Текст книги "В тихом омуте...(СИ)"

Автор книги: Ланиус Андрей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

   Но никто из мужчин не смотрел в сторону комнаты. Оба не сводили глаз с ножа, лежавшего между ними. Оба понимали, что попытка завладеть им может окончиться скверно, ибо противник получит секунду-другую, чтобы нанести удар сверху, Возможно, решающий удар.

   Толян, продолжая улыбаться, потянулся к валявшейся неподалеку табуретке.

   Геннадий, стоявший до этого недвижно, вдруг вцепился в старую куртку, висевшую на вешалке, и обрушил последнюю на противника.

   Но тот снова увернулся, ужом метнувшись в сторону.

   Сдернув с упавшей вешалки куртку, он швырнул ее в Геннадия. Тот сорвал со стола клеенку, намереваясь запутать в ней Толяна. Какое-то время по кухоньке летало туда-сюда старое тряпье. Заскорузлый бушлат зацепился за гвоздь в потолочной балке и качался на нем, создавая иллюзия третьего участника драки...

   В этой сутолоке Толян потерял свободу маневра, зато Геннадий получил возможность действовать напролом, чем он и воспользовался. Наконец, ему удалось схатить противника за грудки, и оба покатились по полу, путаясь в старом тряпье и ударяясь об острые выступы металлической вешалки и старой мебели.

   А музыка всё гремела, барабан неистовствовал, саксофон захлебывался от переполнявшей его энергии. Два инструмента будто тоже вели борьбу, пытаясь восторжествовать один над другим.

   Под эту музыку в соседней комнате танцевала Милана. Она словно бы не видела дерущихся, не воспринимала реальной ситуации. Двумя руками держала перед собой тесак, будто это был партнер. Проделывая плавные па, блаженно повторяла: «я лечу-у... ле-чу-у...»

   По ходу танца она пыталась подняться на носки, вскинув тесак над головой, но тот ударился в потолок. Она несколько раз повторила попытку – получалось то же самое.

   – Господи... Ну где же тут летать?! Гена, айда потанцуем на улице! Там хорошо, просторно...

   А Гене было худо. Толян снова оказался наверху. Далось это ему непросто, он тяжело дышал и уже не бравировал. Зато ему удалось завладеть ножом и, кажется, он уже готовился нанести последний удар.

   – Карачун тебе пришел, фраер! А твою телку я еще поимею! Сама ко мне прибежит! Она у тебя горячая, да? Не то, что это бревно, Миланка...

   Рыча от ярости, Геннадий ткнул ему в физиономию первым, что попалось под руку. Это был приемник, давно уже упавший со стола, но все еще продолжавший играть. Однако, от этого, последнего удара музыка разом оборвалась.

   Своим углом приемник угодил Толяну в глаз. На несколько секунд аферист ослеп, что привело его в неописуемую ярость.

   – Милана! – завопил он. – Ползи сюда, паскуда!

   – Эй, зачем выключили музыку?! – топнула она ножкой и вышла в кухоньку. – Я танцевать хочу!

   – Я тебе сейчас потанцую! – не оборачиваясь, рявкнул Толян. – Иди лучше машину пригони! Я ее на соседней линии оставил! Но сначала посмотри, сука, что я сейчас с ним сделаю! Это и тебя ждет, если не перестанешь нюхать свою пакость!

   – Я танцевать хочу! – Милана закружилась в тесном пространстве, мурлыча про себя какую-то мелодию.

   – Иди, куда сказано! – не оборачиваясь, он лягнул ее.

   – А пошел бы ты сам, придурок, куда подальше! Я танцевать хочу, понял, нет?! – она сделала грациозное па и вдруг с разворота, движением косца, саданула тесаком ему в ухо. Несмотря на хрупкость, в этой женщине заключалась недюжинная сила. – Понял или нет?!

   Раздался хруст, тесак застрял в черепе, как в полене.

   Толян, похоже, умер мгновенно, так ничего и не поняв.

   Несколько секунд труп сохранял сидячее положение, затем, быстро окрашиваясь кровью, ничком упал на Геннадия, которому пришлось выбираться еще и из-под тряпья, буквально намотавшегося на него.

   Какое-то время Милана не замечала ничего вокруг, крича в затылок своему недавнему повелителю:

   – Раскомандовался тут! «Я тебе потанцую»! Да кто ты такой?! Будешь мне указывать! Что хочу, то и делаю! Хочу летать – и буду! А ты мне просто надоел! Тошнит уже от тебя! Понял, нет?!

   Геннадий перевел, наконец, дух и поднялся на ноги.

   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

   Он тронул ее за локоть:

   – Милана...

   Она перевела взгляд на него, плавно повела руками, улыбнулась:

   – Я лечу-у... лечу-у... Я – бабочка... Слушай, миленький, приласкай меня, как ласкал свою кастрюлю... Ты только посмотри, какие у меня классные ножки! А этому ублюдку не верь! Это с ним я была бревном, а с тобой буду жаркой как печка...

   Он встряхнул ее:

   – Милана! Где игротека?!

   Она невменяемо улыбнулась:

   – Ладно! Чего уж теперь... Ты мне сразу понравился, понимаешь, в чем дело? Лети за мной!

   Раскинув руки и пританцовывая, она повела его к тому самому соседскому сгоревшему домик, из которого он делал первые наблюдения. Разворошив кучу веток в углу, достала оттуда коробку из-под торта, протянула ему.

   Он снял крышку. Внутри лежали документы Плафонова и игротека. В полном комплекте. Вот и всё! Он добился цели. Он – Добытчик!

   – Ладно, – выдохнул он, смахивая холодный пот со лба. – Спасибо, конечно. Ты меня выручила. Но сейчас мне надо ехать. Да и тебе лучше отваливать отсюда.

   Она продолжала улыбаться какой-то нездешней улыбкой:

   – Сейчас полечу... Слушай, а давай вместе полетаем, а? На черта тебе сдалась твоя кастрюля?! Она же тебя за мужика не считает! Давай работать напару?! И любить друг друга! У нас здорово получится! Если бы этот урод любил меня хоть немного, я бы ничего не пожалела для него! Ну и где он теперь?!

   – Ты меня выручила, Милана, – повторил он. – Но давай прощаться... Мне надо ехать. Понимаешь?

   – А ты что-нибудь понимаешь? – вдруг нахмурилась она. – Пашка ведь хороший был. И ты хороший. И я хорошая. Я вообще – лучше всех! Так почему же получилась такая вот хренотень?! – она осмотрела его внимательней, и на миг в ее глазах появилось осмысленное выражение: – Слушай, миленький, а чего это на тебе его кровь не подсыхает?

   Он приложил руку к левому боку.

   Ладонь стал влажной. В горячке он ничего не чувствовал, но сейчас ощутил сосущую боль.

   – Кажется, он меня задел. Не знаю только, глубоко ли... Дыхалка вроде нормальная.

   – Поезжай в больницу. Тебе ведь ничего не грозит. Скажешь – хулиганы напали. Давай я тебя отвезу.

   – Не тревожься, сам разберусь. Но сначала – домой!

   – К своей кастрюле? Слушай, ты эту игротеку долбанную сожги прямо сейчас – вот тебе мой совет! Дать зажигалку?

   – Сожгу, но сначала покажу Тамаре, путь она убедится, что всё на месте.

   – Крепко же она тебя повязала! На слово тебе не верит, и ты это терпишь?!

   – А ты беги отсюда. С этого участка, а еще лучше – из этого города!

   – Ладно, провожу тебя до машины. Поцелуешь хоть на прощание?

   – Поцелую.

   Гена собрал находки, но прежде. Чем закрыть крышку коробки, бросил внутрь, сам не осознавая почему, Пашин талисман – «куриного бога», найденного под тахтой.

   Они прошли через участок на соседнюю линию. Там рядом с «Жигулем» стоял «оппель» Анатолия.

   – Вот как здорово! – захлопала в ладоши Милана. – Экипаж подан! Кстати, он всегда возил с собой запасную канистру. Предусмотрительный был. Ну-ка... – она подняла багажник «оппеля»: – Точно! Ох, и устрою я сейчас иллюминацию! Испеку пирожок, ха-ха-ха! С печенкой! – ее затрясло от хохота.

   Он отстранил ее и открыл дверцу «Жигулей».

   – Эй, а поцелуй? – потребовала она.

   Он подставил губы, и она долго не отпускала его.

   – Ладно, может, я тебя еще найду и тогда поцелую по-настоящему. Когда всё уляжется. А уляжется быстро. Из-за чего шуметь-то? Пашку сгубил несчастный случай, его невеста с горя уехал в другой город, а ее брат вернулся на Север. Никто и докапываться не будет. А обгоревший труп, который найдут здесь – может, весной, может еще позже, – так и останется неопознанным. Ладно, уступаю тебе свою комнату в знак моего хорошего к тебе отношения. Пользуйся! Живи в свое удовольствие! Порадуй свою каракатицу! Но сдается мне, мы еще поработаем вместе. У тебя есть способности. Лихо ты замочил этого урода!

   – Ты его убила, не я. На мне нет его крови...

   – Да у тебя вся рубашка в его крови! – рассмеялась она. – Ладно тебе, Геночка! Я же собственными глазами видела, как ты раскроил ему черепушку! Да ты не бойся меня. Я никому не скажу...

   – Господи... – выдохнул он. – Бред какой-то! А Тамара там с ума сходит от неизвестности!

   Уже не обращая внимания на спутницу, он сел в машину, пристроил рядом коробку.

   – Я к тебе еще приеду! – прокричала ему вслед Милана, повторяя движение летящей птицы. – Вот только испеку пирожок... с печенкой... – и ее снова затрясло от хохота.

   Поворот, изгородь скрыла ее, и следом она исчезла из его сознания.

   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

   Бок продолжал сочиться, намокала не только рубаха, но и брюки. Он чувствовал, что и сиденье под ним хлюпает. Но терпеть можно было. А когда он смотрел на коробку с игротекой, то боль и вовсе отступала.

   Теперь она успокоится. Теперь она станет прежней Тамарой. Любовь снова вернется к ним. Теперь они снова будут жить душа в душу. Как когда-то.

   Вот только... Смогут ли они жить в Пашкиной комнате?

   А рядом с Пашкиной комнатой?

   Ладно, сейчас не время думать об этом.

   Впереди показался железнодорожный переезд. Шлагбаум был поднят.

   Ну да, всё правильно: путь открыт! Так и должно быть. А в конце пути его ждет жена. И... награда.

   Где-то вдали прогудела электричка. Шлагбаум начал опускаться. Но позади машины. А это уже без разницы.

   Он проехал еще немного, когда почувствовал, что в машине не один. Повернул голову.

   Рядом сидел Толян.

   Крупные желтые зубы скалятся в усмешке из башки торчит тесак, на широкое лезвие натекли мозги пополам с кровью.

   «Ну что, братан? Скоро повидаемся. Тогда и сочтемся.»

   – Обобьешься! – отрезал Геннадий. – Ты получил своё. Заслуженное. А у меня есть дела. Мне надо пацанов поднять. Свидимся, конечно. Но не сейчас. И знай, что я тебя не боюсь. Уходи!

   Толян, будто пристыженный, исчез.

   Но место пустовало недолго.

   Гена не сразу и понял, кто это. А когда понял, изумился.

   – Ну и видок у тебя! – воскликнул он. – Как ты вообще тут очутилась?! Ты же собиралась уезжать из города.

   – Чертова электричка! – беспечно улыбнулась Милана. – Я думала – проскочу! Пролечу как бабочка. Хотела догнать тебя и сказать кое-что важное.

   – Ну? Чего еще?

   – Я хотела сказать, что мы могли бы жить иначе. По-честному. Открыли бы свою пирожковую, для начала маленькую. Я стояла бы у плиты, ты следил бы за порядком. И постепенно...

   – Милана, оставь это...

   – Теперь уж конечно! А ведь я проскочила бы, если б не сучий багажник! Ну и ладно! Зато теперь – полета-ю– у-у... Давай, Генка, присоединяйся! Здесь хорошо!

   – Вот и летай сама. А я пока погожу. Исчезни!

   – Торопишься к своей кастрюле? – хмыкнула она. – И что это за любовь такая, если надо во всем отчитываться?! Ну, объясни мне!

   – Ты не поймешь, – мотнул он головой. – Уйди! Сгинь!

   Видение исчезло.

   Но он уже предчувствовал, что этим не закончится. И точно: рядом появился Паша Плафонов.

   Вроде бы и он и не он. Смотрел... нет, не сурово, не с осуждением, а как-то просветленно, будто ему открылось что-то важное, чего не знал Геннадий.

   – Слушай, сосед, – пробормотал Геннадий, ощущая, что его колотит озноб. – Потерпи чуток. Я должен во всем этом разобраться. Не так же вот сразу... Пускай я виноват, но дай мне сначала уладить с Тамарой, позволь я ее утешу – ты ведь всегда хорошо к ней относился. У нее это просто от усталости. Она так давно не отдыхала! А меня прости... Прости, если можешь. Если простишь, я постараюсь заглядить вину. Может, выручу кого-нибудь из беды. И вообще... Если бы всё начать сначала, я бы – точно– сделал по-другому. Теперь я знаю – точно – что так нельзя! А вот как можно и как нужно – тут надо потолковать. Но не сейчас... Об одном тебя прошу... Тамары и детей это не касается, их не трогай.

   Плафонов сочувственно осмотрел на него и начал что-то напевно говорить, но Завесов его не слышал. Силился понять по движениям губ, но и это не получалось.

   – Громче! Говори громче!

   – Нет искр в небесной синеве,

   Всё стихло в бледном обаянье,

   Лишь по задумчивой Неве

   Струится лунное сиянье.

   Во сне ль всё это снится мне,

   Или гляжу я в самом деле,

   На что при этой же луне

   С тобой живые мы глядели? -

   продекламировал Плафонов, затем вдруг рявкнул: – Следи за дорогой! – и исчез.

   Геннадий встрепенулся и увидел, что едет по встречной полосе. Хорошо еще, что шоссе на этом участке было пустынным, но все же какая-то машина резко вильнула в сторону, водитель отчаянно просигналил вслед.

   Завесов взял правее, уже контролируя свои действия. Откуда-то изнутри накатывал неодолимый сон, но мысль о том, что он везет покой в семью, помогала держаться.

   Между тем, начали сгущаться ранние осенние сумерки. Вдоль дороги зажглись фонари.

   Сил смотреть по сторонам уже не было. Он видел только ленту дорожного полотна перед собой да сигнал очередного светофора.

   Маршрут домой сложился в его мозгу в виде схемы, и он ехал сейчас именно по схеме, фиксируя лишь кромку бордюра, рельсы на перекрестках, фонари идущей впереди машины... Иногда в поле зрении возникали фигуры гаишников, даже не сами фигуры, а их сапоги. Он отчетливо понимал, что если его остановят, то это конец. И вместе с тем неодолимо верил, что благополучно доберется до дома.

   А вот уже и парк, «нехороший» дом, «наша деревня»...

   Он подрулил бы прямо к калитке, но там стояла другая машина.

   Геннадий остановился впритык к ней и улыбнулся. Вот и всё! Всему плохому конец!

   Вдруг на него накатила волна ужаса: ему показалось, что один из призраков похитил коробку! Он скосил глаза на соседнее сиденье. Уф! Ложная тревога. Вот она, коробочка! В целости и сохранности.

   До родного очага – считанные метры. Там ждет Тамара, ждут дети. Он войдет и скажет: «Радуйтесь! У меня хорошие новости!»

   Медленно-медленно он начал поднимать голову.

   Забор перед домом был почему-то повален. Сразу же за забором грудой лежали заготовки для вешалки-башни, которые он надеялся запустить в работу летом. Все они были почему-то обгорелые. Вокруг белели островки пены. Дом... Что случилось с домом?! Стекол в окнах второго этажа не было, обугленные переплеты оконных рам истончились, будто подтаявшие черные сосульки, крыша зияла безобразным провалом...

   Кто-то наклонился к водительскому окошку.

   – Где ты пропадал, Завесов? Тебе звонили на мобильник, но ты не отвечал.

   Геннадий с трудом повернул голову.

   Рядом стоял капитан Абоймов. В милицейской форме, которая придавала его коренастой фигуре основательность.

   – Насчет детей не волнуйся, – непонятно сказал он. – Дети не пострадали. Сейчас они у соседей.

   – А Тамара? – выдохнул Геннадий, уже боясь услышать ответ. – Она в порядке?

   – Можно и так сказать, – уклончиво ответил капитан. Нет, в смысле там травм или ожогов ты не волнуйся, этого нету почти. Тут, понимаешь... Эх! Я сам не оверил, когда мне сказали. Но ведь говорит не один человек. Все, почти вся улица...

   – Что говорят?

   – Будто бы она начала выбрасывать из окон вещи и кричать, что всё равно не отдаст своих комнат, что она знает, как уничтожить игротеку... Она, мол поняла, что сделать это очень просто. Дескать, мама дала ей толковый совет. А чуть позже из окон повалил дым. Ну, тут уж соседи позвонили по горячему телефону. Пожарные приехали быстро, но огонь разгорелся еще быстрее. Пожарные толкуют, будто внутри нашли пустую канистру из-под бензина. Но Тамару они втащили еще раньше. С боем. Царапалась, отбивалась ак тигрица. Хорошо, хоть одной рукой. В другой зажала 500 рублей и всё бормочет что-то неразборчивое. Дача, сдача...

   – Удача, – выдохнул Геннадий. – Где она сейчас?

   – В стационаре.

   – В каком?

   – Ну, в каком... Да ты ее легко найдешь Она в той же палате, где и Лиманская. Койка к койке! Но сегодня туда уже не пускают. Позвони по справочной. А еще советую прямо с утра обратиться в райадминистрацию. Дадут пока комнату в маневренном фонде. А уж после хлопочи насчет жилья. Хотя не знаю, как ту власти расценят: если как умышленный поджог... Ладно, тебе есть где ночевать? Смотри, а то могу устроить у себя. Ну, в смысле , в своей коммуналке... – он присмотрелся, наконец: – Эй, да что это с тобой?!

   Геннадий открыл дверцу и упал бы, если бы не Абоймов, подхвативший его.

   – Ух ты! – изумился капитан, отняв одну руку и посмотрев на нее. – Кто это тебя так? Эй, санитары! Сюда!

   Подбежали люди с носилками.

   Абоймов передал им Завесова. Хотел уже захлопнуть дверцу, но увидел коробку на пассажирском сидении.

   – Вот ведь как бывает... Человек купил для семьи торт, хотел сделать приятное, а тут такая беда! Надо хоть его мальчишкам отнести, пусть полакомятся, бедняжки... – он взял коробку. – Да она тоже вся в крови! И вроде легкая какая-то... А ну, посмотрим... Хм! Документы Плафонова! Ин-те-рес-но... «Куриный бог»... То-то я думаю, почему при нем не нашли талисмана? Он же никогда с ним не расставался. А это что? Схема парка... И дом тот самый... «Юридическое обеспечение»... «Убей соседа»... «Чисто питерское убийство»... Хм! «Капитан Абоймов»! Это я, что ли?! Ну-ка, ну-ка... Мать честная, святые угодники! Да что же это такое творится?!

   На сей раз ангел-хранитель – карающая десница оказался тут как тут.

   ПРИМЕЧАНИЯ

   * Омар Хайям (1040 – 1123). Рубаи. Перевел О.Румер.

   * Омар Хайям. Рубаи. Перевел О.Румер.

   ** Игорь Северянин (1887 – 1941) «Эксцессерка».

   *** Джалаладдин Руми (1207 – 1273). Поэма о скрытом смысле. Притча «О том, как шут объяснял султану свою женитьбу». Перевел Н.Гребнев

   * Омар Хайям. Рубаи. Перевел Г.Плисецкий.

   ***** Дмитрий Кедрин (1907 – 1945 ). Зодчие.

   ***** Дмитрий Кедрин. Другу поэту.

   ****** Федор Тютчев (1803 – 18730 «Опять стою я над Невой...»

   .