Текст книги "Претвори меня в жизнь (СИ)"

Автор книги: LiaAmoro

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Мама опустила стекло и подмигнула.

– Ты так пристально наблюдала за вороном на дереве, все нормально? – спросила она, как только я опустилась на переднее сидение и пристегнулась.

– Я поругалась с Лорой из-за вчерашнего, – грустно вздохнув, сообщила я.

Мамочка заботливо положила руку мне на плечо и погладила, а затем положила мне на колени упаковку с черничным маффином.

– Надеюсь, тебе это поднимет настроение. Лора – не твой человек, она не привыкла ставить себя на твоё место.

Я подавленно кивнула и откусила кусочек. Маффин, как всегда, был отличного качества и вкуса. Мама часто мне их покупала, и сейчас это было как никогда кстати.

– А что с Адамом? Кажется, ты ему нравишься.

Я тут же поперхнулась едой.

– Ничего. Я не знаю, что происходит, – прожевав, ответила я и закончила разговор.

Мама выехала на дорогу и направила автомобиль в центр города, что значило только то, что она наняла платного врача из частной клиники. Это заставляло волноваться еще сильнее, хотя я и так была на пределе, спасал только черничный маффин.

Мы остановились на парковке и вышли из машины. Передо мной раскинулась огромная территория частной больницы Святой Виктории. Каменная дорожка вела к современному зданию в стиле модерн, куда эта дорожка явно не вписывалась. У больницы были клумбы с насыщенно-зеленой травой, небольшими кустами и парочкой американских вязов, само здание окрасили в глиняный коричневый цвет. Половина строения была сделана из зеркального стекла, в котором отражались грозные тучи на небе – это выглядело очень стильно и необычно. На боковой стороне слева от входа висело прикрепленное название, написанное крупными белыми буквами.

Внезапный порыв ветра кинул копну волос мне на лицо, закрывая обзор. Я вернула пряди на место и пошла вслед за мамой, которая уверенно шла ко входу, а у меня эта уверенность гасла, чем ближе мы подходили.

Внутри здания, как и в любой больнице, пахло медикаментами и антисептиками. Вся обстановка и атмосфера напоминали все остальные больницы, в которых я бывала, поэтому я даже не обратила на это никакого внимания. Только в глаза бросался яркий белый режущий свет.

После стойки регистратуры, у которой мама уточнила время приема, мы сразу же пошли на второй этаж, где нас уже ждал мой врач, миссис Клинт. Я замерла у двери, не в силах войти туда и узнать все. Было слишком страшно, но мама ни капельки меня не пожалела и буквально впихнула в проем.

Первым порывом было просто убежать оттуда, но драться с мамочкой было бы слишком для сегодняшнего дня, а без боя она бы стопроцентно не сдалась. В прямом смысле. Но когда я рассмотрела обстановку кабинета и самого врача, стало немного легче. Здесь было очень уютно: все в теплых персиковых и коричневых тонах. Небольшие светильники, создающие приятное приглушенное освещение, огромный шкаф с разной литературой – примечательно, что все тома были новыми и сверкали чистотой – большой стол и стул цвета горького шоколада, светлый ковер на полу, а справа были расставлены стеклянный журнальный столик и два кресла.

– Здравствуйте, – пролепетала я, не решаясь пройти в центр кабинета или сесть в кресло.

Миссис Клинт выглядела очень молодо и опрятно, темная кожа и глаза глубокого зеленого цвета оттеняли ее белый халат. Губы женщины расплылись в сдержанной улыбке, и только морщинки, собравшиеся у глаз, выдавали настоящий возраст.

– Добрый день, Нина. Присаживайся в кресло, – медовый голос буквально обволакивал все помещение, заставляя слушаться. Я медленно прошла и опустилась в креслице.

Женщина тоже села в кресло и начала говорить:

– Зови меня просто Аманда. Как у тебя дела, Нина?

Я слегка опешила от такого вопроса. Мои ожидания были примерно: «Я знаю, что ты очередная поехавшая. Что на этот раз?»

– У меня появились проблемы, и все навалилось разом. Но я в порядке.

Аманда медленно кивнула и что-то пометила в своем блокноте. Это больше похоже на интервью, чем на прием у психолога.

– Какие проблемы тебя беспокоят больше всего?

Я тяжело вздохнула и решила пока не переходить к самому главному. И без этого были проблемы, поэтому в первую очередь я рассказала о том, что потеряла двух подруг разом, и они даже не захотели узнать, как все было на самом деле.

– Возможно, не стоит так огорчаться из-за потери таких людей. Если бы они по-настоящему уважали и любили тебя, как думаешь, произошла бы такая ситуация?

Я отрицательно помотала головой – женщина действительно права. Я хотела дружить, поэтому шла на уступки, выслушивала, прощала, но взамен того же почти не получала. Может, я смогу рассказать ей о самом тяжелом, что вообще мной не контролировалось и очень пугало.

Миссис Клинт снова что-то записала и попросила быть максимально честной, когда она задаст следующий вопрос. Весело прибежала на свое место паника и засела у меня в душе, но я заставила себя кивнуть и слегка улыбнулась. Я должна быть сильной, мне пытаются здесь помочь, а не навредить.

– С тобой происходит что-либо, пугающее тебя?

Она попала в точку, отчего сердце тревожно сжалось, а паника стала топотать, как ненормальная. Мама не могла рассказать этого, потому что не знала, что именно со мной и как я на это реагирую.

– Да. Это сложно описать, но иногда… – я запнулась, но побудила себя продолжить, вытаскивая каждое слово из глубины. – Я вижу то, чего нет.

Аманда стала писать в блокнот, что-то зачеркивая и старательно выводя буквы.

– Что именно? Мне нужно знать, чтобы помочь тебе.

– Оленя на дороге, пожар в доме, смерть брата, – я выпалила это на одном дыхании и замолчала.

– Когда это началось?

– Вчера, после школы.

– В школе произошло что-то… необычное?

– Нет.

Со мной действительно не произошло ничего странного, когда начались видения. Они просто появились неожиданно, каждый раз застигая врасплох.

Миссис Клинт встала и достала из стола баночку с голубыми таблетками.

– Я хочу, чтобы ты пришла в понедельник. До этого времени принимай вот это, – она подала мне прозрачную баночку, наполненную лекарством. – Сразу после подъема, в середине дня и перед сном. Увидимся на следующей неделе, Нина.

========== Глава 3. ==========

В машине мама сразу приказала принять таблетки, на что мне нечего было ответить, поэтому я повиновалась. Пока я была в больнице, прошел небольшой дождик, а теперь сквозь тучи пробивались яркие лучи солнца. На улице дул сильный ветер, что мешало солнцу делать свою работу: греть. Осень наступала невероятно быстро и точно в срок, несмотря на то что август выдался жарким и по-настоящему летним, а стоило только наступить сентябрю, как погода сразу же изменилась.

Только я зашла в свой уютный, родной дом, как поняла, что безумно устала. Все тело будто размякло, ноги стали ватными, все казалось каким-то нереалистичным. Мысли двигались в голове со скоростью улитки, а внутри я ощущала лишь непередаваемое спокойствие. Где-то на задворках сознания я осознала, что это действие препарата так повлияло, поэтому промычала что-то нечленораздельное маме и отправилась в комнату. Сначала я попыталась переодеться, но руки банально не могли ухватиться за ткань, поэтому я опустилась на кровать в уличной одежде и крепко уснула сном без сновидений.

Мой отдых прервал Джексон, дышащий мне в ухо. Он обожал так будить меня, поэтому последние семь лет я выгляжу, как труп. В будни не удается выспаться из-за школы, в выходные и каникулы из-за брата.

– Ты обещала поиграть со мной в xbox, – жалобным голоском произнес Джексон.

– Прости, но мне нужно сделать уроки, – так же жалобно произнесла я. Честно, играть с братом мне нравилось гораздо больше, чем проливать слезы на тетради из-за того, что я тупая и ничего не понимаю. Но выбора, к великому сожалению, не было.

Джексон обнял меня за шею и оставил влажный поцелуй на щеке. Иногда мне казалось, что вместо младшего брата у меня дома щеночек. Это было так мило, что я рассмеялась. Я так сильно любила его, постоянно проводила с ним время и всячески пыталась облегчить маме воспитание Джеки, но мальчик был уже воспитанным и редко доставлял проблемы кому-либо из нас. Я знаю, что он вырастет сильным и хорошим парнем, а затем и мужчиной.

– Расскажешь мне сказку на ночь?

Я кивнула и потрепала его за щечки. Переведя взгляд на часы, которые стояли на моем белом столе, я поняла, что не проспала ужин. Даже папа еще не вернулся с работы.

– Передашь маме, что я спущусь к ужину?

Мальчик кивнул и вышел за дверь. Я переоделась в домашнюю одежду в виде черной майки и шорт и достала тетрадь по испанскому, но так ее и не открыла, потому что в мои мысли закрался образ Адама. Его волосы цвета крепкого кофе, карие глаза с крапинками зеленого, пронзительно смотрящие прямо в душу и погружающие в водоворот ощущений, его выразительные брови, чуть приподнимающиеся, когда он волнуется или задает вопросы, чувствительные даже сквозь одежду прикосновения. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула, через мгновение ощутив его запах, который был настолько реальным и сильным, что я в шоке распахнула глаза, ожидая увидеть парня перед собой. Но комната была пуста, лишь открытое окно придавало помещению хоть какие-то признаки жизни.

Настроение совершенно упало, но отвлечься было не на что: гулять теперь не с кем, а идти куда-то одной опасно сразу по нескольким причинам, поэтому я открыла тетрадь по испанскому и взглянула на конспект. Кровь заледенела в жилах, воздух комом собрался в горле, а по телу пошли табуны мурашек, сменившееся холодным потом.

Вместо конспекта, который я так старательно писала на уроке, весь лист был исписан фразой: «Найди дверь». Я не могла дышать. Это мой почерк, все буквы расположены ровно и близко друг к другу, но вся страница исписана английским языком. И я отлично помнила, что писала не на родном языке.

Слезы навернулись на глаза, я встала и на трясущихся ногах подошла к окну, чтобы вдохнуть свежий воздух и успокоиться, но и это не помогло.

Почему это стало происходить так неожиданно? Если у меня какая-то психическая болезнь, она должна была проявляться и раньше или хотя бы не так резко. Мне видятся абсолютно бессвязные вещи: пожар, смерть брата, затем моя смерть, а сейчас вместо конспекта я написала странную фразу. Между этим всем обязательно должна быть связь, и я хочу ее найти.

После произошедшего притрагиваться к другим тетрадям желания совсем не было, поэтому я решила спуститься вниз и показать маме, что все хорошо. Я не могу заставлять ее постоянно переживать за меня и тратить гигантское количество денег на медикаменты и лечение. Мне это не требовалось. Пока.

На кухне, в которой должна была быть мама, горел свет; на плите готовилось что-то невероятно вкусное, по крайней мере, по запаху, один стул отодвинут от стола, на котором лежал конверт молочного цвета. Я оглянулась по сторонам в опаске, что мама может войти и заметить, как я читаю чужую почту, а затем приблизилась к столу и увидела, что на бумаге обозначено моё имя. Любопытство охватило разум, и руки немедля потянулись к загадочному письму. Аккуратным движением пальцев я раскрыла конверт и достала оттуда записку, в которой значилось: «Приходи на городское озеро в полночь. Одна. Нужно увидеться».

Я усмехнулась. Либо это тупые шутки Лоры, либо Саманте не над кем издеваться, и она решила вернуть свои когти в мои не зажившие дыры от них и, возможно, еще сильнее вцепиться в меня.

– От кого это, Нина? – полюбопытствовала вошедшая в кухню мама. На ее лице была предельная обеспокоенность, которая не покидала женщину со вчерашнего дня, когда я увидела пожар. – Это немного похоже на твой почерк…

От совершенно неожиданного возникновения мамы в комнате я испугалась и, резко оборачиваясь, сильно ударилась рукой о стекло стола. Чуть отдышавшись, я взглянула внимательнее на каждую букву и поняла, что она права. Почерк действительно был схож с моим. Но это невозможно, я не знаю никого, кто мог бы написать это. Неужели две записки за день я написала себе сама?

– Разве? – воскликнула я слишком удивленно. Переигрываю. – Я бы не стала писать самой себе записки. Возможно, мне привиделось пару вещей, но не до такой же степени.

Внутренне я смеялась над своим глупым лепетом. Именно это и произошло на уроке испанского, я исписала весь лист какой-то необъяснимой чертовщиной, которая имела столько же смысла, сколько и эта в конверте.

Я совершенно не знала, что думать, и внутри разрывалась от предположений. Кто это может быть и зачем ему это? И если это я, то какой смысл в этом письме? Стоит ли мне съездить туда и проверить?

Мама нахмурилась и подошла к плите, уменьшив температуру нагрева и помешав почти готовую пищу. Я ощущала готовность пасты по вкусному запаху, распространявшемуся по всему дому.

– В любом случае, тебе не следует туда ехать. Тем более, одна и в такое позднее время, – её голос был строг и непоколебим, а значит, спорить абсолютно бесполезно. – Есть предположения, кто это может быть?

– Саманта или Лора, – озвучила я вслух, доставая банан из холодильника.

Мама налила воду в чайник и поставила на плиту, а затем повернулась ко мне, присаживаясь на стул.

– Господи, вы уже почти выпускники, а ведете себя так, будто вчера научились ходить. Какие глупости, – женщина тяжело вздохнула. – Я не позволю тебе туда поехать.

– Не обобщай. Я никогда не маялась такой ерундой и сама не хочу идти. Надеюсь, в школе ничего подобного не будет. Я не хочу, чтобы двенадцатый класс стал адом. Уже и так все началось не совсем уж радужно, – с горькой усмешкой произнесла я, откусив банан и сев напротив мамы.

– Перестань нервничать, все будет хорошо. Ты сможешь с этим справиться, – она будто читала мои мысли и переживания и всегда знала, что сказать. Мамины слова всегда имели наибольший вес из всех советов, что мне доводилось слышать. Только ей я верила, ведь она моя родительница.

– Папа будет поздно, а Джексон уже поел и с нами сидеть не хочет. Сказал, что мы скучные, – ее заливистый смех разнесся по помещению, и мне захотелось посмеяться с ней. – Так что сегодня смотрим сериал.

Я обожала проводить время с мамой, мне не хотелось сбежать, как большинству подростков. Многие родители обычно не вели себя так легко со своими детьми, как мои. Мать Вивьен заставляла ее смотреть с ней программы о культуре разных стран, ходить с ней в библиотеку, читать какие-то научные книги. Смертельно скучно, и я безумно радовалась тому, что у меня такая мама.

Мы пересматривали старый сериал «Зачарованные». Мама обожала этот сериал, а я сначала смотрела просто чтобы не обидеть, но потом влюбилась в младшую сестру из трех, Фиби, а заодно и в ее шикарного парня Коула, который оказался не тем, за которого себя выдавал. Близкая мне ситуация, только не со стороны мужского пола.

Ужин прошел спокойно, видений не было, серии «Зачарованных» становились все более захватывающими. Я поднялась к себе и решила снова сесть за уроки. Слава богам, в остальных тетрадях действительно были конспекты, но все казалось чересчур сложным, поэтому к полуночи я сдалась. Если я не высплюсь, лучше от этого мне точно становиться не будет. Выпив назначенные таблетки, я легла в кровать и повернулась к окну.

Полная луна освещала мое нежно-голубое одеяло, превращая его цвет в белый. За окном росло дерево, и в детстве я боялась тут спать, потому что тени от ветвей ужасно пугали. Из-за сильного ветра ветви бились об окно и отдавались жутким скрежетом, это сильно пугало и заставляло чувствовать себя маленькой и беззащитной. Растение продолжало царапать окно, а через минуту сверкнула молния и пошел дождь. В голову закрались тревожные мысли, не дававшие спать. Конечно, именно для этого я отложила недоделанные уроки и легла в кровать.

Я выдохнула. Остался один день, а на все выходные я могу спрятаться в своем надежном доме и не выходить, только и здесь я теперь не чувствовала себя в безопасности. Мне казалось, что я не одна, но такого быть не могло, поэтому я накрылась одеялом с головой и закрыла глаза в попытке успокоиться. Затекшие от целого дня непрекращающегося напряжения мышцы стали облегченно расслабляться, дыхание восстановилось до более глубокого и спокойного. Я лежала так несколько минут и уже начала засыпать, как с улицы резко раздались звуки сирены, моментально пробудившие от дремы. Раздался выстрел, и от испуга я подскочила на кровати и чуть слышно вскрикнула.

Я вышла из комнаты, чтобы посмотреть в окно и узнать, что происходит. Меня пронзила мысль об очередном видении, и я замялась около двери. В принципе, ничего такого все равно пока не произошло, поэтому я подбежала к окну на цыпочках и стала разглядывать улицу.

Две полицейские машины подъехали к дому Рейнольдсов, наших соседей, заехав прямо на идеально выстриженный газон. Моя мама отобрала бы у них пистолеты и немедленно выстрелила бы обоим по коленям после такого.

В коридоре послышались шаги, похожие на папины. Я пошла на звук и увидела папу, уже спускающегося по лестнице.

– Папа? – шепотом обратилась я. Отец посмотрел на меня, и я встретилась со взглядом, полным печали и, кажется, страха. О, нет.

– Женевьева? Иди спать, – его голос дрожал, он даже назвал меня вторым именем, хотя делал так, только если я натворила что-то серьезное.

– Что-то случилось? У Рейнольдсов, – я начала переживать и подошла чуть ближе.

Наши взгляды встретились, и я заметила чуть видные влажные капельки в папиных глазах. Он притянул меня к себе и сжал в крепких объятиях.

Мое сердце заколотилось от потаенного страха и непонимания, что происходит. Мне хотелось засыпать папу вопросами, но я понимала, что вряд ли мне сейчас ответят.

Раздался выстрел, и что-то грохнуло. Внизу заверещала наша сигнализация, свет загорелся во всем доме.

– Думаю, полиция не к Рейнольдсам.

В его тоне было что-то такое, что заставило кровь застыть в жилах.

– Пап? – голос сорвался. – Что происходит? Скажи мне.

Мы стояли на ступеньках, не в силах сдвинуться. Я не осознавала, что происходит, и находилась в какой-то прострации, будто наблюдала за этим со стороны, из своего спокойного мирка.

– Я сделал кое-что, чего не должен был. Но не думал, что все обернется вот так.

– Тебя что, посадят?

Осознание мгновенно ударило по мне так сильно, что я пошатнулась, но папа не позволил мне упасть. Все тело стало потряхивать, в глазах помутнело и стало расплываться, как от воздействия тяжелых наркотиков. Я вцепилась в плечи отца и посмотрела прямо в его глаза, которые даже не скрывали слез. Он нежно погладил меня по волосам и поцеловал в лоб, его слезы остались на моей коже.

Весь мой мир переворачивался с ног на голову. Двенадцатый класс, затем эти чертовы видения, я потеряла подруг, а теперь и папа попадет в тюрьму. Внутри меня образовывалась черная огромная дыра, в которую засасывало все хорошее, что было в моей жизни, и после этого она не уменьшалась, нет, только становилась все больше и беспощаднее.

Мама вышла в коридор, а за ней прятался Джексон. Конечно, ревущие сирены, сигнализация и свет разбудили его, моего милого любопытного братика, который не мог остаться у себя в комнате. Секунда ушла у мамы на осознание, но потом её разум связал полицейские сирены, слёзы папы, то, как он сжимал мое плечо, и выражение моего собственного лица.

– Ронни? – мамин голос был тверд и спокоен, будто она знала, что должно было произойти. Именно это я и спросила.

Тем временем полицейские прокричали что-то и пошли по территории дома в поисках папы. Я надеялась, что они пойдут в другую часть дома, а не сюда, и дадут нам немного времени.

– Не волнуйся, Нина. Это не затянется надолго. Папа все решит.

– Так ты знала? Все это время! Вот почему ты была постоянно взъерошенной и обеспокоенной, – я обреченно оглядела каждого из членов моей стремительно разрушавшейся семьи и остановилась на Джеки. Он просто стоял за мамой и наблюдал за нами, а я понимала, что он не сможет так просто это все пережить. Это клеймо останется навсегда в его детских воспоминаниях.

Через мгновение меня осенило. Этого всего не могло происходить, не с нами. Это очередное видение, но я совсем недавно выпила таблетки. Неужели они не помогают?

Я окончательно была уверена в том, что все это случилось лишь в моей голове. За всю жизнь папа проиграл всего два дела, но делал все возможное и никогда не подставлял под удар нас.

Я зажмурилась и покачала головой. Сейчас я открою глаза, и все снова будет нормально.

Но передо мной появилось лишь подавленное лицо папы, смотрящего на меня.

– Ты думаешь, что это видение? Господи, до чего же я вас довел?

Отец сжал волосы на голове, а мама спустилась к нему и обняла, положив его голову себе на плечо. Джексон побежал ко мне, я присела и взялась за его лицо, глядя прямо в глаза.

– Джеки, поверь мне, все будет хорошо. Папу просто спросят о некоторых вещах, и он вернется через пару дней.

Он кивнул и уткнулся мне между плечом и шеей. Я гладила его по голове, пока копы не нашли нас. Один из них отвел нас в сторону, пока на папу одевали наручники и уводили.

– Пятнадцать дней. Я решу все, просто оставайтесь спокойными и говорите, что ничего не знали. Я буду скучать, – напоследок прокричал папа почти у двери, которая тут же хлопнула и закрылась.

Сигнализация визжала. Пятнадцать дней неизвестности. Свет резал глаза. Пятнадцать дней переживаний. Джексон плакал в моих руках. Пятнадцать дней кошмара.

Я не заметила, что свет в доме был выключен и сигнализация замолчала. Когда я очнулась и поняла, где я и что произошло, Джексона уже не было рядом, а я лежала головой у мамы на коленях на тех же ступеньках. Одна ее рука гладила меня, а другая стирала слезы с маминого лица. Ее каштановые, как у меня, длинные волосы были убраны в хвост, а зеленые глаза покраснели от слез.

Я встала и нашла первую попавшуюся одежду. Мне нужно выйти на улицу и подумать, я не могу так просто это все принять. Неужели это все действительно произошло? Как теперь нам всем жить с этим?

Когда я спустилась, мама все ещё сидела на лестнице. Она не плакала, но очень тяжело переживала это. Ее дочь – псих, мужа посадили, а маленький сын стал свидетелем этого. Мне стало так жаль ее, ведь мама была для меня самым любимым человеком на планете, и я не хотела для нее ничего плохого, но ей приходилось бороться со всем этим теперь в одиночку, потому что здесь я ничем не могла ей помочь.

Я присела рядом с ней, она медленно повернулась и посмотрела на меня. На лице не было никакого выражения, слезы давно высохли, темные круги под глазами говорили о том, насколько сильно измотана эта женщина.

– Все будет хорошо, ладно? Это временные трудности, папа все решит, я пропью таблетки, и все вернется.

Она кивнула и слабо улыбнулась.

– Это ведь я должна тебя успокаивать и уверять, что все в порядке. Ты совсем взрослая, моя Нина. Я так люблю тебя и Джексона, не хочу ломать вам жизни. Но теперь я не знаю, как быть. Прости меня.

Я горько улыбнулась и обняла ее, поглаживая по спине.

– Все в порядке, ты ведь тоже человек.

– Почему ты в уличной одежде?

– Я хочу посидеть на крыльце, освежить мысли. Я сделаю тебе чай, хорошо?

Мама кивнула.

– Можешь не идти в школу завтра. Я не буду ругать, тебе слишком многое пришлось пережить за последние дни.

– Боюсь, дома мне будет лишь хуже. В школе я буду постоянно занята и не будет времени думать о плохом. Но я не смогу пойти к первому уроку, – сказала я, поднявшись.

Нормальных людей школа угнетала, а мне давала спокойствие. Наверное, потому что школа была тем островком моей жизни, который еще не изменился.

Я сделала себе и маме чай, отнесла ей и вышла из дома. Прохладный воздух набросился на мои легкие, стараясь погрызть их, как стая волков. Сделав глоток черного чая с карамелью, я присела на крыльцо, несмотря на то что на веранде дома стояли диван-качели. Было холодно, но я совершенно этого не ощущала, потихоньку выпивая чай.

На улице царили пустота и угнетенность, сильный ветер часто сбрасывал с деревьев чуть тронутые осенью листья, и полная луна, висевшая прямо над моим домом. Я посмотрела на тихий спящий дом Рейнольдсов, внутренее заметив за собой мысль о том, что лучше бы это произошло у них. Конечно, желать плохого не стоило, но я просто не могла ужиться с мыслью того, что папа задержан и сидит в тюрьме, а нам даже ничего не сказали.

Неожиданный и резкий свет фар бросился мне в глаза, ослепляя своей яркостью. Черный ауди остановился на дороге. Я отсутствующим взглядом оглядела машину, сейчас эта марка не казалась мне такой прекрасной, как раньше.

Автомобиль заглох, и водительская дверь хлопнула. Я не видела, кто вылез из машины, да и мне было плевать. Я снова отпила из чашки и удивилась, что мое лицо было ужасно замерзшим из-за слез, которых я также не заметила.

Тень загородила луну, и я подняла голову, чтобы увидеть, кто посмел нарушить мой покой. Кроме, конечно, гребаных копов.

Это был Адам. Он выглядел обеспокоенным, но я отвела взгляд и продолжила пялиться в пустоту. На улице было невероятно холодно для начала осени, но я даже не осознавала этого. Моё состояние можно было описать как абсолютная апатия.

Парень тем временем присел рядом со мной, взял мою (!) чашку и отпил черного чая. Такая наглость заставила выйти из оцепенения, и я уставилась на Адама, крайне удивленная.

Я не знала его: то он мрачный и закрытый, в другой раз вдруг резко наглый и саркастичный, а затем добрый и просящий довериться. Он часто вел себя так, будто знает меня всю жизнь, и вел себя крайне странно. Кто же этот парень на самом деле?

– Сколько ты здесь уже сидишь? – спросил Адам, потирая ладони друг о друга.

Его тон выражал хладнокровное спокойствие, брюнет даже не смотрел на меня.

Конечно, я бы могла вести светскую беседу в любое другое время, кроме сегодняшней ночи. Я продолжала молчать, все еще не осознавая, что происходит. Мозг находился в полнейшей отключке, а мне вдруг захотелось спать.

– Почему ты сидишь здесь? – тихо прошептала я, не в силах произносить слова в полный голос. И толком не знала, произнесла я это в мыслях или вслух.

– Увидел тебя, сидящую в темноте и холоде с заплаканным лицом. Как я мог просто проехать мимо?

Я поняла, что это скорее риторический вопрос, чем реальный, поэтому снова промолчала. Это был самый худший ход из тех, которые я могла предпринять, но мне, по сути, нечего было сказать. Доверить все происходящее человеку, с которым я знакома от силы два дня, было бы опрометчивым, а говорить о погоде или о чем-то подобном точно было глупейшей идеей.

– Расскажи мне, – потребовал Адам.

Но я не могла вымолвить и слова. Резкий порыв холодного ветра заставил конечности содрогнуться, и я скрестила руки на груди в попытке удержать хоть какое-то тепло. Глаза горели от набежавшей влаги, я взглянула вверх и часто заморгала, пытаясь удержать их, но не смогла: предательские капли скатились по щекам и исчезли на черной ткани моей толстовки. Я отвернулась, изо всех сил стараясь прекратить плач, но просто не могла. Мои плечи содрогались от рыданий, но тут теплые ладони легли на них и притянули к себе. Руки Адама крепко обвились вокруг меня, поддерживая и защищая от всего мира. Это было настолько нужно мне, что я разрыдалась еще больше.

– Что бы это ни было, просто выпусти все наружу.

Впервые я сразу послушалась кого-то и расплакалась по-настоящему в ту же секунду. Громкие всхлипы нарушали тишину ночи, мои руки скользили по рукам Адама и то и дело крепко сжимали их, впиваясь ногтями в ткань его бомбера. Он прижимал меня к своей широкой груди, вбирая мою боль в себя.

Не знаю, сколько прошло времени и почему мама не вышла посмотреть, как я, хотя уверена, мои рыдания были слышны на всю округу. Голова брюнета легла на мое плечо, а затем повернулась, и я узрела его лицо в малейших деталях. Он скорчил рожицу, и я, не выдержав, засмеялась. Лицо Адама осветилось милой мальчишеской улыбкой, которая могла бы заставить сердце каждой девушки таять.

Наконец, я отодвинулась от Адама и вытерла мокрое лицо, а он убрал увлажненные щедрой волной слез пряди волос за мои уши.

– Я просто не могу сказать тебе. Я тебя не знаю, – честно призналась я хриплым голосом. Прокашлявшись, я осмелилась посмотреть на него в таком вот состоянии. В выражении его лица я не прочитала ничего негативного, лишь сострадание и искренние переживания, но ни в коем случае не жалость.

Несколько мгновений мы просто смотрели друг на друга, пока полная белая луна освещала нас под звездным небом. Ветер стал намного тише, он лишь немного развевал мои темно-каштановые волосы. Волосы Адама тоже чуть шевелились от ветра, а глаза были двумя черными омутами в этом освещении. И я тонула в них, позволяя себе это.

– Хорошо, – вдруг произнес парень. – Откровенность за откровенность. Я расскажу тебе кое-что, а ты мне в ответ. Идет?

Мне ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Я не хотела делиться ничем, но, тем не менее, любопытство просто сжирало меня от дикого желания узнать о нем хоть что-нибудь.

– Я слышу тебя.

Мои брови сошлись на переносице, а лицо приняло задумчивый вид. Только я раскрыла рот, чтобы спросить, что это значит, как парень продолжил:

– Как только я приехал сюда, на задворках моего сознания мельтешила надоедливая вибрация. Я чуть с ума не сошел, пытаясь найти, откуда она исходит. Когда я пришел в школу, эта вибрация усилилась, но я так и не понимал, что за хрень происходит, – парень облизнул губы, что было верным признаком волнения. – При встрече с тобой меня буквально сшибло волной энергии, исходящей от тебя. Пространство вокруг меня вибрировало, и я не мог понять, как это остановить, приходилось так же разговаривать с тобой и этой Самантой. А когда я впервые коснулся твоей кожи, в голове зазвучала прекрасная мелодия, лучше которой я еще не слышал. Она была идеальной.

Черный взгляд, обращенный на меня, выдавал страсть и полную веру в свои слова. А я просто сидела и понимала, что пора сматываться отсюда и закрывать двери на все замки. Что он, черт побери, несет?

– Я знаю, что в это непросто поверить, но хотя бы попробуй. Даже сейчас я ощущаю эти волны, исходящие от тебя. Они меняют частоты в зависимости от твоих эмоций, иногда сильнее, иногда совсем слабые.

Уверена, на лице был написан шок. Как все это может быть? Адам просто не может слышать меня.

– Ты взволнована и шокирована. А еще тебе очень больно.

– Это можно узнать, просто логически подумав! – не выдержав, воскликнула я. Он явно нес какую-то чепуху. – Тебе нужно к врачу.

После этой фразы воздух словно стал на пару тонн тяжелее, я почувствовала, как изменилась атмосфера вокруг. Глаза Адама сузились, желваки заходили по скулам, ноздри резко втянули холодный воздух. Он молчал несколько секунд, не дыша, видимо, пытаясь успокоиться и не убить меня на месте. Я испуганно сжалась, не выдержав такого злого взгляда.