Текст книги "В тихом омуте...(СИ)"

Автор книги: Ланиус Андрей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

   Этот стол и два выполненных в таком же стиле кресла составляли, по заверениям

   Паши, предмет зависти и вожделения его сестрицы. Ну да бог с ними, пускай сами разбираются.

   Паспорт Плафонова Геннадий нашел сразу. Все документы лежали в верхнем ящике стола. «Брачная» страничка была девственно чиста. Записи о семейном положении отсутствовали и в военном билете. Заветных писем не было вообще. Не нашлось ни одной бумажки, ни одной цидулки, свидетельствовавших бы, что Плафонов платит алименты либо имеет на стороне внебрачных детей. Не было бережно хранимых женских фотографий с дарственными надписями. Ничего такого. Подводные рифы отсутствовали напрочь.

   В других ящиках лежали разноцветные папки с подборками статей на всевозможные темы, вырезками пашиных публикаций. А также подшивки бульварных изданий, из которых он осуществлял «творческое заимствование».

   Но одну интересную находку Геннадий все же сделал. В нижнем ящике стола он нашел толстую желтую папку ( тесемки едва сходились ), заполненную листами бумаги, исписанными бегущим почерком Плафонова.

   Гена полистал находку.

   Это была рукопись книги «Петербургские чудеса», работу над которой, судя по датам на полях, Плафонов продолжал уже несколько лет.

   Теперь понятно, что за непрерывный бубнеж доносился порой из Пашкиной комнаты! Плафонов читал Кандыбину вслух свою рукопись! А тот, видимо, делал замечания. Затем они спорили. Вот и вся загадка!

   Выйдя на антресоли, Геннадий сообщил жене о своих находках.

   Подытожил лаконично:

   – Киндер-сюрприза нет!

   Она захотела сама посмотреть.

   На этот раз в комнату вошли вдвоем – сторожить входную дверь уже не имело смысла.

   Тамара внимательно осмотрела все документы и бумаги. И нашла кое-что, ускользнувшее от внимания мужа. На второй страничке рукописи о чудесах размашистым почерком Плафонова было четко выведено: «Тамаре Завесовой, моей спасительнице, посвящается».

   – Вот уж поистине чудеса! – рассмеялась Тамара. – Только из-за этого стоило заглянуть сюда!

   – Козырь в нашу колоду, – согласился Геннадий. – Хотя и небольшой...

   Вечером они заполнили еще одну карту – «Рукопись Плафонова», описав в ней свой визит в его комнату.

   А Паша в тот же вечер тоже отличился. Впервые за десять месяцев привел женщину – пухленькую, невысокую хохотушку. Она весь вечер бегала за ним, повторяя, как заведенная: «Павел Алексеевич! Павел! Вот дилемма: девочка плачет, а шарик улетел... Вам кого больше жалко, девочку или шарик?»

   Вторично она более не появлялась, хотя, кажется, пыталась достать его по телефону.

   ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

   Да, киндер-сюрприза не оказалось, но Тамара всё не могла успокоиться. Какая-то тайная тревога грызла ее изнутри.

   Через пару дней, вернувшись с работы, она, сияя, рассказала мужу, что встретила бывшую одноклассницу, нет, не Жанну Гунькину, а Людмилу Каплинскую, так вот, у той есть хороший знакомый – толковый юрист, еврей, как раз спец по жилью, который готовит сейчас документы на выезд то ли в Америку, то ли в Израиль и дорабатывает последние дни. То есть, еще до нового года человек уедет за бугор. Это же идеальный консультант!

   Тамара, воспользовавшись случаем, пожаловалась подруге, что у родственников мужа, то есть Геннадия ( которого та если и видела, то мельком ), возникли юридические сложности с жильем, и подруга обещала строить ей консультацию у того самого юриста, причем бесплатно. Вот уж действительно: если везет, то во всем!

   – А зачем нам консультация? – простодушно поинтересовался Геннадий.

   – Как – зачем?! – всплеснула руками Тамара. – Для игры! Мы же с тобой вывели, что Марго не отступит. То есть, поднимать шум вокруг несчастного случая она, может, и не станет ради карьеры своего супружника, но за освободившуюся комнату ляжет костьми! Откуда мы знаем, может, в законе есть какие-нибудь лазейки, всякие подводные камни и рифы. За которые она зацепиться ноготком, а после залезет и вся с головой?! Нет, Генчик! Тут надо действовать наверняка, и консультация просто необходима! Тем более подворачивается такой шикарный вариант: отъезжающий юрист-еврей! Только нужно подумать, как подать дело...

   Подруга сдержала слово и уже в конце недели устроила встречу, на которую Завесовы явились вдвоем.

   Юрист оказался степенным дядечкой средних лет в очках, с печальными глазами, выражение которых свидетельствовало об умении хранить чужие секреты. Халявных посетителей он принял любезно, как самых желанных клиентов. Звали его Михаил Иосифович.

   Вопросы, в основном, задавала Тамара.

   Вот, мол, у мужа родственники живут в коммуналке. Недавно там умер одинокий сосед. Кроме него в комнате никто не прописан, что следует из справки жилконторы. Но есть отдельно живущий семейный брат, человек, имеющий якобы некие связи наверху, вот он хочет оттяпать эту комнату для племянника. Родственники мужа, люди совершенно безграмотные юридически, уже засомневались. Сначала им все говорили, что комната отойдет им, но вот брат покойного так замутил воду, что теперь они уже и не знают.

   Слушая Тамару, юрист то и дело кивал, будто наизусть знал дальнейшее, затем подытожил:

   – Самая типичная ситуация.

   – Да, но что же им делать?!

   – Ответ зависит от формы собственности. В нашем случае речь идет о комнате в коммунальной квартире, так? – он не уточнял, он просто хотел, чтобы они сами лучше поняли.

   – Именно так, – закивали супруги.

   – Тогда прежде всего необходимо знать, является ли освободившаяся жилплощадь приватизированной.

   Они переглянулись: дьявольщина! Этого они не знали. Вроде бы нет, но мало ли что? Вот он, первый подводный камень.

   – Допустим, является, – предположила худший вариант Тамара.

   – Приватизированная жилплощадь – такая же собственность, как и прочее имущество, – разъяснил юрист. – Тут все уже зависит от воли покойного, выраженного им в завещании. Если завещание наличествует и оформлено в соответствии с законодательством, то, согласно воле покойного, наследником может быть объявлен любой, даже совершено чужой для данной семьи человек.

   -А если завещания нет? – от волнения щеки Тамары покрылись пунцовыми пятнами.

   – В случае отсутствия завещания наследственное право переходит к наследникам умершего в порядке установленных очередей.

   – Каких очередей? -опешил Геннадий.

   – Закон устанавливает так называемые очереди наследников. Всего очередей шесть. Но в подобных делах, как правило, фигурируют наследники первой и второй очередей. К наследникам первой очереди относятся супруги, дети от всех браков, родители. К наследникам второй очереди – братья и сестры умершего. У вашего покойника есть живущие ныне родители, жена или дети, неважно от какого брака?

   – Вроде бы нет, – выдохнула Тамара. – Нет, точно!

   – Надо бы проверить, – мягко посоветовал юрист. – Случается, что наследники второй очереди уже начинают дележ имущества, когда вдруг объявляются его сын или дочь, о которых прежде никто не знал, и тогда все права отходят ему или ей как представителю первой очереди.

   – Уже проверили, – кивнула Тамара.

   – Ну тогда имущество, включая комнату, достанется наследникам второй очереди в равных долях. Если таковым наследником является его единственный брат, значит, все достанется брату.

   – Брату?! – Тамара даже растерлась.

   – При условии отсутствия завещания и при том допущении, что освободившаяся комната была приватизирована покойным, – напомнил юрист.

   Только тут Тамара перевела дух:

   – А если не была приватизирована?

   – Тогда вообще нет никаких оснований для споров, – без запинки констатировал Михаил Иосифович. – Имущество покойного – денежные накопления, обстановка, автомобиль, если таковой имеется, и все прочее – наследуется его братом. Комната же считается освободившейся и возвращается в муниципальный фонд для последующего распределения.

   – Как это – возвращается?! – вскинулась Тамара.

   – О, это всего лишь формальность! – любезно успокоил ее Михаил Иосифович, тут же пояснив: – Да, формально комната возвращается в городское хозяйство для последующего распределения. Но заключить договор социального найма, согласно действующему законодательству, предлагают не очереднику из общей или льготной очереди – видите, и здесь тоже очереди, – а прочим жильцам данной коммуналки, пусть даже они, жильцы, не подавали никаких заявлений на расширение. Предлагают! Причем, если претендентов несколько, то смотрят, у кого меньше метров, но больше детей и так далее. И лишь при том условии, что претендентов из числа жильцов нет, комнату могут предложить очереднику. Но такое случается чрезвычайно редко. На практике же дело обычно обстоит так: освободилась комната, ее сразу же занимает наиболее многочисленная в коммуналке семья. Не обходится и без так называемых самозахватов. Впрочем, это для сведения. В нашем случае спорных моментов нет. На освободившуюся комнату все права имеют ваши родственники.

   – Огромное вам спасибо! До свидания! – Тамара радостно поднялась и двинулась к выходу.

   Геннадий чуть замешкался и выложил на стол конверт, в который заранее вложил триста рублей.

   – Это лишнее, – покачал головой юрист.

   – Ваша консультация очень помогла нам, а всякий полезный труд должен быть оплачен. Всех вам благ! – Геннадий вежливо кивнул собеседнику и поспешил за женой.

   – Погодите... – прозвучало им вслед: – Один чисто практический совет...

   Тамара, уже стоявшая одной ногой в коридоре, замерла и обернулась.

   – Пускай ваши родственники не особенно доверяют справкам из бухгалтерии, – многозначительно произнес Михаил Иосифович.

   – Почему?

   Юрист ответил вопросом на вопрос:

   – Как умер этот сосед? Долго болел или же скоропостижно, в результате несчастного случая?

   Тамара плотно прикрыла дверь, прошла через кабинет и села на прежнее место. Геннадий встал за ее спиной, держась за спинку стула.

   – Это имеет какое-то значение? – спросила Тамара, словно почуяв, что еще не все рифы обозначены.

   – Процессуально нет, но практически... – Михаил Иосифович вздохнул. – Понимаете, если живущий отдельно человек внезапно заболевает, тот его родственники, нет, не всегда, но довольно часто начинают проявлять известного рода активность. Прописывают у него племянника или еще кого-нибудь, ну, чтобы не потерять жилплощадь, вы же понимаете? Иногда это делается даже без ведома больного. Находят всякие пути... В том числе, через жилконтору, через паспортный стол... В итоге прописка появляется буквально в последний день, а то и задним числом. Допустим, ваши родственники уверены, что их сосед был прописан один... – Михаил Иосифович улыбнулся грустной улыбкой. – И вот после его похорон вдруг оказывается, что накануне у него прописался внук или племянник и, следовательно. Комната остается за нежданным хозяином, а вовс не освобождается. – Он проникновенно посмотрел на визитеров, как бы от души сочувствуя их наивности перед лицом суровой реальности. – Я вам скажу больше: даже если человек умирает скоропостижно, то и в этом случае родственники нередко успевают прописать к нему кого-то из своих. Конечно, это уже будет дороже, но, как говорится, овчинка стоит выделки. Особенно, если среди родственников найдется человек с широкими связями. Правда, такой механизм включают, как правило, ради солидной недвижимости. Из-за комнаты в коммуналке – редко. Но все же ваши родственники должны знать, что в этих делах возможны любые сюрпризы. Поэтому предупредите их, чтобы не особенно уповали на справки жилконторы. Истина откроется только спустя какое-то время после похорон. Тот факт, что брат покойного проявляет повышенную активность, лично мне представляется подозрительным. Не исключено, что у него на руках есть какой-то козырь...

   – Что же делать?!

   – Попытайтесь упредить ситуацию. Соберите подписи других соседей и подайте заявления в жилконтору и паспортный стол

   Оказавшись на улице, супруги обменялись мнениями.

   – Толковый дядька, – резюмировал Геннадий.

   – Но когда он сказал, что все достанется брату, у меня поджилки затряслись!

   – Смотри-ка! – воскликнул Геннадий. – Шесть очередей наследников! Никогда бы не подумал!

   – Погоди, Генчик... Давай о главном. А вдруг Пашкина комната приватизирована?

   Геннадий даже рассмеялся:

   – Это при его-то лени?

   – А вдруг она уже была приватизирована, когда он въезжал?

   – Брось, Тамара, мы бы знали... – Он глянул на нее внимательнее: – Дорогая, не слишком ли серьезно ты относишься к нашей игре?

   – Генчик, я тебе сразу сказала, что буду относиться к ней серьезно. И тебя о том же просила.

   – Ладно, – сдался он. – Во-первых, в жилконторе можно взять справки. Там указано, приватизирована ли в квартире какая-либо комната. Во-вторых, можно поговорить с Пашкой. Предложить ему вместе заняться приватизацией. Посмотрим, как он отреагирует, и всё станет ясно.

   Тем же вечером в колоде появилась новая карта – «Юридическое обеспечение».

   Совпало так, что в тот самый момент, когда они разложили на столе свой пасьянс, по одному из телеканалов повторяли сериал «Чисто английское убийство».

   Раззадорившись, Тамара придвинула к себе лист с изображением игрового поля и написала своим размашистым почерком по диагонали – «Чисто питерское убийство». И поставила три восклицательных знака – вот так – !!!

   В сущности, в воздухе повис один-единственный, да и то символический вопрос: о приватизации плафоновской комнаты.

   Парадокс, однако, заключался в том, что никак не удавалось перехватить самого Плафонова. Он сделался буквально неуловимым. Иногда супруги слышали его шаги на лестнице, иной раз он даже говорил из гостиной по телефону, но они-то лежали в этот момент в постели нагие. Не выскакивать же из нее сломя голову?! Притом, и спешка казалась ненужной. Вся зима еще была впереди.

   ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

   Однажды, войдя в комнату, Тамара увидела, что Гена роется в карманах своей куртки.

   – Что ищешь, милый?

   – Да не могу найти одну накладную... Тебе не попадалась?

   – Нет. Потерял? Ты обычно с ними такой аккуратный.

   – Лежала в бардачке как всегда. Думал, может, машинально переложил в карман? Надо отчитываться за месяц, а накладной нет.

   – Это важно? – нетерпеливо спросила она.

   – Да нет, ерунда... Просто я знаю, что она точно была... Ладно, мир из-за этого не перевернется. Возьму дубликат, – он взглянул на жену и только тут заметил, что она тоже чем-то озабочена.

   Странно! Десять минут назад она вышла из комнаты в приподнятом настроении, напевая, и вот такая перемена. Уж не случилось ли чего с детьми?

   Словно прочитав его мысли, она сообщила:

   – Кажется, у нас проблемы.

   – Что такое?

   – Лидолия Николаевна снова жгла бумаги на кухне и поминала свою мамочку.

   – Вот те раз! – Геннадий развел руками. – Дело пахнет керосином, да?

   – Скорее, пожаром. Или газом. Я особенно за детей волнуюсь. Между прочим, Паша тоже в панике. Беспокоится за свою библиотеку. И, конечно, за свою расчудесную рукопись тоже.

   – Слушай, дело серьезное. Надо пригласить Пашу и обсудить.

   – Какой смысл его приглашать? Едва он поймет, что мы обеспокоены, переложит ответственность на нас, а сам уйдет в сторону.

   – Может, поговорить с Лиманской? Давно уже не слыхали про ее мамочку...

   – Милый, это болезнь. Психическая болезнь. Здесь убеждений и душевных разговоров мало. Ей нужно снова пройти курс лечения. Она ведь квартиру может сжечь. Не из злого умысла, конечно, а из-за своих глюков.

   – Нет, мы этого не допустим. Придется звонить ее врачу. Не хотелось бы, конечно. Но деваться некуда. Безопасность дороже.

   – Да, – кивнула она. – Неприятно, конечно, но другого выхода нет, кажется, нет.

   Возникла долгая пауза.

   – Вообще-то, – как бы в сомнении произнесла Тамара, – есть и другой вариант...

   – Какой же?

   – Предусмотренный нашей игрой! – твердо отчеканила она.

   – «Как нам упечь Лиманскую в психушку руками Плафонова»?

   – Да, Генчик. Почему это должны делать мы? В прошлый раз это сделала моя мамочка. Взяла на себя эту чертову обязанность. Освободила от нее не только нас с тобой, но и Пашеньку. А сейчас его очередь. Он, в конце концов, не мальчик. Пускай тоже несет ответственность за происходящее в квартире!

   – Ну так надо сказать ему. Жестко. Хочешь, я его позову?

   – Нет, погоди.. – она задумалась. – Он не сделает этого по доброй воле. Он же краснобай. Белоручка и сибарит, живущий в виртуальном мире. Любой ответственности боится как огня. Он найдет тысячу отговорок. И ты ничего с ним не сделаешь. Он такой человек. Он снова все переложит на нас.

   – И ты предлагаешь...

   – Сыграть с ним! Пусть он сделает то же само под давлением обстоятельств. Сам!

   – Так-так-так... – Геннадий взъерошил свою шевелюру обеими руками. Но, Тамара, – Это же только игра. Там куча натяжек. Наш сценарий может сразу забуксовать. И мы не добьемся цели.

   – А и не страшно! Не выйдет – позвоним в диспансер сами. Куда деваться?! Но пока все сходится. Лучше не придумаешь. Вот смотри. Послезавтра у Паши зарплата. Значит, они придут вместе с Кандыбиным. Всего два дня нужно подождать. За два дня, думаю, она не сожжет квартиру. Тем более, что мы будем за ней присматривать. Я и детям накажу.

   – А если не получится? А вдруг он придет не с Кандыбиным, а с какой-нибудь вокзальной бабищей?

   – Бабища тоже нас устроит. Хуже, если он придет один, да еще пьяный. Вот тогда, конечно, не получится. Но, знаешь, я думаю, он приведет именно Кандыбина. У меня предчувствие. За два дня мы вполне успеем подготовиться. Если честно, мне не хотелось бы из-за глюков Лиманской отменять нашу игру, – призналась Тамара.

   – Мне тоже.

   – Нам придется ее отменить, если в этом эпизоде мы проиграем, – жестко заключила она. – Ты прав, в нашем сценарии есть, конечно, натяжки. Но если удача будет на нашей стороне, то все пройдет на ура. Но и мы должны постараться и проделать свою часть без ошибок.

   – Ладно, – кивнул он. – Давай попробуем.

   ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

   Готовиться так готовиться!

   Сначала требовалось поднапрячь самого Пашу. Сделать ему «дырку» в голове. Дать понять, что они, Завесовы, не будут наезжать на Лиманскую.

   Улучив момент, Тамара отвела его в сторонку и шепнула, что нет никакой причины для беспокойства: если Лиманская и жгла бумаги, то, наверняка, вполне контролировала свои действия. Ее ведь лечили. И вообще, ей, Тамаре, до безумия жалко эту одинокую пенсионерку. Лиманская в большей степени нуждается в заботе и внимании, чем в надзоре «психушных» санитаров.

   Присоединившийся к ним Геннадий солидарно кивнул: тихий шизик, чего ее бояться? Она же не кидается на людей. Жгла бумаги? Эка важность! Курево куда опаснее. Вот мы с тобой, брат Пашка, курим раза в три больше, чем Лиманская. Значит, мы и есть главная опасность для квартиры, ха-ха! Ладно, шучу.

   Плафонов, ожидавший от своих серьезных соседей совсем другой реакции, был немало озадачен. Но одно он усвоил: Завесовы не будут звонить в диспансер, судьба его библиотеки, «творческого» архива и рукописи зависает в воздухе.

   Обработали и Лиманскую, которая снова помирилась с Павлом и даже простила ему визит пухленькой дамочки.

   По ходу одного из кухонных разговоров Тамара ловко перевела беседу на личность Кандыбина.

   – Ох, не говорите мне про этого Кандыбина! – загорячилась Лидолия Николаевна. – Я уверена, что именно он плохо влияет на нашего Пашеньку.

   – Кандыбин?! Да он же такой тихий, застенчивый...

   -Э-э, в тихом омуте... Вот присмотритесь к нему получше ! он же законченный алкоголик! Паша пьет так много только из-за него.

   – Боюсь, вы правы, – вздохнула Тамара. – Но дело тут не только в выпивке... Не хотелось бы сплетничать, но однажды... Только это строго между нами, хорошо, Лидолия Николаевна?

   – Конечно же, Томочка! Уж вы-то меня знаете!

   – Так вот, однажды я поднималась к себе, дверь у Паши была приоткрыта, и я собственными ушами слышала, как этот Кандыбин подбивал Пашу сыграть с вами какую-нибудь злую шутку. Ну, типа купить барабан или что-то в этом роде... Но я боюсь ошибиться...

   – Барабан! – Лиманская едва не задохнулась от благородного гнева. -Очень похоже на этого ковбоя! А вы его защищаете!

   Тамара плавно перевела разговор на другую тему. Призрак злой шутки, якобы лелеемой коварным Кандыбиным, перекочевал в подсознание Лиманской, полностью отделившись от источника информации.

   Следующий ход игроков: в углу их комнаты Гена снял со стены небольшой лист гипсокартона. Как раз под ковриком. Принес с работы большую металлическую воронку для заливки вязких жидкостей – вот и рупор. Вечером супруги испытали свое ноу-хау. Тамара зашла к Плафонову – угостить того только что испеченными блинами, а Геннадий пристроился с рупором у «похудевшего» участка стены. Слышно было почти каждое слово, особенно, если говорили громко.

   Были расставлены и другие вешки.

   Наконец, настал вечер психологического эксперимента.

   Около восьми, накормив детей ужином, супруги уединились в своей комнате.

   – Милая, почему ты нервничаешь? – спросил Геннадий, видя, что она мечется по комнате как тигрица.

   – Я не нервничаю, – ответила Тамара с какой-то лихорадочной веселостью. – Я жду!

   – Кандыбина?

   – Нет, нашу удачу! Она схватила свою сумочку, порылась в ней и показала ему извлеченную оттуда пятисотрублевую купюру: – Видел?!

   – Премию получила?

   – Выиграла! В уличную лотерею.

   – Ты ?! В уличную лотерею?!

   Это было неслыханно. Тамара считала все казино, игорные заведения, тотализаторы, тем более уличные лотереи звеньями одной мошеннической системы и обходила их десятой дорогой.

   – Как же ты решилась? – продолжал изумляться он.

   Она приблизилась с таинственным видом:

   – Открыть тебе один секрет? Я часто загадываю. Вернее, загадывала раньше.

   – По звездам?

   – И по звездам тоже. Но не всегда. Иду, к примеру, по улице и загадаю: если сейчас из-за угла выедет трамвай, то все будет хорошо. Или в автобусе: если именно сейчас достанется счастливый билет – все задуманное свершится! Между прочим, когда ты занялся вешалкой для обуви, то все сошлось! И даже гороскоп был благоприятный! Вот тогда я поняла, что удача с нами.

   Ведь очень важно, Геночка, чтобы удача была на твоей стороне!

   – Да, – вздохнул он, – но удача – дама капризная...

   – А ты сумей ей понравиться! – подбоченясь, отчеканила она. – Будь сильным, уверенным, смелым, дерзким, способным на разумный риск, и уж тогда она точно не пройдет мимо!

   – Я смотрю, милая, ты оседлала любимого конька, – улыбнулся он.

   – Лучше посмотри повнимательней на эту денежку! – она помахала купюрой в воздухе. – Я загадала: повезет нам сегодня или нет? Шла по улице и вдруг решила загадать. А тут как раз уличная лотерея. Ты же знаешь, как я к ним отношусь. И вдруг – безумная мысль: сыграю! Если выиграю, значит, нам повезет абсолютно! И удача будет с нами! И тогда хоть в омут с головой! Купила один билетик. Только один. Открываю: выигрыш 500 рублей! Я даже не удивилась, будто так и должно быть! И поняла: удача с нами! Вот ждала подходящего момента, чтобы сказать об этом тебе. Кстати, и гороскоп тоже совпал! Хотя, как ты знаешь, я не верю в гороскопы. Но все равно интересно!

   – Нет, я, конечно, рад, что ты выиграла. Но...

   – Генка, послушай, это серьезно! – перебила она, все еще находясь во власти какого-то экстаза. – Вдруг в какой-то момент тебе станет жалко Лиманскую, ты скажешь: нехорошо садить ее в психушку. Нехорошо подставлять Пашку... Но ведь ей все равно нужно лечиться, милый! А Пашка, в конце концов, тоже должен нести ответственность за общие проблемы! Просто мы выталкиваем его на передний край, только и всего. Мы заставляем этого барина принять на себя ответственность. В кои-то веки! Это абсолютно правильно!

   – Томчик, тебе на митингах выступать! – съерничал Геннадий. – Дар у тебя. Только меня-то зачем агитировать? Я все понимаю. Я согласен, что Лидолия Николаевна должна лечиться. Это ей на пользу. А способ обращения в психдиспансер – это уже детали.

   – Вот и отлично! – зааплодировала она. – Я очень рада! Но это не агитация. Ты ведь не знал, что удача за нас? Теперь знаешь.

   – Ладно, удача с нами... Это здорово! Теперь поглядим, с кем придет Пашка. Кстати, сколько времени? Пора бы уж ему заявиться.

   – Без пяти девять. А придет он очень скоро. Вдвоем с Кандыбиным.

   – Почему всё-таки ты так уверена?

   – Потому что я так хочу! Иногда, Геночка, не надо объяснять себе – почему это так, а то эдак. Надо просто верить. Что все это именно так, понимаешь? Просто верить!

   Внизу хлопнула входная дверь.

   – Ну?! Что я говорила?! – Тамара подбежала к щелке, которую они оставили в своей двери. Геннадий выключил верхний свет и встал рядом.

   Увы! Плафонов пришел один. Румяный, навеселе. С большим пакетом, в котором помимо острых углов обрисовывались и очертания бутылок. Сверху выглядывала баклажка пива.

   Поднимаясь по лестнице, он напыщенно декламировал:

   Ты пришла в шоколадной шаплетке,

   Подняла золотую вуаль,

   И, смотря на паркетные клетки,

   Положила боа на рояль.**

   Плафонов прошагал совсем рядом от затаившихся супругов, они даже уловили ароматы винных паров. Продолжая декламировать, он отрыл свою комнату и скрылся в ней.

   – Как видишь, он один, – шепотом констатировал Геннадий. – Но всё равно, твоя уверенность произвела впечатление. Что ж! Операция на сегодня отменяется, – его рука уже потянулась к выключателю.

   – Погоди! – остановила его Тамара. – Что-то здесь не так. Это невозможно!

   – Но ты же видишь собственными глазами...

   Снова заскрипела соседская дверь. Плафонов вышел из комнаты, уже без сетки.

   И поплыл я, вдыхая сигару, -

   Ткя седой и качелящий тюль, -

   Погрузиться в твою Ниагару,

   Сенокося твой спелый июль...**

   Декламируя, он спустился до середины лестницы и остановившись здесь, прокричал в направлении крыльца:

   – Эй, Кандыбин-Мандыбин! Ты где там потерялся, душа моя?!

   Снизу ответил блеющий голосок:

   – Я на рыльце! Пакет порвался, вся картошка рассыпалась...

   – А я тебе говорил: возьмем готовое картофельное пюре! Чего ради возиться с чисткой?!

   – Э, нет! Мы ее с лучком да на сальце! Да посыплем сверху зеленью и чесночком! Разве можно сравнивать?! Ты не волнуйся, Пашка, я сам почищу...

   – Ладно уж, гурман... Поднимайся!

   Тамара ущипнула мужа за бок: ну! Я же говорила!

   – Ну, Томочка... Это настоящие чудеса!

   Появился Кандыбин. Он нес полиэтиленовый пакет, прижимая его обеими руками к груди. Тонкие кривые ноги в тяжелых башмаках на массивной подошве, узкие, раздутые на коленях джинсы создавали комичный эффект. Бордовый цвет лиц свидетельствовал о том, что приятели уже неплохо приложились.

   На шум из своей комнаты вышла Лиманская. Предостережения Тамары относительно роли Кандыбина определенно запали ей в душу. Голова у страдалицы была перевязана махровым полотенцем. Да и вся она имела вид несчастного человека, у которого впереди тяжелая ночь.

   – Молодые люди! – воскликнула она, сурово насупив брови. – Я, конечно, понимаю, что вы настроены на пирушку, но позволю себе напомнить, что есть закон о тишине, который никто еще не отменял! Взгляните-ка на часы!

   – Лидолия Николаевна! – добродушно ответил Плафонов. – Вы говорите так, как будто я император Нерон, который собрался устроить шумную оргию. Мы с Вовкой – культурные, тихие люди. Вот я сяду сейчас в турецкой позе и не встану до утра. А Вовка вообще легкий как пушинка. Не ходит, а порхает. И вообще, он очень деликатный человек. Скажи сам, Кандыбин-Мандыбин!

   – Я обращаюсь не к вашему другу. А к вам лично! – отрезала Лиманская. Тем не менее, следом посмотрела на Кандыбина, который сжался под ее тяжелым взглядом.

   – Да-да, мы будем тихо, – пролепетал он.

   – Да уж постарайтесь! И еще... Если под видом шутки сегодня появится барабан или что-нибудь в таком роде, то пеняйте на себя! И не думайте, что вы здесь самый ушлый! Я вижу вас насквозь!

   – Меня?! – так и обомлел «испуганный ковбой».

   А Лиманская уже гордо удалилась в свою комнату.

   – Эх, забыли купить для нее шоколадку! – вздохнул Плафонов.

   Друзья двинулись наверх.

   – Но вообще ты с ней сегодня поаккуратнее, – продолжал наставления Плафонов. – У нее нынче – время оборотня. Час совы. Она сейчас пожароопасная. Сегодня от нее чего угодно можно ожидать. Усек, Кандыбин-Мандыбин?

   – А я что? Я ничего... – шмыгнул тот носом. – Но ты меня не зови так больше, ладно, Пашка? Обижаться буду, ей богу...

   – Ну извини, дружище... – Плафонов остановился на антресолях, воздев руку в ораторском жесте:

   Склоняясь к шуту, султан шепнул на ухо:

   "Ты женишься, а ведь невеста – шлюха.

   Меж тем тебе я мог бы дать совет,

   Где взять жену, греха на коей нет!"

   Шут отвечал: "Безгрешная девица

   И та со мною в шлюху превратится.

   Беру я шлюху, может быть, она

   С годами будет верная жена.

   Она блудила всласть, и это дело,

   Надеюсь я, уже ей надоело!" ***

   – Что ты этим хочешь сказать? – спросил Кандыбин. – На что намекаешь?

   – Это отрывок из «Поэмы о скрытом смысле». Во всем нужно находить скрытый смысл, понял, нет?

   Друзья скрылись в комнате.

   – Где там твой счастливый выигрыш? – Геннадий привлек к себе жену. – Вот уж точно: все идет как по маслу...

   ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

   Примерно до часу ночи в квартире не происходило ничего экстраординарного.

   Подвыпившие друзья вели себя чинно-благородно. Немного пошумели на кухне, пока готовили ужин. Кандыбин жарил картошку, а Плафонов – на второй сковородке – окорочка. В гостиную и на антресоли долетали их голоса:

   Кандыбин:

   – Переворачивай!

   Плафонов:

   – Рано!

   Кандыбин:

   – Тогда уменьши газ!

   Плафонов:

   – Ты не понимаешь! Пусть образуется корочка! Чтобы весь сок остался внутри1

   Кандыбин:

   – Канцерогены!

   Плафонов:

   – Зато какой смак! А за-а-а-пах!

   С двумя полными сковородками они поднялись наверх и вдвоем больше уже не выходили. Лишь Кандыбин каждые полчаса бегал в туалет, передвигаясь буквально на цыпочках.

   Лиманская безмолвствовала.

   Завесовы периодически прикладывали рупор к стене. Но улов покуда был скудноват. Говорили о редакционных делах, об общих знакомых, поднимали тосты. Паша пожаловался на Лиманскую. Дескать, та снова начала свои игрища с огнем, как бы не натворила беды. Кандыбин давал какие-то детские советы. Затем в течение часа говорил один Плафонов. Говорил он монотонно и негромко, притом, вероятно, сидел спиной к рупору, так что разобрать удавалось лишь отдельные слова. Очевидно, читал рукопись о петербургских чудесах.