Текст книги "Претвори меня в жизнь (СИ)"

Автор книги: LiaAmoro

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

– Она мертва, черт возьми, мертва! – воскликнул Адам, поднимаясь и глядя на свои окровавленные руки. Он и не заметил, как искупал ладони в луже крови.

Я стояла и, не моргая, смотрела на отвратительную картину, отпечатавшуюся в памяти на всю оставшуюся жизнь, хотя если так и дальше пойдет, осталось мне недолго. Тело старухи было изогнуто под невообразимым углом, будто ее, как надоевшую тряпичную куклу, бросил здесь какой-то несмышленый мальчишка. Кожа походила цветом на бумагу, но тут по всему телу у женщины стали возникать трупные пятна.

Я подошла к ней на трясущихся ногах и присела, постаравшись ненароком не вляпаться в кровь. Этого не может быть…

– Трупные пятна появляются на теле лишь спустя полчаса после наступления биологической смерти, – вслух произнесла я, но недостаточно громко, чтобы донести информацию до Адама. Когда брюнет переспросил, и я повторила фразу, на его лице отразилась буря эмоций от шока до сожаления.

– Я наберу 911, – произнес Адам, вставая рядом со мной. Пока он совершал манипуляции с телефоном, я смотрела на свои трясущиеся руки и ощущала, как горят места, где касалась меня эта женщина.

Зорро сел рядом с телом и стал протяжно выть. Звуки были полны скорби и горечи, я буквально чувствовала это.

Адам вызвал скорую и посмотрел на меня. Я не понимала, как такое возможно. Откуда эта женщина знала, что я принимаю таблетки от галлюцинаций? Почему с ее телом происходят такие странные манипуляции?

Парень приблизился и нежно обнял меня, поднимая и прижимая к себе. Я вдохнула аромат, исходящий от его тела и попыталась успокоиться. Мои руки сами переместились на его грудь и сжали ткань толстовки. Тело сотряслось один раз, другой, и я осознала, что плачу.

Я ненавидела плакать при людях, но сейчас ничего не могла поделать. Это все было слишком. Тем более, плакала не я, а мое тело, совершенно меня не слушавшееся.

Ладонь парня легла на мою спину, и он стал поглаживать меня большим пальцем. Я находила это движение чертовски успокаивающим, сосредотачиваясь на нем. Вторая рука переместилась на голову и стала перебирать волосы. В этих жестах было столько заботы, что через минуту я совсем забыла о только что произошедшем и жила движениями его рук. Каждая клеточка моего тела отзывалась на его ласку, требуя большего. Я поняла, что парень не касается моей кожи, а значит, не слышит той мелодии, которая играет в его голове при нашем соприкосновении. Он делает это для меня, что оказалось невероятно милым с его стороны. Я хотела начать сходить с ума в его руках, таять, как мороженое при сорокаградусной жаре, но недавняя странная смерть старушки и переданное послание крепко держали меня в узде.

– Можем мы просто уйти отсюда? – прошептала я, поднимая голову и отстраняясь.

– Нужно дождаться скорую и полицию.

– Нас же могут заподозрить в убийстве! – я содрогнулась от панической мысли, пробежавшей в голове.

– Как, интересно, они припишут нам это? У нее просто кровь полилась отовсюду, мы бы не смогли сделать это нарочно, Нина. Посмотри на нее: на теле нет видимый повреждений, лишь тот синяк, который оставил я ударом в плечо. Но не могла же она умереть от какого-то синяка?

Я кивнула. Адам был прав, нам нужно потерпеть немного.

– Откуда она знала о том, что я принимаю таблетки? – озвучила я следующую мысль, бродившую в голове.

– Может, она такая же, как и мы? Или похожа на нас, – предположил парень, выпуская меня из объятий.

Мы перевели взгляд на бедную старушку. Она лежала в луже собственной крови, глаза закрыты, тело неестественно вывернуто, кожа бледная, как мел. Такое вообще может происходить с людьми?

Мне стало искренне жаль ее. Скорее всего, у нее есть дети и внуки, которые должны будут столкнуться с ее смертью. Впервые в жизни я лицезрела смерть, и она оказалась пугающей и кровавой.

Наконец, к нам подъехало машина скорой помощи и еще одна полицейская. Нас расспрашивали, и на все вопросы принялся отвечать Адам. Меня усадили в машину скорой и дали плед. На минутку я почувствовала себя Шерлоком.

– Дайте нам номер вашего родственника, чтобы вас забрали, – обратилась ко мне молодая девушка, работница скорой.

– Я отвезу ее, – произнес Адам, появляясь рядом с нами.

Вскоре меня бесцеремонно выгнали из машины скорой, потому что врачам было необходимо погрузить труп. Я смотрела на черный непроницаемый мешок, в котором лежала некогда милая и вполне живая бабушка, а затем наблюдала, как его бездушно, словно мусор, кинули на каталку и завезли в машину.

Когда все закончилось, мы на минуту зашли к Адаму домой оставить Зорро. Слава богам, миссис Орно не стала нас беспокоить, пока мы копошились в ее доме. Парень взял ключи от машины:

– Поедем на моей, а потом я привезу твою машину. Если ты доверишь мне ее, конечно, – его губ коснулась легкая улыбка.

Я кивнула и прошептала с толикой сомнения в голосе:

– Я боюсь спать одна. Как мне теперь быть после увиденного?

На лице парня отразилось смятение, будто он не знал, что предпринять.

– Твоя мама пустит меня к тебе?

Я распахнула глаза. Он что, хочет остаться у меня с ночевкой? Боже, парень останется у меня с ночевкой! Черт.

– Да, но от того, что ты будешь в доме, ничего не изменится, – смущенно пробормотала

я.

Все это было похоже на то, что я пытаюсь затащить его к себе в постель.

– Я могу спать на полу. Ну, или, если это твоя инициатива, можешь лечь на полу, – уголок губ приподнялся, и лицо Адама озарила еле видимая саркастичная улыбка.

Кажется, он уже пережил произошедшее, а я все еще ощущала дорожки слез на щеках, которые в последнее время все чаще умывают лицо.

Мы договорились, как будем спать, пока Адам собирал необходимые ему вещи и предупреждал маму о том, что ночевать брюнет будет не дома. Морисса недовольно на него посмотрела, но возразить взрослому парню не могла. Надеюсь, моя мама не будет против. Хотя, папа уже бы открыл огонь как минимум из пневматики.

Путь до дома оказался коротким, я даже не успела о чем-то задуматься, просто впала в какой-то трансы и вышла из него, когда Ауди остановилось у моего дома. Я посмотрела на часы, почти полночь. Мама убьет меня, я ведь сказала, что ненадолго. Черт.

Не успели мы выбраться из машины, как мама появилась на крыльце дома, размахивая кухонным полотенцем.

– Нина, если у нас семейные проблемы, не значит, что ты должна отбиваться от рук, нарушать комендантский час и приезжать на чужой машине! Это просто немыслимо, сейчас же иди домой!

Знакомый тон, со вздохом припомнилось мне. Я слышала его только тогда, когда накосячила конкретно. Я понимала, что все это выглядит ужасно в глазах мамы, словно ее дочь выбилась из рук и стала творить полный беспредел. Если бы она только знала, что произошло, тут же побежала бы утешать и гладить по головке, но рассказать все сейчас я бы не смогла.

– Мам, можно Адам останется у нас? Прошу. Я расскажу тебе утром. Просто поверь мне.

Она развела руками и возмущенно приподняла брови:

– Нина Женевьева Ричмонд! Ты понимаешь, что просишь слишком многое? В первую очередь, я твоя мать, а не подруга. И как мать я не могу этого позволить. Уж извини, Адам.

Почему она извинилась перед парнем, но не перед собственной дочерью? ВТФ?

– Если бы ты все знала, то разрешила бы. Пожалуйста. Один раз.

Она прожигала меня взглядом целую вечность и еще пару световых лет, но, в конце концов, кивнула.

– Ты – лучшая мама, правда! – воскликнула я в радостном облегчении.

Я обняла ее и чмокнула в щеку, на что женщина рассмеялась и впустила нас в дом.

– Не разбудите Джексона. Жду историю утром. И если я не отреагирую так, как ты говоришь, пеняй на себя.

Мама помахала нам на прощание и скрылась в темноте коридора. Я пригласила Адама на кухню и решила обсудить с ним все, что случилось сегодняшним вечером.

Он сказал, что будет сэндвич с индейкой и сок, и я решила съесть то же самое, хотя мысль о еде заставляла желудок болезненно сжиматься и ощущать тошноту. Засунув первую тарелку с едой в микроволновку, я скинула куртку и повернулась к парню. В это время Адам присел за стол и стал стучать пальцами по нему. На его лице не было ни одной эмоции, но нервные движения все выдавали.

– Не могу поверить, что не смог оттащить от тебя бабульку.

– Все нормально. Она вцепилась в меня, как дикий зверь.

Он поднялся и подошел ко мне вплотную. Я почувствовала тепло его тела в сантиметрах от меня и стала чаще дышать от его близости. Длинные пальцы аккуратно оттянули край футболки, и я опустила взгляд туда. От начала плеча до середины ключицы тянулся уродливый багрово-фиолетовый синяк.

– Прости. Мне все время хочется сберечь тебя, однако что бы ни делал – одни страдания. Ужасно бесит.

Я сглотнула, тяжело дыша и глядя на него затуманенным взглядом. Меня пугали ощущения от его близости, прикосновений. Он так бережно обращался со мной с того момента, как я пришла к нему домой. Мне хотелось коснуться его в ответ, но я упрямо останавливала себя, подавляя это дикое, нарастающее с каждой секундой, желание. Такое ощущение, что оно было не моим, или же я совсем съехала с катушек.

Адам склонил голову над отметиной и легко коснулся ее губами, отчего по телу прошелся электрический разряд. Микроволновка издала звук, сообщая о разогретой еде, и я отдернулась, случайно ударив парня по щеке.

– Господи! Прости, – тихо произнесла я, чтобы не беспокоить маму и не будить Джеки.

Он закрыл глаза и стал сотрясаться от смеха. Мои губы медленно расплылись в еле сдерживаемой улыбке, но вскоре я сдалась и задыхалась от тихого смеха вместе с ним. Я была слишком неуклюжей для этого мира.

Адам отодвинулся и взял еду из микроволновки с улыбкой на лице. Я засунула вторую порцию и сосредоточенно уставилась на кружащуюся по кругу тарелку с сэндвичем. Между нами снова повисло неудобство, а место с синяком теперь горело дважды: от боли и от поцелуя Адама. Мы оба старательно избегали произошедшее сегодня вечером, да и вообще все, что касалось сверхъестественной части наших жизней.

Я задумалась. Что, если бы мы были парой? Мне бы было хорошо чувствовать себя под его защитой, чувствовать любовь, делать все вещи, которые делают парочки. Он был умопомрачительно красивый, надежный, саркастичный и интересный. С каждой минутой, находясь в одном помещении с Адамом, я понимала, что начинаю дорожить им и привязываться. Мне не хотелось оказаться девушкой, влюбленной безответно в парня, который ее не замечает. Неужели я одна чувствую это нечто между нами? Каждый раз, когда он приближался или касался меня, все внутри меня взрывалось громким ярким фейерверком, и я не понимала, как это остановить и почему я начала привыкать так быстро. Меня разрывало от желания узнать, что он чувствует. Насколько прекрасна мелодия, которая сменяет странные вибрации, когда этот парень касается меня? Он называет ее райской и смотрит с таким обожанием, касаясь меня. Ох, а если все это только из-за мелодии? Если она заставляет Адама чувствовать все это ко мне, я просто умру от разочарования.

Мы ели, включив музыкальный канал на телевизоре. Я внимательно наблюдала за методичными движениями Адама, пока он кушал. Его длинные пальцы сжимали сэндвич, не давая начинке выскользнуть на тарелку, а челюсти активно шевелились, перемалывая еду. Меня завораживало все, что он делал. Я могла очарованно наблюдать за всем, что бы он ни делал, будь то вождение машины или то, как он с кем-то говорит, куда-то смотрит. Это пугающе напоминало одержимость человеком. Мне не хотелось быть кем-либо одержимой, но, похоже, я больше не владела собой. Хотя я замечала, что нас обоих безумно влекло друг к другу, но мы не поддавались чувству. Все взгляды, соприкосновения, полупоцелуи, объятия – это все доказывало, что между нами есть что-то особенное.

– Ты не представляешь, как сильно влияют на мой мозг эти вибрации, – неожиданно произнес Адам, отложив сэндвич и сделав глоток сока.

Я замерла, онемев от неожиданности и не смея нарушать ток в пространстве между нами.

– Ты…хочешь меня коснуться? Или… – я была не в силах продолжить, потому что, да, черт возьми, я бы хотела, чтобы он касался меня своими длинными аристократичными пальцами, трогал все мое тело, и эти мысли заполнили мое сознание. Я желала, чтобы он поцеловал меня так, чтобы я забыла обо всем, кроме вкуса его чертовски красивых губ! Хватит думать об этом, Нина!

Он поднял на меня взгляд, в котором бушевали пожар и что-то темное, раньше мне неведомое. Я читала в них горячее желание, но он постоянно себя останавливал, как и я. Но почему бы нам хоть раз не сдаться на волю тому, чего мы оба хотим?

Я встала со стула и подошла к нему, кладя трясущиеся ладони на напряженные мужские плечи.

– К черту, – и поцеловала его. Адам замер, но уже через секунду его руки обвили мою талию и чуть сжали, сажая к себе на колени. Ох, как безумно я жаждала этого. Наш поцелуй был жадным, беспощадным, диким, я не находила слов, чтобы описать это. Его язык быстро открыл мой мало сопротивляющийся рот и проник внутрь, коснувшись моего и начав выделывать такое, отчего я немедленно задохнулась и сильно вжалась в Адама бедрами. Как возможно почувствовать это за пару дней?

Его губы яростно впивались в мои, и я отвечала. Еще как отвечала. Адам поднялся со стула и прижал меня к своему телу. Я почувствовала крепкие мышцы его живота и утонула в его чувственном аромате. Руки сами потянулись к шее и обвили ее, в то время, как брюнет ловко взял меня за ягодицы и прижал к себе еще сильнее. Не было ни миллиметра, где наши тела не соприкасались. Меня затрясло от нашей близости, и я просто потеряла голову. Его руки вытворяли что-то невероятное, заставляя клетки моего тела чуть ли не верещать от восторга.

Неожиданно он взял меня за бедра и посадил на стол, вставая между ног. Ух ты, такого со мной еще не было. Я сгорала от страсти и огня, опалявшего внутренности, потому что я забывала дышать, целуя его. Пару часов назад повидав смерть бабули, после поцелуя Адама все забылось и терялось где-то во Вселенной. Ноги обвили его, прижимая к себе, а тело настойчиво говорило мне о своем желании, выключая мозг на полную. Я провела пальцами по шее парня, отчего у него пошли мурашки.

Но вдруг пространство медленно растворилось, окунув меня в серый непроглядный туман. Я закусила губу и оглянулась по сторонам. Через мгновение перед моим взором появилась мама. Сначала я испугалась, что она застукала нас с Адамом за крайне неприличными вещами на ее кухонном столе, где, ой, все принимали пищу, но затем заметила обстановку. Она стояла на берегу какого-то кристально чистого голубого озера и пела. Ее тело окутывало странное легкое платье в пол, светлейшего белого цвета. Солнечные лучи падали на ткань, делая ее в сто раз ярче, так, что глаза заслезились. Ее волосы рыжевато-каштанового цвета длиной до поясницы легко развевал ветер. Прическу украшала золотая корона с драгоценными камнями. Я будто наблюдала за ней издалека, с другой стороны озера. Неужели я вырубилась, когда целовалась с Адамом? Или это очередное непрошенное видение?

На лице мамы была легкая, нежная улыбка, но вдруг она сменилась грозной гримасой, как только она заметила меня. Сердце заколотилось от страха, я понимала, что дело плохо, но она будто приковала меня к месту, я не могла ни вдохнуть, ни пошевелиться. Мама сделала плавный жест, едва касаясь воды, и гигантская волна двинулась в мою сторону. Все внутри меня кричало о том, что нужно уносить ноги, уползать, дать себе пару «лещей», чтобы очнуться, да сделать хоть что-нибудь, но тело спокойно сидело на земле. Все говорило о том, что это сон, но он был слишком реален. Я будто действительно находилась в этом самом месте, и меня настигала неминуемая смерть, а я не могла противиться этому. Волна на секунду замерла, а потом обрушилась на меня с громким рокотом, забирая в водную пучину. Последнее, что я увидела, было лицо мамы, исказившееся в коварной улыбке.

Я попыталась задержать дыхание, но из-за сильной паники мне вскоре пришлось вдохнуть, и вместо желаемого воздуха в легкие попала вода, отчего я стала неистово кашлять, набирая в себя все больше и больше жидкости. Теперь гладь озера вовсе не была кристально чистой и голубой, она была черной и непроглядной. Я молотила руками, отчаянно выбираясь на поверхность, но будто сама вода удерживала меня. Легкие горели от недостатка воздуха и набравшейся воды, сердце колотилось, вырываясь из грудной клетки. Наступала асфиксия. Было безумно больно, я не могла ни дышать, ни задерживать дыхание. Повсюду была вода: внутри меня, вокруг меня, надо мной и под. Я закрыла глаза, стараясь успокоиться, но это было практически нереально. Я вдыхала, и все тело сжималось от раздирающей, проникающей всюду, беспощадной и головокружительной боли. Голова совсем перестала соображать, я потеряла счет времени. Глаза закрылись, и мое поверженное тело пошло на дно.

POV Адам

Я пытался поесть, потому что того требовал желудок, хотя моральное состояние абсолютно противоречило желанию органа пищеварения. Меня мучило то, что я не смог уберечь Нину от этой безумной старухи. Я уже извинился перед ней, но все равно мне не давало покоя эта ситуация. Да и разве извинения способны исправить ситуацию? А еще эти вибрации, они буквально не давали дышать. Это моя проблема, и я должен был держать это в себе, но мне хотелось довериться ей, поэтому я произнес вслух свои мысли. Она даже не удивилась и не посмотрела на меня странно, хотя еще сегодня ночью убеждала, что я псих.

Последовало предложение коснуться ее, и все во мне отозвалось на ее прекрасный голос. Я хотел коснуться ее, и не только, но упрямо тормозил себя каждый раз, когда между нами что-то происходило. Слишком рано, мне не хотелось испугать ее своим напором. Эта милая девушка, представшая передо мной на четвереньках и со смущенным лицом, заслужила большего. Признаюсь, это зацепило меня. Она была неуклюжей, странной, но это не смотрелось плохо, как будто так и должно было быть. Эти черты делали Нину необычной, особенной. И я…тянулся к ней из-за этого.

Медово-зеленые глаза выжидающе глядели на меня, но я не пошевелился: слишком боялся испортить ее, случайно сорвать лепесток с этого прекрасного цветка. Ведь мне постоянно приходилось держать себя в тисках здравого смысла, говоря, что еще слишком рано, что я ничего не чувствую, что мне не нужно это. А потом обнимал ее, целовал и думал только о ней, не в состоянии переключиться на что-либо другое. Видимо, слово «контроль» забывалось, когда дело касалось Нины.

Неожиданно она поднялась со стула, пробормотала что-то и приблизилась ко мне, склонив голову и сжав тонкими чуткими пальцами грубоватую ткань моей толстовки. Ее губы нашли мои и стали целовать. Что она творит? Поцелуй девушки был нежным и легким, как перышко, но затем перешел в более глубокий и умоляющий.

Я заметил, что целую ее так же неистово, как и она меня. Голова буквально пошла кругом от прикосновений и запаха ее волос и кожи, и я услышал нечто прекрасное. Эту мелодию, когда я касался Нины и будто бередил струны ее души, заставляя их петь эту музыку. Меня ломало изнутри каждый раз, когда находился в тактильном контакте с Ниной, потому что мелодия была настолько оглушающе-прекрасной, что сил не хватало выдержать такого давления.

Я посадил девушку к себе на колени, но затем поднялся и стал вжимать ее в себя с такой силой, словно хотел поглотить. Я упивался вкусом ее страстных трепещущих губ, она тяжело дышала, прижимаясь ко мне при вдохе. Наши языки выделывали что-то невероятное, я и не подозревал, что она умеет так целоваться, с виду Нина выглядела хрупкой фарфоровой куколкой, совершенно невинной и чистой. Ее хотелось оберегать, защищать, дать все, что ей захочется взять, и я совершенно не знал, откуда во мне все это. Почему мне так отчаянно хотелось быть рядом и защищать? Я даже не знаю ее.

Мне было мало, поэтому я усадил мою хрупкую куколку на стол, раздвигая ей ноги и вставая между ними. Я хотел быть как можно ближе, как можно сильнее ощущать тепло ее тела. Мелодия сводила меня с ума, и я не сразу заметил, как она затихла. Я не слышал ни вибраций, ни мелодии. Сейчас это ощущалось пугающе странно, хотя до приезда в этот город так и было. А теперь я ощущал странный холод и пустоту внутри.

Я открыл глаза и увидел перед собой ярко-красный туман, застилающий все пространство. Почему-то мне было знакомо это место. Чуть левее я заметил мужчину, одетого во все черное. Из его головы торчали два изогнутых окровавленных рога. Мышцы перекатывались под одеждой, пока он подходил ко мне.

– Очнулся, Константин, – произнес мужчина, глядя на меня сверху вниз. Все в нем говорило о нескрываемой угрозе, но я не боялся, во мне была твердая уверенность, что я нужен ему живым.

Губы приняли похабную улыбку, и я мило подмигнул этому рогатику. Он на секунду опешил, не ожидая такой дерзости, но быстро собрался и кинжалом провел по моей груди, разрезая черную рубашку и кожу заодно. Я сохранил спокойное выражение лица, глядя этой скотине прямо в глаза. Затем он провел рукам по своим зализанным черным волосам и произнес какие-то слова на латыни. Призыв.

Дым рассеялся, и я увидел темную каменную пещеру, подо мной были песок и камни, но я сидел в луже собственной крови. Руки скованы кандалами, прикрепленными к стене. Сверху светил яркий слепящий солнечный свет, показывая размер пещеры. Минуту все было тихо, но потом стены сотряслись от грохота, отовсюду посыпались мелкие камни и пыль. Я знал, что происходит.

Мелкие щупальца Тьмы потянулись ко мне, шипя и извиваясь. Я скривился от омерзения: такой смерти никому не пожелаешь. Одна небольшая тень отделилась от общего количества и поползла по моей ноге. Я прошептал заветное слово и сбросил тварь с ноги, но ото всех мне не отбиться никаким набором слов. Что ж, тогда я встречу смерть, гордо выпрямив спину и открыв глаза. Я уставился на рогатого, расплываясь в улыбке.

– Медлишь? – в горле что-то булькнуло, скорее всего, кровь. – Интересно, почему? Наверное, потому, что тебе что-то нужно. Так странно: великому и могучему посланнику самого Дьявола необходима какая-то информация от меня.

Ничто не выдавало его злости, кроме слегка дернувшегося уголка губ. Он ждал моего страха, мольбы о пощаде, поцелуя его ни чем непривлекательных ножек, а я плевал ему в лицо.

Он пустил одну тень ко мне, и я не успел отпугнуть ее, поэтому она вторглась в тело через ухо. Мерзость. Я чувствовал, как эта тварь выгрызала мои внутренности, заставляя их сочиться кровью и гнить. Боль была невыносимой, но я твердо держал взгляд на лице рогатого, несмотря на то, что все вокруг расплывалось и темнело.

Из горла вырвался хриплый смех, и я сплюнул кровь, смешавшуюся с черной, мертвой кровью моего организма.

– Не можешь убить? Папочка надерет зад или… – я замычал от боли, потому что еще несколько теней проникли в мое тело. Внутренности горели, а тело подступало к грани, где боль переходила в агонию. – Или все-таки тебе что-то нужно?

– Что ты знаешь? – выпалил мужчина, чем выдал себя. Я попал «в яблочко», гордо улыбаясь, несмотря на пожирающую сознание, невыносимую боль.

Он отвернулся и с силой ударил в каменную стену пещеры, сотрясая ее.

– Не стоит красоваться перед своими слугами, они могут увидеть твою слабость. А меня ты не впечатлил, – кашляя собственной кровью, произнес я, добивая рогатика. На месте разодранной рубашки была почерневшая кожа, и из-под нее виднелись небольшие бугры. Тени.

Мужчина размашистым шагом подошел ко мне и схватил за подбородок, поднимая голову. Он мог и не делать этого, я все равно смотрел ему в глаза. Но нужно было порисоваться перед слугами и показать свое превосходство надо мной. Меньше всего меня волновали его выходки, я хотел убить его, медленно, этой же Тьмой, пожирающей меня изнутри.

– Скажи заклинание, – выдохнул рогатый мне в лицо. Это было дыхание смерти. Моей смерти.

– У меня его нет, – еле дыша, произнес я. Перед глазами все плыло, я был в секундах от погибели. Стоило этим тварям коснуться сердца или мозга, я мог бы попрощаться с этим миром, но они растягивали пир по приказу своего господина.

– Тогда ты мне больше не нужен, – тихо сказал он, щелкнул пальцами, позволяя теням закончить работу. И уже через секунду сердце почернело и остановилось, забирая с собой боль и отправляя меня в глухую пустоту.

========== Глава 5. ==========

Я резко открыла глаза и увидела перед собой шокированное лицо Адама. Мы оба тяжело и судорожно дышали, пытаясь прийти в себя.

– У тебя тоже было видение? – подала голос я, приложив руку в груди, будто защищая легкие.

Парень по-прежнему стоял между моих ног, его волосы были взъерошены моими неосторожными пальцами, взгляд будто потяжелел и вперился в меня. Несмотря на то что мы были слишком близко друг к другу, былого возбуждения я уже не чувствовала, но позу менять не хотела.

Адам запустил пятерню в свою растрепанную шевелюру и чуть пригладил торчащие в разные стороны пряди, а затем отошел и присел на стул. Все его согревающее тепло ушло вместе с ним, и мне стало совсем грустно и даже прохладно. Я кое-как сползла со стола и обняла себя руками, ежась от непривычного ощущения холода.

Мы оба молчали с пару минут, пока негромкий звук часов не сообщил нам о наступлении полуночи. Казалось, брюнет совсем не хочет посвящать меня в подробности увиденного (по игнорированию вопроса я поняла, что видение действительно было), но мы замешаны в этом вместе, значит, вместе и должны быть.

– Что ты увидел? – снова сделала попытку я.

Наконец Адам решил сжалиться надо мной:

– Свою смерть.

Я ужаснулась и дотронулась до плеча парня, чуть сжимая его. Видеть смерть всегда тяжело, а тут еще и первое видение о собственной смерти.

Неожиданно Адам заговорил и рассказал все в подробностях. С каждой минутой рассказа я все больше удивлялась схожести наших видений. Оба были в своих телах, но собой не являлись, видели смерть своего тела и переживали ее. А еще наша гибель зависела от какой-то магической силы.

– А что видела ты?

Я не стала ничего скрывать, но по мере моего рассказа внизу живота все затягивалось могильным холодом. Это ощущение было мне знакомым, но я понятия не имела откуда, ведь ни разу ничего подобного в жизни не чувствовала. Об этом, кстати, я почему-то решила умолчать. Возможно, потому что это не имело никакой важности в сравнении с нашими видениями.

– Знаешь, я думаю, нам стоит обсудить все это утром. У меня голова совсем не варит, – призналась я, и это было чистой правдой. После всех этих происшествий мне хотелось одного: спать.

– Мы не сможем нормально поговорить. Если помнишь, мы все еще подростки, которым нужно ходить в школу.

Я хотела возразить, но парень продолжил:

– И обсуждать это все при твоей маме за завтраком будет очень интересно.

Я нахмурилась. Адам был чертовски прав, и поговорить мы сможем лишь после школы. Боже, весь день мучиться загадками.

Мы договорились, что пока я буду убираться на кухне, парень сходит в душ. Рутинное мытье посуды и протирание стола успокаивало мои наэлектризованные нервы, а это сейчас было необходимо. Я слышала, как из душа доносится тихий шум воды, который вскоре прекратился. Видимо, Адаму не хочется побыть одному и поразмышлять над произошедшим за этот вечер.

Он в три прыжка спустился по лестнице и подошел ко мне, а я все наблюдала за каждым движением и не могла оторвать глаз. Зеленые с вкраплением карего глаза в неправильном свете казались черными, мокрые темно-каштановые волосы торчали в разные стороны, а капельки воды падали на его мощную шею и стекали на белую футболку с надписью «Linkin Park». Чтобы хоть как-то разогнать собравшуюся вокруг нас тишину, я ляпнула первую пришедшую в голову мысль:

– Не знала, что ты любишь Linkin Park.

Черт, откуда мне было знать до этого? Идиотка!

– У них крутые песни, но я не фанат.

Я что-то смущенно промычала, чтобы не ставить себя в еще более глупое положение. Мозг советовал побыстрее смыться в душ или лучше – в унитазе, поэтому я поспешила вон из кухни, оставив парня в одиночестве.

Влетев в ванную, я заметила пар на зеркале и душевой кабине. Похоже, Адам мылся в сильно горячей воде. Это показалось мне странным, но я отбросила эти глупые мысли. Что странного в том, что кто-то любит купаться в горячей воде? Я уже во всем ищу какую-то двусмысленность. Параноик.

Я стерла пар с зеркала и взглянула на себя впервые с того момента, как вернулась домой. И зрелище было просто кошмарным: темные круги под глазами от размазанной туши, а сами белки покраснели из-за вздувшихся глазных капилляров, волосы торчали в разные стороны, губы распухли от горячих поцелуев Адама, а скулы заострились, словно у Малефисенты. И это он нашел настолько привлекательным, чтобы ТАК целовать? Черт, это ведь я полезла к нему! На щеках мгновенно выступили красные пятна; я отвела взгляд от зеркала и присела на краешек ванны.

Если бы парень этого не хотел, то не стал бы сажать на столешницу и… Я зарделась еще больше, вспоминая произошедшее. Мне так нравились эти незнакомые ощущения, которые я получала от брюнета. Нет, не подумайте, я целовалась и довольно страстно (и не раз), но все это меркло по сравнению с Адамом. Как только этот парень появлялся в поле зрения, все происходящее стиралось, и не было никого, кроме него. Я знала, что это неправильно, но, с другой стороны, мне казалось, что правильнее некуда. Итак, снова тупик.

Первым делом я умылась холодной водой, чтобы смыть остатки макияжа и охладить пылающее лицо, а затем открыла дверцу душевой, погрузившись в хлынувший оттуда пар. В ноздри проник запах Адама. Чем он, черт возьми, пользуется, что аромат не смывается водой и не испаряется?

Несмотря на внутренние возмущения, ощущение его аромата создавало видимость, что парень на самом деле тут. Это была очень интимная фантазия, и стыдно признать, мне нравилось.

Я немедленно открыла кран и пустила теплые струи на себя, смывая запах брюнета. Серьезно, это уже было слишком. Я становлюсь похожа на одержимую фанатку. Вымывшись до скрипа, я, наконец, нашла в себе силы выйти из душа и больше не вспоминать ужасную смерть старухи. Как только мне приходилось закрывать глаза, чтобы вода не попадала, чудовищные кадры этой сцены возникали в сознании. Будто на обратной стороне моих век шел киносеанс с этим событием.

Выйдя из ванной, я застала перед собой Адама. Кажется, он был немного смущен.

– Э-э, я искал туалет и зашел в комнату твоей мамы. Там такая темнота. В общем, я включил свет…

Тут я не выдержала и прыснула со смеху, прикрывая рот рукой. Мама теперь пыталась уснуть заново, и беспокоить ее сейчас было бы, скажем, очень опрометчиво.