Текст книги "Честность - одинокое слово (СИ)"
Автор книги: Лана Танг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
Глава 23
Юби Канхар
Проклятье, что это такое? Я злился, я негодовал, и я боялся. Похоже, что для дедушек я представлял собой нечто бессловесное, бездушный манекен, мнения которого о собственном будущем никто не спрашивал. Они бесцеремонно ворвались в мою жизнь и теперь кромсали ее по своему разумению, не только не считаясь с моим мнением, но даже не допуская мысли о том, что я воспротивлюсь, хотя я уже высказывал им ранее, что не хочу быть лордом Эмберским и выходить замуж за графа Метмана.
Вгляделся в бесстрастные лица вельмож и замер, чувствуя, как паническая безнадежность заполняет меня изнутри, вызывая нервную дрожь во всем теле. Норус не отступит, ни при каких обстоятельствах, он единолично решит мою судьбу и никакие возражения слушать не станет. Ирмар омега, он помягче, в глазах сочувствие, но он зависим от своего супруга и помощи от него ждать не приходится. Граф несколько растерян, видимо, не ожидал столь мощного напора на меня, однако отступать не собирается, и только за…
Но кто же за меня в этой борьбе? Наставник Реннис? Силы слишком неравны, да и по крови он мне неродной, и если герцоги предъявят на меня права, суд несомненно примет их сторону, и не только руководствуясь высоким социальным положением. Мой бедный папа, как же так все получилось, что проклятая кровь достала и меня! Моя единственная кровная родня – мои враги, а я сейчас лежу в постели и не могу не только убежать от них и как-то попытаться защититься, но даже шевельнуться толком!
Только вчера я был свободным и счастливым человеком, владельцем бизнеса и хозяином собственной жизни. Сегодня стал бесправным маленьким омегой, зависимым от прихоти влиятельных родственников, которые сочли себя вправе вертеть мной, как своей игрушкой.
Быть может, альфы Шампура, Фиджи и Йонсан смогут что-то сделать? Нет, и на это я рассчитывать не мог, ибо перед правами герцогов, как кровных родственников, все остальное не имело никакой реальной силы. А затевать ненужную войну, заранее обреченную на поражение, равносильно глупости. Шампурцы только пострадают зря и больше ничего.
Так значит, выхода из западни не существует, и мне придется подчиниться, выйти за графа и рожать наследников, забив на собственную жизнь? Я застонал, когда представил себе такое будущее! Да я не выдержу, сойду с ума, сломаюсь, просто перестану быть собой! Нет, не хочу, пожалуйста, не надо так со мной, отстаньте от меня, забудьте, уезжайте!
Стоп, Юби, успокойся, в панике нет никакого смысла, лучше подумай, что ты сможешь сделать. Но мысли разбегались, вариантов не было, и я впервые за два года вновь почувствовал себя бессильным маленьким омегой, который не распоряжается собой. Такое чувство было мне знакомо, оно владело мной, когда я в полном одиночестве бродил по родному особняку в первые дни после смерти папы, не зная, как отвлечь себя от горьких мыслей, да и потом, когда садился в самолет, летящий в Сираками…
Когда в палате появился Кертис, я испугался по-настоящему, и этот страх был больше за него, чем за себя. В его глазах плескался бешеный огонь ненависти, я никогда его таким не видел. На что решился бывший муж, я знать не мог, но то, что он объявил Их Светлостям войну, сомнений не было!
Керт сунул герцогу под нос какую-то бумагу, и физиономия Норуса заметно перекосилась, впервые с момента нашего знакомства выказав какие-то эмоции. Мне это показалось странным. Мой бывший явно что-то знал про герцога, какой-то компромат. Но что же он задумал? Вдруг старый проходимец отыграется на нем потом и как-то навредит?
– Фидж, что все это значит? – в сильнейшем волнении прошептал я, глядя вслед удаляющимся противникам. – О чем он хочет с ним поговорить?
– Ты не волнуйся, – так же тихо ответил альфа, – просто лежи и ни о чем думай. Когда Метман вернется, сможешь сам спросить его об этом, и думаю, вы выясните все ваши недоразумения. Ты понял, что я имею в виду, Юби? – последние слова Фидж произнес со вздохом, чуть оглянувшись на оставшегося в палате герцога Ирмара. – Ты не теряй надежды, ладно? А я пока пойду, мне тоже надо кое-что сделать, пока есть время. На всякий случай, как сказал твой муж. Мы защитим тебя любым путем, так что не бойся ничего и просто отдыхай.
***
– Я знаю, мы тебе совсем чужие, а особенно теперь, когда ты частично потерял память, – тихо сказал герцог Ирмар, когда Фиджи вышел, – но я всегда мечтал тебя увидеть, Юби. Надеюсь, что твои друзья заставят Его Светлость отступить, и ты по-прежнему сможешь сам распоряжаться своей жизнью. Ты так похож на своего отца, Лейдена-Мирина…
– Оставьте Юби в покое, вы, лицемерные вельможи! – зло прошипел Реннис, не оборачиваясь к Его Светлости. – Он жил без вас счастливо и спокойно все восемнадцать лет, и дальше проживет! Зачем вы сюда приехали и принуждаете его к замужеству, которого он не желает?
– Скажите, герцог, я действительно ваш внук? Тогда почему вы никогда не навещали нашу семью? Папа любил меня и заботился обо мне, но я нередко видел его грустным. Он никогда не рассказывал мне о своих родителях, а если я пытался спрашивать о них, переводил разговор на другую тему. Никто не звонил ему и не писал писем. Честно сказать, я думал, папа сирота, и у него нет никаких родных. И вот теперь вы появляетесь из ниоткуда и утверждаете, что вы мои дедушки. Но чем же провинился перед вами мой отец, что вы позабыли о нем? И как вы можете так поступать со мной? Я не тряпичная кукла, а живой человек, и у меня есть своя жизнь и свои собственные желания, нельзя ломать их принудительно, не спрашивая при этом моего мнения.
– Когда в знатной семье рождается омега, то для его родителя это скорее горе, нежели радость, ибо вмешаться в его судьбу он не вправе, – грустно улыбнулся Ирмар. – Омегу с детства учат быть покорным, готовя к будущему замужеству, его мечты, желания, надежды никого не интересуют. Так жили мой родитель и я, так жил и Лейден-Мирин, твой отец. Но Лейди с детства был упрям и своеволен, он не хотел быть бессловесной куклой. Что с ним случилось? Лучше тебе не знать об этом, могу сказать одно, – он испытал и радость, и горе, и даже если бы мой муж простил его проступок и оставил в семье, то вряд ли бы он стал счастливее.
– Что вы имеете в виду?
– Мальчика отдали бы замуж за такого же нелюбимого альфу, каким был для него Майлз Канхар, но этот человек хотя бы относился к нему нормально и даже не принуждал к близости, терпеливо ожидая, пока Лейди сам не допустил мужа в свою спальню. В нашем кругу такого либерализма нет, и ни один знатный вельможа не стал бы терпеть от омеги таких, с их точки зрения, капризов поведения.
– Откуда вам известны такие подробности из жизни папы, герцог?
– Я был бессилен что-то изменить в судьбе Лейди, но проследить за жизнью сына в новой семье мне помешать никто не мог. Мой человек работал в доме Канхаров все эти годы, так что я знал о том, как вы живете. У меня есть даже несколько твоих фотографий, малыш.
– Как трогательно! Я сейчас расплачусь, – снова с иронией вставил Реннис. – Но где вы были в то время, когда Льюис погиб, оставив Юби сиротой? Не знали еще о бесплодии его дядюшки, надеясь на скорое появление наследников «престола»? А вот теперь, когда вам срочно понадобилось потомство, вы и слетелись словно коршуны, на легкую добычу, намереваясь полностью разрушить и его жизнь тоже? Так знайте, мы вам не позволим, весь наш Шампур встанет на защиту Юби! Не думайте, что раз он сирота, то и вступиться некому за парня! Я бы тебя прогнал сейчас взашей, вельможный лицемер, но к сожалению, вынужден пока терпеть…
Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем дверь в палату распахнулась, впустив человека в ливрее. Он что-то прошептал на ухо герцогу Ирмару и тот поднялся с места, подошел ко мне и грустно улыбнулся.
– Я должен вас покинуть, Юби. Мне очень жаль, что мы встретились с тобой при таких не слишком радостных обстоятельствах. Надеюсь, что последствия аварии не скажутся в дальнейшем на твоем здоровье, и ты полностью восстановишь утраченные фрагменты памяти.
Он вышел, и мы остались с Реннисом вдвоем. За дверью было тихо, к нам никто не заходил, кроме медбрата, проверившего капельницу. Он добавил туда еще какое-то лекарство и тоже ушел. Снова потянулись томительные минуты ожидания.
– Ну где Фиджи и Кертис? Что все это значит, Реннис? Почему так резко все переменилось? О, как же спать хочу, что этот медик мне вколол? Снотворное?
– У двери никого из посторонних, там только наши парни, – выглянув из палаты в коридор, сообщил наставник. – Вот Йонсан подошел, пойду узнаю, в чем там дело. А ты поспи пока, тебе необходимо, после всех этих настырных визитеров.
– Пусть он сюда зайдет, я тоже хочу послушать! – крикнул я вдогонку, но Реннис меня уже не слушал, и все, что мне осталось, снова ждать, пребывая в неведении. Глаза щипало, я проваливался в сон. Проклятье, как же плохо быть прикованным к постели!
***
Что это, ночь? Вокруг было полутемно и абсолютно тихо. Вспомнил про кнопку, регулирующую наклон кровати, и принял полусидячее положение. Нижнюю часть тела резануло болью и я немного сдал назад, перетерпел и не издал ни звука. Соседняя кровать пустовала, я вообще был в комнате один.
Сколько же я проспал? Где Фиджи, Кертис, Реннис, наконец? Что происходит, я ведь так и не узнал…
– Проснулся? – в комнате объявился Фиджи. – Как чувствуешь себя? Что-то болит?
– Я думал, ты вернулся в Шампур. Фидж, почему ты до сих пор здесь? Разве тебе не надо на работу?
– Отец справится и без меня, он попросил в сиракамском отделении полиции временного сотрудника. А я пока побуду здесь, и несколько парней, которые не заняты на шахте, тоже. Твой Кертис настоятельно велел нам охранять тебя и даже оставил своих людей в помощь…
– Он так сказал? Но где он сам? И зачем меня охранять? Мне кто-то угрожает? Фидж, расскажи мне, что случилось? И герцоги, граф Ред? Они вернутся или нет? К чему мне быть готовым?
– Нет, не волнуйся, все они уехали. Как только раны заживут, ты сможешь вернуться к привычной жизни и ни о чем не думать. Твой бывший? Он… уехал тоже, прости, не смог его остановить.
– Но почему он даже не зашел ко мне? Или он заходил, пока я спал?
– Юби, не знаю, стоит ли сейчас с тобой об этом говорить, когда ты не совсем здоров?.. Ну, ладно, ладно, не ворчи, я кое-что скажу, полиция тебя об этом спросит по-любому, так лучше уж узнаешь от меня. Так вот, с аварией не все так просто, похоже что ее заранее спланировали.
– Спланировали? Я кому-то помешал? Но кто? Насколько мне известно, у меня нет здесь врагов, желающих мне навредить. Был только управляющий, но это все осталось в прошлом.
– Это не местные, и если бы не Кертис Метман, мы бы не знали правды, и негодяи вышли бы сухими из воды, да и опасность над тобой висела бы по-прежнему. Но твой супруг три года проводил частное расследование гибели Льюиса Канхара и многое узнал о его прошлом. Так вот, за рулем сбившей тебя машины сидел твой сводный брат, а направлял его действия Реден Бертон. Этого мерзавца ты отлично знаешь…
– Мой сводный брат? – я был шокирован настолько сильно, что голос изменил, сорвавшись на фальцет. – Так у меня есть сводный брат?! Вот почему отца изгнали из семьи! Но как он сговорился с Реденом, как вышел на него? И почему так ненавидит меня, что хотел убить? Фидж, говори, я чувствую, что ты не все сказал!
– Юби, я многого не знаю, – уклончиво ответил друг, – лишь то, что мне сказал твой муж и то, что слышал в полиции, когда допрашивали Бранда Каратона, это имя твоего… братишки, будь он неладен. Парень был сильно напуган тем, что его личность раскрыли, и тут же выдал своего сообщника и рассказал о том, что тот сначала собирался любыми способами выбить из тебя деньги, и даже думал похитить, с тем чтобы заставить заплатить выкуп за свободу, но Бранд сказал, что не пойдет на это, и тогда он разозлился, дав волю своей ненависти.
– Ну, с отчимом мне все понятно, мы никогда не ладили. Но почему мой брат с ним в сговоре, за что такая злоба в отношении меня? Мы даже незнакомы с ним.
– Я этого не знаю, Юби. Возможно, зависть, ревность, что угодно. Его не баловала жизнь, он вырос сиротой, попал в тюрьму, потом скитался. Твой Кертис знает больше, думаю, что этим он и надавил на герцогов. Как бы там ни было, но именно он освободил тебя от домогательств вельмож и своего кузена. Я переменил о нем свое мнение, он может быть распутник и повеса, но в то же время честный и решительный человек, способный на Поступок! И, Юби… у него к тебе есть чувства, хотя ты может, и не веришь в это. Я видел вас вдвоем, вы истинная пара, это сразу видно…
– Но почему же он тогда уехал?
– Я думаю, он был расстроен тем, что ты «не узнал» его. Он сдался и решил, что проиграл своей судьбе, но несмотря на это, сделал все, чтобы избавить тебя от графа и вельмож. Ради любви к тебе он сделал все, что мог, раскрыл все карты и пошел ва-банк…
– Он что-нибудь сказал перед отъездом?
– Велел мне сделать тебя счастливым, – горько усмехнулся Фиджи, – наверно, думает, что мы с тобой общаемся не просто как друзья… Ты не грусти, я думаю, все это поправимо, вы сможете поговорить и разобраться в своих отношениях. Ну а пока у нас есть и другие заботы, и прежде всего, поимка твоего отчима, который до сих пор остается на свободе.
– Он трус, и вряд ли что-то сам предпримет…
– Кто знает? Даже робкая мышь может укусить кошку, если та загонит ее в угол. Мы будем бдительны, а особенно сейчас, когда ты еще не оправился от операции. Лежи и поправляйся побыстрее. Пусть тебя греет мысль от том, что муж к тебе неравнодушен.
– Фидж, прекращай…
– Скажу тебе еще, позволь, в последний раз… Я знаю о моем любимом все, и даже сокровенные мечты. Ты отдыхай и ни о чем не думай. Дядюшка Реннис сейчас придет, он вышел ненадолго. И у дверей наши ребята, и эта злая мышь не проскользнет, а если попытается, то мы ее поймаем.
***
Редена Бертона задержали через день, когда он проник в больницу под видом медбрата и попытался задушить меня подушкой. Подробности этого происшествия мне стали известны значительно позже, а в ту ночь я просто наблюдал за яростью своего отчима, который не испытывал в момент ареста ничего, кроме слепой ненависти и откровенной злости.
– За что ты так со мной? – глядя в его искаженное яростью лицо, спросил я. – Что я такого тебе сделал, что ты пошел на преступление?
– Что ты мне сделал? – прошипел он разбитыми в кровь губами. – Что сделал? Если б не ты, я был бы сейчас богачом! Если б не ты, я бы властвовал над тысячами мелких людишек! Если б не ты, я жил бы в роскоши! Ты отнял у меня все, гаденыш. Ты и твой гадкий братец, о котором ты и знать не знаешь. Поганая порода, я ненавижу вас всех, а твоего покойного папашу больше всех! Нарожал ублюдков, дешевая шлюха!
– Но ты же был его супругом, как можешь говорить такое! – с гневом выкрикнул я. – Или ты и отца заставил выйти за тебя каким-то шантажом?
– Да, именно, все было так! – злорадно выкрикнул он, тщетно пытаясь вырваться из сильных рук Фиджи. – По случаю узнал о его темном прошлом, и с этого момента бедняга Лью был у меня в руках. Мне, правда, приходилось ублажать стареющего омегу в постели, но это мелочи в сравнении с тем, что я от него имел! Жаль только, что вмешалась эта старая скотина, – ваш дворецкий, я не имею доказательств, но уверен: это он!
– О чем ты говоришь, мерзавец?
– Запомни, Юби, в твоих бедах виноват не я, а этот подлый старикан, помешанный на преданности своему хозяину. Если бы не он, сейчас все было бы иначе! Хотя ты, мелкий сволочонок, не упал на дно, как я того хотел, ты унаследовал характер отца и вышел в бизнесмены. Вам надо бы родиться альфами, ребятки! Безумно жаль, что мне не удалось тебя прикончить!
Он засмеялся дико и раскатисто, как сумасшедший. Так и ушел, подталкиваемый в спину Фиджи и парнями из Шампура, под тихое шипение взбешенного Ренниса.
Кертис Метман
Сколько я просидел в машине, размышляя о своих ошибках, трудно сказать, но из ступора меня вывел телефонный звонок. Я проморгался и нажал на кнопку.
– Мы обнаружили альфу, очень похожего на человека на фото, – коротко доложил один из моих секьюрити. – Живет в дешевом мотеле, никуда не выходит, только в близлежащий магазин и в парк, где сидит в отдаленной аллее левого сектора зеленой зоны. Да, и сейчас он здесь. Да, хорошо, продолжим наблюдать за ним. Он выглядит неважно, весь на нервах. Парк возле озера, называется «Сиракамские зори».
Завел мотор и поехал по указанному адресу. Нет, рано мне улетать в столицу, сначала надо убедиться, что Бертон угодит в тюрьму. Обезопасить Юби от подонка – самое меньшее, что я могу для него сделать, а кто же знает этого урода лучше меня? Остановил машину возле парка и пошел влево. Да, это он, но сразу бы и не узнал, настолько этот сволочь изменился. От самодовольного лощеного самца осталась только тень. Худой, небритый, помятый, – наверняка все деньги промотал и вот теперь такой – отчаявшийся в жизни, ненавидящий и злой, самый опасный тип, намерений которого предугадать нельзя.
Я и мои секьюрити следили за преступником два дня, ни на минуту не выпуская из вида. Наши усилия оказались не напрасны, через день Реден вышел из мотеля поздно ночью и направился к больнице, где лежал Юби, явно решившись на что-то серьезное.
Мой человек пошел за ним, предупредил шампурцев. Те быстро перестроились, обеспечив негодяю «свободный» доступ в палату, затем поймали на месте преступления, и я наблюдал за тем, как его выводили из здания, с чувством огромного облегчения. Ну вот и все, теперь мой Юби может жить спокойно. Пусть будет счастлив со своим любимым, а я… я должен отпустить его из сердца, вернуться к прежней жизни, постаравшись сделать вид, что все в порядке.
Хотел зайти к нему перед отлетом попрощаться, но все-таки не смог себя заставить. Он будет вежливо поддерживать дежурный разговор и неуверенно улыбаться, называя меня господином и постоянно спрашивая взглядом Фиджи, правильно ли он ведет себя со мной. Я этого не вынесу, не стоит и пытаться. Я стал для него незнакомцем, пусть так и остается. Зачем пытаться что-то изменить, возможно, для него это гораздо лучше. Он все начнет с чистого листа, избавленный от неприятных воспоминаний, связанных со мной и нашим браком.
Я не только не смог зайти в больницу, но и не отвечал на его звонки, а было их четыре. Что я ему скажу, и что он скажет мне? «Спасибо, господин Метман», – «Не стоит благодарности, господин Канхар» ? Я не хотел такого диалога, и дело кончилось тем, что я зашел в салон сотовой связи и просто поменял номер, чтобы не мучить себя, вздрагивая всякий раз, когда звонил мой сотовый.
И Реден Бертон, и его сообщник были арестованы, суд состоится, и улик вполне достаточно, чтоб оба получили наказание. Мое присутствие в Сираками больше не требовалось, копаться в прошлом я не собирался, и Юби ни к чему знать правду о трагической истории, случившейся с отцом. Того, что он узнал об отчиме и брате, вполне достаточно, зачем его расстраивать еще сильнее?
Мой самолет взял курс на столицу, а я все еще так и не решил, что же мне делать дальше? Как пережить крушение любви и всех надежд на счастье? В таком отчаянном состоянии я был способен на любую глупость. Мог запросто удариться в запой или замкнуться в четырех стенах, мог завалить себя работой или все забросить, мог впасть в депрессию или сорваться с тормозов, пустившись во все тяжкие...
– Керт, ты в порядке? Я столько раз тебе звонил, но ты не отвечал, – Брендон сразу же все понял по моему лицу. – Тебя тут недавно омега домогался. Сказал, что все равно тебя найдет, как бы ты от него не прятался. Он беременный, вот-вот родит, и уверял, что это твой ребенок, и ты обязан взять его в супруги… Эй, Керт, ты слушаешь меня?
– Что за наглец такое выдумал? – вяло отозвался я. – Сроду не делал никому детей, да и вообще забыл, когда в последний раз имел в постели парня. Какие наглые пошли омеги! Лечь под кого-то, залететь, потом свалить все на другого...
– Керт, он принес анализ ДНК. Я посмотрел, там все официально. Ты признан биологическим отцом его плода.
– Таких анализов и я могу добыть сколько угодно, так что пускай не парит мне мозги. Бренд, как дела в компании, все в норме? Тогда я завтра же уеду за границу, в наш восточный филиал. Займусь проектами, которые откладывал два года.
– Ты убегаешь, Керт? Но почему, вдруг он не врет!? Хотя бы встреться с этим парнем и поговори. Может, действительно, лучше жениться? Я вижу по твоим глазам, что с Юби ничего не вышло. Он отказал тебе?
– Можно и так сказать… Мне надо обо всем подумать, я хочу побыть один. Если заявится еще этот… беременный, скажи ему, чтоб не искал меня, я все равно не буду с ним сейчас встречаться. Когда вернусь, тогда все и решим с ребенком. А будет надоедать, ему же хуже…
Я заехал домой только затем, чтобы взять некоторые вещи. Родные стены вдруг стали для меня невыносимы. Здесь жил мой Юби и сюда водил я разных шлюх, причиняя ему боль, здесь мы решили с Брендоном его судьбу, сослав в Шампур. Все здесь, все в этом доме… Как мне забыть о прошлом, примирившись с тем, что впереди уже не будет счастья? Как отпустить любимого из сердца, ведь после этого я навсегда останусь одиноким?
В восточном филиале я не был давно, там меня даже не все сотрудники знали в лицо. Я сразу же успокоил исполнительного директора, что не намерен вмешиваться в работу предприятия, попросил выделить мне двух помощников для черновой работы и уехал на побережье, где была расположена принадлежавшая покойным родителям небольшая вилла.
– Прошу меня не беспокоить, ибо я хочу всерьез заняться чертежами, – перед отъездом сказал я ответственному секретарю. – Особенно этот запрет касается омег, и если кто-то к вам приедет или позвонит, особенно по личному вопросу, отказывайте всем и отвечайте, что я не хочу никого видеть.
– Да, я вас понял, господин.
Так я и стал затворником на долгие три месяца. Не видел никого, кроме помощников и повара, готовящего нам еду. Даже горничные были на вилле, как тени, и когда они умудрялись навести чистоту, было непонятно. Лечение работой и тишиной возымело свое действие, и к концу добровольной ссылки я уже мог более менее внятно реагировать на боль собственного сердца, хотя и чувствовал себя так, словно превратился в робота…
