Текст книги "Волчья кровь (СИ)"
Автор книги: Кьюба
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
Глава 16. Дорога.
– Виктор, у твоей стаи забава такая – приходить не вовремя? – зло сказал Ольтар, заправляя рубашку и застегивая ремень. – Что произошло?
Арвен щелкнул на него зубами, и я зарычал, сотрясая стены. Он был омегой, и я не имел права на него огрызаться, но за моей спиной стоял Ольтар, и я не собирался отступать. Снаружи послышались крики двуногих, но забраться в пещеру они не смогли: Салтар не сумел подняться и лежал у входа, с трудом переводя дыхание. Омега перекинулся, быстро подошел к волку, опускаясь рядом, обхватил его окровавленную морду руками и быстро сказал:
– Запах к востоку от Ильтиль, полкилометра, след уходит на север.
«К городу?» – спросил я, и хотя Арвен не мог меня услышать, он понял.
– Да, – омега помог Салтару приподнять морду, чтобы было легче дышать, и тяжело вздохнул, поворачивая ко мне голову. – Виктор, он поднимет хай, созовет совет Общин и сделает все, чтобы доказать, что ты не достоин прокладывать Путь.
– Что? – недоуменно спросил Ольтар, подходя ко мне и вплетая пальцы в шерсть на плече. – О чем он, Виктор?
Арвен был прав: от Люциана можно было ждать и не такой подлости. Я перекинулся, накрыл руку Ольтара ладонью и чуть улыбнулся, чувствуя ответное пожатие пальцев.
– Я расскажу тебе позже. Арвен, он видел людей?
– Да уж, наверное. Их трудно не заметить, даже я почуял запах за полпути к Рамну.
Я сжал руку на ладони Ольтара, наблюдая, как Арвен помогает Салтару подняться и перекинуться.
Люциан пойдет в город, соберет вожаков всех стай Общины. Он расскажет им про людей, но извратит все так, чтобы у вожаков закрались сомнения в моем праве прокладывать Путь. Они соберут Совет Общин, и наши леса содрогнутся от призывного воя. Альфа-вожаки всех стай придут в город по нейтральным территориям еще до следующей бури, и Люциан снова расскажет им, какую опасность представляют новые существа на нашей земле. Меня поддержит стая, я был в этом уверен, но люди будут убиты, как бы я ни сопротивлялся. Волки не тронут Ольтара – в их представлении он будет приравнен к искалеченной омеге, но в дело снова вступит Люциан. Он бросит мне вызов, когда я буду ослаблен бессмысленными попытками защитить двуногих, и победит. В нем не было ни гордости, ни чести, и я был уверен, что он убьет меня. А затем и Ольтара.
– Что... будем делать... Виктор? – задыхаясь, спросил Салтар.
– Идем в город, – ответил я.
Ольтар за моей спиной тяжело вздохнул, и я обернулся, снимая его руку со своего плеча и перебирая длинные пальцы.
– Вы надолго? – обманчиво спокойно спросил он.
Я обернулся на волков, оглядел пролезших в пещеру встревоженных двуногих, и твердо ответил:
– Мы идем вместе.
– Куда? – удивился Айдас. – Что происходит?
– Когда выходим? – уже ровнее уточнил Салтар.
– Куда выходим? – изумилась самка.
– Собирайтесь, – отрезал Арвен, длинным движением слизывая кровь с шеи Салтара.
Самка передернулась и встревоженно заглянула брату в глаза. Я обернулся к нему:
– Мы должны пойти в город. Будет Совет, и вожаки стай должны увидеть вас раньше, чем примут решение об уничтожении.
– Уничтожении? – Неринга обхватила себя руками за плечи и оглянулась на Салтара. Видимо, он ей нравился больше, чем я. – Ты с ним согласен?
– Что? – удивился оклемавшийся волк, прижимая к себе затихшего Арвена. – Виктор лучше знает, что надо делать, причем здесь мое согласие или несогласие?
Омега чуть повернул голову, разглядывая самку:
– Ты можешь сопротивляться сколько угодно, Неринга, но он прокладывает Путь уже более тридцати Кругов и ни разу не ошибся.
Я прервал их разговор тихим волчьим свистом, и стая тут же обернулась на меня.
– Мы переночуем здесь. Выйдем через три часа после рассвета. Понесем людей на спине: Арвен – Нерингу, Салтар – Айдаса. Мы должны добраться до города до того, как обозлятся Северные Ветра.
– Ну, замечательно, – ехидно отозвалась самка и подошла к костру. – Тогда, раз вы так все замечательно решили, я лягу спать.
Она улеглась на лежаке из еловых веток, презрительно отвернувшись. Айдас пожал плечами и подошел к Неринге, ложась рядом и обхватывая ее за талию.
Я тихо пошел к выходу, потянув за собой Ольтара и кивком головы велев волкам следовать за нами.
Уже почти светало, звезды потускнели и тихий лес дышал спокойствием. В воздухе, далеко над нами едва чувствовалось ледяное дыхание Духов Северных Ветров, но уже через несколько суток они накопят свою ярость и обрушат ее на наши леса. Я сжал руку Ольтара, задумчиво посмотрев ему в лицо: мы должны будем успеть, иначе случится непоправимое. Я знал, что буду драться за него до последней капли крови, и ничуть не сожалел об этом. Но оставлять Люциана прокладывать Путь было сущим безумием, предательством по отношению к тем, кто ходил по следам моих лап.
– Виктор, – окликнул меня Салтар, потирая плечо. – Мы сможем добраться до города без людей всего за двенадцать часов, а с ними…
– Ты не сможешь бежать быстро, – одернул его я.
Он согласно поморщился, болезненно поводя окровавленными руками. Я доказал свое право прокладывать Путь во многих боях, с противниками куда сильнее и опытнее, чем был Салтар. Мы никогда не дрались до этого: он не пытался оспорить мое право ни на стаю, ни на омег, а я никогда не злоупотреблял своим положением. Но сейчас мы оба находились рядом со своей парой, и это нагнетало обстановку со страшной силой.
– Виктор, – позвал меня Ольтар, и я обернулся к нему, ободряюще улыбаясь. – Объясни мне еще раз, почему мы должны идти в город? Как это воспримет стая?
– Стая не оставит Виктора, – ответил за меня Арвен, прижимаясь плечом к Салтару. – Все беты и омеги, кроме пары Люциана, безоговорочно поверят его словам и примут его решение.
– Община не вмешивается в дела вожаков стаи и решает только то, что может затронуть всех волков, – продолжил я, проводя тыльной стороной ладони по щеке Ольтара. – Люди, ты уж прости, никак не могут причинить моему народу вред: вы слишком маленькие и хрупкие. Но чтобы это понять, Совет Общин должен увидеть вас вживую, а не решать со слов Люциана.
– Кто он такой?
– Альфа из моей стаи.
– Он лживый ублюдок, – вмешался Салтар, презрительно поднимая верхнюю губу. – Тварь без мозгов и чести, которая паразитирует на нашем труде. Он тебе не понравится, можешь мне поверить.
– Давайте спать, – вздохнул я, зарываясь в светлые волосы пальцами и осторожно прикасаясь поцелуем к щеке Ольтара. – Завтра будет трудный день.
– Мы переночуем в лесу, Виктор, – тягуче улыбнулся Арвен. – Должен же я зализать Салтару все раны.
Я фыркнул, качая головой, и притянул к себе Ольтара за талию. Мы проводили убегающих волков долгим взглядом, и я обернулся к человеку, касаясь его губ легким поцелуем.
– Где переночуем мы?
– В пещере, – отрезал он. – Все равно нас кто-нибудь прервет.
Ольтар выскользнул из моих рук, независимо держа спину, и направился к мягко светящейся щели. Вот паршивец, подумал я, ухмыляясь, и пошел за ним.
В пещере было темно: угли почти прогорели, не давая жара, и я перекинулся, привычно укладываясь спиной к обнимающимся двуногим. Ольтар привалился к моему брюху, и я заснул, слушая его тихое дыхание.
Я проснулся на рассвете от стука больших сердец на дне оврага. Полежал, прислушиваясь к размеренному дыханию двуногих, и осторожно приподнял голову, когда в пещеру проскользнул Арвен.
– Надо идти, Виктор, Духи злятся.
Я тоже чувствовал изменившийся ветер: всего сутки, и снежная буря накроет мои леса. Мы должны были поспешить, и я подтолкнул носом заворочавшихся людей.
– Вставайте, надо торопиться, – бросил Арвен и исчез в щели.
Я перекинулся, помог подняться сонному Ольтару.
– Виктор, – хрипло пробормотал Айдас. – Сколько идти до этого твоего города?
– Сутки, если поторопиться. Надо спешить, буря скоро начнется.
– Замечательно, – проворчала самка и накрылась курткой с головой.
Через час мы двинулись в путь, размеренной рысью направляясь на север. Снег, подтаявший на вчерашнем солнце, пружинил под лапами, тело, соскучившееся по движению, легко и быстро преодолевало километр за километром. Я видел, как неловко себя чувствуют Арвен с Салтаром, но сам не испытывал неудобств, с наслаждением чувствуя тяжесть на спине.
Самка вскоре пригрелась в теплой, густой, песочно-серой шерсти Арвена и уснула. Салтар тихо тявкнул, прося у меня разрешения выбиться из цепочки, и я согласно шевельнул ушами. Белый волк пристроился в бок к Арвену и периодически поддевал носом соскальзывающую Нерингу, поддерживая.
Волков не утомлял размеренный бег: мы могли рысью покрывать огромные расстояния, без устали бежать и сутки, и двое, в поисках добычи. Я по привычке уткнул нос в снег, выискивая следы, и окликнул Салтара:
«За сколько Люциан добежит до города?»
«Эта коротколапая туша?» – он презрительно фыркнул. – «Если будет бежать на пределе, то за восемь-двенадцать часов, не быстрее».
«Люциан не будет спешить», – вмешался Арвен. – «Он поссорился со своей парой».
«Из-за чего?» – удивился я.
Нельзя сказать, что в истинных парах волков царил мир и покой: мы ссорились и мирились, обижались и игнорировали. Но я никогда не слышал, чтобы волк не стремился проводить рядом со своей парой как можно больше времени: мы ценили время, проведенное рядом друг с другом, и, как бы ни была сильна обида, связь перекрывала все остальное.
«Это их дело», – недоуменно мотнул головой Арвен.
От резкого движения Неринга чуть не упала, мгновенно просыпаясь, и со вскриком схватилась за голову Салтара, восстанавливая равновесие.
– Виктор, остановись, пожалуйста, – хриплым от долгого молчания голосом произнес Ольтар.
Я подчинился, замедляя бег. Салтар и Айдас остановились рядом, низко припадая на передние лапы. Люди спустились с наших спин, неловко двигая затекшими конечностями, и я перекинулся, недоуменно нахмурившись.
– Ольтар, что случилось?
– Мы уже целую вечность бежим! – зло ответила Неринга, протирая глаза. – Долго еще?
– Полпути, – ответил Салтар, скручивая волосы в жгут и откидывая их за спину.
Арвен не стал перекидываться, разваливаясь на снегу. Ему тоже было тяжело: волчьи тела омег были не такими выносливыми, как у альф или бет.
– Ужас, – прокомментировал Айдас, садясь рядом с Арвеном и ежась от холода. Омега приподнял голову, покосившись на него, но возражать не стал.
– Да уж. Я отойду, – сказала самка и направилась к деревьям.
Я хотел последовать за ней: для человека в лесу было небезопасно, но меня остановил за руку Ольтар.
– Не надо, она сейчас вернется.
Я пожал плечами и застыл, прислушиваясь к лесу. В человеческом облике слух и нюх были не такими сильными: я казался себе наполовину оглохшим и ослепшим, но я наверняка видел и чувствовал много больше, чем двуногие. Самка остановилась недалеко, за невысоким, занесенным снегом кедрачом, и я смущенно фыркнул, поняв, чем она занимается.
Лес жил. Вдали раздавались боевые кличи самцов черного дятла, под снегом шуршали в зимних норах мыши. В валежнике недалеко залегла испуганная куропатка: я слышал, как судорожно колотится маленькое сердечко. В дупле старого дуба ухнул филин, устроившийся на дневную лежку. Рядом недавно проходило небольшое стадо чернохвостых оленей; за ними следовала старая, едва волочащая ноги росомаха – я знал, что она не переживет эту зиму, слишком медленно и тяжело она шла.
Это был мой мир, моя жизнь.
Я обернулся к Ольтару, почувствовав его взгляд. Он смотрел с легкой улыбкой, и я смущенно фыркнул:
– Что?
– Да так… – он покачал головой. – Ты красивый. О чем думаешь?
Я не был красив: слишком сильно потрепала меня жизнь в боях и постоянном страхе за стаю, но Ольтар смотрел на меня со странной смесью нежности и какого-то непонятного чувства, и я протянул ему руку, улыбаясь:
– Пойдем.
– Куда? – он сжал мои пальцы.
– Я покажу тебе свой мир.
Я потянул его на себя, не обращая внимания на изумленные взгляды волков, поцеловал в уголок улыбающихся губ, отступил на шаг и перекинулся, приглашающее указывая мордой себе на спину.
Ольтар вскарабкался на меня, запустил пальцы в шерсть на загривке, и я кинулся вперед, длинным прыжком перемахивая через развалившегося Арвена.
Мы бежали сквозь снежное безумие, спугивая мелких птиц с деревьев, я прыгал в не замерзшие сугробы, поднимая клубы блестящей взвеси, и Ольтар весело смеялся, пригибаясь к моей шее. На юге протекал глубокий ручей, впадающий в Ильтиль, и я побежал к нему, прыгнул на не занесенный снегом лед. Лапы разъехались, мы покатились по замерзшей воде, и я скулил, как волчонок, собирая в кучу разъезжающиеся конечности. Я не удержал равновесие и с громким взвизгом врезался в небольшую елочку. С нее мне на морду свалился поток снега, и я долго отфыркивался, мотая оглушенной головой под смех Ольтара.
А затем мы снова побежали под заснеженным пологом низко опущенных ветвей, и я принюхивался, выискивая следы. Неожиданно в нос ударил запах зайца, и почти одновременно Ольтар хлопнул меня по плечу, указывая на восток. Зайчишка обгрызал кору березы и нас не заметил, и я долго и упоенно крался к нему, а Ольтар низко пригнулся, прижимаясь к моей шее. Зайца я в итоге поймал, загоняв его по небольшой рощице, и человек при каждом резком развороте весело вскрикивал, вцепляясь в шерсть. Косой был слишком мелкий, я отдал его Ольтару, а он отпустил, заявив, что это даже не добыча.
Мы долго носились по заснеженному волшебному лесу, и я, наконец, вспомнил, почему волчонком так сильно любил это время Круга. Я двигался на север, к городу, периодически пересекая цепочку следов, оставленную Салтаром и Арвеном, и Ольтар почти лежал на моей спине, тесно прижимаясь к шерсти. А когда стемнело, и до города остался шестичасовой переход, я взглянул на восходящую луну, обернулся на Ольтара, поймав завороженный взгляд, и вскинул морду к небу.
Я на пробу провыл пару тягучих, долгих звуков, распеваясь, а затем затянул Песню, которой мы когда-то давно встречали зиму. Мне ответил Салтар, затем Арвен, а потом с севера в нашу Песню вплелись неверные человеческие и сильные волчьи голоса стай Общины.
Мы долго Пели, и я чувствовал, как улыбаются Великие Духи, согревая наши сердца.
Песня затихла, послышался тревожный переклич волков моей стаи, зовущих вожака. Я размашистой рысью побежал на север, к городу, и прежде чем мы пересеклись с Салтаром и Арвеном, Ольтар наклонился к моему уху и тихо прошептал:
– Спасибо.
Глава 17. Город.
На востоке посветлело, но солнце не смогло пробиться через затянутое облаками небо, оставив лес в тревожной полумгле. Люди на наших спинах спали, утомленные размеренной рысью. Я уткнулся носом в снег, чувствуя невдалеке городскую черту, и тревожно засвистел, движением ушей останавливая стаю.
«Они здесь», – констатировал Арвен, тяжело ложась на снег.
Салтар осторожно дотронулся носом до его уха и поднял на меня уставший взгляд:
«Как они успели так быстро? Стаи должны быть на охоте, только мы принесли достаточно добычи».
Я не знал, что им ответить. Городскую черту пересекали запахи оставшихся четырех вожаков Общины, спешно вернувшихся домой. Обычно мы уходили с зимней охоты перед самым началом бури, когда уже выли Северные Ветра, но ярость Духов еще не разыгралась в полную силу. Волки использовали каждую имеющуюся секунду, чтобы поохотиться, а раз они вернулись так рано, значит, Люциан уже созвал Совет Общины.
«Я узнаю, что к чему, и найду вас», – предложил Арвен.
Я согласно щелкнул челюстями и обернулся к Ольтару, толкая его носом. Салтар встряхнулся, и мгновенно проснувшийся Айдас с громким воплем упал в снег.
– Мы что, уже пришли? – хрипло пробормотал Ольтар, неловко спускаясь с моей спины.
Я перекинулся и кивнул, настороженно глядя в сторону города. Человек помог подняться Айдасу и подошел к Неринге, все еще спящей на Арвене.
– Вставай! – негромко, но твердо приказал он, встряхнув самку за плечо.
Она зашевелилась, засопела носом, громко чихнула и скатилась с омеги, оттолкнув руку брата:
– Пришли?
– Да, – Ольтар кивнул, помогая ей подняться.
– И чего стоим? – спросила Неринга.
Я недоуменно нахмурился, переглянувшись с Салтаром. Он пожал плечами, и хлопнул поднимающегося Арвена по плечу.
– Будь осторожен, ладно?
Омега презрительно оскалился, мазнув носом по щеке альфы, и скрылся в высоких, не запорошенных деревьях, которые составляли визуальную границу дома. Это было дикостью: беспокоиться за омегу в городе, под присмотром Общины, но я тоже ощутил легкую тревогу, глядя ему в след.
– Идем, – сказал я, стряхнув липкий страх резким движением плеч, и направился на север, пересекая остро пахнущую черту.
Мы шли под сенью высоких елей, высаженных на периферии города. Я по памяти пересек южный крест: пересечение двух крупных троп, одна из которых по кругу опоясывала дома, идя почти вровень с волчьей границей. Наши города стояли много-много Кругов, не изменяя своего местоположения. Равнинные волки с низменностей Запада вели кочевой образ жизни, раскидывая переносные дома-шалаши. На севере, в ледяных пустынях волки тоже не строили деревянных зданий, выдалбливая землянки в мерзлой почве. Когда наши леса накрыл водами разлившийся Рамн, мы почти Круг провели в волчьих телах, потому что северные логовища больше подходили для единовременной ночевки, чем для нормальной жизни.
Мы строили дома из древесины всей общиной: надежные и теплые, одноэтажные приземистые логова, с минимумом необходимой мебели. Между домами, в травах, волки протаптывали тропки, посыпали их гравием, принесенным с каменной россыпи неподалеку, чтобы не зарастали вездесущей растительностью. Мы вычищали пространство между домами от валежника, вырезали под корень кедровый стланик, не трогая только деревья. Хаотично разбросанные на большой территории жилища не имели границ друг с другом, перемежаясь сетью тропинок и полянок.
Волки любили простор и не имели власти друг над другом в городе, в двуногом облике различия между членами стаи почти стирались, оставляя только неприкосновенность к омегам и уважение к вожакам. Совет Общины – сбор вожаков и главных омег всех стай, в нее входящих – созывался не часто. Отношения между волками и возникающие на территории проблемы полностью контролировались и решались вожаками – и ни один из тех, кто прокладывал Путь, не смел вмешиваться в дела другой стаи.
Люциан, хоть и не заслужил в городе должного уважения, был альфой и имел полное право созвать Совет, утверждая, что я не справляюсь с возложенными на меня обязанностями и не достоин вести стаю.
Мы прошли по тропке между домами. Город, расчищенный от снега, молчал, и это было неправильно. Я слышал сердца волков, но они прятались от нас за деревьями, темными размазанными тенями скользили вокруг, не подходя близко.
– И когда мы увидим эту вашу Общину? – спросила самка, пристраиваясь сбоку от Салтара и настороженно оглядываясь. Ей явно было не по себе.
Альфа изумленно покосился на нее и недоуменно свистнул мне в спину. Я повел плечами, тоже не понимая, чем объясняется странное поведение Неринги, и отследил, как Айдас и Ольтар переместились в центр, между нами.
– Общиной называются все волки пяти стай, которые живут в городе, – осторожно ответил Салтар. – Время сбора Совета нам сообщит Арвен.
– И куда мы идем? – любезно осведомилась самка.
– Неринга, детка, с тобой все в порядке? – опасливо спросил Айдас.
– Да, а что такое? – она обернулась на чернокожего.
– Да нет, малышка. Ничего, – двуногие встревоженно переглянулись над ее головой.
Мне было не до странного поведения самки: я чувствовал, как дыбится шерсть на загривке волчьего облика. Мне дико хотелось перекинуться, загородить собой Ольтара и смыться из города. Никогда раньше я не чувствовал такого всепоглощающего напряжения и неприятия. В глазах Салтара я видел ответное беспокойство: нас не встретила стая, а в воздухе города витал… страх.
Мы остановились посреди пустой площади, расчищенной от снега, и я крепко сжал руку прижавшегося ко мне Ольтара.
– Виктор, – окликнул меня Салтар. – Я пойду поищу того, кто объяснит нам, что за фигня здесь творится.
– Нет! – я быстро оглянулся на него. – Стой тут.
Он нахмурился, но подчинился, провожая взглядом тень от омеги, мелькнувшую на другой стороне площади.
– Что происходит? – прошептал Айдас.
– Вы всегда так дружелюбны? – мрачно спросила Неринга. – Милое место.
– Виктор! – встревоженный оклик заставил меня резко обернуться и загородить собой двуногих.
К нам спешил Маркус, за ним шел в волчьем обличье Арвен, и я облегченно выдохнул. Но бета остановился в двух метрах от меня, кивнул Салтару и замер. Он был собран и насуплен, будто готовился к охоте, и в обращенном на меня взгляде я различил недоумение. Я не знал, что успел наплести им Люциан, но надеялся, что стая поймет.
– Маркус, когда Совет? – спросил я, делая шаг к волку.
– На закате, – он нахмурился. – Виктор, то, что говорил Люциан – правда?
Салтар презрительно фыркнул, и я рыкнул на него, чуть обернувшись.
– А ты как думаешь? – не успокоился альфа, прослеживая взглядом скользящие тени на периферии площади.
Волки окружили нас охотничьим кругом, и, хотя они и были в человеческом обличье, я чувствовал исходящую от них угрозу. Я почувствовал запахи своей стаи: они замерли на границе скользящего кольца, но не подходили. С ними не было Люциана и его пары, и я облегченно вздохнул, обращаясь к Маркусу:
– Я не знаю, что говорил вам Люциан. Но эти двуногие не представляют опасности для нас, – я повысил голос, чтобы услышала Община. – Они на моей территории и под защитой моей стаи.
Я напряженно замер, ожидая реакции и молясь про себя Великим Духам, а затем облегченно выдохнул, когда волки стаи синхронно взвыли угрожающе-предупреждающим воем, которым охраняется территория. Они выступили из тени деревьев, быстро приближаясь к нам, окружили дружелюбным спокойным кольцом, приветственно вскидывая руки. Я улыбнулся каждому, чувствуя необыкновенную благодарность, и обернулся на успокоенно вздохнувшего Ольтара. Двуногие сбились в кучу, самка насуплено прижималась к Айдасу, и чернокожий подмигнул мне, переводя дыхание.
– Так, парни! – хлопнул в ладоши Салтар. – Знакомимся! Вот эти, – он указал на Айдаса и Нерингу, – опасны. Самка будет орать и ругаться, бойтесь ее, она вам все уши пообдирает. Черный безобиден, но за женщину прибьет. Вместе с самой женщиной.
Стая загоготала, с интересом разглядывая Нерингу.
– Очень смешно, – проворчала она, но ожидания Салтара не оправдала. – Когда уже этот ваш Совет?
– Что ты задумала? – резко обернулся к ней Ольтар, сжимая кулаки. – Неринга!
Парни затихли, недоуменно на него глядя, и я положил руку на теплое плечо.
– Ольтар, не здесь, – он недовольно обернулся, но послушался, отходя от фыркнувшей самки. – Салтар, найди Айдасу и Неринге дом.
– А нас не съедят твои друзья, Виктор? – встревожено хохотнул Айдас, обнимая Нерингу.
Я покачал головой. Ребята проследят за безопасностью двуногих, а волки Общины, после того, как стая подтвердила свое покровительство над людьми, не тронут их. Мы так же принимали в семью волков из других Общин: если хотя бы одна из стай брала пришлого под свою опеку, все племя принимало его. Я мог не беспокоиться за людей до начала Совета: их накормят, приютят и оставят в одиночестве под неусыпным надзором.
– Найти дом, – Салтар хмыкнул. – Хорошо. А Ольтар?
Я посмотрел на Ольтара, чуть улыбнулся и без сомнения ответил ритуальной фразой:
– Я приму его в своем доме под защитой своих клыков.
Стая затихла. Я усмехнулся в пораженной тишине, оглянулся на ошеломленных парней. А затем радостно взвыли омеги, им вторили ликующим гоготом беты, и я потянул Ольтара за собой, не слушая пошлых поздравлений и улюлюканья разошедшихся волков.
Мы покинули площадь, прошли сквозь толпу уже не скрывающихся членов Общины, заинтересованно принюхивающихся к двуногому, и я поспешил к своему дому, пробираясь по раскопанным тропинкам.
– Виктор, что это было? – спросил спешащий за мной человек, но я только крепче сжал его руку.
Я жил в маленьком домике, почти логове, притаившемся под сенью дуба. В нем была всего одна комнатушка с кроватью, небольшим столом и огороженной тряпкой кухонькой, в которой я никогда не готовил. Я не был там уже Луны две, а то и три и ожидал увидеть метровый слой пыли и запустение, поэтому изумленно замер на пороге, разглядывая чисто выметенную комнату, прибранную кровать, которую я оставлял в полной разрухе, и аккуратный стол, на котором должны были валяться комья паутины и давнишний кусок черствого хлеба.
– Уютно, – заметил Ольтар, оттесняя меня в сторону и проходя в комнату.
– Это наверняка Арвен, – честно признался я, закрывая дверь и принимая от него скинутую куртку. – Здесь должно быть ужасно грязно.
Ольтар обернулся на меня и посмотрел со странным раздражением:
– У него есть ключи от твоего дома?
– Ключи? – удивился я, кидая одежду на пол, подходя к нему и протягивая руку, чтобы коснуться щеки, но человек ускользнул, увернулся от прикосновения и отвернулся, оглядывая кухоньку. Я недоуменно нахмурился, не понимая причины его злости. – Что такое ключи?
– Железячки, которыми закрывают двери, чтобы не проникли воры, – пояснил он, не глядя на меня. – И чужаки.
Я подошел к Ольтару, осторожно положил руки ему на плечи, но он передернулся, скидывая мои ладони.
– Мы не запираем двери друг от друга. И я не знаю, кто такой «вор», – сцепляя пальцы в замок за спиной, произнес я.
Я не понимал, в чем причина неожиданной вспышки злости Ольтара. Мы не запирали друг от друга двери, потому что в том не было нужды. Беты общины вместе строили дома, до голода мы вместе перерабатывали зерно, честно разделяя хлеб. Каждый из нас имел свои обязанности в городской жизни, и брали мы ровно столько, сколько было надо для поддержания жизни, ни больше, ни меньше. Добыча была собственностью стаи, ее поймавшей, а все имущество двуногого тела – собственностью Общины и каждого из ее членов.
– Виктор, вот ты больной? – Ольтар зло обернулся ко мне, скрещивая руки на груди. – А если к тебе в дом заберется этот ваш… Люциан?
Я недоуменно нахмурился и вздохнул, потирая лоб.
– И что? Я буду рад дать ему недостающее, если, конечно, у меня есть то, что поможет его семье.
Ольтар изумленно моргнул, а затем покачал головой, подошел ко мне и уткнулся лицом в плечо. Я обнял его, чувствуя, как отпускает напряжение предыдущих суток, вдохнул теплый дурманящий запах и ненадолго замер, наслаждаясь его близостью.
– Почему так отреагировала стая? Это же была твоя стая? – глухо пробормотал Ольтар. Я кивнул, кладя голову ему на макушку и погладив по спине. – Тогда, на поляне, что ты сказал им?
– На площади. Я ритуально признался в том, что ты моя пара. Обычное для альфы представление своего омеги стае.
– Своего? – он оторвался от моего плеча и посмотрел хитро и задорно. – А меня кто спрашивать будет?
Я ухмыльнулся, проводя большим пальцем по его щеке.
– Поздно.
– Ну вот, – показушно-горько вздохнул Ольтар. – Я попал в собственность гигантскому волку-людоеду.
Я возмущенно моргнул и отвесил ему легкий подзатыльник, тут же прижимаясь губами ко лбу в качестве извинения. Он засмеялся – маленький бесстрашный человек, не понимающий ничего в моей жизни, но вписавшийся в нее с удивительной легкостью, и я внезапно понял, что он и впрямь мой.
Захотелось завалить его на пол, вжаться лицом во впалый, одуряющее пахнущий живот и торжествующе взвыть волчьим кличем – мое. Весь мой. Навсегда. Я не отпущу его.
Я осторожно, медленно провел ладонью по гибкой, сильной спине, скользнул на бедро и сжал, утыкаясь лицом в изгиб его шеи.
– Скажи мне, Виктор, – задумчиво проговорил Ольтар, и его руки обхватили мои плечи, стиснули, поцарапали спину сквозь ткань рубашки. – Сюда никто не войдет?
Я покачал головой, целуя гибкую, изящную шею, покусывая тонкую, умопомрачительно сладкую кожу и чувствуя биение жизни в маленькой, пульсирующей жилке. Он вздохнул, вжался губами в мой висок – сильно и жарко, и прошептал, обдавая дыханием ухо, и от этого горячечного, задыхающегося шепота поднялись волоски на загривке, а по позвоночнику прокатилась волна крупной дрожи.
– Потому что если сюда кто-нибудь войдет, я наплюю, что слабее и оторву голову. У тебя не будет после проблем?
Я рыкнул, толкая его к кровати, а он прижался ко мне гибким, дурманящим, горячим телом, засмеялся вызывающе и неподдельно, и у меня помутилось в глазах от мысли о том, как отчаянно сладко, как искренне он будет кончать подо мной.
Он вышибал сознание, выбивал разум одним своим видом, телом, дыханием, подкупающей открытостью и ясным синим взглядом, я толкнул его на кровать, и он упал, окидывая меня бездумным взглядом.
Никуда не денется, понял я. Теперь уже никогда. И инстинкты, желание защитить, желание драться, обладать, быть, просто быть с ним, взвыли яростным волчьим набатом в душе и без запаха омеги – Великие Духи, какой омега, какая течка, если его запах, сладкий, терпкий дурманящий человеческий запах разрушал сознание, уничтожал связные мысли и оставлял только голый волчий инстинкт – обладать.
Я сел на кровать, скинув ботинки и небрежно подогнув ногу, расшнуровал его странного вида обувь, откинул ее в сторону и припал лицом к одуряющее пахнущей лодыжке, поцеловал нежную кожу, обхватил пальцами стопу. Он засмеялся, вытягивая ногу из моих рук, сел, потянул к себе за отворот рубашки, откидываясь назад, и я навис над ним, выдыхая на мягкие, податливые губы, гладя их дыханием – о Духи он такой хрупкий, такой…
– Виктор… – выдохнул он, и я на мгновение заглянул в голубые, сумрачные глаза с расширившимися, огромными зрачками – мы верим, что в них отражается Душа, и он был прекрасен, весь полностью и без остатка мой, такой красивый, податливый, непокорный, что я задохнулся, припадая к тонким губам, целуя их, врываясь языком в горячий рот.
Он застонал, и меня пробило дрожью от этого тихого, отчаянного звука, захотелось целовать его всего, каждую клеточку, каждый сантиметр гибкого, сильного тела, ласкать его и наслаждаться его теплом, заставляя кончать для меня снова и снова – для меня, от моих рук, подо мной.
