Текст книги "Волчья кровь (СИ)"
Автор книги: Кьюба
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
И мне по носу снова ударил снежный комок. Я чихнул от неожиданности, припал на передние лапы, коснувшись грудью снега и притворно-угрожающе зарычал. Он кинул ледышку, я поймал ее в пасть, с треском разбивая в ледяную пыль и вызывающе тявкнул.
– Ах, так! – засмеялся он, поднимаясь. – Тогда вот тебе!
От следующего снаряда я увернулся, с места подпрыгнув вверх на пару метров, приземлился на треснувший лед, поймал еще один снежок и помчался на Ольтара, в последнюю секунду вильнув в сторону. Он не удержался на ногах и с хохотом упал, а я остановился сзади него, смешливо щеря клыки, а затем снова припал на лапы.
– Ну держись, – пробормотал он, резко подскакивая и кидая в меня сразу три снаряда.
Я носился вокруг него, чувствуя себя недавно родившимся волчонком, а Ольтар смеялся, ловко уворачиваясь от нападок, и метко обстреливал меня снежками. Мы превратили дно оврага в снежное безумие, ледяная корка почти везде потрескалась, обнажая рыхлый снег и давая Ольтару материал для новых снарядов.
Но потом он запнулся и с счастливо-изумленным вскриком упал на спину, тяжело дыша, а я прыгнул сверху, расставляя лапы по обе стороны его головы, и победно рыкнул ему прямо в лицо, низко опустив морду.
– Ну Виктор, черт тебя дери! – давя смех и тяжело отдуваясь, воскликнул Ольтар, упираясь руками мне в нос. – Из пасти воняет, я же сказал!
Он врал, причем нагло и не смущаясь, и я возмущенно выдохнул, напрягая мышцы. Я собирался так ему и сообщить, поэтому перекинулся, не двигаясь с места. Я снова забыл, что двуногое тело таит массу сюрпризов, поэтому оказался не готов очутиться лицом так близко к его лицу. Он перестал смеяться, резко выдохнув от неожиданности, и я замер, пораженно разглядывая синие крапинки в голубой радужке.
Ольтар был близко, очень близко, так, что я чувствовал, как смешивается наше дыхание. От него пахло хвоей, древесиной и – я осторожно втянул носом воздух – цветами: призрачной орхидеей, стойко переносящей невзгоды, но не цветущей много-много Кругов.
И он был странен, необычен, непостижим, удивителен и очень, очень красив.
– Виктор, – с непонятной интонацией произнес Ольтар, нахмурившись, и я опомнился, скатываясь с него и падая рядом, спиной в снег.
– У меня не воняет из пасти, не ври даже, – на автомате пробормотал я, чувствуя, как сильно хочется взвыть от накатившего отчаяния.
Он был человеком, и у его народа было принято любить и заводить волчат с самками, такими как Неринга. А я был волком, и мне надо было защищать и драться за омегу, одного из стай моего вида. И нечего было и думать...
– Я пойду на север. Буря закончилась, и я должен вести стаю на охоту. Я вернусь к следующей непогоде, через неделю или полторы. Вы продержитесь? – нейтральным тоном спросил я, поднимаясь на ноги.
Он сел и кивнул, не глядя на меня, и я сжал руки в кулаки, так сильно мне хотелось горестно завыть.
– Я поставлю силки, а дрова мы найдем в округе.
Я не знал, что такое «силки», но не стал спрашивать, прыгнул вперед, перекидываясь в полете, и приземлился уже на лапы. Я понесся на северо-восток, намереваясь выбраться из оврага и оставляя сидящего на снегу человека за спиной.
Я долго бежал по ледяной равнине, наслаждаясь слаженной работой мышц волчьего тела, а когда отбежал достаточно далеко, остановился и, не выдержав, взвыл в ясное голубое небо.
Тем воем, которым провожают погибшую мечту.
Глава 11. Вапити.
Я коротко взвыл охотничьим воем, созывая стаю, и замолк, прислушиваясь.
Из города, в двух километрах к северу от того места, где я стоял, донесся тихий отголосок: тонкий и срывающийся. Выл Салтар слабым горлом двуногого облика, сообщая, что мой призыв услышан. Он был в городе, где альфам запрещено находиться в волчьем теле, и говорил, что стая голодна и спешит. С востока тоже раздался ответ, сильный и хорошо слышимый, и я вздохнул: Маркус никогда не терял возможности поохотиться.
Я лег на снег, положил голову на скрещенные лапы и постарался ни о чем не думать. Я устал, проделал большой путь, и день уже катился к вечеру, а стая все еще была голодна.
С востока послышался стук больших лап, и я напряженно поднялся, принюхиваясь. Из запорошенного снегом леса на замерзшее озеро, в центре которого я стоял, выбежал Маркус. Он заметил меня, возбужденно завизжал, прижимая уши и поджимая хвост к брюху, и побежал ко мне, поочередно вытягивая вперед передние лапы. Я навострил уши и напряженно замер, вздыбив шерсть, чтобы он помнил, где его место. Маркус подбежал, непрерывно взвизгивая, подтолкнул мою морду вверх, виляя хвостом, и покорно лизнул меня в край губ.
«Я рад тебя видеть, Виктор!»
Я положил лапу ему на холку, и он мгновенно упал на спину, обнажая брюхо с поджатым хвостом и горло.
«Что в городе?» – спросил я, мазнув носом по его животу и внюхиваясь в запах.
Он замер, не смея шевелиться, и настороженно ответил:
«Боятся. Омеги рычат на всех, не подпускают, альфы сидят, не смеют даже вздохнуть».
Я оскалил клыки напоследок и отошел на шаг, дружелюбно поведя плечом. Маркус поднялся, отряхнул бурую шкуру и спросил, заискивающе повиливая поджатым хвостом:
«От тебя странно пахнет, Виктор! Что это за запах?»
Я рявкнул на него, оскаливая морду, напоминая, что он не смеет требовать с меня отчета, и Маркус тут же снова упал на спину, испуганно взвизгнув:
«Не мое дело, я понял!»
Я фыркнул, отступая, глухо тявкнул на поднимающегося волка. Маркус заискивающе прижал уши и замер рядом со мной, низко опустив голову, показывая, что он младше по рангу и не претендует на мое место.
С севера послышалась нестройная перекличка, прерывающаяся тявканьем и подскуливанием, и я завыл, указывая стае место, где мы находимся. Маркус почтительно выждал и вплел свой голос в мой, уточняя детали и координируя охотников. Он был прекрасным бетой.
Стая выбежала на озеро и помчалась ко мне, оглушая визгом, и я напряженно замер, высоко поднимая голову и хвост, насторожив уши и чуть вздыбив шерсть на загривке и морде. Они не все вышли на охоту: всего семь бет, непрерывно визжащих и лижущих мне уголки губ, и один альфа.
Салтар, почтительно виляющий поджатым хвостом, огрызнулся на кружащих около меня бет, подошел, подтолкнул снизу мою морду и дружелюбно заскулил. Я чуть оскалился, и он осторожно взял в пасть мой нос, прижимая уши и посверкивая глазами.
«Здравствуй, Виктор, блудный сын мой!» – ехидно проворчал он, чуть сжимая клыки, и я высвободился, щелкнул зубами у него над прижатыми к голове ушами, и он мгновенно упал на бок, подставляя мне незащищенный живот и со страхом оскаливаясь.
Стая завизжала, кружа вокруг нас и непрерывно огрызаясь друг на друга, и я, постояв над Салтаром, чтобы он не забывал, кто из нас вожак, отошел. Белый волк осторожно подполз ко мне, благодарно лизнул в край губ и отскочил, толкнув меня мордой в бок и припадая на передние лапы.
Я устал, но был рад видеть их и принял игру. Стая возбужденно взвыла и кинулась догонять друг друга. Мы носились по льду озера, и Маркус с Салтаром даже завалили меня в снег, уворачиваясь от клыков.
На темном небе пробно мерцали первые звезды, и я остановился, сел, уютно подвернув хвост, и осторожно провыл первые звуки охотничьей Песни. Стая затихла, прислушиваясь, затем Запел Салтар, а через некоторое время волки вплели свои голоса в наши, и мы долго и упоенно выли, прося Великих Духов помощи на охоте. Несколько бет сорвались на судорожный, визгливый лай, и Маркус рявкнул на них, завершая Песню.
Я встряхнулся, дружелюбно вильнул хвостом, как всегда, чувствуя удивительное единение со стаей, и коротко тявкнул, привлекая внимание настороженно замерших волков:
«Пойдем на север, к ледяным равнинам. Там ходят стада вапити, Ветра принесли их запах, и, может быть, мы наткнемся на крупную семью. Когда найдем стадо, упаси вас Духи убивать молодняк и беременных самок. Валите старых, ищите следы и запахи павших после бури. Можете убивать сильных крупных самцов, но не трогайте вожака. Когда мы уйдем, от стада должен остаться костяк, который сможет дать потомство. Я понятно выразился?» – я щелкнул зубами, оскалился, навострив уши, и стая покорно взвизгнула на разные голоса.
Я говорил это для молодых и неопытных бет, и для тех, кто ходил с Люцианом во время охоты. Мы должны были сохранять добычу, и лучше уж мы останемся полуголодными и проживем до следующей охоты, чем наедимся сейчас и умрем потом.
Я повел стаю на северо-запад, огибая город. Мы бежали тихим волчьим ходом, не торопясь, оставляя после себя единую цепочку следов, и каждый из стаи ступал по следам моих лап. В этом не было особой нужды: мы ходили так на чужой территории, чтобы неясно было, сколько волков прошло, или в рыхлый снег, когда я протаптывал дорогу. Но это было славной традицией, считалось, что на новое место охоты вожак прокладывает Путь, и добыча будет обширной, если Духи не увидят, сколько волков из стаи вышло на промысел.
Постепенно всходила полная луна и лес редел, деревья становились тем меньше, чем дальше мы забирались в северные ледяные равнины. Совсем далеко располагались гигантские территории белых волков, практически безжизненные, суровые и неприветливые. Между моей землей и их территориями широко раскинулись вязкие болота, пересечь которые можно было только зимой. Когда трясину покрывали лед и снег, стада вапити перебирались по ней с запада на восток, в зимние кормовые угодья. Лесные волки не охотились на севере: серые шкуры, маскирующие среди деревьев, мгновенно выдавали на белой равнине, и добыча ускользала, заводя стаи в не до конца замерзшие трясины. Вапити ловко прыгали, чуя, где находятся кочки, а волки, более тяжелые и массивные, завязали и погибали.
Но до меня вожаком нашей стаи был отец Салтара, выходец из бесплодных ледяных равнин севера, и он каждый Круг с начала голода, когда начинали движение олени, водил нас на замерзшие болота охотиться. И я умел загонять стада, и стая никогда не выходила с севера без добычи.
Мы добрались до болотистых равнин рядом с трясиной, которые сейчас были покрыты снегом, и я низко провыл, резко опуская задранный хвост. Стая веером распалась по периферии и разбежалась. Салтар остался рядом со мной, перестроившись в правый бок, и его белая блестящая шкура сливалась со снегом. Он бежал чуть опустив голову, но не так низко, как раньше, словно он был вторым после меня, и пахло от него уверенно и спокойно. Он явно сгорал от любопытства, да и мне было что у него спросить, но я начал с нейтрального:
«Где Люциан?»
Салтар фыркнул, уткнув нос в снег в поисках запаха оленей.
«Наш птенчик заявил, что после происшествия с омегой он от своей пары ни на шаг не отойдет, и остался с ним», – я видел, как шерсть на загривке Салтара встала дыбом от воспоминания об убийстве. – «Трахаются во все дыры, мимо их дома пройти нельзя».
Я тихо засвистел носом, и он отбежал от меня на пару метров и принюхался, используя верхнее чутье. Я зигзагом прочесал небольшую пологую ложбину, но запаха не нашел и коротко взвыл в снег. С востока и запада последовательно откликнулись волки, короткой перекличкой сообщая, что тоже ничего не нашли. Я побежал дальше, принюхиваясь к ночному воздуху, а Салтар за моей спиной издал короткий, прерывистый лай, вынуждая стаю искать следы вапити.
«Духи с ним, с Люцианом», – догоняя меня, произнес Салтар. – «Что двуногие?»
Я вздохнул и, не выдержав, коротко проскулил.
«Все так плохо?» – сочувственно спросил он, толкнув меня мордой.
«Не знаю. Я не могу понять. Я... странно себя чувствую».
«Рядом с кем-то из них?» – проницательно заметил Салтар.
Я неопределенно тряхнул головой.
«Недотрах, батенька!» – съязвил он и отскочил от моих клыков. – «Да ладно тебе, Виктор. Я давно говорил, что надо заниматься сексом не только раз в Круг, весной. Так двуногое тело с ума сойдет, и в волчьем не ахти будет. Вон ты какой у нас – злой, раздражительный! То-то тебя потянуло на красивое двуногое тело!»
Я яростно рыкнул, оскаливая клыки, но он отбежал, мгновенно заинтересовавшись снегом под нами, и я не стал его догонять и ставить на место, тоже принюхиваясь.
Стада вапити проходили здесь вчера вечером, больше суток назад, двигались на восток, и я возбужденно засопел носом. Мы догоним их к исходу ночи, они не успеют пересечь границы моей территории.
Я завыл глухим, вибрирующим воем, передавая информацию стае. С востока, в километре от нас, откликнулся Маркус, подтверждая, что стада не поменяли направления и скорости движения. С запада отозвался один из охотников, и я почти не прислушивался, когда он передавал информацию волкам, которые находились слишком далеко от нас. Я переглянулся с Салтаром и коротким лающим звуком велел следовать за вапити, рассыпавшись по ледяной равнине, чтобы не упустить их. Волки по цепочке передали мой приказ, но я не слушал, размашистой рысью двинувшись на восток. Салтар последовал за мной.
«Так что там с твоими неудовлетворенными потребностями, Виктор? На кого ты положил глаз?»
Я не хотел ему отвечать, но в отношениях двуногих тел он смыслил много больше меня, а я нуждался в помощи.
«На светловолосого».
«Да у тебя есть вкус!» – дружелюбно заворчал он, пощелкивая пастью. – «Ты уже предложил ему заняться сексом?»
Я оскалился на него, но не ответил, мазнув носом по снегу.
«Брось, Виктор!» – изумленно присвистнул Салтар. – «Он же даже не омега! Спроси у него: откажет – ну и болван, согласится – вперед, давай-давай! Или ты не знаешь, как это без течки делается?»
«Знаю», – я уткнул нос в снег, прослеживая следы и запах оленей, и пожалел, что завел этот разговор.
«И в чем тогда проблема?» – не понял Салтар.
Я остановился, оглянулся на него через плечо. Он смотрел непонимающе, задумчиво подрагивая кончиком носа, а затем прижал округлые, большие уши к голове, поджал хвост к брюху и изумленно-встревоженно заскулил.
«Виктор...»
Я не ответил, молча оскалился ему в морду и, опустив голову к ледяному снегу, побежал на восток. Он догнал меня через пару секунд, дотронулся плечом до моего плеча, опустил хвост ниже моего, и дальше мы побежали вместе, синхронно перебирая лапами.
Через пару часов он спросил меня, толкая мордой в грудь:
«Что ты будешь делать, Виктор?»
«Не знаю», – честно ответил я.
Я и правда не знал.
Салтар вздохнул. От него все еще пахло тем странным, уверенным запахом, и я спросил, переводя тему:
«Что-то произошло в городе?»
«Невозможность пройти мимо трахающего свою шавку Люциана учитывать?» – воодушевленно выдохнул Салтар, но я знал, что он меня понял, и молча вздыбил шерсть на загривке. – «Да ладно тебе. Пошутить уже нельзя. Да, кое-что произошло».
Он весь сиял самодовольством, но в глазах мягко отсвечивала полная луна, и я видел в них тихую, спокойную нежность. Я дружелюбно заскулил, ободряюще лизнул его в нос и спросил только одно:
«Арвен?»
«Арвен...» – выдохнул он, и столько в этом слове было теплоты и любви, что я почувствовал, как сжалось сердце.
Волки создавали пары раз и на всю жизнь. Мы любили лишь единожды, и когда альфа и омега обретали друг друга и альфа доказывал свое право и свою возможность защищать и беречь, а омега подтверждал свое желание и стремление принадлежать и любить, тогда такие волки могли дать начало новой стае. Их волчата рождались здоровыми и сильными, с крепкими клыками и когтями, становились защитниками, охотниками, хранителями детей. Такая пара называлась Истинной, потому что только этот союз – связь на всю жизнь, а не только весной, любовь, верность, преданность на долгие-долгие Круги – только он обеспечивал жизнь, процветание и продолжение нашего народа.
Волки редко влюблялись, зато любили неизменно, постоянно и преданно. Мы отдавали партнеру все, что могли отдать: душу, тело, жизнь, если потребуется. Мы принадлежали друг другу полностью и без остатка, но Истинных пар, способных дать потомство настоящих волков, становилось все меньше и меньше. Мы переставали доверять друг другу: силы подтачивал голод, альфы охотились, пропадая в волчьих обличьях, омеги занимались волчатами, вздрагивая от каждого стука, и только неисправимые ловеласы вроде Салтара умудрялись тратить редкие дни отдыха на поиск партнера.
Хотя я знал, что Салтар только отыгрывается за неудачи весной, а на самом деле сердце его давно принадлежало одному вздорному и неприступному омеге. Не такому уж и неприступному, как оказалось, было бы терпение.
Я был рад за Салтара, искренне и абсолютно. Ему не могло повезти сильнее в наши тяжелые времена, но мне все же было непонятно тоскливо, будто меня оставила стая. Я был единственным альфой своей семьи, не связанным с партнером, и единственным вожаком в Общине, не имеющим потомства.
И я был одинок.
«Маркус был недоволен», – неожиданно проворчал Салтар, ехидно тявкнув, и я был ему благодарен за то, что он отвлек меня от размышлений.
«Еще бы!» – старший брат Арвена и в самом деле чересчур опекал своего братишку, который и сам мог завалить любого альфу – не силой, так язвительностью.
«Арвен негодовал!» – счастливо мотнул головой Салтар. – «Он задал Маркусу славную трепку, потом выпнул его из дома и велел не возвращаться, пока не научится уважать решения своей семьи. Никогда не видел его таким злым!»
Салтар явно был счастлив, окрыленный чувствами, и от его радостного возбуждения у меня подрагивали волоски на холке.
«И как же ты это провернул?»
«Я люблю его, Виктор», – он спокойно посмотрел на меня, на бегу дотронувшись носом до уголка моих губ. – «И он меня. Не важно как, но я доказал ему, что моя кровь достаточно горяча для того, чтобы я стал отцом его детей. И этой весной я докажу перед всей Общиной свое право защищать его».
Он был спокоен, уверен и говорил без вечной насмешки и язвительности. Салтар действительно был готов драться за Арвена, доказывая ему и всем волкам Общины свое право на его благосклонность. Я знал, что он не любил драться даже за течных омег весной, довольствуясь сексом в другие времена Круга, но был уверен, что этой весной он не подпустит к Арвену ни одного альфу, будь тот хоть в два раза крупнее и сильнее него.
Альфы были собственниками, жуткими и неизменными и не собирались меняться. Как только Салтар победит, а за Арвена он победит, они перед Духами подтвердят Истинность своего партнерства и дадут начало новой стае. Или продолжат ходить по следам моих лап, и мы с радостью и счастьем возьмется за воспитание их волчат.
«Мне и в самом деле жаль, Виктор» – неожиданно проскулил он, подталкивая мою морду вверх, но я лишь оскалился и промолчал. – «Это не мое дело, потому что я не знаю ни обычаев, ни принципов жизни этих твоих двуногих, но...»
Я хотел велеть ему замолчать, как с севера раздался далекий, заглушенный вой. Выл в снег один из охотников, сообщая, что видит крупное стадо вапити, двигающееся на северо-восток. Я возбужденно щелкнул челюстями, а Салтар завыл, низко опустив морду и передавая сообщение дальше по цепочке.
Я широкой рысью помчался на север, к стадам, затем не выдержал и понесся галопом. Салтар белоснежной стрелой летел рядом со мной. Занимался рассвет, и в тихих сумерках вапити не увидят нас. Нам повезло на этой охоте: в иные дни стая могла неделями рыскать по территории в поисках добычи, а тут целое стадо оленей.
Я на бегу коротко взвыл, обрывая вой прерывистым лаем. Салтар скользнул в сторону, подчиняясь моему приказу: стая должна была окружить стадо со всех сторон и погнать на юг, где не было болотистых топей, по пути выявляя ослабевших особей. Я фыркнул и снова низко завыл, закончив на высокой ноте. Маркус откликнулся с юга: он возьмет с собой бету и заляжет на пути бегущих оленей, чтобы не пустить оставшихся особей дальше, на наши земли. Вапити было не место в занесенных снегами лесах: ледяная корка держала куда более тяжелых волков, но у нас были крупные, подбитые мехом лапы, а копыта оленей пробили бы лед. Я не хотел, чтобы оставшееся после охоты стадо переломало ноги, в ужасе забежав в наши леса и погибнув там. Маркус снова погонит вапити на север, куда они и направлялись, а затем отстанет, оставляя оленей в покое.
С востока раздался тонкий переливчатый клич: один из охотников был на месте. Ему откликнулась стая, почти все окружили волнующееся стадо. Я тоже вплел свой голос, увидев оленей, и серией коротких лающих звуков велел стае замолчать.
Это было огромное стадо: около пятидесяти особей, я не видел подобного со времен, когда ходил по следам предыдущего вожака. Олени волновались, сбиваясь в кучу: они скудно видели в темноте, – и жарко выдыхали облачка белесого пара, всхрапывая.
Я скользнул взглядом по стаду, выискивая слабых особей, которые все равно не переживут зимний переход: мне не хотелось убивать здоровых и сильных, таких, которые могут дать хорошее потомство. Я залег на снег, низко пригнув голову и жалея, что здесь нет удобных кустов: в утренних сумерках меня можно было принять за валун, или груду камней, как и любого из стаи, кроме белого Салтара.
Первым начать охоту должен был именно он, неслышно передвигающийся к стаду. Я видел, как он замер почти рядом с успокаивающимися вапити, и резко и громко зарычал, посылая стаю вперед.
Салтар кинулся на стадо, неслышной смертоносной тенью заваливая старого крупного самца, и я тоже бросился вперед, впивая клыки в хрустнувшую изящную шею. По бокам от меня кидались на пока ничего не подозревающее стадо волки. Мы не любили пугать добычу, но вапити сбились в кучу, и сзади яростно и коротко взвыли два охотника, заставляя судорожно вскинувшихся оленей побежать на юг.
Мы скользили по бокам от мчащегося стада, выявляя и заваливая старых и больных особей, периодически выли, заставляя вапити двигаться вперед. Мы повалили около тридцати оленей, оставив только сильных и здоровых, а также молодняк, и я издал громкий фырчащий вой, объявляя об окончании охоты.
Маркус откликнулся с юга, встал на пути мчащихся оленей и спугнул стадо на восток. Он и один из охотников проводили их около километра и отстали: я слышал их нарочито громкий переклич.
Со всех сторон послышался торжествующий свист и лай: стая благодарила Духов и вожака за славную охоту. Я тоже тихонько засвистел носом, а потом коротко взвыл: надо было собрать добычу в кучу, поесть и разделать.
Мы закончили собирать оленей ближе к полудню, и стая плотоядно кружила вокруг, облизываясь. Такого количества мяса хватило бы на три, а то и четыре недели не голодного существования, а если беты и альфы будут есть половину возможного, то можно протянуть и два месяца.
Я заурчал, впиваясь в брюхо ближайшего оленя, и стая тоже приступила к еде, вознаграждая себя за труды. Я собирался поделиться мясом с беременными и щенными омегами Общины, но отдавать добычу бетам и альфам других стай я был не намерен.
Стая быстро набила брюхо и расслабленно разлеглась вокруг туш. Я тоже был не против прилечь, но до заката мы должны были отнести добычу в город, и я щелкнул челюстью в сторону Маркуса.
Он нехотя обернулся, за ним последовали беты, затем сыто вздыхающий Салтар, а потом и я.
– Ну что? – Салтар сладко потянулся, скручивая в жгут длинные волосы. – Отделяем голову да копыта ниже скакалок?
Тащить на себе еще и этот груз не было смысла, и я кивнул, принимая от Маркуса нож.
– Ну давайте, ребята, за работу! – с энтузиазмом хлопнул ладонями Салтар, смешливо косясь на кислую стаю. – Давайте-давайте, потом переваривать будете!
Парни разобрали ножи и подступились к тушам с такими несчастными лицами, что я непроизвольно хмыкнул. Салтар весело поглядел на меня и подмигнул:
– Ты посмотри на них! Как поесть, так Виктор хороший, а как работать, так изверг последний! Давайте, разделывайте! Не успеем до вечера донести все мясо до города, сами будете Арвену и омегам объяснять, почему мы кормим им воронье.
Стая задвигалась активнее: Салтар не бросал слов на ветер, а Арвен, будучи главным среди омег, ругался страшно и щелкал клыками метко.
– Не боишься, что братец тебя самого на корм птицам пустит, если ты к вечеру не вернешься? – залихватски воскликнул Маркус, и парни загоготали, с улюлюканьем присвистывая.
– А ну ша! – крикнул Салтар, но остановить разошедшуюся стаю было не так просто, и я тоже засмеялся, разрезая связки между первым и вторым шейными позвонками.
– Ну вас, – проворчал Салтар, но я видел, что он улыбается.
Мы сделали пять ходок, но в итоге перенесли все мясо в город. Я лично передал по три туши вожакам каждой из пяти стай Общины. Они поздравляли меня с удачной охотой, и я видел, как мягко и благодарно улыбаются их измученные омеги.
Я не хотел оставаться в городе и почти вышел за черту, когда наткнулся на Арвена. Он стоял в двуногом обличье, прислонившись спиной к замерзшему стволу мощного ясеня. Я остановился напротив него, засунув руки в карманы. Он чуть улыбнулся, самым уголком тонких губ, и задумчиво наклонил голову на бок:
– Не хочешь переночевать в городе?
– Нет. Переночую в лесу.
– Даже так? – он прищурил янтарные глаза.
Арвен оттолкнулся от ствола, осторожно подошел ко мне, зарылся тонкими, длинными пальцами в волосы на затылке, вызывая непроизвольную дрожь, чуть потянул, заставляя запрокинуть голову, заглянул прямо в глаза, как в душу, и выдохнул на мои губы, смешивая наше дыхание.
– Виктор...
Я закрыл глаза, чувствуя чуткие пальцы на щеке, затем на губах. Он осторожно поцеловал меня в уголок рта и тихо прошептал:
– Слушай меня, Виктор.
Я едва заметно кивнул, сжимая руки в кулаки и вдыхая его теплый запах.
– Мы живем слишком мало, слишком тяжело и слишком одиноко, чтобы позволить себе сомнения, – выдохнул Арвен мне в губы. – Просто пойди и сделай, Виктор, как делал всегда.
Я открыл глаза, и он улыбнулся мне, чуточку безумно и жарко:
– Посмотрел бы я на того, кто сможет тебе отказать. Ты просто не представляешь, какой ты, когда настоящий.
Арвен, провел рукой по моему лицу, задевая губы, оттолкнулся от моих плеч и ушел, скользящей походкой направляясь к городу.
Я вышел за черту и помчался на юг, к Рамну, и слова омеги набатом отдавались у меня в ушах.
