Текст книги "Апофеоз (СИ)"

Автор книги: Lime.lime

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Я не услышала последнее, что сказал Ваал, ибо, что есть мочи, побежала от него прочь. Я только теряла драгоценное время, находясь рядом с этим спятившим Демоном. Итачи и Саске нужна моя помощь, и я не могла больше медлить!

Добежав до конца коридора, я повернула направо, как и говорил Ваал, а затем оцепенела в ужасе. Огромный трехглавый пес, размеров больше, чем моё поместье, восседал перед громадной дверью, ведущей в тронный зал. Согнувшись в три погибели, его выпирающий позвоночник упирался в свод высокого потолка. Причем это помещение было в разы больше, чем коридоры, по которым я путешествовала минутами ранее. Глаза были выколоты у трех голов сразу, причем не так давно, ибо по их мордам всё стекали струйки черной крови. Цербер скалился и глухо рычал, привязанный огромной цепью. Всё его тело было в гнойниках и порезах, шерсть свисала клочьями, и устрашающая адская гончая была больше похожа на облезлого несчастного пса, пусть и впечатлительных размеров.

Учуяв меня, псина напряглась и начала лаять, разбрызгивая своей ядовитой слюной, которая, попадая на стены и пол, шипела, точно кислота. Я задрожала всем телом. Ужас волнами накатывал на меня. В горле пересохло. Я забыла как дышать! Чувствовала только страх. Непреодолимый жуткий страх.

Цербер припал к земле и глухо зарычал. Я сжала кулаки так сильно, что костяшки побелели. Несмотря на дрожь по всему телу, от которой подгибались ноги, я уверенной поступью направилась вперед, чтобы заглянуть в глаза моему же страху. Цербер на миг затих и тихо заскулил, а затем вновь начал угрожающе лаять и рваться мне навстречу, громко звеня цепями.

Однако чем ближе я подходила, тем тише становился лай Цербера. Страх уходил, ведь бояться было нечего. Моя смерть всё равно неизбежна… Единственно, что у меня осталось – Мои Демоны, и если я не смогу их спасти, то я не прощу себя ни в Аду, ни в Раю. Если я не спасу их, то жизнь моя ничтожна, а это значит, что страшиться уже нечего.

Я приблизилась к нему вплотную, и он наклонил ко мне свои три головы, которые по очереди обнюхивали меня и жалостливо скулили. Мне показалось, что они ни то боялись меня, ни то чего-то ждали. Цербер предпочел оставить меня в покое, несмотря на то, что страх всё-таки ютился в моем сердце. Была ли причина странному поведению Адской Гончей? Ответа у меня, увы, не было…

Сама не знаю почему, но я протянула руку и осторожно погладила по носу одну из голов. Он был склизкий, мокрый, покрытый черной жижей, которая издали показалась мне кровью.

– Песик, дай-ка мне пройти, – тихо прошептала я, продолжая поглаживать Цербера по носу.

Тот заскулил, сделал шаг вправо и упал на камни, открывая мне путь. Грохот от падения был настолько сильным, что земля подо мной затряслась. Я пошатнулась и ахнула. Три головы дружно открыли пасть и быстро задышали, высунув языки, точно приходились обычными собаками. Я кивнула Церберу и сделала несколько быстрых уверенных шагов вперед, затаив дыхание. У самой двери я лишь немного помедлила, а затем с силой распахнула их…

========== Глава 23. Мой милый Дьявол. ==========

Он сидел на обрыве, свесив ноги. Непослушные волосы совершенно растрепались на ветру. Сейчас они были похожи на солому. Строгий, серьезный, похожий на живого солдатика, Хаширама всегда ругал его за неопрятный внешний вид. Однако сейчас Древнего Ангела не было рядом, и мальчишка, непослушный упрямый ребенок, даже не думал выглядеть лучше, чем есть сейчас. Распевая под нос мрачную песню собственного сочинения, он воображал себя героем, нашедшего край света. Размышляя о красоте и величии своего обожаемого мира и устремив пытливый взор куда-то вдаль, где лазурное небо заволокло свинцовыми тучами, замечтавшийся юнец совершенно не был похож на того, в кого превратился через несколько тысяч лет – в меня.

Сейчас мальчик был невинным мальцом, сраженный и подчиненный сложившимися законами мира. А задатки собственного мнения были лишь малым семенем, поселившимся в его голове совершенно необъяснимым образом.

Маленький воспитанник двух величайших Древних Ангелов, он являлся наипрекраснейшим творением – лучший из созданных игрушек Небес, наделенный и великим могуществом, и наисильнейшими эмоциями. В дальнейшем это сыграет немало важную роль, но а пока что малыш размышлял об утесе и терпеливо дождался своего брата и Хашираму.

Да, это был я, и воспоминания, неугасаемые и яркие, совершенно не моей волей возникали перед моими глазами. Я помню, как сидел на том обрыве, помню, какими чистыми были мои помыслы, и какими белыми были мои крылья.

– Саске, – донесся до меня низкий приятный голос.

Я обернулся на своё имя и встретился с темными глазами, которые с такой любовью и очарованием смотрели на меня. Высокий и до безумия красивый Ангел, всегда гордый и независимый, передо мною становился беспомощным. Он питал слабость только к некоторым из братьев своих, и я был одним из этих самых исключений.

Ангел был необычайно хорош собою. Несколько не похожий на других своих собратьев, он обладал врожденной грацией и очарованием. Длинные, до самой поясницы, черные волосы всегда приглажены и ухожены. Вытянутое лицо, нос с горбинкой, чуть выпирающие скулы. Под черными, пронзительными глазами практически незаметные синяки, однако даже это не являлось каким-то дефектом на его вечно спокойном лице, а наоборот – было отличительной чертой и своеобразной изюминкой.

– Скучаешь? – тихо спросил он, немного улыбнувшись.

Я искренне обрадовался его приходу. Улыбка моя не знала границ и растянулась на все лицо. Я вскочил и кинулся к нему, расставив руки и приготовившись обнять своего любимого воспитателя.

– Мадара! – воскликнул я и кинулся ему на шею.

Он специально присел, что бы задача дотянуться до его шеи не казалось мне столь непосильной. Люцифер всегда знал, чего я хочу, будто читал мои незатейливые мысли и, не способный меня огорчить, выполнял их все без исключения. Из-за этого Хаширама часто хмурился, был не доволен, ведь по его словам я мог легко при таком воспитании стать избалованным, не знающим меры, вечным ребенком. Однако Мадара втайне от своего любимого брата и одновременно лучшего друга, обходил его запреты и вновь баловал меня всем и позволял делать всё, чего я пожелаю.

Нередко я попадал в довольно крупные неприятности, порой даже калечился из-за моего неугомонного характера, и получал заслуженные оплеухи и наказания… вместе с Люцифером. На всё эти мелкие проблемы он только махал рукой, дружелюбно смеялся и говорил, что если уж и получать, то вместе.

Наверное, именно за это я так сильно привязался к Мадаре. Быть может, он и имел то единственное, чем были обделены все остальные, но на его совести не было того, в чем его так отчаянно обвиняли в дальнейшем. Он был повинен разве только в том, что имел собственное мнение, которое, и без того, постоянно прятал в глубинах своего богатого внутреннего мира. Мой милый Люцифер не был повинен ни в чем том, что вешают непосильным грузом на его душу. Его любил не только я, но и многие другие, и все они прекрасно знали о его редчайшей доброте и великодушии.

После долгих объятий, я всё же отстранился и, улыбаясь, заглянул в добрые черные глаза. Мадара присел на мягкую траву возле меня и с интересом посмотрел в сторону надвигающихся туч. Видимо, он тоже нашел в этом пейзаже некую завораживающую красоту.

– Красиво, да? – негромко спросил я. – Жаль, что эти тучи никогда не доберутся до нас, и навсегда останутся лишь далекими темными облаками. На небесах никогда не бывает непогоды…

Мадара промолчал, в ответ лишь осторожно кивнув мне. Я закусил губу и опустился на траву рядом с ним. Ожидая от него какой-то мудрости из его уст, которых было предостаточно в его светлейшей голове, я замер на месте, а он только улыбнулся и задал нехитрый вопрос:

– Где твой брат?

Я вздохнул тяжело и указал пальцем на огромные горы вдалеке к северу от нас. Они возвышались, словно призраки, друг за другом, показывая всё своё великолепие и красоту. Вершины громоздились одна за другой, похожие на исполинские фигуры, и, казалось, им не было конца. По траве от легкого ветерка точно пробегала судорожная дрожь, и до меня изредка доносились слабые воинственные звуки и грохот…

– Они там, – заключил я. – У них с Хаширамой тренировка, а меня они не взяли из-за того, что я еще слишком мал. Хаширама сказал сидеть мне здесь и послушно дожидаться его возвращения…

– Обижаешься на них? – догадался Мадара, улыбнувшись простодушно.

Я нахмурился и поник. Мне никогда не сиделось на месте и постоянно тянуло в разные путешествия. Однако Хаширама всегда хотел видеть меня таким же послушным, как Итачи, и побуждал меня брать пример именно с моего брата. Я всегда делал всё наперекор его словам, из-за чего и попадал в неприятности. Наверное, именно тогда во мне зародилась эта потребность в стремлении быть таким же, как мой брат, и обрести такую же огромную силу всеми верными и неверными путями.

– Почему Хаширама не берет меня с собой на тренировки? Я тоже хочу стать сильным, как брат… А еще мне не разрешают далеко уходить от воспитателей, будто я маленький ребенок! И… Хаширама запретил мне общаться с моими друзьями! Он и Итачи безумно похожи друг на друга, и они оба мне постоянно твердят о каких-то правилах, созданных Господом! Почему мы все должны беспрекословно подчиняться?! Почему нам никогда не дают свободы?! И все Ангелы молчат – им всё по душе! Я же не прошу о многом, а всего лишь о свободе выбора…

– Саске, – Мадара со всей своей серьезностью, данной его доброй душе, посмотрел мне в глаза, – на Небесах нет такого понятия, как свобода выбора, и её никогда не будет. Отец Наш Всевышний дал нам то, о чем нам и мечтать не приходилось – жизнь, и мы должны быть благодарны а это. Хаширама хороший воспитатель, и он прав, что не берет тебя на тренировки. Ты еще совсем мал. А что касается твоего нового друга, то тебе не разрешают с ним общаться по той причине, что твои воспитатели – не его воспитатели. Ты и твой брат – избранные. Вы – это прекрасное будущее.

Я покачал головой и топнул ногой. Моему негодованию не было предела! Неужели Мадара, тот, кто всегда понимал меня лучше других, встал на противоположную сторону. Я хотел было возразить его словам, но он приложил указательным палец к моим губам и улыбнулся. Признаю, он всегда знал, как остудить мой пыл и заставить помолчать. Мадара продолжил:

– Свобода выбора и наличие собственного мнение – это величайший дар, которым нас с тобой наградила Судьба. Пусть мы и вынуждены подчиняться сложившимся законам, но вся прелесть в том, что у нас есть этот дар. Ему нету выхода и право голоса, но он есть, и это главное.

– Мадара, неужели ты хочет сказать, что нам всю жизнь придется затыкать себе рот только из-за того, что мы другие?!

Ангел нахмурился и покачал головой.

– Саске, мы Ангелы, и мы все Сыновья Нашего Отца. Мы не другие, и никогда ими не будем. Тебе нравятся Небеса?

Я обомлел от такого странного вопроса.

– Конечно!

– Так не вдавайся во все их недочеты и просто радуйся каждому дню. Не отказывайся от своего дома, от братьев и сестер своих, от Отца Нашего. Не отказывайся! Наш дар – наше проклятие. Наше мнение – наше оружие. Наше слово – наша смерть, – Люцифер улыбнулся мне печально. – Я верю, что ты необычное ангельское дитя. Ты тот, кто принесет что-то новое на Святые Небеса, но эти новшества нельзя будет бросить в лицо Отцу, и слово резкое и необдуманное будет для тебя ядом. Всё, что не преподнесешь ты, должно преподноситься с умом и нести в себе только пользу. И запомни, что мы с тобой не другие, и ничем не отличаемся от наших братьев и сестер.

Я кивнул и опустил голову.

Мадара был прав, и его мнение всегда таилось глубоко в его душе. Он знал многое, и многим был умнее других, но эти знания в случае разоблачения стали бы для него последним светлым лучиком в его жизни. Даже в те времена то, что казалось мне непостижим, было для него ясной очевидностью. Люцифер отлично понимал всю ценность и весь ужас своего дара – способность мыслить. Он, как никто другой, любил свой дом и своего Отца, и прикладывал все силы для сохранения того сложившегося порядка, заставляя молчать даже такого неугомонного дикаря, как я.

Только сейчас я осознаю, что если бы Люцифера не было рядом, то Дьяволом и Сатаной стал бы не он, а я. Мой воспитатель, будто провидец, знавший недалекое будущее, отлично знал, как и многое другое, что последует за тем или иным событием. Он обрек себя, лишь бы я был живым и имел ту радость иметь здравый рассудок и ясным ум, каким обладал сам Люцифер. Этот Древний Ангел был первым, кто раскрыл мне суть любви и заботы о близких людях, открыл мне заспанные глаза…

– Ты понял меня, Саске? – спросил он, опустив на мое плечо свою большую холодную руку. – Сейчас не время что-то менять. Сейчас нашему мнению нет места в сердцах Ангелов и Господа.

– Да, Мадара, я всё понял. Но всё же, почему я не могу общаться с ***?

Люцифер хитро улыбнулся. Его обворожительная улыбка всегда заставляла моё сердце трепетать и радоваться.

– Можешь…

Мы с ним улыбнулись друг другу и тихонько засмеялись.

– Только Хашираме не говори, он будет в ярости, – по-доброму усмехнулся Мадара.

Я кивнул и повернул голову в сторону гор, ведь шум больше не доносился до меня. Мой брат с синяком на щеке и растрепанными волосами вышагивал рядом с Хаширамой, на лице которого сияла обворожительная улыбка. Его крылья, огромные и сверкающие в лучах солнца, заставляли удивляться и поражаться величием самого Ангела.

От того, что я не мог найти с Хаширамой общего языка, он не становился чем-то хуже Люцифера. Даже наоборот – этот Ангел имел такую необычную внешность и столь дивную душу, что невольно теряется представление об истинном великолепии.

Хаширама был высоким и безумно очаровательным Ангелом. Длинные прямые волосы темно-коричневого цвета достигали той же длины, что и у Мадары. Они всегда точно блестели в лучах солнца. Вытянутое лицо с вечным румянцем на чуть пухлых щеках, на которых всяких раз, когда он улыбался, появлялись обворожительные ямочки, как у младенца. Его глаза были такими же черными и добрыми, как и Люцифера, правда, более живыми.

Михаил всегда отличался эмоциональностью, хоть и не был приверженцем революций. Он был счастливым и беззаботным, безумно сильным и могущественным, но чересчур послушным и следующий вечным правилам. Его доброте не было предела, его душа была открытой и богатой. Однако у него не было той свободы мысли, которой обладал я или Мадара.

Я бы мог утверждать, что мой брат был копией Хаширамы, но не хочу соврать. Итачи был лишен этой радости иметь сильные эмоции и чувства, был обделен счастьем иметь своё мнение. Изначально его создали иначе, и этот недуг нельзя было чем-то излечить или поправить. Его нельзя было назвать несчастным и совсем уж обделенным. Ему выпала возможность познать всю силу братской любви, и он имел сильнейшую любовь и привязанность ко мне.

Зато сказать, что Хаширама и Мадара были противоположностями – я уверенно могу. Их объединяло только две причины, имеющие такое могущество, которое бы уверенно заменило тысячи других причин. Братские узы и роль воспитателей. Хаширама был старшим и обязанным защищать своего младшего братца – Мадару. Ни одного из них это никогда не тревожило и уж, тем более, не являлось причиной гнева или злости. Наоборот – это делало их особенными и непохожими.

– Саске, ты приятно удивляешь меня, – усмехнулся Хаширама, потрепав мои волосы. – Я был уверен, что ты сбежишь, и нам с Итачи снова пришлось бы тебя разыскивать и наказывать.

– Я хотел, – буркнул я, – да только Мадара стал преградою.

Хаширама и Мадара улыбнулись друг другу. Они с такой легкостью управлялись с новыми ролями воспитателей, что не раз удивляли каждого на Небесах. По отдельности эти двоя, и так безумно обворожительные, имея способность покорять любые сердце и убеждать их следовать за собою, вместе они имели еще большую силу.

Хаширама протянул своему брату руку, и тот с её помощь поднялся. Итачи последовал примеру своего воспитателя и протянул руку мне, однако я, упрямый и вспыльчивый, хмыкнул и отвернулся. Два великих Ангела с интересом наблюдали за нами. Вместо того чтобы предаться уговорам, Итачи легко поднял меня и усадил себе на шею. Я не сразу поймал равновесие и быстро схватился за голову брата. Он знал мою слабость, заключавшуюся в вечном желании кататься на чьих-нибудь руках.

Мы все вместе направились в противоположную сторону от гор… Завязался приятный разговор, и моя обида скоро прошла. Я с восторгом оглядывался, воображая, какой я высокий и могущественный Ангел, изменивший весь мир. Мадара и Хаширама о чем-то весело спорили, по-моему, о сорте лучшего, по их мнению, чая, произраставшего на земле, а мы с братом заливались смехом над какой-то шуткой. Итачи бежал со мною на плечах то вперед, то назад, то быстро, то медленно, веселя меня. Наши воспитатели улыбались, глядя на своих воспитанников и вслушиваясь в мой заливной смех…

========== Глава 24. Мгновение безумства. ==========

Она ворвалась в тронный зал, как грозовые тучи ворвались в тот злополучный день на Небеса. Ни сомнения, ни страха не было в её сердце. Стоило ей только завидеть нас с Итачи возле алтаря, как её святящаяся, переливающаяся даже в Аду всеми цветами радуги, душа распахнулась настежь, слепя всем адским тварям глаза. Мы с ним стояли на коленях, измученные и поверженные, прикованные ржавыми цепями к огромному алтарю. Бок о бок мы упорно выдерживали все невзгоды назло Инферно, который брызгал слюной от неудержимого гнева.

Она подоспела как раз вовремя – Люцифер только что ворвался в тронный зал, разгневанный на Инферно, который действовал по своей воле и в своих интересах. Он не успел сказать ни слова, и по пути сюда Мадара не столкнулся с девушкой только из-за счастливой случайности, или мысли, которая навела его явиться не через главные ворота, как истинный царь и бог Ада, а через небольшую дверь, как обезумевший от злости чудак. Право же, его лицо нужно было видеть, ибо даже Инферно на мгновение испугался этих святящихся красных глаз, хотя до этого никогда не поддавался страху перед ним.

Однако Судьба распорядилась так, что вслед за разгневанным Люцифером явилась разгневанная чистая душа. В тронном зале, кроме уже упомянутых, находился Азазель и Ключник – Демон, хранивший ключ от наших цепей. Все взоры присутствующих пали на дивную душонку. Зловещая тишина нарушалась только тихим сопением Цербера, который преспокойно лежал в ногах прибывшей.

Девушка была в ужасном состоянии! Не знай я запаха её души, и не люби я её так сильно, то вряд ли узнал бы по внешности. Потрёпанная и в каких-то лохмотьях. Волосы клоками выдраны или сожжены. Кожи вообще почти нигде не присутствовало, только островками на животе и на лице… Мясо выдрано кусками… Без слез не взглянешь! Однако, что было до жути пугающе(!), она быстро регенерировала. Прям-таки на глазах! За те пять минут безмолвия тонкий, первый слой кожи успел обтянуть её некогда миловидное личико, которое в данный момент больше походило на кровавое месиво.

Сердце моё в это мгновение забилось столь быстро, что готово было разорваться. Всего меня передернуло, и мелкая дрожь покрыла обожженное тело. Итачи, стоявший на коленях подле меня, лишь устремил обеспокоенный взор в её сторону. Один черт знает, что творилось у него в голове!

Более всего залюбовался на девушку Азазель, и этому свидетельствовала его издевательская улыбка. Никто, кроме него, не посмел даже пошевельнуться, а он, своенравный глупец, сделал шаг к ней, и силой одной лишь мысли заставил девушку передвинуться на пару метров вперед. После этого дверь тронного зала с грохотом захлопнулась. Демон медленной поступью направился к гостье, не обращая внимания ни на Инферно, ни на Люцифера, застывших в оцепенении.

Девушка как-то смялась, однако продолжала гордо держать подбородок вверх, сжимая маленькие кулачки. Помимо того, она успевала всё рассматривать кругом и строить в своей голове план грядущего побега и одновременно нашего спасения. В этом легко можно было убедиться, посмотрев в её сосредоточенные туманные глаза и в то же время усомниться в здравости её ума.

– Не смей к ней приближаться! – закричал я, пытаясь вырваться.

Цепи зазвенели, нарушая гробовую тишину. Послышалось жалобное скуление Цербера за дверью, а затем он тихо поскребся. Внимание Итачи привлекло именно это незначительное происшествие, а не тот факт, что девушка, ради которой мы вместе с ним подписались на смертную казнь, скоро канет в небытие. Азазель не остановился, а лишь продолжил свой путь, отчего гнев мой возрос до предела. Его красные глаза пылали ярче, чем обычно, а в них – предвкушение. Не будь я заточен в цепях, что сдерживали все мои силы, в том числе и Вечные Силы Пророка, его бы давно уже не стало.

Когда моему терпению и самоконтролю пришёл конец, я рыкнул и силой мысли (а это далось мне с величайшим трудом) отправил мерзкого Демона в краткий полет. Азазель резко отлетел в сторону, врезавшись с грохотом в западную стену зала. Огромное облако пыли пеленой повисло перед глазами. Гробовая тишина вновь стала приемлемой в эту напряженную секунду. Всё, казалось бы, замерло, и более того – время остановилось.

– Для того, кто сейчас на коленях стоит у алтаря, ожидая смертной казни, ты слишком храбрый и самонадеянный, Саске, – засмеялся Азазель, и смех его эхом пронесся по залу, словно издалека.

Послышался грохот, будто бы груда камней повалилась на мраморный пол, разваливаясь и разрушаясь прямо во время их краткого полета. Все эти звуки эхом проносились по залу, заставляя сердце каждого замирать.

Люциферу не потребовалось даже пальцем шевельнуть, чтобы развеять облако пыли и прояснить ситуацию. Как оказалось, девушка всё также продолжала стоять на месте, сжимая кулачки, и только сейчас мне в голову пришла мысль, что она мучает свои ладошки не просто так, а прячет в них что-то… Как ни странно, но регенерация набирала свои обороты. Я понятия не имел, с чем это было связано, но её внешний вид очень быстро становился презентабельным. На секунду мы встретились с ней взглядами, и готов поспорить, что я увидеть эту влюбленную искорку и уловил собачью преданность…

Азазель выбрался из руин, в которые превратилась стена по его вине. Демон похрустел шеей, размял суставы рук, и хотел было продолжить свой путь к девушке, однако произошло непредвиденное. Он совершенно забыл о том, что в зале находились не только мы с ним и эта девушка, но и твари многим опаснее его и меня вместе взятых. В этом и заключалась его ошибка. Люцифер свернул ему шею. Одним щелчком пальцев мой прежний воспитатель убил того, кто вселял ужас в сердца многих верующих христиан. Уничтожил своего соратника, Древнего Демона, имеющего огромный потенциал, силу и редкостный ум.

Сатана спокойной повернулся в сторону девушки, точно не совершал убийства, и очаровательно улыбнулся. Не будь он тем, кем является, то его улыбка не выглядела бы столь жутко.

– Как тебя зовут, дитя? – тихо спросил Люцифер, очарованный красотой девушки.

– Сакура Харуно. – Она старалась держаться спокойно, переступая с ноги на ногу. – И я настоятельно прошу исполнить мою просьбу…

Ей не дали договорить. Инферно был вне себя от ярости и просто не мог позволить себе дослушать до конца обычную смертную в его глазах. Он пошатнулся, распустил свои огромные черные крылья летучей мыши и взмахнул ими. Создавшийся ветер растрепал мои волосы и заставил Сакуру прикрыть руками глаза. Его гневу не было предела, и Палачу не терпелось высказать своё веское слово.

– Не из-за неё ли вся эта шумиха?! – взревел не своим голосом Инферно, брызгая слюной от злости.

Сатана даже не обратил на него внимания, сделав вид, что просто-напросто не услышал его разъяренного голоса.

– С какой целью ты явилась? – последовал от преспокойного Люцифера интересующий его вопрос.

– Спасти этих пленников. И моя просьба заключается в том, что я прошу вас… тебя освободить их.

– Ты же знаешь, что просто так ничего никогда не бывает. Что ты можешь предложить мне?

– Мою душу. Я знаю, ты хочешь её. Попробовать на вкус, ибо, запертый здесь, ты не может насытиться теми редкими душами, которые тебе приносят твои слуги.

Я покачал головой. Не понимая, откуда она знала такие подробности, учитывая тот нелепый факт, что Итачи про это ни черта не рассказывал ей.

Люцифер, точно безумец, улыбнулся и посмотрел на меня ошалело. Я перевел взгляд и напрягся. Было тяжело смотреть в глаза того, кто спятил и утратил способностью думать и размышлять. Я лишь краем глаза заметил, как разочаровался он, узрев моё пренебрежение. Сатана вздохнул и вновь обратил всё своё внимание на Сакуру.

Как же ужасно она выглядела в эти минуты. Обгоревшая и помятая, она явно уже не понимала, что делала и для чего сюда явилась. Тем не менее, регенерация происходила стремительно быстро…

Я не мог смотреть на неё, понимая, что через несколько минут жизнь девушки оборвется, стоит Люциферу понять, кто она такая. Я искренне надеялся, что всё обойдется, а собравшиеся Демоны не заметят, не заподозрят ничего и отпустят её за храбрость, ибо мой бывший воспитатель всегда ценил это качество в людях.

Зачем она вернулась? Почему просто не смирилась с нашей скорой смертью? Отчего она такая упрямая и уверенная в своей силе и неуязвимости? Ей всегда мерещилось, будто ничто и никто просто не способно поднять на неё руку. Глупая и настырная девчонка, ищущая повсюду смерть, наконец-то, нашла её! И как мне было больно в эту минуту! Как сильно горело моё сердце, и какой горькой была эта слеза, которая тут же испарилась с моей щеки.

– Поздно, – буркнул Инферно, обнажая клинок. – Сегодня, сейчас, в эту минуту, их жизни прервутся, а твоя душонка всё равно останется на съедение.

– Отпусти свои заоблачные мечты, – простодушно, с жуткой улыбкой на лице, бросил Люцифер, приблизившись к девушке.

– Они нарушили закон Ада! – взревел в ответ Палач. – Им грозит Смерть, Люцифер! Ты не посмеешь меня остановить! Они умрут, и ты ничего не сможешь сделать!

– Хочешь сказать, что отказываешься мне подчиняться?

– Мне не нужно твоё разрешение, чтобы творить суд над теми, кто этого заслужил!

Люцифер повел плечами, сохраняя спокойствие лица. Он медленно повернулся к Инферно, который просто-напросто дрожал от охватившего его гнева.

– В моих глазах ты просто букашка, Инферно, и не более! – Дьявол обратил затем всё своё внимание на бедную запуганную девушку, стоявшую в стороне. – Ты ведь знаешь, кто я такой? – спросил он загадочно.

– Да, – прошептала та на одном дыхании.

– У меня много имен. Можешь называть, как душа пожелает.

– Мадара.

Люцифер замер.

– Весьма необычный выбор. Честно говоря, не люблю это имя. Оно напоминает мне о прошлом… Да ведь, Саске?

Я лихорадочно выдохнул и снова отвел взгляд. Сатана с ухмылкой на лице продолжил рассматривать девушку.

– Что мне с тобой делать? – обратился он к ней. – Быть может…

– Казнить! Казнить всех! – завизжал Инферно.

Он в мгновение ока оказался возле Сакуры и грубо схватил её за короткие, только отросшие волосы, заставив встать на колени. Меня передернуло. Цепи громко задребезжали, и на этот раз не по моей вине. Итачи, весь сгорая от охватившего его необъяснимого гнева, пытался вырваться из оков. Это не ускользнуло от внимательного, заинтригованного взгляда Мадары.

– Инферно, успокойся. Разве ты еще не понял, кто эта девушка? Я думал, что ты умнее…

Всё потеряно… Мой милый Дьявол знает…

Инферно в ответ Мадаре швырнул беспомощную девушку в сторону, подальше от нас и зарычал. Сакура врезалась в стену. При этом Адский Палач даже не использовал всей своей силы, а, видимо, лишь припугнул. Девушка успела только поднять свои глаза, в которых неистовым огнем горела ненависть и презрение. Она злилась. Злилась настолько сильно, что высвобожденная капля силы вихрем закружилась вокруг девушки. Регенерации была почти закончена… Мадара приходил в восторг от подобного зрелища. Однако ж Инферно не остановился. Он быстрым шагом направился к бедняжке снова. Итачи рыкнул громко, а я в свою очередь начал осыпать чертова ублюдка угрозами.

– Ну же, Инферно, не будь столь грубым по отношению к бедняжке, – замурлыкал Люцифер, наблюдая за всем со стороны.

Я не мог поверить, что передо мною стоял именно Люцифер, мой любимый Мадара, который с любовью смотрел в мои глаза когда-то и поучал быть терпимым, умным и добрым. Что с ним стало?!

– Мадара, умоляю! – вскрикнул я, опустив голову и ударившись ею о раскаленный пол.

Люцифер вмиг взмахнул рукой и остановил одной силой мысли Инферно, который секундами ранее отвесил Сакуре сильную пощечину, разбив ей губу. У неё были силы на регенерацию, но не на бой с самим Палачом. Последний оскалился и недовольно рыкнул:

– Отпусти меня. Я делаю свою работу!

Мадара улыбнулся и покачал головой, уверенный в собственных силах. Он услышал мою просьбу… Я облегченно выдохнул, но видимо зря. Всё, что происходило дальше, было чистой воды безумием. Наверное, именно этого мне и нужно было страшиться более всего и обращаться с мольбами к тем, от кого я давно отрекся.

Инферно свистнул и этим самым внес в тронный зал настоящий хаос – стая Церберов, его любимых песиков, которых он любил, как собственных детей, ворвались и набросились на Люцифера, который явно не ожидал такой подлости. Они, бешенные и неуправляемые, жутко скалясь и брызгая ядовитой слюной, пытались разодрать на части Сатану, и им на помощь вскоре подоспели жалкие Демоны – приспешники Инферно.

Инферно сделал то, что мечтал сделать у нас на глазах. Не надрываясь особо и не тратя много сил, он быстро усмирил вырывавшуюся девушку, отсекая под корень все попытки сбежать из-под него. Прямо на полу, на раскаленных камнях, Палач прижал податливое девичье тело и разорвал последние лоскуты одежды, что безобразно свисали с неё до этого.

Я кричал, умолял, унижался перед ним и даже плакал, звеня цепями и взывая о помощи у Люцифера, который был занят, отбиваясь от злобных Церберов. Конечно, эти песики не могли убить Мадару, но вот занять его на время, отвлечь ненадолго – запросто. Они проигрывали в силе, но выигрывали в количестве.

Инферно, смеясь надо мной и братом, делал своё грязное дело, царапая её хрупкое тело и оставляя на нём глубокие порезы и раны. В эти мгновение во мне умирала какая-то частичка меня. Она была уничтожена, разбита вдребезги, и то, что осталось от моего холодного сердца, превратилось в ничто. Адский Палач насиловал её прямо на моих глазах, и я ничего не мог сделать в этих проклятых оковах. Только кричал и плакал, как маленьких ребенок, у которого отняли его игрушку.