Текст книги "Семья - это святое (СИ)"

Автор книги: Leras

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Вихрем Первородный оказывается рядом, и со словами «Плохая ведьма, очень плохая…» с силой опускает ладонь на ягодицу Крис. Та никак не реагирует на шлепок, лишь сильнее поджимая губы. И Клаус чувствует почти гордость от того, что даже сейчас в глазах его ведьмы нет страха. Она гордо вскидывает подбородок и щурится, явно вынашивая план мести.

– Я люблю тебя, – мягко говорит он, склоняясь к злому лицу Кристины, – за твою силу, характер, за то, что ты не такая как все. Но сейчас ты носишь нашего ребенка, и мой долг – объяснить, что ты должна быть покорной девочкой и слушаться меня во всем. Ты вынудила меня сделать это, Крис.

Не говоря больше ни слова, Клаус подхватывает с пола ее рубашку, и отрывая кусок ткани, завязывает не ожидающей подобного Кристине глаза, отчего та начинает отчаянно крутить головой, но это не помогает.

– Ничего не видишь, связанная, без своих сил, такой ты мне больше нравишься, – хрипло шепчет Клаус в пухлые губки ведьмы, – с твоего позволения, я продолжу урок.

Первородный отстраняется, и Крис пытается вглядеться в ткань рубашки, чтобы различить хоть что-то, но перед ней лишь темнота. Первый раз в жизни она чувствует себя беспомощно, ведь никто и никогда раньше не вел себя с ней подобным образом. Она и не позволила бы.

Никому.

Кроме него.

Низ живота начинает сводить от желания, но Крис не подает виду, до того момента пока не ощущает мягкое прикосновение на своей шее, не сразу понимая, что это, скорее всего, кисть для рисования. Любимый инструмент ее монстра.

Сухие ворсинки скользят по ее коже, обводят контуры сосков, нежно спускаются к животику и проходятся по уже влажной поверхности меж бедер ведьмы и Крис, как не пытается, не может сдержать глухой стон. От того, что она ничего не видит, все чувства кажется усиливаются в тысячу раз, и ведьма дрожит, сгорая от желания.

На секунду Клаус отстраняется, чтобы вернуться вновь, но уже с мокрой кистью. Он обводит ей ореолы сосков, которые давно уже затвердели, и Крис выгибает спину, откидывая назад голову. Холодные капли воды стекают по ее телу и ведьма отчаянно кусает губы, пытаясь подавить стон и признать себя проигравшей.

Но миг спустя, когда Клаус закидывает на плечо ее ножку, полностью раскрывая ее промежность, Крис понимает, что дальнейшая борьба бессмысленна, принимая поражение. Одной только позы достаточно для того, чтобы оказаться на грани пропасти наслаждения, Первородному этого будто мало, и Кристина слышит его хриплый шепот:

– Ты совсем мокрая. Добавим влаги.

И в след миг жестковатые, холодные, мокрые щетинки касаются низа живота Крис, отчего та уже не может сдержать крика наслаждения. Ведьма извивается, пытается свести бедра, но Клаус крепко держит ее ножку на своем плече. Он проводит мокрой кистью по каждой нежной складке ее горячей плоти, дразнит клитор, кружит у входа во влагалище, размазывает ее любовные соки по всей промежности и снова давит кистью на клитор.

Клаус не может оторвать взгляда от сгорающей от страсти ведьмы, которая тихо стонет, подчиняясь его желаниям, и он мог бы взять ее прямо сейчас, чего Майклсону безумно хочется, но просто секса Клаусу слишком мало.

Он хочет подчинить строптивую ведьму своей воле. Не унизить, не сломать. Первородный жаждет показать Крис, какая она беспомощная перед ним, ее настоящим хозяином. Хозяином ее сердца и тела, лидерство которого она так и не признала.

Кисть вновь касается торчащих сосков ведьмы и Крис понимает, что это краска. Гибрид выводит узоры на ее теле, надавливая на набухшие вершинки груди, и жесткие щетинки, касаясь нежной кожи сводят девушку с ума.

– Клаус, – не в силах больше терпеть, протяжно стонет Крис, когда мокрая холодная кисть вновь и вновь касается ее клитора, а затем замирает у входа во влагалище.

– Ты хочешь? – не скрывая дрожь в голосе, выговаривает Первородный, продолжая свои откровенные ласки, на что ведьма часто кивает, нетерпеливо кусая губы, но вместо желаемого, Крис чувствует, как объемная влажная кисть очень медленно миллиметр за миллиметром проникает в ее лоно.

– Не так, – стонет Кристина, – с тобой!

– Ты ведь все решаешь сама, ведьма, – Клаус не скрывает триумфа в голосе, продолжая наполнять кистью тесное лоно, – ты никого не слушаешь и никому не подчиняешься. И я сомневаюсь, что ты станешь покорной…

Первородный ведет ладонью, и от прикосновения с мягкими ворсинками Крис начинает изгибаться, вскидывая вверх бедра.

– Прошу Клаус, – уже кричит она, – я хочу тебя! Я буду… Я буду слушаться тебя всегда и во всем. Ты – мой любимый, ты – мой хозяин… Только ты…

И Клаус не выдерживает. Он расправляется с застежкой джинсов, закидывает ножки Крис себе на бедра и кисть сменяется его твердым членом. Раз за разом Майклсон насаживает ведьму на свою плоть, поддерживая за ягодицы, и Крис встречает криком каждый его толчок, изгибаясь от наслаждения. Он движется быстро, грубо, но ведьме именно это и нужно, и проходит совсем немного времени прежде чем ее накрывает волна ослепительного оргазма, сметая все на своем пути и Клаус следует за ней, кончая с животным рыком.

Крис все еще дрожит, когда он осторожно снимает с ее глаз повязку, срывает оковы, с удовольствием наблюдая, что на тонких руках совсем нет алых следов от цепей. Крис мутными глазами смотрит на свое испачканное краской тело, на все еще дрожащие ноги, на которых виднеются следы любви, на победоносную улыбку Клауса.

– Ты будешь сам смывать все это, – хмурится ведьма, но замечая, как вытягивается лицо Клауса быстро исправляет ситуацию.

– Любимый, – нежно шепчет она, – помоги мне в душе, прошу тебя…

Но Клауса не обманывает ни ее невинная улыбка, ни покорные вид, ни виновато опущенный взгляд. Он знает, что в черных глазах, которые Крис прячет от него плещется упрямство и вызов.

И он смеется. А потом целует ее, и все остальное становится не важно.

========== Часть 69 ==========

– И какие о тебя оправдания, Виктория Майклсон?

Кол щурит черные глаза, не сводя с жены пристального взора и лицо той заливается румянцем, когда она подходит к Первородному вплотную, обвивая тонкими руками его шею.

– Давай, я лучше не скажу, а покажу, – шепчет Тори, и вампир отвечает ей улыбкой, сжимая ладонями девичью талию.

Миг спустя их губы сливаются в поцелуе, и к тому моменту, когда он заканчивается, Кол уже кажется и не помнит упреков, что готовил для жены, которая не поставила его в известность о своем участии в сражении ведьм. Теперь это лишь прошлое, как и убивающий вампиров камень, его сумасшедшая возродившаяся создательница, предательство союзников, кроме, разве что…

– А как же быть с пророчеством предков?

Майклсон сжимает плечи ведьмы, и та поднимает на него напряженный взгляд.

– Думаю, оно все еще в силе, – осторожно отвечает Виктория, и лицо Первородного мрачнеет.

– Тогда, у нас есть серьезный повод для беспокойства, – говорит он, деланно улыбаясь, – теперь, когда Кристину нельзя убить, ты и Хелен…

– Мы что-нибудь придумаем, – кусает губы Тори, вздыхая, – уверена…

– Хочется верить, – откликается Кол, накручивая, но палец рыжий локон, – но что ты скажешь, если думать от это мы будем где-нибудь в Европе? Например, на Майорке?

Зеленые глаза ведьмы удивленно расширяются, и Первородный явно довольный подобным эффектом продолжает:

– Или ты больше хотела бы увидеть Париж?

На губах Виктории расцветает улыбка, и она подается вперед, вновь целуя мужа.

– С тобой я поеду куда угодно, Кол Майклсон, – шепчет ведьма, но мгновение спустя ее глаза нетерпеливо вспыхивают, – а мы могли бы отправиться прямо сегодня?

Первородный смеется над почти детской непосредственностью своей молодой жены и с легкостью соглашается на все ее задумки. К тому моменту, когда наступает вечер, и в доме стихают звуки бурного примирения Клауса и Кристины, у них уже готов подробный план путешествия, который Кол называет не иначе, как «свадебное путешествие».

К вечеру вся семья стекается в гостиную. Не скрывающий своего прекрасного расположения духа гибрид не отходит от Крис, которая разве что не кормит его с ладони, указывая полным поистине королевского достоинства взглядом на стул, который Клаус тут же отодвигает, помогая ведьме сесть, после чего исчезает за порогом кухни.

Вздорная парочка явно разрешила все свои вопросы, вот только не смотря на все усилия Первородного, который еще до конца не осознает произошедшего, черноглазая ведьма еще больше укрепилась в своей власти. Кристина улыбается Тори, кивает Колу, но ее взгляд становится напряженным, когда она видит спускающуюся по лестнице хмурую Хелен.

– Что такое, ангелочек? – вскидывает бровь черноглазая ведьма, на что сестра лишь хмурится, будто пытаясь подобрать слова для ответа, но его и не требуется, потому что миг спустя из-за дверей библиотеки появляется Элайджа от которого исходит стойкий запах бурбона.

Вопреки своему обыкновению, он обходит свою белокурую возлюбленную стороной и садится в самом углу, в аккурат возле бара.

По его ледяному выражению лица, тому, что вампир избегает даже смотреть в сторону Хелен, на лице которой явно видны следы слез, остальные быстро приходят к неутешительному выводу – голубки поссорились.

– И что, позволь узнать, ты опять натворил? – щурит глаза Крис, впиваясь в невозмутимое лицо Элайджи осуждающим взглядом.

– Ты как обычно кротка и мила, Кристина, – вместо ответа насмешливо отзывается вампир, салютуя ей наполненным бокалом, – в отличие от своей сестры, у которой сегодня был приступ… детского упрямства.

– Ты забыл добавить – совершенно без причины, – перебивает его Хелен, наполняя свой бокал вином, – я, по-твоему, не только бездарная ведьма, но еще и истеричка?

– Ты сама это сказала, – холодно отвечает Элайджа, щуря темные глаза.

– Вы можете объяснить, что случилось? – хмурится Крис, переводя взгляд с раскрасневшегося от злости лица сестры, на равнодушное лицо Первородного.

– Хелен захотелось поиграть в войнушку.

– Он запер меня, словно животное!

Их ответы звучат одновременно, и с уст Кола невольно срывается усмешка.

– Теперь понятно, что ты делал в библиотеке, брат, – тянет он, – и как тебе местный диван? Удобно?

Элайджа ничего не отвечает, лишь его лицо еще больше каменеет, и все присутствующие понимают, что слова младшего Майклсона угодили точно в цель.

– Ты выгнала его из спальни? – расширяет глаза Кристина, и в ее на миг мелькает злорадство, – что же, думаю, что к этому были причины…

– То, что ты в свое время дала мне сонное зелье, таковой, конечно не являлось, – поднимает на нее ледяной взгляд Элайджа, и ведьма невольно прикусывает губу умолкая.

Чувствуя напряженную атмосферу, царящую за столом, Тори решает воспользоваться временным затишьем.

– Мы с Колом хотим уехать.

Ведьмы тут же засыпают ее вопросами, а братья не сводят внимательных взглядов с Кола, и супруги по очереди объясняют свой план, после чего гостиная наполняется одобрительным гулом.

– Значит, решил устроить запоздалый медовый месяц, братец? – хлопает Кола по плечу Клаус.

Элайджа реагирует куда более сдержано, пожимая младшему брату руку и едва заметно кивая Тори, которая отвечает ему улыбкой.

– Думаю, это отличный повод устроить прощальную вечеринку, – подает голос Кристина, и все присутствующие поворачиваются в ее сторону, – пригласим ведьм Квартала, оборотней и вампиров. Пусть видят, что в Новом Орлеане теперь царит мир.

– Ты не задумывалась о карьере политика, дорогуша? – смеется Клаус, на что Крис лишь дует губки.

– Но думаю, никто не против? – тут же исправляется он, широко улыбаясь, – что думаете?

– Думаю, нам не помешает пообщаться с новыми людьми, – отвечает Хелен, упрямо задирая подбородок.

Ее голубые глаза полны вызова, когда она смотрит на Элайджу, на лице которого после ее слов не проявляется ни единой эмоции, лишь мужские губы сжимаются еще сильнее.

– Ты, права, ангелочек, – не сразу откликается он, окидывая ее фигуру нечитаемым взглядом, – будет повод покрасоваться в новых платьях. Это ведь не состязание в боевой магии. Уверен, ты произведешь фурор.

========== Часть 70 ==========

На следующий день, как только наступил вечер, к дому Майклсонов начали стекаться все жители магической части Нового Орлеана, и очень скоро внутренний двор особняка наполнила толпа состоящая из вампиров, ведьм и оборотней, каждый из которых старался держаться сам по себе. Между кланами веками царила вражда, но новому Регенту был совсем не по вкусу такой порядок.

Крис проходилась от одной группы к другой, и каждые принимали ее довольно радушно, будто ведьмы, у которых к страху, примешалось и уважение, оборотни – благодарные за поддержку и вампиры – признавшие ее как королеву города, из-за союза с Клаусом.

Тори старалась поддержать сестру, общаясь с ведьмами Квартала на разные темы, а вот Хелен лишь скользила рассеянным взглядом по многолюдной толпе, делая глубокие глотки из бокала с шампанским.

– Притормози, ангелочек, – перехватила у нее очередной бокал Крис, окидывая наряженную в новое платье с откровенным декольте блондинку недовольным взглядом, – то, что ты поссорилась с этим напыщенным снобом еще не повод напиваться в стельку.

– Он унизил меня, – обиженно отозвалась Хелен, и потянула за бокалом, который Кристина только что выхватила из ее пальцев, – отдай! Мне нужно поднять настроение!

– Может для этого сгодится интересная беседа? – сузила глаза Кристина, – или танцы?

Будто услышав их разговор, рядом с ведьмами появился Джексон, который шагнув к Крис, окинул ее восхищенным взглядом.

– Позволите пригласить Вас на танец, Регент?

– Нам ни к чему этот высокомерный тон, – отозвалась Кристина, едва заметно улыбаясь, – мы ведь друзья.

– Тогда ты тем более не можешь мне отказать, – вернул ей улыбку оборотень, – это же всего лишь танец. Не думаю, что Клаус будет возражать.

На последние слова, ведьма лишь закатила глаза и тут же протянула ладонь Джексону. Перед тем как направится с обрадованным вожаком оборотней в центр зала, Кристина повернулась к сестре.

– Я за тобой наблюдаю, ангелочек, – строго проговорила она, – не натвори глупостей.

– И ты ведешь себя так, словно мне десять лет, – обреченно покачала головой Хелен, – хорошо, мамочка.

Крис еще раз окинула ее пронзительным взглядом, а затем ушла, ведомая Джексоном в гущу танцующих пар. Но за Хелен наблюдала не только она.

Стоящий на балконе, в тени колонны Элайджа не сводил глаз с дующей губки белокурой ведьмы, лишь отчаянным усилием воли удерживая себя на месте. Особенно трудно Первородному приходилось в те моменты, когда на Хелен бросали заинтересованные взгляды проходящие мимо мужчины, которые били явно не прочь познакомится с одинокой хорошенькой ведьмой. Уж им-то были не важны ее магические навыки, их гораздо больше интересовала точеная фигурка, как нельзя более удачно подчеркнутая черным облегающим платьем.

Элайджа почти жалел о том, что был так суров с обиженной ведьмочкой, которая теперь и видеть его не хотела. Ему было все труднее играть в безразличие, особенно после утреннего душа, когда он, выйдя из ванной комнаты поймал смущенный взгляд лежащей в постели Хелен, щеки которой залились румянцем от того, что он был абсолютно обнажен.

Вампиру понадобилась вся его выдержка для того, чтобы сохранить ледяной тон и не набросится на сонную, нежную ведьму, белокурые локоны которой были так соблазнительно лежали на тонких плечах, слегка спутанные после сна. Вместо этого, он вихрем одевшись спустился на кухню, где начал свое утро с привычной порции бурбона.

– Следишь за своим ангелом? – прервал размышления Элайджи насмешливый голос Клауса, и старший Майклсон повернулся в его сторону, щуря темные глаза.

– Уж кому и стоило бы последить за своей дамой, так это тебе, – не остался в долгу Элайджа.

Лицо гибрида исказилось легкой тенью непонимания, но затем, когда он прошелся быстрым взглядом по полному гостей внутреннему двору, его глаза вспыхнули недовольством.

– Какого черта этот оборотень распускает свои грязные руки? – процедил он, не сводя взора с танцующей пары, – и чему это Крис там смеется?

– Это называется шутка, брат, – пожал плечами Элайджа, довольный что тема с его ссоры с Хелен, переключилась на Кристину и Джексона, – ухаживание, если хочешь. Флирт…

– Думаю, стоит сообщить этому недоумку, что флирт с беременными женщинами может не лучшим образом отразится на целостности его… шкуры, – выплюнул гибрил, одним махом допивая свой бурбон.

– Удачи, – кивнул ему Элайджа, но Клауса уже и след простыл.

Старшему Майклсону вовсе не хотелось наблюдать за тем, как Клаус устроит сцену ревности своей ведьме, вместо этого он вернулся на свое прежнее место, чтобы продолжить наблюдение за Хелен, но сделав это вампир понял, что рано смеялся над поведением брата.

Вокруг Хелен собралась компания из трех ведьмаков, которые осыпали ее комплиментами, о чего нежные девичьи щечки так знакомо и соблазнительно краснели, что Элайджа и сам не заметил, как оказался внизу, направляясь к привлекшей его внимание компании.

Хелен заметила его сразу же, и голубые глаза на долю секунду сверкнули злорадством, но ведьма, напрасно надеясь, что это ускользнуло от внимания Первородного, сделала вид, что не замечает его, продолжая улыбаться своим новым поклонникам.

«Ах, ты маленькая упрямица» – подумал Элайджа почти с нежностью, но его лицо сохраняло все то же ледяное выражением, когда он подойдя в возлюбленной совсем рядом, оттеснил от нее ничего не понимающих ведьмаков, которые, впрочем, поняв, с кем имеют дело, поспешно ретировались, оставляя Хелен наедине с Первородным, не сводящим с нее тяжелого взгляда.

– Так сильно мучает вынужденное воздержание? – прошептал Элайджа прямо в маленькое ушко, слегка касаясь его губами, отчего ведьма невольно вздрогнула.

– Вот еще! – поспешив взять себя в руки, через мгновение отозвалась она, задирая вверх упрямый подбородок, – ты как всегда себя переоцениваешь, Майклсон.

– Да неужели, – хрипло продолжил вампир, делая еще шаг вперед, отчего Хелен была вынуждена отступить к стене, не замечая, что они оба оказываются в тени ниши, и ее теперь совсем не было видно из-за широкой спины Первородного.

– Я ведь видел как ты смотрела на меня сегодня утром, ангелочек, – низким голосом проговорил Элайджа, подходя к дрожащей ведьмочке еще ближе, – ты явно не возражала бы, если бы я… попросил у тебя прощения. Так, как ты любишь.

Лицо Хелен залилось румянцем, и губы вампира, от которого эти из не ускользнули, растянулись в дьявольской улыбке.

– О, я бы сделал это, ангелочек, – прошептал он в покрасневшее ушко, и ведьма шумно выдохнула, не в силах сдержать эмоций от его соблазнительного тона, – раздвинул бы твои ножки и ласкал бы тебя, так, как тебе нравится. Пальцами. Губами. Языком. А потом…

Хелен распахнула глаза, жадно глотая воздух и Элайджа, довольный ее реакций, отступил назад.

– И я сделаю это, – проговорил он, отчего голубые глаза вспыхнули желанием, – сделаю, ангелочек. Когда ты извинишься.

Лицо Хелен застыло, а потом пошло некрасивыми алыми пятнами, когда она бросилась на смеющегося вампира с кулаками.

– Ты… – шипела она, – да я…никогда!

– И все же, если ты передумаешь, ты знаешь, где меня найти, – добавил Элайджа, и отвесив разгоряченной ведьме шутливый поклон, направился к бару.

========== Часть 71 ==========

Когда Элайджа после ссоры уходит, хлопая дверью, Хелен несколько минут сидит на постели, сохраняя упрямое выражение лица. Ведьма не сомневается в том, что права, и в том, что выставила Первородного из их общей спальни совершенно заслуженно. А еще блондинка абсолютно уверена в том, что уже завтра Майкслон будет вымаливать у нее прощение.

Сомнения приходят позже, когда девушка, проведя бессонную ночь в непривычном одиночестве, вяло культивируя свою обиду, утром видит его, выходящего из ванной комнаты.

Мужественность Первородного, слишком очевидная в его абсолютной наготе, как удар под дых и Хелен, как не старается, не может оторвать глаз от тела любимого, пока они не встречаются взглядами.

– Не беспокойся за свою добродетель, ангелочек, – холодно тянет он, и ведьма невольно замирает от этого ледяного тона, – я лишь пришел за своей одеждой.

И прежде, чем Хелен что-то успевает сказать в ответ, он вихрем облачается в темный костюм и исчезает из спальни, оставляя ее одну – раздосадованную и уже не столь уверенную в том, что Майклсон первым пойдет на примирение.

Настроение ведьмы портится и от того, что она видит в зеркале. Бессонная ночь не проходит бесследно, и в отличии от Первородного, на лице которого не отражается ни единой эмоции, Хелен выглядит не лучшим образом. Ледяной душ немного поправляет положение, но все же спускаясь на завтрак, ведьма никак не может растянуть губы в улыбке.

Крис и Тори встречают ее на кухне, и неожиданно ведьма немного отвлекается от своих переживаний, когда сестры начинают обсуждать предстоящую вечеринку. Хелен кивает, принимает посильное участие в разговоре, а сама думает лишь о словах Элайджи, который указал на то, что произвести фурор она сможет лишь красивым платьем, но никак не магией.

Голубые глаза вновь вспыхивают упрямством. Что же, если Первородному так неймется увидеть ее во всей красе, она просто не в праве его разочаровывать!

Нужный наряд Хелен находит у Тори, которая, помимо прочего протягивает ей и новый комплект черного кружевного белья со странной улыбкой, которой белокурая ведьма, погруженная в свои мысли, не предает значения.

Наступает вечер, и Хелен, облачившись в новое белье и черное платье с оголенными плечами, что отлично подчеркивает изгибы ее точеной фигуры, смотрит на себя в зеркало, закалывая вверх белоснежные локоны. Она выглядит отлично, и знает это, но отчего-то, ни красивый наряд, ни легкий макияж, делающий голубые глаза еще выразительнее, ни шикарные туфельки на тонкой шпильке, не улучшают ее настроение.

На помощь приходит шампанское, и ведьма пьет один за другим бокалы, наполненные игристым напитком, игнорируя замечания сестры. Хелен рассеянно осматривает толпу гостей, стараясь сохранить безразличный взгляд, но врать самой себе становится с каждой минутой все сложнее. Она знает, кого ищет среди вампиров, ведьм и оборотней.

Ищет. И не находит.

Досада смешивается со злостью, и Хелен отвечает улыбками на комплименты подходящих к ней мужчин, рассеянно участвуя в беседе, когда наконец в поле ее зрения появляется тот единственный в чьем внимании ведьма нуждается.

Хелен кусает губы, чтобы сдержать довольную улыбку, когда Элайджа идет прямо к ней, через толпу гостей, и стоящие в ней рядом ведьмаки поспешно ретируются стоит ему оказаться рядом.

И Хелен понимает, что вполне созрела для того, чтобы его простить. Эти мысли посещают девушку еще до того, когда Майклсона прижимает ее к стене в тени ниши и шепчет ей на ухо разные непристойности, от которых ее трусики очень быстро становятся влажными. Решимость ведьмы растет, и она уже сама льнет к Первородному, когда тот произносит, насмешливо растягивая слова:

– Когда ты извинишься.

Хелен замирает, не веря своим ушам, но довольная улыбка Элайджи быстро ставит все на свои места.

– Ты… – шипит ведьма, – да я… никогда!

– И все же, если ты передумаешь, ты знаешь, где меня найти.

Вампир отвешивает ей шутливый поклон и уходит, а Хелен еще долго стоит в тени, чувствуя, как ее лицо заливается краской. Потому что она понимает, что хочет этого.

Хочет, попросить у него прощения.

Она все еще обижена и злится, но все же неохотно принимает тот факт, что Элайджа действовал в ее интересах и причина его поступков лишь одна. Первородный любит ее и бережет. И ему совсем не важно, что она не Регент, как Крис и не искусная ведьма вроде Тори. Он просто любит ее за то, что она такая, какая есть.

Розовые губки невольно растягиваются в улыбке. Кажется, она знает, что делать.

Вечеринка подходит к концу, и Элайджа возвращается в библиотеку, опускаясь на ставший уже привычным кожаный диван.

Конечно, он мог бы выбрать любую их пустующих спален в их огромном доме, но ему не хочется ложится в постель одному, без упрямой ведьмы, голубые глаза которой так откровенно горели желанием, что ему едва удалось удержаться от того, чтобы не взять ее прямо у стены, воспользовавшись скрывающей их тенью.

Вампир прикрывает глаза, медленно погружаясь в сон, но затем происходит то, чего он совсем не ожидает. Сначала комнату наполняет тонкий, до боли знакомый запах и он слышит невесомые шаги. Это означает лишь одно, и Элайдже стоит очень больших усилий сдержать счастливую улыбку.

Она пришла.

Он продолжает делать вид, что спит, ожидая дальнейших действий своего строптивого ангелочка, и Хелен вновь удивляет его, скользя тонкими пальцами по его паху, и расстегивая, замок брюк. Он слышит ее тихий вздох, прежде, чем мягкая ладонь смыкается на его плоти, и начинает двигается вверх-вниз, отчего член Первородного стремительно наливается желанием.

Хелен не говорит ни слова, продолжая свои ласки, а вот Элайдже становится все сложнее играть роль спящего, особенно, когда ведьма опускает вторую руку чуть ниже и легонько сжимает его яички, а затем проходится по ним языком.

Горячие губы накрывают головку, лаская ее круговыми движениями, и Майклсон, окончательно сходя с ума от вожделения, распахивает глаза и мягко сжимает белокурый затылок, скользя каменной плотью глубже в жаркий влажный плен девичьего ротика.

– Соскучилась, Хелен? – хрипло шепчет он, слегка двигая бедрами навстречу ласкающим его губкам, – я знал, что такой развратный ангелочек долго не выдержит без моих ласк, и ты сама придешь ко мне. Что же, извиняйся дальше, я не стану мешать.

И Хелен делает это. Принимает его член все глубже, скользя по нему языком, и к тому моменту когда она отстраняется, поднимаясь в колен, Элайджа уже сам готов извинится перед своей упрямой возлюбленной всеми известными ему способами. Но он еще не знает, что его ждет дальше.

Ведьма поднимается на ноги, не отрывая откровенного взгляда от его искаженного страстью лица и очень медленно тянет вниз черное узкое платье и у вампира перехватывает дыхание от того, что оказывается под ним, когда ведьма отбрасывает в сторону свой наряд.

Темные глаза жадно изучают кружевной корсет, выделяющийся на бледной коже, низкий лиф, совсем не скрывающий налитой груди и уже торчащих сосков, стройные бедра, на которых подвязки поддерживают чулочки, тоненькие трусики, больше похожие на ниточки, изящные ножки, на которых красуются туфли на высокой шпильке. Элайджа шумно выдыхает, явно пораженный видом любимой, и Хелен довольно улыбается, видя его реакцию.

Вампир садится на диван, откидываясь на кожаную спинку, и стоящая перед них ведьма крутится вокруг своей оси, демонстрируя любимому столько желанные прелести, по которым он успел истосковаться за время их короткой разлуки.

– А ты, смотрю, подготовилась, – выдыхает Элайджа, улыбаясь, – потанцуй для меня.

И Хелен медленно ведет бедрами, напевая песенку. Ее движения плавные, красивые, и это сводит с ума, сгорающего от желания вампира, который хочет свою ведьму сильнее прежнего, распаленный вынужденным воздержанием и ее упрямством, которое неожиданно сменилось покорностью.

Хелен крутится, виляя бедрами и Элайджа не может сдержатся, когда она поворачивается к нему попкой. Звонкий шлепок раздается эхом по библиотеке, и Хелен смотрит на него через плечо, а ее щечки заливаются румянцем смущения.

– Еще, – попросит она, и выгибает спинку, выставляя обнаженные ягодицы.

Ее голос, полный желания, ударяет Первородному в голову и отдает жаром в пах. Раз за разом он опускает ладонь на округлую попку, выполняя просьбу ведьмы, пока нежная кожа не становится совсем алой.

Тогда Элайджа тянет Хелен к себе и покрывает поцелуями пылающие ягодицы, а после срывает тонкие трусики. Мужские пальцы скользят меж точеных бедер, и ведьма стонет, когда Первородный дразнит набухшие влажные складки ее плоти, скользя вокруг входа в жаркое лоно.

Хелен выгибается, подстраиваясь под ритм его ладони, пока Элайджа ласкает набухший клитор, почти доводя ее до пика. По хрупкому телу проходит волна мелкой дрожи, и вампир тянет ведьму на себя, усаживая на колени. Оказавшись лицом к лицо, они сливаются в жадном горячем поцелуе, и Хелен приподнимает бедра, вбирая в себя возбужденный член Первородного. Она движется медленно, насаживаясь на каменную плоть, и вампир, на миг прерывая поцелуй шепчет прямо в припухшие розовые губки:

– Ты умеешь удивлять, ведьма.

Он склоняется к ее груди, покусывая набухшие соски сквозь кружево корсета, и движения Хелен становятся быстрее, резче, а с ее губ то и дело срываются жаркие стоны.

– Ты будешь меня слушаться во всем? – пользуясь моментом, спрашивает Элайджа, вскидывая бедра, отчего проникновение становится более глубоким, а стоны ведьмы превращаются в крики, – позволишь мне заботится о твоей безопасности?

– Да, дааааа, – едва слышно выдыхает Хелен, сильнее выгибая спину, – такого больше не повторится.

– Это правильный ответ, ангелочек, – отзывается с довольной улыбкой Первородный, и его ладонь скользит меж их слившимися воедино телами, надавливая на клитор.

Хелен кричит, по ее телу проходит волна крупной дрожи и она кончает с именем любимого на губах. Элайджа крепко держит ее за бедра, делая еще несколько глубоких толчком в пульсируюшее лоно, и следует за своей ведьмой, изливаясь в оглушающем экстазе.

В библиотеке воцаряется тишина, нарушаемая лишь их тяжелым дыханием, и вампир невольно улыбается, когда слышит невинный голосок Хелен.

– Ты вернешься в спальню? – спрашивает она, и отстраняется от Первородного, заглядывая в темные глаза.

– Вернусь, – твердо и властно отвечает вампир, – но если ты еще, хоть раз, прогонишь меня, отлучишь от своего тела, то я тебя накажу. Твоя отличная попка пострадает и в следующий раз шлепками я не ограничусь.

С этими словами Элайджа спускает ладони на ягодицы Хелен, и его пальцы дразнящими движениями касаются углубления между ними, слегка приникая вовнутрь, отчего Хелен дергается в его руках, еще сильнее заливаясь краской.

– Ты меня поняла? – переспрашивает вампир, на что ведьма быстро кивает в ответ.

– Тогда пошли в спальню, – говорит Элайджа, подхватывая любимую на руки, и та обвивает тонкими руками его шею, сильнее прижимаясь к широкой груди.

Им требуется минута, для того, чтобы оказаться с темной комнате, где Первородный опускает Хелен на постель, устраиваясь меж широко разведенных девичьих ножек.

– Думаю, теперь моя очередь просить прощения, – тянет он, глядя в голубые глаза, которые вспыхивают нетерпением, – ты простишь меня, ангелочек?

– Тебе придется очень постараться, – игриво отзывается ведьма, и спальню наполняет их тихий смех, прежде чем Элайджа начинает извинятся.