Текст книги "Волчья кровь (СИ)"

Автор книги: Кьюба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава 12. Прошлое.

    Я переночевал в лесу, как и говорил Арвену: зарылся в снег, накрыл нос хвостом и задремал, постоянно просыпаясь и вслушиваясь в ночной шепот леса. Мне плохо спалось, и я сорвался с места сразу же, как посветлело небо на востоке.

    Мышцы тянуло от перенапряжения и усталости, но я непреклонно мчался вперед. Я не знал, что именно хотел сказать Ольтару, но начать я планировал с устройства нашей стаи: у людей были совсем другие обычаи, и он рассказал мне о них, а я не оказал ему ответной любезности.

    Ольтар нравился мне, и я понимал, в чем причина испуга и сочувствия Салтара и намеков Арвена. Я был вожаком, на мне лежала огромная, невероятная ответственность, и я не привык себе врать. Если бы Ольтар был омегой, волком моего вида, то я бы рассказал ему о своей симпатии, и, если бы он ответил на нее, возможно, нам бы повезло полюбить друг друга и образовать Истинную пару.

    Но Ольтар был человеком, существом совсем другого вида, и я ужасно, невероятно рисковал, возвращаясь к двуногим. Ведь мы любили непременно взаимно, со времен Первых Песен влюблялись друг в друга, и если альфа любил омегу, со всей вероятностью можно было сказать, что и омега неравнодушен. Но все мы были волками, одним народом, плотью от плоти и кровью от крови своей земли. А он был другим, иным, не таким как мы, и...

    И если я полюблю его, то это совсем не значит, что он полюбит меня.

    Мы были преданы друг другу полностью и без остатка, и должны были сложиться невероятные обстоятельства, чтобы после смерти одного из пары, второй волк выжил. Даже мой отец не стал жить после смерти партнера, оставив волчат на попечение Общины.

    У меня не было ни волчат, ни семьи, ничего, кроме ответственности за стаю. Но я был не единственным альфой в ней, и Салтар переживал недаром.

    Я не должен был встречаться с двуногими, следовало оставить их одних, забыть про глаза цвета Рамна, но я не мог. Не хотел, возможно, а может быть, и не видел ничего серьезного в том, чтобы встретиться еще раз и прояснить ситуацию, или просто по неопытности своей верил, что все обойдется и симпатия заглохнет, так ни во что и не переродившись.

    Я спешил на юг, подбираясь к оврагу у берега Ильтиль и издалека услышал голоса. Я не разобрал, о чем говорили двуногие: слишком далеко они находились, но тон был злой и встревоженный. Они спорили, ругались о чем-то, и я поспешил вперед по ледяной корке.

    – Ты, сука, ты думаешь, о чем говоришь!? – разобрал я яростный голос самки. – Это мерзко, дико, противоестественно!

    – Неринга! – одернул ее Айдас, и я непроизвольно перешел с галопа на рысь.

    – Пусть говорит, – зло процедил Ольтар. – Должен же я знать, какого мнения обо мне моя сестра!

    – Знай! Знай, болван! Ты, тупой идиот, да он же сожрет тебя сразу же!

    Я не знал, о чем они говорили, и чувствовал жгучее любопытство, но у волков было не принято подслушивать чужие разговоры, и последнее, что я услышал, прежде чем подбежал ко входу в пещеру, был злой голос Ольтара:

    – И пусть.

    Я громко стукнул лапами о замерзшую землю, хотя мог ступать абсолютно бесшумно. Люди мгновенно замолкли, а затем из узкого лаза в пещеру выглянула черная голова Айдаса.

    – О! Виктор вернулся!

    – Счастье-то какое, – себе под нос проворчала самка.

    Надо было сказать ей, что я слышу гораздо больше и лучше, чем она представляет, но мне было все равно, что она обо мне думает и как это выражает. Я перекинулся, кивнул Айдасу, который приветственно вскинул руку, и пролез в пещеру вслед за ним. Самка и Ольтар сидели по разные стороны костра, в воздухе витало напряжение, и я вопросительно покосился на Айдаса. Он кривовато улыбнулся, неловко почесывая в затылке и чуть виновато пожал плечами.

    – Здравствуйте, Ольтар, Неринга. Айдас.

    Самка фыркнула и поднялась на ноги, демонстративно меня игнорируя, посмотрела на брата и произнесла, ухмыляясь:

    – Я предупредила, болван.

    Ольтар исподлобья на нее глянул и хмыкнул, вороша угли в костре. Неринга прошла мимо меня, демонстративно игнорируя, задела бы плечом, если бы я не увернулся, и, подхватив куртку, выкарабкалась из пещеры в слепящее снежное безумие.

    – Идиотка, – прокомментировал Айдас глядя ей вслед.

    Он неуверенно глянул на Ольтара, покосился на меня и проговорил, разводя руками:

    – Вы простите, парни, но она же обязательно найдет себе приключение на задницу, так что я пойду, – Айдас кивнул Ольтару, хлопнул меня по плечу и пробрался сквозь лаз за самкой.

    – Неринга, детка, если ты сломаешь себе шею, мы тебя съедим! А Виктору не дадим! – послышался веселый вопль со дна оврага. – Ольтар, мы проверим силки, не дергайся!

    Я брезгливо дернул плечом: прикосновения были мне неприятны, и посмотрел на Ольтара. Он избегал моего взгляда, и я вдохнул, набираясь решимости:

    – Я хочу кое-что рассказать тебе.

    – Нам надо поговорить, – синхронно произнес Ольтар и изумленно моргнул, вскидывая на меня голову.

    Я фыркнул и сел напротив него, где раньше сидела самка. Костер слепил глаза, но я чувствовал себя немного лучше из-за присутствия хотя бы такой преграды между нами. Я боялся этого разговора. И он, видимо, тоже.

    Ольтар прикрыл глаза, потер ладонью шею и спросил, низко опустив голову:

    – Я первый, ладно? – я не успел ответить, и он заговорил: – Наших с Нерингой родителей убили, когда я был совсем маленький. У нас не было ни родственников, ни друзей. Она пыталась работать, но я требовал слишком много времени, а она была слишком маленькой. Дом, в котором мы жили – маленькая лачуга, но жители деревни решили, что мы не достойны занимать его. Были голодные годы, но мы остались в лесу. Неринга ненавидела тот лес, а я вырос в нем и остался бы там навсегда, но сестра решила, что нам лучше будет в городе.

    Ольтар замолчал, задумчиво взъерошил волосы и посмотрел прямо мне в глаза. Я не отвернулся, завороженный отсветом пламени в его глазах.

    – Мы жили на чердаке старой заброшенной башни. Неринга вырастила меня, терпела унижения, воровала. Я благодарен ей сейчас, но она казалась мне причиной всех моих бед тогда. Я ушел от нее сразу же, как только научился сносно бегать и обирать горожан. Я подался на улицы и там встретил своего единственного друга. Он водил банду мальчишек и казался мне спасителем и богом, самым лучшим и верным братом, которого у меня никогда не было. Я обожал его. Постепенно банда распадалась: ребята умирали от голода, от болезней, от клинков стражников. Когда мне исполнилось четырнадцать, мы остались вдвоем: пара уличных воров, мы держались друг за друга, доверяли только друг другу.

    Ольтар мягко улыбнулся воспоминаниям, и я почувствовал, как сжалось сердце. Но затем его лицо ожесточилось и он продолжил короткими, рубленными фразами.

    – В мои восемнадцать он решил сделать мне подарок: впервые взял на серьезное дело. Мы должны были забраться в дом богача, украсть диадему, которая стоила море денег. Это был наш шанс на лучшую жизнь: мы могли уехать прочь из опостылевшего города, зажить так, как никогда не жили. Разумеется, я уцепился за эту возможность обеими руками. Я нашел Нерингу, окрыленный мыслью о новой жизни, убедил ее помочь нам. Но он предал меня. Рабы стоят дорого, а ему пообещали не только деньги.

    Ольтар отвел взгляд, горько улыбнулся.

    – Раб – это вещь своего хозяина, человек-не-человек. Полностью и абсолютно подчиняющийся господину. Я был плохим рабом. А Неринга и того хуже. Но мы были игрушками долгих три года, до тех пор, пока люди не решили пересечь Алнейру. Они построили восемь кораблей, наняли на каждый команду и надсмотрщиков, купили по сотне рабов. Я, Неринга и Айдас попали на один из них. И ты не поверишь, кто был нашим капитаном.

    Я нахмурился, а он обхватил согнутые ноги руками, положил подбородок на колено, и мне вдруг невообразимо сильно захотелось его поддержать, обнять и заверить, что все будет хорошо. Я был альфой, и это были мои инстинкты. Но я остался сидеть, сжав кулаки, потому что не знал, как у его вида принято выражать такие чувства.

    – Вот и я не поверил. Я – дурак, права Неринга, я верил, что его подставили, что у него не было выхода, что он поможет нам сбежать, – Ольтар горько хмыкнул, и я подавил желание сорваться с места и что-нибудь разрушить. – Алнейра наших берегов тиха и спокойна. Мы плыли месяц, осторожно пробирались через слабое течение, обходили камни, коряги. Рабы гребли днем и ночью, в две смены. Я всю жизнь был наивным, доверчивым идиотом, но именно тогда она решила еще раз мне это доказать.

    Ольтар замолк, сглотнул, поворошив палкой угли в угасающем костре. Я видел, как ему трудно продолжить говорить, и молчал, наблюдая за пламенем. Мне ужасно хотелось подойти к нему и заставить забыть все – я не желал знать то, что он не хотел мне рассказывать, и не хотел, чтобы он вспоминал.

    – Капитаном он стал по найму, его и остальных взяли на корабли, как предполагаемых смертников. Разумеется, команда почти не слушалась его, а рабы боялись лишь плетей надсмотрщиков. И, разумеется, его это бесило – он всегда был чересчур властным, – Ольтар чуть улыбнулся. – Так мы познакомились с Айдасом: он обработал мои раны в самом начале нашего путешествия, а Неринга подумала, что он пытается меня убить, и врезала ему концом весла по голове. Потом она откачивала нас обоих. Так они и сошлись – в вечной попытке меня образумить. Но я вразумлению не поддался и поплатился худшим месяцем в своей жизни. Мой брат, мой друг, товарищ, господин, божество, все, что у меня было – оказался мерзким продажным ублюдком. Когда неожиданно течение Алнейры усилилось и корабли начали терять управление, а затем и тонуть, я подумал, что это дар Богов за все мучения. Но когда я пришел в себя и почувствовал камни под спиной, я на полном серьезе хотел кинуться в течение Алнейры.

    Ольтар поднял голову и посмотрел на меня долгим, пронзительным взглядом. В его глазах скользило что-то невообразимое, хищное и знакомое, и я замер, наблюдая за тонкой улыбкой.

    – Но я поднялся, посмотрел на разбросанные тела надсмотрщиков, а потом заметил гигантских волков, которые жрали чертового капитана, – он улыбнулся шире. – Ты знаешь, тогда я даже не вспомнил, что он когда-то был моим другом, не подумал, что вы можете съесть и меня: я просто смотрел и понимал, что весь этот ужас закончился. Я был готов расцеловать вас в обе морды, а потом лично посыпать себя приправами.

    Я презрительно фыркнул, и он мягко рассмеялся.

    – Да, я помню, вы не знали, что мы разумны. Но все же, – Ольтар покачал головой и сильно сжал руки в кулаки. – Ты просто не представляешь, Виктор, не представляешь, что я испытал тогда, когда увидел, что он мертв. Ты хоть и косвенно, но освободил меня от такого... кошмара, что я буду вечно тебе благодарен.

    Я чуть прищурил глаза и склонил голову набок. Он смотрел на меня открыто и уверенно, мягко улыбался, и пламя играло в его зрачках. Ольтар был похож на Великого Духа, воплотившегося в смертное двуногое тело, и я почувствовал, как перехватывает дыхание. Я попался, завяз, был пойман в голубую сеть радужки, запутался, утонул в пучине зрачков еще тогда, у берегов Рамна, когда вкус крови был на языке и рев реки в ушах. И осознание, бессмысленное и беспощадное знание о том, что я зря надеялся все решить, оставить симпатию симпатией, не переводить ее во что-то страшное и извечное, как леса на нашей земле, навалилось на меня тяжелой и беспощадной, вышибающей дух волной.

    Я закрыл глаза, лишь бы не видеть его лица, уткнулся в собственные ладони, с силой потер лоб и непроизвольно заскулил, невесть кого прося о помощи. Но мне никто не смог бы помочь, и отчаяние захлестнуло душу. Я был самым идиотским, самым глупым и самым безнадежным волком своей земли, когда поверил, что не влюблюсь, смогу подавить и противостоять чувству, когда верил, что это обойдет меня стороной, ведь я, да простят меня Великие Духи, я же был самым рассудительным, о да, самым умным и, конечно же, самым бесчувственным волком со времен Первых Песен!

    Я был болваном и сам подписал себе смертный приговор.

    – Виктор, что случилось? – мои запястья обхватили цепкие пальцы, и Ольтар оторвал мои руки от лица. – Что с тобой?

    Он сидел на корточках передо мной, обхватывал теплыми руками мои пальцы и смотрел встревоженно и недоуменно. Я с тоской заглянул в голубые глаза, высвободил руку, дотронулся до теплой щеки, провел по загрубевшей от зимних морозов коже. Когда он хмурился, между бровей появлялся маленький аккуратный треугольничек, и мне так сильно, до темноты в глазах, захотелось поцеловать этот кусочек светлой кожи, что я не стал сопротивляться.

    – Виктор... – пробормотал он, и я, не думая, не размышляя, забыв про все на свете, забыв про мелочи вроде вида, семьи, рода, стаи, зарылся огрубевшими пальцами в светлые мягкие волосы возле шеи и потянул его на себя.

    У него были самые сладкие губы на свете: твердые, обветренные, с изумительным запахом призрачной орхидеи, через мгновение раскрывшиеся мне навстречу, и это было самое чудовищное, самое страшное мгновение моей жизни. Я заскулил ему в рот, облегченно скользнув языком по зубам, прикусил нижнюю губу. Он зарылся пальцами мне в волосы, и, Великие Духи, это и рядом не стояло с самыми изысканными ласками омег моей стаи. Я осторожно потянул его на себя, целуя в уголок губ, выцеловывая скулу, проскользил кончиком носа по щеке, жарко выдохнул в ухо.

    Ольтар толкнул меня в плечи, и я покорно упал на спину. Он был невероятно, ошеломительно красив, когда навис надо мной в неверном свете костра, улыбаясь легко и чуточку безумно.

    Я потянулся к нему, нагибая его голову и все же приникая губами к маленькому треугольничку между бровей. Он тихонько засмеялся, целуя меня и выдыхая прямо в губы.

    – Что? – я провел рукой по его боку, заглядывая в невероятные, ошеломительные глаза.

    – Теперь Неринга меня убьет, – улыбнулся он, и я не смог не припасть к уголку его тонких, обветренных губ. – Я не только мужеложец, но еще и совратитель представителя другой расы.

    Я не понял, что он сказал, но это было неважно, потому что я снова поцеловал его, скользя руками по спине, и он ответил мне, прикрывая глаза и все еще улыбаясь.

    Мягкий треск костра и наше сорванное дыхание неожиданно нарушил оглушительный вой и крики двуногих. Ольтар оторвался от меня, вскидывая голову в сторону звука, и я прикрыл глаза, обхватывая его ладонями за талию. Я не мог понять, чего мне хочется больше: никогда не отпускать его и наплевать на весь мир или встать и оторвать Салтару его пришибленную Духами голову!

Глава 13. Гости.

    – Виктор, что там? – Ольтар растерянно на меня посмотрел.

    Я вздохнул и сел, аккуратно перемещая его себе на колени. Ткнулся носом ему в шею, вдохнул, закрыл глаза.

    – Что за хрень!? – яростно-испуганно заорала самка. – Ольтар, мать твою, разберись с этой сворой!

    – Виктор... – фыркнул Ольтар, когда я осторожно провел носом вверх по его шее.

    – Не нюхай меня! Не нюхай! Хватит ржать, ты, чернокожий болван! Ольтар!

    – Виктор, надо посмотреть, что случилось, – прошептал Ольтар мне в волосы, и я покачал головой, осторожно обхватывая его ухо губами. Я не собирался его отпускать.

    – Не лезь мне в сиськи! Пошел отсюда! – взвизгнула самка, и я вздрогнул, отрываясь от Ольтара и разозленно оборачиваясь к слепящему выходу из пещеры.

    – Уважаемый, уберите свой нос от груди моей девушки, обе очаровашки принадлежат мне, – хохотнул Айдас.

    Ольтар фыркнул мне в ухо и потерся щекой о мой затылок. Я обхватил его за талию и уткнулся носом в грудь, прислушиваясь.

    – Пасть закрой, придурок! Ольтар, мать твою! Виктор! Разберись с этими двумя, черт бы вас побрал!

    Двумя? Я резко оторвался от Ольтара. Я слышал только Салтара, кого еще он...

    – Виктор, выходи! Я же не зря сюда шел, а?

    Я резко вдохнул, услышав этот голос, аккуратно подтолкнул Ольтара. Он слез с меня, недоуменно нахмурившись, протянул руку, помогая встать, и я поспешил к выходу из пещеры.

    Солнце на мгновение ослепило привыкшие к темноте глаза, а когда я проморгался, отрывая руку от лба, передо мной стоял ехидно улыбающийся Арвен. Я перевел злой взгляд на Салтара, и он виновато повилял мне хвостом, низко опустив голову и заискивающе прижимая уши.

    Самка стояла между ними, пылая гневом, Айдас переводил взгляд с волка на Арвена и предвкушающе улыбался. Омега мягко перекатывался с пятки на носок, засунув руки в карманы:

    – Познакомимся, господа?

    Я нахмурился.

    Омеги почти не выходили из города и очень редко покидали его пределы. Нас всех учили охотиться, и до полового созревания весь выводок выходил на пробные поиски добычи. Но все же волчье тело омеги не было приспособлено к длительному и быстрому загону дичи, к точному убийству и длинному, тяжелому переносу мяса в город.

    Омеги были своевольны, но все же хрупки, и оставались в городах под защитой Общины. Они вынашивали и воспитывали волчат, огрызались на бет, терроризировали альф и вносили в скучную и размеренную городскую жизнь нотку безумия. У омег была своя иерархия, слабо связанная с расстановкой ролей в стае. Они не охотились, а значит, не подчинялись альфам, и, разумеется, никто не мог им запретить гулять, где вздумается, но все же я не помнил, чтобы омега хоть раз забирался так далеко от города.

    – Салтар, – мрачно протянул я, и он приниженно взвизгнул, поджимая хвост к брюху.

    Арвен наблюдал за ним с легкой усмешкой. Я не мог запретить омеге что-либо и потребовать с него объяснений тоже не мог, зато спросить, какие Духи принесли к берегу Ильтиль волосатую задницу Салтара, я имел полное и несравненное право, полученное в боях за место вожака стаи.

    – Так, я не поняла, – хмуро и требовательно проворчала самка, складывая руки на груди. – Ты что за говнюк?

    Салтар оскалился на Нерингу, но прежде чем я успел его одернуть, Арвен поднял руку раскрытой ладонью к волку, и Салтар заворчал, но клыки спрятал. Я удивленно моргнул, оглянувшись на стоящего за моей спиной Ольтара.

    – А вы, простите? – опасно улыбнувшись, спросил Арвен.

    – Это ты сюда приперся, ты и отвечай! – разозлилась самка, скидывая руку Айдаса с плеча.

    Ольтар подался вперед, но я едва заметно покачал головой. Это был разговор Арвена, и я не имел право в него лезть.

    – Ну, знаете, – рассмеялся омега. – Это вы забрались на мои земли, в мой овраг и мою пещеру, которую вырыли беты моей стаи для того, чтобы пережидать снежные бури в моем лесу. Вы чувствуете, как часто повторяется слово «мое»?

    Неринга возмущенно выдохнула и шагнула вперед, но ее остановил Айдас, схватив за локоть.

    – Тише, детка. Я Айдас, – он приветственно махнул рукой, выходя вперед. – Эта юная наглая леди – Неринга. Там Ольтар. Мы, собственно, как и выяснили с Виктором, с другого берега реки, которую вы называете Рамн.

    – Виктором? – Арвен выгнул бровь в мою сторону.

    Салтар изумленно свистнул носом и издал смеющийся лай.

    – Закрой свою пасть! – прорычал я в сторону волка. – Давайте уйдем отсюда, люди мерзнут.

    Арвен хихикнул и церемонно наклонил голову:

    – Сделаем так, как велит вожак. Если уж... люди... мерзнут, – и он первым направился в пещеру, поиграв бровями.

    Айдас покосился на Салтара и потянул Нерингу ко входу, в котором уже скрылся Арвен.

    – Что за фигня, черт бы вас всех побрал! – злобно проворчала самка, пролезая впереди чернокожего.

    Салтар подбежал ко мне, тоненько повизгивая, ткнулся носом в ухо, лизнул в щеку. Я оттолкнул его морду, мрачно нахмурился и велел:

    – Перекидывайся.

    Он подчинился, привставая на задние лапы, и подгадал момент так, чтобы выпрямиться уже в двуногом обличье. Салтар смотрел исподлобья, приниженно сопел и выглядел так, будто я застал его за подкладыванием ежиных иголок своим братьям в суп, чем часто грешили молодые волчата.

    Я скрестил руки на груди и вопросительно выгнул бровь.

    – Ну Виктор! – не выдержал Салтар, вскидывая ко мне лицо.

    Я вопросительно качнул головой, и он тут же уткнулся взглядом в снег под ногами. Только что носком дырку во льду не ковырял. Он был так по-детски обижен, что я не выдержал, усмехаясь краешком губ. Салтар осторожно на меня покосился и поспешно проговорил:

    – Честно, Виктор, я пытался его отговорить! Но ты же его знаешь: решил и сделал, никого не спросив. Но я правда пытался его отговорить! – я иронично хмыкнул, все больше веселясь, и он насуплено пробормотал: – Ну Виктор! Не мог же я отпустить омегу одного к Рамну! Он же меньше тебя в два раза, а самомнение у него до небес!

    Салтар был абсолютно прав, и я фыркнул, укоризненно качая головой и направляясь к пещере. Ольтар пошел следом, непонимающе переводя взгляд с меня на семенящего за нами альфу.

    – Виктор, ну прости дурака! Но он же моя пара, ну как я мог ему отказать!? Виктор! Ты ведешь себя как волчонок! Ты же знаешь, как омеги умеют делать, что им хочется, наплевав на опасность!

    Я оставил причитающего Салтара за спиной, низко нагибаясь, чтобы протиснуться в лаз. Я знал Арвена слишком хорошо, чтобы не знать, как он умеет добиваться того, чего хочет. Двуногие сидели рядом, около костра, самка протягивала к пламени замерзшие руки. Айдас обнимал ее за плечи, настороженно поглядывая на бродящего по пещере Арвена. Я выпрямился, подал руку Ольтару, но он не принял ее, поднялся с корточек, прошел к людям и сел рядом. Я нахмурился, но ничего не сказал, хотя мне и были непонятны причины такого поведения.

    Салтар обошел меня по дуге, сел напротив людей и приветственно вскинул руку:

    – Всем привет! Мы встречались у Рамна, я...

    – Ты вместе с Виктором закусывал капитаном, – утвердительно сказала самка. Салтар показушно зааплодировал. – А ты кто такой?

    Арвен улыбнулся, подошел к Салтару, сел рядом, скрестив ноги, и я видел, как он безотчетно прикоснулся к его колену рукой. Я прислонился спиной к стене рядом со входом и скрестил руки на груди. Я не хотел этого разговора, но не мог вмешаться.

    – Я омега из стаи Виктора. Мне стало жутко интересно, где же шляется наш доблестный вожак, и я решил за ним проследить.

    – Омега? Это вроде альфа-самца наоборот? – заинтересованно спросил Айдас и глянул на молчащего Ольтара. – Ты вроде как самый низший в стае?

    Мне не нравился этот разговор, не нравилось молчание Ольтара, не нравилось то, как смотрел на меня Салтар, не нравилась ситуация, в которой мы оказались, но я лишь сжал руки на плечах и опустил голову вниз. Вмешаться сейчас и рассказать все сам я не мог, да и не хотел. Вверить все в руки омеге было проще, хоть и трусливее, и я остался на месте, избегая смотреть на двуногих.

    Салтар изумленно моргнул, а Арвен мягко рассмеялся:

    – Низший? Нет, – он покачал головой, все еще посмеиваясь. – Я же омега, я вне иерархии бойцов и охотников.

    – Это как? – нахмурилась самка. – Ольтар у нас самый прошареный в этих делах, и он говорил, что омега – вроде как аутсайдер стаи...

    Арвен изумленно фыркнул, осмотрел Ольтара, и мне очень не понравился этот презрительно-снисходительный взгляд.

    – Аутсайдер? Мое предназначение – рожать и воспитывать волчат, и если у вашего народа принято считать, что продолжатели рода – аутсайдеры, то мне весьма и весьма вас жаль.

    Наступила давящая, оглушительная тишина. Я закрыл глаза и слышал лишь изумленное дыхание самки, а затем ошарашенный голос Айдаса:

    – Но ты же... мужик!

    – И что?

    – И что!? – вскрикнула самка. – Что за бред ты несешь, мужики не рожают! Это противоестественно!

    Салтар нахмурился и удивленно посмотрел на меня, но я не ответил на его взгляд, рассматривая почву под ногами.

    – Что значит «противоестественно»? – насмешливо спросил Арвен. – А как, по вашему, естественно?

    – Детей должны рожать женщины! – взвизгнула Неринга.

    – А мужчины должны их заделывать, – кивнул Айдас.

    Ольтар промолчал, напряженно переводя взгляд с Арвена на Салтара, и я почувствовал странную тревогу.

    – Кто такие «женщины»? – Арвен наклонил голову набок и посмотрел на Нерингу. – Такие как ты, да? И как вы вынашиваете детей? В двуногом облике?

    – Конечно, блин! Меня больше интересует, как это делаете вы!

    – Забавно... – он пожал плечами, оборачиваясь на Салтара. – Любовь моя, ты представляешь, как мерзко выглядит беременное двуногое тело?

    Салтар фыркнул, покачал головой и успокаивающе провел рукой по его спине.

    – В волчьем облике тела омег приспособлены к вынашиванию и родам, – спокойно проговорил Салтар, скручивая в спираль длинные белые волосы. – Это логично, потому что волчье тело сильнее, выносливее и больше двуногого. Но... Неринга, верно? Мы догадались с Виктором, что у вашего рода существуют самки и самцы, как у животных... Но это, поверьте, кажется нам таким же противоестественным, как и вам особенности организмов нашего вида. У нас нет разделения полов в двуногом облике, зато есть в волчьем.

    Арвен кивнул, облокотившись на Салтара.

    – Вашу мать, – неожиданно зло сказала самка. – Вы что, трахаетесь друг с другом!? Ебетесь во все дырки!? Да вашу ж мать, вы все такие!?

    Я вскинул голову, настороженно глядя на Салтара. У него потемнели глаза, и я почти видел, как дыбится шерсть на загривке его волчьего облика, но он не двинулся с места, остановленный рукой Арвена.

    – Такие? – омега нехорошо улыбнулся. – Да, мы все такие. Вот только что вас смущает... леди? У моего вида принято любить друг друга, когда хочется любить, и... «ебаться», если хочется секса. Это естественно, не так ли?

    – Ты называешь естественным то, что все вы трахаетесь с мужиками!? – Неринга подскочила на ноги. Айдас перевел встревоженный взгляд с нее на волков моей стаи и попытался схватить ее за руку и усадить, но самка вырвала ладонь. – Подставляете задницу, как продажные шлюхи...

    Я почувствовал, как во мне мгновенно вскипает злость. Самка могла говорить мне, что ей вздумается, и оскорблять Салтара, как ей хочется, но она не имела ни малейшего права предъявлять какие-то смешные претензии тому, кто вынашивает и рожает волчат моего вида!

    – Неринга! – воскликнул Айдас, но я не посмотрел на него, заметив, как быстро и стремительно сократились мышцы Салтара.

    Я кинулся белому волку наперерез, перекидываясь и прерывая стремительный прыжок, и мы покатились по слишком тесной пещере, сметая все на своем пути.

    Он был в своем праве, защищая честь истинного партнера, и не собирался отступать, пока не перегрызет горло самке, и я понимал его полностью и без остатка. Ведь я тоже дрался за того, кто был мне дорог.

    Мы врезались в стену, выбивая ледяную крошку из замерзшей земли, и Салтар щелкнул клыками у меня перед глазом. Я едва успел отдернуть голову, прижал уши, яростно оскаливаясь, и кинулся на него, подминая под себя и пригибая к земле. Я был больше и крупнее, но ему, как и мне, было кого защищать, и он извернулся, кусая меня за лапу. Я отдернул ногу, вцепляясь ему в кожу на затылке, разжал челюсти, подставил плечо под сокрушительный удар, спасая шею, и удачно впился клыками в неосмотрительно открытое горло. Он не мог меня укусить из такого положения, и я со всей силы ударил его спиной о землю, сжимая челюсти. Салтар захрипел, вхолостую щелкая челюстями, и я тряхнул головой, давя на трахею.

    Сбоку что-то мелькнуло, и я машинально кинулся на движение, отпуская шею Салтара. Я едва успел остановиться, в последний момент отдергивая голову от изумленно отпрянувшего Арвена, и замер, осознав то, что чуть не натворил. Арвен прижал к голове маленькие, аккуратные ушки, и оскалился. Он был почти на полметра ниже меня в холке, намного мельче в кости, но я приниженно завизжал, припадая на лапы и виляя хвостом.

    Я не имел права, не имел ни малейшего права нападать на него, даже случайно, и поэтому подставил плечо под укус, жалобно взвизгнув, прижал уши, чтобы Арвен не смог за них ухватить, и покорно принял серию сильных и болезненных рывков от зубов омеги, подгибая голову и оберегая шею.

    Арвен отпустил меня, предварительно с силой тряхнув за холку, и резко развернулся к откашливающемуся Салтару, ударив клыками его по морде. Он, как и я, упал на бок, поджав хвост, и Арвен встал между нами, вздыбив шерсть на загривке:

    «Вы, два больных болвана! Ты!» – он обернулся к Салтару. – «Контролируй себя! Я в состоянии справиться с самкой двуногих! А ты!» – я приниженно заскулил, стуча хвостом по земле. – «Оставь свои умения для весенних боев!»

    Он перекинулся и встал, гневно глядя на людей. Они прижались спинами к стенам пещеры, и неверный свет от углей сметенного нами костра освещал испуганное лицо самки, ошеломленное – Айдаса и нахмуренное – Ольтара.

    – А теперь слушайте меня, двуногие, – Арвен поочередно заглянул им в глаза и пристально посмотрел на самку. – Со времен Первых Песен, когда мой вид только зарождался на этой земле, Великие Духи сделали нам дар, оценить важность которого вы не в состоянии. Нам дали два тела: одно из них, по несчастливой случайности, идентично телам самцов вашего, полузвериного народа. Это двуногое тело было даровано нам для мирной и спокойной жизни в городах. Для того чтобы любить друг друга, потому что секс – это потрясающе, если вы не подозреваете об этом. И отказывать себе в удовольствии я не вижу смысла. Мы те, кто мы есть, и, Великие Духи мне в подтверждение, мне нравятся подтянутые задницы, красивые тела, сильные души и горячая кровь, а не то, что представляют собой ваши самки.

    Арвен помолчал, оглянулся на меня, и снова посмотрел на людей.

    – Как ты там сказала? «Рожать детей должны женщины»? Ха! – он криво улыбнулся, упирая руки в бока. – Кого ты сможешь родить, самка? Ты, лишенная волчьего тела, рожаешь таких же слабых и ничтожных лилипутов, как и ты сама? Как ты защищаешь своих детей? У меня есть клыки и когти, сильное тело, которое способно прокормить и обеспечить себя. Как ты вынашиваешь своих детей? В этом мягком и беззащитном брюхе, которое и родить-то нормально не может? У омег есть сильное, выносливое тело. Мы носим своих волчат в чреве, защищенном и безопасном. И куда более удобном, мне так кажется. Как выживают твои дети, самка? Беззубые, беззащитные? Наши волчата уже в месяц способны убежать от врагов, а в полгода и защитить себя. Как ты воспитываешь своих детей, самка? Наши дети впервые перекидываются в двенадцать лет, когда и волчье и двуногое тело окрепло, и они уже умеют охотиться, драться, выживать. Ты знаешь, в чем твое предназначение, самка? Видимо, нет. Ты говоришь, что спать с «мужиками» противоестественно, и вид наш противоестественен? Но я точно знаю, кто я есть. Я омега из стаи Виктора, волк из лесного народа. Мое предназначение – быть центром стай моего вида, выносить, родить и воспитать волчат, которые станут основой новой стаи, будут Петь новые Песни и жить на наших землях. У меня есть стая, и я четко знаю, что любой из альф защитит меня, знаю, что любой из бет отдаст мне добычу, если я того попрошу. И я знаю, что не попрошу, если в том не будет необходимости. Я знаю, что у меня есть вожак, который водит мою стаю на охоту, и знаю, что у меня есть партнер, который докажет свои права на меня, когда весеннее безумие столкнет альф в боях. Я знаю, кто я есть. Но знаешь ли ты, представительница «естественного» вида?