Текст книги "Положительный (СИ)"
Автор книги: La_List
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Глава 18.
Ничего путного Марат мне так и не сказал. Он что-то мямлил в трубку, а потом и вовсе попросил меня перезвонить завтра, сославшись на срочные дела. Мудак.
Впрочем, этого я ему не сказал. Просто поинтересовался, как себя чувствует Хрис, получил не слишком обнадеживающий ответ и попрощался.
А потом, едва я успел выйти с балкона, мне позвонили с работы. Оказалось, что какой-то особо ретивый клиент хочет увидеть проект на стадии разработки и пообщаться с его разработчиком, то бишь со мной, персонально. А это значило, что завтра мне к девяти нужно было быть в офисе вместе со всеми наработками и готовой блядской презентацией! Которую мне нужно будет высосать из пальца за десять часов. Потому что проект я практически не трогал. Ну, как практически... Я только нацеплял каких-то разрозненных материалов в папку с оригинальным названием «Новая папка 12» и нарисовал в фотошопе некое подобие макета одного из рекламных плакатов, который хотел сделать флагманским в предстоящей рекламной кампании.
И вот теперь, основываясь на всей этой, откровенно говоря, фигне и скудных знаниях, почерпнутых из статьи о фильтрах для воды, я должен буду сегодня представить новую рекламную линию. А ведь фильтры, о которых я читал, были даже не японскими.
Класс...
Если все это суммировать и подвести итог, то мне предстояла бессонная ночь в страданиях перед ноутбуком в компании чашки с остывшим кофе.
Я завистливо поглядел на сладко спящего на разворошенной кровати мелкого и поплелся к своему захламленному рабочему месту.
***
– Фига себе... – хрипловатый со сна голос мелкого заставляет вздрогнуть. – Ты чё, всю ночь не спал?
С хрустом потягиваюсь, вытянув руки над головой, и, наконец, поворачиваюсь.
Саня стоит в одних трусах. На его плече пушистое салатовое полотенце, частично скрывающее россыпь синяков и кровоподтеков на теле, а внизу живота не до конца вытертая мной вчера ссохшаяся сперма. И рядом свежий засос. Мой.
– Ты чего встал-то? – заставляю себя оторваться от созерцания дела рук своих и поднимаю взгляд.
Саня недоуменно хмурит брови, а потом выдает:
– Так мне же в школу сегодня.
Чё? Он головой ударился обо что-то, пока я не видел?
– Какая школа? – критически оглядываю его. – Сань, ты сейчас хорошо подумал?
– А что? – Саня, наконец, замечает засохшую сперму и стыдливо прикрывает живот полотенцем.
– Я, конечно, могу тебя отвезти, – тру слипающиеся глаза и думаю, что очень хочу кофе, – но... Бля, Сань, а если ты там упадешь где-нибудь, или еще что-то... случится?
– Я лучше себя чувствую, – мелкий взлохмачивает и так пребывающие в жутком беспорядке волосы. – Просто не хочу пропускать, начиная с первой недели. У меня может быть золотая медаль.
Ах, ну, да... В нас заговорил ботаник, все ясно.
Ладно, отвезу его в школу и поеду на работу. А вот назад ему... Одного его даже во двор теперь отпускать нельзя. В свете последних событий.
– Во сколько ты заканчиваешь? – интересуюсь, одновременно сохраняя свою убогую презентацию на флэшку.
– У меня шесть уроков. В четырнадцать десять закончу. А что? – Саня начинает теребить полуотклеившийся пластырь на среднем пальце.
– Я заберу тебя. Не смей идти один, ты понял? – смотрю ему в глаза. – Позвони, когда закончишь, и жди во дворе школы.
– Мне не пять лет! – возмущенно возражает мелкий. – Я способен пройти пару улиц без сопровождения.
– Ты меня понял? – спрашиваю еще раз. Выходит почти грубо. Саня вздрагивает и кивает:
– Понял, – смотрит обиженно из-под встрепанной челки.
Мудак я.
Поднимаюсь и подхожу совсем близко.
– Дуй в ванную, – зачем-то уже почти привычным движением убираю челку с его лица. – Я поставлю чайник.
– Ладно, – мелкий выворачивается из-под моей руки и сматывается. А я сгребаю со стола кипу листков, две папки, сую все это в рюкзак, кладу туда же флэшку и плетусь в кухню.
***
На работе меня задержали. Да так, что очухался я только в три часа дня, когда вышел из переговорной, где, собственно, и демонстрировал клиенту, его троим помощникам и семи сотрудникам нашего отдела свои наработки.
Хотя начать мы должны были в десять тридцать, клиент задержался, потом они что-то обсуждали с моим начальником, и только к половине первого мне дали возможность начать. Я планировал отстреляться часа за полтора и сразу же ехать за мелким, но по ходу презентации ожидаемо возникла куча вопросов. Клиенту вдруг понадобилось «подкорректировать цветовую гамму», еще раз ознакомиться со слоганами, выслушать у меня статистику по продажам этих самых фильтров, хотя это, мать вашу, даже не мой профиль. И в довершение всего потыкать пальцем в мой доведенный до более-менее приличного состояния макет и указать на то, чего в нем даже не было.
Всегда поражался с таких вот людей. Это как в ролике про семь красных перпендикулярных линий, который показал мне мелкий. Две линии зеленым, одна в виде котиков...
Бля, вот именно после таких мероприятий люди, наверное, и кончают с собой.
Я выслушал все пожелания, добросовестно записал их в планшет, поблагодарил всех, запихал все в рюкзак, выключил аппаратуру и выскочил из зала как ошпаренный, на ходу включая телефон.
И первое, что меня настораживает – отсутствие пропущенных вызовов от мелкого. Сразу же набираю его, но вместо гудков синтетический голос сообщает мне, что абонент временно недоступен, и я должен попробовать позвонить позднее.
Становится как-то неуютно.
Не, конечно, у мелкого мог сесть телефон, что, скорее всего, и произошло. Он же вечно забывает его заряжать, а юзает двадцать четыре часа в сутки. Но бля...
Наспех прощаюсь со всеми и почти бегу к машине. На пути сталкиваюсь с какой-то симпатичной девчонкой из соседнего отдела, она кокетливо улыбается, а я, как полный придурок, случайно задеваю ее плечом.
Плевать.
По пути еще раз набираю Саню. Тот же результат.
Нужно было выйти из зала под предлогом нужды и позвонить мелкому еще раньше. Сказать, что задерживаюсь.
Чё он там сейчас будет делать? Сидеть перед раздевалкой на лавке? Черт...
Закидываю рюкзак на заднее сидение, сажусь за руль и неприлично быстро срываюсь с места. Надеюсь, я не встряну в пробку.
***
В итоге, к школе я подъезжаю в пятнадцать тридцать три. Там уже не особенно людно, во дворе играют какие-то дети, видимо продленка
Паркуюсь, вылезаю из машины и прохожу на территорию. Естественно, на улице Саню я не нахожу. Захожу в само здание, но на входе меня тут же тормозит неприятного вида охранник и интересуется, куда я, собственно, направляюсь.
Приходится объяснять, что я должен забрать младшего брата.
– Я не имею права вас пропускать, – нудно повторяет охранник. – У меня распоряжение.
Вот же сука...
– Но у моего брата сел телефон, – терпеливо пытаюсь объяснить ситуацию еще раз. – Он не знает, что я приехал. Наверняка, он ждет меня около раздевалки.
– Я ничем не могу вам помочь, – отказывается охранник.
В голове уже нет цензурных мыслей, когда я прошу:
– Тогда позовите мне классную руководительницу десятого «А» класса.
– Так ваш брат в десятом классе учится? – в голосе мужчины удивление пополам с насмешкой. – Уже взрослый ведь парень, а брат забирает.
Мать твою, да что же это такое?!
– Позовите мне учителя, пожалуйста, – повторяю, стиснув кулаки. – Скажите, что ее спрашивает брат Калинина Александра.
– Вам придется подождать, – недовольно сообщает охранник и поднимается из-за стола.
Я только киваю и снова достаю телефон.
***
Как оказывается, Санина классная руководительница знает только то, что ребята закончили уроки по расписанию и разошлись по домам. И все уроки мелкий отсидел исправно. Ну, по крайней мере «н-ок» в журнале не оказалось. Напротив, Саня уже успел получить пятерку по английскому.
Я минут десять допытываюсь, не видела ли она, куда пошел мелкий, не сидел ли он в холле или еще где-то.
Вместе с ней мы спрашиваем и уборщицу, и того самого охранника. Но здесь они нам помочь ничем не могут. Да и откуда бы: Саня в школе всего второй день и, разумеется, еще не успел примелькаться.
– А что вы так волнуетесь? – с недоумением спрашивает у меня преподавательница. – Это ведь подростки. Он мог пойти куда-то с друзьями. Или просто ушел домой, не дождавшись вас.
– Он не... – проглатываю окончание фразы и говорю: – Спасибо. Может, он действительно пошел домой.
Мы прощаемся, и я иду к выходу.
***
Когда я захожу в квартиру, меня встречают тишина и чистота. Ни кроссовок мелкого, валяющихся как попало, ни рюкзака посредине коридора. На кухне чистый стол, а в комнате все так, как я оставил, когда уходил.
Домой Саня явно не возвращался.
Блядь, да куда он мог деться?!
В голову уже начинают лезть определенного характера мысли. Мелкий вполне мог упасть где-нибудь на улице в обморок – терапия предусматривала это, если организм подвергался нагрузкам. И если его забрали на «скорой», а телефон у него сел...
Думать о том, что с мелким могли что-то сделать вчерашние ублюдки, я не хочу намеренно. Потому что от этих мыслей сердце в груди начинает нехорошо колотиться, а пальцы – дрожать.
Черт! А Хрис? Саня ведь мог поехать к нему в больницу в надежде, что его пустят. Кому нужно позвонить, так это Марату.
– Я слушаю, – голос Марата на том конце линии звучит напряженно.
– Привет, – здороваюсь дежурно. – Ты сегодня был у Хриса?
Следует пауза, а потом Марат говорит:
– Я сейчас у него.
– Саня не заезжал? – я подхожу к окну. За стеклом серая морось.
– Да нет... – как-то ненатурально, словно выдавливает из себя Марат. – Он не... заезжал. Что-то случилось?
Случилось... Один еблан потерял своего младшего брата.
Вслух я говорю:
– Саня куда-то делся. Я думал, может, к Хрису поехал.
– Жень... – Марат сглатывает, словно решаясь на что-то, – ты сейчас дома?
– Только зашел, – у меня начинает нехорошо холодеть в груди. – А, собственно...
– Проверь машину, хорошо? – вдруг просит Марат. – Минут через двадцать спустись и проверь. Но не раньше.
Я явно чего-то не знаю.
Да бля! Я и половины не знаю! Ведь Саня вчера был почти испуган, когда я упомянул Марата. А я пустил все на самотек, придурок...
– Может, пояснишь? – облокачиваюсь о стену, наблюдая, как медленно погружается в серый полумрак комната.
– Я не могу сказать больше, извини, – и в голосе Марата я слышу горечь. – Это не от меня зависит.
– Блядь, но это же мой брат! – я все же не выдерживаю. Судорожно стискиваю телефон в пальцах.
– У меня... Хрис, ты понимаешь? – ни фига не понятно говорит Марат. – Прости. Я должен идти. Только не спускайся к машине прямо сейчас, понял?
И отключается.
А я обессиленно сползаю вниз по стене и сжимаю виски ладонями.
Теперь у меня нет сомнений в том, что произошло что-то действительно хуевое.
***
К машине я спускаюсь через пятнадцать минут. И уже издали замечаю на стекле под дворником белый квадратный конверт в файле.
Как раз под компакт-диск.
В пару шагов преодолеваю оставшееся расстояние, оглядываюсь по сторонам, словно это может чем-то помочь, и все же беру диск.
Полиэтилен весь в капельках от мелкого моросящего дождя. Холодный и мерзкий.
Переворачиваю конверт и сразу же вижу запись: номер телефона и коряво нацарапанные несколько слов.
«Позвони, когда посмотришь».
На меня нападает какая-то апатия. Снимаю с капота желтый березовый лист, кидаю на мокрый асфальт и медленно шагаю домой, стискивая в пальцах конверт.
***
Дисковод тихо жужжит, загружая диск, а я сижу перед ноутбуком и бездумно тереблю край так и не снятой ветровки. Наверное, от кроссовок на ламинате остались мокрые следы.
Плевать.
Наконец, выскакивает диалоговое окно, и я нажимаю на «открыть папку для просмотра файлов». В ней одно единственное видео в формате MP4.
Кликаю на иконку и разворачиваю плеер на полный экран.
Лучше бы я этого не делал.
Экран демонстрирует мне какое-то обшарпанное помещение, освещенное парой ртутных ламп. Одна из них раздражающе мигает. И мне даже кажется, что я слышу этот отвратительный звук.
Да, он есть.
Автоматически делаю громче.
А потом... Потом камера поворачивается, и я вижу скорчившееся на бетонном грязном полу худое тело в грязной белой рубашке и черных брюках. Светлые волосы испачканы в чем-то темном, отсюда не различить, качество съемки очень плохое. Руки сцеплены сзади наручниками.
Саня, кажется, дрожит. Или это дрожит рука оператора?
Внезапно в кадре появляется еще одно действующее лицо: невысокий худощавый мужчина в капюшоне и чем-то похожем на платок, скрывающий нижнюю часть лица.
Он без лишних разговоров подходит к Сане и хватает его за растрепанные волосы на затылке, заставляя подняться. Пара неловких движений, один болезненный стон – и мелкий стоит на коленях лицом к камере.
Губы разбиты, на скуле новый синяк. Правый глаз заплыл.
– Почему ты здесь? – голос мужчины, держащего Саню за волосы, звучит глухо.
Мелкий молчит, опустив голову. Из-за качества видео и плохого освещения я не могу различить выражение его лица, но я и так знаю: Саня упрямо закусил дрожащую губу. Наверное, на его ресницах уже видны прозрачные капли.
– Отвечай! – и я дергаюсь, потому что мужчина с закрытым лицом наотмашь бьет Саню по щеке. Так, что мелкий с коротким вскриком валится набок. Но мужчина подхватывает его и снова придает вертикальное положение. Из носа по губам Сани течет темная струйка. – Почему ты здесь?
– Потому что я пошел в полицию и рассказал то, что не должен был, – хрипло, едва слышно шепчет Саня. Ему явно больно шевелить губами.
– А что ты должен был? – почти участливо спрашивает у него мужчина.
– А не пошел бы ты? – мелкий говорит это так же тихо. И облизывает рассеченную нижнюю губу.
Следует секундная пауза, а потом человек в капюшоне без замаха бьет Саню ногой куда-то в область солнечного сплетения. Мелкий глухо вскрикивает, снова падает набок, подтягивая колени к животу. Потом следует еще один удар. В район груди.
Саня снова вскрикивает, кашляет. Я слышу его хриплое дыхание.
И у меня нет сил даже на то, чтобы поднять руку и выключить все это. Я просто сижу и смотрю на то, как мой брат корчится на грязном, изляпанном его же кровью полу.
Мужчина снова поднимет его, ставит на колени.
– Еще раз, – голос все так же спокоен. – Что ты должен был сделать в полиции?
– Иди нахуй, – невнятно хрипит Саня.
– Парни, – мужчина обращается к кому-то за кадром, – объясните мальчику, что он должен сказать.
Откуда-то сбоку появляются еще двое. Лица так же скрыты, но они выглядят гораздо внушительнее мужика, задающего вопросы.
Саня вскидывает голову, что явно дается ему с трудом. И тут же получает удар по лицу. Потом следует пара ударов ногами.
А мужик в капюшоне вдруг поворачивается и говорит в камеру:
– Если хочешь забрать своего брата, позвони. В полицию обращаться смысла нет. Нас ищут уже семь лет, как видишь, результат слабый. Твоего брата они не найдут.
– Жень, не смей!.. – и хриплый, полный боли крик. Звуки ударов. Камера наезжает на происходящее, и у меня словно отказывают легкие: с Сани уже содрали штаны, пальцы, затянутые в медицинскую перчатку, грубо сжимают худое бедро мелкого.
– Пусти! Не трогайте меня! – Саня срывается на хрип, пытается вырваться. За это его снова бьют по лицу.
– Стоп, – негромкий властный голос. Саню тут же отпускают. Он сворачивается в клубок, поскуливая. – Мы не тронем мальчишку, пока ты не дашь ответ. Если сделаешь все, как мы скажем, твой брат больше не пострадает. Но каждый час ребята, – он указывает на амбалов, – будут его навещать. Звонить можешь сегодня вечером или завтра до четырех дня. Как видишь, у тебя ровно сутки. Потом они развлекутся им в свое удовольствие. Задница у твоего брата что надо. Пусть и заразная.
На этом запись прерывается.
Я в каком-то ступоре смотрю в темный экран, не имея сил пошевелиться. Мне блядски... больно. Как будто кто-то разрывает когтистой лапой что-то глубоко в груди.
Автоматически веду ладонью по лицу и понимаю, что щеки мокрые от слез.
Трясущимися пальцами выцарапываю из кармана сигареты. Выбиваю себе одну, прикуриваю, затягиваюсь. И вкуса нет. Будто я ручку в рот взял.
А потом у меня звонит мобильник. Обычный негромкий звонок. Достаю телефон и столбенею: на экране Санин номер.
Глава 19.
Руки трясутся, и я принимаю вызов только со второго раза. Подношу телефон к уху и выдыхаю:
– Саня?
На том конце линии слышится возня, что-то звенит. И я слышу тихий хриплый всхлип, словно бы кто-то отчаянно пытается сдержаться и не зарыдать в голос.
– Мелкий! Сань, где ты?! – почти что выкрикиваю это.
– Не знаю... – всхлипывает мелкий и хлюпает носом. А потом просит: – забери меня отсюда, Жень. Пожалуйста...
Меня накрывает.
– Я заберу! – вцепляюсь в телефон так, что пластиковый тонкий чехол хрустит. – Только не отключайся! Сань! Где ты?!
– Я его... спрятал... Телефон, – рвано и невнятно шепчет мелкий. – За батарею. Выпал в машине, а они не заметили... Я в карман его положил, пока они... Пока... – Саня захлебывается воздухом и все же громко всхлипывает.
– Тише, – я вдруг понимаю, что моя истерика по телефону мелкому ничем не поможет. – Успокойся, слышишь? Скажи мне, ты хотя бы примерно представляешь, где ты сейчас находишься?
– У меня палец вывихнут... – шепчет Саня. – Я боюсь его вправлять.
Блядь! У меня перехватывает дыхание. Стискиваю зубы, пережидая спазм и душа подступившие слезы, а потом медленно и внятно спрашиваю снова:
– Скажи мне: где ты сейчас?
– Я не знаю... – опять что-то негромко звенит и мелкий шипит от боли. – Не знаю... В машине мне просто... Я не мог смотреть в окно. Это какая-то стройка, наверное... Подвал. В телефоне есть... приложение. Там по GPS... – вдруг что-то гремит, словно хлопает тяжелая металлическая дверь, я слышу отчаянное Санино «блядь!», судя по звуку, телефон падает на пол, но связь не отключается. Так что все происходящее я слышу просто отлично.
– Гаденыш! – голос с отчетливым кавказским акцентом.
Быстрые шаги, звук удара, хриплый всхлип.
– Тебе же говорили сидеть тихо, выблядок! – говорящий безбожно коверкает слова. Саня снова вскрикивает, хрипит, будто ему пережимают чем-то горло...
Я не могу разобрать.
– Муса!
Еще раз хлопает дверь, раздается какой-то шорох. Саня хрипит что-то похожее на «убери руки, сука!».
Слышатся звуки ударов, чередующиеся всхлипами мелкого. А я так и стою с телефоном, прижатым к уху, вслушиваясь в происходящее. Будто это чем-то поможет. Но мне кажется, если я брошу трубку, то оставлю Саню одного. Наедине со... всем этим.
Поэтому я слушаю, чувствуя, как скатываются по щекам слезы.
Мужики не плачут?
Похуй.
– Так нам же не велели, – вдруг интересуется другой голос. Похоже, что это тот ублюдок, которого зовут Муса. – Блядь, он кусается!
И еще один удар, сопровождающийся вскриком.
– Салмана еще долго не будет. Успеем.
А я слышу захлебывающееся дыхание и звуки борьбы.
– Насосал шлюха на свой айфон, теперь пусть и нам пососет. Пососешь же? – наверняка на лице этой суки пошлая улыбка.
– Нахуй иди! – отчаянно выкрикивает мелкий, явно пытаясь сопротивляться.
– А может, его и правда натянуть? – в голосе фальшивая имитация раздумий.
– Так он заразный же, – с сомнением говорит второй.
– У меня гандоны есть, – шелест полиэтилена. – Руки ему назад убери. А то слишком дергается.
Боже...
Опираюсь трясущейся рукой о стену, забыв, что держу дотлевающую сигарету. На обоях остается темный след.
– Не смейте! Женя! – хрипло орет мелкий. Его, кажется, бьют по лицу, слышен отчетливый звук расстегивающейся молнии...
Судорожно давлю на отбой.
Саня, маленький мой... Твой брат ёбаный трус.
Судорожно тыкаю трясущимися пальцами в экран, открывая меню, касаюсь нужной иконки.
Список друзей. Александр Калинин.
Загрузка.
Маркер на карте высвечивается сразу.
***
Естественно, через десять минут, уже в машине, я осознал глупость идеи подорваться сразу по найденному адресу.
Что мне следовало сделать, так это обратиться в полицию. Куда я, собственно, и поехал.
Знаете, бывает такое состояние, когда ты вроде что-то делаешь, но все это плывет, словно в вязком мареве. Все вокруг будто нереальное. И кажется, что дотронься пальцем – развеется, как дым.
Защитная реакция сознания, наверное.
А может, я сошел с ума уже тогда, когда стоял у стены, прижимая к уху телефон.
Не знаю.
Каково это, знать, что вот сейчас, в данный момент, насилуют твоего брата, а ты ничего не можешь сделать, кроме как поехать в отделение полиции?
Это вообще можно как-то принять, не повредившись в уме?
Я не знаю. Да мне по большому счету и насрать. Я просто сижу на жестком сидении ментовского микроавтобуса рядом с парнями в масках и курю, стараясь выпускать дым в приоткрытое окно.
Не знаю, какие боги мне помогают, но следовательша оказалась понимающей женщиной и позволила мне поехать вместе с оперативной группой, при условии, что я не сунусь туда, куда не следует.
Мне даже выдали бронежилет.
Наверное, в другое время я мог бы порадоваться тому, что мне выдалась возможность поносить на себе эту штуку, так как от армии я благополучно откосил, спасибо универу, а потом лично заработанным мной во время учебы деньгам. Но сейчас он просто давил непосильным грузом. Ну, или это просто что-то болело в груди.
Но больше всего меня удивляло собственное спокойствие. Хотя, с другой стороны, а что мне оставалось, кроме как сидеть и курить?
Что я мог сделать кроме этого?
Метаться в истерике? Рыдать взахлеб? Что обычно делают в таких ситуациях?
Сигарета летит в окно, а я автоматически достаю новую. В пачке остается всего две. Наверное, я слишком много курю в последнее время.
Верчу ее в пальцах и все же прикуриваю. Затягиваюсь.
Не меняется ровным счетом ничего. Гул двигателей, завывание сирены.
– Не мандражируй, парень, – вдруг хлопает меня по плечу один из безликих мужчин, сидящий по соседству. – Сейчас приедем и отработаем их. Все с твоим братом будет в порядке.
Уже нет. Не после того, что я слышал.
Просто киваю и снова подношу сигарету к губам.
***
Машина тормозит, хлопает дверь, и люди в масках слаженно выскакивают на улицу. Выхожу было следом, но меня прихватывает за рукав откуда-то появившаяся следовательша.
– До конца операции вы будете ждать здесь, – сообщает мне она. – Для вашей безопасности.
– Там мой брат, – кидаю окурок под ноги и тушу мыском.
– Я понимаю, Евгений, – кивает она. – Как только преступники будут нейтрализованы, вы сможете войти.
Пожимаю плечами и смотрю на экран телефона. Маркер Саниного айфона все еще на карте. Наверняка он так и валяется на бетонном полу, а экран от удара покрылся сеточкой трещин.
Если, конечно, его не подняли и...
Хотя нет. Он запаролен. Они смогут только полюбоваться на заставку – наши с мелким ноги поверх смятого одеяла.
Абсолютно тупая фотография.
Почему-то вспоминаю, как Саня сделал эту фотку: выбрался из-под тяжело дышащего меня, дотянулся до штанов, чтобы вытащить телефон.
Он поинтересовался тогда у меня, хочу ли я сэлфи. Понятное дело, я не хотел. «Нахуй сэлфи» – я так, кажется, сказал тогда.
И тогда мелкий подлез мне под бок, вытянул ноги рядом с моими и сфоткал. На вопрос «зачем?», он только пожал плечами и сразу же поставил дурацкую фотографию на заставку.
Раздается выстрел. В рации у следовательши звучат отрывистые команды и крики на незнакомом мне языке. Может, чеченский, или какой там...
Вслушиваюсь в эти сумбурные звуки, пытаясь уловить сам не зная что.
– ...контроль. Держу его.
– Дальше. Кто там?!
– Ноги шире! Руки за голову! За голову!
– Пошел!
– Двое есть!
– Дверь. Не закрыта.
– Заходим.
– К стене!
– Вижу мальчишку. Чисто.
И вот здесь у меня, наверное, что-то щелкает в голове, потому что я срываюсь с места и бегу к воротам.
Под ногами битый кирпич, мне что-то кричат вслед, но что именно, я разобрать не могу, потому что блядски шумит в ушах. В любом случае меня почему-то никто не останавливает.
Бегу по лестнице, перепрыгивая через ступени, едва не проваливаюсь в дыру между ними.
Какой-то коридор, еще лестница...
Блядь!
Меня кто-то перехватывает за предплечье. Смотрю в глаза, видные в прорези маски.
– Отпусти, – мой голос звучит на удивление спокойно.
– Пойдешь со мной, – кажется, тот самый мужик, сказавший мне пару слов в автобусе.
Бежим по коридору, сворачиваем куда-то вбок, потом еще...
Блядский лабиринт!
И вот она: железная проржавевшая дверь со скобой вместо ручки. Приоткрыта.
Дергаю на себя и влетаю в помещение. В глазах на секунду мутнеет: Саня лежит на животе, а над ним склонился один из людей в форме.
Отталкиваю его, падаю на колени, не чувствуя боли от удара об пол.
– Сань... – шепчу это мелкому на ухо, гладя по худому плечу, прикрытому грязной, с пятнами крови, рубашкой. – Саня...
На заднем плане что-то говорят. Что-то о враче, кажется.
Лицо мелкого закрывают слипшиеся грязные волосы. На шее засохший красный подтек. Ниже я не смотрю. Мне просто страшно. Хватило того, что штанов на Сане нет.
– Мелкий, эй! – глажу его по голове.
– Сейчас «скорая» здесь будет, – говорит кто-то. – Что, уроды, с пацаном сделали...
– Сань, хороший мой... – отвожу волосы от его лица и вздрагиваю, сжимая пальцы в кулак: на щеке у мелкого ссадина и фиолетовый синяк. Слипшиеся ресницы дрожат. Правда, я вижу только левый глаз, но раз одно веко подрагивает, то...
– Водой на него брызнуть, – предлагают сзади.
Мне протягивают пластиковую бутылку. Лью в ладонь немного и плескаю Сане в лицо. Потом еще. А потом мелкий открывает глаза. Шарахается от меня, пытаясь отползти, но потом узнает.
– Женя?.. – и столько недоверия в голосе.
– Тише, – ищу его руку, и вдруг понимаю, что его запястья все еще сковывают наручники. Блядь... Касаюсь Саниных пальцев, оглядываюсь на стоящих сзади людей и прошу:
– Может, у кого-то есть ключ?
Рядом присаживается следовательша, отодвигает мою руку и через пару секунд снимает наручники.
– Ты открыл... приложение? – хрипло шепчет мелкий, пытаясь удобнее устроить руки.
– Скажи спасибо своему айфону, – пытаюсь улыбнуться и все сжимаю его правую руку. На левой вывихнут указательный палец. Взгляд снова падет на ягодицы мелкого: кровавые разводы, синяки... Снимаю толстовку и прикрываю его ниже пояса.
– Спасибо, – не понятно, то ли айфон, то ли меня за толстовку благодарит мелкий.
Глажу его по голове и наклоняюсь, чтобы поцеловать в висок, но Саня дергается и выдыхает:
– Не надо! Я же весь... Ты заразишься.
Твою мать, Саня...
– Все будет нормально, – все же касаюсь губами его кожи.
Слабо шевелится, тянется ко мне, словно...
Усаживаюсь на задницу и помогаю мелкому устроить голову на моих коленях.
– Я так устал... – шепчет.
– Сейчас тут будет «скорая», – осторожно глажу его по голове. – Потерпи пока, хорошо?
– Еще пара минут, они уже спускаются, – подает голос следователь.
– Прости, что не послушался... – мелкий слабо сжимает мои пальцы. – Я просто ждал... А потом...
– Теперь согласен, что старшему брату лучше знать? – глажу его по спине, едва касаясь.
– Да... – едва заметно улыбается разбитыми губами.
А потом заходят врачи.
Меня просят отойти, Сане что-то сразу же вкалывают, укладывают на каталку, накрывают и везут к выходу.
Иду следом за ними.
– Вы кто? – коротко спрашивает врач.
– Брат, – отзываюсь. – Я поеду с ним.
– У тебя виски седые, – тихо, почти невнятно шепчет мелкий.
Автоматически касаюсь волос пальцами. На ощупь такие же, как всегда.
– Переживал за одного идиота, – улыбаюсь ему.
– Прости... – Саня слабо шевелится.
– Лучше молчи, – советую ему.
Мелкий послушно замолкает, смотрит вверх пустыми глазами, редко моргая.
В «скорой» я держу его за руку.
