Текст книги "Руки (СИ)"

До конца недели Саске исправно маячил во дворце, доводя чиновников до нервной трясучки многозначительными разговорами. Даймё смутно радовало хотя бы то, что змей по коридорам больше не ползало, и главное, в кровати его сына они не ночевали. Но, право слово, тут не сразу и решишь, что хуже – десяток обычных змей или одна человекообразная? По окончанию отведенного Орочимару срока Учиха торжественно сообщил, что гостеприимство даймё восхитительно, но дела требуют его внимания, поэтому он вынужден покинуть сие замечательное место. Пару облегченных вздохов Саске предпочел «не заметить».

Всё равно ведь собирался вернуться за заказом. По времени выходило, что как раз успеет до Конохи и обратно. Хотя можно было оставить во дворце пару змеек с пузырьком крови, и потом воспользоваться обратным призывом.

А то, что в теневой бухгалтерии он ошибки не только правил, но и приписывал, обнаружат далеко не сразу. Шаринган позволял идеально подделывать почерк.

Кабуто в это время верно исполнял свою любимую роль тени. Подъебнуть, когда надо, принести завтрак, помыть, накрасить, подсказать… Пошипеть из кустов на девушек, строящих глазки Саске… Надо признать, что три четверти людей при виде Учихи в таком образе вставали перед дилеммой – то ли бояться, то ли глазки строить. Восхитительности своей Саске не растерял.

– Куда теперь? – поинтересовался Якуши как неприличный потолок.

– За биологическим материалом, – отозвался Учиха. – За день как раз успеем добраться до Конохи, а такие дела лучше творить ночью.

– За которым биологическим материалом?..

Саске задумался, вспоминая, говорил ли при Кабуто о своем желании обойти упрямство неких красноглазых особ.

– Для Эдо Тенсей.

– А. Точно же… Нет, такого у нас на складе не завалялось. Тогда подожди пару минут, я соберу еды в дорогу.

– Как Орочимару не обленился окончательно с таким помощником, как ты? – риторически поинтересовался Саске.

– Орочимару-сама может не волноваться больше за такие неважные и рутинные дела, как кормление или запись хода эксперимента, и может сосредоточиться на чём-то более важном, – всё же ответил Якуши, появляясь действительно ровно через две минуты. – Пойдёшь в образе или как?.. Всё-таки рядом с Конохой тебя будут бить меньше, чем Орочимару.

Учиха передернул плечами:

– Может, нарисуешь что-нибудь нейтральное? Меня, конечно, бить не будут, зато очень яро поволокут типа домой.

– М-м-м… Даже не знаю… – Кабуто в задумчивости посмотрел ему в лицо. – Может, просто в блондина? Будешь бледной молью, никто и не подумает на тебя…

– Краска? – обреченно вздохнул Учиха. – Или все-таки хенге сойдет?

– Мы же ненадолго. Хенге хватит.

– Это радует…

Саске сложил нужные печати, меняя облик на блондина с крысиным хвостиком и острым носом. Наклонил голову набок:

– Ну как?

– Хм… Изменил тон кожи, перфекционист? Не надо, оставь свой. Будет чем эстетов пугать… Хотя куда ты от своей ауры-то денешься?..

– Ты сейчас о чем? – Учиха еще раз сложил печати, подправляя образ. Родные черные глаза на лице бледного и очень светловолосого блондина должны были смотреться жутковато.

– Всё равно валить и трахать, – сдался Кабуто. – Ну хоть блонди тебя не признают. Никаким местом на Учиху не похож.

Учиха одарил его задумчивым взглядом.

– Мы можем не спешить и остановиться где-нибудь на несколько часов. Завалишь.

– Э-э-э…

– Что, нет желания? Или хочешь поскорее вернуться к Орочимару?

– Есть желание. Но мы же вроде как на миссии…

– Мы ее завершили, – хмыкнул Саске, дотрагиваясь до щеки Кабуто кончиками пальцев. – И идем по личным делам с разрешения Орочимару.

Кабуто замер, глядя затравлено. Вроде как можно… действительно можно. И хочется. Очень-очень хочется. Но ведь небезопасно! Люди в такие моменты особо беспомощны. Да и…

– А разве можно?

– Кто нам запретит? – Учиха хмыкнул, качнулся вперед, вцепляясь в губы Кабуто поцелуем.

Тот не удержался, поддался, прижимая ладони к чужой груди. Как он ещё раньше не зацеловал Саске – даже Орочимару-саме не узнать. Но красить, регулярно быть в близком контакте… И не целовать эти губы, не прижиматься к этой коже, не требовать близости… Смотреть на эти взгляды, когда откровенно желающие, а когда и откровенно любующиеся…

Неужели действительно можно?..

Неужели он достаточно интересен сам по себе?..

Нет, глупости.

– Кабуто, – ласковым, доверительным шепотом на ухо. – Я тебя сейчас укушу. В лучших традициях Орочимару.

– За что, Саске-сама?

Учиха моргнул, уставился на Якуши ошарашенным взглядом.

– Ты опять загоняешься… Кабуто, все в порядке?

– Конечно. Всё в порядке.

– Ты назвал меня «сама».

– А что не так?

– Я не Орочимару, – осторожно напомнил Саске. – А ты – не моя призывная змея.

– Ты тот, кого Орочимару-сама не убил за использование его образа.

– Хм. Пойдем, тут все-таки место не слишком подходящее.

– Конечно, – Кабуто согласно кивнул. – Веди.

Саске покосился на него, но промолчал. Такое поведение Якуши слегка даже пугало.

Покинуть дворец дайме им удалось без проблем – слишком рады были тому, что змеиный санин изволил отбыть. А сын даймё был ещё больше рад маленькой змейке, которая приползла к нему греться в рукав. А всевозможных гостиниц в городе было более чем достаточно. Рис, конечно, не Огонь, но столица есть столица.

Добраться до ближайшей, снять номер, зайти. Притянуть Кабуто к себе, крепко обнимая и утыкаясь носом в волосы.

Для Якуши это было слегка неожиданным. Просто объятие? Они же сюда за другим пришли… или нет?

– Что-то случилось?

– Ага. Ты приравнял меня к Орочимару. Это внезапно, знаешь ли.

– Комплекс неполноценности? – с сомнением уточнил Кабуто.

– Просто странно, – качнул головой Саске. – Мне было бы приятней, зови ты меня просто по имени*.

* В японском языке обращение без суффикса – знак близких отношений, но без “сюсюканья”. Обычное обращение взрослых к детям-подросткам, друзей друг к другу и т.д. Если же человек вообще не пользуется суффиксами, то это явный показатель грубости.

– Хорошо, Саске, как скажешь, – вздохнул Кабуто печально.

– Почему для тебя это важно? – Учиха тронул его за подбородок.

– Я не понимаю вопроса.

– Почему тебе так важно именно служить? Быть… полезным? – пауза. – Почему не просто – любимым?

Короткая пауза.

– А разве любят не за служение?

– Нет, не только. За служение обычно уважают, – рукой по щеке, скользнуть к затылку, зарыться в волосы. – Ну что, будешь заваливать?

И без того тёмные чёрные глаза мгновенно стали ещё темнее.

– Буду, – уверенно заявил Кабуто, подаваясь вперёд и целуя. Вкусный, вкусный Саске. Раздеть, облизать, облапать… Обнажить – как бутон распускается, жёсткие зелёные листики выпускают нежные, хрупкие лепесточки. Погладить раскрытой ладонью кожу – гладкую, чувствительную… Прижаться губами под ключицей… мягко оттеснить к кровати, завалить.

Зацеловать каждый сантиметр кожи.

Саске только и успевал, что реагировать – прогибаться под руками, ахать, поворачиваться. Жадно впитывать прикосновения. Можно было бы сгрести себя в кулак и перехватить инициативу, но… зачем? Зачем, если не нужно ничего доказывать?

Если можно просто – быть искренним?

– Какой ты красивый… – сбивчивый, восхищённый шёпот. – Всегда красивый, в любом облике. Как таким не восхищаться?..

Загладить, зацеловать – почти совсем невинно, потому что невозможно не прикоснуться, невозможно не целовать. Всего, со всех сторон, чтобы не осталось ни единого незаласканного кусочка. Шёпот, быстрые прикосновения, движения… всё это заставляло погрузиться в процесс, забыть обо всём.

– Точно отказываешься от звания самы?..

– М-м? – Саске с некоторым усилием сфокусировал взгляд. – Я же не могу от него отказаться. Это только твое решение… ах!.. кого так уважать…

Кабуто посмотрел на него подозрительно. В таком состоянии врать сложно…

– Ну-ну… почти отмазался, – проговорил он и крепко укусил прямо рядом с джуином. Крепко, жадно, будто желая откусить кусок, оставить себе на память.

Учиха вскрикнул, дернулся – но тут же и прижал Кабуто к себе за затылок, не давая отстраниться. Хенге с него давно слетело, так что и джуин, и привычно лохматые волосы были в наличии. А еще в наличии были бушующие гормоны и желание еще-больше-больше-сильнее! Полностью, без остатка!

Такое одобрение не могло не радовать Кабуто. Можно… можно-можно-можно… И гладить, и царапать, и притискиваться своим телом, вбирая в себя жар чужого. Захапать, загрызть, довести до вершин наслаждения… и спрятать куда-нибудь в грудную клетку, чтобы ни с кем не делиться.

Или разорвать на кусочки, чтобы никому не досталось.

Мысли не самые приятные и подходящие для реализации, но они заставляли пальцы сжиматься чуть сильнее, чем нужно; они превращали поцелуи в быстрые укусы, а пьяный, поплывший взгляд – в несколько злой пьяный и поплывший взгляд.

Взять – до конца, без остатка. И всё равно понимать, что крадёшь чужое счастье.

Впившиеся в плечо до крови зубы Саске стали неожиданностью. А Учиха только сжал их сильнее, да еще и ногтями под ребра впился.

– Сссс… – прошипел Кабуто, откидывая голову.

Мягкое поглаживание, в духе «тише, тише, всё хорошо…» эффекта не возымело, а как-то ещё сопротивляться?.. Ну, надо же и другим давать возможность покусаться. Только чего-то больно.

Учиха оторвался, смерил его внимательным взглядом. Досадливо цыкнул.

– Не помогло. А жаль.

– От чего это должно было помочь?..

– От глупых мыслей.

– Ты уже и мысли читаешь?..

– Только эмоции, но этого хватает.

Кабуто вздохнул, обнял его, прижимаясь.

– Извини.

– Знаешь, это все уж явно не потому, что я больше никого найти не могу, – Саске тронул губы легким поцелуем. – А потому что ты – это ты.

– Я – это я, да. Я не ревную, – Кабуто погладил его по щеке, заглянул в глаза. Слизнул каплю собственной крови из уголка губ. – Почти.

– Если бы это была ревность, я бы тебя так не грыз, – Саске обвел кончиками пальцев след укуса.

– А что это было?

– М-м… наверное, попытка заставить задуматься. Или обидеться и перестать чувствовать себя так… Будто воруешь что-то.

Кабуто дёрнулся. Вот это было в точку, и такая способность читать человека была немного даже жутковатой…

…и восхитительной.

– Прости.

– За что? – недоуменный взгляд.

Якуши не ответил, мгновенно став холодным и колючим комком боли. И куда делась вся страсть?..

– Прости, что обманул. Похоже, «завалить» не будет. Тебе помочь, или сразу пойдём?

– Кабуто? – мягкое объятие, из которого так просто не вырваться. – Что случилось?

– Расхотелось, – слабая улыбка.

Несколько секунд молчания.

– Бывает. Это не повод так себя казнить.

Слабая улыбка, побледневшие щёки.

– Действительно.

– Кабуто. Если не скажешь, в чем дело, нам лучше вернуться в убежище. Ты, конечно, тела не захватывал, но симптомы похожи.

Кабуто обдумывал этот вариант несколько секунд. Стоит ли его эмоциональная нестабильность такой паники? Сможет ли он, в случае чего, успешно сражаться и скрываться?..

Да. И, наверное, драться было бы проще.

– Не стоит. С миссией поддержки я справлюсь.

Молчание. Очень серьезный и очень внимательный взгляд черных глаз.

– Тебе это точно не угрожает?

– Мне?.. – такой вопрос просто не приходил Якуши в голову. Миссия-то была по прикрытию Учихи. – Нет.

Взгляд снова стал на мгновение мечтательным и любующимся, но Кабуто взял себя в руки. Опять ведь крышу сорвёт от ревности…

…ревности к Орочимару-сама.

Комментарий к Деление

Напоминаем, что у авторов есть паблик (https://vk.com/ariktaja), в котором оперативно появляются новости об обновлениях, выкладывается различный визуал, проводятся флешмобы и более личные записи авторов. Заходите, не пожалеете!

========== Разговоры ==========

Ночь, кладбище, лопата. Призрачный свет луны, цикады, комары. Романтика!

Копать решили ночью, а то мало ли кого принесёт, оправдывайся потом. С другой стороны, кладбище почти не охранялось. Конечно, тела мёртвых шиноби могут поведать много тайн, но только тем, кто может правильно спрашивать. А ставить круглосуточную защиту на обширную территорию ради одного Орочимару и пары подражателей никто не стал. Собственно, большая часть великолепнейшей коллекции мертвецов именно так была и собрана. Пришли, собрали, ушли. И никого даже не стукнули.

Но на этот раз лопата была вручена Саске. Осквернять могилы – так по-родственному, по-домашнему. И никаких техник Дотона – мало ли сенсоров может гулять по округе? Вспышками чакры в таком месте привлечь внимание гораздо проще, чем невинной лопатой. Да и старательно копающий Учиха… было в этом зрелище нечто гипнотическое.

А шаринган очень даже помогал восстановить потом все, как было.

– Эй, что это вы тут делаете? – звонкий голос в ночной тишине – всегда неожиданно, а уж если ты умудрился прозевать приближение его обладателя…

– Шиммата, только не он… – выдохнул сквозь зубы Саске, поспешно накладывая хенге на лопату и добытые образцы. – Какого ему не спится?

– А что можно делать на кладбище ночью? – агрессивно спросил Кабуто, тоже успевший наложить на себя хенге.

– Э-э-э… вот не знаю.

– Скорбеть!

– А чего ночью-то? – искреннее недоумение можно было ложкой черпать.

– Чтобы не мешал никто, – буркнул Учиха. – Сам… и-то что здесь ночью забыли? – пришлось сделать некоторое усилие, чтобы обратиться к Узумаки по правилам вежливости, а не с привычным «усуратонкачи», которое выдало бы Саске с головой.

– Гуляю! – Наруто явно не смущало ни собственное шатание ночью по кладбищу, ни два мутных типа, которые непонятно чем тут занимались.

– Ну… Приятной прогулки тогда, – пожелал Кабуто.

– А чего вы тут просто будете… это, скорбеть? – оживился Узумаки. – Пойдемте ко мне в гости? У меня рамен есть! Правда, заварной…

– Хм. А хорошая идея, мы голодны как волки, – поговорил Кабуто.

– Ты издеваешься? – прошипел Саске. – Потом поедим!

– Жаль, жаль… А то угощение – это хорошо. Особенно после скорби.

– Эй, чего вы отказываетесь? – обиделся Наруто.

– Нам некогда! – буркнул Учиха. – Спасибо за приглашение, польщены, но спешим!

Ухватить Кабуто за руку, в пару прыжков достичь ограды кладбища – и быстрее, быстрее прочь, пока Узумаки не решил, что в гости их стоит затащить силком.

– С ума сошел? Это ж Наруто, он меня под любой маскировкой чует!

– Ну, хорошо же. Не будем дожидаться, пока он сам к нам заявится?

Саске остановился, сверля Кабуто пристальным взглядом.

– Это какой-то хитрый план?

– Нет, что ты. Никакого плана. Чистая импровизация.

– Тогда сваливаем!

– А может, все-таки зайдете в гости?

– Я бы с радостью, но, видите, мой друг не хочет…

– Мы действительно спешим, – Саске чуть наклонил голову. – Не обижайся.

Наруто скорчил мордочку, выражающую всю обиду мира.

– Да, жаль… возможно, в другой раз. Пока-пока! – помахал ручкой Кабуто. – Ещё увидимся!

Саске с присвистом выдохнул сквозь зубы, поспешно ныряя в тень листвы. Как хорошо, что в Конохе так много деревьев!

Якуши похихикал и последовал за ним.

– Что, ностальгия не замучила?

– В следующий раз я сдам Узумаки тебя. И скажу, что у тебя было сложное детство и ты из-за этого хочешь захватить мир.

– Напугал ежа голой задницей. А у кого детство было простое, и кто не хочет стать самым-самым, чтобы его уважали?

Саске тихо хмыкнул:

– Посмотрим, что ты скажешь после.

– Но ты-то чего боишься? Ты же с ним в команде был!

– Вот именно!

Кабуто негромко рассмеялся.

– Кто бы знал, кого видит в кошмарах Учиха Саске…

– Я просто трезво оцениваю степень угрозы.

Тут уж Якуши не выдержал и громко заржал. Учиха скосил на него взгляд, фыркнул и прибавил ходу.

Лучше поторопиться, а то ведь Узумаки додумается, что вместе гулять веселее.

***

Второе явление «Орочимару» во дворец даймё вышло чуть ли не более внушительным, чем первое – по уровню паники так уж точно. Саске забрал браслеты, расплатился за них честь по чести. Купил заодно по красивой коробочке к каждому, чтобы не дарить, завернув в тряпицу. Не погнушался встретиться с сыном даймё – восторг мальчишки стоило поддерживать. Вряд ли тонкий стилет понравился ему больше живой змеи, зато, может, и пригодится. Хотя, как выяснилось, Джун отличился тоже, отравив пытавшуюся броситься на мальца бешеную собаку. Учиха потрепал ребенка по голове, с многозначительной усмешкой сообщил, что больше ему ничего не угрожает, и ушел.

Дела были закончены, можно возвращаться… домой.

Так странно было думать о подземной базе Орочимару – дом.

***

А в подземной базе коварный змей коварно вызывал на разговор Итачи, используя химическое воздействие. То есть алкоголь. А так как они были в одном теле, то и пьянели они на равных.

– Ну что тебе надо? – вздыхал Учиха. – Я же изо всех сил сотрудничаю, зачем ты ещё это пьёшь?

– А я знаю, что не изо всех, – отвечал Змей, выпивая забористой второй степени очистки. – Ты меня любишь?

– Ответ на этот вопрос может иметь плохие последствия.

– Что-то мало я выпил…

Не вовремя – или вовремя, как посмотреть – вернувшиеся ученики тоже были привлечены Змеем к суровому делу пития алкоголя. Мотивировал Орочимару это тем, что кое-кому нужно уметь не только сексом заниматься, но и пить.

– Лучше бы я согласился на рамен… – обреченно вздохнул Саске.

– А кто предлагал? – тут же насторожился Змей.

– Его бывший сокомандник, – тут же сдал Кабуто. – От которого он бежал быстрее, чем от злящегося вас, Орочимару-сама.

– А, этот джинчурики?.. Ну ещё бы… Ты пей, пей, не стесняйся.

– А пьяная оргия будет? – с надеждой спросил Якуши.

– Тссс! Итачи спугнёшь! Сейчас как смутится и забаррикадируется!

– Орочимару, не надо делать из меня фиалку…

– А трезвый ты такой фиалка. Прям как девственник, хотя я почти уверен, что за тобой бегали и грозились доплатить.

– Вот именно, грозились.

– Вы вслух разговариваете, – меланхолично заметил Саске, разглядывая саке в своей пиалке.

– Жу-у-утко? – поинтересовался Орочимару, приближая своё лицо к нему. – А ну куда?! Сейчас я ещё выпью, совсем прятаться негде будет!

– Злодей. И как тебе в голову пришла такая мысль?.. Нет бы просто конфисковать, он ещё сам пьёт…

– Скажи спасибо, что без контрабандиста, а в милой и уютной домашней компании. Кабуто, не жульничай! Пьяней, я сказал.

– Так точно, Орочимару-сама, – грустно вздохнул Якуши. Сейчас пришла очередь Змея троллить.

– Так это кто-то на базу протащил? – Саске мысленно пообещал себе следующему контрабандисту незамысловато морду набить.

– А то! Смотри, какое качественное!

– Команда алкоголиков, – пробурчал Кабуто тихонько.

– Попрошу! У нас была прекрасная команда извращенцев! А алкоголь – это с горя, не иначе. Саске, ты пей, пей. На выдохе хоп!

– А ещё сами прививаете алкогольную непереносимость ученикам, – продолжал гундосить Кабуто. – Что за произвол?..

– Прекрасный произвол. Могу, значит, запрещаю! Ты тоже пей.

Якуши зажмурился и опрокинул в себя саке. Пить он не любил, но иногда приходилось.

– Оно же гадость на вкус… – Саске недовольно зажмурился, выдыхая.

– И я о том же, – тоскливо заметил Итачи.

Несмотря на то, что они использовали одно тело, разговаривали Итачи и Орочимару совершенно по-разному, в жизни не спутаешь.

– Ты подожди, сейчас эффект будет. Весело станет!.. Тс! А ты к пиале не тянись, нам пока хватит.

– Я надеялся уснуть.

– До признания не усну!

– Завтра тебе будет стыдно.

– А у тебя разве есть совесть?..

– Что за признание? – Саске был еще достаточно трезв, чтобы среагировать на подозрительный момент.

– На извечный вопрос пьяных людей!

– Орочимару, чему ты моего брата учишь?..

– А против других моих методов ты не особо возражал!

– Как мне тебя стукнуть хочется…

– А голова-то – твоя.

– Вот то-то и оно.

– Не будь таким печальным, пуся.

– Мне непонятна твоя эйфория.

– Мальчики вернулись! Живыми, здоровыми! И их можно напоить. Ну разве не прелесть?..

– Ну, если с этой стороны смотреть…

– Зануда.

– Пьяница.

– А печень-то твоя!

– Не тренированная, и я этого не стыжусь.

– Кабуто, и часто сенсей так?

– Раз в полгода. Но, правда, таким счастливым я его вижу впервые. Обычно он жалуется на одиночество нормального человека среди дебилов, не понимающих элементарные концепции вроде корпускулярно-волново-ментального триединства чакры.

– Тяжело быть гением! И гением не убийства, а исследования! Итачи, не тянись к пиале! Что ты такой невесёлый? Веселись.

– А можно мы всё-таки совсем-совсем напьёмся?

– Вот нас-то за что, если признание выбивают из Итачи?

– За компанию, наверное. Орочимару-сама как выпьет, сразу таким общительным становится… Наверное, поэтому со своими сокомандниками он никогда не пил.

– Пф! Ты просто представь, сидишь так, отдыхаешь, расслабляешься… и тут Тсу начинает пытаться тебя убить. Прикольно? Не прикольно!

– А вы что, к ней приставать пытались?..

– Я сдерживался, чтобы не сказать, как прекрасны её сиськи, прямо две идеальных подушки…

– Не могу поверить, что мы обсуждаем грудь Тсунаде-химе.

– А мы не обсуждаем! В общем, не надо… А покушать – надо. Так что, Итачи, не признаешься?

– Орочимару, пошли спать, а? Что-то мне не нравится это состояние…

Порядком захмелевший Учиха-младший тихо хихикнул. Такая озабоченность в голосе брата и впрямь была забавной. Ну еще бы, вряд ли идеальный Итачи позволял себе когда-нибудь напиваться. А голова так кружится… точно, как под гендзюцу дезориентации. Интересно, у Орочимару тоже?

– Вот, они уже смеются…

– Да не бойся, Итачи, не сожрут они тебя. Я тебя защищу! И вообще, как это такой серьёзный шиноби, а к таким простым удовольствиям неустойчив.

– Я просто не страдал такой ерундой.

– Да, ты страдал по более важным вещам. Что, Кабуто? Хочешь под бочок?

– Я плохой змейка, – заявил Якуши, укладываясь рядом и подставляя беззащитный живот. – Я ревнивый, слишком.

– Кого-нибудь убил?

– Э-э-э… нет.

– Значит, умеренно. Выпей ещё.

Саске тем временем прикидывал, как бы втихую просочиться наружу. От такого количества саке на голодный желудок мутило – пока что несильно, но доводить до закономерного результата не хотелось.

При взгляде на жареную рыбу с рисом, стоящие на столе, мутило даже сильнее.

– Орочимару-сама, надо Саске покормить, а то, кажется, ему рыба не нравится…

– Какой привередливый!

– Орочимару-сама, я всё понимаю, но нам бы поесть, умыться…

– Ну и идите! – гордо заявил Змей, натурально нахохлившись.

– Мы сходим и тут же вернёмся…

– Я тогда уж не буду таким счастливым, во!

– Но вы же всё равно не останетесь один?

– А толку-то, если он только сбежать и хочет?

– Так силком же поят, – резонно заметил Саске. – Купальня, чай, а потом мы вас расчешем, м?

– Ладно, злыдни. Уходите! Бросайте меня одного!

– Мы грязные и голодные злыдни!

– Да валите уже! Быстрее уйдёте, быстрее вернётесь… наверное, – проговорил Орочимару, наливая себе ещё одну.

Кабуто подхватил Саске за локоток и выскользнул наружу.

– Капец. Философские беседы были лучше.

– Подлечишь? Меня, кажется, тошнит…

– Конечно. Но не ручаюсь за качество, – Кабуто быстро провёл над его спиной шосеном. – Пойдём, найдём что-нибудь из еды. И надо будет не заснуть в ванной.

– Да уж, такого нам не простят… И мне бы лучше воды, запить.

На приведение себя в порядок у парней ушло минут десять, включая время передвижения по базе и время приготовление еды. Но когда они вернулись, в комнате их ждал уже совершенно разобиженный комок свёрнутой змеятины.

– Орочимару-сама, может, вам интересно, как мы с миссией справились? – безнадёжно уточнил Кабуто.

– Давай его просто в кровать отнесем? Можно вместе с саке.

– Нинадо меня в кровать! Вы не видите? Я обиделся!

– Мы очень ласково и нежно, Орочимару-сама… И там разговаривать будет гораздо удобнее!

– И обижаться тоже, – Саске поморщился, пытаясь справиться с головокружением. Кажется, проблемы была не только в его собственном опьянении, но и в том, что Змей фонил.

Орочимару сжался в ещё более плотный комок, и Кабуто пришлось попотеть, выискивая, где бы за него уцепиться, чтобы на кровать перенести. Тяжёлый – сам откармливал – и в такой загогулине, что из рук просто выскальзывает. Кажется, Орочимару-сама изобрёл новую технику: технику пьяного голого ежа. Но вдвоём его всё-таки удалось переместить на мягкое.

– Меня никто не любит, – обиженно засопел сенсей.

– Это не так, – возразил Саске. – Мы – любим.

– Правда? – комок немного развернулся, выпуская внимательный, чуть осоловелый взгляд.

– Конечно, Орочимару-сама! Мы вас очень любим. Я даже тефтелек принёс…

Хвать! Ом-ном, хрум-хрум.

– Соскучились по нам, да? – покачал головой Кабуто, глядя на стремительно убывающие тефтели.

Осторожный кивок.

– Мы тоже скучали, – Саске старательно сдержал рвущийся наружу вопль «когда ты успел?!». – И я браслет вам принес. Будете смотреть?

– Буду! А обнять?

Учиха вытащил из кармана две коробочки, отдал одну Орочимару, вторую – Кабуто. Обнял капризничающего сенсея. Зевнул.

– Так дракончик мне? – поразился Кабуто, разглядывая браслет в форме дракона с оскаленной мордой и красными глазами.

– Ух ты, какая цацка! – восхитился Орочимару браслету кольчужного плетения с фиолетовыми камнями. – Какая она восхитительно женственная и мужественная одновременно!

– Если верить ювелиру, как минимум кунай он выдержит, – Саске оперся подбородком о плечо санина. – Да, тебе. Мне показалось, что вы похожи.

Кабуто смотрел большими круглыми глазами. То на Учиху. То на браслет. На Учиху. На браслет. Орочимару мерзко захихикал. Знал бы, что у Якуши такая забавная реакция на подарки, давно бы сам начал задаривать.

– С-спасибо… – произнёс Кабуто, надевая браслет и стараясь не задать вопрос: «А я правда такой страшный?»

– Саске хороший, Саске проницательный, – заявил Змей, оглаживая свой браслет. После подарка и еды он сильно подобрел.

– Спасибо, сенсей… Кабуто, а Кабуто, – Учиха одарил Якуши взглядом из-под ресниц. – Ты змеенышей гонял когда-нибудь?

– Э-э-э… Разумеется, это моя работа.

– И как – впечатлялись?

– Попробовали бы не!

– Ну и вот, – Саске весело хмыкнул. – Ты внушительный. Особенно когда очками так зловеще поблескиваешь. Просто рядом с сенсеем чешую приглаживаешь до степени милой змейки.

Кабуто сложил руки на коленях и типа смутился так. Пригладил чешую до состояния совсем милой змейки.

– Вы спать, наверное, хотите, да? – уточнил Орочимару, который чуть протрезвел.

– Было бы неплохо, – честно признал Учиха, потираясь носом о шею вкусно пахнущего Змея.

– Не, не отпущу спать, пока не отобнимал… Блин, Итачи сдёрнул. Что-то я протрезвел… – Орочимару потянул Кабуто к себе под бочок, потом под другой уложил Саске и начал наглаживать. – Красивые мои…

– Нам и тут хорошо, мр… – Учиха довольно прижмурился.

Орочимару переполняло нежностью от таких котиков, что под бочок пришли. Ну совсем котик-котичков, ласковых, нежных, мурчащих…

«Тигров».

«Ты же ушёл?»

«Куда я уйду, внутреннее пространство в два метра».

«Я на тебя обиделся, ты пить со мной отказываешься!»

«Я просто соблюдаю технику безопасности…»

«Вот-вот, не доверяешь».

Саске чуть повернулся, почти заползая на санина и довольно обнимая его поверх руки Кабуто. Ему хорошо, он дома с дорогими ему людьми… А если брат смотрит – так пускай завидует.

***

Сон алкоголика глубок, но краток. Орочимару встал посреди условной ночи с сушняком и стыдом. Вот именно об этом он и говорил, когда просил не портить репутацию. Капризуля, блин… Никогда больше так делать не будет. Хотя котикам понравилось вроде… А Итачи все равно гад!

«Ты уже протрезвел, всё равно с темы не слезешь?»

«Я выбью из тебя признание!»

«Про клан все равно не расскажу».

«И не надо. Ты на другой вопрос ответь…»

«Орочимару, отстань!» – Итачи попытался отгородиться книжным полками.

«Тогда другой вопрос. Правда, у тебя брат секси?»

Помянутый брат как раз вольно раскинулся на кровати, осваивая освободившееся место и совершенно по-учиховски пренебрегая одеялом. Итачи поспешил отстраниться от получения зрительных сигналов:

«Ты издеваешься?»

«Немного. Но все же интересно. Ты же не ответил сразу “нет”».

«Объективно Саске привлекателен», – Итачи, убедившись, что от него не отстанут, решил хотя бы выдержать свой излюбленный стиль «вы говорите с кирпичом».

«Не может быть. Объективной привлекательности не существует. Привлекателен может быть только кто-то для кого-то…»

«Каноны красоты, правильности черт лица, симметричности фигуры?»

«Использование семантических конструкций, указывающих на субъективность», – заявил Орочимару, устраиваясь на своём месте, для чего пришлось переложить Саске.

«Зануда. Саске с самого детства был очень милым ребенком и всем нравился»

«О! Уже прогресс!.. Представь, какое из него вырастет… Всем будет хана».

«Так уже выросло? Вон, даже тебя пробрало».

«Это он еще только раскрывается. Нащупывает путь. Я – так, первый успех… В числе многих», – осторожное, нежное поглаживание.

Нотка тихой, грустной нежности.

«Саске очень постоянен в своих привязанностях».

«Вряд ли я кого пущу на моё место… Но это не помешает ему очаровать и вить веревки из любого. Иди, погладь сам».

«Проснется, – с сожалением отказался Итачи. – Сам же видел, чует».

«И что? Проснется, посмотрит, но вырываться не станет».

«Вот именно», – сложная смесь эмоций.

Озвучивать то, что смотреть в глаза брату не только сложно, но и больно, Итачи не стал.

«Грустно», – вздохнул Орочимару.

Пожатие плечами – да, не особо весело, но что поделать?

«Прости за библиотеку».

«Я не злюсь…»

«Это не отменяет того, что я ее тебе спалил… Кто мог подумать, что контролировать Аматерасу нужно ТАК?»

«Не контролировать. Взаимодействовать. Работать вместе».

«Да. Что его вообще нужно не контролировать», – согласился Итачи.