Текст книги "В тихом омуте...(СИ)"

Автор книги: Ланиус Андрей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

   Она внимала его монологу с бледной улыбкой.

   – А насчет Миланы я скажу тебе так, и тоже в последний раз, больше повторять не буду. Как и оправдываться. Милана – приятная женщина и ножки у нее действительно классные, но она – не моя женщина. Моя женщина – ты, и никто другой мне не нужен. Ты моя единственная и желанная женщина.

   Тамара улыбнулась шире, подошла ближе, забросила руки ему на плечи.

   – Ох, Генка... Ну, почему ты так давно не говорил мне, что я – самая желанная?!

   – Неправда! Только вчера говорил

   – Мало! Надо было сегодня еще сказать. И не один раз. Мне это никогда не надоедает.

   – Извини, исправлюсь. Ты – самая желанная, самая желанная, самая... Ну?! Мир?!

   – Мир... Ты ведь пойми, Генка... Я ведь не за себя только боюсь. Я боюсь остаться с детьми одной. Одна я их не подниму. Ладно, еще Димка... Он домашний, он вытерпит. А Сережа? Кем он вырастет? Уличной шпаной?

   – Перестань! Как тебе такое в голову пришло?! Для меня нет жизни без всех вас! И то, что мы задумали, это все для семьи. Мы должны это сделать. Должны...

   – Когда, Гена? – прошептала она. – Я больше не буду ревновать, клянусь! Скажи только, когда?

   – Давай считать вместе. Сегодня четверг. Пятница – слишком близко, не успеем подготовиться. Выходные отпадают....

   – В понедельник не будем! – решительно вставила она. – Понедельник -день тяжелый...

   – Согласен. Однако, в понедельник у меня дежурство. А это надо делать именно в день моего дежурства. Для алиби. Если понедельник отпадает, значит – среда. В следующее мое дежурство. То есть, впереди у нас почти неделя. Завтра и за выходные надо завершить подготовку, подтянуть все хвосты. В понедельник проведем генеральную репетицию. В вторник обмозгуем все еще раз у себя в комнате. Тем же вечером сожжем игротеку. А в среду, наконец, сделаем это. Помолясь на свою удачу. Единственная проблема – Милана. Вдруг в среду вечером она пойдет встречать его на остановку? Правда, до сих пор она этого не делала, но вдруг? Надо придумать, как ее тормознуть в случае чего. А все остальное складывается идеально, он снова вздохнул.

   – Знаю, почему ты вздыхаешь, – не сдержалась Тамара. – Из-за Миланы, да? Нет-нет, – она закрыла ему рот ладошкой, – я поняла, что ты равнодушен к ней как к женщине. Но как человека ты ее жалеешь, да? Дескать, мы разбиваем ее счастье. Так вот: мы ее спасаем! Потому как через месяц-другой, самое многое через полгода, Паша снова начнет пить. Мы ее избавляем от жизни с пропойцей! Она чуточку погорюет, зато позже найдет свое настоящее счастье. Может быть. Внешние данные у нее для этого есть. И возраст далеко не катастрофический. Этот довод успокаивает твою совесть?

   Он улыбнулся:

   – Ты все умеешь замечательно объяснить. Да, наверное, все обстоит именно так...

   – А как тормознуть ее дома, я придумаю сама, – добавила Тамара.

   – Тогда проблем нет вообще. Значит, в среду?

   – Да.

   – Ну и прекрасно! Слушай, Том, у меня предложение... Накорми сейчас детей ужином, проинструктируй их насчет отхода ко сну. А после давай рванем в какую-нибудь кашефку? Хорошую! С музыкой. На сейчас это необходимо. Закажем что-нибудь вкусненькое, разопьем бутылочку-другую сухого, потанцуем расслабимся... А когда вернемся, я скажу тебе тысячу раз, что ты – моя самая желанная...

   Замурлыкав, она потерлась о его плечо:

   -Когда ты так говоришь, я забываю обо всем на свете... Ты мой ласковый и нежный зверь... Ручной...

   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

   Геннадий подъехал к остановке, как и уславливались, в 19.15. Свернул в темный проезд и заглушил двигатель.

   Тамары не было. Прошло пять минут, семь, на остановке притормозили уже две или три маршрутки, но Тамары среди выходивших не было.

   Геннадий слегка занервничал, но тут увидел, наконец, жену. Она почему-то шла со стороны парка. Видно было, что торопится.

   – Звонил в редакцию? – спросила она, приблизившись.

   – Как договорились, – кивнул он. – С уединенного таксофона. Набрал номер. Милый девичий голосок прощебетал: «Издательский дом такой-то. Вас слушают.» Ну, тут я выдвинул челюсть вперед, скосил ее вправо и бандитским голосом прохрипел: «Слушай сюда, телка! Передай вашему Плафонычу, суке, что с него должок. Он знает!» Всё! Коротко и ясно.

   – Она выслушала тебя до конца? Не бросила трубку?

   – Слушала, затаив дыхание. Будем считать, кость генералу мы бросили. Капитана удалим с игрового поля завтра. А ты почему опоздала? И почему идешь со стороны дома?

   – Ой, Гена! Столько новостей!

   – Хороших?

   – Разных, – уклончиво ответила она. – Я потому и припозднилась, что решила перед нашей встречей забежать домой, чтобы узнать, не случилось ли еще чего. Ну, вообщем, так. Слушай. Новость номер один. С утра Пашка уехал в Сестрорецк. Там, в военном санатории, будет какая-то конференция не то магов, не то экстрасенсов, а после намечается банкет.

   – Откуда такие сведения?

   – Своими ушами слышала. Они с Миланой как раз направлялись к выходу через гостиную, а я только вышла на антресоли. И тут – телефонный звонок. Пашка снял трубку – он был как раз рядом. Ах! – огорченно вздохнула она. – Если бы я находилась в комнате, то потихоньку подняла бы свою трубку и узнала бы, кто звонит! Но что делать?! Они ведь оба видели меня. Оставалось только прислушаться.

   – О чем же шел разговор?

   – Паша слушал довольно долго – две или три минуты, стоя ко мне вполоборота. Ой, нет! Сначала он как бы удивился: «Это ты?!» Очень удивился. Это было заметно. Выслушал собеседника. Затем сказал: «Все это, конечно, очень неожиданно, но ладно, в принципе я не против. Но сегодня никак не огу. Прямо сейчас мы едем в Сестрорецк. Вернее, в Разлив, в военный санаторий. На конференцию магов и чародеев и, наверное, останемся там на банкете. У них всегда шикарные банкеты. Позвони мне среди недели. Извини, боюсь опоздать, бегу, меня ждут!» Тем не менее, он слушал ответ абонента еще с минуту. Затем вдруг закричал, да так гневно, что я диву далась: «Кто это тебе сказал, кто?! Квандыбин-Мандыбин?! Так вот: после всего это он просто редиска! Мелкий стукачок! Мне он больше не друг – я об этом ему самому сказал в глаза! Все! Созвонимся на неделе! Физкульт-привет!» – буквально швырнул трубку на рычаги и побежал на крыльцо, где его ждала Милана.

   Гена задумался.

   – Кто же это мог ему звонить?

   – Наверное, по работе, раз это как-то связано с Кандыбиным.

   – Похоже... Ну, то, что он поехал в Сестрорецк, это нормально. Тем более, там банкет. Постой, но он сказал – «мы едем...» То есть, они поехали вдвоем с Миланой?

   – А это новость номер два. Поначалу я тоже подумала, что они поедут вместе. Тем более, что из дому вышли вдвоем. Но вот сейчас забежала домой, Паши еще нет, а Милана, вся расстроенная, печет пироги. Я расспросила ее. Оказалось, что утром они действительно собирались ехать вдвоем. Но по дороге на вокзал планы переменились. Она, как всегда, мнется, но я так поняла, что ей не хотелось присутствовать на людном банкете. Быть среди чужих. И вроде бы она уговорила Пашу, что тот поедет один, возьмет несколько интервью и вернется домой пораньше, а она напечет вкусных пирожков, купит бутылку вина, и они славно посидят. Он согласился. Она проводила его до Финляндского, посадила в электричку, затем прошла о магазинам и вернулась домой.

   – Так чего же она беспокоится?

   – Да ведь Павла нет до сих пор!

   Геннадий машинально глянул на часы:

   – Время-то еще детское.

   – Он обещал вернуться в четыре-пять. Причем, в два часа позвонил Милане и подтвердил, что возьмет еще парочку интервью и побежит на электричку. Правда, добавил что-то лестное относительно готовящегося банкета.

   – Вот и ответ! Не вынесла душа поэта.

   – Я сказала ей тоже самое, – кивнула Тамара. – Милана, между прочим, хоть и не подает виду, но тоже так думает. Переживает, что отпустила его одного. Понадеялась на его слово, дуреха! Казнит себя, что не поехала вместе с ним.

   – Ну, а тогда казнила бы себя за то, что поехала... Она вообще беспокоится на всякий чих. Приедет тепленький, голубчик, куда он денется?! Ладно, это все?

   – Нет, – покачала головой Тамара. – Новость номер три. Сегодня в квартиру приходила Марго.

   – Пашкина сестра?

   – Другой Марго у нас нет.

   – Вот это действительно новость! Подробности известны?

   – Об этом мне рассказал Сережа. У них выпала пустая пара, и он забежал ненадолго домой. Было это примерно в половину одиннадцатого. Милана еще не вернулась, в квартире было пусто. Ну, ты же знаешь наших мальчишек! Сколько раз я им наказывала: остаетесь дома одни – неважно, вдвоем или поодиночке – закрывайтесь в своей комнате на ключ, а если войдет кто чужой, сразу же звоните папе или маме! Но они такие беспечные! Что Сережа, что Дима. Словом, кто-то вошел, Сережа слышал, но не выглянул, думал Милана. Занимался своими делами. В дверь постучали. Он открыл, конечно. У порога стоит госпожа Матюнина. И с места в карьер начинает расспрашивать его про Милану. Что, мол, за тетенька живет у вас по соседству, да какая она из себя и все такое прочее. Слушала, а сама все время кусала свои тонкие губы. Ну, ты же ее знаешь!

   – Хм! Странный визит! Это сколько она не появлялась в нашей квартире?

   – Считай, с прошлого июня. С поминок по матери.

   – Значит, она расспросила Сережу и ушла?

   – Если бы! Но Сережа у нас тоже простачок... – вздохнула Тамара. – Нет, чтобы самому ее расспросить. Закончив разговор, он закрыл дверь комнаты и точка! Но вот свободное время истекло. Он вышел на антресоли, и почти в тот же момент Маргарита вышла из комнаты Павла. И будто подосадовала, что он ее опять увидел. Похоже, она собиралась выскользнуть тихо. Но, поняв, что не вышло, стала расспрашивать его о школе, об учебе, как бы уводя разговор в сторону. Из дома они вышли вместе. Сережа побежал в школу, а она села в свою машину, которая стояла за углом. Но не факт, что она не вернулась.

   – Сколько времени она провела в пашкиной комнате?

   – Судя по рассказу Сережи, минут десять-пятнадцать.

   – Может, она что-то искала?

   – Или что-то взяла. Или сделала что-то такое, что может поссорить Пашу с Миланой. Вот это скорее всего.

   – Я о том же подумала, – кивнула Тамара. – Недаром Марго по нашей игре – дама пик. Она носом чует, когда назревают события. Хотя нам этот ее визит только на руку. Теперь все запутается еще больше, вода станет мутнее. Но уж свою золотую рыбку мы разглядим!

   – Ключ от Пашкиной комнаты надо отдать, – заметил Геннадий. – Сегодня же. Это все новости или есть еще?

   – Пока все.

   – Тогда начнем нашу репетицию, – он бросил на жену удивленный взгляд: – но ты пришла с пустыми руками? А где груши?

   – Ой! Я же оставила их дома!

   – Вот это игроки! – с укором покачал он головой. – Из-за таких мелочей и рушатся великие планы.

   – Ну ладно, Геночка, я просто переволновалась из-за Маргариты. Притом, это же репетиция. Не волнуйся, когда надо будет, я все сделаю правильно. А груши я куплю сейчас в ларьке.

   – Помимо груш ты должна иметь с собой еще открытую бутылку пива, – напомнил он.

   – Я не забыла. Но для репетиции эта бутылка совсем ни к чему.

   – Ладно, – вздохнул он. – Вернемся к нашим баранам. Значит, груши должны покатиться так, чтобы хотя бы две-три штуки остановились в опасной зоне, понимаешь? Это очень важно.

   – Я постараюсь, милый!

   – Дальше. По твоему сигналу я сброшу вниз небольшой камешек. Отметь поточнее место, где он упадет. Груши пока не трогай. Ни одной. Я хочу сам посмотреть, как они легли. Вот, собственно, и все, что пока от тебя требуется. И, конечно, держи дистанцию от случайных прохожих. Ну, давай, дорогая! Возле крайнего ларька никого. Покупай груши и иди. Не торопясь.

   – Встретимся под балкончиком, милый.

   ... На всю репетицию потребовалось совсем немного времени.

   Падать Тамара, конечно, не стала. Просто опустилась на одно колено. Груши легли просто замечательно. А еще заговорщики провели хронометраж. Выяснили – чтобы покинуть здание, Геннадию требуются неполные две минуты.

   – К операции всё готово! – по-военному четко подытожил Геннадий. – Арматуру я кое-где подпилил, бетон кое-где сколол – сейчас балясины висят на честном слове! Нажать чуть сильнее, и они упадут. Подросток, и тот справится. Акцию можно провести хоть сейчас. Ладно, дорогая... Садись в машину, доставлю тебя прямо до крылечка. А после отгоню фургон на базу и минут через полчасика вернусь...

   – Подкинь меня лучше к магазину, Генчик. Куплю на ужин что-нибудь вкусненькое. А груши эти забери с собой, чтобы мне с ними не таскаться. Я тоже вернусь через полчаса.

   – Значит, встретимся у крыльца?

   – Не удивлюсь, ели это произойдет. Мы ведь с некоторых пор – счастливчики! И мне это ужасно нравится!

   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

   Тамара как в воду глядела: они и точно сошлись у крыльца.

   – Милый, какие тебе еще нужны доказательства?! – рассмеялась она.

   – Да я и не сомневаюсь ни в чем, – он взял у нее пакет с продуктами.

   В гостиной навстречу им из кухни метнулась Милана. Узнав Завесовых, остановилась посередине, скрестив руки на груди и захлопав ресницами. Вид у нее был панический.

   – Ой, а я думала – Паша... – казалось, она вот-вот расплачется. – Ну, где же он?! – вопросительно уставилась на Геннадия.

   – А вот нервничать не надо, – успокаивающе отозвался тот. – Ну, задержался мужик. Может, конференция затянулась. Или дневные электрички отменил. Обычная картина на этой ветке после окончания дачного сезона.

   – Я немного опасаюсь, что он останется на банкете, – призналась она.

   – Тоже ничего страшного. Сколько уже было таких банкетов!

   – Он мог бы позвонить...

   – Ну, знаете, Миланочка, обстоятельства складываются по-разному.

   Она улыбнулась сквозь слезы. И ему, и ей. Вообще, Милана явно не желала замечать откровенного недружелюбия Тамары. Или же надеялась со временем преодолеть его своей приязненностью. Но Геннадий получил полновесный поток ее симпатии.

   – А я ему пирожков напекла. Полотенцем укутала, они еще теплые. Ой, я вас сейчас угощу!

   – Нет-нет! – выступила вперед Тамара. – Вы уже угощали ребят, довольно.

   – И не волнуйтесь вы так, – повторил Геннадий. – Просто позвоните в справочную Финляндского вокзала и уточните, когда приходит очередная электричка из Сестрорецка. Прибавьте сюда минут 40-50, и примерно в это время он появится в гостиной. Вот увидите!

   Ее улыбка чуточку посветлела.

   – Так я и сделаю!

   Супруги поднялись наверх. Вечерние процедуры, ужин, занятия с детьми, телевизор... Милана все-таки принесла им тарелку с целой горкой пирожков. Геннадий попробовал: вкусно! Ай да пирожки! С печенкой и луком. Но хвалить при жене поостерегся. Зато детишки облизывали пальцы и просили маму напечь им таких же. Тамара хмурилась. Она даже не притронулась к угощению.

   После ужина Геннадий потянулся за сигаретами. Пачка оказалась пустой. Вот те раз! И табачные припасы все закончились.

   – Ладно, слетаю в дежурный магазин.

   – Лучше бы бросил курить, – отозвалась Тамара.

   – Оставь мне хотя бы один недостаток...

   Он быстро собрался и ушел.

   Тамара продолжала смотреть любимый «мыльный» сериал. Все домашние знали, что отвлекать ее в эти минуты нельзя.

   Геннадий вернулся через полчаса.

   – Что так долго? – спросила она.

   – Прогулялся малость. Ты же все равно не разрешаешь мне курить в комнате. Да и мысли всякие...

   – О среде?

   – Конечно. Прикидывал, все ли мы учли, не упустили ли чего? Какое-то у меня странное ощущение, что чего-то я забыл...

   – Что именно?

   – Мешки! – он вдруг с силой хлопнул себя по лбу. – Черные мешки с дождевой водой!

   – Да наплевать на мешки!

   – Они с маркировкой нашей фирмы!

   – Почему с маркировкой, Гена?

   – Я ведь приносил их для игры!

   – Еще не поздно забрать. Хотя бы завтра.

   – Так я и сделаю, – он нервно хрустнул пальцами и добавил: – Но ты посмотри, как легко, оказывается, упустить важную мелочь!

   – Успокойся, милый! Всё остальное, надеюсь, в порядке?

   – Да, – вздохнул он. – Не считая того, что Пашка еще не вернулся.

   – Куда он денется?!

   В стороне проспекта послышался вой пожарной сирены: опять где-то что-то горит. Впрочем, иногда по этому поводу Геннадий шутил: пожарные поехали ужинать.

   В половине одиннадцатого чуть не с боем уложили детей спать. Особенно упрямился Дима, прося дать ему посидеть за компьютером еще четверть часа. Но отец был непреклонен.

   Выйдя из детской, он снова увидел Милану, которая металась по гостиной. По ее поведению было ясно, что Павла еще нет. Вступать с ней в разговор он не стал, но войдя к себе, сказал жене:

   – Странно... Пашка еще не вернулся.

   – Загулял парнишка! – коротко бросила она.

   – А по-моему, здесь что-то не так, – засомневался Геннадий. – Если бы загулял...

   И тут раздался длинный звонок с улицы. Затем еще. И еще.

   Гена оставил дверь на антресоли слегка приоткрытой, и звонки доносились четко.

   – Ой, Пашенька! – раздался счастливый возглас Миланы, затем послышался бойкий стук тапочек по ступенькам.

   – Вот и долгожданный Плафонов! Явился не запылился! – съязвила Тамара.

   – Погоди, что-то здесь не так, – возразил Геннадий. – Почему он звонит? Ведь у него есть ключ.

   – Ой, да потерял по пьяни! Сколько он уже их терял! Сколько раз из-за него меняли замки! Или не может попасть в замочную скважину.

   – Тут что-то другое, – Геннадий вышел на антресоли.

   И точно, это был не Плафонов.

   С улицы вошел капитан Абоймов. В форме.

   Милана, открывшая ему, медленно попятилась назад и остановилась, лишь уперевшись в стол.

   Геннадий замер у перил. Тихо подошла Тамара и встала рядом.

   Абоймов оглядел жильцов тяжелым взглядом исподлобья и прокашлялся.

   – Я подумал, что лучше сам к вам зайду... Нет, ну сколько раз я требовал, чтобы это ограждение привели в порядок! И вот результат!

   – Я не понимаю, о чем вы говорите... – прыгающими губами прошептала Милана.

   – Этот дом... Этот чертов заколоченный дом! Похоже, бомжи наверху разожгли костер или что другое там случилось, надо разобраться. Словом, обрушился кусок балкона. А он как раз проходил мимо. Только краешком и задело – чиркнуло по виску, а много ли человеку надо?! Нет, такого и нарочно не придумаешь..

   – Кто – он? – еле выдохнула Милана, прижимая обе ладошки к сердцу.

   Завесовы переглянулись

   – Пашка... Плафонов Павел Алексеевич.

   – Ах! – этот возглас вырвался из двух грудей, но капитан отреагировал только на один из них, подхватив Милану, которая падала. Без видимых усилий он отнес молодую женщину к дивану и уложил на нем.

   Но, наверное, и вскрик Тамары остался в его памяти, ибо следом он глянул наверх:

   – Несите валерьянку!

   – Сейчас, сейчас... – Тамара метнулась в комнату за пузырьком.

   Через полминуты супруги уже были внизу.

   – Такое вот несчастье, – вздохнул Абоймов. – Буквально недавно сидели за одним столом, и вот человека нет. Он «Зодчих» читал... И как читал! «И кидали их, темных, на стылое лоно земли...» И вот он сам лежит на стылом лоне земли... Эх! Вот перед глазами стоит как живой, а его уже нет! Никак не могу осмыслить.

   Тамару колотила дрожь. Она подошла к Милане, провела рукой по ее волосам, словно от былой неприязни не осталось и следа.

   – Милая, потерпи, сейчас я принесу воды и отпою тебя валерьянкой.

   Абоймов строго посмотрел на Геннадия:

   – Рядом с ним нашли недопитую бутылку пива... Похоже, он остановился под балконом, чтобы по своей привычке вмазать глоток, а тот возьми и рухни! Судьба! Что теперь сделаешь?! А к вам огромная просьба... Вы – образцовая семья. Серьезные люди. Успокойте женщину. А утром сообщите родственникам и по месту работы. Мол, нашли его около половины одиннадцатого. Еще теплым. Вызвали «скорую», но... Сейчас он в морге. Пускай звонят по справочной. А мне надо идти. Так я могу на вас рассчитывать? Вы всегда хорошо к нему относились. Он вас ценил.

   – Мы все сделаем, – тихо заверил участкового Геннадий. – Все, что в наших силах.

   – Плохой на этот раз оказался из меня ангел-хранитель! – посетовал Абоймов. – А ведь я там проезжал буквально за десять минут. Ладно! Когда выяснится насчет похорон, звякните мне. Я обязательно буду. Эх, Пашка, Пашка...

   С этими словами слуга закона удалился.

   Тамара сидела на диване рядом с Миланой. Та уже пришла в себя и выпила валерьянки, но сознание ее казалось помрачившимся.

   – Тамара, давай проводим ее в комнату, – предложил Гена.

   Та сжала руку несчастной:

   – Милана, поднимись... Ну чем же теперь поможешь...

   Только сейчас Милана наконец-то обрела голос:

   – Господи, я как чувствовала, что случится что-нибудь плохое... Как чувствовала! Ну зачем я отпустила его одного?! Что же я буду теперь делать одна?!

   – Попробуйте заснуть, милочка. И не убивайтесь вы так. Значит, такая ему выпала судьба...

   – Нет-нет, я не засну, я боюсь оставаться одна там, в его комнате, но и вас не хочу тревожить. Что же мне делать, ума не приложу! Я посижу здесь, в гостиной, ладно? А вы отдыхайте.

   – Если вам, Милана, что понадобится, смело стучите к нам в любое время, без всякого стеснения, – сказал ей напоследок Геннадий.

   Конечно, Милана и сейчас нуждалась в моральной поддержке, однако и супругам надо было позарез немедленно пообщаться накоротке.

   И вот они в своей комнате, за закрытой дверью.

   – Ты что-нибудь понимаешь? – спросил Гена, все еще сбитый с толку.

   Она метнулась к своей сумочке и выхватила оттуда пятисотрублевку:

   – Чего же тут понимать?! Его нет, и руки у нас чисты! Это удача! Удача, которая сама все сделала за нас! – ее глаза лихорадочно блестели. – Отныне так будет всегда! Ах, милый! Это невероятно, но это факт! Вот сейчас мне его жаль, ей богу! Жаль до слез! Давай выпьем по стопке – помянем его душу! – она благоговейно поцеловала купюру, будто икону. – Это действительно счастливый билет! Все в жизни проще, Гена! Надо приходить и брать, никого не спрашивая и не прося ни о чем! И все само приплывет в твои руки! Если только удача с тобой!

   – Но ведь так не бывает, Тома! – продолжал сомневаться он.

   – Ты же видишь, милый, что бывает! Очень даже бывает! Вот оно и случилось. Теперь мы свободны, ты понимаешь, свободны! И богаче на одну комнату! Давай же выпьем! И за нашу удачу тоже! Ну?! Эй, милый! Чего ты такой кислый?! Почему не радуешься?!

   – Мешки... – пробормотал он. – Надо забрать мешки. Если Абоймов начнет сейчас шарить там, он их найдет.

   – Генчик! Опомнись! Кто будет искать какие-то мешки?! При чем здесь вообще мешки?! Его придавило рухнувшим балконом! А мы – мы ничего плохого не делали, забыл?! Пей же, милый! Удача сама просит, чтобы мы подняли за нее тост!

   Он посмотрел на свои руки и удивился:

   – Дрожат...

   Внезапно Тамара отставила свою стопку:

   – Ой! Игротека! Вот и пришла пора ее сжечь! Одевайся, милый! Устроим во дворе праздничный костерок! А уж после отметим это событие. Давай сюда «дипломат».

   Пока он извлекал чемоданчик из-под коробок, она схватила ниточницу, высыпала катушки на стол и разыскала среди них ту, в которую был вложен маленький ключик:

   – Ага, вот он!

   Геннадий поставил «дипломат» рядом.

   – Хорошая была игротека, но она свое дело сделала! – воскликнула Тамара, проворачивая ключик – раз и другой.

   Замки щелкнули.

   – Надеюсь, твоя зажигалка заправлена? – лукаво улыбнулась она и подняла крышку.

   Сначала они не поняли.

   И даже спустя минуту все еще не понимали.

   «Дипломат» был пуст.

   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

   Неяркий свет ночника, тьма и шорохи за окном. Глухие рыдания внизу. Ощущение ирреальности. Игра. Только как будто теперь кто-то играл с ними. Или... один из них с другим?

   Пауза.

   Гена (стараясь быть спокойным):

   – Ты все-таки сожгла эти бумаги. И ничего мне не сказала.

   – Я ни клочка не трогала... – бледная, она уставилась на него. – Я не заглядывала сюда с прошлого четверга, – она роняла слова с трудом, будто ее щеки каменели.

   – Ты их не сжигала... – бестолково констатировал он. – Куда же они подвались?

   – Ты у меня спрашиваешь?

   – Постой, давай спокойно. В последний раз мы их видели в четверг. Когда вернулись из кафе. Я еще вписал новую карточку «Генеральная репетиция». Не надо бы. Но что сделано, то сделано. Затем я все убрал, а ключик вложил в катушку. А ту – в ниточницу. При тебе. Слушай, может, ты чисто механически...

   – Я их не брала! Не брала! Я же еще не чокнулась! Не делай из меня дуру! – костяшки ее пальцев побелели, лоб прорезали вертикальные складки.

   – Успокойся. Понял. Я просто хочу пройти по всем возможным вариантам. Итак, ты не брала. Идем дальше, – он осмотрел замки. – Нет, целые. Чемоданчик импортный, замки – с секретом. Такие проволочкой не откроешь. Да по замкам и видно, что открывали именно ключом... Наши дети? – он говорил сам с собой. – Нет, они не стали бы брать. Притом, тайно. С чего бы это вдруг? Их этот чемоданчик никогда не интересовал. В крайнем случае, спросили бы – папа, мама, что это такое?

   – Какой-нибудь воришка? – он посмотрел на жену.

   Тамара мертвенно молчала.

   – Но ведь ничего не исчезло. Деньги, твои кольца, сережки – все на месте, – продолжал он. – Оп! Кажется, понял!

   Она не отвечала. Сосредоточенно смотрела в угол и массировала виски.

   А он все говорил в пустоту:

   – Его сестра! Маргарита! Зачем она приходила? Может, она вернулась, когда Сережа убежал в школу? Но как она открыла нашу комнату? И откуда могла знать про игротеку? Как думаешь?

   Он снова посмотрел на жену и наткнулся на ее тяжелый, непреклонный взгляд.

   – Том, что с тобой?

   – Ну вот что, милый! – зло отчеканила она. – Хватит держать меня за дуру! Хотя дурой я и была. Ведь хотела же, хотела уничтожить эти бумаги! Ты мне помешал! Нашел отговорку... Теперь я понимаю!

   – Что ты понимаешь, глупенькая?

   – Не такая уж я и глупенькая! И уже все поняла!

   – Что?! Что ты поняла?! – закричал он.

   – А то! – закричала она в ответ. – Ключ от «дипломата» только один! Он был спрятан в катушке! А катушка лежала в ниточнице, среди полусотни других таких же катушек! Если не знать, то сроду не догадаешься! А знали только мы двое! Один из нас и взял игротеку!

   – Кто???

   – Ты!!!

   – Я???

   – Да, ты! Ты взял карточки! Но не сжег, а спрятал!

   – Господи, что за дичь, Тамара?!

   – Не дичь, не дичь! – завизжала она, топая ногами. – Ты положил глаз на Милану, на эту смазливую тихоню с ее длинными ножками! Вы с ней сразу снюхались! И ты решил избавиться одним ударом от обоих – от Пашки и от меня! Ведь это ты убил его, ты!

   – Я?!

   – Да, ты! Вечером ты выходил будто бы за сигаретами. Тебя не было полчаса. А еще раньше ты позвонил в справочную вокзала и вычислил, когда он будет возвращаться! А там, на балконе, подготовил всё заранее, когда я, как дура, катала по асфальту эти груши! Всё сходится, всё!

   – Что сходится?! Что?! Меня видели продавщицы! Соседи! Случайные прохожие! 10 или 15 человек! Я просто ходил и курил, чтобы успокоиться. Потому что замандражировал из-за этих чертовых мешков!

   – Две минуты! – напомнила она. – Ты же сам засекал время! Две минуты, чтобы подняться, две – на спуск и одна минута на убийство! Всего – пять! А еще 25 минут ты ходил и курил, чтобы тебя видели свидетели! А она тебя подстраховывала, разыгрывая убитую горем! Это ты... Ты! Ты предал меня, детей... Ты, самый близкий нам человек... Из-за смазливой дуры! Предал нашу удачу... Она опять улетела от нас! Теперь уже навсегда! И теперь мне будет очень плохо. Но тебе – еще хуже! О, господи! – она закрыла глаза.

   Он опустил голову и некоторое время простоял так. Затем заговорил и голос его звучал удивительно спокойно:

   – Ладно, – проговорил он удивительно спокойным голосом. – Допустим, я такой идиот, что убил его. Но тогда объясни мне, зачем я вместо того, чтобы затаиться и делать вид, что понятия ни о чем не имею, зачем я взял эти чертовы карты? Объясни мне!

   – Чтобы избавиться от меня! – она гордо выпрямилась.

   – Каким образом?

   – Чтобы я переживала, нервничала, слетела с катушек, и ты предложил бы мне полечиться. Сплавил бы меня в психушку! И тогда никто не помешал бы вашей «чистой» любви! Но этого не будет, знай! Я останусь здесь хозяйкой! Я, а не вы!

   Какое-то время он разглядывал ее, будто увидел впервые в жизни. Затем начал медленно отступать, пока не уперся в стену.

   – Вот теперь я понял... Это сделала ты. Ты всё продумала с самого начала. Ты чокнулась на этой идее – заполучить в руки журавля. Сумела втянуть меня... А после засомневалась – во мне... Когда я оговорился сегодня, что бетонные балясины висят на волоске, ты всё и решила. Позвонила в справочную и вычислила, когда он будет возвращаться. И воспользовалась благоприятным моментом. Тут ведь на всё про всё требуются каких-то десять минут. Удача и вправду оказалась на твоей стороне. Ты сделала это, Тома... Но зачем ты спрятала карточки? Почему обвиняешь меня? Я тебя не предавал и не собираюсь этого делать... Почему ты разговариваешь со мной, как с чужим?

   – Ты и есть чужой! – ответила она с каким-то остервенелым наслаждением. – Я устала от твоей лжи! Уйди! Можешь уходить вместе с ней! Но знай: шантажировать меня этими карточками ты не сможешь! Они заполнены твоей рукой. А я про них знать ничего не знаю. И чемоданчик этот твой. И единственный ключ от него ты всегда носил с собой. Вот так-то, милый. Твой хитрый план не удался! А теперь – уходи к ней!

   – Томка, я понимаю, что ты нервничаешь. Я тоже нервничаю. Нам обоим надо успокоиться. Давай оставим серьезный разговор на завтра. Только не наделай глупостей, чтобы после не пришлось жалеть. Давай на этом остановимся. Не буду тебе мешать. Я лягу на диване. А пока выйду на крыльцо покурить. Я должен покурить.

   Он надел куртку, взял сигареты и не оглядываясь вышел из комнаты.

   В гостиной на диване сидела Милана. Будто впавшая в некий ступор. Она подняла на него мокрые глаза. Ставшие огромными, на пол-лица. Только сейчас он понял, что у нее красивые глаза. И вся она очень привлекательная. Переживания подчеркнули ее хрупкую прелесть.

   – Не могу уснуть, – словно бы повинилась она. – Не могу оставаться в той комнате одна...

   – Очень сочувствую вам, – сказал он. – Но сейчас ничем не могу помочь. Тамара тоже вся извелась и легла спать. А я хочу подышать свежим воздухом. И покурить. Вас с собой не приглашаю. По ряду причин. Извините.

   – Я понимаю. Вашей жене не нравится , когда вы заговариваете со мной.