Текст книги "Испытания Чемпиона (ЛП)"

Автор книги: ksomm814

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Глава 21. Откровения.

Три с половиной дня… восемьдесят четыре часа… пять тысяч сорок минут… триста тысяч четыреста секунд… четыреста одна… четыреста две… Бежали секунды, прошедшие с момента появления Гарри на квиддичном поле. Он по–прежнему лежал в Больничном крыле. Делалось все возможное для его излечения, но этого «всего» было недостаточно. Легкие парня были сильно повреждены, из‑за чего он и не мог дышать. Мадам Помфри, насколько хватило ее обширных знаний, вылечила их. На руке был глубокий порез. Его тоже «спаяли» магией, как и множество других мелких порезов на руках и груди. Несколько сломанных ребер сейчас медленно срастались. Все это смогли вылечить. Но вот магическое и физическое истощение, а также возникшая слабость сердца лечению не поддавались. Всю грудь и спину парня покрывали множественные синяки, наводившие на мысль, что обладатель тела неоднократно врезался в какие‑то препятствия.

И все эти три дня Ремус с Сириусом не отходили от постели Гарри, разве что по необходимости и только если один из них оставался рядом с парнем. Слышался тихий и медленный стук. Сердцебиение Гарри было магически усиленно. Прозрачная маска закрывала его рот и нос – еще слабым легким Гарри нужен был дополнительный кислород. Специальные зелья были доставлены из Мунго, так как профессор Снейп был отозван два дня назад и еще не вернулся. Зелья периодически вводили в кровь Гарри.

Но не эти физические повреждения вызвали тогда такую ярость Сириуса, что он едва не напал на директора Дамблдора. Разъярило его известие, что на его крестнике применяли Непростительные заклятия. У Гарри обнаружились последствия Круциатуса, а Седрик был убит явно с помощью убийственного заклятия. Некоторые тут же предположили, что это Гарри убил Седрика. Эта "версия" была опровергнута после изучения палочки парня. Процедура потребовала большой осторожности, так как любой, кто притрагивался к ней, получал ожоги. Но в итоге выяснили, что этой палочкой Непростительных заклятий не применяли. Даже после этого осталось несколько скептиков, но будучи облаянными разъяренными Сириусом и Ремусом, они предпочли держать свои мысли при себе.

Поток посетителей не прерывался. Складывалось ощущение, что буквально все гриффиндорцы побывали здесь хотя бы один раз, приходили и несколько хаффлпаффцев и рейвенкловцев. Гермиона и младшее поколение семейства Уизли приходили чаще других, проведывая Гарри несколько раз на дню. Виктор Крам тоже приходил несколько раз, но ни для кого это сюрпризом не стало, так как трое парней–чемпионов не делали секрета из своей дружбы.

Также много раз приходили преподаватели и другие взрослые, кого Гарри хорошо знал. Миссис и мистер Уизли появлялись хотя бы раз в день, чтобы проверить состояние парня, которого оба считали своим сыном. Но состояние Гарри не менялось, и каждый раз миссис Уизли уходила в слезах. Фадж тоже приходил ежедневно, но Гарри ему нужен был совсем с другой целью – для допроса. Такое отношение бесило Ремуса и Сириуса, и они едва сдерживались, чтобы не напасть на министра. На Фаджа же вовсю давила общественность, так как статья Риты Скиттер о третьем испытании не замедлила появиться. Каким‑то образом неизвестному фотографу удалось запечатлеть Сириуса, качавшего Гарри. Эта фотография и статья Скиттер, в которой та объявила о смерти Седрика и борьбе за жизнь Гарри Поттера, вызвала в волшебном сообществе горячее желание получить ответы – ответы, которые мог дать только Гарри Поттер.

Сириус передал Дамблдору последние слова Гарри, перед тем как выпроводить директора из Больничного крыла, предупредив, чтобы тот не смел даже появляться рядом с парнем. Это была, конечно, пустая угроза, но директор пока не приходил, интересуясь у других преподавателей и мадам Помфри о прогрессе в состоянии Гарри или отсутствии такового. По правде сказать, обеспокоены были многие, накопилось много вопросов, но Гарри был не в состоянии ответить хотя бы на один. Поднимался даже вопрос о перемещении парня в госпиталь св. Мунго для более продвинутого лечения.

Дверь Больничного крыла открылась, и Сириус с Ремусом подпрыгнули от неожиданности, но сразу успокились, увидев, что это вошла мадам Помфри, несшая в руках небольшую баночку. Опекуны уже поднаторели в работе сиделок и тут же встали, чтобы помочь. Сириус тихонько откинул одеяло, а Ремус осторожно поднял руки Гарри, чтобы Сириусу они не мешали. Когда мадам Помфри подошла к кровати, Ремус уже успел расстегнуть рубашку Гарри и открыть еще покрытую гематомами грудь парня.

– Какие‑нибудь изменения были? – тихо спросила мадам Помфри Ремуса.

Теперь все узнали на собственном опыте, что стоит обращаться именно к Ремусу, если не хочешь нарваться на саркастический или злой ответ. Он, как и Сириус, переживал за состояние Гарри, но жуткий страх сорваться заставлял его держать свой гнев под контролем. Волк в нем выл от желания защищать "детеныша", стремился мстить за все нанесенные раны и за боль Гарри, и мстить долго. Время от времени ему приходилось все же принимать успокоительное, но, по крайней мере, он его принимал.

– Никаких, – честно ответил Ремус. – Как Дамблдор справляется с натиском министерства?

– Министр становится довольно нетерпелив, – подтвердила мадам Помфри и, открыв баночку, опустила туда пальцы. – Если Гарри не очнется до конца учебного года, министр хочет перевести его в св. Мунго, под присмотр министерства.

Она зачерпнула немного мази и стала осторожными движениями наносить ее на грудь парня.

– Никто никуда не заберет моего крестника, – прорычал сквозь зубы Сириус. – Я увезу его в другую страну, если понадобится. Этот идиот не получит Гарри.

Ремус с мадам Помфри обменялись взглядами, и медсестра продолжила наносить мазь на грудь пациента. Сириус не отрывал взгляда от Гарри, накрыв обеими рукам маленькую ладонь подростка. В таком состоянии Гарри выглядел гораздо моложе… максимум на двенадцать лет. Сириус легонько коснулся лица Гарри и тут же вздрогнул от неожиданности, когда парень потянулся навтречу прикосновению. Раздался слабый стон, и Ремус с мадам Помфри поняли, что Гарри постепенно приходит в себя.

– Гарри? – тихо позвал Сириус, крепче сжав руку парня. – Гарри, ты слышишь меня?

Еще раз слабо простонав, Гарри повернул голову на голос. Сириус провел рукой по волосам Гарри – реакция была мгновенной. Гарри медленно приоткрыл глаза, но было ясно, что он окончательно еще не пришел в себя. Сириус не знал, понимает ли Гарри происходящее вокруг, но ему было все равно. Главное, парень проснулся.

– Мы должны сообщить директору…

– …даже не думайте об этом, – перебил Сириус мадам Помфри, даже не взглянув на нее. – Гарри не в состоянии сейчас отвечать на вопросы.

Тон, каким это было сказано, не оставлял места возражениям. Лицо Сириуса смягчилось, и он вновь посмотрел на Гарри.

– Не беспокойся, Гарри, – мягко произнес он. – Ты в безопасности. Если мне нужно будет оставаться вместе с тобой как Бродяга, я сделаю это. Я сделаю все возможное, чтобы ты был в безопасности, Сохатик. Обещаю.

Гарри захныкал, по его щекам покатились слезы. Ремус тут же оказался рядом с Гарри, присел на край кровати и осторожно обнял парня.

– Все в порядке, сынок, – тихо сказал он. – Просто подожди. Мы знаем, что болит.

Гарри перестал хныкать, но слезы продолжали катиться по его лицу. Увеличив кровать, Ремус вытянул ноги. Только когда голова его коснулась подушки, он понял, насколько устал. Почти рефлекторно Ремус обнял Гарри одной рукой и прижал к груди. Сириус превратился в Бродягу и запрыгнул на кровать, улегшись рядом с Гарри. С большими усилиями Гарри переместил руку, зарывшись пальцами в шерсть собаки, и снова уснул…

* * *

Следующее, что услышал Гарри, было рычание собаки. Страх схватил за горло, и по телу пошла дрожь. Он не знал, что и думать. Полуночник не стал бы рычать, если бы поблизости не было какой‑то опасности. Сам он едва мог пошевелиться и чувствовал, что его рот и нос закрывает что‑то типа маски. Какое сопротивление он окажет, если не в силах что‑либо сделать?

– Гарри, успокойся, – раздался тихий голос, принадлежавший Ремусу. – Ты в безопасности. Бродяга просто чересчур оберегает тебя.

Гарри медленно открыл глаза и посмотрел на Ремуса. В глазах парня еще стояли слезы. Ремус ободряюще улыбнулся ему и сжал руку.

– Хватит, Бродяга, – предупреждающе произнес Ремус. – Ты пугаешь Гарри.

Рычание прекратилось, и с хлопком на месте собаки оказался Сириус.

– Извини, Гарри, – искренне произнес Сириус. – Я не хотел пугать тебя. – Его взгляд упал на дальний край кровати. – Некоторым пока вовсе не следует находиться рядом.

Гарри проследил за взглядом Сириуса, но не увидел тех, кто там стоял. Было лишь четыре размытые фигуры, но по обилию белого цвета у второй справа Гарри понял, что это профессор Дамблдор. Гарри заволновался. Почему Сириус так огрызается на профессора Дамблдора? Не винит же он его во всем произошедшем?

– Сириус, у тебя есть все права сердиться на меня, – произнес Дамблдор уставшим голосом. – Я обещал защитить Гарри и не смог. Мне остается лишь в который раз принести извинения. Что бы я сейчас ни делал, это не изменит случившегося. Мы должны продолжать жить.

Гарри отвернулся и попытался прижаться к груди Ремуса, но помешала маска. Он не хотел думать о том, что случилось. Он хотел забыть это. Закрыв глаза, он попытался не думать о кладбище, но голова отказывалась подчиняться. Вспышки зеленного цвета, красные глаза Волдеморта, Седрик, папа и мама… все это проносилось перед его глазами снова и снова.

– Знаю, ты хочешь защитить Гарри, Сириус, – добавил профессор Дамблдор, – но сейчас единственный путь защитить его, это узнать, что произошло. Да и самому Гарри станет легче, когда расскажет.

– А обязательно делать это немедленно? – огрызнулся Сириус. – Он только что проснулся! Он еще недостаточно здоров, чтобы переживать все это снова! Посмотрите на него! Он пролежал без сознания почти четыре дня! Вы для него директор, Дамблдор! А мы, Ремус и я, его опекуны. Мы решаем, как для Гарри лучше!

Повернув голову, Гарри собрал достаточно сил, чтобы протянуть руку и коснуться руки Сириуса, что удивило того. Сириус посмотрел на Гарри и смиренно вздохнул, заметив мольбу в глазах подростка. Гарри не испытывал удовольствия от перспективы рассказывать обо всем, но еще сильнее он не хотел, чтобы Сириус с Дамблдором ругались из‑за этого. Он не хотел, чтобы кто‑нибудь сердился из‑за него.

Ремус соскользнул с кровати и поудобнее положил Гарри, а затем осторожно надел на него очки. Когда все вокруг приобрело четкость, Гарри смог разглядеть, что помимо профессора Дамблдора, около его кровати стояли профессора МакГонагалл, Снейп и мадам Помфри. Закрыв глаза, Гарри почувствовал, как по его телу прошла волна, и усталость внезапно исчезла. Чувство было похоже на выброс, но его он мог контролировать. Внезапно Гарри понял, что нужно делать. Он лишь надеялся, что сможет осуществить задуманное.

Он вытянул обе руки и коснулся Ремуса и Сириуса. Посмотрев в упор на профессора Дамблдора, он перевел взгляд на свою левую руку и вновь посмотрел на Дамблдора. В глазах директора появился интерес, но он просто кивнул и, подойдя к Ремусу, положил свою правую руку поверх руки парня. Гарри посмотрел на оставшихся взрослых, прося их последовать примеру Дамблдора. Профессор МакГонагалл неуверенно взглянула на Дамблдора, но подошла к Сириусу и положила руку. Мадам Помфри поступила также, и спустя несколько мгновений неуютной тишины профессор Снейп встал рядом с Дамблдором.

Все в ожидании смотрели на него. Гарри закрыл глаза и сосредоточился на кладбище и всем, что там произошло. Спустя несколько секунд он почувствовал, как внутри него что‑то принялось расширяться. Распахнув глаза, он резко вдохнул. Рядом с ним послышались испуганные вздохи. Больничное крыло вокруг них уже исчезло, уступив место кладбищу… кладбищу в безвестной глуши.

Шестеро взрослых огляделись по сторонам и снова посмотрели на Гарри… но парня с ними уже не было. Ремус с Сириусом запаниковали, особенно когда попытались высказаться и не смогли произнести ни слова. Все присутствующие повернулись к профессору Дамблдору с немым вопросом в глазах, но тот просто указал на что‑то позади них. Все обернулись и ахнули, увидев Гарри, помогавшего встать Седрику.

– Э–э… что произошло? – спросил Седрик.

– Я понимаю не больше твоего, но у меня такое ощущение, что мы больше не на территории Хогвартса, – произнес Гарри и спрятал палочку. – Пошли, мы должны уйти отсюда. Нужно найти укрытие. Стоя на открытом месте, мы будем отличной мишенью.

– Мишенью для чего? – быстро спросил Седрик. – Мы же непонятно где!

– Ну, я могу сразу сказать: это – не часть испытания, – голос Гарри звучал чуточку раздраженно. – Дамблдор никогда не позволил бы нам покинуть Хогвартс. После нападения в прошлом месяце я предпочитаю оказаться в безопасности, чем потом жалеть, – он развернулся и сделал шаг вперед, а потом оглянулся на более старшего ученика. – Будет лучше, если мы будем вести себя как можно тише. Неизвестно, кто может рыскать тут.

Шестеро взрослых наблюдали за разворачивавшимися событиями, не в силах что‑либо изменить. Они видели, как Гарри спас Седрика от предназначенного для него убийственного заклятия, как оба парня затем побежали и спрятались за надгробием. Одна картинка сменяла другую, будто они смотрели маггловский фильм с эффектом присутствия. Они даже смогли пойти вслед за учениками, когда те побежали прочь. Профессор МакГонагалл ахнула, не веря своим глазам, когда Гарри, самый молодой из двух учеников, взял лидерство на себя и попытался дать Седрику шанс спастись, сделав мишенью себя.

Они видели, как оба Пожирателя смерти побежали за Гарри, но вскоре разделились. Глаза зрителей расширились, когда Гарри принялся отбиваться и пытался всеми силами перехитрить Пожирателя, пока не был впечатан в дерево. Сириус в ужасе упал на колени, смотря, как Пожиратель смерти оттаскивает Гарри к надгробью и привязывает его. Все взрослые отказывались верить своим глазам, став свидетелями убийства Седрика прямо на глазах Гарри. Профессор МакГонагалл и мадам Помфри с трудом, но сдерживали слезы, но нет–нет, да одинокая слеза скатывалась по их щекам.

К тому, что произошло далее, никто из них не был готов. Они своими глазами наблюдали возрождение Волдеморта. Они видели, в кого он превратился. Но и на этом кошмар не закончился. Волдеморт позвал своих слуг и, пока ждал их, рассказывал Гарри об их прошлом. Когда Пожиратели смерти прибыли и стали образовывать круг, взрослые смотрели на них во все глаза. Они видели получение Петтигрю серебряной руки и, безусловно, не пропустили момент, когда Волдеморт благодарил Малфоя за доставку ему Гарри.

Сириусу и Ремусу было трудно оторвать взгляды от Гарри, который был вынужден наблюдать за всем этим. Они видели боль, проступившую на лице парня, когда Волдеморт подошел ближе и даже прикоснулся к нему. Волдеморт обнаружил поглощающее ожерелье и снял его, отчего глаза опекунов тревожно расширились. И совсем их добило "зрелище" использования заклятия Круциатус на Гарри. Не в силах больше смотреть на это, они отвернулись.

Шокированные и не верящие своим глазам взрослые видели, как Волдеморт вызвал Гарри на дуэль. Прозвучало предложение Волдеморта перейти на его сторону. Не дав шестерым взрослым возможности испугаться, Гарри моментально отверг это предложение. Зрители с ужасом наблюдали за ходом дуэли, пока в воздухе не столкнулись убийственное заклятие и разоружающее заклинание. Когда сформировался купол, все шестеро зрителей оказались внутри. Своими глазами они наблюдали, как из палочки Волдеморта вылезали будто состоящие из плотного тумана призраки Седрика Диггори, пожилого человека, полной женщины и, наконец, старших Поттеров.

Сириус и Ремус упали на колени, и глаза их наполнились невыплаканными слезами, когда показались Лили и Джеймс. Взрослые слышали, что говорили Гарри призракоподобные создания, видели, каким яркими были глаза Гарри и сколько боли отражалось на его лице. Они слышали интрукции Лили Поттер о том, как вернуться домой, слышали последние слова Седрика. Пораженные, они наблюдали, как разорвалась связь между палочками Гарри и Волдеморта и как противники разлетелись в разные стороны. Они сдержали стоны, словно почувствовав боль парня, когда он с силой ударился о землю и не смог вздохнуть, сколько не пытался. Видели и то, как Гарри заставил себя подняться на ноги, проковылять к Кубку и последовать инструкциям Лили. Когда Гарри, Седрик и Кубок пропали, картинка перед глазами шестерых зрителей сменилась – они вновь оказались в Больничном крыле рядом с кроватью Гарри, все также держась за его руку.

Каждый из взрослых посмотрел на парня, но глаза того были закрыты, а дыхание было тяжело. Профессор МакГонагалл уже хотела спросить, что же такое сейчас произошло, но замолчала, получив предупреждающий взгляд от Дамблдора. Директор жестом показал, что всем им следует уйти и дать Гарри отдохнуть. Главное, они теперь знают, что произошло. Объяснения могут и подождать.

* * *

И опять тихие голоса рядом с кроватью разбудили Гарри. Сейчас парень ощущал, что состояние его изменилось. Да, он по–прежнему чувствовал себя истощенным, а кислородная маска все также закрывала его рот и нос, но в груди и спине появилась боль – раньше ее не было, или он ее не чувствовал. Кто‑то позаботился и снял с него очки. Без них все было расплывчато. Тусклое освещение говорило, что сейчас ночь. Он попытался пошевелиться и сразу пожалел об этом, когда боль прошила все тело. Да–с, в ближайшее время я никуда не пойду.

Гарри слабо застонал, и голоса тут же оборвались. В поле зрения появились размытые лица, чьи‑то руки удержали его на месте. Кто‑то положил руку ему на грудь, и боль вспыхнула с новой силой, заставив Гарри всхлипнуть. Рука тут же исчезла, но боль еще беспокоила несколько мгновений, медленно утихая. Почему так сильно болит? Что‑то случилось?

– Должно быть, действие обезболивающего закончилось, – объявила мадам Помфри. – Подержите его, пока я не введу новую дозу.

Гарри почувствовал, как чьи‑то руки скользнули ему под плечи и осторожно подняли, расположив верхнюю половину его тела под углом сорок пять градусов. Все эти действия казались слишком медленными, а вспышки боли непрерывно прошивали его тело. Гарри с трудом сдерживал стоны боли, которые рвались наружу. Что же происходит? Его тело напряглось, и тут же чьи‑то пальцы стали успокаивающе гладить его по волосам. Гарри раслабился и почувствовал, как с него сняли маску. Его голову слегка отклонили назад и влили в рот зелье.

Застигнутый врасплох, Гарри стал давиться неизвестной жидкостью. Но тут чья‑то рука ласково погладила его по горлу, расслабив его, и жидкость скользнула внутрь. Тело Гарри тут же обмякло, но также мгновенно исчезла и боль. Гарри будто находился меж сном и явью, не в силах пошевелиться, но стал терпеливо ждать, когда пройдет этот эффект. Парня осторожно уложили обратно на подушку и укрыли одеялом. Когда на него стали надевать кислородную маску, он протестующе застонал. Это что, так необходимо?

Рука прикоснулась к лицу Гарри. Он открыл глаза и тут же заметил перед собой белую бороду профессора Дамблдора.

– Я не знаю ничего, что можно сказать или сделать, чтобы компенсировать то, что тебе пришлось вынести, Гарри, – серьезным голосом проговорил профессор. – Ты поверил моим словам о твоей безопасности, а я ошибся. Единственное, что я могу, это дать объяснения некоторым из тех странных событий, что произошли той ночью.

Гарри медленно заморгал – большего он был сделать не в силах. Что бы за зелье ему не дали, оно лишило его любой другой возможности пошевелиться. Постепенно к Гарри пришло воспоминание, как он позволил шестерым взрослым увидеть его воспоминания. Он понятия не имел, как проделал это, наряду с бессчетным количеством других вещей. В том числе и о том, почему я до сих пор жив.

Дамблдор принял отсутствие протестов со стороны Гарри за разрешение продолжать.

– Твоя палочка соединилась с палочкой Волдеморта, поскольку обе они имеют одинаковые сердцевины, перья феникса, взятые у Фоукса, – произнес он. – Повстречав своего близнеца, палочка перестает вести себя как положено. Вступает в действие эффект Приори Инкантатем – эффект обращения заклинания, что и произошло с палочкой Волдеморта. Барти, видимо, использовал его палочку для убийства Седрика. Поэтому ты и увидел "эхо" самого Седрика, а затем и Фрэнка Брайса, Берты Джоркинс и своих родителей. Они сохранили внешность и характер умерших, и это позволило им говорить с тобой, создавая иллюзию, что они живы.

Гарри закрыл глаза и заплакал. "Держись, мой друг". Вот что сказал ему Седрик, вот как он его назвал: своим другом. Мама казалась такой любящей, отец же не был похож на того шутника, которого парень знал по рассказам. Вероятно, Сириус и Ремус правы. Должно быть, Джеймс изменился после окончания Хогвартса. Гарри почувствовал, как слезы, до этого стоявшие в глазах, покатились по щекам и упали на подушку. Дышать стало труднее. Но вот чья‑то мягкая рука легла на его плечо.

– Не нужно больше доказывать свое мужество, Гарри, – тихо произнес Дамблдор. – Ты столкнулся с тем, с чем немногие взрослые волшебники могли бы справиться и тем более выжить. Ты встал против Волдеморта, когда многие на твоем месте сжались бы от страха. Ты видел смерть и испытал боль, какую не должен испытывать ни один ребенок. Никто здесь не назовет тебя слабым, если ты дашь выход своим чувствам, – не получив ответа, Дамблдор заговорил о другом: – Что касается твоих вспышек, должен признаться, я никак не ожидал того, что произошло. Сириус и Ремус согласились, что, когда ты достаточно окрепнешь, они попытаются научить тебя контролировать их, чтобы подобного больше не происходило.

Гарри медленно открыл глаза и посмотрел на Дамблдора. В глазах парня читалось беспокойство. Он помнил свой опыт и последствия обращения со вспышками и не хотел, чтобы Сириус с Ремусом волновались за него снова. Да и вообще, чтобы кто‑нибудь переживал за него.

– Только когда ты достаточно окрепнешь, чтобы справиться с этим, Гарри, – повторил профессор Дамблдор. – Твои легкие и сердце все еще слабы, и выздоровление может растянуться на несколько недель. Твои вспышки повредили легкие и перегрузили сердце. Поэтому и нужны кислородная маска и сердечный монитор. Они не навсегда, лишь пока мадам Помфри не решит иначе.

Дамблдор ободряюще пожал плечо Гарри.

– Не могу выразить, насколько я горд тобой, Гарри, – с оттенком восхищения в голосе произнес директор. – Насколько все мы гордимся… Твои родители и Седрик тоже бы гордились.

Нижняя губа Гарри дрогнула, а глаза вновь наполнились слезами. Как может профессор Дамблдор говорить, что Седрик гордился бы им? Из‑за него, Гарри, Седрик умер! Друг, тот, кого он уже начал считать старшим братом, умер, потому что Волдеморту нужен был он и только он. Именно к этому идет его жизнь? Кто умрет следующим? Сириус, Ремус, Рон или Гермиона? Гарри закрыл глаза, слезы продолжали щипать глаза. Почему это случилось? Почему это всегда случается с ним?

– Думаю, хватит на сегодня, – произнес Сириус, защищая крестника. – Если у Гарри появятся еще вопросы, мы сообщим вам.

– Отлично, – произнес Дамблдор, отходя от постели Гарри. – Думаю, немного зелья для сна без сновидений не помешает. Спокойствие только ускорит восстановление мальчика.

Сириус и Ремус уже приподняли Гарри. Максу убрали с его лица, а голову запрокинули. Гарри смотрел в мутный потолок, и слезы продолжали течь по его лицу. Он полностью онемел и уже не чувствовал, как в рот ему влили зелье и вернули маску назад. Его медленно окружала темнота.

* * *

– Я не верю, что Сириус угрожает забрать Гарри из школы и мама поддерживает его решение.

– Рон, вспомни, через что Гарри пришлось пройти в этом году. Я не виню Сириуса за то, что он хочет обезопасить Гарри сейчас, когда Ты–знаешь‑кто вернулся. Но держать его дома, кажется, перебор. Можешь себе представить, что мы больше не увидим Гарри?

– Типун тебе на язык! Сириус никогда не сделает этого! Гарри поправится и вернется в Хогвартс в следующем году… он должен!

Повисла напряженная тишина, пока, наконец, не раздался тихий голос Гермионы:

– Я тоже буду скучать по нему, Рон.

– Нет, ты не понимаешь… я был ему ужасным другом в этом году. Не могу поверить, что потратил все то время на пустяки, когда я… я… я должен был быть рядом с ним. Он едва не погиб, Гермиона. Я слышал, как мама говорила это Биллу.

Гарри застонал, попытавшись пошевелиться. Руки и ноги слегка двигались, но ни о чем большем не стоило и мечтать. Хорошо, еще боли не было, но потеря двигательных навыков уже начинала раздражать. Если так продолжится, он проведет почти все лето в постели. Гарри медленно открыл глаза. Рядом с ним находились расплывчатые фигуры Рона и Гермионы. Друзья смотрели на него.

Кто‑то надел на него очки, и Гарри сразу заметил обеспокоенность на лицах друзей. Глаза Гермионы опухли и покраснели – видимо, она плакала недавно. Рон же выглядел так, что вот–вот заплачет сам. И оба выглядели усталыми. Гарри невольно задумался, через что им пришлось пройти в последние дни. Подумав об этом, он понял, что даже понятия не имеет о том, что же происходило в последние дни за дверями Больничного крыла.

– Как ты себя чувствуешь, Гарри? – спросила Геримона, пожимая ему руку. Гарри смог лишь слабо простонать в ответ. – Ой, прости, я забыла, что ты не можешь нормально говорить в кислородной маске. Сириус и Ремус просили сказать тебе, что они отлучились, но скоро вернутся. Фадж сейчас находится в кабинете Дамблдора, наверное, опять добивается своего. Сириус и Ремус, видимо, решили помочь спровадить его отсюда.

– Дамблдор наложил ограничение на посещение Больничного крыла, – добавил Рон. – После того как ты в первый раз пришел в себя, сюда могут приходить лишь те, кто тебя близко знает. Теперь все спрашивают о тебе нас. Ты всех реально напугал, приятель.

Гарри взволнованно посмотрел на лучших друзей и, увидев их глаза, понял, что никогда не сможет рассказать им, что произошло на самом деле. Гарри отвернулся от друзей. Он внезапно понял, что совершенно отличается от них. Одного его друга убили прямо у него на глазах. Самого его пытал Волдеморт. За одну ночь не восстановиться. Кошмары той ночи продолжали время от времени проноситься в голове ужасными видениями, и такое, скорее всего, будет происходить еще продолжительное время.

Открывшаяся с грохотом дверь выдернула Гарри из мрачных мыслей. Тело его мгновенно напряглось, а Рон с Гермионой быстро развернулись, заслонив парня от того, кто вошел. Дыхание Гарри участилось. Сердце застучало быстрее, отдаваясь дробью в ушах. Казалось, его стук должен быть слышен во всем Больничном крыле. Кто‑то быстро приближался к его постели.

– С дороги! – приказала мадам Помфри, и Гарри наконец ее увидел. Она торопливо сняла с него кислородную маску, просунула руку под плечи Гарри и приподняла его.

– Это успокоительное, мистер Поттер, – произнесла она и поднесла флакон с жидкостью к губам Гарри.

Гарри принял зелье, и беспокойство, поселившиеся внутри, исчезло. Он почувствовал, как его уложили обратно в постель и снова надели маску. Парень понимал все, что происходит вокруг, но сил, чтобы беспокоиться об этом, не было. Гарри обессиленно простонал и повернул голову к друзьям. Те стояли, словно громом пораженные. На лице Гермионы ясно читалась паника, а от лица Рона отхлынула вся кровь. Причина такого их поведения стояла прямо перед ними. Это был министр Магии, скептически осматривавший двоих друзей.

Мадам Помфри проверила пульс Гарри и оглянулась через плечо на наблюдателей.

– Мисс Грейнджер, мистер Уизли, боюсь, время вашего посещения закончено, – произнесла она. – Вы сможете навестить мистера Поттера, когда его состояние снова стабилизируется. Министр, вынуждена настаивать, чтобы вы тоже ушли.

Фадж лишь сузил глаза и хмуро уставился на мадам Помфри.

– Видишь ли, женщина, к мистеру Поттеру имеются вопросы, не терпящие отлагательства, – объявил он. – Если он смог рассказать Дамблдору о случившемся, значит, может рассказать и мне!

Мадам Помфри повернулась лицом к Фаджу. Суровый тон последнего ее нисколько не напугал.

– Мистер Фадж, мистер Поттер – мой пациент, и мне решать, что будет лучше для него, – решительно произнесла она. – Кроме того, мистера Поттера никто не вправе допрашивать без присутствия его опекунов. Если вы подожджете, думаю, мистер Блэк и мистер Люпин будут рады сказать вам пару слов о вашем шумном появлении, из‑за которого у мистера Поттера случился приступ паники.

Фадж что‑то раздраженно прорычал и бросил мешок с золотом на прикроватную тумбочку.

– Ваш выигрыш, мистер Поттер, – коротко бросил он. – Родители Диггори отказались от претензий на приз. Пожалуй, мне действительно стоит поговорить с вашими… опекунами относительно произошедшего. Надеюсь, все… неясности тогда разрешатся… Хорошего дня.

Министр надел свою шляпу–котелок и вышел из Больничного крыла. Парень провожал его широко открытыми глазами. Фадж не верит, что Волдеморт вернулся? Страх вытеснил все другие эмоции. Если не Волдеморт, то кто тогда убил Седрика? Гарри вовсе не было желания ждать того дня, когда окрепнет достаточно для подобного разговора. Корнелиус Фадж еще тот упрямец.

Рон и Гермиона были выпровожены из Больничного крыла, оставив Гарри наедине со своими мыслями. Третье испытание и дальнейшие события всплывали у него в голове. Он тогда ужаснулся, увидев, как на Седрике применяют Круциатус. Но это было только начало. Гарри вспомнил выражение, появившееся на лице Седрика, когда он увидел Гарри, привязанного к надгробию. Выражение беззащитности и страха. Он знал, что умрет, и не беспокоился в тот момент о себе.

Гарри закрыл глаза, но стало только хуже, но снова уснуть казалось сейчас невозможным. Вновь открыв глаза, Гарри уставился в потолок, стараясь не думать о произошедшем, но давалось это с трудом. Лицо Волдеморта так просто не забудешь. А фразы "убей лишнего", "я найду тебя, и тогда ты умрешь, как и твои родители" и "Авада Кедавра", видимо, он будет помнить до самой смерти.

Гарри не знал, сколько он пролежал так, глядя в потолок и слушая эхо фраз "убей лишнего" и "держись, друг", звучавших в его голове. Казалось, он был пойман в капкан своих мыслей. И когда сочувствующие лица крестного и "дяди" появились в поле его зрения, он даже не обратил на них внимания. А мог ли?

Гарри не понял, как оказался в крепких объятиях Сириуса.