Текст книги "Испытания Чемпиона (ЛП)"

Автор книги: ksomm814

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Глава 7. Хогвартские разговоры.

Спустя пару дней пришел ответ от Сириуса с Ремусом. Крёстный горел желанием узнать подробности, в то время как Ремус сумел сохранить спокойствие, лишь попросив Гарри сообщить о произошедшем Дамблдору. Оба опекуна не знали, является ли случившееся одним из этих «случаев», но никто из них явно не хотел рисковать. Идти к Дамблдору и всё рассказывать очень не хотелось, но Гарри знал, что не сделай он этого сам, Сириус с Ремусом всё равно сообщат директору. Зная крёстного, Гарри нисколько не сомневался в том, что уже через несколько дней к Дамблдору примчится сова с письмом, в котором тот захочет узнать, рассказал ли парень уже ему обо всём.

Но Гарри недооценил Сириуса. Уже в тот же день директор вызвал Гарри к себе. Он не стал давать никаких объяснений случившемуся, но потребовал от Гарри немедленно сообщить ему, если подобное вновь произойдёт. Гарри нехотя согласился. К его счастью, больше такое не происходило. Неделя проходила за неделей, и всё, казалось, было нормально.

По крайней мере, пока профессор Моуди не поставил учеников перед фактом, что каждый из них будет подвергнут заклятию Империус с целью выяснить, кто может ему сопротивляться, а кто нет. Гермиона, естественно, возмутилась, заявив, что это незаконно. Моуди наградил её выразительным взглядом и объявил, что если кто‑то не хочет узнать, каково это, он может покинуть класс. Никто не вышел.

Ученики по очереди выходили, и Моуди накладывал на них заклятие. В затылке снова появилось неприятное ощущение, словно туда проник некий раздражитель. Сопротивляясь ему, Гарри с горечью наблюдал, как его однокурсники покорно выполняют все приказы профессора Моуди. Казалось, никто не был способен изобразить даже попытку борьбы. Ни одного постороннего движения, ни одного признака сопротивления.

– Ты следующий, Поттер, ― внезапно прорычал профессор Моуди.

Стараясь себя успокоить, Гарри занял положенное место в центре класса, где до него уже побывало несколько его товарищей. Вперив взгляд в профессора Моуди, он отчаянно надеялся, что всё же сможет побороться с заклинанием.

– Империо!

И вновь воля как будто стала покидать Гарри, будто увязая в вязкой трясине. Тревоги улетучивались, но всё же что‑то шло не так. Гарри почувствовал это, чувства стали возвращаться. Он знал: у него еще есть секреты. Закрыв глаза, Гарри почувствовал, как будто издалека, что склонил голову, и попытался восстановить контроль над собой. Он боролся с трясиной, в которую отчаянно не хотел погружаться.

В голове раздался голос профессора Моуди, приказывающий ему что‑то сделать, но он не разобрал что. Гарри лишь знал, что не станет это делать. Тело подчиняется только ему, и никому другому. Глаза его открылись, он медленно поднял голову. Посмотрев на профессора Моуди, он попытался сбросить заклинание. Попытался, и сразу почувствовал, как что‑то поднимается в нём, отгораживает от чужой воли. Он надавил и разорвал связь.

На глазах учеников Гарри и Моуди отлетели в разные стороны. Парень неловко приземлился на жесткий пол, больно ударившись бедром. Подавив стон, Гарри сел, невольно поморщившись от боли, прошедшей через всё тело. Тут же чьи‑то руки подхватили парня и помогли подняться. Взглянув на профессора Моуди, Гарри понял, что тот находится не в лучшем состоянии.

– Вот уж не думал, что такое произойдёт, ― в изумлении проговорил профессор Моуди. ― Поттер не только поборол заклятие, но ещё и дал сдачи. Давай повторим, Поттер. Только в этот раз не надо бросать меня через весь класс.

Когда все отошли подальше, Моуди снова наложил на Гарри заклятие. На этот раз глаз тот не закрыл, сразу начав бороться с трясиной, в которой улетучиваются все страхи и тревоги. Он снова стал сопротивляться голосу, приказывающему ему сделать что‑то со столом. И опять в нём что‑то поднялось, окружило, полностью закрыв от влияния со стороны Моуди. В этот раз полетов через весь класс не было. Однако оба отступили на шаг назад, будто кто‑то подтолкнул их.

– Отлично, Поттер! ― воскликнул профессор Моуди. ― Владение собой и решительность! То что нужно! Немного тренировки, и я не позавидую тем, кому вздумается наложить на вас это заклятие.

К концу урока только Гарри смог побороть заклятие. И хотя профессор Моуди больше не проронил ни слова, Гарри мог поклясться, что чувствовал, выходя из класса, как профессор смотрит на него. Он решил, что это из‑за полета через класс, о причине которого ни Гарри, ни Моуди не имели ни малейшего представления. И хотя он опять не знал, что произошло, Гарри решил не рассказывать об этом директору. В конце концов, никто же не пострадал, так чего же беспокоить взрослых.

Объемы домашнего задания росли с каждым днём, и на что‑то другое почти не оставалось времени. Преподаватели объясняли это необходимостью готовиться к сдаче СОВ, ожидающих их в следующем году, и ученикам оставалось лишь стонать от раздражения. Если этот год настолько плох, то следующий будет просто ужасен.

В конце октября в школе появились объявления, напоминающие ученикам, что их сверстники из Шармбатона и Дурмстранга прибудут тридцатого октября в шесть вечера. Вся школа с нетерпением ждала этого момента. Ученикам чрезвычайно необходимо было отвлечься от домашних задания, и это оказалось как нельзя кстати. Особенно радовало то, что в этот день занятия закончатся раньше. Рон, Гарри и Гермиона едва сдерживали свое нетерпение. Даже Зельеварение не могло омрачить их радости.

– Можете в это поверить?! ― воскликнул Эрни Макмиллан, ученик Хаффлпаффа, из‑за спины Гарри. ― Неделя, и они будут здесь. Надеюсь, Седрик знает.

Гарри с улыбкой оглянулся на Эрни. Седрик Диггори был капитаном команды Хаффлпаффа по квиддичу и по совместительству ловец. В прошлом году, когда Гарри получил травму на матче, Седрик первым извинился перед ним, едва парня выписали из Больничного крыла.

– Седрик участвует? ― спросил Гарри, Эрни кивнул в ответ. ― Хорошо. Думаю, для Хогвартса не найти лучшей кандидатуры.

Эрни был настолько поражён, что едва не споткнулся.

– Ты так считаешь, Гарри? ― он обогнал Рона и пошел спиной вперед, смотря на Гарри. ― Я думал… ты будешь… ну… после того, что случилось на игре в прошлом году…

– Это было всего лишь игра, ― просто ответил Гарри. ― Все игроки могут получить травму. В том числе и ловцы.

Гарри не ожидал, что сверстники будут считать, что он должен затаить злобу из‑за того, что случилось на игре. Никто ведь не хотел убить его или причинить какой‑то вред. Фраза Эрни была лишним доказательством того, что окружающие вовсе не знают, какой он на самом деле. Они знают Мальчика–который–выжил, а не Гарри.

Эрни усмехнулся.

– Прекрасно, Гарри! ― радостно произнес он. ― Я обязательно передам Седрику!

И он помчался, обгоняя всех, в Большой зал, к столу Хаффлпаффа, никто не успел даже возразить.

– Не верю своим ушам, Гарри, ― полностью ошеломленный, проговорил Рон. ― Как ты можешь поддерживать такого идиота?

– Как ни странно, но я согласна с Гарри, ― сухо произнесла Гермиона. ― Седрик Диггори хороший ученик, к тому же, он староста. И уж он во много раз лучше, чем все те слизеринцы, которые захотят участвовать.

Побежденный Рон вздохнул.

– Ну, если рассуждать логически…

* * *

На следующей неделе повсюду только и слышались разговоры, что о предстоящем Турнире. Список претендентов на звание чемпиона Хогвартса менялся день ото дня. Уже ко вторнику Гарри так это осточертело, что он стал проводить большинство вечеров в библиотеке вместе с Гермионой. Рон же с головой погрузился в предтурнирную лихорадку, и Гарри с Гермионой с радостью ему не мешали.

В библиотеке же Гермиона рассказала Гарри о некоторых новостях из Норы, в частности, о последней идее Фреда и Джорджа ― магазине «Ужастики Умников Уизли», в котором они собирались продавать все свои шуточные изобретения. Гарри едва сдержался, чтобы не рассмеяться: рассказывая об этом, Гермиона всеми способами показывала, что не одобряет их затею. Она считала, что это слишком опасно, а кроме того, близнецам не помешает уделить больше времени учёбе. У Гарри не хватило духу возразить ей, что в жизни, кроме домашних заданий, есть ещё очень много всего.

Когда пятница наконец наступила, всеобщее возбуждение достигло такого предела, что никто не мог сохранять внимательность на занятиях. Гарри тоже был невнимателен, но совершенно по другой причине. С самого утра у него была сильная боль в висках, и в течение дня она только усиливалась. В голове как будто раздавался навязчивый шепот, который слышал лишь Гарри, но разобрать слов было нельзя. Он даже не заметил перемен в оформлении Большого зала, как и того, насколько за последнюю неделю Хогвартс стал чище. Все, что он хотел, это чтобы гам в его голове прекратился.

В последствии Гарри не мог понять, как отсидел все занятия в этот день, даже Зельеварение. Сконцентрироваться на чём‑нибудь было нереально. Когда занятия прошли, в голове пульсировало так сильно, что Гарри с трудом держался на ногах. Когда все ученики разошлись по башням факультетов, Гарри буквально рухнул на кровать, закрыл глаза и с облегчением вздохнул. Он не знал, как или почему. Он просто знал, что должен поспать, иначе сумасшествие в голове не остановить.

– Э… Гарри? ― недоуменно спросил Рон. ― Ты чего улегся? Мы же должны спешить в Вестибюль.

Гарри не двигался. Нужно было соврать Рону, но так, чтобы и Гермиона поверила. Он не хотел, чтобы накануне прибытия гостей из двух других школ, все преподаватели сбежались к нему. Он не хотел портить другим ночь из‑за того, что сам чувствует себя плохо.

– Голова болит, ― пробормотал он. ― А ты иди. Потом расскажешь, как всё прошло.

Рон тут же подбежал к кровати Гарри.

– Шрам болит, Гарри? ― прямо спросил он, ибо они были в спальне одни. ― Это Ты–знаешь‑кто?

– Нет, ― простонал Гарри. ― Обычная головная боль. Просто нужно поспать.

Должно быть, Рон поверил ему, так как следующее, что запомнил Гарри, была пустая комната. Гарри обхватил голову руками и стиснул зубы, борясь с выступающими слезами ― настолько сильной была боль. Почему это случилось именно сейчас? Он так хотел посмотреть на прибытие учеников из других школ. Ремус говорил, будет на что посмотреть.

Очередная вспышка боли, и он больше ни о чём не смог думать или вообще что‑то делать. Оставалось только лежать, ожидая, когда волна боли схлынет. Минуты казались часами. Даже боли в шраме не были столь ужасными. Снова раздались приглушенные голоса. Он перевернулся на спину и приоткрыл глаза, тут же поняв, что ошибся. Комната была слишком ярко освещена, в ней никто не мог стоять незамеченным. Он вновь закрыл глаза, молясь, чтобы эта боль поскорее прошла. А между тем голоса не утихали.

Разоблачить… Мы никогда не разоблачим… гостей… не допустим таких гостей… мы должны быть сильными… мы должны защитить наших детей…

Слишком много усилий было потрачено, и Гарри больше не мог бороться с ним. Он сопротивлялся весь день. Гарри почувствовал, как его руки обмякают и больше не стискивают голову. Одна рука, правая, свесилась с кровати. Глаза открылись, казалось, против его воли. Он лежал на правом боку и смотрел в яркую белую стену. Что‑то мокрое потекло из носа, но Гарри не мог ничего с этим поделать. Он не мог даже пошевелиться. Он был словно заперт в своём теле.

Гарри не слышал, как открылась дверь и два человека бросились к его кровати. Он заметил лишь, что слепящий свет потерял свою былую яркость и что он теперь лежит на спине. Кто‑то принялся тормошить его за плечо, другой проверял пульс. Парень не видел их лиц. Он не смог бы разобрать даже их слов.

Чьи‑то руки прикоснулись к его подбородку и повернули голову налево.

– Легилименс! ― прошептал чей‑то голос, и его обладатель ворвался в голову Гарри, в которой был сплошной хаос. Ворвался, и быстро её покинул.

– Северус?

– Там полная неразбериха, Минерва, ― тихо произнес профессор Снейп. ― Посмотри в его глаза. Они светятся. Думаю, это один из тех «случаев», о которых нас предупреждал директор.

Профессор просунул одну руку под мышку Гарри, другой подхватил под коленки и поднял парня с кровати.

– В Больничное крыло, Минерва. И нужно поторопиться, иначе нас увидят.

Гарри чувствовал, что прижался головой к груди мастера зелий, чувствовал, как они покинули башню Гриффиндора. Черная мантия профессора Зельеварения служила щитом от света, наполнявшего замок, принося парню хоть какое‑то облегчение.

Гарри не знал, потерял ли он сознание или просто не уследил за ходом времени, ибо следующее, что он помнил, было то, что он лежит на кровати и всё вокруг опять наполнено ярким светом.

Слепящая белизна исчезла, когда его глаза накрыла мягкая ткань, в то время как другую осторожно обматывали вокруг его головы, закрепляя повязку на глаза. Сейчас, погрузившись в темноту, Гарри стал острее чувствовать окружающее пространство. Он ощутил внезапно, как что‑то приблизилось к Хогвартсу, а потом и приземлилось перед застывшими в ожидании студентами. Он каким‑то образом понял, что гости из одной из школ прибыли на гигантской карете, запряженной двенадцатью лошадьми, не уступающими карете размерами. Он будто вблизи видел дверцу кареты и изображенный на ней герб школы ― пять звезд, вылетающих из двух перекрещенных палочек. Гарри понял, что это прибыли гости из Шармбатона.

Прошло немного времени, и Гарри ощутил прибытие гостей из Дурмстранга, словно увидев, как большой корабль поднимается из недр озера. Едва все гости прибыли, Гарри почувствовал, как хаос, наполнявший весь день его голову, стал отступать, и вскоре совсем исчез. Глаза устало закрылись, тело расслабилось. Парень издал тихий стон и провалился в темноту. Боли больше не было.

* * *

Приглушенные голоса постепенно вырывали Гарри из забытья. Раздраженно застонав, он зарылся лицом в подушку и попытался не обращать на них внимания. Голова болела, он чувствовал себя совершенно вымотанным. Сначала он недоумевал, почему, но постепенно события прошедшего дня всплывали в его памяти. Он не знал, почему это случилось и что это вообще было. Он просто был рад, что всё закончилось.

А сейчас, если те, кто стоит рядом с его кроватью, потрудятся говорить потише, он снова погрузиться в сладостное забытьё, из которого его так бесцеремонно вырвали. К сожалению, голоса, вместо того чтобы стихнуть, зазвучали еще громче и отчетливее. Гарри снова застонал. Он не хотел просыпаться. Он хотел спать. Сон сулил отсутствие боли… по крайней мере, на некоторое время.

Не в силах больше это терпеть, Гарри медленно открыл глаза и увидел перед собой расплывчатые фигуры, наблюдавшие за ним. Поморгав некоторое время, он попытался определить, кто стоит рядом. Мозг работал несколько медленно. Заботливо надетые очки позволили ему различить лица Дамблдора, профессора МакГонагалл, мадам Помфри и профессора Снейпа. Гарри стал недоумевать. Что они все делают в спальне?

– Добрый день, Гарри, ― ласково произнёс Дамблдор. ― Прошлой ночью ты нас порядком напугал. Профессора МакГонагалл и Снейп нашли тебя в спальне в состоянии близком к трансу. Из носа у тебя текла кровь. Ты что‑нибудь помнишь?

Гарри простонал, потерев правый висок.

– Боль, ― сказал он неровным голосом. ― И множество голосов. Я не разобрал, что они говорили. Я понял только, что кто‑то не слишком счастлив, будучи разоблаченным или что‑то в этом роде.

– Понимаю, ― задумчиво произнес Дамблдор, переглянувшись с МакГонагалл. ― Гарри, мне кажется, ты каким‑то образом слышал все хогвартские разговоры прошлой ночью. Я не могу объяснить, как это произошло, но, кажется, замок был не слишком рад допускать в свои владения иностранных гостей. Сожалею, но нам пришлось пойти на некоторые шаги, чтобы подобное не случилось в дальнейшем. Эти вспышки слишком сильны, чтобы ты мог их контролировать.

Дамблдор приблизился и прикоснулся к каком‑то ожерелью на его шее. Не подозревавший раньше о его наличии Гарри тоже прикоснулся к нему. Это была не цепочка. Он чувствовал под пальцами маленькие гладкие квадратики, облегающие его шею. Гарри недоуменно взглянул на профессора Дамблдора. Для чего оно?

– Ожерелье связано с твоим магическим образом, Гарри, ― стал объяснять Дамблдор. ― Оно впитает в себя вспышки магии и, надеюсь, защитит тебя от случившегося сегодня. Тебе придется носить его до тех пор, пока ты не сможешь контролировать эти вспышки самостоятельно. И должен признаться тебе, Гарри, я никогда не видел, чтобы у кого‑нибудь были вспышки такой силы. Извини, что не позаботился о мерах защиты раньше.

Гарри вздохнул и закрыл глаза. Вопросы заполнили его голову. Что это всё значит? Это было опасно? Это опять делает его уродом? Поняв, что не хочет знать ответы, Гарри открыл глаза и посмотрел на профессора Дамблдора.

– Вы не виноваты, ― произнёс он и отвернулся. ― Вы же не знали.

– Как и ты, Гарри, ― мягко произнёс Дамблдор. ― И я настаиваю, чтобы ты не винил во всём себя и не считал себя опасным для твоих одноклассников. Этим ты совершишь большую ошибку. Все прошлые инциденты причиняли тебе вред, именно поэтому мы и приняли такие меры предосторожности. Мы не можем допустить, чтобы то, что случилось ночью, повторилось снова. Твой мозг не сможет выдержать этого, и ты сойдешь с ума, Гарри.

Гарри закрыл глаза и кивнул. Он знал, что профессор Дамблдор прав. После этой ночи парень действительно не знал, сколько еще сможет выдерживать такое. Профессора позволили ему пойти на ужин и узнать, кто будет выбран для участия в Турнире. К сожалению, Турнир его сейчас меньше всего заботил.

Глядя в потолок, Гарри ощупывал ожерелье, которое ему теперь предстояло носить. Он терялся в мыслях. И где‑то глубоко внутри Гарри ощущал, что это не решение проблемы. Это лишь задержит развязку. Турнир внезапно потерял для него всякое значение. Гарри больше не волновало, кто будет бороться за приз в тысячу галеонов. Парень думал лишь о словах профессора Дамблдора. Что, если эти вспышки постепенно сведут его с ума?

Глава 8. Что ж поделаешь.

Потребовались совместные усилия Рона и Гермионы, чтобы вытащить Гарри на ужин. Они ни о чем его не спрашивали. Или ждали, что Гарри сам заговорит, или уже узнали обо всем от профессора Дамблдора. Хорошо зная любознательность и упорство своих друзей, Гарри разумно предположил второе.

Рон с Гермионой всю дорогу рассказывали ему о том, как прошло прибытие учеников из других школ, о том, что выбирать чемпионов будет некий Кубок огня, а именно из тех, что положат в него бумажки со своими именами. Близнецы Уизли, Фред и Джордж, а также их друг Ли Джордан уже попытались это сделать и потерпели фиаско. Причем довольно причудливым образом. Постамент с Кубком опоясывала возрастная линия, и если тебе не было семнадцати лет, то посмевшего ее переступить студента не только отбрасывало назад, но и награждало необычайно длинной пышной белой бородой. Подобная участь постигла и близнецов. Гарри едва не рассмеялся, когда услышал об этом. И Фред с Джорджем еще надеялись обвести вокруг пальца профессора Дамблдора.

– По–поему, Анжелина Джонсон – самая лучшая кандидатура из гриффиндорцев, – произнес Рон, когда они входили в Большой зал. В такое раннее время в нем было еще довольно мало учеников. – Уж лучше она, чем этот парниша Диггори. Я до сих пор не понимаю, почему ты считаешь, что его участие – хорошая идея. Он ведь чуть не убил тебя в прошлом году.

Гарри сдержал нахлынувшее раздражение и спокойно сел за стол. Справа сел Рон, слева – Гермиона.

– Ты не прав, – произнес Гарри, всеми силами стараясь держать себя в руках. – Чтобы сделал ты, Рон, если бы оказался на его месте? У меня Молния. Я – главная опасность для их команды. Вывести меня из игры – лучший для них вариант. Однако они не пытались убить меня. Седрик Диггори играет честно. Равно как и Анжелина. Оба они достойны звания Чемпиона.

– Гарри прав, Рон, – сухо произнесла Гермиона, достала из сумки книгу и, казалось, углубилась в чтение. – Это просто игра. А предстоящий турнир всего лишь дружеское соревнование между школами. Диггори, к тому же, извинился за случившееся. Зачем мусолить эту тему?

Рон нахмурился, скрестив руки на груди, словно упрямый ребенок.

– Знаешь, ты был гораздо интереснее, пока не стал таким разумным, – с разочарованием произнес он. – Я думал, мистер Люпин и мистер Блэк сделают из тебя Мародера, а не вторую Гермиону.

Гарри улыбнулся.

– Сириус и хотел превратить меня в Мародера, – весело заметил он. – К сожалению, первым до меня добрался Ремус. Он был самым разумным из Мародеров, когда они еще учились в школе. Думаю, он был единственным, кто мог удержать Сириуса и отца от необдуманных поступков. Ты ведь не рассказал Фреду с Джорджем о том, кто был Бродягой, Лунатиком и Сохатым?

Рон затряс головой.

– Шутишь? – спросил он. – Ты хоть представляешь, чтобы они сделали, узнай, что ты сын одного из Мародеров? А если бы узнали, что мистер Люпин и мистер Блэк и есть те самые Мародеры? Они захотели бы узнать о каждой их проделке. Догадайся, кто бы стал их подопытным кроликом? Я! Очень нужно!

Оглянувшись на Гермиону, Гарри увидел, что она тоже улыбается. Значит, не он один нашел это забавным.

– Понятно, Рон, – задумчиво произнес он. – Но, быть может, мне все‑таки следует им рассказать. Гермиона говорила, что они собираются открывать магазин шуток, и Сириус с Люпином могли бы помочь им…

– Ты не сделаешь этого, Гарри, – угрожающе начал Рон, но в его голосе не чувствовалось страха.

Студенты начали просачиваться в Большой зал. Рон, чтобы отвлечь лишнее внимание, начал рассказывать о том, что Виктор Крам, будучи студентом Дурмстранга, решил участвовать в турнире. Гарри с трудом мог поверить, что Крам еще учится в школе. А Рон, тем временем, начал рассказывать, как он караулил Крама, надеясь заполучить его автограф, но никак не мог собраться с силами, чтобы заговорить с мировой звездой квиддича.

Гарри уже с трудом сохранял молчание. Он не мог поверить, что Рон может так говорить о Краме. Все это напоминало ту фанатичность, с которой братья Криви преследовали самого Гарри. Он всегда думал, что Рон никогда не будет таким, поскольку наблюдал все это в первоисточнике. К счастью, вскоре подошли их соседи по спальне, Симус Финниган и Невилл Лонгботтом, и Рон переключился на них. Симус и Невилл охотно поддержали его разговор. Вскоре подошли Лаванда Браун и Парвати Патил, сев напротив. Среди этого шума вокруг, Гарри вновь вернулся к своим мыслям, никто его не беспокоил.

Оглядевшись, Гарри наконец увидел Кубок Огня. Он стоял на преподавательском столе напротив кресла Дамблдора. Женщина, которая прибыла недавно и своим ростом и размерами могла бы поспорить с Хагридом, сидела справа. На ней было надето атласное платье, а волосы были туго стянуты на затылке. Однако ее черные глаза смотрели не так дружелюбно, как у Хагрида, пока она оглядывала толпу сидящих перед ней учеников.

Слева сидел мужчина в мехах, с короткими серовато–белыми волосами, которые были зализаны назад. По сравнению с женщиной он выглядел карликом, тогда как был даже выше профессора Снейпа, сидевшего справа. Он имел козлиную бородку, закрывавшую большую часть его подбородка. Мужчина изредка бросал взгляды на Снейпа, будто ожидая от него чего‑то, но тот умело делал вид, что не замечает их.

Заметив заинтересованность Гарри, Гермиона сообщила, что высокая женщина – это мадам Максим из Шармбатона, а человек с козлиной бородкой – профессор Каркаров из Дурмстранга. В дополнении к двум иностранным гостям за главным столом присутствовали Людо Бэгмен с мистером Краучем. В отношении последнего Гарри с облегчением подумал, что хорошо, что Сириуса тут нет, ведь он натерпелся немало из‑за этого человека.

Наконец прибыл Дамблдор, и пир начался. Не евши почти весь день, Гарри думал, что должен был бы чувствовать ужасный голод, но голова его еще была полна мыслями о произошедшем ночью и днём. Он медленно ел, невольно трогая ожерелье. Оно было скрыто воротником рубашки, и Гарри надеялся, что никто его так и не заметит. Он не представлял, как объяснит это Сириусу с Ремусом, не говоря уже о Роне с Гермионой.

В конце концов тарелки опустели, и в зале наступила тишина. Все взгляды были направлены на преподавательский стол, из‑за которого не спеша встал Дамблдор.

– Ну что ж, сейчас, когда все накормлены и напоены, Кубок может вынести свое решение, – произнес он. – Те, чьи имена я назову, должны проследовать в комнату позади меня, чтобы получить дополнительные инструкции.

Внезапно погасли все свечи, кроме тех, что были спрятаны в тыквах. Кубок, казалось, весь светился в языках голубоватого пламени. Все ждали, напряжение усиливалось. Внезапно несколько человек восхищенно выдохнули: пламя из голубого превратилось в красное, и из Кубка посыпались искры, точно кто‑то кинул в него фейерверк. Секунду спустя в воздух взметнулся длинный язык огня и выбросил кусок пергамента. Дамблдор поймал его на лету и поднес к свету, чтобы прочитать имя того, кого выбрал Кубок.

– Первый чемпион выбран от Дурмстранга, – провозгласил Дамблдор. – Это… Виктор Крам!

Гарри заметил, как Крам поднялся со своего места за слизеринским столом и проследовал в указанную комнату. Профессор Каркаров поздравил своего ученика, когда тот проходил мимо, и хлопал громче остальных. Казалось, все в зале одобряли такой выбор.

Когда крики стихли, все вновь в ожидании посмотрели на Кубок. Ожидание длилось недолго, пламя вновь стало красным, и из него вылетел новый кусок пергамента. И снова Дамблдор ловко его поймал и поднес к свету, чтобы огласить имя еще одного чемпиона.

– И чемпионом от Шармбатона становится… – громко произнес Дамблдор, – Флер Делакур!

Аплодисменты второму чемпиону оказались более сдержанными. Некоторые из одноклассниц выбранного чемпиона даже заливались слезами, пока высокая, со светлыми, отливающими серебром волосами девушка шла по залу и входила в комнату, в которой уже ждал Крам. Гарри заметил, что эта девушка чем‑то походит на вейлу, но не стал говорить об этом сидящим рядом. Его опыт с Ремусом говорил, что далеко не все люди с терпением относятся к таким «полулюдям», к каковым, возможно, принадлежала Флер.

И в третий раз в зале установилась тишина – все смотрели на Кубок. Оставалось выбрать только одного чемпиона – чемпиона от Хогвартса. Каждый факультет застыл в ожидании, все надеялись, что именно с их факультета будет выбран счастливчик. Прошло несколько мгновений, но для многих они показались целой вечностью. Пламя вновь стало красным, и взметнувшийся язык пламени определил имя последнего чемпиона.

Профессор Дамблдор взглянул на пергамент и немного подождал, прежде чем обратиться к преподавателям и ученикам.

– И чемпионом от Хогвартса стал… – радостно произнес он, – Седрик Диггори!

Стол Хаффлпаф взорвался аплодисментами, все ученики факультета вскочили со своих мест, как и все ученики из Рейвенкло. За столом Гриффиндора тоже многие поднялись и принялись аплодировать, в их числе и Гарри.

Седрик, казалось, никак не мог прийти в себя, пока шел к комнате, где ждали два остальных чемпиона. Только через некоторое время аплодисменты стихли, дав Дамблдору продолжить.

– Сейчас, когда все чемпионы определены, – начал Дамблдор, – я надеюсь, все вы окажете им свою поддержку, в которой они, я уверен, нуждаются. Часто всего лишь небольшое ободрение позволяет сотворить нечто потря…

Кубок поразил всех, вновь окрасив свое пламя в красный цвет. В четвертый раз взметнулся вверх огненный язык, выбросив еще один кусок пергамента. Профессор Дамблдор осторожно вынул пергамент из огня и прочитал имя на нем. В зале повисла мертвая тишина, Дамблдор моргнул и тяжело вздохнул. Он прочистил горло, потом поднял глаза на учеников, застывших в неизвестности и удивлении.

– Гарри Поттер!

В первый момент Гарри не поверил своим ушам. Должно быть, он плохо расслышал. Непременно так! Профессор Дамблдор определенно не называл только что его имени. Это всего лишь сон… ночной кошмар, нужно скорее проснуться. Это единственное объяснение… К сожалению, когда все уставились на него, Гарри понял, что не ослышался. Кошмар был реальностью.

Гарри закрыл глаза и попытался осознать, что он только что услышал. «Пожалуйста, скажите кто‑нибудь мне, что этого всего нет», – взмолился он, и не получил ответа, да он уже знал, что не получит. Открыв глаза, Гарри не посмел взглянуть на окружающих. Он не хотел видеть их пораженные, недоверчивые и даже злые взгляды, которыми они, очевидно, его награждали.

– Гарри Поттер, – снова позвал Дамблдор, – пожалуйста, пройдите в комнату.

Гарри неохотно поднялся и побрел к столу преподавателей, медленно мотая головой. Он испытывал что‑то среднее между неверием и злостью. Почему каждый год что‑то случается? Почему он опять выделяется? Постотрев прямо на профессора Дамблдора, Гарри понял, что старый учитель заметил вспышку эмоций Гарри, но все же хочет, чтобы тот присоединился к остальным чемпионам. На лице директора не было улыбки. Ведь в произошедшем не было ничего радостного.

Не посмотрев больше ни на кого, Гарри прошел в комнату, в которой уже ждали три остальных ученика. Оказавшись внутри, Гарри не обратил внимания ни на убранство комнаты, ни на трех подростков, находившихся в ней. Он просто прошел в один из углов и сел на пол, прижав колени к груди. Гарри проигнорировал удивленные взгляды, которыми его сопроводили остальные чемпионы, стоявшие около камина.

Седрик Диггори очнулся первым.

– Гарри? – с участием спросил он. – Гарри, ты в порядке?

Гарри лишь покачал головой и уткнулся лицом в колени. Он никогда не чувствовал себя так плохо, как сейчас. Как так случилось, что он оказался участником мероприятия, к которому допускают лишь учеников седьмого года обучения? Он слышал, как кто‑то подошел к нему и присел рядом, но он не мог заставить себя поднять голову и посмотреть, кто это.

Дверь распахнулась, и в нее влетела группа людей. Гарри не шелохнулся, обреченно надеясь, что про него забудут. Все начали говорить одновременно. Гарри закрыл уши ладонями, надеясь, что не сможет ничего услышать. Он знал, что они говорят о нем, что они недовольны. Он знал, что никто из говоривших не собирается его защищать.

– Леди и джентльмены, – громогласно обратился Дамблдор, заставив других замолчать. – Я не могу объяснить, как имя Гарри было выбрано и почему мы имеем четырех чемпионов вместо троих. И перед тем, как вы продолжите, профессор Каркаров, я могу уверить собравшихся здесь, что Гарри никак не смог бы пересечь возрастную линию или подговорить кого‑нибудь положить в Кубок его имя. Он был в больничном крыле с вечера вчерашнего дня.