Текст книги "Апофеоз (СИ)"

Автор книги: Lime.lime

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Мои размышления прервал кто-то склизкий и очень горячий. Он подлетел ко мне сзади и своими цепкими лапами крепко схватил мои плечи. Мельком я заметила почерневшие от копоти крылья и поняла, что этот Древний Демон утратил свою Ангельскую сущность до то степени, что внешностью переродился в летучую мышь.

Он мчался быстро, облетая всех и вся, чудом оставаясь невредимым. Казалось, он неуязвим. Некоторые всё же замечали нас, но я понятия не имела, что с ними становилось в следующую дотошную минуту. Я теряла их из виду и тут же забывала. Ну а как должен вести себя человек, который потерял дар речи от охватившего его ужаса? Я находилась в каком-то затянувшемся ступоре. Мне никак не удавалось поверить в реальность происходящего. Что здесь творится? Какая-то размытая череда жутких картинок, образов и теней. Крики, мольбы, хохот… Всё смешалось и представляло собой общее изображение хаоса. И сквозь это безумия мы с Демоном мчались прямиком к огромному кратеру к северу от гор.

Это было феноменальный земной раскол при том при всем, что прямо над ним на Небесах красовался немыслимых размеров вихрь, откуда лился в пропасть слепящий свет… Скоро я сгину где-то в глубине Ада, в последний раз заметив этот Небесный Ангельский отблеск, и тогда всё будет кончено…

В последний момент, когда Демон остановился перед прыжком в кратер, я смогла разглядеть совсем недалеко от меня две знакомые фигуры, рассекающие воздух Клинками. Длинноволосый блондин и длинноволосый брюнет… Оба до боли знакомые. Я хотела визжать, звать на помощь, молиться, но главное – суметь докричаться до Итачи!

Однако эти планы отсек под корень ловкий Древний Ангел, срубивший голову моему своеобразному тюремщику и перехвативший контроль надо мной в свои руки. Он мигом устремился ввысь, облетая воинов, и более не повторял ошибок своего предшественника – даже не думал задерживаться ни на секунду. Я словно пришла в себя после того, как увидела Итачи. Я начала вырываться, кричать, и в итоге – поставила Метку Подчинения.

– Отпусти!

И вот я уже лечу куда-то вниз, совершенно не понимая, зачем я это сделала… Я фактически напросилась на скорую гибель – дала приказ моего устранения.

– Ваал! – только и успела выкрикнуть я в метре над землей.

Мгновением позже я твердо стояла на ногах, а возле меня полуживой на корточках кривился сам Демон вероломства и обмана.

Я закрыла рот рукой и сделала шаг назад.

– Нет… – шепнула я.

Всё происходило так быстро… Снова удар откуда-то справа, который Ваал принял на себя. Клинок прошёл прямо через его голову, насадив на кончик лезвия его правое глазное яблоко. Я только и успела, что заглянуть на его здоровый левый глаз и на одно единственное мгновение Время приостановилось. Ваал выдохнул, а затем попытался поднять свою единственную уцелевшую руку по направлению ко мне. На ней не было Метки. Верно, Люцифер снял её еще в Аду…

Черный цельный глаз смотрели на меня со щенячьей верностью и чрезмерной заботой. Как эти очи в последнюю минуту его жизни могли мне врать? Как на смертной одре Демон мог меня обманывать так правдоподобно?!

Ваал не успел ничего сказать. Его тело сразу же после этого рассыпалось на мелкий черный порошок, который быстро унес ветер, не оставив ничего, кроме пустоты. Тварь, стоявшая позади него, прямо сквозь эту легкую черную завесу бросилась ко мне.

Всё поплыло… Внезапно, без предупреждений… Кто-то сильно ударил меня по голове. Уши заложило, и я плашкой упала на раскаленные камни. Затем меня кто-то подхватил… Я где-то пролетала… Что-то происходило… Я падала… Замирала… Меня ранило… Вся так быстро. Всё так непонятно.

Я окончательно пришла в себя только на земле. Меня угораздило упасть в небольшой ров, покрытый спаленной травой. Она чудом уцелела и скрыла меня от этого безумия. Тяжело дыша, я не совсем точно понимала, где пробыла предыдущие несколько часов. Это что-то вроде сна, и даже смерть Ваала была в какой-то непонятной дымке.

Однако сражение продолжалось. Оно не останавливалось ни на секунду.

– Господи, – прошептала я, закрыв лицо руками в безнадеге. – Саске… Прошу…

На глазах навернулись предательские слезы. В голове – кавардак и неразбериха. Всё стало таким сложным в одночасье, всё сводило меня с ума. Мой бедный рассудок изнемогал по тому излюбленному покою, к которому привыкло сердце. Я в страхе молилась, чтобы вдруг стал возможным тот невероятный фокус, следуя которому необходимо всего лишь щелкнуть пальцами: и тогда всё каким-то невероятным образом вернется на круги своя, станет размеренным и обычным. Пусть раньше я и ненавидела эту мрачную обыденность, но сейчас мне только и оставалось, что мечтать о ней.

– Саске, прошу, забери меня, – в панике хрипела я, прикрывая рот рукой, чтобы эти громкие всхлипы случайно не привлекли незваных гостей. Только их сейчас не хватало…

Свернувшись клубочком, я ждала какого-то чуда и с короткими перерывами взывала Саске на помощь. И кто бы мог подумать, что мои бессмысленная истерика и капризы могут быть услышаны тем, к кому я обращалась?

Кто-то нырнул ко мне в овраг, мягко приземлившись рядышком и крепко обняв за талию. От него пахло кровью, грязью и потом, но сквозь эту гремучую смесь Войны я почувствовала тот самый легкий, до боли знакомый аромат его тела. Гость дышал тяжело и глубоко, словно облетел вокруг света уже несколько сотен раз без отдыха и перерывов.

– Нашла время плакать, – тепло усмехнулся он. – Давай-ка я отнесу тебя подальше отсюда…

Замерев и не смея пошевельнуться, я боялась нарушить покой этого мгновения, но его слова привели меня в чувство. Я, словно ошпаренная, перевернулась с одного бока на другой, встретившись носом с его щекой. Демон, превозмогая боль во всем теле, сладко засмеялся над моим пугливым выражением лица и аккуратно приподнял над землей, дабы помочь мне встать вместе с ним.

– Саске, я люблю тебя, – выпала я на одном дыхании, обхватив его шею руками и припав разгоряченной щекой к его щеке. Саске от неожиданности выдохнул и, не удержав, отпустил меня. Я приземлилась прямо на него, причинив немалую боль его искалеченной плоти.

Его кожа была мягкой и холодной, и я с каким-то фанатичным восторгом принялась целовать его нос, скулы, губы, лоб, пока не спустилась до шеи. Демон, опаленный страстью, только прижимал меня ближе и пытался успокоить, улюлюкая меня на руках.

– Сакура, скоро всё закончится, – шепнул он…

…и снова я лечу… Только на этот раз рядом со мной Мой Демон. Мой любимый и неповторимый Падший Ангел… Верно, у нас было не так много времени на эти странные порывы нежности, поэтому Саске решил действовать без моего согласия или предупреждения. Я не злилась на него, лишь уткнулась в его плечо и думала о заветном конце этого ужаса. Казалось, Судьба сжалилась над нами, указав нам верный путь и шанс выжить в этот жуткий час. Так я думала, пока не оказалась снова на этой треклятой земле. Притом меня отбросило в сторону от удара, и спиною я встретилась с огромной скалой. Это произошло внезапно, и перед приземлением я услышала тихий вздох и яростный отдаленный вскрик. Что-то хрустнуло, прошло насквозь и плечо дико заболело. Я почувствовала, как по переломанным ребрам тоненьким ручейком полилась моя кровь.

Мне никак не удавалось открыть глаза. Нахлынуло чувство ужаса, когда на мой лоб упало пару капель чего-то густого и горячего. Голова сильно кружилась. Я испытывала страх, боль и неясность. Причем последнее пугало меня больше всего.

– Прости…

Этот голос… Тихий, низкий, ласкающий мой слух. Бархатный и гипнотизирующий. Вспомнилось, как я впервые услышала его на широкой пыльной дороге, где пролилась кровь моих родных. В ту ночь он спас меня и обрек себя на вечное проклятие, называемое любовью. Тогда Саске показался мне отреченным, далеким и опасным, но только не для меня. Уже в тот роковой час где-то в глубине души я осознала, что он будет моим. Навсегда и бесповоротно.

Я с трудом приподняла веки и перед собою увидела расплывчатое лицо, темные, растрепанные волосы и с десяток светящихся фигур за его спиной.

Секунда.

Эти странные силуэты возвышались над нами и держали в руках по Клинку. Вот только их оружие прошло насквозь. Увы, не меня… Я была бы счастлива оказаться на месте брюнета, вот только всё еще не до конца понимала, что именно мне пришлось потерять секундой ранее. Неясное до поры до времени лицо стало четким и различимым даже в тени скалы. Я сглотнула. Затем выдохнула. Позже заглянула в черные стеклянные глаза. Они уже не красные, не пылающие, не живые… Они мертвы.

Я находилась на земле в сидячем положении, спиной опираясь о каменные булыжники, а передо мною на коленях – он. Мертвый он. Раскинув руки в разные стороны, Демон в последний раз раскрыл свои крылья, спасая мою жизнь. Мою никчемную, пустую жизнь. Голова опушена. Зачем он это сделал, зная, что моя душа всё равно возродится? Что случилось с его здравым смыслом? О чем Саске подумал в последнюю свою секунду?

В его сердце вонзили ровно девять Клинков, один из которых принадлежал его другу. Граф стоял посередине в полукруге, образованном Ангелами. Именно его оружие, пройдя глубже остальных, вошло в моё плечо. Его сияющие голубым отблеском глаза были полны бессмысленный слез. Светлые волосы взъерошены. Лицо вымазано в крови и саже.

– Нет… – вырвался из меня сдавленный писк.

Саске навис надо мной, телом прикрыв от удара. Он стал мне живым щитом, хотя я уверена, что Небеса не желали мне зла. Его руки были всё еще подняты только благодаря еще двум Ангелам, чьи Клинки вонзились в ладони. Зато раскинутые крылья медленно рассыпались на легкие, словно перышки, осколки и, подхватываемые ветром, уносились прочь.

Что-то было в этой необыкновенной секунде такое, чего я раньше никогда не замечала. Чувство, когда в одночасье пропадают все силы на дальнейшую борьбу, и хочется просто опустит руки и отдаться на растерзание судьбы. Наверное, это называется безнадегой.

А Ангелы всё стояли полукругом, не вынимая своих железок из его тела, и пронзали нас обоих своими внимательными, прожигающими взглядами. Его кровь капала на меня, а слезы в безмолвии скатывались по моим щекам. Я схватилась голой рукой за лезвие Клинка, ранившее моё плечо, и вырвала его из себя, раздробив цельную кость. Вот только физической боли я не ощущала. Лишь душевную… Я поднялась и приникла щекой к его щеке, взяв его лицо в свои руки…

Я даже не успела ничего ему сказать. Только услышала его краткое «Прости» и на этом всё. Конец. Самый настоящий чертов конец! Где это счастье, которое мне обещала Судьба секундой ранее?! Куда она, Дьявол её подери, дело моё счастье?!

Я тихо дышала, целуя его щеки, нос, скулы, лоб и губы… Снова… Вот только глаза были потухшими, неживыми.

– Достаточно, – дрожащим голосом прохрипел Наруто, и все Ангелы, кроме него самого, исчезли вместе со своими глупыми железяками.

Бездыханное тело Саске обмякло, но не исчезло, как случилось с Ваалом, лишь его крылья стали ничем. Я обняла его. Зарыдала. Зарыдала так сильно, что, казалось, грудная клетка разорвется от страданий, и голова лопнет от перенапряжения.

– Сакура, прости меня, ради всего Святого! – Граф пал возле нас на колени и протянул ко мне руку.

И кто знает, что могло бы случиться в следующую секунду, если бы не этот голос. Еще один. До боли знакомый…

– Саске. – Это имя вырвалось из его грудной клетки.

Я оторвала свои заплаканные, опухшие от слез глаза и повернула голову к нему. На краю этого треклятого утеса, где мы вновь оказались, застыли в сражении два дивных существа. Длинноволосый блондин лежал почти поверженный, раскинув руки и ноги по сторонам, и заглядывал в глаза своей смерти, что склонила над его лбом тонкое лезвие Клинка. Не потревожь их случай, Ангел был бы уже мертв, а Итачи спешил бы на помощь своему брату. Вот только слишком поздно.

Учиха-старший, до этого склонившийся над Дейдарой, медленно поднялся на ноги, пытаясь лучше разглядеть того, кто был уже мёртв. Шаг. Его глаза наполнились ужасом. Они распахнулись так широко, что, казалось, глазные яблоки вот-вот выпадут из орбит. Красный огонь почернел и стал каким-то совершенно неживым. Стеклянным взглядом пронзая своего брата, Итачи погружался душой в тягучую субстанцию, называемую горем. Его горе несравнимо, ибо созданный ради одного лишь брата, он растерял вместе с внезапной смертью Саске все свои воспоминания и эмоции, некогда сделавшие из него истинного Ангела.

И еще один шаг в нашу сторону. Теперь Итачи не узнавал никого из присутствующих. В его глазах медленно, но верно угасал огонек живой заинтересованности в людях, сражениях, природе, Аду, Небесах и ко всему миру в целом. Безразличие. Смерть его души происходила быстро, но поэтапно. Демон, не отводя взора, внимательно смотрел на брата. Всё замерло, и только мои слезы рекой лились по щекам.

Его Клинок выпал из рук и со звоном упал на землю. Он опустил руки, больше не видя смысла в сражении со своим противником.

– Саске, – тише проговорил Итачи. Голос его дрогнул. Он вдруг сделался слабым и беспомощным.

Граф, уже давно опустившись свою протянутую руку, с ужасом взирал на Падшего Ангела, чьё сердце никогда не впускало тьмы; чьё сердце было самым преданным и добрым; чьё сердце билось только ради своего брата.

Его грудь пронзил Клинок Дейдары, вдруг оказавшегося позади него и решивший, наконец, объявить конец столь трагичной истории. Итачи, казалось, был совсем не против такой концовки. В его глазах – опустошенность. Он не видел ни меня, ни Наруто, ни скал, ни Апокалипсиса, развернувшегося позади него. Демон видел только гибель своего младшего брата и не понимал, почему это произошло. Учиха-старший всю свою жизнь оберегал его и готов был погибнуть за него… Внезапно. Вдруг. Ни с того ни сего. Всё перестало жить в его глазах.

Итачи пал на колени и взглядом человека, который потерял всё, только и смог, что тихо прошептать:

– Брат…

В самую свою последнюю секунду взор Итачи был обращен на своего брата. Даже сейчас его стеклянные глаза смотрели на его бездыханное тело.

Я еще не простилась с одним, чтобы навсегда сказать «Прощай» другому брату. Они оба погибли на моих глазах, и я, в силу своей слабости и никчемности, не смогла предотвратить их гибель. Мои Любимые Демоны не были причастны к тем грехам, что совершала я. Им невдомек были причины, по которым они отдали свои жизни. Разве я достойна таких жертв? Разве моя Душа стоит этих двух Ангельских сердец?

По щекам катились слезы, и я не знала, что мне делать. Десятью минутами ранее Саске лежал рядом со мной и обнимал меня, подобно обычному смертному влюбленному человеку. А сейчас? Как я могла допустить такое?…

В паре метрах от меня произошли некоторые изменения, а именно: Наруто внезапно вскочил и сделал пару шагов назад, ужасаясь тому, что увидел вдалеке. Его глаза исказились, сузились, затем и его лицо приобрело оттенок спелого помидора. Лик страха. Это было знакомо мне, и мне не впервой было наблюдать этот ужас, поселившийся в смелом сердце. Наруто только и смог, что указательным пальцем пронзать горячий воздух и задыхаться от безумия.

– Господи, – выпал следом Дейдара, задрожав всем телом.

Я не обращала внимание. Слезы пропали – они исчезли, казалось, навсегда. Им не было смысла существовать в этом пустом мире. Я аккуратно уложила Саске на землю перед собою и водила рукой по его бледному умиротворенному лицу.

Земля под ногами сотрясалась. Вспышки молний стали совершенно неприемлемыми. По небу грозно носился вихрь. Чувствовался страх, до этого не присутствующий ни в одном квадратном миллиметре воздуха. Отовсюду, вместо воинственных криков, слышались напуганные вздохи. Взгляды двух Ангелов возле меня были устремлены к тому самому грандиозному расколу на земле и феноменальному вихрю на небосводе.

– Наруто, пора уходить! – выпалил Дейдара, бросившись напролом к своему братцу.

Длинноволосый блондин схватил за локоть графа и распустил крылья. Вот только последний не особо рвался уносить ноги, как любое здравомыслящее существо. Он затормозил, ни в какую не соглашаясь на бегство.

– А как же Сакура?! – дуром орал он.

– Пророк уж не имеет значения! – зло рычал в ответ Дейдара. – Мадара обрел чертовы крылья! Хаширама спускается на землю! Не глупи! Отсюда нужно выбираться, пока есть шанс, а не то мы все поджаримся, как свиньи!

– Нет! – упирался Ангел. – Я не уйди без Сакуры!

Я резко развернулась и взмахнула рукой. Наруто сбило с ног, а затем и вовсе прижало к скале неведомой силой, которая, верно, была под моим контролем. Он с негодованием смотрел на то, с каким проворством я использовала на нём запечатанное могущество Пророка, хотя (клянусь!) желала только прогнать его словами. Впрочем, и такой возможности я не упустила.

– Уходите, граф, – тихо прошептала я, избавляя его от своей неведомой силы. – И прошу вас, никогда более не являйтесь мне…

– Миледи… – в тон заговорил он.

– …ради вашего же блага.

Наруто виновато понурил головой, и по его щеке прокатилась слеза, исчезнувшая где-то в густой зеленой траве.

– Я прошу прощение за то, что появился в вашей жизни…

И они оба упорхнули, оставляя меня наедине со своими грехами. Двумя грехами, что причиняют немыслимую боль. Я провела рукой по непослушным волосам Саске, а затем той же рукой уложила с правой стороны от себя в том же положении и Итачи. Одной лишь силой Пророка переместив его с одного места на другое. Впрочем, я и сама не понимала, как это делала.

– Скоро всё закончится, Итачи, Саске… Посмотрите, как это красиво, – шептала я, устремив взор на землю, где творилось что-то из ряда вон выходящее.

Я лишь чувствовала, как вибрирует земля и даже горы; видела, как Демоны и Ангелы сломя голову мчатся подальше от эпицентра развернувшейся бури; ощущала каждой клеточкой тела, что конец близок… Воздух накалился до предела, выжигая всё, что только ни было в радиусе нескольких тысяч километров. Зеленые шапки растительности на горах превращались на глазах в ничто. Если бы не прозрачный барьер, отделявший нас троих от жерла безумия, то останки Саске и Итачи перестали бы существовать, как нечто материальное. Зато мне хоть бы хны. Я же Пророк… Чертов Пророк…

Из-под земли доносился душераздирающий крик. Голос был разъяренным, почти нечеловеческим, полный невыносимого горя и отчаяния. Так я визжала в душе секундами ранее, да, впрочем, и сейчас. Крик, разъедающий душу и пробирающий до самых костей. Казалось, этот голос вот-вот сорвется от безнадеги, но с каждой секундой он становился всё громче и печальнее. Были бы слезы, они обязательно навернулись бы на глазах, но я пребывала в какой-то апатии, с фанатичным восторгом ожидая смерти.

– Скоро всё закончится… – пропела я на высокой ноте и слегка улыбнулась.

И вот оно! Душераздирающий крик становился громче, он быстро приближался…

– Я знаю, есть конец у всех дорог*, – запела я тихо песенку из детства, которую мать мне часто пела перед сном. – Я знаю, есть конец у всех мелодий…

Раскол на земле загремел, а спустя секунду показалась громадная рука, измазанная в саже. Словно из могилы это нечто возродилось из пепла, вернулось из Ада, как мертвец возвращается с того света.

– Струится между пальцами песок, – продолжала я. – Я чувствую, как все уходит…

Оно вылезало медленно, при этом тяжело дыша, хрипя и… умирая от горя. Показались черные, как смоль волосы, а затем и лицо, которое узнала в одночасье.

– Холодный ветер гонит облака… – Мадара выбрался из раскола, но не спешил подниматься на ноги. На его спине медленно, но верно собирались из пепла, по перышкам, громадные черные крылья. – И стаи перелетных птиц в полете…

Мне вспомнилось пророчество старой гадалки, которая путанно, но изобразила Апокалипсис в своих словах. Предсказание сбылось в том же непонятном виде, в котором оно было мне дано.

– Соломинки уносит вниз река. – Мадара поднял голову, и мне довелось улицезреть эти ручьи слез, стекавших по разгоряченным щекам и оставляющие мокрые дорожки. – Я чувствую, как все уходит…

С его губ сорвался только болезненный стон, больше походивший на предсмертный рык раненного зверя. Красивый и статный, Дьявол глядел в Небо ненавидящим взглядом, а крупные слезы всё падали выжженную почву. Сколько же презрения к Небесам в нем было. Сколько же ужаса и тоски он испытывал каждую секунду…

– Скользит беззвучно стрелка по часам. – Мне нравилась эта песня. – Но время меня больше не заботит. – Она несколько отвлекала меня от того, что происходило, и служила своеобразным барьером. – Я знаю, что все вещи исчезают. – Я тяжело вздохнула и посмотрела на бледные лица Моих Демонов. – Я чувствую, как все уходит…

По внезапному вскрику Мадары, я поняла, что его крылья, наконец, вернулись. Они были просто громадных размеров и горели Адским Черным Пламенем. Пламенем ненависти и горя. Опухшие от слез глаза Люцифера были устремлены куда-то вверх, и вслед за ним я тоже взглянула на небо, продолжая напевать под нос старую песенку и проводя бездумно руками по спутавшимся волосам Демонов.

– И каждый вечер, сидя у окна. – Вихрь Небесный слепил неподготовленные глаза. – Я наблюдаю, как заходит солнце…

Признаюсь, я никогда не видела Хашираму, о котором так много мне сказывали, но он всегда мне представлялся необычайной красоты Ангелом. Впрочем, так оно и было. Темноволосый и чистый, он взмахивал своими крыльями и спешил спуститься чуть ниже, чтобы достойно встретить взлетевшего вновь своего собрата. Протянув одни лишь только руки друг к другу, они стремительно приближались к концу всего, что ни есть на земле.

– И каждый его блик напоминает…

Мадара и Хаширама приблизились друг к другу вплотную. Их руки отделяли считанные сантиметры.

– …о том, что больше не вернется.

Я закрыла глаза, но вдруг всё замерло. Выждав несколько долгих минут, я всё же нерешительно приподняла.

В мгновении от столкновения, Время соизволило остановиться. Это было самым необычным, что происходило за всю мою жизнь, ибо замерла эта тягучая материя не образно, как я привыкла, а по-настоящему. Всё затихло и перестало существовать в том активном виде, в котором я привыкла это воспринимать.

Кто-то подошёл ко мне сзади…

– Сакура, я так рада тебя снова видеть…

* – оригинал песни “Fleur-Как всё уходит”.

========== Глава 28. Апофеоз. ==========

Она, закутанная в темный длинный плащ, стояла справа от меня и одновременно с восторгом и всепоглощающей печалью смотрела на несостоявшееся столкновение вдали. Её черные глаза переливались в свете Пламени и Небесных слепящих лучей. Они окрашивались то в сиреневый, то в красный, то в желтый, то в белый, но каждый раз возвращались к своему первоначальному цвету. Она не замерла, как всё остальное вокруг. Казалось, это застывшее время и есть среда её обитания.

Красивая, статная и довольно высокая молодая дама не обращала на меня своего внимания, устремив его на их длинные пальцы, не успевшие коснуться друг друга, и на черные крылья Мадары. Женщина сощурилась и провела рукой по коротким синим волосам. Мне казалась странной её неповторимость и идеальность.

Спустя минуту её встревоженный взгляд коснулся и меня. Женщина мгновенно изменилась в лице. Появилась легкая печальная улыбка и искренняя радость моему обществу.

– Здравствуй, дитя моё…

Меня не отпускало чувство недосказанности и безмолвного опустошения. Мне казалось, что я и раньше где-то встречала эту женщину и слышала её бархатный тихий голос. Синие волосы и черные глаза… Когда я могла видеть её прежде и при каких обстоятельствах?

– Мы встречались? – чуть живая выдохнула я.

Женщина мягко кивнула.

– И не раз, – с каким-то восторгом хихикнула она. – Не одну сотню тысяч раз!

Я тупо попятилась. Женщина присела на корточки возле меня и протянула мне свою руку. Она внушала доверие, однако в ответ ей я лишь тихо шикнула. Незнакомка только шире улыбнулась и перестала тянуться ко мне, усевшись на мягкую траву возле хладного трупа Саске и снова посмотрев вдаль.

– Знаешь, сколько бы раз мы с тобой не встречались, мне никогда не докучает объяснять тебе одно и то же. Мне нравится с тобой разговаривать. Ты одна из немногих, с кем мне приятно общаться.

– Кто ты? – судорожно выдохнула я, а затем оскалилась.

Женщина была спокойнее застывшего Времени.

– Скоро ты вспомнишь…

И меня озарило!

– Гадалка… – Мои глаза округлились от ужаса. – В тот первый раз, сидя за столом, мне показалось, что твоё лицо на секунду переменилось. Синие волосы и черные глаза! Вот только тогда я подумала, что… – я осеклась.

– … что спятила, – закончила за меня женщина с улыбкой на лице. – Тогда ты мне показалась интересной личностью. Звезды совпали и наградили тебя довольно занятным характером. Характером, который более всего подходит Пророку, дорогая моя.

– Звезды совпали?

Женщина хохотнула:

– Всего лишь метафора. Хотя и в этом есть доля правды. – Она перевела дыхание. – Ты возрождалась в среднем каждые пятьдесят лет и каждый раз в новом, непривычном мне образе. Скромная послушница. Буйная девица-революционерка, если не подводит меня память, то тебя звали Жанной Д’Арк. Своенравная пиратка. Царская особо с гордыней индюка. Крестьянка, смирившаяся со своей судьбой. Некогда тебя называли даже Клеопатрой. Совершенно разная, но каждый раз тебя объединяло с другими образами только одно – ты была женщиной.

Только после её долгой речи мне вдруг довелось вспомнить, что я Пророк, но кто такая эта женщина и что она собой представляет – мне было, как и прежде, неизвестно.

– Наверное, мне нравится быть женщиной, – съязвила я. – Женственность там, все дела…

Незнакомца снова негромко засмеялась.

– Да черт тебя знает, – улыбалась во все тридцать два зуба она. – Я не знаю замыслов Судьбы, и даже со Временем часто не в ладах, поэтому твоя тайна, наверное, навсегда останется в тени истории…

– У всех есть свои секреты, – задумчиво проговорила я, стараясь держать себя в руках.

Несколько минут мы пребывали в молчании.

– Ты говоришь, что мы с тобою видимся… часто? – решилась прервать тишину я и разрешить, наконец, вопрос, который не давал мне покоя.

– О да! – воскликнул вдруг женщина. – Намного чаще, чем ты можешь себе вообразить…

– Почему именно с тобой?

Она с удивлением уставилась на меня и только после этого мягко прошептала, как мать шепчет своему ребенка перед сном пожелания:

– Потому я твой творец!

Я опешила и посмотрела на неё, как на умалишенную. Однако в её глазах не было безумия. Она пребывала в спокойствии и здравии, более того – вековая мудрость силилась выплеснуться из человеческой плоти.

– Смерть? Её величество Смерть? – я пошатнулась от ужаса. Предо мною сидела сама Смерть и мило беседовала со мной о всякой всячине. Это было более чем безумно!

– Отчего ты так удивляешься? – вопросительно пожала плечами она. – Ты ведь уже успела узнать о своей тайне – о том, что ты Пророк. Кем я еще могу быть, как не Смертью?

– Ты та гадалка, которая пугала меня до смерти… – вырвалось у меня, вздрогнув от воспоминаний. Я пыталась доказать самой себе, что существование Смерти, которая якобы оберегает меня, по сути невозможно.

Женщина снова хохотнула:

– О да!… Верно, я тебя пугала, не так ли? На самом деле, я, как и ты, также люблю менять образы и лики. Одевая определенную оболочку, я не только внешне преобразовываюсь, но и полностью играю уготованную роль, пытаясь скопировать основные человеческие черты. Это довольно просто… – На последних словах Смерть вдруг изменилась, и перед собою я увидела ту самую зловредную старушку с горбатым носом и морщинами. Лицо её было хмуро, как грозовые тучи, а глаза смотрела на всё поверхностно и с долей презрения. Она совершенно отличалась от образа той милой девушки, которая предстала передо мною с самого начала. – Гадалка всего лишь старая маразматичка, – ворчала Смерть, играя новую роль, подобно актёрам в театрах. – Она увядает и становится жестче, однако в сердце всё еще живет капля сохранившейся любви и заботы… к Пророку, к тебе.

Смерть обернулась маленькой девочкой с ярко-рыжими волосами и заговорила детским невинным голосом с нотками радости и веселья:

– В этой роли я встретила Итачи, когда тот попытался спасти своего брата ценой собственной жизни. Дети сами по себе наивны и добры, и пощада для них – составляющая всей жизни до той самой поры, пока они не вырастают. – Смерть обратилась белокурой девушкой моего возраста. – Вырастая, их сердца гниют, но всё еще верят в сказки. – Предо мною возникла уже знакомая мне синевласка. – В зрелом возрасте их души становятся скупыми, но мудрыми. – Голос стал намного ниже и тверже. – И не каждый способен сохранить то самое сердечное детское добро и милосердие. – И вот, наконец, я узрела старуху-гадалку. – В итоге они стареют и всё, что ни есть хорошее, превращается в недовольство и вечное презрение.

Она нахмурилась и приняла образ той, которая была мне ближе всего по возрасту – белокурой девушкой.

– Почему ты спасла Итачи? – вдруг вырвался из меня вопрос, который уже давно терзал меня. На языке крутились тысячи вопросов, на которые мне не удалось найти ответы.

Та, не задумываясь, ответила:

– Потому что у него доброе сердце. Добрее, чем у половины Ангелов на Небесах. Ему свойственна та преданность, которой лишены все остальные Святоши, называющие себя воинством Небесным.

– Хочешь сказать, что всё россказни о святости Небес – бред чистой воды?

– О нет, дитя, совершенно не это. Я хочу сказать всего лишь то, что в каждом существе, в том числе человеке, Ангеле и Демоне, всегда на ряду с хорошим есть и плохое. Вопрос в другом: в какую сторону склонится существо. Итачи, хоть и последовал в Ад за братом, но лишь из-за преданности ему, из-за братской любви и чувств, которые испытывал к Саске. Телом он выбрал Ад, но духом оставался в Раю. Даже тысячелетия, проведенные в Преисподней, не изменили его. Мне стоило дорогого, чтобы спасти его, его брата и тебя, но я сделала это ради чистоты его помыслов и искренности поступков.

– Итачи добрый малый, – прошептала я, взглянув на мельно-белое лицо старшего Учиха.

– Ага, – улыбнулась Смерть. – Вот только из братьев ты тысячи раз выбирала Саске.

– Хочешь сказать, что я всегда предпочитала Саске, нежели Итачи?

– Не совсем. Не ты предпочитала Саске. Вы предпочитали друг друга. И было совершенно странным тот факт, что в новом, построенном мной, временном измерении Итачи, до этого державшийся тебя стороной, предпочитавший видеть только в крайней необходимости и чувствовавший к тебе не более чем холод, вдруг потеплел и затрепетал, как весенняя пташка, при виде тебя.

Я покачала головой, подумав на мгновение, что девушка не в своем уме.