь? Мне меч нужен, который с одного удара сражает.

– Все у тебя уже есть, – ответила Яга. – Домой возвращайся, да сестрицу добрым словом поминай.

Удивился старший брат, послушался, да только братьев своих младших в доме застал.

– Обманула старуха нас, – вздохнул младший брат. – Нет у нас дома ничего. Так что не сносить нам голов.

– А сестра наша у нее в ученицах, – поделился старший брат. – Видимо, Яге ее подарки полезнее, чем нам.

– Да, мне ее подарок без надобности, – усмехнулся средний брат. – Мне бы зелье, чтобы царя убедить, да на его дочке жениться, а она мне меч заговоренный подарила.

– А у меня зелье такое есть! – воскликнул младший. – Хочешь – забирай. Мне без надобности. Мне веревка нужна, чтобы лошадь волшебную изловить.

– У меня такая есть, – ответил старший. – Василиса дала. Забирай. А мне бы меч как раз пригодился.

Обменялись братья подарками, да и поехал каждый в свою сторону, подвиг совершать.

Приехал старший брат к логову Змея Горыныча, а там уже в три раза больше девиц томятся, плачут, да на волю просятся. Увидел Змей старшего сына, полыхнул на него огнем, да увернулся богатырь, размахнулся да снес одну голову Змея. Покатилась голова по земле, а там, где она землю кровью обагрила, больше ничего не выросло.

Захлопал Змей крыльями, поднял ветер страшный, что крыши с домов сносило, но устоял старший брат. Собрал он силы свои да второй раз ударил. Снес еще одну голову, хлынула кровь фонтаном, расплавила камни вековые.

Взмолился тогда Змей о пощаде. Поклялся всех девиц на волю выпустить, обещал прекратить бесчинства чинить. Не поверил богатырь, снес последнюю голову Змею и вдруг иссохло его тело. Исчезло, будто его и не было.

А старший сын девиц в дома их вернул, а Елену Прекрасную с собой взял, отцу родному представить да благословения на свадьбу попросить.

А средний сын поскакал к царю Салтану, встретился с ним, предложил вина испить за разговором, да незаметно подлил в бокал ему зелья. И вдруг стали речи его убедительными, поверил Салтан в его намерения добрые, отказался от войны кровопролитной, а чтобы союз скрепить предложил в жены среднему сыну дочь свою Марью-Царевну.

Согласился средний сын, взял красавицу да поехал в родные края, батюшке своему невесту представить, разрешения на брак испросить.

А младший сын дождался ночи и появилась снова кобыла алая, бегает по саду, хватает яблоки молодильные, топчет траву, гривой трясет.

Изловчился младший сын, завязал петлю на веревке заговоренной, размахнулся и поймал кобылу за шею. Забрыкала она, заржала, пытается вырваться, но крепко ее царевич держит, никак выбраться не удается.

А тут уже и солнце своими лучами землю озаряет, думает младший сын, что исчезнет сейчас кобыла. Но лишь свет вокруг нее появляется. А как встало солнце, так оказалась на месте кобыла девица красная. Вьются волосы золотые, смотрят глаза небесные, улыбаются уста сахарные.

– Перехитрил ты меня, царевич, – сказала девица. – Меня – саму Елену Премудрую. Бери в жены меня теперь, стану тебе верной подругой в делах твоих нелегких.

Улыбнулся царевич, протянул руку девушке да сразу повел ее во дворец пред очи царя-батюшки.

Благословил царь все три брака, да прежде чем свадьбы играть, пошли братья к сестре своей да в пояс ей поклонились.

– Спасибо тебе, Василисушка, – сказали они. – За подарки твои да за заботу. Просим гостьей быть на свадьбах наших. И ты, Бабушка Яга, тоже приходи.

Веселые свадьбы гремели, мне на них тоже крынку сметаны дали. А Василиса так с Бабой Ягой и осталась – великой волшебницей стала. А когда пора свататься пришла, так нашла ей Яга жениха хорошего, но об этом уже в другой раз послушаете…

***

Юра очнулся от настойчивого хлопания по щекам.

– Совсем идиот? – едва он открыл глаза, спросил Александр.

– Выпей, – Родион был настроен не столь категорично, протягивая ему бутылку с водой. – Придурок, – все-таки не выдержал одногруппник. – Баюн, а ну брысь! – прикрикнул он на кота, просунувшего лапу с длинными когтями сквозь ограду и пытавшегося зацепить Юру.

Тот издал злобный рык, но отошел.

– Помогай после этого! – проворчал он. – В былые времена богатыри плоти своей не жалели, чтобы кота доброго послушать. Знаете, жил однажды…

– Баюн! – одновременно рявкнули Александр и Родион.

Кот возмущенно мяукнул, но замолчал.

– Это того стоило? – глядя как с трудом приподнимается Юра, спросил Александр.

Одногруппник откинул со лба намокшие от пота волосы и слабо улыбнулся.

– Знаешь… – он глотнул воды. – Да. Спасибо, Баюн.

Кот за забором утробно заурчал.

– Нахрена? – поинтересовался Родион.

– Служба психологической помощи, – усмехнулся Юра. – Сказки Баюна как лекарство действуют.

– Вот только побочных эффектов много! – огрызнулся Александр, помогая одногруппнику подняться. – Радуйся, что Мрак за нами смотался.

Юра слегка улыбнулся, благодарно кивая ворону.

Ноги неохотно слушались, голова была очень тяжелой и слегка подташнивало, однако некромант впервые за много времени понял, что ему стало намного легче, и ночные кошмары его в ближайшее время мучить не будут.

========== Признак двадцать восьмой: дипломатия – не самая сильная ваша сторона ==========

Буян озарил свет создаваемого портала, из которого выступили три мужские фигуры. Это были Кольцов, Селиверстов и Тома. Абсолютно ожидаемо сюда просился десятый курс в полном составе, Рихтер, Елисеева, О’Салливан, и неожиданно Хоггс. Ничьим просьбам, разумеется, Кольцов не внял, но вот помощью взрослых некромантов за исключением О’Салливан решил не пренебрегать.

И Селиверстов, и Кольцов почувствовали, как сердце кольнуло жалостью – половина леса выгорела. Черные обуглившиеся стволы деревьев стояли немым укором, вместо травы был черный настил копоти и золы.

– Двести лет назад здесь было несколько по-другому, – задумчиво произнес Тома.

Он, в отличие от остальных магов, воспринимал поездку едва ли не с удовольствием. Видимо, встреча со своим давним врагом его искренне радовала. У Кольцова даже мелькали мысли, как бы не пришлось противостоять сразу двум личам. У Томы явно больше общего с Магистром, чем с АООМУ или с ОРУ.

– Два дня назад здесь было несколько по-другому, – зло бросил Кольцов.

Он старался перевести взгляд на что угодно, лишь бы не видеть, во что превратился волшебный остров, но везде глаз натыкался на последствия пожара.

Селиверстов справа от него прерывисто вздохнул, и Кольцов, посмотрев в ту же сторону, что и некромант, тут же прикрыл глаза. Обгоревший труп оленя. Обычного, без каких-то магических способностей. Не хотелось даже знать, сколько таких бессловесных тварей еще лежит на острове.

Сначала ректор подумал, что Магистра на острове нет, однако некроманты так резко напряглись, что сомнений не оставалось – лич здесь.

Магистр обнаружился в Райском саду, если его еще можно было так назвать – практически весь он выгорел, и только дуб Баюна стоял непоколебимо, лишь слегка обожженный. Этот дуб и был объектом внимания лича, который осторожно проводил по коре длинными ногтями.

При виде него, Кольцов и Селиверстов почувствовали волну ненависти, захлестнувшую их. Непонятно кто пришел, по сути, к ним домой, разгромил все, а теперь еще и пытается что-то сделать с последним уцелевшим имуществом.

А вот лич, заслышав шаги, спокойно обернулся и учтиво склонил голову.

– Приветствую, – сказал он Магистр и тут же вернулся к своему занятию.

При дневном свете лич казался почти обычным стариком – длинные седые космы были растрепаны, кое-где череп, обтянутый сероватой кожей, был лысым. Он шептал что-то бескровными губами, глядя на дуб и даже не обращал внимания на пришедших магов.

– Рикерт, – с усмешкой протянул Тома.

Магистр снова обернулся. Брови у него взметнулись вверх, а рот прорезала легкая усмешка.

– Данешти! – произнес он, раскидывая руки в приветственном жесте, словно хотел обнять давнего знакомого. – Я, кажется, просил не называть меня по фамилии.

– Увы, я не помню твоего имени, – ответил Тома, делая несколько шагов ему навстречу. На его лице тоже появилась улыбка.

– А имя «Изабелла»? – прищурился Магистр.

Тома нахмурился.

– Помню имя «Вероника», – ответил он.

На этот раз нахмурился Магистр.

– А вы? – он посмотрел на Селиверстова и Кольцова.

– Андрей Кольцов, ректор Общемагического российского университета, – хмуро произнес Кольцов.

– Аркадий Селиверстов, преподаватель некромантии в ОРУ, – коротко представился Селиверстов.

Магистр кивнул. Какое-то время он выжидающе смотрел, потом его лицо снова тронула усмешка.

– Догадываюсь, зачем вы пришли, – сказал он.

На его лице отразилась усталость, смешанная с досадой и скукой. Он выглядел так, словно сейчас вынужден заниматься каким-то очень скучным и бесполезным делом.

– Зачем вам остров? – без обиняков спросил Кольцов.

Магистр задумчиво посмотрел на ректора, а потом перевел взгляд на обгоревший дуб.

– Научный интерес, – лич слегка усмехнулся. – Я, кажется, говорил вашим студентам, что ни один некромант еще не подчинял себе остров. Я хочу быть первым.

– Вы понимаете, насколько это опасно для магического мира?! – не выдержал Селиверстов.

Его начало трясти еще в тот момент, когда они только подходили к личу. Невыносимо было видеть, как здесь хозяйничает маг, которого никто сюда не звал. А теперь выясняется, что он делает это все просто потому, что ему «интересно».

Магистр снисходительно посмотрел на него. Но на миг в его глазах промелькнул плохо скрываемый гнев.

– Вы же некромант! – произнес он, глядя Селиверстову прямо в глаза. Маг сейчас не колдовал, и глаза у него были обычные – светло-серые как будто выцветшие от времени. – Вы же должны понимать! – в голосе у него появились полубезумные нотки.

Селиверстов отшатнулся.

– Вы одержимы! – возмутился он.

– И что? – спросил Магистр.

Крылья носа у него трепетали, а голос стал громче. Магический фон скакнул так ощутимо, что маги почувствовали это даже без специальных приборов – словно все их внутренности на миг сжали в кулак. Однако лич коротко выдохнул и вернул себе контроль.

– Неужели вы никогда не хотели испытать себя? – он вдохнул ртом воздух и по очереди заглянул в глаза всем троим. – Не хотели знать, насколько вы могущественны? Не верю!

– Но не ценой же магического мира! – не выдержал Селиверстов, и, если бы не Тома, который резко схватил его за плечо, то он рванулся бы вперед.

Магистр, скорее всего, это заметил, но только вздохнул, теряя интерес к собеседнику.

– Вы можете даже не отвечать, – грустно сказал он, глядя на Кольцова. – Вы не некромант, – он помолчал, а потом снова слегка усмехнулся. – Ну а ты, Данешти? Неужели ты меня не понимаешь?

Тома поджал губы. Пальцы его все еще сжимали плечо Селиверстова.

– Рикерт, ты сошел с ума, – совершенно спокойно сказал он. – Управлять островом ты не сможешь. Сам умрешь от перенапряжения. А магический фон пошатнется. Мне было бы плевать, если бы не было угрозы уничтожения магии как таковой.

Кольцов и Селиверстов с одинаково округлившимися глазами посмотрели на него.

– Всей магии? – осторожно уточнил Селиверстов.

И он, и Кольцов, и Рихтер, да и все остальные понимали, что пошатнувшийся магический фон может вызвать серьезные проблемы, но, чтобы это произошло в мировом масштабе – в это до сих пор отказывались верить.

– Всей, – сурово сказал Тома. – Мы с братом тут поискали информацию, нашли побочные эффекты, и… – он грустно посмотрел куда-то в сторону. – Тамаш может сколько угодно говорить, что ему надоело жить, но это ложь. Жить мы очень хотим. А живем мы благодаря магии.