Текст книги "Руки (СИ)"
Автор книги: Ктая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
Локти выворачиваются, мясо отрывается, и всё, руки в два раза короче
«Но у меня руки сейчас в порядке!» – мелькает паническая мысль.
И процесс начинается сначала…
Итачи, который мог наблюдать это все изнутри, на пятом повторении не выдержал. Перехватил контроль над телом, неловко дернул руками, словно бы в судороге боли. Саске, которому почти прилетело по носу, сонно заворочался, переполз, давая Кабуто доступ к Орочимару. Решительно заграбастал левую руку – вряд ли осознанно, не успел бы настолько проснуться, чтобы вникнуть в ситуацию. Кабуто последовал его примеру, заграбастал правую и вцепился зубами в плечо, напоминая, что реальность тут, и тут кусают только нежно.
Итачи послал полуоформленное «есть, кому защитить» и с чистой совестью закуклился обратно.
В конце концов, отдыхать посреди чужих кошмаров очень неудобно.
***
Храм шинигами находился на отшибе Конохи, на отшибе разрушенного квартала Узумаки, и защиты там было ровным счетом ноль. Войти, взять маску, вызвать шинигами, вспороть себе брюхо, чтобы повреждения отразились, выпуская свои руки и парочку Хокаге. Дать Кабуто залечить повреждение – все-таки Змей еще не настолько освоился в теле Учихи, чтобы пользоваться своей любовно приращенной регенерацией.
Только вот шинигами нахальному человеку, второй раз оставляющему его с носом, не обрадовался. И вместо того, чтобы уйти, когда в маску перестала поступать чакра, атаковал. Призрачная рука, обмотанная нитью алых четок, ударила в центр груди, намереваясь сграбастать и все-таки сожрать непокорную душу. Слишком быстро, чтобы можно было увернуться, да и без фильтра в лице призывателя шинигами должен был выдрать ее одним движением… но, как оказалось, шаринган был достаточно великим додзюцу, чтобы противостоять даже богу смерти. Призрачные когти проскрежетали о вспыхнувшие вокруг тела не менее призрачные ребра из чакры, соскользнули, не в силах пробить. Итачи рывком захватил контроль, наращивая Сусано до уровня воина в доспехах. Шинигами там или не шинигами, Тотсука но Тсуруги позволяет сражаться, не обращая внимания на природу противника.
Шинигами рыкнул разочарованно и все-таки провалился туда, где он там обычно сидел.
– Кхем. Надо записать, что они так умеют, – заметил Змей осторожно.
Итачи свернул технику, дезактивировал мангекью и молча закуклился обратно. Реакция на угрозу была инстинктивной, но он ни о чем не жалел. Одно дело не видеть цели в жизни, другое – сдаться без боя. Да еще какой-то древней орясине в лохмотьях. Итачи был категорически не согласен уходить в желудок такого шинигами. Пусть сначала докажет, что достоин забирать душу одного из Учиха!
– Кабуто, ты в порядке? – уточнил Орочимару.
– Это что было?
– Техника Мангекью.
– Вы такого не тренировали.
– Полагаю, активируется инстинктивно.
– Удобно. Отмереть уже можно?
– Думаю, да.
– И?
– Пойдем данго поедим?
– Благодарность Учихе за хорошие инстинкты?
– Ага.
«Откуда твой помощник знает о моих привычках?» – пришел вежливый вопрос.
«Мой шпион, – поправил Орочимару. – Спасибо, к слову».
«Этот шинигами не дорос пасть на мангекью раскрывать».
«Виии… А я, значит, дорос?»
«Захватил же», – дошедшую эмоцию можно было интерпретировать, как пожатие плечами.
Орочимару с трудом отмер, пошевелился. Всё-таки техника была впечатляющей, как и легкость, с которой Итачи захватил контроль. Как хорошо, что он такой фаталист.
Без особых проблем вошли в деревню. Коноха большая и сильная, но в этом есть и минусы – хрен уследишь, особенно без Учих, которые каждого в лицо знали. Пост на воротах и барьер позволяли отсечь поток нелегалов, но если имеются ключи от барьера уровня АНБУ, проникновение превращается в легкую прогулку.
«Итачи, данго будешь?» – уточнил Орочимару в кафе.
«С кунжутом, и соуса побольше», – видимо, общаться из кокона было неудобно, поскольку Учиха двери своей мысленной комнаты приоткрыл.
А может, просто хотел лучше прочувствовать оттенки вкуса.
«Контроль перехватывать не будешь?» – уточнил Змей.
«Вкус я почувствую и так, а Кабуто-кун наблюдателен».
«Хм. Ну, как хочешь», – ответил Орочимару.
Они спокойно поели, мимо только разок кто-то за кем-то с воплями и техниками пробежал. Но это же Коноха.
– Саске в библиотеке не заблудится? – озаботился Кабуто.
– Ну, она же не секретная…
– Я не об этом. Из учеников Академии до нее только Харуно Сакура доходила.
– Лучше беспокойся, чтобы его не узнали. Он же знаменитость…
– Если он не догадается наложить хенге, нужно будет прогнать его по тестам на интеллект.
Орочимару тонко улыбнулся. Техника превращения хороша, но в отношении некоторых аспектов бессильна.
В библиотеке Учиха не заблудился, хотя добыть информацию это ему не помогло. Каким-то совершенно парадоксальным образом на нем все равно пытались повиснуть куноичи – хотя Саске выбрал-то облик какого-то мелкого генина, проскочившего мимо него по улице. Те что постарше – сюсюкали, более мелкие пытались затискать. Смотрительница библиотеки попыталась накормить сладостями. Попытка источать ауру мрачности и вовсе закончилась плачевно – на него налетел Узумаки, которому любая кислая рожа в округе активировала шило в заднице. И ведь слов же не понимал, равно как и откровенной ругани. Благо на попытке накормить раменом «вот увидишь, жизнь сразу станет лучше!» удалось сбежать.
– Это судьба, – философски заметил Змей, когда понял, от кого Учиха ныкается.
– Тихо ты! На эту фразу он тоже прекрасно призывается!
– И Хьюга тоже, – дополнил Кабуто, даже не пытающийся удержать ехидную усмешку.
– Выяснил что? Можем идти? – уточнил Орочимару. – Или таки хочешь старых друзей навестить?
– В открытом доступе ничего нет, – нахмурился Учиха. – И нет, обойдусь без ностальгии.
– Кабуто, сходи в библиотеку и принеси то, что было в открытом доступе.
– Конечно, Орочимару-сама.
Кабуто вернулся через полчаса с большой стопкой отчетов о работе полиции, со всеми жалобами. Выборка была за каждый июнь в течение шести лет до резни.
– И? – Саске смерил документы настороженным взглядом. – Итачи ведь не работал в полиции.
Орочимару переглянулся с Кабуто.
– Саске. Ты же осознаёшь, что в резне участвовал не только Итачи, но и те, кого он, собственно, резал? – осторожно уточнил Змей. – Не знаю, что ты хотел узнать, но я так подумал, что ты хочешь разобраться в ситуации. А для этого нужно понять всех участников события. Проверить, не случалось ли чего-то странного? Любому явлению можно придумать бесконечное количество объяснений. К примеру, в Итачи вообще мог злобный дух вселиться, вот он всех поубивал, а на тебя рука не поднялась.
– Ты действительно думаешь, что Итачи захватил злой дух? – скептично уточнил Саске.
– Нет. Но знаешь почему?
– Почему?
– Потому что следов этого в теле нет.
– То есть реально существуют такие духи, и они реально устраивали резню? – удивился Учиха. – Или это просто нельзя определить, и ты отбросил версию как бездоказательную?
– Духи, захватывающие тела, есть, как не быть. Я, например. И случай внезапной резни тоже не первый в истории. Не говоря уж о специализированных техниках. Еще есть версия, которую можно отбросить. Внезапное безумие.
– Почему отбросить? – уже без скепсиса, но с искренним интересом.
– Мозги в очень хорошем состоянии, нет следов никаких отклонений, кроме хронической усталости.
Саске вздохнул, потянулся к отчетам. Остановился:
– Может, сначала уйдем?
– Сшарингань, потом прочитаешь.
Учиха коротко кивнул, просмотрел все листы, посверкивая алым взглядом. Прикрыл глаза, деактивируя додзюцу.
– Готово.
Кабуто кивнул и потащил документацию обратно. Мало ли что там может быть. Нечего домой подозрительные бумажки таскать.
Обратный путь прошел так же тихо и спокойно. Саске даже невольно задумался, а как часто Змей устраивал такие вылазки в Коноху? И в сколько селений есть доступ у Кабуто? Выходило, что если не наглеть и самому не нарываться, можно хоть у башни каге гулять, и никто не почешется… Ну, кроме Наруто. Узумаки, как обычно, здравый смысл не указ.
Нужно побыстрее разобраться с бумагами, притащенными Кабуто. Что-то Учихе подсказывало, там найдется много интересного…
***
Уже в Ото, пока Орочимару разбирался с текущими вопросами, у него в голове что-то щёлкнуло. Это нехорошо, это очень нехорошо… Змей рванулся во внутренний мир к Учихе с воплем:
– Не бей! Только не бей его!
Хищный, тощий, ярко-синий и облезлый лев уже добрался до комнаты Итачи и вынес своим весом дверь. Сам Учиха от нападения без проблем уклонился. Орочимару кинулся на льва, оплетая его руками, безропотно терпя укусы и утягивая на себя это рычащее создание.
– Это что? – поинтересовался Итачи.
Учиха уже отоспался в достаточной мере, чтобы ему стало скучно просто сидеть в комнате, так что он приступил к исследованию коридоров. Пока только общий план, без подробного изучения и заглядывания в книги памяти. Коридор эмоций Итачи, памятуя предупреждение, обошел стороной. И теперь смутно подозревал, что животное вырвалось именно оттуда – хотя бы потому, что во всех остальных местах были только книги.
– Ну, как бы тебе сказать… – пропыхтел Орочимару, пытаясь совладать с вырывающимся зверем. – С-с-с-с! Больно же, зараза, хватит кусаться!
Лупоглазый синий лев только рычал и рвался к Итачи всеми силами.
– Связывать его тоже нельзя?
– Попробуй, – пропыхтел Змей.
Сложить печати, чуть изменить привычный образ гендзюцу – и вместо пробивших плоть штырей льва опутали массивные цепи, притягивая к полу. Более тонкая захлестнула пасть, стягивая и не давая кусаться. Лев заскулил, грустно посматривая на него и всё равно продолжая тянуться. Орочимару отпал, тяжело дыша. Это реального такого льва он бы запинал и не заметил, а с собственными страстями было очень тяжело бороться. А уж раны от него простыми медтехниками не восстанавливались.
– Итачи, знакомься. Это итачимания.
– Э? Мания чего? – Учиха моргнул.
– Хе-хе-хе… ты вдруг глухим стал? Занятно, занятно…
– Хочешь сказать, это твоя воплощенная тяга к шарингану?
– Ну, почти, почти… Надо оттащить его обратно… Зараза, не лечится…
– А почему? – лев смотрел настолько жалобно, что даже у Итачи шевельнулось какое-то подобие совести.
– Изнутри повреждения, от самого себя. Было бы ещё хуже, если бы его ударил ты, поэтому я и прибежал с воплями.
Лев заскулил ещё жалобнее, припадая к земле. Учиха нахмурился, старательно пытаясь понять.
– Хуже, потому что это была бы атака изнутри?
– Он – часть меня. И достаточно беззащитная.
– Хм. А если наоборот?
– В смысле наоборот?
– Не ударить, – Итачи присел на корточки, осторожно тронул свалявшуюся шерсть. Погладил.
Лев зажмурился, не веря. Подался вперёд, замурчал.
– Ну ты чего мурчишь, ты же лев, у тебя мурчалки нет! – вяло возмутился Орочимару, зализывая царапины.
Лев не ответил, приваливаясь к желанной руке тёплым боком.
– Он кот. Все коты умеют урчать, – возразил Итачи, почесывая льва за ушами. Шерсть разглаживалась чуть ли не под руками.
– У больших котов мурчалки нет.
Змей смотрел на них с какой-то тоской.
– Как будто ты много больших котов знаешь, – лев откровенно млел под изящными пальцами.
– Я знаю их анатомию. Кажется, можно отпускать…
Итачи задумчиво посмотрел на довольно жмурящегося льва. Поднял взгляд на Орочимару. Хмыкнул, поманил Змея. Тот переместил под собой пол, оказываясь ближе. Учиха повторил жест, понемногу растворяя цепи, стягивавшие зверя.
– Не бойся.
Лев сопел, довольно подставляясь. Змей присел рядом с ним, с грустью смотря, как его неукротимый зверь становится домашним котиком.
Итачи протянул ладонь:
– Это ведь часть тебя, верно?
– Да, – Орочимару смотрел подозрительно.
– Значит, ты тоже хочешь, чтобы тебя погладили.
– Да. Хочу.
– Тогда наклонись ближе.
Змей помедлил секунду, наклонил голову. Он безумно, безмерно хотел, чтобы его погладили. Чтобы обняли. Не только снаружи – с этим всё было хорошо, но чтобы и тот, кто находится внутри, не отгораживался и погладил.
Изящные пальцы мягко зарылись в темные волосы, пропустили скользкие пряди между собой. Погладили – легко, почти невесомо, но неожиданно ласково.
– Хорошо, – протянул Змей, довольно жмурясь и утыкаясь лбом в плечо.
Итачи чуть пересел, облокачиваясь боком обо льва, и наглаживая его левой рукой, а Орочимару – правой. Невольно вспоминались визиты в замок Некоматы, где его всегда окружали целые стайки котов, жаждущих внимания.
– Орочимару-сама! Орочимару-сама, вы в порядке? – позвали его снаружи.
– Кабуто, отстань, я медитирую…
– Конечно, Орочимару-сама, я не буду мешать вам вынашивать коварные планы.
Помощник ехидно оскалился, вытащил у него из руки кисточку и отошёл.
– Неужели так хотелось? – тихо спросил Итачи.
– Угу, – кивнул Змей. Внутри всё переворачивалось от этих прикосновений. От этого вопроса – робкого, слегка неверящего.
– Так… странно. Я всегда считал, что тебя интересует только шаринган.
Орочимару хмыкнул.
– Логично, что ты так думаешь.
– Мне было восемь, когда ты ушел в нукенины. Хочешь сказать, он зародился уже тогда? – Итачи потянул льва за гриву.
Тот повёлся, как мягкая игрушка.
– Угу.
Взгляд Учихи стал подозрительным.
– На восьмилетнего ребенка?
– Ты так говоришь, будто у меня на восьмилетнего ребёнка встало, – хмыкнул Змей. – Погладить пусю и повосхищаться ею – это дела такие… безвозрастные.
– Забавно, – Итачи продолжил поглаживания в размеренном ритме. – Я помню тебя на похоронах Йондайме. Ты стоял в стороне ото всех… был не таким. Позже я узнал, что ты тоже гений… забавно, что такие, как мы, в Конохе не уживались.
– Кому больше дано, того больше хотят запрячь, – Орочимару прижался, зажмурился. – Причём люди зачастую не понимают, что гений – он гений во всём, а не только в том, в чём ты его собираешься запрячь.
Змей стянул с плеч кимоно, подставляя спинку для поглаживаний.
– Что ты хочешь этим сказать? – Учиха аккуратно прошелся по лопаткам ногтями.
– Ммм… Ах! – Змей выгнулся, от пошедших по образу мурашек. – Хочу сказать, что… Эксплуатируют гениев. Меры не знают, мнения не спрашивают, а потом удивляются, чего это оно рвануло. Частый случай, между… прочим…
– Я ушел не поэтому, – задумчиво.
– Да ну?..
– Так сложилось. Не будем об этом.
Лев довольно растянулся, подставляя рукам Итачи пузо, раскинул лапы.
– Ну, не будем так не будем… – Орочимару прижался, напрашиваясь ещё и ещё… – Загоны какие-нибудь будут?
– М? – Итачи повернул голову в его сторону. – Я глажу кота. Какие загоны?
– Ты гладишь меня…
– Кот – часть тебя. Значит, ты тоже в какой-то степени кот. Интересно, у Саске остался допуск к замку Некоматы?
– О таком не знаю… Гла-а-адь.
– А мурчать умеешь? – Итачи легким жестом взлохматил волосы.
– А без мурчания гладить не будешь?
– Буду, почему нет. Мне просто интересно.
– Плохо умею. Дыхалки не хватает. Впрочем, тут я себе могу хоть кошачий мурчальник отрастить… Пур, пур…
Итачи умилился – отчетливо, даже не пытаясь это скрывать. Мелькнула мысль, что змееныши правую руку отдали бы за такое зрелище, потом – что Орочимару идет быть расслабленным.
– А собрат этого льва у тебя тоже есть?
– М? Ты о ком?..
– Учихамания? Тяга к Саске?
– А. Чувак, иди сюда, – Змей махнул рукой, и из-за угла, потираясь об него боком, вышла чёрная пантера, лениво щуря красные глаза.
Итачи окинул ее взглядом. В отличие ото льва, пантера не выглядела неухоженной или тощей. Напротив, шерсть лоснилась, мышцы красиво перекатывались, и вообще кошка выглядела холеной.
– Отото понравится. Почему такая разница в состояниях?
Кошка подошла, уложила морду на колени Орочимару.
– Её запирали меньше.
– Запирали?
– И гладили больше, – Змей почесал пантеру за ушком. Та довольно прищурилась. – А гладить должен был не я.
– Саске тоже всегда любил кошек, – хмыкнул Итачи.
– Дело же не в кошке, – тихо, немного грустно. – Это просто образ.
Почему-то разом стало горько. Горько от того, сколько же клеток в его душе. Клеток, которые никогда не откроются.
– Но с образом ты угадал, – просто заметил Итачи.
– Образ выстраивается сам, – покачал головой Змей. – Гладь, пожалуйста…
Учиха потянул его, побуждая лечь головой на колени. Все это было странно и довольно бредово, но, если не пытаться анализировать – приятно.
Так почему бы не расслабиться, бездумно перебирая гладкие пряди?
Комментарий к Коннект
Когда вы не оставляете комментарии, где-то грустят два автора
========== Анализ ==========
Орочимару попытался собраться с мыслями из разнеженной, милой и ленивой змейки, но ничего не получилось. Он грустно посмотрел на отчёт, читать который не было никакого желания. Усилием воли сосредоточился на тексте. Подумал: «Какого биджу?!» – и отправился искать Кабуто.
Тот обнаружился на складе, распределяя по порядку поставку реактивов.
– Орочимару-сама? – вскинул он голову от бумаг.
– Меня чесать, – объявил Змей.
– Есть, Орочимару-сама! Приступать?
– Подожди, до спальни дойдём…
Обитатели северного убежища, которые как раз эти реактивы и принесли, проводили Якуши завистливым взглядом. Один из них завидовал, что кто-то настолько приблизился к Орочимару-сама, а другой, поопытнее, завидовал тому, что в спальню тащат так активно и бесцеремонно.
Эх, нашлась бы какая куноичи, готовая его изнасиловать…
***
Орочимару скинул одежду и млел, млел, отчаянно млел под руками. Кабуто же, напротив, нервничал и не знал, как правильно «чесать». Не в прямом смысле чесать же? Он постоянно сбивался на массаж, но это было совсем не то… или то?.. В дверь тихонько заглянул Учиха, которому успели донести, что из фавора у Змея он выпадает, оценил картину. Убедился, что все в порядке, тихо кивнул своим мыслям и так же тихо закрыл дверь. Кабуто, конечно, выглядел растерянно-беспомощным, но если вмешаться, он вообще попытается уйти на второй план, отдавая всю инициативу другим.
– Расслабься, Кабуто. Тебе разве не хочется меня просто полапать? – уточнил Орочимару. – Вот и лапай в своё удовольствие, разрешаю.
– Орочимару-сама… – тихий укор в голосе, дыхание рядом с ухом. – Я не могу.
– Почему?
– Ну… вы такой… а я такой…
– Какой?..
– Ну… Не знаю. А вы знаете, Орочимару-сама?
– Знаю, – довольно прижмурился Змей.
– Да?! Вы… вы знаете, какой я?!
– Конечно. Ты не отвлекайся, чеши…
– Ой, да… Но не скажете, да?
– Ага.
– Я сам должен это узнать?..
– Зачем такие сложности? Просто сказать не получится, – Орочимару зевнул, повернул к нему голову и скосил янтарный взгляд. – Ни один объект реального мира невозможно полностью описать одним словом. Вон стул. А какой он? Высокий, низкий, деревянный, металлический, старый, новый, удобный, неудобный, белый, зелёный, оранжевый? Реальный объект собирается из множества слов, и ни одно из этих слов не является по-настоящему его сутью. Так же и человек… Разве ты проще стула? Не думаю.
– Хм… – Кабуто так задумался, что даже почти прекратил гладить. – Но стул можно хотя бы увидеть. Нарисовать. Сфотографировать.
– А человека можно ощутить. Тебе не нужны ответы извне, Кабуто. Ты есть, и ты – это ты. Просто почувствуй это.
– Хм.
Звучало логично. Конечно, это же Орочимару-сама! Якуши прикрыл глаза, стараясь ощутить то самое, его. Вот дыхание, ровное, спокойное и размеренное. Вот сердцебиение, слегка частит. Вот желудок переваривает обед. Вот очаг, вырабатывает чакру… Где среди этого всего – он?
Именно этот вопрос задал Кабуто.
– Это всё ты, – качнул головой Орочимару. – И дыхание, и сердцебиение, и очаг, и перевариваемый обед. Всё это – части тебя. Но ты – ещё больше. Это твои желания, твои порывы, твои вкусы… Знаю, что ты считаешь, будто их нет, но ты явно больше любишь готовить, чем убираться.
Кабуто задумался. Зажмурился. Нет, это неправильная мысль!.. Но, может… Нет-нет-нет, этого не может быть! Хотя… Возможно, стоит уточнить?
– Орочимару-сама… а вы… вы примете меня любым?
– Глупый вопрос. Конечно, нет. Но я тебя знаю. И я тебя принимаю.
Кабуто медленно провёл по его спине горячими ладонями, снизу вверх, склоняясь к уху.
– Орочимару-сама-а-а… – получилось очень сладко, вкусно, совсем не так, как выходило стандартно. – Значит, я могу делать то, что мне хочется, и вы это заранее одобряете?
– Мгм, – у Змея всё сжалось в предвкушении.
– А то мало ли, что я отважусь сделать… – губы прижались к прекрасной, белоснежной шее.
Итачи со вздохом закрыл книгу, которую читал, и вернулся в комнату. Эмоции Орочимару прокатывались по коже приятными мурашками, да и Кабуто – не Саске, тут мораль могла и помолчать… но подглядывать в такие моменты было некрасиво. Лучше уж какое-то время посидеть у себя. Правда, теперь, когда Учиха отоспался и полностью пришел в себя, просто сидеть в комнате было ужасно скучно. Учиха даже смутно подозревал, что это какой-то план Орочимару с целью заставить проявлять активность. Правда, зачем это нужно было Змею, оставалось неясным. Да еще и лев, вымахавший в огромную зверюгу, от Итачи просто не отходил, то и дело преданно заглядывая в глаза и подлезая под руку.
Разобраться во всем этом было слишком сложно и без мыслей о том, что ученик Змея занимается сексом в какой-то мере и с телом самого Итачи.
А Орочимару тем временем нежился под ласковыми поцелуями. За ушком, в шею, по плечам, по лопаткам… О да… А затем ниже… и ниже… Кабуто навалился сверху, устраиваясь на нём всем весом. Он понимал, что будь Змей чем-то недоволен, он бы сначала намекнул, а потом и прямо бы высказался, но сейчас он только урчал довольно, подставляясь под прикосновения. Весь такой… такой прекрасный, такой искренний, такой открытый.
Кабуто благоговейно прижался губами к виску. Он знал, что для многих мужчин такие отношения – в том числе способ показать, кто здесь главный, кто кем владеет, установить свой контроль, доминировать. Но Орочимару-сама… ему это не нужно. Он пальчиком поманит, и все к его ногам упадут. И поэтому он мог позволить себе наслаждаться прелестями процесса, не задумываясь об условностях…
Орочимару-сама…
Змей предвкушающе улыбнулся. Ух, он сейчас натрахается!
***
Хоть Саске в свое время и тащил Кабуто в постель не из-за темперамента Орочимару, практика показала, что это было очень мудрое решение. Одного любовника, даже молодого и полного сил, Змей укатывал до состояния тряпочки. Настолько, что его внутренний Учиха соизволил сам прорезаться.
«Я допускаю, что у тебя более горячий нрав, но как ты тело заставил ему соответствовать?»
«А ты как будто не Учиха, – протянул довольный, разомлевший Змей. – Али Катон у вас случайно первой стихией поголовно?..»
Кабуто под боком переваривал свою наглость и тот факт, что его за это не убили.
«Люди разные, – возразил Итачи. – Меня эта сторона жизни никогда особо не интересовала».
«Да меня тоже… Над твоим братом только поиздевался разок, и смотри, во что вылилось».
«Еще скажи, что это Саске во всем виноват. И в выработке гормонов тоже», – не то ехидство, не то подначивание.
«Конечно, виноват! Сбил, зараза, великого учёного с пути истинного, я теперь в лабораториях гораздо меньше времени провожу. А тело твоё потихоньку меняется под меня, и первым делом меняется именно структура нервной и гормональной системы».
– Орочимару-сама… – робко спросил Кабуто. – Всё в порядке?
– Отстань, я нежусь…
– Саске позвать?..
– Да пусть хоть кто-нибудь на этой базе поработает…
Якуши невольно хихикнул.
– А клонов сделать?
– А клон что, дурак из такой постели выбираться и идти идиотов инспектировать? Будешь гладить две большие змейки… а потом их количество будет расти в геометрической прогрессии.
– Всех поглажу! – вызвался Якуши.
«Какой самоуверенный», – невольно улыбнулся Учиха.
«Думаешь, не справится? Он тоже сможет делать клонов», – лениво прищурился Змей.
Лев, оккупировавший бок Итачи, также довольно прижмурился.
«Подозреваю, что где-то на пятом ты получишь булькающую лужицу вместо помощника».
«А уж когда клоны развеются…» – Орочимару мурлыкнул и сложил печать.
Учиха вздохнул. Определиться с отношением к происходящему никак не удавалось. С одной стороны, не его дело, как именно Змей строит свою жизнь. С другой – тело-то как раз его! Участвует он в процессе или нет?
«А что, хочется поучаствовать? – мерзопакостно захихикал Змей. – Потому что если бы не хотелось, ты бы постарался отстраниться, мол, тело – не я. Или бы возмущался, что так с тобой-телом обращаются. А ту-у-ут… Будто хочется, но колется. Слушай, Итачи… А для активации Мангекью только горе подойдёт?»
А по краю сознания мелькнуло «сколько нужно единовременно ублажённых клонов развеять, чтобы получить эмоциональный удар такой силы, чтобы пробудить Мангекью?»
Итачи задумался. Попытался вспомнить, насколько ему плохо было, когда умер Шисуи. Попробовал перевести на другой полюс эмоций. Поморщился – категорически не хватало данных.
«Обычный шаринган – точно можно, в клане были случаи пробуждения первого томоэ не только в бою. Да и я свое второе пробудил в мирной обстановке. Но Мангекью…»
Учиха коротко, едва-едва касаясь, дал ощутить накал нужного уровня.
«Нужно проверять. Хотя бы то, насколько один качественно ублаженный клон не дотягивает до нужного уровня. И насколько уровень возрастает, если их будет двое».
«Ну вот сейчас и проверим», – Змей проследил, как Кабуто наконец признал, что у него не хватает рук, и тоже сделал клона.
– Ты не мелочись, малыш, давай сразу пять.
Кабуто взглянул на него лукаво, но сделал. Сам напросился.
Итачи педантично подключился ко всем органам чувств и максимально расслабился, чтобы не перебивать ощущения. Конечно, измерение при помощи субъективных ощущений особой точности не дадут, но хотя бы общее представление…
Будет замечательно, если Саске не придется проходить через потерю ради Мангекью.
***
Младший Учиха тем временем совершал страшное кощунство. Он откашивал от тренировки. Нет, свою стандартно-ежедневную программу Саске отработал, но оттачивать использование новых вариаций Чидори не стал. Слишком дразнили скопированные шаринганом строчки полицейских отчетов. Да и Кабуто… В последнее время отношения у них наладились, так что вряд ли Якуши принес бы бесполезный мусор. Оставалось понять, к какой именно мысли его старались подвести этими самыми отчетами. В том, что Орочимару знает больше, чем говорит, Саске был уверен. Ну, не мог Змей не иметь своих версий. Просто не мог. А вот то, что не спешит говорить… То ли в очередной раз мотивирует ученика шевелить мозгами, то ли что-то с этой резней клана глубоко нечисто. Настолько глубоко, что до выводов Учиха должен добраться сам.
Саске тщательно запер дверь, подготовил бумагу, карандаш, кисточку и чернила. Выровнял дыхание, вывел вдохи и выдохи на определенный ритм. Полуприкрыл глаза, сосредотачиваясь на прочитанных шаринганом бумагах.
В целом, практика разбора скопированной информации в клане была давно отработана. Даже если противник показал что-то интересное – вместе с нужной техникой цепляется множество всякого мусора. Сокращения мышц, мимика, характерные жесты… Учиха с активированным шаринганом как никто другой мог отслеживать особенности поведения других людей, по большей части – подсознательно, что здорово облегчало работу полиции. Обмани-ка таких патрульных, у которых в подкорке заложена вся база твоих движений и мимики. Но привычку не копировать чужие особенности в Учих вбивали с детства. Техники, тайдзюцу – сколько угодно. Но – обезличивая. Убирая все индивидуальные особенности движений и потоков чакры. Перерабатывая под себя. Вряд ли кто мог подумать, что знаменитая «зеркальность» в бою, когда владелец шарингана словно отражает каждый шаг противника, не столько свойство додзюцу, сколько результат тренировок. И то далеко не каждый рисковал проворачивать такой трюк – слишком гибкую систему боя нужно иметь для этого. О таланте Копирующего лучше всего прочего свидетельствовало то, что он смог освоить и успешно использовать эту особенность шарингана, не имея доступа к системе клановых тренировок.
Но раньше Саске как-то не приходило в голову, что те же принципы можно применять и к работе с документами. Рассортировать по хронологии. Мысленно выделить однотипные пункты. Сравнить.
Результаты выходили странными. Не сказать, чтобы неожиданными, потому что Учиха не знал, чего ожидать – но все равно странными. Сухие цифры сообщали, что после нападения Кьюби напряжение между кланом Учиха и остальной деревней стало неуклонно расти. Все больше становилось задержаний по мелочам, все чаще в рапортах упоминалось применение физической силы, а то и шарингана. Все больше становилось отметок о жалобах на слишком жесткие действия полиции и отдельных выговорах. Саске тогда был еще ребенком и не вникал во взаимоотношения клана с деревней – и сейчас вокруг него словно вставали знакомые лица, искаженные злобными гримасами.
Вдох, выдох. Успокоиться. Прикрыть глаза, активируя шаринган и скрупулезно разбирая собственные воспоминания. От-стра-нить-ся. Не думать о ночи резни, не вспоминать, с каким звуком вонзился в дверь брошенный братом сюрикен. Вытолкнуть прочь врезавшиеся слова.
И вспоминать дальше. То, что было до этого.
Саске рос уже в новом квартале – но все же знал, что в него клан переехал после того, как старый был разрушен нападением Кьюби. Кажется, он пару раз слышал разговоры о том, что клан переселили на окраину Конохи, не считаясь со статусом основателей. Еще, кажется, были шепотки о том, что Учихи контролировали Лиса. Впрочем, тут даже напрягать память не нужно – в жалобах и доносах несколько раз всплывало подобное. А если дело дошло до бумаги – говорили в разы больше.
Итак, после нападения Кьюби позиции клана сильно пошатнулись. Квартал был разрушен, и для заселения выделили совершенно другое место. В деревне ходили слухи, что вырвавшегося биджу контролировали или пытались контролировать шаринганом. Растущее недовольство Учих выливалось в более жесткие действия полицейских патрулей, что, в свою очередь, заставляло расти недовольство жителей Конохи. И, насколько Саске мог судить, все это достигло более чем серьезного накала. Чего стоили только короткие рапорты о том, сколько не-Учих посетили клановый квартал и по какому поводу, появившиеся примерно за год до резни! И это только одна деталь из множества…
Но какое место занимал в картине событий Итачи?
Саске качнулся на стуле, заставляя его наклониться и замереть на двух ножках, деактивировал шаринган. Что он вообще знает о брате? Гений, в восемь лет закончил Академию и стал генином, в девять с половиной пробудил шаринган, в десять стал чунином. В одиннадцать вступил в АНБУ, в тринадцать – стал капитаном. Дружил с еще одним гением клана – Шисуи, который погиб незадолго до резни. В последние годы отношения Итачи с отцом были откровенно натянутыми, после сообщения о смерти Шисуи брат позволил себе откровенно бросать ему вызов.
