Текст книги "В тихом омуте...(СИ)"

Автор книги: Ланиус Андрей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

   К тому моменту, когда приехала «скорая», Пашин желудок основательно промыли. По сути, мы спасли мужика для медицины.

   И вот что интересно: когда Плафонова уже вынесли на носилках из дома, у калитки остановился патрульный милицейский уазик, из которого выпрыгнул капитан Абоймов – слуга закона, обладавший даром появляться в нужный момент в нужном месте. Пашкин ангел-хранитель.

   Резюме: капитан Абоймов знает ( и верит! ), что мы спасли Плафонову жизнь. Знает об этом «скорая» помощь. Знают об этом Лиманская, стервоза Марго, ее муж-лампасник, знает дружбан Кандыбин. Знает об этом вся «наша деревня».

   То есть, произойди с Плафоновым несчастный случай по новой, никому и в голову не придет грешить на нас. По логике вещей. А как в действительности? Вот это и надо просчитать.

   Сюда же: на следующий день после случившегося Гена починил Пашкину дверь – на скорую руку – и поставил из своих запасов старый замок вместо выбитого, механизм которого был испорчен. Гена считал, что после выписки Паша захочет поставить новую дверь и врезать современный замок.

   Но, поправившись, Паша заявил. Что ему некогда заниматься бытом, что и дверь и замок вполне его устраивают ( хотя между косяком и дверью образовался заметный зазор ).

   Кроме того, Паша попросил нас взять на хранение один из ключей от вставленного Геной замка, дабы когда-либо не пришлось выламывать дверь вторично. Ибо нового штурма дверь уж точно не выдержит.

   Довод был резонный, и ключ мы взяли.

   Вот он, висит на гвоздике рядом с вешалкой до сих пор. Честно говоря, мы про него уже забыли. Вспомнили вот только сейчас, когда обсуждали основные положения этой карты.

   Вот еще о чем следует упомянуть.

   В первый же день после выписки Паша покаялся перед нами. Дескать, виноват – отпустил тормоза на новый год! Проклятое слабоволие! Не говоря уже о том, что он пропил всю заначку, предназначенную для покупки дубленки. Вот и в тот, последний, день выпить захотелось до невозможности! Побежал в дежурный магазин. Уже после полуночи. А тут, в парке, подвернулся какой-то тип. Вот, говорит, для себя брал пару пузырей, но один по-братски уступлю. Он, Павел, и раньше покупал с рук. И ничего, проносило. А на этот раз не пронесло. Похоже, в этой бутылке был чистый метиловый спирт. Мерзавцы, из-за копеечной выгоды травят честных любителей крепких напитков!

   Но теперь – всё! Баста! Только сухое вино и пиво! И только по праздникам!

   Честно говоря, мы ему не поверили: сколько уж было подобных клятв!

   Но, похоже, на сей раз человек и вправду решил взяться за ум. Он не только бросил пить и курить, но и сел на диету. Овсянка, кисели, ряженка, овощи, зелень...

   Тамару он боготворил. Читал ей звучные, красивые стихи, осыпал ее изысканными комплиментами, чуть не ежедневно преподносил то букетик, то шоколадку... Он сбросил лишний вес, подтянул животик, стал стройнее... Появился какой-то блеск в глазах...

   А затем...

   – Всё! – выдохнул на этом месте Геннадий. – Опять мы уперлись в прошлое лето! Выходит – нам его никак не обойти. Даже в игре. Но на сегодня у меня уже нет сил!

   – Бедненький... – совсем другим тоном произнесла Тамара. – Нет сил? Ну-ка, проверим... – ее ручка скользнула к его мужскому достоинству.

   – Нет, этих сил у меня еще вдоволь! А у вас такие аппетитные ножки, Тамара Георгиевна! Так бы и проглотил их одну за другой... – он подхватил ее на руки и закружил по комнате.

   .

   ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   Прошло еще два дня. У Геннадия снова выдался выходной – после очередного длительного дежурства.

   Только что Тамара ушла на работу, проводив перед этим, как всегда, детей в школу.

   В доме стояла полная тишина. И дело не только в хорошей звукоизляции, в которую он вложил столько сил. Тут как ни старайся все равно какие-то звуки будут доноситься, пускай и приглушенно, особенно, если лежишь в кровати. Просто сейчас в доме не было никакого движения.

   Он повернулся к стене и закрыл глаза. Сознание уплывало. Еще секунда, и он заснул бы.

   Но тут внизу чуть слышно хлопнула дверь. Кто-то осторожно прошел через гостиную и стал подниматься по лестнице. Вот поднялся. Вроде бы замер на антресолях. Плафонов, наверное. Ну и ладно.

   Геннадий попытался было снова погрузиться в дрему, но тут ему показалось, что какое-то движение происходит в детской комнате. Скорее всего, это было акустическим обманом. Гена знал, как легко ошибиться, пытаясь определить источник звука. Особенно, когда лежишь вот так сонный в закрытой комнате. Забивают гвоздь на соседнем крыльце. А все равно кажется, что стучат у тебя за стенкой. Наверное, Паша затеял уборку... Хм! Однако же, странно... Пойти, что ли, посмотреть? Он сел на кровати.

   Вдруг дверь комнаты плавно распахнулась. В образовавшемся проеме стояла... Тамара. Которая по всем прикидкам сейчас должна была подъезжать к метро. Но не это ошеломило Геннадия.

   Тамара была совершенно нагая, лишь волосы перехватывала алая лента, а с мочек ушей свешивались ее золотые сережки.

   – Ты ?! – только и сумел выдохнуть он с таким выражением, словно увидел перед собой восхитительный призрак.

   – Лиманская ушла еще спозаранку, предупредив, что вернется к вечеру, – произнесла Тамара с дразнящей улыбкой. – А Пашка убежал по редакционным делам буквально передо мной. Я уже дошла до парка, затем остановилась и подумала: не использовать ли момент? Ведь тебе приятно, да? Работа подождет. Придумаю что-нибудь. Зато вся квартира в нашем распоряжении. Входную дверь я закрыла на засов. Ты не хочешь немного разнообразить наш секс? – говоря так, она прошла походкой манекенщицы на подиуме к кровати, уперев руки в бока и позволяя ему разглядывать себя в упор.

   Нет, определенно, с ней что-то стряслось!

   Бывало, конечно, что утром ему удавалось разогреть ее так, что она забывала о времени и опаздывала в свое рекламное агентство, благо, там смотрели сквозь пальцы на задержки сотрудников, лишь бы те приносили в клюве договоры. Но НИКОГДА, НИ РАЗУ В ЖИЗНИ она сама, по доброй воле не возвращалась с дороги ради секса. НИКОГДА, НИ РАЗУ В ЖИЗНИ она не входила обнаженной в эту комнату С ТОЙ СТОРОНЫ двери. И НИКОГДА ПРЕЖДЕ она не позволяла себе демонстрировать со столь восхитительным бесстыдством свою наготу ДО НАЧАЛА любовной игры.

   Все это было так ново, отвечая в то ж время его затаенным желаниям, что на какой-то миг он задохнулся от взрыва адреналина в крови.

   – Ну? – улыбнулась она царственной улыбкой. – Может, ты просто спишь и видишь сон?

   – Так-так-так... А вот сейчас проверим! – непослушной рукой он потянулся к ней.

   – Нет! – рассмеялась она. – Не так, – и грациозно поставила свою левую ножку ему на живот поверх одеяла. – Пошевелила пальчиками. – Сказать по честному, я давно уже хочу, чтобы мы занимались любовью там, внизу. Для начала – в гостиной, на столе...

   – Да, конечно же! – он попытался подняться, но она надавила ногой чуть сильнее и, сдернув алую ленту, забросила руки за голову, распушивая свои густые вьющиеся волосы.

   – И еще... Знаешь, милый, я весьма ценю твое умение быть нежным, но иногда мне хочется, чтобы ты побыл немножечко дикарем. Грубым и неутомимым дикарем. И вообще, сегодня я разрешаю тебе все! – она отскочила чуть назад: – если только поймаешь меня! – и, хохоча, как девчонка, кинулась на лестницу.

   Он пружинисто взлетел с ложа и бросился за ней, на ходу стаскивая трусы, чувствуя, что превращается даже не в дикаря, а в зверя, неукротимого, яростного зверя, умеющего однако быть нежным со своей самкой.

   Это ощущение и прежде возникало в нем, но он подавлял его в себе, опасаясь обнаруживать его перед ней, считая, что она осудит его природный порыв, назовет грубым и постыдным. И вот она сама попросила не сдерживаться. Убрать все тормоза.

   Он попытался схватить ее на антресолях, но она увернулась – она была очень ловкой – и помчалась вниз по лестнице, продолжая призывно хохотать. Ее маленькие ступни так и мелькали в воздухе, распаляя желание.

   Привычный, с признаками монотонности, мир семейного интима расширился до бесконечности, открыл горизонты с невиданными красками, звуками и запахами.

   С середины лестницы Геннадий прыгнул вниз и двумя тигриными скачками настигнул свою добычу...

   ГЛАВА ВОСЬМАЯ

   Еще накануне они составили список ближайшего окружения Плафонова и затем, в течение нескольких вечеров, заполняли карточки на этих людей, исходя из принципа: кто может подложить свинью? Сделать непредсказуемый ход? И даже испортить игру?

   Список, который они поместили на отдельной карточке, включал всего пять имен.

   1.Ангел-хранитель капитан Абоймов.

   2. Наша психичка Лиманская.

   3. Загребущая сестрица Марго.

   4. Дальновидный генерал Матюнин.

   5. Темная лошадка Кандыбин-Мандыбин.

   В той же последовательности заполнялись карточки на персонажей.

   « КАПИТАН АБОЙМОВ, АНГЕЛ – ХРАНИТЕЛЬ ПЛАФОНОВА»

   Капитан Абоймов – наш участковый, но долгое время мы его даже в глаза не видали – просто не было нужды. Но фамилию его знали, в основном, от Лиманской, которая регулярно пугала им Плафонова: вот, дескать, пойду и пожалуюсь, что вы нарушаете закон о тишине! Она и вправду несколько раз ходила к участковому, но по другим поводам – сигнализировала, что в парке собираются бомжи, что подросткам продают в ларьках пиво и всё в таком роде. А Пашу просто пугала, как некоторые мамаши стращают дядей-милиционером своих непослушных чад.

   Наконец, мы увидели Абоймова. По телевизору, в выпуске новостей.

   Оказывается, он совершил геройский поступок.

   Накануне поздним вечером двое отморозков ворвались в пункт охраны общественного порядка. С целью завладения милицейским пистолетом. Там дежурил молодой лейтенант. Они заранее подготовились. Следили несколько недель. Знали, что лейтенант там будет один. А двор – глухой, подворотня, арка, никто не услышит. А у них – заточенная арматура. Ворвались, ошеломили и уже добрались до лейтенантского пистолета. А дальше – как в сериале про ментов. Откуда ни возьмись, возник отважный капитан. Безоружный, между прочим. Скрутил бандитов, вернул табельное оружие, спас честь и жизнь молодого сотрудника. Оказалось, в тот день капитан обще был выходной. Но какая-то тревога внезапно овладела им. Он оделся и поспешил в пункт. И вовремя. Короче, исполнил свой служебный долг.

   После теленовостей почти все городские газеты написали об этом случае.

   Еще через неделю Паша почесал свою репу и тоже отправился к Абоймову за интервью. Благо, тут всего-то пройти через парк. Мы уже отмечали, какими методами Паша создает свои статьи. Гоняться по городу за сенсациями он не охотник. Вот и здесь, нам показалось, он пошел к милиционеру, чтобы козырнуть перед тем своим журналистским удостоверением на тот случай, если Лиманская принесет жалобу. Словом, решил произвести впечатление.

   И произвел! Но не удостоверением, а знанием поэзии. Капитан оказался любителем стихов и был в восторге от Пашиной декламации. Такие вот чудеса!

   С тех пор капитан Абоймов стал изредка похаживать в нашу квартиру. Ну, может, раз в месяц. Лиманская, конечно, неправа, называя из собутыльниками. Если Абоймов приходит в форме, то он вообще ничего не пьет, кроме чая или кофе. Если в штатском – то может выпить бутылку пива или рюмку-другую коньяка, который приносит с собой. Но к Паше он ходит главным образом для того, чтобы послушать его рассказы о поэтах, его декламацию, взять пару книжек стихов и вернуть взятые накануне.

   Абоймов никакой не Шерлок Холмс. Сомневаемся, что он может распутать преступление методом дедукции, особенно хитроумное. Но у него какое-то звериное чутье. Он сам рассказывал о своем методе: главное, мол, оказаться в нужное время в нужном месте. И ему это как-то удается. Случай с налетом на пункт охраны – тому подтверждение. И, кажется, это не единственный случай в практике Абоймова.

   Для Павла он стал своего рода ангелом-хранителем. Причем, это не натяжка.

   Был случай, когда Паша возвращался домой поздно, поддатый, и возле ларька, покупая пиво, поскандалил с каким-то подростком, а у того рядом оказались дружки. Они уже поволокли Пашку за ларек, в темень, но тут, откуда ни возьмись, появился Абоймов – в форме, при всех своих регалиях – и в два счета обратил шпану в бегство!

   Точно так же неожиданно Абоймов появился возле нашего дома в ночь отравления Павла. Об этом мы уже писали.

   Ну, чем не ангел-хранитель?

   Кстати, в период Пашиной болезни Абоймов приходил к нам лично, благодарил за спасение соседа. Наговорил кучу комплиментов. Даже неловко было слушать. Дескать, мы – образцовая семья, опора и надежда общества. Если бы все семьи были такими, как наша, у милиции не было бы хлопот. Заодно попросил по мере возможности повлиять на Павла в том смысле, чтобы он пореже заглядывал в стакан. Мы обещали.

   Внешне Абоймов чем-то похож на Жеглова из известного телефильма: такой же невысокий, коренастый, быстрый, решительный. Только помоложе, посмуглее и с пышными черными усами.

   ВЫВОД: капитан Абоймов, как работник милиции, не будет подозревать нас даже на ноготь. Мы для него навсегда останемся Пашкиными спасителями. А также образцовой семьей, опорой общества. Но, как ангел-хранитель, он может появиться в неподходящем для нас месте в самый опасный момент. Самым загадочным образом. Например, вынырнет на патрульной машине из переулка в ту секунду, когда вниз полетит ледяная бомба. Пожалуй, он еще успеет выскочить и отвести ее в сторону. Или выхватит Пашку из-под падающей глыбы.

   Словом, Абоймов – это фишка, которая может перевернуть с ног на голову, казалось бы, уже сделанную игру. А посему, его лучше заранее удалить с игрового поля. Например, накануне акции устроить ему ложный вызов на другой конец района.

   «ЛИМАНСКАЯ, НАША ТИХАЯ ПСИХИЧКА»

   Несмотря на некоторую комичность образа, к Лидолии Николаевне следует отнестись с предельной серьезностью. Помимо наблюдательности, она еще обладает восприятием, сдвинутым по фазе. Именно на может разглядеть то, мимо чего пройдут другие.

   Лиманская – единственная, может, обитательница «нашей деревни», кто критически настроен по отношению к капитану Абоймову.

   Есть тому причина.

   Вообще, жалко ее.

   Судя по фотографиям, она в молодости была миловидной, даже хорошенькой. Прямо отбою не было от кавалеров!

   Но на страже ее нравственности стояла ее матушка – активная общественница и феминистка. Это была кипучая натура, из которой энергия изливалась, как лава из вулкана. Воля дочери была парализована этим горячим напором. Правд, два-три раза Лидолия решалась все же на робкий бунт, но тот подавлялся в зародыше. Мать контролировала каждый ее шаг, считая, что она, любящая родительница, лучше устроит судьбу дочери и та не повторит ее ошибок. Постепенно и сама Лидолия смирилась с этой мыслью.

   Когда же матери не стало, Лидолии Николаевне было уже под сорок пять. Похоже, она сама уже не хотела что-либо менять в устоявшемся образе жизни.

   Через некоторое время после кончины матушки Лидолия Николаевна стала вести странные разговоры и совершать странные поступки.

   Например, будучи всю жизнь некурящей, начала курить «Беломор». Эти папиросы курила ее мать, чадя почти беспрерывно, но запрещая курить дочери. И вот теперь дочь закурила сама. Причем, сообщила соседям, что сделать это велела ей мамочка. Не во сне и не в мыслях, а наяву. Заглянула однажды днем, когда дома никого не было, и они вдвоем обсудили кое-какие вопросы.

   Затем вдруг стала мыть овощи и фрукты мылом. Будто бы мамочка передала ей, что все бактерии гнездятся в кожуре, но боятся мыла.

   И таких мелочей стало проявляться в ее поведении великое множество. Но до поры до времени все это было достаточно безобидно.

   Пока не произошел довольно опасный инцидент.

   Однажды ночью Полина Викторовна ( это было незадолго до ее смерти ) почувствовала сильный запах гари. У нее была бессонница, она вышла на антресоли – просто постоять – и почувствовала этот запах.

   В гостиной лежала полоска света из кухни. Гарью тянуло оттуда. Полина Викторовна прошла вниз.

   У газовой плиты, где были на полную мощность включены все четыре конфорки, стояла в ночной сорочке Лиманская. Сбоку на табуретке лежала стопка бумаг. Лиманская брала их по одной, подносила к огню, а затем, еще горящую, бросала в раковину, уже не следя за той. Некоторые горящие бумажки падали на пол, но она этого не замечала. Весь пол был усеян пеплом и обгоревшими клочками бумаг. Один из этих мини-факелов упал на масляное пятно под раковиной. Линолеум начал тлеть, но Лиманская будто и не чувствовала запаха гари. Она была сосредоточена исключительно на своем занятии.

   Увидев Полину Викторовну, она с загадочным видом сообщила, что мамочка велела ей срочно уничтожить переписку. Полина Викторовна кое-как успокоила ее, увела в комнату ( разумеется, тлеющий линолеум залила перед этим водой ), напоила ее валерьянкой и пустырником. Та вскоре уснула.

   А сама Полина Викторовна так и не прилегла. Когда же стало светать, она отправилась к знакомой медичке, жившей здесь же, в «нашей деревне». Нас, своих детей, а тем более внуков, она не хотела вмешивать в эту историю. Плафонов тоже не мог быть ей помощником.

   В конце концов, Лиманскую определили в диспансер, где она провела два или три месяца. Там ей и поставили диагноз: «шизофрения».

   После выписки ей оформили инвалидность, назначили небольшую пенсию. С работы она ушла, но устроилась уборщицей в нашу школу. Это рядом с домом.

   Потребности ее очень скромные. Но ведет себя как аристократка. Обожает «культурный разговор».

   О явлении мамочки она не говорила уже несколько лет. Возможно, это результат лечения. Однако же, различные чудачества проявляются в ней постоянно.

   Однажды она разглядела в районе рынка канализационный овальный люк. Все люки круглые, а этот был именно овальным, показалось ей крайне подозрительным, особенно в свете борьбы с терроризмом. Мол, овальный люк – это знак для посвященных. Может, у них там тайник и оружие с взрывчаткой? С этим заявлением она пошла к Абоймову. Тот вообще-то отличается милицейской вежливостью, но, вероятно, в тот день слишком переутомился. У них как раз шла какая-то операция «Перехват». Шла уже целый месяц. Короче, он выставил Лиманскую за дверь в довольно резкой форме.

   После этого он стал «невоспитанным чинушей, недостойным звания жителя нашего великого города», « собутыльником нарушителя закона о тишине Плафонова» и даже «оборотнем в погонах». Теперь Лиманская уже стращает Пашу не участковым, а высоким милицейским начальством, к которому она якобы обратится через голову капитана Абоймова.

   Если приноровиться, то влиять на нее можно. Шизик она тихий.

   Дружит со своей ровесницей почтальоншей Эммой, у которой дочка после неудачного замужества совершила попытку суицида и теперь тоже состоит на учете в психоневродиспансере. Втроем они любят посидеть в парке, побродить по городу. Вместе отмечают некоторые праздники, дни рождения.

   ВЫВОД: Нельзя недооценивать эту фишку. Ее лучше держать под жестким контролем.

   « ЗАГРЕБУЩАЯ СЕСТРИЦА МАРГО»

   ( по мужу – Матюнина )

   Внешне брат и сестра как небо и земля. Паша – румяный, полный, флегматичный, безалаберный. Маргарита – высокая, худая, плоская, энергичная, себе на уме.

   Характер у нее тоже другой – жесткий и неуступчивый. Что хорошо видно из того, как нагло она повела себя по отношению к братцу прошлым летом.

   Если верить Паше, у этой женщины в жизни все в полном ажуре. Муж-генерал, грозный на службе для подчиненных, дома ходит перед ней на цыпочках. Сын-школьник будто бы слывет вундеркиндом, знает три языка. У Матюниных – хорошо обставленная трехкомнатная квартира в Озерках возле метро. А теперь еще и двукомнатная на Петроградской стороне. Дача под Зеленогорском, автомобиль, счет в банке – словом, всё, что полагается иметь состоявшимся людям.

   Вместе с тем, Маргарита – патологически жадна: к деньгам, к вещам, к любому имуществу. Паша говорит, что она может запросто подобрать на улице грошовую безделушку, совершенно ей не нужную. Будто бы даже за ней водится такой грешок, как клептомания. Впрочем, из коммуналки после ее визитов ничего не попадало. Возможно, Паша и наговаривает на обидевшую его сестрицу.

   Ведь до прошлого лета он души в ней не чаял, охотно выполнял все ее советы и даже дал ей – как и нам – ключ от своей комнаты. Ключ от входной двери у нее тоже имелся.

   Марго в его устах всегда была умница-разумница, Василиса Премудрая, женщина, умеющая жить, и всё такое прочее... И лишь с июля, когда произошел полный разрыв отношений, она стала чертов в юбке.

   Что правда, никто из нас и прежде не смог бы ее назвать дамой приятной во всех отношениях.

   Есть в ней что-то лошадиное, солдафонское, мужское...

   Надо четко понимать: если с Пашей случится беда, то эта женщина сделает все возможное, чтобы вступить во владение оставшимся после него имуществом. Уж она своего не упустит! Будет биться за его наследство, включая комнату, как львица!

   Работает она в турагентстве на какой-то невнятной должности, но Паша считает, что она владеет контрольным пакетом акций фирмы.

   Эта фишка будет однозначно играть против нас. Будет пытаться завладеть инициативой.

   Если, предположим, Паша сам, по доброй воле, прыгнет с моста в Неву, то Маргарита будет доказывать, что это мы его столкнули, дабы завладеть еще одной комнатой. Она даже не вспомнит про нашу роль спасителей.

   Притом, под рукой у нее – юристы, адвокаты, а главное – муж-генерал, с его обширными связями и возможностями.

   Эта фишка – самая опасная, вывести ее из игры мы не сможем.

   А нейтрализовать? Надо подумать.

   Других родственников, кроме Матюниных, у Плафонова нет. Во всяком случае, в Питере.

   " ДАЛЬНОВИДНЫЙ ГЕНЕРАЛ МАТЮНИН "

   В былые времена Матюнин частенько приезжал сюда, в «нашу деревню», – на дни рождения Павла, в дни памяти отца, на старый новый год... Случалось, приглашали и нас.

   Матюнин – очень такой серьезный, весь из себя положительный дядечка, застегнутый на все пуговицы. И всё же чувствовалось, что ему, человеку, находящемуся под двойным прессом, – дисциплины и жены, определенно не хватало в жизни той безалаберности и расхристанности, которые Паша черпал полными ложками. Недаром же Матюнин тайком от жены подкидывал шурину деньжат, хоть и незначительные суммы, зато без отдачи.

   Случалось и прежде, что Павел ссорился с сестрой, и они не общались месяц-другой. Тогда Матюнин принимался хлопотать: звонил Паше, настраивал того на мировую, взывал к великодушию... Вдобавок ко всему, Паша искренне обожал своего племянника Аркашу, любимца отца, что, безусловно, еще больше скрепляло родственные узы.

   И вдруг все как отрезало! Матюнин перестал появляться в «нашей деревне» даже на его дни рождения! Причем это началось задолго до разрыва Паши с сестрой.

   Мы, конечно, удивлялись, но особо не ломали над этим голову – было как-то ни к чему. Павел же, несмотря на свою болтливость, сам ни разу не коснулся этой темы.

   Но вот сейчас, когда подоплека их разрыва понадобилась для нашей игры, мы, как нам кажется, нашли ответ.

   Ответ прост.

   Матюнин ездил к Паше на посиделки до того, как получил генеральское звание.

   А вот став генералом, ездить перестал.

   Очевидно, кто-то посоветовал ему держаться подальше от человека, который своим поведением может его скомпрометировать.

   Ведь Матюнин еще молод. Получив одну генеральскую звезду, он явно мечтает о второй и третьей. Он карьерист по натуре и в этом смысле просчитывает наперед каждую мелочь.

   Он и просчитал, что связь с шурином – выпивохой, краснобаем без царя в голове, сотрудником желтой прессы, вращающемся в кругу таких же неуравновешенных, неприкаянных личностей – может однажды замедлить его восхождение. Не обязательно, но может. И предпочел эту связь оборвать. Резко. Заручившись, надо полагать, одобрением Марго.

   Отсюда противоречивые особенности фишки под названием «Генерал Матюнин».

   С одной стороны, Матюнин, наверняка, располагает связями с высшими милицейскими чинами города. Через них он может потребовать тщательного расследования случившегося. Кроме того, у него, несомненно, имеется собственная служба безопасности. Есть какой-нибудь особо доверенный человечек, способный негласно организовать параллельное независимое расследование.

   То есть, копать будут основательно – в две лопаты. Перероют весь дом. И кто знает, какую зацепку найдут?

   А с другой стороны, он ведь не заинтересован, чтобы его имя трепали в связи с какой-то темной некрасивой историей, чтобы по ходу следствия всплывала вся та грязь, что была в отношениях между сестрой и братом...

   Нет, по доброй воле генерал не станет раздувать пламя.

   Но тут на него может надавить Марго, если она вдруг решит наложить лапу еще и на комнату братца.

   Чья возьмет?

   Карьеризм генерала или жадность Марго?

   Нам кажется, что в этой ситуации генерал всё же не уступит, проявит волю.

   Особенно, если ему «помочь», сделав упреждающий ход. Забросить, например, анонимную информацию, будто у Паши были какие-то интересы, связанные с наркомафией ( он же написал о наркотиках кучу статей, вернее, скомпилировал из других газет, а фамилии наркокурьеров взял из телефонного справочника ). А может, Паша таскал косячки зятю-генералу? Одного такого намека хватит, чтобы вывести генеральскую фишку из игры. И даже его жена-стерва не заставит его поступить иначе.

   Так нам кажется.

   « ТЕМНАЯ ЛОШАДКА КАНДЫБИН – МАНДЫБИН»

   Ближайший плафоновский друг Владимир Кандыбин – маленький, тщедушный, кривоногий, с виноватыми глазками, безобиднейший из смертных. Рядом с вальяжным, плотным Плафоновым он смотрится, особенно со спины, еще несформировавшимся подростком, хотя в действительности лет на десять старше приятеля.

   Паша наградил его двумя прозвищами, не сказать, чтобы лестными.

   Тот носит узкие, облегающие джинсы ( в других брюках, точнее, штанах мы его не видели никогда ) при кривых-то, тонких ногах, причем, джинсы эти дешевые, китайские, с огромными пузырями на коленях. Из-за маленького роста предпочитает обувь на высокой платформе, да еще подбивает ее подковками, которые страшно звенят и искрят при ходьбе, словно шпоры. Невольно вспоминаются анекдоты про ковбоев.

   Видимо, поэтому Плафонов зовет его «испуганный ковбой», отталкиваясь, надо полагать, от известного когда-то шлягера «Усталый ковбой».

   «Ну что, душа моя, испуганный ковбой, айда вздрогнем еще по сотке!»

   Другое прозвище от Плафонова: «Кандыбин-Мандыбин».

   «Кандыбин-Мандыбин, не кури в доме, выйди на крыльцо...»

   Если первое прозвище не вызывает особых возражений Кандыбина, то тут реакция другая.

   Бедняга терпит-терпит, затем начинает канючить слезным голосом:

   «Ну я тебя прошу, Пашка, ну не называй ты меня так... Обижусь ведь, вот честное слово, обижусь...»

   « Ну извини, братан! – проникновенно отвечает тот. – Я ведь безо всякой подначки. Мне просто нравится эта рифма: Кандыбин-Мандыбин. Я от нее кайф ловлю, тщусь по-черному... ( Иногда Плафонов любит ввернуть в свою речь жаргонные словечки, хотя в принципе обходится без них. ) Есть в ней, понимаешь, какая-то срытая магия, неподвластная разуму космическая сакральность... Но если ты просишь, то все, все, все...»

   Проходит полчаса, час – и снова:

   «Послушай. Кандыбин-Мандыбин...»

   «Ну ты же обещал, Пашка... Обижаться буду, вот ей богу...»

   «Извини, Вовка, извини... С языка сорвалось, сам не пойму как...»

   И это едва ли не каждый раз.

   Иногда под настроение Пашка рассказывает на кухне всевозможные истории про Кандыбина. Действительно ли эти курьезы имели место или же Паша их досочинил, не беремся судить. Но факт, что они точно укладываются в схему «Испуганный ковбой».

   Кандыбин страшно тушуется перед Лиманской, которая однажды учинила ему публичный разнос, за то, что тот не закрывшись уснул на унитазе, когда она спросонья отправилась в туалет. С тех пор он весь съеживается при одном ее виде.

   У него какие-то проблемы с мочевым пузырем. В туалет бегает каждые полчаса, особенно, когда они с Пашей покупают пиво.

   Несколько лет назад в здании, где находятся редакции, случился пожар. Кандыбин бросился к двери, но в панике стал дергать ее на себя, забыв, что дверь открывается наружу. Пожар был локальный и не имел серьезных последствий – сгорели всевозможные канцелярские дрова, складированные на черной лестнице. Но с тех пор Кандыбин испытывает повышенную нервозность при малейших признаках огня и дыма. Исключая табачный. Ибо сам он дымит как паровоз.

   Подтрунивая над своим приятелем до неприличия, Паша вместе с тем называет его – без тени иронии – гениальным кроссвордистом, одним из лучших в Питере.

   Несмотря на тщедушность, выпить Кандыбин может ведро.

   В системе нашей игры кроссвордист сродни сыщику. Неприметному, незапоминающемуся, не берущемуся в расчет. Но очень глазастому и наблюдательному, а потом опасному втройне.

   Этой фишкой нельзя пренебрегать. Вроде бы, по всем данным, это самая слабая карта, последняя масть, шестерка... Вот только при определенных обстоятельствах она, эта карта, может обернуться козырем, а то и джокером. Это скромная пешка, которая незаметно может поставить подножку ферзю. В любой момент выскочить как чертик из табакерки!

   Вот такой он парень, Кандыбин-Мандыбин, испуганный ковбой!

   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   Нет, замечательной штукой оказалась эта самая ролевая игра! Молодец, Жанна Гунькина, хорошим психологом оказалась! Неважно, что игра называется не очень благозвучно – «Убей соседа!» Как говорится, хоть горшком назови, только в печку не сажай! Притом, что через каких-нибудь пару-тройку вечеров это название, которое поначалу шокировало Геннадия, уже не воспринималось так одиозно. Условность, чистая условность! В шахматах ведь тоже убивают фигуры. Ну и где де трупы?

   Тамара менялась буквально на глазах.

   Еще недавно она раздражалась по любому поводу и без оного, могла излишне резко ответить мужу, вдруг накричать на детей, затеять из пустяка нервозный шум на кухне, так что Лиманская швыряла всердцах ложку в раковину и обиженно уходила в свою комнату, а Паша просто сбегал из дома и старался вернуться попозже, когда Тамара уже ложилась. Притом, что его, Плафонова, Тамара не замечала в упор, словно изгоя.

   И вот всё нехорошее сгинуло как дурной сон!

   Будто по мановению волшебной палочки, Тамара сделалась приветливой и жизнерадостной. Лиманская снова делилась с ней сокровенными мыслями, прощенный Плафонов взахлеб читал ей возвышенные стихи о женской красоте, на коммунальной кухне воцарились долгожданный мир и полное согласие.