Текст книги "Апофеоз (СИ)"

Автор книги: Lime.lime

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

========== Ознакомление. ==========

Здравствуйте, дорогие читатели!

Прежде, чем выложить первую главу, я бы хотела сначала ознакомить вас с данным фанфиком. На черновиках есть набросок всех глав, но они требуют доработки. По этой причине, главы будут выходить не так быстро. Я буду очень стараться не задерживаться и выкладывать главы, как можно чаще.

Теперь непосредственно о фанфике.

Прежде я писала по канону (по миру “Наруто”), однако эта работа будет иной. Описываются тридцатые года 19 века (хотя это не имеет слишком большого значения). Тема данного фанфика весьма необычна и редко затрагиваемая авторами (не могу точно предположить, с чем это связанно). Идея возникла давно, однако я никак не решалась взяться за подобное, ведь для этого нужно перечитать много литературы, чтобы не допустить оплошностей и неточностей. Признаюсь, этот фф дался мне нелегко в связи с трудной (лично для меня) темой. И не пишите что-то вроде: “Зачем тогда взялась, раз трудно” и т.д. и т.п.. Я не ищу легких путей.

Если обобщенно и проще, то тема фф – это Демоны, Ангелы, и про всё то, что пишут в Библии. Сразу хочу отметить, что внесены кучу изменений, и фанфик больше стал похож на фэнтези, нежели на произведение, написанной на основе Библии. Скажите: “Скучно”. На вкус и цвет товарищей нет.

Опять же, дорогие читатели, которые предпочитают читать только о светлых и теплых отношениях, сопровождающимися смехом и радостью, не думаю, что вам понравится данный фф. Как уже можно было заметить в предыдущих фф, я привыкла работать над фанфиками в жанре ангст.

Я очень надеюсь, что вам понравится моя новая работа (всё-таки я очень старалась для вас).

Большое спасибо за внимание! С уважением, Lime.lime

========== Пролог. ==========

…Раньше я не задумывалась об этом всерьез, уделяя подобным размышлениям не более мгновения за день. И даже сейчас, стоя на краю света, наблюдая перед собою развернувшийся Армагеддон, заглянув в глаза Смерти и сполна познав её образ, я остаюсь такой же легкомысленной. Более того – я нахожусь в пугающем спокойствии, пребываю в томящем равнодушии, утратив всякий интерес к мирской жизни.

Я замаралась. Мои руки по локоть в густой теплой крови, которая, стекая к кончикам пальцев, крупными каплями падает на мертвенно-бедное лицо Падшего Ангела. Возвышаясь над его безжизненным телом, на высоком обрыве, я внимательно всматриваюсь вдаль, где во времени застыла Последняя Битва.

В воздухе повисли копоть и кровь. Неприятный запах горелой плоти стал чем-то привычным, и я уже не чувствую былого отвращения. Пугающая тишина прерывалась звуками тихой мелодии, источником которой была я сама.

Всё замерло. Замерло и раздираемое молниями небо, которое секундами ранее дрожало, то вспыхивая ярко-синим огнем, то погружаясь в холодный, тяжелый и тесный мрак, страшно сужавший её. Трава и деревья, а вернее то, что от них осталось, легли на землю, сгибаемые ударами ветра, дождя и мощными непоколебимыми ударами прирожденных убийц.

Замерли все. Небеса разверзлись, и ослепительные лучи – лики Святых воинов – падали прямиком в прогнившую пропасть, откуда доносились предсмертные крики тысяч грешников. Неподвижными, точно статуями, стали Древние. Их статные фигуры приобретали совсем уж величественный вид в битве друг против друга. Красивые и непобедимые, они безжалостно кромсали своим оружием родных братьев и сестер, веруя в праведность своих поступков.

Здесь нет Жизни. Здесь торжествует Смерть – тот самый таинственные образ неизвестности и страха.

Мой выбор неизбежен, и его последствия являются лишь следствием уже совершенного. От меня зависит только жалкое будущее, которое в любом из случаев останется одинаковым. Другими словами, я своеобразная часовая стрелка, решающая, когда наступит неминуемое мгновение гибели деградирующей цивилизации.

Мне не страшно. Страх исчез из моего сердца в ту минуту, когда бредни стали предсказанием. Уже тогда всё перестало быть привычным человеческому разуму. А реальность уже задолго до этого успела исказить саму себя. Мир, казалось, перестал быть прежним.

Смерть. Можно ли увидеть её зловещий образ? Услышать её хрипловатый надменный голос? Почувствовать её сиплое дыхание за спиной? Или же Смерть – это лишь явление природы, неизбежная участь и естественный процесс? Что есть Смерть и каков её образ?

Что есть Судьба? Судьба – это последовательная череда событий, которая в конечном итоге должна привести к одному и тому же? Судьба – это то самое, чему мы, смертные, пытаемся противиться испокон веков? Зачастую подразумевается, что это что-то непоправимое и что-то вечное. Тогда, быть может, она распоряжается нашей Жизнью?

Однако… что такое Жизнь? Жизнь – это биение сердца и способность разговаривать? Или же Жизнь – это мифический образ того, что мы называем душой? Мы лишь знаем, что жизнь быстротечна и жестока. Как говорил один из философов Древней Греции, Жизнь – это терпеливый учитель, и, даже если мы не хотим ее слушать, она все равно пытается учить нас. Ее самый любимый метод – забирать у нас то, что мы считаем самым ценным и абсолютно необходимым.

Тем не менее, всем этим, вышеперечисленным, распоряжается Время. Необратимое течение, протекающее лишь в одном направлении – из прошлого, через настоящее в будущее… Время. Немыслимое. Непредсказуемое.

Смерть… Жизнь… Судьба… Время… Какое странное обожествление того, что в принципе не является чем-то осязаемым и реальным. Обожествление…

Апофеоз.

========== Глава 1. Бал. ==========

Эти балы меня всегда утомляли. И мне не приходилось испытывать такой же восторг, какой испытывали остальные члены моей семьи. Ничего хорошего. Нет никакого смысла в этих пустых вечерах. Не спорю, богатые и влиятельные господа слетаются сюда, словно мухи на дерьмо. В глазах каждого я вижу только презрение к своим собеседникам. Они говорят одно, но имеют в виду совсем другое. Растопыривают пальцы, надувают губы, поднимают свои головы и испепеляют своих недругов взором. При этом эти лицемерные хамелеоны мило улыбаются друг другу и повторяют одни и те же лестные слова, считая себя хищником, а своего собеседника – жертвой.

Каждый из них уверен, что именно он скажет последнее слово и окажется в победителях, но на самом деле – они все лишь самовлюбленные кретины, помешанные на деньгах и власти. Ох, была бы моя воля, мне бы не пришлось гнить на каждом званом балу, смешиваясь с толпой и делая вид, будто меня интересуют их разговоры о бизнесе и прибыльном деле.

Для меня это пустая трата времени, но мои родители только этим и живут. В их глазах – всепоглощающая жадность. Лицемерие, ради достижения своей цели – составляющая часть их жизни. Они противны мне своим мировоззрением.

Родители наряжают меня, точно куклу, в красивые, дорогие платья; навешивают драгоценные колье, серьги и прочие пустые вещицы; заставляют быть везде, где бывают они. Предвкушая вкус падали, эти стервятники терпеливо дожидаются удачного момента, чтобы выдать меня замуж за богатого графа. Вот тогда бы они и заплясали. Ведь добившись своего, их владения увеличатся, и можно будет ходить перед их завистниками, распушивши хвост.

Их жадности нет предела. У моих родителей несметные богатства, огромное поместье с древней историей таких же алчных предков. Ну, сколько уже можно?! Всю свою осознанную жизнь они пытались сделать из меня такое же самовлюбленное, помешанное на деньгах, дерьмо. Однако глядя на них, я живу в ужасе и страхе стать таковой.

Я уже сбилась со счету, скольким богатым графам я отказала. Родители указывают на то, что я капризное, непослушное дитя, не разбирающееся в жизни. А они разве разбираются в ней?! Мне противны эти женишки, пытающиеся заслужить моё внимание лестными пустыми словами. Зачем этот сложный язык? Зачем все эти почести, звания, хвастовство и лесть? Неужели они думают, что на этом основано всё?

Духота. В зале шумно. Оркестр заиграл вальс, и я отступила, направляясь наверх. Дамы кокетливо улыбались своим кавалером, а меня уже тошнило от этой очередной порции лицемерия. Туго затянутый корсет не давал мне свободно вздохнуть, делая мгновения сущим Адом.

Кто-то грубо схватил меня за локоть и дернул на себя. Не удержав равновесия, я упала с первой ступеньки лестницы в знакомые объятия.

Крупный мужчина злобно взглянул на меня и поставил на ноги, нервно оглянувшись. Убедившись, что никто не заметил столь явной грубости по отношению к собственной дочери, отец расслабился и вновь принялся буравить меня взглядом. Я насупилась.

Как бы сильна не была та жгучая ненависть к моему отцу в такие моменты, но мне всегда приходилось смиренно подчиняться его воле. Может, мне и не нравились сложившиеся порядки, но показывать свою невоспитанность я не собиралась.

Я опустила голову, как гласил этикет, и затем выпрямилась, взирая на отца снизу вверх. Я расслабила мышцы лица, стараясь не показывать истинных эмоций и старательно делая вид послушной дочери, как и сотни раз до этого. Однако мужчина, разглядев некое подобие презрения в моих глазах, нахмурился, нагнулся ко мне и тихо, дабы это не дошло до чужих ушей, пробубнил:

– Куда это ты собралась?

– В комнату, отец, – сквозь зубы проговорила я сдержанно. Мне не терпелось покинуть это место.

Мужчина сильно сжал мой локоть. Стало больно, однако я и звука не издала.

– Граф Наруто Узумаки прибыл на бал, – как бы между прочим начал отец. – Он славный малый. Ступай к нему. Он мечтал потанцевать с тобою.

– Но, отец, – осторожно возразила я. – Я чувствую себя плохо. Позволь мне уйти.

– От одного танца не помрешь! – зло прошипел он и отпустил меня.

– А если помру? – вызывающе рыкнула я, не сдержавшись.

Отец залился краской негодования и злости. В такие моменты проще было промолчать и поступить так, как он сказал, но мой характер, крутой нрав и испорченное настроение не позволяли сейчас этого сделать.

– Не смей со мной так разговаривать! – шипел отец, брызгая слюной.

Если бы не мать, которая вовремя подоспела к нам и осторожно взяла отца за руку, то мы бы точно сцепились в драке. Ей всегда удавалось подоспеть к нам тогда, когда это было необходимо.

– Сакура, милая, из-за одного танца ничего с тобой не случится. Отец прав. Ступай…

Я судорожно выдохнула и резко развернулась, зашагав к этому Наруто. Я злилась на отца и могла поспорить на что угодно, что этот граф такой же, как и все другие – пустой, алчный, глупый и назойливый. Мне не терпелось станцевать с ним один вальс и уйти, как и от многих других до этого.

Пробираясь сквозь толпу, я замечала на себе любопытные и даже озлобленные взгляды. Их глаза были переполнены самыми грязными помыслами – начиная от банальной зависти и заканчивая недобрым блеском, точно они желали мне самой ужасной смерти. Это пугало и злило.

Они все смотрели на меня, прожигая взглядом во мне огромную черную дыру. Будто я была чем-то особенным. Словно кроме меня в этом зале не было никого другого, на кого можно было бы направить всю свою злобы, таившуюся в их гнилых сердцах. Дамы расходились, а мужчины смотрели в след и шептались, словно продажные бабы.

Мне стало вдруг сложно дышать. Корсет показался мне слишком туго затянутым, и перед глазами всё закружилось. Мне не хватало свежего воздуха и чистоты. Этим двум вещам не было места на этом Адском карнавале смертных грехов, где ведьмы, смеясь, разжигали кострища, а Демоны, веселясь, протягивали свои длинные руки к чистым душонкам, желая полакомиться ими.

Сама не знаю, откуда именно взялись подобные мысли, но они не покидали мою голову. С каждом минутой становилось все более тошно, и так мучительно было заглядывать в лица проходящих. Столь много труда приходиться предпринимать, чтобы просто сдержать тошноту!

Перед собой я завидела красивого молодого парня, блондина, в опрятном костюме. У него была приятная внешность, и лучезарная улыбка не сходила с лица. Я не понимала, чему он так радовался, разговаривая с высоким мужчиной, стоявшим подле него.

Он сразу же заметил меня и улыбнулся еще шире. Я замерла. Такую светлую, полную надеждами улыбку мне приходилось видеть впервые. Мне показалось это несколько странным, ведь обычно графы недовольны и постоянно ворчат, кем-то или чем-то обиженные. Этот же был прост до мозга костей, и веселым, чем немало заинтересовал меня.

Еще один шаг я сделала более уверенно и поравнялась с Наруто. Небесно-голубые глаза встретились с моими, и я выдохнула с облегчением. Я словно окунулась в те места, где бушует бескрайний океан удовольствия. Но отнюдь не тонула в нём, а лишь слегка касалась ногами водной глади. Непередаваемые ощущения. Спокойные волны покачивались, унося меня с собой в царство покоя и… детства.

– Можно ли потанцевать с вами? – спросил он, мило протягивая руку. И его голос тоже был безупречен. Он видел, что я полностью в его власти, но не пользовался этим, а лишь улыбался, успокаивая меня и приободряя.

Мне захотелось взять его руку и не только. Хотелось обнять его, прижать к себе и ускользнуть незаметно из этого надоедливого мира, полного лжи и лицемерия. Я точно знала, что этот юноша сможет это сделать для меня, ведь одни его глаза, мягкий голос и изумительная улыбка заставляли расслабиться и увидеть свет совершенно в других тонах.

Странно, ведь он ни имени моего не спросил, ни сам не представился. Не знаю, считать ли это дурным тоном, но это, по крайней мере, было необычно и интригующе. Я чуть поклонилась, и он поклонился в ответ. Этот молодой человек был воспитанным и в меру услужлив. Я взяла его за руку и мы, выйдя к танцующим на середину зала, закружились в танце.

Танец был легким и непринужденным. Мне казалось, что мы порхаем, точно бабочки. Я даже подумала на мгновение, что сейчас в этом зале нет никого, кроме нас. Только музыка доносилась издалека до нашего слуха.

– Мое имя – Наруто Узумаки. А ваше – Сакура Харуно, не так ли? – спросил он меня вдруг.

– Да, – тут же ответила я тихо. Всего того гнева, что я питала к отцу секундами ранее, словно и не было никогда.

Больше он не сказал ни слова, а по окончанию танца поцеловал мою руку. Поцелуй даже через белую перчатку обжег мою руку. На лице моём вспыхнул румянец, и я быстрым шагом устремилась прочь. Отец довольно улыбался, переводя взор с меня на Наруто – первому графу, которому я не нагрубила. Он смотрел на нас с балкона на лестнице. Я поклонилась гостям и кратко сообщила о том, что должна покинуть бал.

Оглянувшись ненароком, я увидела, как Наруто пробивается поспешно сквозь толпу и пытается догнать меня. Нет. Мне безумно хотелось остаться с прелестным юношей и поговорить с ним, но что-то подсказывало мне, что стоит немедленно уйти, закончив нашу встречу на этой приятной ноте. Зато это краткое время останется в моей памяти, как нечто идеальное, неповторимое и чистое. Я быстро забралась по лестнице вверх и молча прошла мимо ликующего отца, с ненавистью взглянув ему в глаза.

Пока я шла по длинным коридорам к себе в комнату, я чувствовала, как бешено колотится моё сердце. Я понимала, что виной всему эта встреча с графом. Не знаю, что я чувствовала к нему. Мне никак не удавалось совладать со своими эмоциями, поэтому не делала поспешных выводов.

Обернувшись и убедившись, что никто меня не преследовал, я завернула за угол и столкнулась со служанкой. Этому я немало обрадовалась, а сама девушка поспешила извиниться, а затем напала на меня со своим жгучим любопытством:

– Как вам граф, миледи? Как вам граф?

Я снова залилась краской, а по телу пробежал жар. Тем не менее, я из последних сил сохраняла спокойствие и отреченность и, покачав головой, произнесла:

– Сейчас в комнату зайдем, и я тебе всё расскажу, будь терпеливее!

Мы вновь повернули за угол, и служанка открыла передо мною первую дверь слева. Я ловко проскользнула в свою комнату и выдохнула с облегчением. За мной забежала Тен-тен, плотно закрыв за собою, после чего послышался легкий щелчок, оповещавший, что теперь любой незваный гость не сможет зайти в мою обитель беспрепятственно. Шатенка с необычайно взволнованным видом кружилась вокруг меня, желая знать подробности.

– Не томите меня, миледи, расскажите мне! Расскажите!

Я повернулась спиной с Тен-тен, и та всё разу поняла. Она подскочила ко мне и начала развязывать мне платье.

– Он хорош собой, – начала я, вспоминая его необычный образ. – Не только внешне…

Служанка сняла с меня корсет, и стало легче дышать. Я полной грудью вдохнула в себя свежего воздуха, радуясь свободе.

– Ну, а понравился ли он вам? – поспешно спросила служанка, сгорая от любопытства.

– Еще не знаю, дорогая моя, еще не знаю…

Служанка снова закрутилась вокруг меня, снимая с меня дорогие украшения.

– Ну, как же вы так! – бранным голосом заговорила она. – Он ведь и красив, и богат, и воспитан! Я слышала, что по нему не одна девичья душа засохла! А вы вот так вот говорите! Да любая нормальная девушка на вашем месте влюбилась бы! А вы… а вы!…

– Хватит! Лишнего болтаешь… – властно приостановила её я. – Значит, я ненормальная… – Я задумалась ненадолго. – Я не знаю, но…

– Но что?… – мягко спросила Тен-тен.

– Но чувство такое, будто мой единственный и неповторимый еще не пришел… Еще не явился мне…

Я слегка улыбнулась её любопытству и прошла к своей кровати. Девушка с интересом заглянула в мои глаза, но, не найдя в них ответов на свои вопросы, разочарованно повела плечами. Укутавшись в теплое одеяло, я углубилась в размышления.

– Но, а кто же этот ваш «единственный и неповторимый»? – не унималась служанка, устроившись на краю постели.

Я пожала плечами и задумалась. Мне бы самой было интересно узнать ответ на этот вопрос. Хотелось узнать и его имя, и его лицо, и час, когда он явится мне.

– Я не знаю, – обреченно пролепетала я. – Я думаю, что это может быть связанно как-то с пророчеством…

– Вы что, всё пророчество той гадалки помните?! – вдруг осуждающе вскрикнула Тен-тен тонким голоском.

– Тише ты! – шикнула я. – Не кричи так громко! А то вдруг родители услышат или кто еще! Вот стыд-то будет!

– Прошу прощение, миледи, но эти все гадания – только бредни выжившей из ума старухи, которая денег выманить у вас хотела! – быстро заговорила служанка.

– Но ведь денег-то она не попросила у нас! – вступилась я.

– О! Боже упаси!… Не дай Бог! Черт бы ту гадалку побрал!

– Но, Тен-тен, это пророчество…

По коридору послышались громкие шаги, и мы с Тен-тен замерли. Кто-то точно направлялся к нашей двери…

========== Глава 2. Пророчество. ==========

Мы с Тен-тен шли по грязной улице в сторону Главной площади, что находилась уже совсем близко, учитывая тот путь, который я выбрала. Благодаря моему легкомыслию, которое и завело нас на самый уродливый переулок маленького городка, приходилось зажимать нос из-за мерзкого запаха помоев. Если бы не моё упрямство и непреодолимое желание делать всё наперекор чужим советам, и если бы я сразу бы прислушалась к словам Тен-тен, то не пришлось бы идти сейчас по этой грязи, замарав полог своего совсем нового синего платья с рюшками и золотой отделкой.

К тому же, неудобства еще и доставляли бродяги, раскиданные по всей улице. Они выглядели весьма жалко. Неопрятная и потрепанная одежда, а иногда даже искромсанные лохмотья заменяли им нормальную одежду, присущую верхушкам общества. Чумазые, неумытые лица, покрытые коркой засохшей грязи. Оголодавшие и измученные, повидавшие не один десяток болезней, они были похожи на ходячих мертвецов. И лишь искрящиеся глаза, наполненные ни то ненавистью ко всему миру, ни то редкостной добротой, отличали их от хладных трупов местного кладбища.

Мы торопились, поспешно обходя бедняков и грязных больных. На Главной площади нас дожидался мои отец и мать, которые разрешили мне окаянной со служанкой пройтись и осмотреть окрестности. Пока родители были заняты своими делами, я последовала на поводу своих мыслей и желаний, которые привели меня на небольшую Торговую площадь. Она находилась совсем недалеко от Главной. Единственное, чего я хотела – это посмотреть на то, чем и как именно живут люди из низших сословий.

Люди толпой ходили друг за другом, перебегая от одного небольшого магазинчика к другому. Улица была заполнена всяким людом. Не было возможности спокойно вздохнуть и при этом не споткнуться о мимо пробегающего мальчишку. Некоторые смеялись весело и задорно, а на лицах других застыли угрюмые маски безразличия.

В основном, это были люди рабочего класса. А так же земледельцы, приехавшие на выходные из деревни в город, дабы закупить то, что необходимо, или просто позабавить себя и отвлечься от однообразных будней.

Очень скоро мне это наскучило и захотелось вернуться обратно на Главную площадь. К тому же, время поджимало. Но, увы, в спешке, я со служанкой заблудилась. После долгих расспросов местных, которые не с особым рвением стремились помочь высшей знати, нам с Тен-тен всё же удалось узнать, где именно мы находимся и как выбраться отсюда. А затем, после долгих скитаний, я вывела её на этот грязный переулок, дабы сократить время нашего прибытия.

Наверное, это был самая безобразная улица во всем городе. Бездомные протягивали руки и просили милостыни, но моя служанка сторонилась их, то и дело дергая меня за руку. Мне хотелось остановиться и помочь обездоленным, но девушка лишь укоризненно качала головой:

– Бог знает, какими болезнями их наградила жизнь, миледи. Не стоит к ним приближаться!

Мы прибавили шаг и повернули направо. Я с болью смотрела на бедняков, и слезы жалости наворачивались на моих глазах. За что они так все страдали? За что голодали, в то время как жирные графы, набив свои карманы золотом и серебром, обжираются подобно грязным свиньям?

– Тен-тен остановись! – резко дернула я служанку за руку. – Не могу я смотреть на страдания этих несчастных! Дай мне денег, я отдам им хотя бы немного!

– Ох, миледи! Ваше сердце доброе, но прошу вас, не останавливайтесь, идемте же! Идемте! – затараторила служанка, но достаточно было гневного взора, и она перестала мне противиться.

Девушка послушно отдала мне несколько медный монет, и я протянула их одному из обездоленных, сидевшему в грязи и молящему о помощи. Убогий протягивал руку, но не мог дотянуться до меня и жалобным голосом кряхтел:

– Миледи, нагнитесь еще немного…

Я, наблюдая страдания старика, нагнулась и почти дотронулась до руки его, как вдруг меня кто-то остановил, вырвал из пальцев монеты и грубо кинул их в сторону обездоленного. Я возмущенно выпрямилась и хотела уже что-то сказать незнакомцу, как вдруг этот неизвестный заговорил сам:

– Он болен, ваше превосходительство. Не стоит до него дотрагиваться.

С этими словами незнакомец снял с себя темный капюшон, и я с удивлением обнаружила, что передо мной стоит женщина пожилых лет. Она выглядела не так убого, как остальные. На её шее висели различные амулеты, на пальцах – перстни, а в ушах – серьги из крыльев ворона. Одежда немного потрёпана, но довольно опрятная.

– Вижу, миледи, у вас доброе сердце, – сказала она, пристально разглядывая меня. На секунду мне даже показалось, что глаза старухи сверкнули красным огнем. – И вижу я ваше будущее. Оно поистине мрачно и полно загадок. Следуйте за мною.

Я завороженно смотрела на женщину, а затем она обернулась и пошла куда-то вперед, не дожидаясь моего ответа. Что за будущее она увидела? Почему оно мрачное? Мне хотелось знать ответы на эти вопросы, даже пренебрегая тем, что знакома с нею минуту. И если бы не тот красный огонек в глазах этой женщины и загадочная ухмылка на морщинистом лице, то наши бы с ней пути разошлись. Однако мною овладело непреодолимое желания узнать всё, что знает она…

– Тен-тен! Идем же! Не робей! – крикнула я служанке, спеша за загадочной женщиной.

Служанка явно была недовольна моим решением и что-то бубнила мне, но я не слышала её, а просто шла за незнакомкой.

Догнала я её довольно быстро. Она, увидев меня, улыбнулась и прошипела, словно гадюка своей жертве:

– Любопытство – основная черта девушек. Особенно молодых… Перед любопытством даже страх отступает.

Голос её был хрипловатый и слегка надменный. Однако в манере её разговора мне не довелось увидеть ничего подозрительного или опасного. В ней не было всего того, что я замечала гостях, приехавших издалека изо всех уголков близ лежащих городов, на очередной званый бал в поместье моей семьи.

– Что за будущее вы видели? – спросила я поспешно.

– Любопытство, – вновь прошипела она, украдкой взглянув на меня.

Мы завернули за угол, и передо мной возник огромный шатер – приезжий цирк. С другой стороны, у классы и входа его толпились люди, желая купить билеты и стать свидетелями потрясающего зрелища. Представление нагоняло на толпу небогатых людей приятную дрожь нетерпения.

Нас же с Тен-тен старуха провела «черным» входом к мрачному, нагоняющему тоску местечку при шатре. Это был самый настоящий свинарник – загон, огороженный полуразрушенным и сгнившим деревянным забором. Здесь, в грязных клетках проживали исхудалые и полуживые цирковые животные, и тут же располагались нищие «хоромы» акробатов, участников и организаторов этой жалкой компании.

Гадалка вытащила из кармана плаща ключ и отворила высокую калитку, отделяющую цирк от окружающего хаоса. Затем она нервно оглянулась, убедилась, что за нами никого нет, и пропустила меня и мою служанку вперед. Мы с Тен-тен быстро проскользнули внутрь, а за нами вошла женщина, заперев хрупкую калитку с внутренней стороны. Я удивленно приподняла бровь, наблюдая за старухой, но промолчала.

– Идемте, – позвала она нас негромко, направляясь к небольшой грязной палатке черного цвета.

Мы послушно последовали за ней. Тен-тен задергала меня за рукав и лихорадочно нашептывала:

– Госпожа, может быть, стоит нам уйти?

– Не робей! – снова посоветовала ей я и вошла в палатку. Страха не было.

Внутри обиталища гадалки было довольно чисто и прибрано, несмотря на свинарник снаружи. Посередине – огромный стол из пробкового дуба, а на нём несметное количестворазный магических вещиц, признанных нагонять на редких гостей страх и ужас. Все эти карты, причудливые шары и прочий колдовской инвентарь делал небольшое помещение мрачным, загадочным и немного зловещим. Я опешила от этого, хотя отлично понимала, что такая реакция была отнюдь не из-за всей этой атрибутики…

Гадалка села за стол, кряхтя и бубня себе что-то под нос, и первым делом взяла в руки карты. Затем, продолжая нашептывать, начала тасовать их и раскладывать перед собою в определенном порядке.

– Миледи, не праведное это дело! Идемте же! Идемте! Ради всего Святого! – шептала мне на ухо служанка, а сама дрожала всем телом.

– Не робей! – снова огрызнулась я, не отрывая глаз от таинственной гадалки.

Как бы это было ни странно, но я не боялась. Ни капли. Странное чувство овладело мною – скорее даже безумное, – и я так и застыла на месте. Каждая клеточка моего тела жаждала узнать, наконец, своё будущее.

– Иди сюда! – подозвала властно меня гадалка. – Сядь на стул!

«Любопытство…» – пронеслось в моей голове.

Если бы не моё жгучее любопытство и стремление находить проблемы там, где её нет, я бы уже давно тряслась в карете, поглядывая в окошко и слушая низкий голос своего отца. Что бы сказали родители, узнай они сейчас о том, где находится их единственная дочь? Что бы они подумали, увидев мои загоревшиеся восторгом и безумием глаза?

Послушно, беспрекословно я медленной поступью подошла к столу и села на сломанный стул. Он скрипел подо мной, норовя сломаться. Сердце моё с некой радостью забилось чаще, когда гадалка перестала бормотать и подняла на меня глаза. Я протянула голову к ней, навалившись на стол. На меня пристально смотрела пара черных сверкающих глаз, что казалось совсем неестественным. Не будь я в этот момент так возбуждена своим любопытством, то обязательно бы отпрянула, испугавшись.

На секунду мне почудилось кое-что чересчур удивительное. Старуха, покрытая прыщами и морщинами, с седыми короткими волосами и крайне некрасивым внешним видом вдруг оказалась совсем иной. В это мгновение она предстала передо мной совсем в другом виде. Красивая, статная и довольно высокая молодая дама со странным цветом волос – темно-синим – смотрела на меня вызывающе и заинтересованно. Ровные, и даже идеальные, черты лица; святящиеся, ликующие глаза черного цвета, которые словно бы переливались в свете тусклой керосиновой лампы на столе. Её еле заметная улыбка была настолько обворожительной, что этой секунды вполне хватило – дама свела меня с ума.

Однако уже в следующее мгновение все прошло, и передо мною сидела всё та же уродливая и обделенная жизнью старуха.

– Руку, – попросила она тихо и кратко.

Я протянула руку, и она быстро схватила её и больно сжала. Повертев её в своих сухих ладонях, гадалка провела длинным острым ногтем вдоль выступающей на запястье вене и облизнулась, а затем и надавила. Боли я не почувствовала, хотя выступила кровь, а Тен-тен позади меня вскрикнула, тут же прикрыв рот рукой.

– Ты чувствуешь? – шепотом прошептала гадалка, не отводя от меня пронзительных глаз.

Она надавила на рану, но вместо боли я лишь почувствовала, как тепло разлилось по руке. Голова закружилась, перед глазами – легкая дымка. Это было удивительное, ни с чем несравнимые ощущения. Легкость и безмятежность. Эйфория. Как только мои веки опустились, старуха отпустила мою руку и тяжело вздохнула. Я тут же пришла в себя.

Спустя несколько минут гадалка откинула карты в сторону и сбросила все свои вещи со стола, внимательно посмотрев мне прямо в глаза. Лицо её было взволнованное и немного счастливое. Она смотрела на меня ликующе и радостно, мне казалось, что она сошла с ума.

– Отнюдь не принц на белом коне…

– Что?… – задрожала я, испугавшись её злобной ухмылки.

Вдруг улыбка сошла с её лица, и появилась крайняя обеспокоенность. Глаза её вдруг устрашающе закатились.

– Когда боль станет наслаждением, а крови захочет испить Тварь из Преисподней, то явится Свет и Тьма. И разразится сражение, и падут оковы ночи, и исчезнут лучи ясного солнца, и пропадет земля под ногами. Тогда наслаждение станет болью, а Тварь из Преисподней будет бежать, ведь Свет и Тьма принесут с собою Смерть. И тогда выбор будет неизбежен, но выбор сделан давно…

– О, Господи! – прошептала я, не в силах сказать большего.

– И выбор тот будет сделан Святым Ликом Хаоса, в ком заключена сила могущественная…

– Довольно! – вскрикнула Тен-тен.

Я почувствовала, как служанка больно стиснула мою ладонь в своей руке и потянула. Я безвольно поддалась ей. Моё тело была крупная дрожь. Было трудно дышать.

В голове отчетливо слышались слова гадалки, похожие на проклятье. Они эхом вторили мне одно и то же. Словно эта старуха уже определила мою судьбу, и мне никак не избежать её.