Текст книги "По ту сторону двуличия (СИ)"

Автор книги: ksana_lindemann

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Драко поморщился – события прошедшей ночи никак не хотели выстраиваться в необходимой последовательности, да и половину случившегося он, откровенно говоря, не помнил вообще. И обнаженная Гермиона Грейнджер в происходящее вообще никак не вписывалась, хотя ее нагота притягивала к себе все его болезненное и воспаленное внимание. В попытке отвлечься он оглянулся вокруг, понимая, что место, в котором они казались, ему не знакомо.

Облупившаяся краска на потолке и обои, местами вздувшиеся пузырями. Ледяной осенний воздух, пахнущий дождем и выхлопными газами, врывался в неопрятную комнату через плохо закрытую форточку, похлопывающую створкой. Скинув с себя дешевое комковатое одеяло, Драко, не обращая внимания на головную боль, тошноту и холод, приблизился к окну. Под ним, внизу, расстилалась широкая многополосная дорога, переполненная сигналящими на все лады машинами. Голые кроны деревьев не скрывали тротуаров, по которым спешил густой поток прохожих, таких же шумных, как и автомобили. Начинался мелкий, противно моросящий дождь, поэтому все чаще в толпе мелькали разноцветные зонтики. «Что за… только маглов мне и не хватало!» – раздраженно подумал Малфой, вглядываясь в свое отражение на стекле. Даже так он смог разглядеть огромный лиловый синяк, багровеющий на левой скуле. Отлично. Просто отлично. Осталось разобраться, что это за Богом забытое отвратительное местечко.

На старом обшарпанном столе, рядом с не очень чистыми стаканами и графином, наполненным подозрительно мутной водой, обнаружилась его одежда. Кое-как, постанывая от головной боли и борясь с редкими приступами тошноты, Малфой натянул на себя джинсы и мятую футболку. От них странно пахло алкоголем и женским парфюмом, словно кто-то специально вылил стакан огневиски вперемешку с флаконом туалетной воды на ткань. Из-за резкого запаха к горлу подкатил очередной комок, и Драко, панически оглянувшись, кинулся к первой попавшейся двери.

Ему повезло, и за ней оказался душ. Сдерживая рвотные позывы, Малфой судорожно откручивал скрипучий барашек, подающий холодную воду. В эту минуту он не походил на того надменного и холеного аристократа, каким старался казаться всегда. Засунув голову прямо под низвергающий ледяные струи кран, обычный двадцатилетний парень сражался с похмельем и пытался вспомнить все, что происходило с ним в последние двенадцать часов.

– Малфой! – пронзительный, почти истерический вопль за его спиной заставил Драко резко дернуться, вскидывая голову. Холодная вода мигом затекла ему за шиворот, а затылок онемел от боли – Малфой со всей дури приложился им о чугунный кран.

– Блять! Сука!

– Мать твою, ну чего опять? – растерянная, со следами сна на помятом лице, в дверях появилась рассерженная Гермиона, на ходу пытаясь обернуться простынью. Увидев мокрого с ног до головы Малфоя, сыплющего проклятиями, она поморщилась и засмеялась. – Пять баллов, старина Драко! А теперь, может быть, объяснишь мне, что мы здесь делаем?

Малфой зло посмотрел на нее. Теперь голова просто раскалывалась, словно мозг внутри решил провернуться по собственной оси, если она у него, конечно, есть.

– Я думал, ты расскажешь. В конце концов, это была твоя идиотская идея с играми и пьянками.

Гермиона задумалась, разглядывая свои посиневшие от холода ступни. Из окон нещадно дуло, и она поджала пальцы на ногах.

– Я помню только начало…м-м-м… вечера… – честно призналась она. – Первые три вопроса, и только одно желание.

– Какое? – напрягся Малфой.

– Тебе пожелалось напиться в магловском баре…

– Теперь хотя бы понятно, что мы здесь делаем. Видимо, одним только баром не ограничилось.

Гермиона покраснела.

– Если и не ограничилось, то я этого не помню, хоть убей.

– Интересное предложение, и, скорее всего, я им обязательно воспользуюсь… Но, к сожалению…

– Только не говори, что мы… – Гермиона зажала рот рукой, покрепче прижимая к груди простынь. Ее медленно, но верно начинало мутить. К похмельному синдрому примешивалось тяжелое чувство жгучего стыда, заливающего щеки краской и звенящего в тяжелой голове одним только словом.

«Блять!»

– Именно, Грейнджер, – устало кивнул Малфой, с удовлетворением замечая, что ее глаза расширяются от ужаса. – И ночью ты не собиралась лить слезы по этому поводу…

Он лукавил. Сам он ровным счетом ничего не помнил, точно так же, как и Гермиона, но не смог лишний раз упустить шанс поиздеваться над ней, тем более что его блеф вполне мог оказаться правдой.

– Впрочем, если честно, – потирая ушибленный затылок, продолжил Драко, – я бы не отказался восстановить все события сегодняшней ночи. Признаться, я редко страдаю алкогольной амнезией, но ты напоила меня каким-то напрочь выносящим пойлом…

– Что-то ты не слишком сопротивлялся, Малфой! – огрызнулась Грейнджер, щеки которой все еще горели от смущения. – Я тебе ничего насильно в глотку не вливала!

– Откуда мне знать, дорогая моя… м-м-м… любовница? – Драко хрипло засмеялся, присаживаясь на неубранную постель с застиранным бельем. – По крайней мере, кое-что освежить в памяти мы можем.

– Отвали, идиот. Я только рада, что ничего не помню. Надеюсь, теперь, когда ты своего добился, я тебя буду видеть гораздо реже. Например, никогда.

Гермиона расхаживала по комнате, пытаясь найти хоть что-то из своей одежды. Она совершенно не помнила, во что была одета, но возможность того, что квартиру покинула в простыне, была минимальной. Наконец, через несколько минут пристальных поисков под кроватью обнаружилось крохотное платье, которое, впрочем, ей знакомо не было. Тонкий, почти невесомый блестящий кусочек ткани, едва прикрывающий ягодицы. Такого в своем гардеробе она явно не держала, но ничего другого в комнате просто-напросто не было.

– А ты та еще штучка, я смотрю. Пьешь до потери памяти, наряжаешься как шлюха, да еще и спишь со своими школьными врагами. И как я тебя в Хогвартсе-то не разглядел… – саркастически заметил Малфой, бессовестно разглядывая ее стройную фигуру, облаченную в весьма и весьма откровенный наряд.

– Идиот. Меня от тебя…

– Да-да-да, я в курсе, тебя от меня тошнит. Но, как бы там ни было, для начала не мешало бы выяснить, куда нас занесло благодаря твоей дурацкой идее.

Гермиона еще раз внимательно оглянулась, на этот раз надеясь найти свою обувь. Ноги от хождения босиком заледенели, а куцая одежонка («Фу, мерзость, попаду домой – сожгу ее к чертовой матери!») никак не могла согреть несчастную девушку. Она ощущала себя именно несчастной, растерянной и опустошенной. Словно человек, которому на голову спросонья вылили ведро холодной воды. С лягушками. Да, точно, с гадкими холодными лягушками. Омерзительно.

– Моей идее?! – немедленно вскинулась Грейнджер. – Моей идеей было прийти домой, в одиночку напиться, порыдать над своей бессердечной судьбой, постоянно подсовывающей мне твою противную рожу, и мирно выспаться в своей постели. Это был действительно неплохой план, если бы ты, Малфой, не вмешался!

Ее голос, изначально пропитанный ненавистью и иронией, сорвался на крик и охрип. Гермиону знобило, едва заметная дрожь пробегала по спине, заставляя ее плечи содрогаться. Со злостью выдернув из-под Малфоя одеяло, Грейнджер укуталась в него и, поудобнее устроившись на продавленной скрипучей кровати, нахохлилась, словно обиженный воробей. Правда, надолго ее не хватило, так как уже через минуту она заметила на полу кусок ярко-красного картона. Подняв его, она на автомате пробежала глазами по напечатанным буквам. «Не беспокоить!» – гласила надпись на потертой табличке с характерным крючком-вешалкой.

– Зашибись. Переспать с придурком Малфоем в затрапезном дешевом магловском мотеле – всю жизнь мечтала, – зло прошипела она, безуспешно пытаясь решить, на кого злится больше, на себя или на Малфоя. По всем ее расчетам выходило, что больше все-таки на него. В конце концов, не заявись он без приглашения к ней в квартиру, все было бы так, как она сама себе представляла. Идеально.

Отвлекшись на свои невеселые мысли, Гермиона не заметила, как Малфой направился к двери с нарисованной на ней картинкой с писающим мальчиком. «Да уж, лучшего для этого захудалого местечка и придумать нельзя». Открыв дверь, Драко не спешил войти в санузел – он застыл на пороге, внимательно разглядывая что-то на полу. Настолько внимательно, что даже присел на корточки и, потирая переносицу, смачно выругался.

– Нам пиздец, Грейнджер. Утри сопли и иди сюда…

– Ага, уже бе…

– Лучше действительно беги, желательно, куда подальше отсюда! – с этими словами он поднялся, резко схватил ее за запястье и подтащил к туалетной комнате. От увиденного Гермиона крепко зажала рот рукой, чтобы не закричать. В ушах шумело, к горлу подкатил тугой комок, а ладони и спина мгновенно покрылись липким потом.

На грязном полу, рядом с переполненной воняющей пепельницей, нелепо раскинув вывернутые руки, лицом вниз лежал человек. Из-под его головы растеклось и застыло огромное темное пятно, и запах крови пугающе щекотал ноздри. Ее потеки были повсюду – на стенах, на ободке загаженного унитаза и даже на переполненном смердящем мусорном ведре. Даже на потолке багровели несколько капель. Естественно, незнакомец был окончательно и бесповоротно мертв.

====== 9 глава ======

Комментарий к 9 глава Спасибо большое тем, кто читает мой фанф, и особенное вселенское спасибо и дополнительные плюсы к карме тем, кто не жалеет времени на отзыв))) это действительно приятно – получать критику и мнения)) благодаря им вдохновение не загибается на полпути и жадный до ваших отзывов автор (ну вот и призналась честно, кто я на самом деле))) не чахнет над очередной главушкой)))

Гермиона всхлипнула и еще крепче зажала рот рукой, сдерживая истошный вопль, панически вырывающийся наружу. Ее темные, почти почерневшие глаза, наполнились истерическим ужасом, а ноги мгновенно стали ватными. Гермиона тяжело опустилась на пол.

– Кто это? – со слезами в голосе прошептала она. В этот момент ей показалось, что мир, волшебный, магловский – неважно, перестал существовать и сузился до размера трех человек: окровавленного незнакомца, самой Гермионы Грейнджер и Драко Малфоя, все еще крепко сжимающего ее запястье.

– Какая разница, – он, словно очнувшись, выпустил ее руку, – нам просто нужно валить отсюда, и как можно дальше. Где наши палочки?

Только сейчас Гермиона поняла, чего ей не хватает – волшебной палочки. Ее гладких, идеально отполированных округлых граней дерева, ее волшебства, способного за одну секунду вернуть в привычный, гостеприимный магический мир, где нет этого неуютного места, скомканных серых простыней на неопрятной постели и трупа, уткнувшегося разбитым лицом в грязную плитку туалетного пола. Гермиона беспомощно оглянулась, словно надеясь, что ее волшебная палочка совсем рядом, просто она осталась незамеченной ранее.

Малфой нервно вышагивал по комнате, разнося все на своем пути – он уже вывернул кровать, внимательно оглядел каждый закоулок и даже исследовал душевую и туалет, осторожно обходя тело со всех сторон. Все это время Гермиона молча наблюдала за ним, понимая, что от холода и страха вполне отчетливо стучит зубами. На мертвеца она старалась не смотреть – даже когда случайно остановилась взглядом на его ботинке, в животе предательски заворочался тошнотворный ком.

– Грейнджер, не рассиживайся! – вдруг зло прошипел Малфой, выглядывая из-за двери, за которой скрывался покойник. – Давай, поднимайся и ищи, тоже ищи. Палочки, куртки, хотя бы обувь. Ты уже задубела на этом полу, дура!

Он подошел к ней и попытался поставить на ноги. Однако они не желали слушаться хозяйку, ее колени дрожали, а глаза наполнились слезами.

– Малфой, это мы его… убили? – она наконец-то решилась произнести это. Те нескончаемые несколько минут, прошедшие с момента обнаружения неприятного кровавого сюрприза, эти жуткие слова колокольным похоронным звоном звучали в ее голове.

– Не знаю, Грейнджер, откуда мне знать? – с раздражением бросил Малфой, оставив попытки ее поднять. Он просто подхватил ее на руки и перенес на кровать, замечая, что лихорадочная крупная дрожь все сильнее одолевает бывшую однокурсницу. Не в силах сопротивляться ни Драко, ни душившим ее эмоциям, Гермиона разрыдалась. Взахлеб, громко шмыгая и размазывая по щекам соленые едкие капли.

Драко с удивлением посмотрел на нее. Он привык видеть Гермиону храброй, воинственной или, на крайний случай, раздраженной, он знал, насколько она может быть нежной, доброй и внимательной, но вот вид абсолютно растерянной, испуганной и плачущей Гермионы Грейнджер привел его в замешательство. От неожиданности парень присел рядом и приобнял ее за плечи.

– Успокойся, Грейнджер. Что бы ни случилось сегодня ночью, мы найдем эти чертовы палочки и в ту же минуту вернемся в магический мир, в Хогвартс, куда угодно – и там останется только забыть, что мы видели, – тихо пробормотал Драко, уткнувшись в ее пушистые, пахнущие тем же парфюмом, что и его одежда, волосы.

Гермиона словно его не слышала. Она смотрела в одну точку, сглатывая непрошеные слезы. «Я убийца, убийца, убийца!»

– Нам ничего не будет, даже если мы виновны в… – Малфой запнулся, – в этом. Нужно только скорее убираться отсюда, чтобы магловская полиция нас не нашла. Нас не существует в этом мире, пойми ты! Если мы успеем, то…

– Считай, что ничего не было? – грустно прошептала Гермиона.

– Ну… да.

Она подняла голову и неожиданно злобно сверкнула глазами. В них застыла пугающая решительность вперемешку с разочарованием. Так смотрят на чужую жвачку, намертво прилипшую к подошве дорогих праздничных туфель.

– Да что же ты за человек-то такой, Драко Малфой? – срывающимся голосом почти закричала Гермиона, отшатнувшись от него. – Беспринципный, бессердечный, бессовестный… а если ты теперь убийца, то всё равно сможешь продолжать спокойно жить, дышать и трахать пьяных подружек? Прости, но это выше моего понимания!!! Я хочу знать все, что здесь произошло!

– Ты думаешь, я не хочу? – Малфой вскочил на ноги. – Но все, что мы сейчас можем сделать – свалить отсюда, потому что если прямо сейчас об этом узнает хоть кто-то – мы без палочек окажемся в каталажке, и никто, понимаешь, никто – нам не поможет!!!

Он присел перед ней на корточки и, подняв руки, крепко вцепился своими тонкими, но словно стальными, пальцами в девичьи плечи. Гермиона поморщилась – любое его прикосновение было ей неприятно, но вырваться из них не представлялось возможным.

– Убери. От меня. Руки, – четко, с расстановкой произнесла она, даже не пытаясь пошевелиться – знала, что бесполезно.

– Нет, – он легонько потряс ее. – Сейчас ты успокоишься и посидишь тихонько, без воплей, поняла? От твоих истерик и нотаций ничего не изменится, труп не оживет, а нам может быть только хуже.

Его голос, казалось, был абсолютно спокоен, только где-то в глубине дрожал высокими нотками. Гермиона лишь ненавидяще уставилась на него. «Это ты во всем виноват, Драко Малфой».

– После того, как палочки найдутся, мы трансгрессируем в твою квартиру и вместе попытаемся восстановить в памяти все, что с нами произошло, – с этими словами он поднялся на ноги, отпустил ее и снова принялся за поиски. Сосредоточенный, внимательный, внешне практически безмятежный – только в слишком порывистых движениях было заметно волнение. Гермиона не могла отвести от него глаз – ненавистный, отвратительный ей Малфой словно заворожил. Только когда тот снова скрылся в санузле, она закрыла глаза и погрузилась в свои мысли.

«Не может быть».

Это сон, определенно только сон. Она проснется одна, в своей кровати, одетая в любимую фланелевую пижаму с сердечками… черт, последнее все-таки лишнее. Самое главное – никакого Драко Малфоя. Его тихого низкого голоса. Его серых, лениво прищуренных глаз. Его сарказма, шуточек и необдуманных поступков. Его полярных приступов импульсивности и хладнокровия. Главное, чтоб в ее жизни больше не было его.

«Ты сама-то этого хочешь?» Конечно, в этом Гермиона, казалось, была уверена. Она раздувала в себе эту уверенность, искусственно думая о ненависти и неприятии Малфоя, как человека и мужчины. Только внутри что-то сжималось, когда она представляла одинокое безоблачное пробуждение в своей пустой квартире, потому что тогда страхи и ночные кошмары станут той самой реальностью, от которой она так упорно пыталась убежать…

– Твою ж мать… – протяжный испуганный крик безжалостно вернул обратно в холодный и неопрятный гостиничный номер. Она на автомате попыталась броситься к Малфою, но он как ошпаренный выскочил из туалета и захлопнул за собой дверь. – Грейнджер, сиди на месте. И отвернись.

Гермиона отчего-то беспрекословно подчинилась. Что-то в его безумном, страшном взгляде заставило ее молча опуститься на подушку и, свернувшись калачиком, спрятать лицо в ладони.

Убедившись, что Гермиона ничего не видит, Драко стянул с себя футболку и достал из заднего кармана джинсов две волшебные палочки. Он брезгливо морщился, держа их в вытянутой руке и одновременно вытирая гладкое блестящее дерево от темных багряных сгустков чего-то липкого и тошнотворного своей же одеждой. Драко выворачивало наизнанку, но он сдерживался, стараясь не думать о том, ГДЕ он нашел эти чертовы палочки… В кармане брюк покойного, запачкавшего их своей зловонной железистой кровью. Драко практически уже ненавидел этого мертвого и неизвестного ему человека – за то, что глядя на его неестественно вывернутое тело, ощущал отчетливые приступы страха и странного, неведомого доселе чувства, сосущего под ложечкой…

В попытке избавиться от параноидальной паники Малфой приблизился к Гермионе и лег с ней рядом. Она не шелохнулась, только ощутимо напрягалась, всем своим существом пытаясь показать свою к нему неприязнь. Стараясь не замечать этого, Драко обнял ее и вложил в раскрытую ладонь волшебную палочку.

Гермиона вздрогнула и немного отодвинулась. «Лишь бы не чувствовать, не чувствовать его рядом с собой!»

Но, вопреки своим желаниям, сквозь тонкую ткань вульгарного платья она всей спиной ощущала тепло его тела, проникающее в самое ее существо и дарящее странное, почти невозможное успокоение. Гермиона думала о том, насколько тяжелы и в то же время бережны руки, лежащие на ее талии. Как прерывисто его дыхание, когда он, зарывшись в ее волосы, просто молчит. «Ты сумасшедшая, Грейнджер, – все, что могла она сказать самой себе, понимая, что позволяет Малфою обхватить ее уже двумя руками и прильнуть к ней еще сильнее. – Сумасшедшая…»

В эту же секунду Гермиона словно со стороны услышала хлопок трансгрессии и крепко зажмурила глаза…

Еще никогда Драко Малфой не был так рад видеть эти цветастые обои в жизнерадостный горошек. Он готов был едва ли не прыгать от радости, как маленький мальчик, получивший в подарок свою первую метлу, когда они с Гермионой переместились в ее квартиру, приземлившись точно на мягкий матрас кровати, как он и задумывал. Грейнджер, все еще испуганная и насупленная, но от этого нисколько не растерявшая боевого гневного пыла, сразу же демонстративно скрылась в душе, напоследок бросив через плечо: «Надеюсь, когда я вернусь, твоей тощей задницы здесь уже не будет!»

– Ничего она у меня не тощая! – теперь уже Драко попытался обидеться, но облегчение, сравнимое по силе разве что с эйфорией, радостно распирало его изнутри. И мелкие обиды Грейнджер нисколько не умаляли его полуистерического счастья.

Подойдя к зеркалу, он взглянул в свои собственные усталые глаза и усмехнулся. Серые и практически безжизненные, словно застывшие в немом укоре своему хозяину. Удивительно, как его взгляд все еще не растерял своей надменности и чувства собственного превосходства, ведь с каждым днем Малфой все с большей отчетливостью ощущал, что теряет что-то очень важное, будто бы частичку самого себя. Слишком ранняя сеточка тонких морщинок, разбегающаяся от уголков глаз к вискам. Острые, четко выпирающие скулы. Когда-то, еще в школе, кто-то из девчонок льстиво заметил, что это сексуально. Помнится, тогда еще Драко раздувался от самодовольства и стригся покороче, чтобы эта угловатость лица была еще более заметна. Напыщенный, обожающий подхалимаж индюк – все, что он мог сказать о том, кем он являлся ранее. Какая разница, насколько идеально уложена твоя прическа, если вместо сердца у тебя – зияющая стылая пустота, уже давно переварившая и выплюнувшая твою душу? Жаль, что осознание настолько элементарных, но, в то же время, спрятанных под толщей слез, страданий и потерь вещей приходит настолько поздно.

Грейнджер права. Абсолютно и, к сожалению, безапелляционно права – он, Драко Люциус Малфой – всего лишь бессердечная оболочка с весьма сомнительным прошлым и практически разрушенным будущим. Еще пару лет – и можно начинать спиваться, бегать по дамам с неблагополучной репутацией, чтобы в результате сдохнуть от позорной болезни где-нибудь в магловском хосписе. Вполне реальная перспектива для некогда уверенного в себе аристократа, одного из самых завидных женихов магической Британии.

– Ты все еще здесь? – тихий, бесцветный голос за спиной заставил его вздрогнуть и обернуться. Грейнджер стояла позади, обернутая в одно лишь полотенце, нисколько его не стесняясь. Видимо, барьер скромности и смущения между ними рухнул, оставив вместо себя шаткую и колеблющуюся границу угасающей неприязни и чего-то непонятного, возбуждающего и волнующего, разрывающего внутренности и сознание на полярные болезненные противоположности. Гермиона больше всего хотела никогда не встречаться с Драко Малфоем в кабинете директрисы МакГонагалл, чтобы последней их встречей стали драматические события посреди разрушенного двора в Хогвартсе. Однако в глубине души, боясь признаться самой себе, Гермиона остро чувствовала ехидного червячка сомнения – ведь именно благодаря этой, казалось бы, не самой приятной случайности жизнь повернулась к ней совсем другой стороной.

– Здесь, – теперь уже Грейнджер непроизвольно дернулась, вырванная его спокойным, едва ли не умиротворяющим, тоном из задумчивости. – И как бы тебе ни хотелось, как бы ты ни злилась и ни ненавидела меня, никуда я не уйду. Потому что тогда никто не будет бесить меня своими истериками и ворчанием.

Он обезоруживающе улыбнулся, замечая, что его настроение за последние десять минут изменилось третий раз. Хаотичное, беспрерывное и бесконтрольное смешение красок и чувств – то, чего ему так не хватало.

– А потом что? Поженимся, нарожаем кучу белобрысых детишек и умрем в глубокой старости? – скептически поинтересовалась Грейнджер, делая к нему один шаг. «А если он – или ты – убийца?»

– Ну, у меня немного другие планы, так что руку и, тем более, сердце, предложить тебе не могу, – он находился уже на расстоянии вытянутой руки от нее. Еще немного – и запах ее мыла, ее теплой после горячего душа кожи и чего-то необъяснимо женственного навечно поселится у него в легких. Или где оно там…

– У тебя его все равно нет.

– Точно. А значит, жалеть твои чувства я точно не буду.

– У меня их все равно нет, – «Ничего-то у нас и нет. Только чей-то труп, но и тот остался в другой реальности». – Значит, можно на несколько часов стать такой же равнодушной тварью, как и ты.

– Верно, – Малфой осторожно, словно боясь, что она сейчас ударит его по пальцам, развязал узел полотенца на груди Гермионы, и она, не сопротивляясь, отдала его, оставшись совершенно обнаженной. «Какая разница, чего уж он там не видел».

– Ты понимаешь, что это ТВОЯ очередная безумная идея? – хмыкнул Малфой, беспрепятственно разглядывая ее покрывшееся мурашками холода тело. Впервые он видел ее такой… доступной и… совершенной?

– Я уже начинаю сомневаться в ее правильности… – нахмурилась Гермиона. «Идиотка. Нелогичная, беспринципная идиотка».

– Не сомневайся. Может быть, игра стоит свеч?

– Может быть, – «Гори оно все синим пламенем…»

====== 10 глава ======

Малфой спал рядом, словно ребенок, укутавшись по самые уши в одеяло и обхватив руками скомканную подушку. Спокойное лицо, едва вздрагивающие ресницы. Длинный острый нос, который он смешно морщит во сне, непонятно почему. Ладони, беспричинно сжимающиеся в кулаки…

Гермиона сидела на кровати, обхватив руками колени, и, как маленькая девочка, разглядывала Драко, очертания фигуры которого смутно белели в окружающем ночном сумраке. Она порывалась поправить прядь светлых волос, неаккуратно упавшую на лоб, но каждый раз одергивала себя – ее пугали собственные проявления нежности, ненужные и постыдные. Гермиона до конца не верила в то, что происходило с ней в последние несколько недель, – и Малфой, ворочающийся с бока на бок и шумно вздыхающий во сне, явно выходил за рамки ее обычной скучной повседневности.

«Ты понимаешь, что это ТВОЯ очередная безумная идея?» – ее банное полотенце беспрепятственно падает на пол, небрежно отброшенное Малфоем. Он не просто пожирает ее глазами – он поглощает взглядом каждый сантиметр ее кожи, шумно вдыхая воздух, буквально пропитанный напряжением. Словно боясь прикоснуться к ней, не приближается ближе чем на дюйм – и от этого Грейнджер кажется, что она сама готова прижаться к нему, алчно впиться в мягкие горячие губы и никогда не разрывать этих неловких непростительных объятий.

«Не сомневайся. Может быть, игра стоит свеч?..»

Драко нежно, словно дорогую хрустальную статуэтку, подхватывает Гермиону на руки и позволяет ей обвить свою шею руками. Она словно видит их со стороны – насколько маленькой и хрупкой кажется ее фигура в его крепких жилистых руках. Тонкие запястья, худые ноги, острые коленки – Гермиона сама себе кажется нескладной и несуразной, но, в то же время, удивительно гармоничной на фоне повзрослевшего и возмужавшего Малфоя.

В несколько шагов пересекши комнату, они оказываются в ванной – ее привычной ванной с потемневшим от времени кафелем и запотевшими от обжигающего пара зеркалами. Только теперь обыденное вдруг стало необычно новым – Драко шепнул несколько неизвестных ей заклинаний, и ванна почти до краев наполнилась теплой водой, увенчанной пушистыми шапками душистой пены. Драко аккуратно помог Гермионе опуститься прямо в белоснежные пенные объятие, пахнущие мылом, и она молча, в абсолютной сюрреалистической тишине наблюдала, как он медленно стягивает с себя одежду, открывая покрытое странными кровоподтеками и синяками тело. Стараясь не замечать все еще чернеющую на его предплечье метку, Гермиона, как загипнотизированная, бредила этими ледяными серыми глазами, прожигающими насквозь и оставляющими болезненные раны где-то в районе души.

Хотя, где она, эта душа, Гермиона теперь и знать не знала. Потому что все, что она сейчас ощущала, – скользкую горячую кожу под своими мокрыми пальцами. Жаркие губы, оставляющие дорожку лопнувших капилляров на ее груди и шее. Крепкие сильные ладони, бережно сжимающие ее талию. Руки, приподнимающие ее несопротивляющееся тело и усаживающие на него. Малфоя, чувствующего ее осторожные неравномерные движения. Их невозможный, запретный и возбуждающий симбиоз, не замечающий ни выливающейся на пол через край ванны воды, ни собственного шепота, ни сплетенных в странном пульсирующем танце пальцев…

Не пытаясь сдерживаться, Грейнджер больно впилась в его плечи ногтями, с плотоядным удовлетворением замечая мгновенно проступившие багровые отметины. В ответ Малфой только сильнее сжал ее бедра, заставляя обхватить себя коленями еще крепче.

Его хриплое сбивчивое дыхание смешивалось с паром от горячей воды, ароматом пены и ее прерывистыми судорожными вздохами, колко вырывающимися через саднящее горло. Чем глубже и ритмичнее становились движения Гермионы, тем чаще и резче дышали они оба – словно вдыхая друг друга, вплетаясь кусочками раздробленных, разобранных на запчасти пресловутых душ, пожирающих изнутри самое себя…

«Гори оно все синим пламенем…»

Картинка меняется, рябит, словно кадры зажеванной кинопленки… Оставляя на полу мокрые мыльные следы, поскальзываясь и едва не падая, Драко и Гермиона, как глупые расшалившиеся подростки, не боящиеся возвращения родителей, зарываются в простыни. Гермиона громко, нисколько не стесняясь самой себя, смеется – и это вызывает в Драко захлестывающую волну желания, улыбку, искреннюю улыбку, столь редкую гостью на обычно хмуром, надменном лице…

– Вот уж никогда бы не подумала… – задыхаясь, Гермиона целует Малфоя в распухшие солоноватые губы. Это кажется ей естественным, как будто она уже миллион раз так делала. Глупый, абсолютно ненужный порыв – но сколько удивленного веселья отразилось на его лице.

– Что я настолько хорош? – как герой неудачной романтичной комедии, Драко нарочито небрежно сдул с лица челку и провел теплой ладонью по ее щеке.

– Что в тебе есть что-то светлое…

– Переспать с девушкой – это что-то светлое? – Малфой озадаченно уставился на нее. – О, тогда можешь звать меня ваша светлость, я не обижусь.

– Нет, я не об этом, – серьезно ответила Гермиона. – Я о том, что с тобой можно быть самой собой. Не продумывать линию поведения, не пытаться чему-то или кому-то соответствовать, не думать вообще ни о чем. Если бы мне кто-нибудь несколько лет назад сказал, что я буду целовать Драко Малфоя, а он в ответ улыбаться…

– Ты бы посчитала этого человека сумасшедшим, Грейнджер.

– Именно. Я и сейчас не до конца верю в происходящее. Как будто нет ничего, что было еще вчера, – ни исчезнувших учеников, ни ночных кошмаров, ни трупа… Ничего. Мне с тобой спокойно, и это поразительно.

Она снова напоминала заучку Грейнджер – былая рассудительность, желание разобраться в своих чувствах, разложить все по полочкам – словно истинная Гермиона медленно, нервно озираясь по сторонам, выглядывала из пепла своей полуразрушенной жизни.

– Не привыкай, – самодовольно хмыкнул Драко. Кто-кто, а он прочно сохранил в себе некоторые прежние черты, сорняком настойчиво пробивающиеся через бетонное безразличие и ростки человечности. Гермиона почувствовала, как по спине тонким ручейком прошелестели мурашки, – это не совсем то, что она ожидала услышать, хотя ждать заверений в его теплых чувствах было бы как минимум бесполезно. Впрочем, теплых чувств у нее и самой не было – может быть, некая зарождающаяся привязанность, которую истреблять нужно было в зародыше. Безжалостно и окончательно.

Она зажмурилась и на одном дыхании выпалила то, что сказать, наверное, стоило гораздо раньше. Сразу после их первого поцелуя. Нет. Сразу, как только Эверли Беннет и Джеффри Диксон нашлись. Или…

– Даже и не собиралась. Более того – я хочу, чтобы эта ночь стала последней нашей встречей.

Малфой непонимающе нахмурился. Непривычно ощущать себя… брошенным? Ха, чтобы расстаться, или как там это правильно называется, нужно хоть на минуту стать единым целым. А его с Грейнджер ничего не связывало. Ни на мгновение. Ну уж нет.