Текст книги "Семья - это святое (СИ)"

Автор книги: Leras

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Кристина и Клаус уезжают, Кол и Тори исчезают в своей спальне, а он все сидит в сумерках темной гостиной, упиваясь золотистым напитком, с каждым глотком которого, картина, описанная чертовой ведьмой, становится все четче. И когда вампир видит белокурую ведьму, которая не замечая его присутствия, тихо крадется в библиотеку, то он сначала не может разобрать явь это или порождение его фантазии.

Хелен уже стоит у деревянной двери, и тонкие пальцы ложатся на ручку, когда царящую в доме тишину нарушает его хриплый голос.

– Не спится одной, ангелочек? Меня искала?

Ведьма испуганно замирает, узнавая его, и резко разворачивается, зло щуря голубые глаза.

– Ты себя явно переоцениваешь, если я и захочу с кем-то переспать, то не с тобой точно, – цедит в ответ Хелен, собираясь уйти, но в этот миг Элайджа вихрем оказывается с ней рядом, прижимая ее своим телом к стене.

Сначала он просто смотрит, жадно изучая белоснежные локоны, маленький носик, розовые губки, изящные ключицы, округлости часто вздымающейся груди, которые отчетливо прорисовываются через тонкую ткань ее топа.

Ведьма не сводит с него ненавидящего взора и все же в самой глубине голубых глаз Майклсон видит слабые искорки той нежности, с которой она смотрела на него прежде. А сейчас она смотрит так только на Дерека.

Волна гнева накрывает Первородного, и он теснее вдавливает Хелен в стену, сжимая ладонью маленький подбородок.

– Я не убил тебя, извинился, признался в любви! А тебе этого мало? К бывшему тянет? Я слышал, что ты любишь, когда тебя связывают и пачкают в липкой дряни. Что же, давай и я это сделаю! Я готов на все что угодно, лишь вновь оказаться с тобой в одной постели, ангелочек…

Ведьма вспыхивает, а Элайджа, скользит ладонью по девичьей шее, спускаясь все ниже, пока его пальцы не накрывают округлость правой груди. Хелен замирает, ее голубые глаза округляются, а вампир, не ощущая сопротивления, второй рукой скользит по ее бедру, задирая вверх юбку.

– Я так хочу тебя, – шепчет Первородный между поцелуями, которыми осыпает девичье лицо, шею, скользит губами к холмикам груди, в то время как его пальцы касаются шелка белья.

– Я знаю, что и ты хочешь меня, – выдыхает Элайджа, проникая ладонью под резинку трусиков, – давай, ангелочек, как в наш первый раз… – шепчет вампир в маленькое ушко и тянет руку Хелен к своему паху, демонстрируя всю силу и мощь желания, что она будит в нем одним только присутствием.

Это будто отрезвляет девушку и она каким-то чудом выворачивается из объятий вампира, ослепленного вожделением, а ее изящная ладонь взлетает вверх, сжимаясь в кулак.

Резкая боль вспыхивает в голове Элайджи, и он хватается за виски, пытаясь ее унять. Не сразу он понимает, что причина этой боли – хрупкая ведьма, глаза которой горят голубым огнем, а голос звенит гневом и презрением, когда она чеканит каждое слово.

– Ты забыл, что сейчас я не твоя пленница и я не в цепях? – почти переходит на крик Хелен, сильнее сжимая пальцы, – твое признание ничего не значит! Я в него не верю! Ты серьезно думал, что стоит вновь соврать мне, придумав сказочку о любви, и я с готовность раздвину перед тобой ноги?! Ты мне противен!

Она щелкает пальцами, и боль, терзающая вампира достигает пика, отчего тот падает на колени, не в силах устоять на ногах. Очень медленно он поднимает на ведьму мутный взгляд, на что та лишь сжимает губы, обжигая его полными презрения глазами.

– Ненавижу тебя, – последнее, что слышит Первородный, прежде чем его накрывает темнота.

Он уже не видит, как Хелен опускается прямо на пол, рядом с его безжизненным телом, как по ее щекам текут слезы, а розовые губы тихо шепчут:

– Как же мне разлюбить тебя, Элайджа Майклсон? Как?

========== Часть 36 ==========

– И Марсель сделает это? – вскинула бровь Крис, скользя по сидящему за рулем Клауса недоверчивым взглядом, – поддержит нас в этой битве? Насколько я знаю, он дружен с Давиной…

– Давина слетела с катушек, – пожал плечами гибрид, не отрывая глаз от дороги, – к тому же, убив нас, она решит судьбу и Марселя, что вряд ли придется ему по вкусу. Не забывай так же, что я воспитал его, а семейные узы всегда ценились нам превыше всего.

– Жаль только, что в вашей семейке не все поступают столь благородно, – хмыкнула Кристина, отчего на лице Клауса, который сразу же понял, кого именно имела в виду ведьма, отразилось недовольство.

– Когда ты уже оставишь Элайджу в покое? – нетерпеливо проговорил он, оглядывая девушку, упрямо поджавшую губки насмешливым взглядом.

– Он использовал мою сестру!

– Ну, – широко улыбаясь, протянул Клаус, – ты тоже в некотором роде использовала меня, чтобы получить камень, но ведь Элайджа не напоминает тебе каждый день о том, что ты ради своей семьи прикинулась шлюхой?

Лицо Крис после его слов пошло некрасивыми алыми пятнами, и, сузив черные глаза, она со злостью прошипела:

– Не смей даже сравнивать, то, что сделала я, с тем, что твой братец сотворил с ангелочком! Не помню, чтобы ты сопротивлялся!

– Как и Хелен, – повернулся к разъяренной ведьме Клаус, невинно улыбаясь, – мне, например, понравилось то, как ты меня использовала. Я был бы даже не против повторить…

– И не мечтай! – взвилась Кристина, окончательно выходя из себя, – твой брат – козел!

– Поверь, он сожалеет о том, что сделал, – примирительным тоном проговорил гибрид, пытаясь хоть немного успокоить раскрасневшуюся от гнева ведьму, – и если тебе станет от этого легче, Элайджа страдает не меньше Хелен.

– Это все ваше майклсоновское притворство! – отозвалась Кристина, уже с меньшей агрессией, – вы все непроходимые лжецы!

– И Кол лучший в этом деле, – невозмутимо произнес Клаус, мягко улыбаясь, – а меж тем, против его воссоединения с Викторией ты ничего не имеешь. Между прочим, Элайджа даже не убил Хелен, как Кол. Хотя мог. И должен был.

– У вас что, семейная традиция – убивать понравившихся девушек? – насмешливо ответила его Крис, щуря глаза.

– Скорее наоборот, не убивать, – в тон ей выговорил гибрид, – Кол не смог убить Тори, Элайджа – Хелен…

– А ты – меня, – продолжила ведьма, и на ее пухлых губах заиграла ехидная улыбочка, – выходит, ты влюблен в меня, Клаус Майклсон?

– Конечно, – не отрывая глаз от дороги, сказал тот, и лицо ведьмы удивленно вытянулось, от его признания, но затем, оно залилось краской, стоило гибриду продолжить, – я безумно влюблен в твою манеру носить чулки, в то, как ты кусаешь свои пухлые губки, и в то, как ты тесно сжимала мой член, когда я трахал тебя в библиотеке. Я хочу тебя, ведьма. Это правда. Но не стоит придумывать того, чего нет. И тем более играть со мной. Думаешь, я не разгадал, то почему ты так откровенно дразнила меня в поместье? Если хочешь предложить свое тело в обмен на защиту от моего брата, да и вообще от кого угодно, я не против…

Ладонь Клауса скользнула по бедру застывшей от его откровенных слов Кристины, и очень скоро мужские пальцы оказались под юбкой, слегка оттягивая в сторону девичьи трусики.

– Я все помню, Крис, – прошептал он, мягко поглаживая гладкую кожу низа ее живота, – и особенно то, как ты бесстыдно раздвинула передо мной ноги, демонстрируя свою…

– Замолчи, довольно! – не дала ему закончить ведьма, с силой отталкивая от себя мужскую руку, – я тебе не какая-нибудь твоя подстилка, что ложатся под тебя по первому щелчку пальцев!

– А мой брат – не мальчик для битья, – холодно отозвался Клаус, сверля раскрасневшуюся ведьму злыми глазами, – умерь свой пыл, иначе я буду вынужден преподать тебе пару уроков хороших манер.

– Ты самый отвратительный…. – тяжело дыша, выдавила из себя Кристина, с трудом подбирая слова, – самый мерзкий…

– И совершенно не способный на любовь, – абсолютно спокойно продолжил Майклсон, даже не глядя на пытавшуюся совладать с эмоциями ведьму, – тебе лучше уяснить это, дорогуша. А вот твоей Хелен повезло. И лучше бы тебе не лезть туда, куда не просят.

– Она моя сестра! – использовав последний аргумент, воскликнула Крис.

– А он – мой брат.

Голос Клауса звучал так безапелляционно, что Кристина не нашла что ответить, а потом просто отвернулась к окну, не желая пересекаться с не скрывающим свой триумф гибридом взглядом. В этом раунде победа определенно осталась за ним, и в машине воцарилась полная тишина.

Крис нахмурилась, изучая мелькающий за окном пейзаж. В чем же она просчиталась?

Осознание того, что она не безразлична самому сильному существу на свете, пришло к Кристине очень быстро. Клаус мог, но не убил ее в склепе. Помог сбежать из плена Давины и спас от напавшей на нее ведьмы. Это поведение могло означать лишь одно, и Крис, в отличие от Хелен и Тори, которые просто испугались бы симпатии такого не уравновешенного и опасного существа, решила использовать этот факт.

Она и сама не понимала, как к нему относится.

Прежде всего был страх. И это было естественно, ведь за Клаусом тянулся шлейф из убийств и зверств. Однако, совершенно не естественным, и совсем не радующим ведьму был факт, что каждый раз вспоминая их первую встречу в библиотеке дома Майклсонов, у Крис пробегали мурашки по всему телу. Клаус был с ней властным, жестким, горячим. И вскоре ведьма была вынуждена признать, что это был лучший секс в ее жизни.

Ей определенно льстило, как Клаус и его тело реагировали на ее стриптиз в вип-комнате бара, как он откровенно флиртовал с ней начиная с той самой секунды, когда они столкнулись на лестнице в тайнике Давины, и Крис не сомневалась в том, что теперь могла откровенно глумится над Элайджей, зная, что Клаус в случае гнева брата за нее заступится. Она была уверена, что теперь сможет вертеть им как хочет.

Вот только реальность оказалась совершенно иной. Сидящийс ней рядом мужчина, вовсе не был готовым на все поклонником, которым она уже успела его себе возомнить. С ней рядом был первородный гибрид Клаус Майклсон, одно имя которого заставляло дрожать от страха.

Дрожала ли она? Определенно. Вот только Крис совсем не была уверена, в том, что это происходило от страха.

========== Часть 37 ==========

– Да брось, Хелен.

Дерек смотрит на нее с удивлением, недовольно сводя брови.

– Мы тысячу раз спали вместе, – продолжает он, не сводя взгляда с белокурой ведьмы, которая на миг отрывается от приготовления себе места для ночлега на стоящей в углу комнаты софы, – для чего тебе ютится на этой… на этом пуфе! Если ты беспокоишься, что я, то…

– Ты прав, Дерек, – наконец отзывается Хелен, не позволяя ведьмаку закончить, – тысячу раз. Но все это было до…

– До того, как я совершил самую большую ошибку в своей жизни, изменив тебе? – с горечью произносит тот, не сводя с девушки виноватого взора.

«До того, как я умудрилась влюбится в Элайджу Майклсона» – хочет сказать Хелен, но вместо этого только кивает, возвращаясь к софе.

– Если ты вдруг передумаешь или тебе будет неудобно…

– Все в порядке, Дерек, – перебивает ведьмака девушка, качая головой, – я просто… Дай мне время.

– Сколько угодно, ангелочек.

Хелен вздрагивает, слыша последнее слово, и ей стоит огромных усилий сохранить улыбку на розовых губах, стискивая их изо всех сил. Дерек отворачивается, направляясь к постели, и ведьма наконец может прикрыть глаза, с трудом подавляя тяжелый вздох.

Дело вовсе не в Дереке, не в его измене, не в том, что она держит на него обиду или злость. Хелен благодарна бывшему возлюбленному за спасение, она готова помочь ему всем чем только возможно, и даже простить за причиненную в прошлом боль, но у нее нет ни малейшего желания разделять с ним ложе, подавая ведьмаку хоть призрачную надежду.

И она зла на саму себя.

Дерек совсем не скрывает своих чувств и намерений, открыто выказывая ей симпатию, и Хелен знает, что с ее стороны единственным правильным решением будет сказать ему всю правду о том, кто в действительности является причиной того, почему у них нет ни малейшего шанса.

Знает. Но вместо того, чтобы расставить все точки над «и», она наслаждается яростью и бешенством на лице Элайджи, когда тот видит их вместе, или Крис специально доводит его своими шутками, заставляя показывать то, что Первородный даже не пытается скрыть.

Элайджа ревнует ее, и Хелен это нравится. Никогда прежде она не чувствовала такого помешанного на злорадстве удовольствия, наблюдая за чужой болью. Но никто и никогда не причинял подобную боль ей самой, и ведьма в конечном итоге смиряется с муками совести.

Да и как не сделать этого, если в чертовом доме каждый предмет, угол, каждая комната напоминает о том, что Майклсон так безжалостно разрушил, разбив ей сердце? Как справится с тем, что в ее ушах вновь и вновь звучат его слова, которые вампир сказал ей в библиотеке в их первый вечер в поместье?

Я люблю тебя, Хелен.

Она знает, что нельзя ему верить. Борется с собой каждую минуту, даже находит в себе силы оттолкнуть его, когда так безумно хочется сдаться, но от этого ее любовь не становится ни на йоту слабее, а вот боль понемногу отпускает, особенно, когда ведьма видит, как Элайджа страдает от ревности, которая подтверждает то, что он в действительности испытывает к ней чувства.

Хелен не знает, что это – возможно, вампир просто считает ее своей собственностью, или же им владеет страсть к ее телу, и он просто хочет вновь получить ее в свою постель, может он просто мучается от чувства вины за то, что использовал ее.

Но она точно знает, что должна хотя бы попытаться его забыть, если не хочет всю жизнь провести вот так – сгорая от желания рядом с тем, кто всегда будет выбирать свою семью.

Дерек очень слаб, и отъезд Крис, которая восстанавливая его магию заклинаниями, не улучшает положения. Хелен пытается делать отвары, лечить его травами, но вскоре понимает, что все это бесполезно. Ведьмаку нужен ритуал по восстановлению силы, а ей для этого необходимо почерпнуть магию из природных стихий, и ведьма, посоветовавшись с Крис по телефону, выбирает воду.

За завтраком, на котором присутствуют помимо нее и Дерека Кол с Тори, Хелен сообщает об этом, и Виктория согласно кивает, поддерживая ее идею.

– Может быть нам пойти с вами? – говорит она, поворачиваясь к Колу, который развлекается тем, что подкидывает вверх и ловит губами зеленые виноградинки, – как думаешь?

– Думаю, блондиночка справится и без тебя, – улыбается Кол, взор которого устремляется к порогу гостиной, на которой в следующий миг появляется Элайджа, – но вот сопровождение им не помешает. Правда, брат?

– Я смогу защитить Хелен! – вмешивается Дерек, сверля старшего Майклсона, ледяное лицо которого не выражает эмоции, злым взглядом.

– Я так не думаю, – холодно отзывается Элайджа, щуря глаза, – выходим через час.

Перед тем как уйти, Первородный скользит быстрым взглядом на Хелен, которая нервно кусает губы, явно пребывая с полном замешательстве. Она уже собирается что-то сказать, но Элайджа не дает ей такой возможности, вихрем исчезая за порогом библиотеке.

– Вот и отлично, – как ни в чем ни бывало улыбается Кол, будто и не замечая царящего в комнате напряжения, – теперь я спокоен за блондиночку.

Тори бросает на мужа недовольный взгляд, а Хелен так и сидит, не говоря ни слова, отчаянно жалея о выбранной стихии. Обнажаться перед Дереком уже было проблемой, но присутствие Элайджи…

Ведьма судорожно вздыхает, хмуря брови, но в этот миг, будто ее внутренний демон вселяется в Хелен, и на розовых губках на миг показывается коварная улыбка. Кажется, она знает, что делать.

К озеру идут втроем, и Элайджа, совсем не подозревающий о замыслах невинной ведьмочки, застывает ледяной статуей, когда она, остановившись у берега, бросает прямо на землю пакет с вещами, и начинает раздеваться.

Хелен медленно снимает с себя джинсы, под которыми оказываются крошечные плавки и Элайджа уже не уверен, сможет ли он качественно выполнять роль охранника. Джинсы летят в сумку с полотенцами, а ведьма, обернувшись к мужчинам спиной снимает топ и достает с сумки верх купальника.

– Милый, не поможешь мне? Ненавижу эту застежку, – говорит ведьма.

Элайджа не верит своим ушам, его лицо расплывается в улыбке и он делает шаг к Хелен. Замечая все это девушка, на лице которой на миг мелькает полная злорадства улыбка (вампир пытается убедить себя, что ему это только кажется) оборачивается к стоящему рядом с ней ведьмаку, одной рукой поддерживая купальник на груди и повторяет:

– Дерек, помоги!

Элайджа стискивает зубы, с трудом сохраняя на лице маску безразличия. Невыносимо видеть, как Хелен зовет другого на помощь, как позволяет прикасаться к себе, а чертов ведьмак пользуется моментом, проходясь ладонями по бокам и талии ведьмы, на что та заливается громким смехом от щекотки.

Бросив на Майклсона быстрый взгляд, Хелен идет к воде, дойдя до которой, поворачивается к стоящем на берегу мужчинам, которые не могут оторвать глаз от ее фигурки, которую совсем не скрывает крошечный купальник.

– С тобой все хорошо, Дерек? – с беспокойством спрашивает ведьма, видя что тот так и не снял с себя одежду.

– Сейчас, – хрипло отвечает ведьмак и начинает стягивать с себя брюки.

Глаза Элайджи еще сильнее сужаются от злости, а руки сжимаются в кулаки, когда вампир случайно замечает, как тело соперника реагирует на обнажение Хелен.

– Судя по внешнему виду твоих плавок, тебе не очень то и нужна помощь, – едва слышно цедит вампир.

Разорвать ведьмака на части, напоить своей кровью Хелен и убить ее, чтобы она обратилась в вампира, а затем внушить ей все, что ей нужно знать, а что не нужно – внушить забыть. И увезти далеко-далеко, там где их не нашла бы даже Кристина.

Эта безумная картина стоит у Первородного перед глазами, и на мгновение он решает, что это единственное правильное решение. Огромным усилием воли Элайджа гонит от себя эту мысль.

Вместо этого, вампир наблюдает, как Хелен и Дерек стоят по пояс в воде, держась за руки, проводя ритуал, который кажется длится уже вечность, и уже вечность ведьмак пялится на грудь его любимой. Слишком близко их тела, слишком все интимно. Элайджа уверен, что если бы не его присутствие на берегу, то ослабленный Дерек, не смотря ни на что, нашел бы способ склонить Хелен к близости. И это сводит с ума.

Сильный всплеск воды отвлекает Майклсона от мыслей об убийстве. Он поднимает взгляд, и видит, что парочка возвращается к берегу.

– Мне намного лучше, спасибо, ангелочек, – ласково говорит Дерек, обнимая Хелен.

– Ладно, детишки, поплавали и хватит, здесь не безопасно, – прерывает идиллию Элайджа, не сводя взгляда с белокурой ведьмы, лицо которой сливается с цветом ее волос.

Она склоняется за полотенцем, и хрупкое тело обмякнув, падает прямо на землю, и лишь вампирская скорость Майклсона не позволяет девушке на оказаться на влажной траве. Он подхватывает ее на руки, бережно прижимая к себе, не обращая внимания на недовольство Дерека, который что-то с возмущением пытается сказать, но тут же замолкает, когда Элайджа поворачивает в его сторону лицо, на котором на миг появляется обличье монстра.

Ведьмак отступает, не говоря больше ни слова, но Майклсону на это, кажется, плевать. Сейчас значение имеет лишь белокурая ведьма, которая медленно поднимает веки, скользя взглядом по его лицу.

– Я в порядке, просто нужно отдохнуть, поспать, – словно в тумане отвечает Хелен и теряет сознание.

Элайджа укутывает ее в полотенце и несет в машину. Дерек молча следует за ним, и вампир опустив Хелен на сидение рядом с собой, поворачивается к ведьмаку, на лице которого тут же отражается страх, настолько свирепо выглядит Первородный.

– Я думаю, не стоит говорить тебе о том, что будет с тобой, если она пострадает, – холодно цедит вампир, не сводя с Дерека тяжелого взгляда, – я бы убил тебя прямо сейчас, но Хелен вряд ли придет от этого в восторг когда очнется. Поехали.

До самого поместья в машине не звучит ни единого слова.

========== Часть 38 ==========

Хелен приходит в себя только поздним вечером, и когда ведьма открывает глаза, она видит, как заходящее солнце золотит темнеющее небо. Хелен хватает нескольких секунд для того, чтобы понять из окон какой спальни открывается этот вид, и она даже не удивляется тому обстоятельству, что Элайджа принес ее в свою спальню.

В их спальню.

Перед глазами Хелен тут словно сияющий калейдоскоп проносятся картины того, что хранит в памяти эта комната, ставшая свидетелем ее падения. Падения, которого она жаждала. Хотела.

Падения. И любви.

Ведьма медленно поднимается с кровати. Она сразу понимает, что на ней вовсе не влажный купальник, и даже не сомневается в том, кто именно переодел ее в шелковую пижаму, над которой сам же смеялся, говоря, что она совсем детская.

Хелен прислушивается, но не может уловить и звука. В доме либо совсем никого нет (что просто невозможно, ведь Элайджа не оставил бы ее без защиты), либо все уже разбрелись по своим спальням, готовясь ко сну и отдыху. Слабость, что накрывает ведьму явно говорит о том, что и ей стоило бы последовать их примеру, но девушка знает, что не сможет этого сделать.

Только не здесь. Не в этой комнате.

Хелен смотрит на кровать, которую еще совсем недавно делила с тем, кто разбил ей сердце и понимает, что не сможет вновь в нее лечь. Слезы катятся по ее щекам, и ведьма рассеянно вытирает их дрожащими пальцами. Ей срочно нужно успокоиться, и девушка вспоминает про ромашковый отвар, который готовила для Дерека. Видит бог, сейчас он нужен ей гораздо больше.

Стараясь не шуметь, ведьма бредет на кухню, оказавшись в которой облегченно вздыхает от того, что никто не заметил ее по дороге. Хелен подходит к окну, всматриваясь мутными глазами в сгущающиеся сумерки, и в этот миг чувствует, как за талию ее обнимают руки.

Такие любимые и родные руки ее вампира. Но ком снова подступает к горлу, а вместе с ним приходит и желание, чтобы боль чувствовала не только она.

– Дерек, – сладким голоском шепчет Хелен, – иди в постель, я сейчас приду.

Девушка знает, что это удар ниже пояса, и не удивляется когда Элайджа резко разворачивает ее к себе лицом, с силой сжимая ее запястья.

– Сейчас ты не поставишь меня на колени, ведьма, – цедит он, изучая ее лицо почерневшими от ревности глазами, – так хочется вспомнить прошлое? Твоя сестра каждый день рассказывала, как ты с ним развлекалась! Может и мне Дереку парочку интимных подробностей поведать? Как ты сама просила тебя взять, например? Как стонала подо мной, умоляя не останавливаться? Что, забыла?

Хелен не успевает и слова вымолвить в ответ, когда Элайджа заводит ее руки за спину и садит девушку на подоконник. Всего секунду он просто смотрит на нее, и черные глаза, полный страсти впиваются в голубые, прежде чем Первородный обхватывает ее затылок и тянет к себе, сминая розовые губки в жадном поцелуе.

– Он никогда тебя больше не коснется. Только я буду тебя ласкать, – на миг оторвавшись от губ шепчет Элайджа, и Хелен замирает в его руках, не в силах больше сопротивляться своим желаниям, особенно, когда ощущает, что от их близости не только она теряет голову.

Вампир прижимается к ней теснее, и девушка чувствует его восставшую плоть даже через ткань своей милой пижамы и его безупречных, сшитых на заказ брюк. Первородный отрывается от девичьих губ, и покрывает лихорадочными поцелуями все ее лицо, спускается к шее, и Хелен чувствует, как его ладонь сжимает окружность ее груди, даря такие желания прикосновения.

– Прости меня, я люблю тебя, я тебя ему не отдам, – шепчет Элайджа, между поцелуями, и девушка выгибает спину, подаваясь навстречу.

Миллион мыслей проносится в голове Хелен. Ей так хочется ему верить, но что если это вновь игра, для того чтобы ведьмы уничтожили артефакт? Вдруг он снова ее просто использует?

Но в этот миг, мужские губы спускаются к ее груди, и все остальное теряет смысл. Ведьма с трудом сдерживает стон, когда Элайджа прикусывает давно возбужденный сосок сквозь тонкую ткань пижамы, а его пальцы скользят под резинку ее трусиков.

И Хелен уже не сопротивляется. Она не пытается высвободить руки, оттолкнуть Первородного. Девушка просто принимает его ласки, забросив ноги на бедра вампира.

Забыв обо всем на свете, ослепленный желанием, Элайджа отпускает запястья ведьмы и расстегивает свои брюки. На мужском лице появляется счастливая улыбка, которую Хелен понимает совсем не правильно, по-своему. И это злит ее.

– Нет! Я не стану снова легкой добычей, – со злостью говорит она и отталкивает ошеломленного Элайджу, который отпускает ее отступая назад.

Девушка хочет встать с подоконника, но застывает в ужасе, потому что видит, что на пороге кухни стоит Дерек с широко открытыми глазами, переводя взгляд с ведьмы на Первородного. Сгорая от стыда, Хелен закрывает лицо руками и выбегает из комнаты.

Несколько секунд Элайджа и Дерек смотрят друг другу в глаза, и наконец у ведьмака в голове складываются все части пазла. Готовность Первородного спасать ведьм, странное поведение Хелен, насмешки Кристины и то, как она называла его зятем. Но прежде чем он успевает сказать хоть слово, вампир вихрем исчезает за порогом, оставляя Дерека одного в темной кухне.

========== Часть 39 ==========

Новый Орлеан все также хорош, и осень лишь украшает его, делая еще более таинственным, свежим, ярким. Клаус любит и это время года, и этот город, но он даже не подозревает, что все вокруг может заиграть совершенно другими красками, когда рядом она.

Кристина вливается в Новый Орлеан также органично, как и он сам, даром что жила всегда в отдалении от города, в котором правили Первородные, и ее подбородок лишь гордо поднимается вверх, когда она ловит на себе взгляды вампиров, которых Клаус вербует в их армию для свержения Давины.

Мужчины смотрят с нескрываемым интересом (чертова ведьма слишком сексуальна!), женщины – неодобрительно, и даже с легкой завистью, когда замечают его особое отношение к Крис, которое Клаус всеми силами пытается скрыть.

Впрочем, гибрид быстро понимает, что эта битва проиграна им даже не начавшись, ведь черноглазая стерва, выслушав его холодный монолог по дороге из поместья, лишь удваивает свои усилия, окончательно сводя его с ума.

И если раньше ведьма лишь соблазняла его случайными прикосновениями, то теперь она идет дальше – позволяя увиваться за собой его приспешникам. И если бы, о, если бы, она флиртовала с ними словно шлюха, намеренно вызывая его ревность! Майклсон в ту же секунду потерял к ней интерес, вздохнув с облегчением.

Но все происходит с точностью наоборот.

Чертова ведьма ведет себя словно королева города, только что руку не протягивает для поцелуя и не ждет, когда перед ней падут ниц. Ее ослепительная красота, дерзость, небывалый магический потенциал, редкий интеллект, смелость, готовность на все ради семьи и совершенно отвратительный характер сливаются в гремучую смесь от которой кажется нет противоядия, но Клаус его и не ищет.

Беда лишь в том, что действует она так не только на него одного, а предъявить на стерву права, все равно, что признать ее правоту.

И свое поражение.

– Ты меня слышишь, Клаус?

Нетерпеливый голос Марселя вырывает Майклсона из его крамольных мыслей, и пару секунд он щурит глаза, пытаясь вспомнить, о чем именно говорил ему Жерар. К счастью для Клауса он обладает той же вампирской памятью, что и братья, и ему удается выкрутиться из этой ситуации, не ударив в грязь лицом.

Никак иначе, признание, что вместо того, чтобы строить планы по нападению на Французский квартал, он думает о том, какого цвета белье сегодня предпочла дерзкая ведьма, он назвать не может.

Марсель, кажется, не обращает внимания на заминку в беседе, списывая все на то, что Клаус, как и прежде, слишком обеспокоен интересами своей семьи, и переходит на другие насущные вопросы.

Кол уже в пути, и должен прибыть вместе с женой, ближе к вечеру, и они решают, что вместе с Дереком, он вполне мог бы напасть на бывшую невесту первым, учитывая их знания о тайниках ведьм. Хелен, не без давления Кристины, остается в поместье, и Клаус не может сдержать улыбки при мысли о том, кто вновь будет охранять белокурого ангелочка и как от этого взбесится Крис, которая сама настояла на том, чтобы сестра не приезжала в Новый Орлеан до самой битвы.

Все темы исчерпаны, и Марсель идет к выходу, спускаясь по лестнице вместе с Майклсоном, который, посмеиваясь, набирает номер Элайджи и сообщает ему о том, что Дерек нужен им в Новом Орлеане, а ему самому нужно будет остаться – охранять Хелен.

Элайджа не выказывает никаких чувств, холодно соглашаясь, но Клаус готов дать голову на отсечение, что сейчас на губах у его благородного брата змеится довольная улыбка.

Марсель уходит, на прощание приглашая гибрида вечером в бар, где сегодня будут играть джаз, и тот кивает, улыбаясь.

«Кристине должно там понравиться» – почти помимо воли мелькает в его голове, и Клаус недовольно хмурится, сводя брови.

Какая разница что нравится этой мегере? В конце концов, если он и возьмет стерву с собой, то лишь потому, что одной оставаться ей небезопасно и… Клаус не успевает додумать мысль, замирая на пороге библиотеке, куда он направляется на поиски Крис.

Она оказывается там, и гибрид не может оторвать глаз от ведьмы, которая, не замечая его появления, поправляет чулки, подняв вверх подол узкого платья. Дежавю, накрывающее Майклсона удушливой волной, оказывается таким сильным, что не сразу может подобрать слова, вспоминая их первую встречу.

Серые глаза скользят по стройным бедрам, и Клаус чувствует, как наливается желанием его плоть, от одного только чертова взгляда на Крис, которая в этот миг замечает его, слегка щуря черные глаза. На ее лице не отражается и единой эмоции, и быстро вернув на место юбку, ведьма, не говоря ни слова, направляется к двери, желая выйти.

Но она не успевает.

Клаус вихрем оказывается с ней рядом, прижимая к себе, и подхватив на руки, усаживает на тот же самый резной комод, который хранит воспоминания об их первой встрече.

– Соблазнять меня снова надумала? – спрашивает он обманчиво мягким голосом, не сводя взгляда с прекрасного девичьего лица.

– И мыслей таких не было, – в тон ему отвечает ведьма.

Она не боится, не пытается убежать, просто смотрит на него и ее пухлые губки расходятся в порочной улыбке. Или ему это только кажется?

Может и так, но Клаусу уже откровенно плевать. Слишком долго Кристина дразнила его, сводя с ума, слишком сильно он хочет ее и нет никакого смысла сдерживать себя, когда она так близко, не сводит с него своих бесстыжих глаз, и не думая сопротивляться.

– Правильно, будь послушной девочкой, как в прошлый раз, тебе же тогда понравилось, – низким от желания голосом говорит Майклсон, и, не дожидаясь ее ответа, сминает в нетерпеливом поцелуе алые губы.

Ведьма не отстраняется, позволяя ему ласкать ее, и Клаус сжимает ладонями пышные девичьи груди, наслаждаясь их приятной тяжестью. Дыхание ведьмы становится прерывистым, и Майклсон, на лице которого мелькает дьявольская улыбка, кусает через шелк платья затвердевший сосок, вызывая громкий стон Крис, который окончательно лишает его контроля, оставляя лишь желание обладать непокорной ведьмой, сделать ее своей, покрыть поцелуями каждый миллиметр ее тела, оставляя словно клеймо, темные засосы, попробовать ее на вкус…