Текст книги "Он видит, как они летят (СИ)"
Автор книги: La_List
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Chapter XXVII
Это был очередной наполненный заботами день, большую часть которого Тор провел на переговорах с представителями Ванахейма.
Нужно было решить множество проблем, связанных с послевоенной разрухой, разобраться в кипе пергаментов, сгруженных на стол секретарем... И Тор с тоской думал, что будь сейчас рядом его младший брат, все сразу стало бы много легче.
Локи разобрался бы с бумажной работой, уболтал навязчивых гостей из Ванахейма. И объяснил бы, наконец, Тору, каким образом прекратить поток словоизлияний членов Совета, не прибегая к гроханью кулаком по столу.
К вечеру Бог Грома буквально валился с ног, хотя, казалось бы – практически весь день провел в Зале Совета, сидя на одном месте. И все соблазнительней казалась мысль посадить вместо себя наместника, а самому выдумать какой-нибудь никому не нужный военный поход.
Да в тот же Свартальфахейм. Якобы разобраться с расплодившейся преступностью.
Когда Тор, наконец, разгребает все дела и распускает Совет – уже почти ночь. В главном коридоре совсем тихо, караул сменился на ночной и факелы притушены. Их слабый свет бросает причудливые отблески на стены.
Бог Грома ускоряет шаг, вдруг думая почему-то о том, что Локи снова был сегодня совсем один.
Тор помнил, как оставил его: обнаженного, разметавшегося на постели, прикрытого только тонкой белоснежной простыней. Помнил, как поцеловал на прощание полураскрытые, припухшие от ночных поцелуев губы. И то, как Локи мягко улыбнулся, не просыпаясь.
Бог Грома грустно улыбается пустоте и сворачивает в боковой коридор. Оглядывается зачем-то назад и толкает золоченые створки.
Если бы не скорость реакции и молот, послушно прыгнувший в руку, Тор, наверное, сейчас лежал бы на холодном мраморе с кинжалом в груди.
Все произошло настолько быстро, что Бог Грома даже не заметил, когда Локи начал свое движение. Младший кинулся на него так целеустремленно, так... яростно и непродуманно, что Тор не успел даже испугаться.
Страх пришел тогда, когда молот впечатался в грудь Локи, отшвыривая его назад. Младший упал на спину, беспомощно раскинув руки в стороны. И его глаза... Его веки были подняты, обнажая темные уродливые провалы.
Локи никогда не позволял себе этого, держа глаза закрытыми.
Он действовал так, словно... видел.
И едва это осознание пришло к Богу Грома, Локи разгибом вскочил на ноги, выбрасывая вперед правую руку.
Магический огонь, сорвавшийся с кончиков пальцев младшего, едва не убил их с братом, если бы не своевременный удар рукоятью молота о мраморный пол. Две силы сталкиваются и словно нейтрализуют друг друга.
Только вот на плече младшего остался некрасивый длинный ожог – Тор едва успевает сбить пламя. Локи явно не рассчитывал на то, чтобы спастись самому.
И теперь Бог Грома прижимает дергающегося брата к полу, совершенно не представляя, что должен делать.
А потом Локи замирает, напрягается, вытягивается в струну и побелевшие губы выговаривают:
– Твое сердце будет истекать кровью в моей руке, Тор, сын Одина. И твое оружие больше не поможет тебе.
И голова младшего безвольно откидывается, открывая взгляду беззащитно открытую шею. И Тор вздрагивает: там, где бьется тонкая голубая венка, на белой коже мага две крохотные ранки. Как от змеиного укуса.
– Боги... – громовержец трясущейся ладонью проводит по лбу брата. – Локи, как же это?
– Тор?.. – шепот младшего больше похож на хрип. – Тор...
– Тише, – Бог Грома кончиками пальцев касается губ мага. – Все хорошо. Не двигайся.
Но Локи не слушает. Дергается куда-то в сторону и отчаянно, жалобно вскрикивает. И столько боли в его голосе...
– Не надо, маленький, – Тор стискивает его пальцы и чуть прижимает, удерживая от движений. – Все пройдет. Тише...
– Это было во... мне! – Локи вдруг начинает трясти. – В моем теле! Убери это, Тор! Убери!
– Больше ничего нет, – громовержец чувствует, как подкатывает паника. – Ты со мной, брат, хорошо? Больше ничего нет.
– Я не могу шевельнуться... – отчаянно шепчет маг. – И я... Я не помню, как...
– Давай отнесем тебя в постель? – Бог Грома целует тонкие пальцы брата. – И я позову лекаря.
– Не смей, – в голосе младшего что-то меняется. – Если позовешь лекаря – подвергнешь себя еще большей опасности. И меня заодно. Никто не должен знать... Кроме тех, кто уже в курсе, естественно, – он кривит губы в вымученной улыбке. – Хорошо, что Мьельнир был с тобой.
– Тебя должен осмотреть тот, кто в этом понимает! – Бог Грома проводит кончиками пальцев по груди брата, отчего Локи хрипло тяжело выдыхает, явно пытаясь сдержать стон. – Твои кости...
– Срастутся, – маг пытается поднять руку. Ему с трудом, но удается. Тонкие пальцы скользят по шее, по тому месту, где Тор заметил укус. – Ты был... – Локи поджимает губы. – Ты был прав. Насчет змеи. Я должен... принести извинения.
Тор осторожно гладит его щеку, проводит пальцами по губам, в глупой попытке убрать с них жесткое некрасивое выражение. Младший морщится, но не отстраняется. Наверное, просто потому, что ему больно шевелиться.
– Просишь прощения? – Тор заставляет себя улыбнуться. – Это надо...
– Оставь это, – губы младшего едва шевелятся. – Понял?
В ответ громовержец гладит его по голове и просит:
– Потерпишь? Я должен перенести тебя.
– Хуже чем есть, уже не сделаешь, – Локи улыбается.
Бог Грома пытается улыбнуться в ответ и, прикусив губу, поднимает брата на руки. Тот с хриплым стоном хватает широко раскрытым ртом воздух. Звук страшный, надтреснутый.
– Надеюсь... – Локи всхлипывает, когда громовержец опускает его на постель, предварительно сдернув с нее покрывало. – Надеюсь, я могу рассчитывать на обезболивающее?
– Куда без него, – Тор оправляет его рубашку. – Подожди минуту, сейчас принесу.
– Вороны, – Локи вдруг дергается. – Они... Откуда они?!
– Вороны? – Бог Грома растерянно оборачивается. – Где?
– Слышишь, каркают... – маг поводит рукой перед собой. – Их много. Целая стая. Куда они летят?
– Они улетают, – Тор тяжело сглатывает. – Скоро совсем улетят. Сейчас я вернусь.
И Локи смеется. Тихо, хрипловато. Горько. И от этого смеха по спине бегут мурашки.
– Это же только мой глюк, да? – он касается пальцами изуродованных век.
– Я сейчас приду, – Бог Грома целует его в лоб и встает. – Минуту.
Когда он возвращается обратно в комнату, сжимая в пальцах прозрачный пузырек с красноватой жидкостью, Локи слабо улыбается и комментирует:
– Ты зря разбил зеркало, – в его голосе грустная насмешка. – Это ничего не изменит.
– Я случайно, – врет Тор. – Неудачно повернулся.
– Ну, да... – маг пытается кивнуть. – Случайно. Я так и понял.
Бог Грома не отвечает. Он просто не знает, что сказать. Разглаживает пальцами тонкие брови младшего, гладит шрамы, касается их губами.
– Мне... Ты же принес обезболивающее? – Локи мнется и протягивает громовержцу ладонь.
– Принес, – Тор осторожно берет пальцами брата за запястье.
– Хорошо, – Локи чуть морщится, пытаясь двинуться.
– Что там? – Бог Грома подсовывает руку под его шею, одновременно кладя другую на грудь.
– Складка одеяла, – маг прикусывает губу. – Ты прямо спиной на нее меня положил.
– Я поправлю, – Тор осторожно приподнимает брата и расправляет ткань. – Так хорошо?
– Ты так ничего и не сказал о произошедшем, – младший нервно облизывается. – Я не успел... натворить ничего серьезного?
– Только сжег полкомнаты, – неловко шутит Тор. – Но это ведь... Это не ты был, Локи.
– Во мне сейчас этот яд... – маг снова касается шеи, нажимает пальцами на ранки от змеиного укуса. – Сам понимаешь, какие последствия будут. Принеси таз, чтобы я не заблевал тут все.
– Сначала выпей, – Бог Грома подносит к его губам пузырек.
Локи с трудом глотает жидкость и откидывается обратно на подушку. Бестолково шарит ладонью по одеялу, стискивает пальцы в кулак и замирает. А Тор вдруг понимает, чего Локи хотел. Накрывает его судорожно сжатые пальцы своей ладонью и чувствует, как младший расслабляется.
***
Лекаря Тор все же пригласил. Старик был преданным и служил при дворе давно, и Тору казалось, что он не станет трезвонить по всему дворцу, что новый царь скрывает в своих покоях государственного преступника.
Лекарь выслушал Бога Грома, но ничего не сказал. Только кивнул и приступил к осмотру. Локи тоже молчал. И Тор буквально чувствовал его глухое раздражение. Но виноватым себя не считал. Хотя ощущал. Локи умел даже молчанием заставить ощутить несуществующую вину.
Ничего страшного, кроме пары сломанных ребер, трещины в ключице и несерьезно поврежденных шейных позвонков, в процессе осмотра не обнаружилось. Основной дискомфорт Локи доставляло растяжение мышц и ожог на груди. И он был главной проблемой. Магический огонь оставлял очень долго не заживающие следы.
Лекарь вручил Тору с десяток склянок и банок с разнообразными снадобьями и мазями, снабдив инструкциями к каждой, и ретировался, почтительно поклонившись.
– Все то, что он тебе сказал, я знал с самого начала, – голос мага похож на шипение. – Это ничем хорошим не кончится, помяни мое слово. Он был предан Одину. И вряд ли доволен тем, что ты царь Асгарда. А еще меньше тем, что я жив.
– Он всегда был добр к нам, – растерянно выговаривает Тор. – Он ведь всегда нас лечил. Он не может...
– Боги, Тор! – Локи раздраженно фыркает. – Ты доверчив, словно ребенок. Подумать только... Не мое дело, но правитель из тебя никудышный.
– Я знаю, – согласно кивает Бог Грома. – Мне нужен советник. Я амнистирую тебя и назначу, как только тебе станет лучше. Никто не посмеет противиться моей воле.
– Даже я? – хмуро интересуется маг.
– Даже ты, – Тор убирает с его лба волосы. – Ты мне нужен, Локи. Это действительно очень важно.
– Мое уродство тебя не смущает? – младший касается глаз. – Тебе придется водить меня за руку.
– Ты не уродлив, – громовержец отворачивает крышку банки с мазью для ожогов и принимается наносить ее тонким слоем. – Не говори так.
– Я всего лишь спросил, – Локи едва заметно пожимает плечами. – В любом случае, слово царя Асгарда – закон. Я не смею противиться.
– Вот и хорошо, – Тор делает вид, что не заметил насмешки.
Локи изображает улыбку и сгибает ногу в колене. И Тор внезапно понимает, что младший обнажен, а простыня, прикрывавшая его бедра, уже давно соскользнула.
Кажется, маг тоже это понимает. Шарит ладонями по кровати, пытаясь найти ткань. А Тор облизывает пересохшие губы и опускает ладонь на его бедро. Осторожно ведет пальцами по коже, гладит, чувствуя, как сладко ноет внизу живота.
– Это тоже желание царя? – Локи раздвигает ноги приглашающе-пошлым жестом. – Я потерплю, не переживай.
– Я ничего не сделаю, – хрипло говорит Тор и убирает руку. – Я просто... Извини.
Он подцепляет простыню и накрывает брата до пояса, чтобы ткань не потревожила ожог.
– Через пару дней мне станет лучше, и ты сможешь делать все, что захочешь, – с усмешкой обещает Локи. – Пока можешь только поцеловать.
Бог Грома наклоняется к его губам, Локи чуть приоткрывает рот и почти просяще подается вперед. От этого едва заметного движения обдает жаром. Уже в который раз.
Тор целует брата жадно, так, что больно самому. Но Локи только чуть стонет в его губы, поддаваясь. И когда Бог Грома, наконец, отстраняется, младший улыбается и тихо говорит:
– Первый раз вижу, чтобы кто-то кончил просто от поцелуя... Мне нравится.
– Ты ничего не видишь, – Тор тяжело укладывается рядом.
– Зато чувствую, – Локи опускает ладонь на его пах. – Ты так терся об мою коленку...
– Лучше спи пока, – громовержец целует брата в висок. – Тебе нужно отдыхать.
Маг расслабленно улыбается припухшими губами и замирает. Бог Грома еще раз целует его и плетется в купальню.
Chapter XXVIII
Когда Тор первый раз приводит в зал Совета Локи, воцаряется звенящая тишина. Только слышно, как шуршит за окнами затяжной мелкий дождь.
– Приветствую всех, – Бог Грома обводит взглядом всех почтительно поднявшихся советников. – Я думаю, вы все уже знаете, что мой брат Локи амнистирован и отныне может пользоваться всеми привилегиями моего первого советника. Он будет принимать участие в Совете и иных важных для государства переговорах. В мое отсутствие его слово равноценно моему. Это всем понятно?
Собравшиеся молча кивают. Тор подводит брата к стулу, осторожно помогает сесть, и только после этого занимает свое место. Локи сидит неподвижно, неестественно ровно держа спину. Черная повязка закрывает глаза, но даже из-под нее видны шрамы. Уже не такие яркие, как раньше, но... Сколько веков должно пройти, пока они исчезнут вовсе?
Ладони мага безвольно сложены на коленях. На костяшках розовые свежие шрамы – следы от ссадин.
Бог Грома тяжело сглатывает и просит начинать. Нужно выслушать доклады за неделю.
Читают монотонно, скучно, и когда Тор уже почти окончательно погружается в невеселые размышления, Локи вдруг резко прерывает докладчика:
– Стоп, – и Тор видит, как тонкие пальцы младшего вцепляются в подлокотник. – Это чушь. Вы хотите сказать, что это отчет о расходах за три месяца? Откуда эта астрономическая сумма? Как можно было потратить столько золота на восстановление одного городского моста?
– С вашего позволения, но вы не компетентны в данном...
– Отвечайте на вопрос, – перебивает казначея Тор. – Мне тоже интересно услышать, куда ушла такая сумма.
– Но ведь... – тот беспомощно оглядывается на секретаря. – Разрушения были серьезными, да и...
– Хватит, – Тор жестом останавливает жалкие оправдания. – Это бессмысленно. Здесь требуется проведение расследования. Вы подозреваетесь в хищении государственной казны.
Бог Грома кивает охране и казначея под аккомпанемент всеобщего молчания выводят из зала.
– Пусть продолжают, – Локи проводит ладонью по волосам.
Тор задавливает в себе желание накрыть ладонью его побелевшие от напряжения пальцы, вцепившиеся в подлокотник, и кивает следующему докладчику.
Оставшийся час Локи молчит. Только изредка кривит губы в злой усмешке, похоже, таким образом выражая свое презрение к тому или иному факту из доклада.
По окончании совета, когда Тор за руку ведет брата к выходу, он чувствует, как мелко дрожат его ледяные пальцы.
– Бардак, – это Локи говорит, когда они уже идут по коридору. – Ты вообще слушаешь, что за чушь они все несут? На твоем месте я провел бы глобальную чистку, заменил бы половину членов совета на более полезные кадры.
– Ты уже говорил мне, что из меня никудышный правитель, – улыбается громовержец. – Потому я и попросил тебя стать моим советником. Вместе мы...
– Не вместе, – перебивает его Локи. – Только ты сам. Я всего лишь советник, ты должен об этом помнить. Нехорошо получится, если поползут слухи о том, что сыном Одина командует йотунский выродок, которого Один назвал предателем.
– Они не посмеют мне что-то сказать, – Бог Грома открывает дверь, чуть подталкивает младшего вперед и хлопает створкой. И вздрагивает, потому что по контуру двери вдруг вспыхивает изумрудное сияние, которое, впрочем, тут же исчезает. А вот руны, что Локи выцарапывал на косяке – пропали.
– Не посмеют, да, – маг кивает. – Но они подумают, Тор. Сначала подумают. Потом пойдут разговоры. Шепотом, конечно, но в курсе будут все. Недовольство будет все нарастать, словно снежный ком. И, в конце концов, вызреет новый заговор. А ведь ты даже не знаешь, кто подбросил тебе эту змею. Меня ненавидят, Тор. А если будешь держать меня подле себя вот так вот открыто, недовольство перекинется и на тебя. Разве нам это нужно?
– Куда делись руны, что ты рисовал? – переводит тему Бог Грома.
– Руны? – Локи хмурится, правда из-за повязки Тор скорее угадывает его выражение лица. И ему вдруг думается, что совсем привык к шрамам на лице брата. Что повязка... раздражает. Она словно подчеркивает слепоту младшего. Поэтому Бог Грома осторожно развязывает узел на его затылке. Шелковая лента ядовитой змеей стелется по мраморным плитам пола.
– Зачем ты снял? – Локи неловко ловит рукой воздух, пытаясь вернуть повязку. – Так же лучше.
– Нет, – качает головой Тор. – Тебе она мешает.
– Как знаешь, – маг дергает плечом. – Что до рун... Тебе еще интересно?
– Конечно, – Бог Грома подводит брата к кровати и принимается расстегивать на нем одежду.
– Я ведь говорил тебе, что они исчезнут, едва я закончу, – Локи чуть морщится, когда Тор задевает едва заживший ожог на его груди. – Свойство этого охранного заклинания. Скажи, зачем ты посещал Железный Лес?
– Я не... – Тор едва не отшатывается, потому что кожу брата вдруг покрывает йотунская синева. А Локи смеется:
– Врешь... – он быстро облизывается. – Врешь, Тор! Зачем?
– Я не вру, – Бог Грома усердно расстегивает пуговицы на штанах брата. В другое время Локи ударил бы его по руке, сказав, что и сам может справиться, но сейчас маг не обращает на то, что делает Тор, никакого внимания.
– Ты ведь знаешь, что я чувствую твою ложь! – шипит он. – А еще я чувствую вонь йотунхеймских ведьм! Она касалась тебя, да ведь, Тор? Вот здесь, – тонкая холодная ладонь ложится на предплечье Бога Грома. И Тор прикусывает губу, потому что пальцы брата ложатся точно на черные отпечатки, что оставила рука ведьмы. – Неужели не знал, глупец, что они выпивают силу через прикосновение? – Локи сдавливает пальцы на отметинах.
– Я знал, – Тор осторожно накрывает пальцы брата ладонью. – Таков был уговор.
– Вот оно что... – тянет маг. – Уговор. И о чем вы говорили с ней? Что тебе могло быть нужно от ведьмы? Неужто решил узнать, кто заговор устроил? Или есть еще что-то, что ты мне не говоришь?
– Я... – Тор сглатывает. – Локи, лучше давай не будем об этом. Я и сам пока не знаю, что делаю. Нечего тебе рассказывать.
– А может... – Локи вдруг кладет обе руки на плечи Бога Грома. – Может, ты решил, что сможешь вернуть то, что отнял? Что, братец, совесть настолько загрызла, что и с ведьмой якшаться не стыдно? Решил, что все средства хороши?
– Послушай, – громовержец осторожно, кончиками пальцев гладит шрамы вокруг глаз брата. – Ты не понимаешь. У меня может получиться. Просто... Представь себе, если я смогу...
– Ты только угробишь себя, – резко бросает маг. – Не смей связываться с ведьмами. Я... прошу. Не надо. Ты просто не понимаешь, какие последствия это может за собой повлечь. Или ты уже... Ты заключил сделку? О чем ты договорился?
– Ни о чем, – поспешно врет Тор. – Только о новой встрече.
– Как угодно, – маг некрасиво улыбается. – Просто помни, что ты рискуешь не только своей жизнью.
Бог Грома молча кивает и, наверное, чересчур резко толкает брата на кровать.
– Сними рубашку, – требует вдруг Локи, едва Тор ложится рядом. – Давай.
– Зачем? – громовержец неосознанно поправляет наглухо застегнутый ворот.
– Я хочу, – младший приподнимается и ощупью нашаривает завязки на груди Тора. – Снимай.
И едва Тор нехотя, морщась от боли, стягивает с себя рубаху, тонкие пальцы мага проходятся по разрезам, что оставили острые железные листья.
– Она не останавливается... – шепчет Локи, размазывая красную влагу по груди Бога Грома. – Все сочится. Поворачивайся на живот.
Тор молча слушается. И едва не стонет от облегчения, когда холодные ладони ложатся на горящую болью спину.
– Деревья в том лесу огромны. Их листья остры, как наконечники стрел, плоды подобны билам кистеней, а кора – как стальная броня, – напевно шепчет Локи, и его голос убаюкивает. – Вместо древесного сока по их стволам струится человеческая кровь. Стальные листья ржавеют и осыпаются, ржавчина питает здешнюю почву; корни деревьев жадно пьют подземные ручьи, по которым течет не вода, а расплавленное золото, – по коже от холодных пальцев словно расходятся волны: смывают боль, принося сладостную прохладу. – Множество троп переплелись в Железном лесу, и ведут они во все концы мира. Одна тропа ведет к трону, другая – к острогу, третья – к храму, четвертая – к плахе, и многие, многие тропы – к безымянному камню. Но самая длинная из троп ведет обратно к дому.
Кто побывал в Железном лесу, никогда не вернется оттуда прежним. Дорога через лес опасна: ветви качаются от ветра и хлещут путника стальными листьями, оставляя на его теле множество шрамов. Но если кто-нибудь пройдет через весь лес и останется жив, то сам станет прочным как сталь, но таким же холодным.
– К чему это? – Бог Грома едва ли не скулит от удовольствия под руками брата.
– Просто, – судя по голосу, Локи усмехается. – Легенду вспомнил. Спи.
***
Тор решился на визит к ведьме не сразу. Но день за днем, наблюдая за отчаянными попытками брата научиться жить в темноте, он все чаще думал о том, что должен сделать хоть что-то. И чем больше ширилось в груди черное чувство вины, тем чаще приходила мысль об искуплении.
В каждом движении, в каждом слове брата ему чудился упрек.
Множество раз Бог Грома пытался убедить себя, что Локи действительно заслужил это жестокое наказание. Что слепота уберегла и его, и людей от дальнейших разрушений. Что, в конце концов, именно то, что младший ослеп, позволило ему, Тору, оказаться так близко...
Но самоубеждение не спасало. И, просыпаясь посреди ночи, громовержец подолгу смотрел на изуродованные веки брата и все чаще думал о Железном Лесе. О том, что если легенды о том месте правдивы, то...
И в итоге все... случилось, как случилось.
В воздухе глухая холодная тишина. После всего, что случилось, Йотунхейм превратился в руины. Все здесь словно... дышит разрухой. И чем дальше громовержец продвигается, чем ближе подходит к темнеющей стене деревьев, тем ближе подступает страх. И когда Бог Грома оказывается на узкой тропе, ведущей в полумрак под сенью скрежещущих корявых ветвей, в груди уже холодно. Мелькает даже позорная мысль отступиться. Но Тор вдруг вспоминает, как могли блестеть зеленые глаза брата. А еще вспоминается тот тихий всхлип, который он услышал перед тем, как задвинуть камень. И ему вдруг представляется, что брат смотрит на него не со злобой, а с любовью. И в зеленых глаза благодарность.
Первый шаг вглубь леса дается совсем легко.
А потом... Это кровь. Настоящая густая кровь, которая стекается по железным стволам. Капает с ветвей. И Тор безотчетно стирает влагу с лица. А когда опускает руку – случайно зацепляется плечом о ветку. И едва не вскрикивает от боли: острый край металлического листка глубоко вспорол кожу. По руке струится кровь.
И первый порыв ветра. Он заставляет упасть на землю, спасаясь от острых, словно бритва, листьев. Но спине достается все равно. Рубаха изорвана в клочья, порезы дергает болью.
Но остановиться сейчас, это Тор отчего-то прекрасно понимает, нельзя. Может, понять это помогают выбеленные временем кости?
В любом случае Бог Грома переживает особенно сильный порыв и, игнорируя царапающие изредка листья, бросается вперед. Он бежит почти не разбирая дороги, отчаянно надеясь, что выбранная тропа приведет в нужное место, под конец уже не обращая внимания на хлещущие по спине и плечам ветви. Они словно издеваются, то пропуская вперед на несколько метров, то безжалостно хлещут, заставляя падать на землю, прижиматься всем телом, спасаясь от лезвий.
А потом деревья словно расступаются. И громовержец замирает, тяжело дыша. Перед ним разворачивается кошмарная, поистине жуткая сцена: посреди поляны, усеянной острыми камнями, вперемешку с человеческими костьми, вокруг огромного камня, залитого кровью, водят жуткий хоровод. В воздухе леденящий душу визг, заунывный вой, свист. Словно призрачные духи, ведьмы будто исполняют какой-то жуткий танец. Развеваются на ветру длинные платья, мелькают смазанные, словно затертые временем, лица.
И вдруг вся эта свора замирает. И Тор с ужасом понимает, что к камню толстыми цепями приковано что-то отдаленно напоминающее человека. Из вскрытого живота явно вынуты внутренности, вместо лица жуткое месиво, грудная клетка разворочена, словно ее долго и со вкусом разрывали когтями. Бог Грома, забыв про собственную боль, пятится было назад, но не успевает сделать ни шагу.
– Тор! Сын Одина! – глухой, с пришипом, женский голос, идущий словно из ниоткуда, заставляет сжать скользкие от крови ладони в кулаки. – Явился с визитом в наше прибежище! Зачем?
– Проклятый ас... – другой голос было перебивает говорящую, но тут же раздается визг и одна из фигур, замотанных в балахон, валится наземь.
– Отвечай мне, сын Одина! – высокая, почти вровень Тору, женщина с черными длинными волосами вдруг оказывается совсем рядом. – Ты здесь нежеланный гость. Но раз дошел – говори. Лес зря не пропускает.
Тор с трудом заставляет себя не отвести взгляд от будто залитых чернотой глаз и выговаривает:
– Я слышал, ведьмы из Железного леса могут дать все, что угодно, если верно попросить. Это так?
– Вон! – женщина оборачивается к неподвижно застывшим фигурам. И те словно растворяются в воздухе. Только обдает ледяным, пахнущим тлением ветром. – А ты, сын Одина, сначала попроси. А потом узнаешь.
– Мне нужны глаза, – Тор невольно вглядывается в лицо ведьмы и вдруг понимает, что вся ее кожа покрыта мелкими, словно кружево, тонкими татуировками. – Для моего брата.
– Глаза... – ведьма склоняет голову набок. – Красивые зеленые глаза для младшего брата. А что ты готов отдать за них, сын Одина?
– Я... – Бог Грома судорожно облизывает пересохшие губы. – Скажи что тебе нужно.
– Слова настоящего правителя, – смеется ведьма. – Не хочет заключать сделку вслепую. Это мне по нраву. Я скажу тебе. Но сперва я хочу плату. Чтобы мои слова не были сказаны впустую.
– Что за плата? – Тор скользит взглядом по расшитому каким-то жутковатым узором ее платью. – Чего ты хочешь?
– Испить твоей силы, сын Одина, – ведьма протягивает изляпанную кровью руку. – Если позволишь, скажу тебе, что ты будешь должен принести мне.
В ответ Тор молча протягивает руку, и в тот же момент ведьма цепко хватает его за предплечье и дергает на себя. Поцелуй обжигает болью, но Тор не может отстраниться.
Все прекращается внезапно. Ведьма просто отстраняется и шепчет в самые губы:
– Приведешь мне невинного. Если сможешь, если решишься запятнать руки неповинной кровью – получишь, что просил. У тебя три дня.
Приходит в себя Тор уже на опушке. Он просто открывает глаза и понимает, что лежит на камнях, в самом начале тропы, по которой вошел в лес.
