Текст книги "Семья - это святое (СИ)"

Автор книги: Leras

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

========== Часть 19 ==========

Утро для Хелен началось с нежных прикосновений мужских ладоней, которые скользили по ее телу, не пропуская не единого изгиба. На розовых губках заиграла мягкая улыбка, когда ведьма, окончательно проснувшись, слегка изогнула спинку, чтобы Первородному было удобнее ласкать ее грудь.

– Доброе утро, ангелочек, – прошептал ей на ухо Элайджа, пока его пальцы покручивали успевшие затвердеть маленькие соски, отчего с губ Хелен сорвался тихий стон, – пойдем в душ? Или еще немного… поспим?

– Мы с тобой только и делаем, что…спим, – выдохнула ведьма, поворачиваясь к вампиру лицом, – я превратилась в такую же распутницу, как и ты!

– Не думал, что ты против, – ответил ей Майклсон с дьявольской улыбкой, от которой девушку бросило в жар, – уверен, что тебе нравится, когда я ласкаю тебя, целую, а потом…

– Нравится! – перебила его Хелен, щуря свои голубые глаза, – даже слишком… И это меня пугает.

После ее слов Элайджа подался вперед, накрывая розовые губки нежным поцелуем, стараясь отвлечь ведьмочку от неприятной темы. Ему это удалось, и девушка через мгновение обвила руками мужскую шею, совершенно забывая о их разговоре. Вот только у Первородного еще долго стояли в ушах ее слова.

Между ними все действительно было… слишком. Слишком страстно, слишком горячо, слишком неправильно. И Элайдже даже думать не хотелось о том, чем эта история могла закончится, учитывая то, что звонивший ему каждый день Клаус, совсем обезумевший от нетерпения, все настойчивее рекомендовал ему перейти к пыткам.

Но как можно было пытать ту, которая сводила с ума одной улыбкой, взглядом, заставляла кровь кипеть в жилах, сгорать от желания обладать ею?

Ответа на эти вопросы у Майклсона не было, как и на тот, что же в действительности он чувствовал к белокурому ангелочку, который с каждым днем открывался ему с новой стороны, поражая своей чистотой и честностью, которых он не встречал в женщинах очень и очень давно. И Хелен совсем не играла. Она не строила из себя невинную девственницу, бесстыдно отдаваясь ему без лишнего смущения, хотя все в ней выдавало отсутствие опыта в общении с мужчинами. Но маленькая ведьмочка училась искусству страсти очень быстро, хотя Элайджу она сводила с ума совсем не этим.

Хелен была искренней, беззащитной, свежей, словно весенний ласковый ветерок. И обманывать ее казалось вампиру самым подлым предательством, но на кону была его семья, а она для Первородного всегда стояла превыше всего.

И, стараясь не думать о том, насколько низким покажется девушке его поступок, когда она узнает правду, вампир пытался вывести ее на откровенные разговоры, расспрашивая о сестре. Хелен отвечала, без тени сомнения и подозрений и от этого Элайджа чувствовал себя только хуже.

Ведьмочка доверяла ему. И пыталась добиться о него ответа на вопрос о том, что же будет с ними дальше, но Майклсон раз за разом сводил подобные разговоры к переходящим в страстную близость ласкам, и вскоре Хелен, будто разгадав его прием, больше не поднимала неприятных тем, решив, по всей видимости, наслаждаться настоящим.

И они делали это, проводя каждую минуту в объятьях друг друга. Готовили вместе завтрак, во время чего Элайджа убедился, что юная ведьма была кулинаром ничуть не хуже его самого, а ее тонкие блинчики и вовсе привели его в полный восторг. Читали вдвоем одну книгу, а после полдня спорили о том, кто из героев был прав, а кто виноват. Гуляли по лесу, где Хелен с восторгом находила редкие травы, каждый раз собирая огромные букеты из пожелтевших листьев, которые после их прогулок скапливались на столике в гостиной, пока Первородный не убирал их, каждый раз не в силах сдержать улыбку.

С Хелен вообще сложно было не улыбаться, наблюдая за тем, как мило она морщила носик во сне, или когда спорила с ним, расширяя свои и без того огромные голубые глаза, о разных пустяках, например о том, кто из них первым займет в душ, в который в итоге они шли вместе. Невозможно было не смеяться вместе с ней, когда ведьма заливалась мелодичным хохотом, слушая его забавные истории о семье. Невозможно было не отвечать на ее вопросы о детстве, играх с братьями, первом укусе, жажде крови. Невозможно настолько, что в какой-то миг Элайджа поймал себя на том, что это у Хелен, которая не прилагала к этому никаких усилий, были все шансы узнать от него любую информацию, если бы она хотела. Вот только белокурая ведьмочка была для этого слишком… чиста. В отличие от него.

Но время шло, и Майклсон нисколько не продвинулся в своих намерениях, с каждым днем понимая, что девушка действительно понятия не имела где находится ее сестра и куда она спрятала опасный артефакт. Вместо этого Элайджа все больше и больше очаровывался белокурым ангелом, впервые за много лет ощущая давно забытые чувства.

Разговоры с Клаусом с каждым днем становилось вести все тяжелее. Поиски Давины не продвинулись ни на дюйм, а сами ведьмы не желали и слышать о том, чтобы отдать камень до того момента, пока им не вернут Хелен. Гибрид же, желал не просто получить артефакт. Оскорбившая его Кристина должна была умереть, и это казалось заботила Клауса гораздо больше, чем похищенный камень, способный уничтожить всю их семью.

Каждый такой диалог, который Элайджа вел вдали от Хелен, не желая посвящать ее в происходящее, лишал Первородного покоя, погружая в мрачное настроение, которое улучшалось лишь тогда, когда он видел маленькую ведьму, каждый раз встречавшую его с нежной улыбкой на розовых губках, которые вампир тут же сминал в нетерпеливом поцелуе, стараясь забыть обо всех мучающих его вопросах.

Но скоро и ей стало не под силу избавить его от мыслей о том, как спасти семью, не причинив при этом вреда доверившейся ему девушке. И казалось, что первый раз в жизни Элайджа Майклсон не знал, что ему делать.

========== Часть 20 ==========

Это было странно. И день за днем не давало Виктории покоя.

Те пару секунд, что она держала в руках бабушкин артефакт никак не выходили у ведьмы из головы. Магия была знакомой, очень, но все же, было в ней что-то чужеродное. Какой-то легкий оттенок, отголосок чего-то, что Тори сама не могла понять.

Обсуждать этот вопрос с Кристиной, которая была на взводе из-за потери сестры, девушка не решалась. Ей не хотелось делится своими догадками с той, что надеялась с помощью камня вызволить из плена Хелен.

Видит бог, Виктория желала этого не меньше, ведь вернувшие ее к жизни ведьмы, были ее единственными близкими. Она должна была сделать все, чтобы спасти Хелен, пострадавшую по ее вине, и при этом успеть до того, как ее заберут предки. В том, что это случится в ближайшее время, ведьма не сомневалась, ведь она даже в самом сумасшедшем, бредовом сне не могла представить себе, что сможет подтвердить брак со своим Первородным мужем.

Кол Майклсон был обручен с юной Регентшой, и жизнь его не к месту воскресшей жены не значила для него ровным счетом ничего. Как это было и сто лет назад, когда он убил ее, не смотря на то, что еще ночью накануне клялся в любви, вжимая в шелковые простыни, наполняя собой.

Ее муж был лжецом, мерзавцем и предателем. А еще – единственным мужчиной, который мог заставить ее смеяться до колик в животе, который одним комплементом, жарким словом, заставлял ее поверить в собственную исключительность, тем, кто сделал ее женщиной и тем, кто разбил ей сердце.

Ненависть. Чувство, которое она должна была испытывать к нему, и Тори уверяла себя в том, что так оно и было, но стоило ей вспомнить их встречу на чертовой свадьбе, когда он шел под руку с облаченной в белое платье юной ведьмой к алтарю, ее тонкие пальцы сжимались в кулаки.

Она помнила их скромную свадьбу, на которой не было никого, кроме священника, да пары ее подруг, что смотрели на жениха с нескрываемой неприязнью. Кол Майклсон, вернувшийся в Новый Орлеан после смерти ее бабушки, пользовался дурной славой, но ослепленная любовью ведьма закрывала на это глаза. Ведь с ней он был совсем другим. Нежным и заботливым, сильным и честным. И, по всем видимости, чертовски хорошим актером.

Виктория, как могла, отгоняла от себя мысли об этом. В сложившейся ситуации не было времени для того, чтобы копаться в собственных эмоциях. Им нужно было, во что бы то ни стало, спасти Хелен, и ее переживания в этом свете не значили совершенно ничего.

План с обменом ведьмы на камень пока не срабатывал, потому что Крис и Клаус, что вели переговоры об этом, никак не могли найти общего языка и все их попытки заканчивались взаимными оскорблениями. Гибрид хотел, чтобы ведьмы сначала уничтожили артефакт, полагаясь лишь на его слово, а после он вернул бы им пленницу.

Но и Виктория и Кристина знали о том, что даже если Первородный сдержит обещание и отдаст им Хелен, жить девушкам останется не долго. Клаус костьми ляжет, но уничтожит посмевших бросить ему вызов ведьм. Это значило лишь то, что они должны были найти ее сами, вот только заклятие Тори, наложенное на карту, никак не желало работать.

Вместе с этим, мысли о странной ауре камня, никак не давали Виктории покоя. Поэтому, в один из дней, когда Кристина покинула их спрятанный в лесу магией маленький домик, спеша на встречу с каким-то старым другом, который обещал помочь, Тори решила действовать.

Она плохо помнила дорогу к тайнику, но все же будто по наитию, шла к нему верной тропой, из всех сил стараясь уловить магию камня, которой было так мало. Сумерки опускались на мрачный лес, и Виктория подумала, что совсем уже заблудилась, когда наконец, вдалеке показалось знакомое старое дерево, под которым они спрятали драгоценный артефакт. Ведьма перешла на бег, за секунды оказываясь с ним рядом, со всего маху опустилась на колени, судорожно отыскивая схрон среди торчащих из земли корней. Дрожащими пальцами, девушка достала из сумки пару толстых свечей, и которые, вспухнув от взмаха ее ладони, дали совсем немного света.

Ей повезло не сразу, но в конце концом, вся испачкавшись в земле, Тори выудила из тайника маленький мешочек, который они с Крис спрятали больше двух недель назад на этом самом месте.

Поднявшись на ноги, Виктория подхватила с земли одну из свечей и осмотрела находку. Очертания артефакта угадывались через тонкую ткань, и ведьма предельно осторожно извлекла его, пряча в карман грязный мешочек.

Лежащий на ее ладони камень, знакомо поблескивал высеченными на нем рунами, и Тори почти успокоилась, признавая его подлинность, но в этот миг она вновь почувствовала чужую магию.

Это не могло быть совпадением. На артефакт явно было наложено заклинание. Понимание этого заставило рыжеволосую ведьму напряженно замереть. Это могло быть и совершенно безобидное заклятие, сдерживающее мощь камня из целей безопасности, а могло…

Думать о том, что лежащий в ее руки камень мог быть зачарованной фальшивкой, Виктория просто не могла.

Выход был только один. И Тори прикрыла глаза, собираясь с силами. Ее магия все еще была слишком слаба, так и не восстановившись до конца. Не способствовало силе и предупреждение предков о том, что ее жизнь зависит исключительно от подтверждения брака с убившем ее мужем, на которое она даже не рассчитывала, но выбора не было, ведь на кону стояла жизнь Хелен.

Очень медленно Виктория подняла вверх левую ладонь, занося ее над правой, в которой лежал исписанный рунами камень. Ее магия собиралась воедино, привычно покалывая кончики пальцев, и на миг на губах ведьмы появилась тонкая улыбка. Не смотря ни на что, она все еще была собой – потомком Мередин Уайт, которая единственная за тысячу лет, смогла противостоять древним вампирам создав нечто, способное стереть их с лица земли.

Эта мысль придала девушке уверенности, и ее магия наконец сконцентрировала в центре занесенной над артефактом ладони. В лесной тишине, нарушаемой лишь шелестом отлетающих осенних листьев, прозвучал твердый девичьи голос, произносящий слова заклинания, и энергия, направленная на лежащий в девичьей руке камень заставила его заискриться, разрушая чары.

Тот, кто наложил морок на артефакт, без сомнения был силен, и Тори ощутила, что ее покидают последние искры магии, когда он окончательно спал, лишая ее последних иллюзий. Потому что, что лежало в ее ладони, было чем угодно, но только не созданным бабушкой артефактом.

То, ради чего Крис переступив через себя, стала шлюхой для Клауса Майклсона, то, из-за чего украли Хелен было лишь чертовой подделкой. Но через мгновение, ведьма поняла, что это еще не самое худшее, что с ней случилось.

Она не успела и пальцем пошевелить, когда рядом мелькнула тень, и сильная рука, скрутила ее запястье, заставляя выронить камень на землю.

Тори вскрикнула от неожиданной боли, когда оказалась с силой припечатала к дереву, и, подняв глаза увидела перед собой искаженное яростью лицо первородного гибрида.

– Привет, ведьма, – обманчиво ласково проговорил он, вот только его тон совсем не соответствовал успевшим пожелтеть пронзительным глазам, – а где твоя потаскушка-сестра? Хотя, какая теперь разница, раз камень у нас…

Виктория почувствовала, как мужские пальцы с силой сдавили ее шею. Магии не было совсем, и ведьма, обессиленная после снятия морока с камня, знала, что не сможет противостоять Клаусу, но прежде чем она смирилась со своей скорой смертью, Тори услышала знакомый голос, заставивший ее напряженно замереть.

– Позволь мне, брат, – со смешком проговорил Кол Майклсон, медленно выходя из тени, – думаю, будет справедливо, если это сделаю я

И его черные глаза, впились в лицо дрожащей от страха Тори.

– Здравствуй, жена. Соскучилась?

========== Часть 21 ==========

Клаус ухмыляется, слыша слова брата, и медленно отстраняется от замершей в его руках ведьмы, которая смотрит на него мутными зелеными глазами.

– Уверен? – поворачивается он к Колу, на лице которого под пристальным взглядом гибрида не отражается не единой эмоции. Черные глаза холодны, а на красивых губах играет насмешливая улыбка.

– Мне бы хотелось завершить начатое, – щурится он, склоняя голову, и Клаус кивает.

– Что ж, прощай, ведьма, – шепчет он, склоняясь к бледному лицу, – не переживай, скоро ты встретишься со своими сестрами.

От этих слов на его лице появляется довольная улыбка, и он, дождавшись, когда Кол окажется совсем рядом, исчезает в темной гуще леса. Виктория чувствует, как на миг оказывается свободной, но на месте ладони гибрида, почти сразу оказываются пальцы ее мужа, от прикосновения которого она невольно вздрагивает. Сил нет совсем, не то, что ударить ненавистного Первородного заклятием, но даже оттолкнуть от себя, и Тори опускает глаза, пытаясь скрыть плещущиеся в них обиду, страх и боль.

А Кол все смотрит на нее, не говоря ни слова, изучая знакомые черты. Его жена все также красива, и отчего-то сейчас, в современной одежде – обтягивающих стройные бедра джинсах и короткой кожаной куртке, с распущенными по плечам тяжелыми медно-рыжими локонами, она кажется ему еще притягательней, чем сто лет назад. Двадцать первый век оказывается на удивление к лицу зеленоглазой ведьме, и вампир жадно скользит по ее бледному лицу, впитывая нежную, знакомую красоту, пока его глаза не замирают на длинной шее, которую украшает старинный медальон.

Он узнает его мгновенно. Сияющие мелкие изумруды все также идеально сочетаются с глазами стоящей перед ним ведьмы, и Кол качает головой, невольно отгоняя от себя непрошенные мысли. У этого украшения своя история, и из-за него случилось много смертей, прежде чем кулон попал в руки Первородного, который не нашел ничего лучше, чем подарить его жене в день свадьбы.

– Ты все еще его носишь? – глухо произносит Кол, и они оба мгновенно понимают, что именно он имеет в виду.

Виктория молчит, не удостаивая его ответом, лишь горячие слезы проделывают тонкие дорожки по ее бледным щекам.

– Почему? – тяжело выдыхает вампир, не сводя с плачущей жены обжигающего взгляда, – ответь, Тори!

При звуке своего имени, ведьма словно оживает, вскидывая на вампира ненавидящий взгляд.

– Ты не имеешь права называть меня так, – цедит она, сжимая алые, четко очерченные губы, – и нам ни к чему прелюдии. Просто сделай это. Убей меня. Снова.

Зеленые глаза пылают презрением, и Кол застывает ледяной статуей, не в силах пошевелить и пальцем. Его накрывает чувство вины такой силы, что он с трудом выдерживает взгляд жены, морщась, словно от боли. Но вместе с виной, приходят и воспоминания.

Их первая встреча, которая совсем не была случайной, ее смущение, робкие улыбки, первый невинный поцелуй. После смерти бабушки, Тори осталась совсем одна, и Кол воспользовался ситуацией.

– Я люблю тебя, Виктория Уайт. Я обещаю быть твоей опорой на многие года, клянусь защищать тебя от всех невзгод, – поклялся Кол в церкви, и эти же слова он повторил перед их первой брачной ночью, когда надевал ей тот самый кулон на шею.

Невинная ведьма подарила ему всю себя. Впервые в жизни Тори была счастлива. Впервые, и всего неделю. Вампир был нежен с ней в их первую ночь, когда сделал из невинной девочки – женщину, и более страстным в последующие, когда открывал для молодой жены все новые и новые грани удовольствия. Он и сам не заметил, как увлекся ей, проводя вместе все дни и ночи их короткого брака.

Властная и сильная бабушка – Регент всегда оберегала внучку от жестокого внешнего мира, и для защиты невинной девочки она создала артефакт, способный убить Первородных, но именно этот камень и погубил Викторию. Опьяненная счастьем молодая ведьма, не думая ни о чем плохом, рассказывала мужу все семейные тайны.

Тайны, которые он и так знал. Тайны, которые и привели его в Новый Орлеан. Тайны, из-за которых он женился на ней, следуя плану Клауса, которому донесли о артефакте, который мог погубить всю их семью. Кол знал, что делать. Но отчего-то оттягивал момент, наслаждаясь близостью с рыжеволосой ведьмой, которая сама не осознавая этого, свела его с ума своей чистотой и невинностью.

Вот только медлить больше было нельзя, и вампир, скрипя сердцем, выполнил свой долг.

Вечер перед гибелью Виктории не предвещал ничего плохого. Она приготовила любимому мужу ужин, и на том же обеденном столе Кол овладел ею, а утром она застала его у тайника с артефактами.

– Что ты делаешь в комнате бабушки? – спросила ведьма, удивленно расширяя глаза.

Кол медленно повернулся к жене, держа в руках камень. И в его глазах уже не было любви и страсти. Только пустота. Во всяком случае, он приложил все усилия к тому, чтобы это было так.

– Нет, Кол! Я бы никогда его не использовала, – горячо прошептала ведьма, устремляясь к мужу, – я бы не навредила ни тебе, ни твоим братьям, я люблю тебя!

– Это не имеет значения, Тори, – холодно отозвался Кол, стараясь не смотреть на то, как лицо девушки искажается от боли, – я лишь использовал тебя, чтобы спасти свою настоящую семью. С тобой было весело, и ты мне даже понравилась, но на этом все, – договорив, Первородный вмиг оказался рядом с ведьмой, смыкая ладони на тонкой шее.

В зеленых глазах, смотрящих на него, не было ненависти, лишь неверие, отчаянье от того, что он растоптал ее. Девушка даже не сопротивлялась.

Хрупкое тело быстро обмякло в руках вампира, и несколько минут Кол еще держал жену на руках, будто осознавая, что именно он совершил, после чего уложил ее на старую кровать и, прихватив артефакт, оказался на улице. Лишь там, к своему удивлению, Кол понял, что лицо его мокрое от слез.

Так мерзко Первородный, которого все, включая собственных братьев, считали психом-убийцей не чувствовал себя давно, и даже мысль о том, что он сделал это ради семьи, не особо успокоила вампира, когда он, сжимая в руках проклятый артефакт, направился к братьям.

И сейчас, стоя в лесу, вновь держа Викторию за шею, Кол вспоминает это гадкое чувство, которое он не хочет пережить вновь. Не просто не хочет – не может.

И Кол отводит руки от дрожащей девушки.

– Спрячься, – глухо выговаривает он, собирая слезы со щек ведьмы, – если Клаус узнает, что ты жива, он точно тебя убьет. Беги из Нового Орлеана.

Виктория поднимает на него неверящий взгляд, и на миг ее зеленые глаза впиваются в его черные, в которых лишь сожаление и вина, которые вампир уже не может скрыть.

– Почему ты меня отпускаешь? – немного выровняв дыхание, спрашивает Тори.

– Уходи, пока я не передумал, – недовольно цедит Кол, не в силах оторвать взора от бледного лица своей маленькой жены, которая даже с припухшими от слез глазами, кажется ему удивительно красивой.

Вампир гонит от себя эти чувства, качает головой, но все же не может сдержать порыва и прежде чем ведьма скрывается в темноте леса, он едва ощутимо касается нежных губ своими губами.

– Прости меня, – шепчет он, – и прощай.

Тори на миг застывает, с трудом переводя дыхание. Она смотрит на него своими мутными глазами, и Кол в первый раз не может понять, о чем она думает, нервно кусая свои алые губки. Девушка будто хочет сказать что-то, но затем, она только отчаянно качает головой, и так и не произнеся ни слова, скрывается в сумерках опустившейся на темный лес ночи.

========== Часть 22 ==========

Единственным желанием Кола, когда он оказался в городе, после случившегося в лесу, было напиться так сильно, чтобы хоть на пару часов забыть о зеленых глазах жены, вкус губ которой вампир до сих пор ощущал на своих губах. Он совсем не был уверен в том, что поступил правильно, но точно знал, что поступил так, как хотел.

Убить Викторию во второй раз Первородный бы просто не смог. Он от первого-то раза отходил несколько лет, все больше погружаясь в пучину бессмысленных убийств и крови, которой и так было слишком много на его руках.

Но сейчас… Казалось все было как-то иначе, больнее и острее, чем век назад. Невольные воспоминания о том, какой Тори была женой, накрывали вампира вновь и вновь, рисуя перед глазами картины их короткой совместной жизни.

Тогда она была совсем другой, не такой как сейчас, после его предательства. Юная ведьма отдала Первородному всю себя, без остатка, растворилась в нем, окружая любовью.

Заслужила ли она того, чтобы он поступил с ней так? Ответ был слишком очевиден.

Уже сидя в баре, когда Кол заканчивал бутылку бурбона, он выудил из кармана куртки надоедливо гудящий телефон, прищуренными глазами разглядывая мерцающий экран. В этот миг вампир осознал, что за все это время ни разу не вспомнил о своей невесте, которая умудрилась оставить больше десяти сообщений, последние из которых буквально сочились ядом.

Отвечать ему не хотелось, но делать это и не пришлось, потому что не успел Майклсон вернуть телефон на место, на его плечо легка тонкая ладонь, и он услышал звенящий недовольством голос Давины:

– Где ты, черт возьми, был?!

Обернувшись, Первородный впился нечитаемым взглядом в сердитое лицо девушки, и сделал очередной глубокий глоток.

– Ты что же, решил устроить поминки? – скорчила гримаску ведьма, поджимая пухлые губы, – по своей бывшей жене? Клаус сказал мне.

Кол напрягся от ее ехидного тона, сверля невесту черными глазами, в то время как на ее лице появилась злая улыбка.

– Не слишком-то вини себя, милый, – прошептала она, касаясь кончиками пальцев мужской щеки, – она бы все равно сдохла со дня на день.

– Почему это? – хриплым после долгого молчания голосом произнес Кол, глядя на веселящуюся Давину.

– Предки забрали бы ее, не подтверди она брак с Первородным, – насмешливо выдохнула та, вплотную подходя к Майклсону, – а мы ведь оба знаем, что этого бы никогда не случилось…

– Подтвердить… брак? – оглушенно повторил Кол, отставляя на стойку пустой бокал, – ты хочешь сказать, что…

– Да! – резко отозвалась Давина, – чтобы она выжила, ты должен был ее трахнуть. Но какая разница теперь, когда она мертва?

– Ты права, никакой, – сухо ответил вампир, переключая свое внимание на бурбон.

– Так и будешь сидеть здесь, напиваясь? – вспыхнула ведьма, явно не ожидавшая такой реакции от жениха, – у нас еще есть нерешенные вопросы!

– У нас? – вскинул бровь Кол.

– Разумеется, – процедила Давина, – нужно разобраться с ведьмой, которую прячет Элайджа.

– Зачем? – нахмурился вампир, – уж она-то точно не представляет никакой опасности.

– Ее нужно убить! Она посмела пойти против ведьм квартала! Против меня!

Кол поднял на разъяренную невесту мутный взгляд, в котором читалось недоверие. Его маленькая девочка оказывается была способна на подобное. В отличие от него самого.

– Может быть, тогда сама и сделаешь это? – с горечью произнес он, не скрывая разочарования.

– Может быть, если у вашей семейки кишка тонка, – презрительно отрезала Давина, на что Кол с силой сжал ее тонкую руку, резко потянув на себя.

– Не смей говорить в подобном тоне о моей семье!

– Или что? – вызывающе проговорила ведьма, – убьешь меня, как и дурочку-жену? Боюсь, что со мной тебе не справится так просто, как с этой глупой, беспомощной девкой.

– Это мы еще посмотрим, – ледяным тоном отозвался Первородный, а после, оттолкнув девушку от себя, направился к выходу из бара.

Кол сам не заметил, как оказался у дома, погруженным в мрачные мысли о том, что поведала ему Давина. Еще несколько часов назад, отпуская жену в мрачном лесу, он был уверен, что спасает ее от смерти, на самом же деле, он лишь дал ей отсрочку.

Виктории все еще угрожала смертельная опасность, и вариант спасения был лишь один. Вот только Майклсон ни на секунду не сомневался в том, что его жена скорее умрет, чем примет от него подобного рода «помощь».

Довольный голос Клауса, доносящийся с балкона, отвлек Кола от его сумбурных мыслей.

– Поздравляю тебя, братец, – со смешком поприветствовал его гибрид, – ты стал свободным мужчиной. Еще не передумал жениться на малявке-Регентше? На мой взгляд, она все же слишком властная…

– На мой – тоже, – хмыкнул младший Майклсон, не скрывая досады, – Давина сильно изменилась за последнее время.

– Но ты, как истинный влюбленный мужчина готов закрыть на это глаза, – насмешливо протянул Клаус, вихрем оказываясь рядом с братом – смотри только, чтобы не было поздно. Некоторые ведьмы могут быть опасны своей непокорностью…

– Это ты о той ладной брюнеточке, что украла камень? – не смог не подшутить над гибридом Кол, но тот на удивление лишь мило улыбнулся, играя ямочками на щеках.

– Мы его вернули, – довольно протянул Клаус, – а она скоро сдохнет. Я лично убью ее, но не сегодня. Марсель ждет меня в вампирском баре на углу Бурбон-стрит, не хочешь присоединится к празднику?

Кол пожал плечами.

– Думаю, мне сейчас не повредит немного алкоголя, – проговорил он, усмехаясь, – к тому же, как я понимаю, у нас есть повод.

– Это верно, – ответил Клаус, и потянул брата к выходу.

Им понадобилось совсем немного времени, для того, чтобы оказаться у неприметной двери, ведущий в новый, открытый Марселем бар, попасть в который могли только вампиры. Клаус толкнул дверь, и стоящий у нее внушительных размеров мужчина, выполняющий роль охранника, почтительно отступил назад, пропуская Первородных.

Кол закатил глаза, наблюдая за самодовольной улыбкой брата, который оглядывал замершую толпу у стойки, явно удивленную их появление, но миг спустя, гибрид застыл, и его взгляд замер, фокусируясь в одной точке.

Колу хватило нескольких секунд, для того, чтобы понять, что именно привлекло внимание брата.

Танцующая на стойке девушка, в ажурной маске прикрывающей верхнюю часть лица, и в правду была хороша. Вот только вампир поймал себя на мысли, что было в ней что-то знакомое, едва уловимое, чего Кол никак не мог понять.

Озарение пришло внезапно, и он уже собирался подшутить над братом о том, что он вполне может отомстить черноглазой ведьме, воспользовавшись так похожей на нее девчонкой-вампиршей, но сделать этого Кол не успел.

Клаус уже приближался к соблазнительно извивающейся девушке, и младший Майклсон мысленно пожелал ей удачи. Интерес его брата, помешанный на ненависти к обманувшей его ведьме, явно не сулил ей ничего хорошего.

========== Часть 23 ==========

Виктория бежала по лесу, не оборачиваясь, и лишь остановившись у маленького дома, она смогла перевести дыхание. Чары защищали их жилище, отвлекая внимания вампиров, и здесь она была в относительной безопасности.

Мысли о поступке мужа, бурлили в голове, не давая девушке покоя, но прежде чем Тори смогла погрузиться в них, ища ответы на возникшие вопросы, она увидела Крис, которая с силой толкнув дверь, появилась на пороге, и ее красивое лицо выражало крайнюю степень решимости.

– Что случилось? – напряженно проговорила рыжеволосая ведьма, не сводя внимательного взгляда с возбужденной Кристины.

– Я так больше не могу, – процедила та, – не могу ждать, пока Первородные убьют Хелен. Я прямо сейчас пойду и отдам Клаусу камень, может тогда…

– Камня у нас больше нет, – перебила ее Виктория, на что брюнетка буквально замерла, расширяя от удивления свои черные глаза.

– Как это нет? – выдохнула она, неверяще качая головой, – что ты наделала?!

– Я все объясню! – мгновенно отозвалась Тори, видя, что у Крис окончательно сдают нервы, – все намного серьезнее, чем ты думаешь…

И она начала свой рассказ, во время которого глаза ее собеседницы становились все больше, пока не заняли, кажется, половину лица, к тому времени, когда рыжеволосая ведьма закончила.

– Ты просто сумасшедшая, – наконец смогла выдавить из себя брюнетка, качая головой, – ты ведь могла погибнуть!

– То есть ты не злишься на то, что Майклсоны забрали камень? – виновато проговорила Тори, кусая губы.

– Если они были у тайника, значит, уже знали где он, – скривилась Кристина, – наверняка использовали Хелен для того, чтобы провести обряд поиска. Они и мне прислали кое-что, – и с этими словами девушка она продемонстрировала Виктории прядь белоснежных волос, – меня больше волнует то, что он оказался подделкой… Ты уверена в этом?

– Абсолютно, – твердым голосом ответила та, глядя Крис прямо в глаза, – это не камень, который создала бабушка.

– Выходит, что я раздвинула ноги перед этой первородной мразью из-за фальшивки, – с горечью усмехнулась брюнетка, щуря глаза, а затем, немного помолчав, добавила, – но хотя, это и мерзко, ему явно понравилось, и я готова сделать это снова, чтобы спасти сестру. Больше у нас все равно ничего нет…

На миг на крыльце лесного дома воцарилась полная тишина, прежде чем ее нарушил дрожащий голос Тори:

– Тебе жить совсем надоело? Он убьет тебя!

– У меня хватит сил за себя постоять или просто скрыться, если он не согласится, – монотонно отозвалась Кристина, отводя взгляд, – но я должна сделать хоть что-то, попытаться спасти ее…

– Это я виновата, – только и смогла сказать Тори, и ее зеленые глаза стали совсем мутными от наполнивших из слез.

– Не говори ерунды, – нахмурилась брюнетка, – это мы воскресили тебя. И я загорелась идеей отомстить Майклсонам. Вот кто действительно не причем, так это Хелен.