Текст книги "По ту сторону двуличия (СИ)"

Автор книги: ksana_lindemann

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Дом номер пять. Третий этаж. Алохомора. Скрип двери.

Пустая квартира. Дешевые сигареты и грязная, наполненная смрадной водой ванна.

Черт подери эту Грейнджер. Кажется, он надеялся на то, что она успокоит его своим ворчанием, колкими замечаниями и бесконечно понимающим выражением лица. Она умела успокаивать, как никто другой. И это тоже невозможно сыграть.

Не такой хреновой актрисе, как Грейнджер.

Драко провел рукой по прохладному, аккуратно застеленному покрывалу. Кажется, это какой-то новый виток чертовщины, происходящей с ним. Сначала эта упрямая девчонка проникла в его жизнь, мысли, постель, свила в его голове уютное гнездышко, пропахшее книжной пылью и магловским кофе, а потом просто-напросто исчезла.

А вот это действительно бред.

Потому что он не такой дурак, чтобы позволить ей так легко покинуть Мэнор. И если даже верный Хуки нарушил его приказ, то мудреное заклинание из тридцати восьми строф на древнекритстком языке явно не подвело бы. Если только кто-то из хозяев Мэнора лично открыл бы ворота перед Грейнджер.

Значит, она все еще в замке. Скорее всего, в замке.

Малфоя пружиной подбросило с постели, когда он стремглав бросился в сторону покоев Нарциссы. Совершенно забыв, что даже не потрудился накинуть на себя рубашку или футболку.

– Мам! – не обращая внимания на приличия, не думая, что аристократические манеры не позволяют врываться в комнату собственной матери, не слыша возмущенных портретных перешептываний своих рафинированных предков, он резко толкнул тяжелую дубовую дверь.

Леди Малфой в комнате не было.

Свет в комнате не горел. Уютно потрескивал камин, дождь звонко стучал в стекла. Огромная кровать с балдахином отбрасывала на стены причудливые каминные тени.

Множество пузатых флаконов на туалетном столике. Белоснежные листы пергамента, измазанные отпечатками ладоней матери, испачканных в сепии и акварели.

Со стен угрюмо таращились знакомо написанные лица отца и… его ли, Драко? Казалось, портреты улыбаются. Зловеще, таинственно, понимающе, горько, брезгливо… Десятки нарисованных чувств на десятках нарисованных лиц.

Стараясь не смотреть на портреты, Драко осторожно прошел к окну. На улице бушевал ливень, только раз сверкнула молния через непроглядную чернь.

– Драко?! – голос матери заставил его вздрогнуть, когда она щелкнула пальцами и в тяжелых витых канделябрах зажегся неверный мерцающий свет. – Что ты здесь делаешь?

Нарцисса, высокая, худая, затянутая в светлое корсажное платье, напоминала призрака. Фарфоровая синева благородно очерченного лица только усиливала это сходство.

– Я искал Грей… Гермиону, – Драко пристально смотрел в глаза матери, на удивление, ничего не выражающие. Лишь на миг в них промелькнуло что-то, похожее на сожаление. Или жалость.

– Она ушла, Драко, – тихо, почти шепотом промолвила леди Малфой, беря сына за руку. От женщины пахло травами, лекарствами и чем-то сладким. Странно, в детстве ему казалось, что за матерью тянулся шлейф легкого парфюма, отцовского одеколона и лимона. Нарцисса любила чай с лимоном.

– Она не могла уйти, – жестко ответил Драко, чувствуя, как злость накрывает его.

Волнами, рывками.

Не постепенно, а залпом.

– Драко, она ушла. Она пришла ко мне, вся в слезах, и умоляла отпустить ее.

– Что за бред?!

– Драко! – возмутилась Нарцисса и продолжила: – Я проводила ее до ворот, и она ушла. Куда, почему – не объяснила. Но не могла же я ее насильно удерживать?!

Мать сидела с абсолютно непроницаемым выражением. Хотя, по идее, должна была его успокаивать, гладить по голове и жалеть. Она всегда так делала, когда… да всегда! Когда он уронил в реку свою любимую игрушку, когда погибла его любимая гончая, когда отца посадили в Азкабан… Мерлин, да тысячи раз! А сейчас она сидела с идеально ровной спиной и едва участливой полуулыбкой. Словно и не его мать.

– Ладно, мам, – устало вздохнул Драко, – я понял. Спокойной ночи. Сегодня был паршивый день.

– Я заметила, – Нарцисса окинула взглядом его полураздетую фигуру, – надеюсь, завтра будет лучше.

– Я тоже… мам, – задумчиво протянул Малфой, целуя Нарциссу в макушку и вновь поражаясь острому травяному запаху.

В комнате его ждал ужин на подносе и вечерний выпуск «Пророка», принесенные заботливым Хуки, но Драко чувствовал себя настолько уставшим и запутавшимся, что даже не взглянул на аппетитно поджаренный бифштекс. Запах еды раздражал настолько, что казалось, все его внутренности сейчас вывернет наружу вместе с глухо ухающим сердцем и сжимающимся желудком.

Малфой щелкнул пальцами, мысленно призывая домовика, но, на удивление, Хуки не появился. Никто не появился. И это тоже было странно.

Но думать об этом не хотелось, потому что злость и ненависть, приливами захлестывающие сознание, заставили его громко вышвырнуть поднос за порог комнаты. Пульсация в голове разрывала мозг, больно отстукивая в висках.

Деймон, черт, Стеллас, исчез. Гермиона исчезла. Даже мать ведет себя странно.

Впрочем, находясь в двух шагах от встречи с братом, он умудрился потерять то, что, кажется, стало ему внезапно дорого. Неожиданно, противоестественно, невозможно дорого.

И это не был человек, близкий ему по крови. Скорее, наоборот.

Это была девушка, которую он ненавидел всем сердцем. Которая раздражала его одним своим существованием, голосом, взглядом. Которая теперь отравляла его жизнь своим отсутствием.

Взгляд его бездумно скользил по комнате, когда, наконец, наткнулся на аккуратно сложенную газету. На первой полосе, обрамляя огромную живую фотографию, жирным шрифтом было пропечатано «Новая трагедия в семье Героев Войны».

Драко жадно вцепился в текст, заметив знакомые имена, впервые ощущая холодок в солнечном сплетении от прочтения знакомой фамилии.

«Сегодня днем, около четырех часов пополудни, страшный пожар в Косом переулке унес жизнь трех человек. Три человека получили сильнейшие ожоги, целители Мунго всеми силами борются за их жизни. Известно, что одним из пострадавших стал Рональд Билиус Уизли, вернувшийся в Великобританию, чтобы навестить своих близких.

Девушка, с которой он посетил небезызвестное кафе Мадам Паддифут, погибла в огне. Ее тело еще не опознано, но, опираясь на заявления некоторых очевидцев, можно предположить, что ею является бывшая невеста мистера Уизли – Гермиона Грейнджер.

Многочисленное семейство, а также Гарри Поттер, близкий друг и член семьи Уизли, отказываются комментировать случившееся…»

Малфой зажмурился, прогоняя наваждение.

«…Наши корреспонденты продолжат держать вас в курсе событий, а мы от лица редакции “Ежедневного Пророка” желаем скорейшего выздоровления пострадавшим, в том числе и мистеру Уизли, а также соболезнуем семьям погибших».

«Самая бездарная статья, которую я читал, – отстраненно подумал Драко,– даже Грейнджер писала лучше».

Писала. Лучше.

Смысл прочитанного доходил до него настолько медленно, что тело действовало гораздо решительнее и быстрее головы. Малфой и сам бы не вспомнил, как одевался, впопыхах натягивал пальто и покидал Мэнор. Перед глазами стояла только вспышка трансгрессии и адрес, всплывший в памяти лишь по счастливой случайности.

«Площадь Гриммо, 12».

Комментарий к 18 глава Милые мои, простите, что так редко( надеюсь на ваше понимание… и нашу общую веру в то, что автор-засранка исправится)))) Очень жду Ваших мнений по поводу новой главы)))

====== 19 глава ======

Конечно, он не смог бы попасть в дом номер двенадцать на площади Гриммо. Его словно и не существовало, ни на картах, ни в реальной жизни. Малфой мог сколько угодно ходить мимо плотно утыканных зданий, но ничто не говорило о том, что здесь должно быть еще одно строение. Погода разбушевалась окончательно, и колкий снежный ветер задувал за ворот пальто, пробирая до самых костей, но Драко, прошептав согревающее заклинание, терпеливо вышагивал неподалеку от дома номер одиннадцать, выжидающе поглядывая вокруг. Его мало интересовало то, что на часах было уже далеко за полночь, а вокруг, казалось, не теплилось ни единой души.

Рано или поздно кто-то из Поттеров покинет свое замаскированное гнездо, и тогда он… а что, действительно, он сделает? Конечно, каждый из ненавистной семейки примет его с распростертыми объятьями и ответит на все интересующие вопросы, а потом напоит горячим чаем и проводит к своему дражайшему рыжему братцу-алкоголику. Чтобы Малфой смог вытрясти из него, куда делась Гермиона. Пусть даже для этого придется применить Империус.

Мысль, что Грейнджер могла сбежать по другой причине, кроме как бывший жених, даже не посещала Драко. Зная сердобольную Грейнджер, он даже не сомневался, что она побежала вытирать ему сопли и слушать героические истории, привезенные из жаркой Румынии.

И от этого волны ненависти и злобы поднимались от самого желудка, заставляя кулаки нервно сжиматься. Ненависти, злобы и какого-то животного ужаса, ведь оставалась вероятность, что из-за своей жалостливости Гермиона погибла в огне. Настораживала причина смерти, которую указал «Пророк», – огонь.

– Что ты здесь забыл?

Голос за спиной, знакомый до нервного тика и вместе с тем столь ненавистный, заставил вздрогнуть. Резко развернувшись и убрав с лица промокшую челку, Малфой посмотрел в зеленые глаза, выжидающе и зло разглядывающие его.

– А как же приветствия старых друзей, а, Поттер? Рукопожатия, объятия, слезы счастья?

– Сразу после того, как ты выйдешь из Азкабана, Малфой. Ах, нет, ты ж не выйдешь, потому что если не откупишься – сидеть тебе там до самой…

Драко остановил его, почти примиряюще подняв ладонь.

– Остынь, Поттер, мне не доставляет удовольствия общение с тобой, поэтому давай уже я перейду к сути, ты ответишь на пару вопросов, а потом побежишь к женушке и малолетнему Поттерчику, идет?

– С чего я вообще должен тебе отвечать? – Разрумянившееся от холода лицо Поттера покраснело еще больше.

– С того, что я все равно узнаю все, что мне нужно. По старой дружбе можешь облегчить мне жизнь, я не против. К тому же я просто не хочу лезть в твою героическую голову.

Драко действительно мог бы прочитать его мысли, но делать это сейчас казалось мерзким. Как будто окунуться в ванну с затхлой водой в квартире Деймона Донована. По большому счету, он вообще мог не покидать Мэнор, «подсмотрев» за Гермионой так же, как однажды он уже это сделал в ее квартире.

Одно «но» – не получалось.

Стоило ему только подумать об этом, как сознание словно с разбегу ухало в темный склизкий кокон, наполненный черной, непроглядно темной смолой. Вынырнуть из этого болота хотелось нестерпимо, поэтому даже вести задушевные беседы с Поттером казалось более приятной перспективой.

И сейчас он смотрел на него со смесью неприязни и удивления во взгляде.

– По старой дружбе? – с презрением спросил Гарри.

Драко начинало это раздражать.

– Ладно, Поттер. Оставь прелюдии и выяснение отношений для своей жены, – Малфой снова отбросил тяжелые мокрые волосы с лица, отчего ледяные капли больно обожгли лоб, – где Грейнджер?

Лицо Поттера приняло окончательно изумленное выражение.

– Что? Тебе-то это зачем?

Казалось, Гарри сейчас выронит волшебную палочку. И, судя по тому, как заходили желваки на повзрослевшем, подернутом щетиной лице школьного врага, кинется на Драко с кулаками.

– Просто скажи, это она была с Уизли? Или все же нет? – Малфой смотрел на собеседника холодными стеклянными глазами, будто боясь услышать положительный ответ.

Сердце стучало как в припадке, грозясь выскочить из грудной клетки, разбивая кости к чертовой матери, разрывая сухожилия. Даже непогода, обрызгивающая с ног до головы мелкой колючей наледью, отошла на второй план. Казалось, он бы согласился стоять так, пока не покроется коркой льда, лишь бы услышать «нет».

– Тебе какая разница? Позлорадствовать пришел? – зло выплюнул Поттер, напряженно думая.

Прошло несколько лет после окончания школы, за которые Малфой, кажется, стал меньшим спесивым ублюдком, чем был. Так или иначе, чем объяснить это полуночное явление под его дверью с такими вопросами? Тем более если молва приписывает ему кучу таинственных способностей, умений и тому подобной чуши. Если бы это было правдой, он давно бы прочел его мысли. Хотя за это время Гарри все-таки неплохо продвинулся в окклюменции…

Рон вернулся внезапно, без предупреждения.

Пару дней назад Джинни, заговорщически подмигнув, пообещала, что вечером его ждет сюрприз. Искренне надеясь, что это Молли решила забрать Джеймса на вечерок и теперь можно просто сходить в кафетерий в Косом переулке, посмотреть телевизор, принесенный недавно Артуром Уизли в качестве подарка, и, наконец, спокойно выспаться. Не тут-то было.

За ужином его вместе с Джинни и Джеймсом ждал загоревший и, кажется, вполне оправившийся Рон. Друг усиленно поедал жаркое, весело рассказывал о драконах Чарли и был абсолютно доволен жизнью. С ним в доме стало будто еще ярче, даже Джинни ходила по комнатам, весело напевая себе под нос быструю песенку.

А сегодня… что произошло сегодня, никто до конца точно не знал. Пожар, внезапно охвативший заведение мадам Паддифут унес жизни нескольких человек, двоих оставил калеками, Рон до сих пор находился в магической коме. Приподнятое настроение, царившее в доме Поттеров, исчезло без следа.

С кем друг пришел к мадам Паддифут, Гарри не знал. Опознать в его спутнице Гермиону, якобы узнанную кем-то из очевидцев, было невозможно, настолько обуглилось тело. Гарри сам видел обожженные останки, но были ли они при жизни его подругой, сказать не мог. Визит к родителям Гермионы ничего не дал, они сами не видели дочь уже давно и беспокоились отсутствием новостей. Пугать их заранее никто не стал, ведь волшебная экспертиза состоится только завтра.

А теперь перед ним стоит мокрый и продрогший Драко Малфой, с одним-единственным вопросом.

Ответа, на который Поттер дать не мог, хотя и сам очень надеялся, что те почерневшие неузнаваемые куски мяса, еще утром бывшие здоровой и, наверняка, красивой девушкой, не были Гермионой Грейнджер.

– Если бы я хотел позлорадствовать, Поттер, явно бы не пришел к тебе посреди ночи, – голос Малфоя не был ни горьким, ни взволнованным. Он был холодным и пронзительно напряженным, как если бы дождь умел воспроизводить что-то, кроме шелеста. Голос непрекращающегося ледяного дождя был бы таким же.

– Гермиона… м-м-м… нездорова, – продолжил Драко, – и мне нужно знать, где она.

– И с чего такой интерес?

Малфой зло сжал кулаки. Пока они тут ходили вокруг да около, усталость окончательно навалилась на него. О чем только можно было думать, придя к этому мальчику-который-триста-раз-спас-мир? Что он так просто выдаст, где его подружка (если он и сам знает, конечно)? Неудивительно, если через пять минут кто-то из них не выдержит и завяжется драка.

Драко напоследок взглянул в решительно блестящие глаза бывшего гриффиндорца, такого же растерянного, как и он. Они походили на мокрых, потасканных котят под эти дождем – оба промокшие, с посиневшими от холода, упрямо сжатыми в нитку губами. И пусть все думают, что над Поттером разве что нимба не хватает, а он сам прячет дьявольские рога и хвост – сейчас они, одинаковые, каждый в своем тупике, не понимают, что делают в эту минуту здесь рядом друг с другом. И даже сейчас не могут просто нормально поговорить, потому что оба не знают, где Гермиона.

Осознание этой простой истины – что Гарри и сам не знает, тело ли его подруги лежит сейчас в морге Святого Мунго, – окончательно выбило Драко из колеи. Воинственно расправленные плечи опустились, и он плотнее укутался в мокрое, заледеневшее пальто.

Единственная разница между ними в это мгновение – Поттер имеет право волноваться за Грейнджер, а он, Малфой, нет. Потому что есть лучшие друзья, а есть такие, как он, – мужчина, о котором этим лучшим друзьям не расскажешь. Точно так же, как и Драко не сможет ответить на вопрос – почему она, столь не похожая на девушек, с которыми он привык иметь дело, неидеальная, взрывная, чересчур умная и совершенно несовершенная, стала настолько важна ему? Настолько, что он готов мокнуть под дождем, выжимая остатки разума из ее героического дружка?

Драко трансгрессировал мгновенно, не произнося не слова, только мысленно представив ворота Мэнора.

Гарри Поттер остался на площади Гриммо мокнуть под дождем, искренне не понимая, зачем к нему приходил Драко Малфой. И почему он так и не ответил на его вопрос.

Бессонная ночь и переохлаждение явно не прошли просто так – утром, после пары часов беспокойной полудремы, Малфой едва нашел в себе силы подняться с постели. Время неумолимо торопилось, и если еще вчера ему нужно было найти одного человека, то теперь его проблемы возросли вдвое.

И еще неизвестно, какую из них нужно было решать быстрее.

Впрочем, он точно знал, где можно было попытаться найти лазейку, чтобы найти не только Гермиону, но и Деймона Донована. Отмахнувшись от Хуки, вещавшего что-то про завтрак и Нарциссу, Драко направился прямиком в библиотеку, ровно туда, где еще вчера Грейнджер с упоением зачитывалась очередной книгой. Она так и лежала рядом с высоким уютным креслом, пестря дотошно вложенными закладками.

«Древнейшие необратимые проклятия». Не совсем то, что ему сейчас нужно.

Сосредоточившись, Малфой перебирал корешки книг, внимательно вычитывая названия.

Проклятия, магические обряды, заклинания, души умерших, зельеварение… усмехнувшись при виде толстенного фолианта под именем «Занимательные яды» (конечно, что же может быть занимательнее и веселее, чем какое-нибудь смертоносное варево!), Драко в задумчивости вернулся к позолоченному тиснению на небольшой неприметной книжке.

«Обряды обретения».

Может сработать. Конечно, бегать по мэнору с воплями «Акцио Грейнджер!» он не собирался. Но вполне возможно, что в книге будет хоть какая-то зацепка…

Высокая темноволосая женщина почти с нежностью смотрела в огромное зеркало в позолоченной раме, в хрустальной поверхности которого отражался Драко Малфой, с остервенением перебирающий пыльное содержимое стеллажей гигантской фамильной библиотеки.

Комната, где находилась незнакомка, тоже чем-то напоминала книгохранилище. Свитки, фолианты, брошюры, журналы и даже, кажется, древнеегипетские папирусы покрывали все видимое пространство. Единственный источник света – узкое, похожее на бойницу, окно было скрыто за видавшей виды тряпкой, когда-то ярко-лилового цвета, а ныне линялой и мыльной. Пол покрывал клокастый слой пыли, сравнимый разве что с огромными порослями мха. В углу, практически единственном свободном от макулатуры месте, прятался старый дубовый письменный стол, испещренный разномастными надписями, возле которого возвышалась уродливая куча старого тряпья.

Проведя изуродованной ладонью по лицу, покрытому следами рубцов и ожогов, женщина довольно улыбалась. Ее некогда пухлые чувственные губы, ныне вывернутые опаленными кусками кожи, изогнулись в хищном оскале.

На тонком пальце блеснуло кольцо – тонкий непримечательный ободок, покрытый вязью причудливых рун. Бережно погладив его слегка теплую поверхность, женщина громко крикнула:

– Джейн!

Груда ветоши зашевелилась, и из нее показалась растрепанная блондинистая голова, принадлежащая молодой девушке. Она ворчливо выругалась и, одергивая дешевую вульгарную одежду, вылезла из своего импровизированного гнезда.

– Слушаю, – несмотря на недавнюю брань, голос девчонки, больше похожей на привокзальную проститутку, чем на женщину, был преисполнен почтения, – слушаю, хозяйка.

– Ведь он, – длинный обожженный палец ткнул в зеркало, в котором Малфой жадно впился глазами в крохотную книжонку, – не нашел, что искал? Тогда, в Лондоне?

– Нет, хозяйка, – блондинка самодовольно ухмыльнулась.

– Прекрасно, – заключила ее собеседница, – значит, мы можем найти его первыми.

Во взоре Джейн зажегся хищный огонек.

– А его грязнокровка?

Опаленное лицо исказила гримаса ярости, смешанная с брезгливостью.

– А вот ее, – «хозяйка» злобно сощурилась, вновь обратившись к зеркалу, – мы найти первыми просто обязаны. Верно, милая?

Джейн покорно кивнула, не забывая подобострастно улыбаться.

– Что вы будете делать, Дана?

– То, что по своей доброте, – делая ударение на последнем слове, издевательски произнесла женщина в ответ, – не сделала раньше…

Изуродованные губы раскрылись, быстро шепча заклинание на непонятном языке. В это же время Дана шесть раз провернула тонкий золотой ободок на пальце. Кольцо вспыхнуло потусторонним светом.

Джейн в страхе отшатнулась, поспешно спрятавшись в своем привычном ворохе хлама.

Зеркальная поверхность помутнела и вновь прояснилась, показав вместо все еще рыщущего в книжной пыли Малфоя другую, еще более интригующую картину.

Комментарий к 19 глава И снова спасибо всем, кто читает и комментирует) кстати, несколько раз мне говорили об отсылке к “Дневникам вампира”. Каюсь, пришлось посмотреть пару серий) И от имени Елена (как изначально планировала назвать Дану) пришлось отказаться))) вот и не верь после этого в совпадения))))

====== 20 глава ======

Если бы Гермионе пришлось описать то, что она сейчас чувствовала, то даже ее богатого словарного запаса не хватило бы. Она не могла открыть глаза, но ощущала на себе чей-то пристальный взгляд. Любое движение было невозможно – тело, окутанное липким теплом, налилось неприятной тяжестью, давившей на грудь так, что каждый вздох давался с трудом. Она понимала, что лежит на чем-то твердом, кожей рук ощущая прохладный гладкий металл.

На удивление, паники или волнения не было, только тупое безразличие. Горячий воздух проникал в легкие, колючей смолой окутывая их, не позволяя думать ни о чем, кроме сосредоточенного дыхания. Ее собственного дыхания, перемежающегося со вдохами и выдохами другого человека, находящегося совсем близко.

Звенящую тишину прервал тихий бесполый шепот. Слов Гермиона разобрать не могла, но все равно внимательно вслушивалась, надеясь узнать голос. Тщетно. Произнеся пару невнятных фраз, говоривший умолк.

Прошло, наверное, не меньше минуты, когда раздались негромкие шаги и шуршание мантии. Этот звук Гермиона ни с чем не спутает. Именно так скользят шелковые мантии, перебирая подолом грубые половицы пола.

Скрипнула дверь, и снова все стихло. Только чужое ровное дыхание где-то рядом.

Гермиона попыталась все-таки пошевелиться, но затекшие конечности и одеревенелая спина слушаться не желали. Мысли смешивались, не позволяя сосредоточиться хоть на чем-то. Душное забытье, слабо похожее на то, что можно назвать сном, охватило ее. Снова.

И сколько она уже находилась в этом странном, пограничном между сном и бредом состоянии, Гермиона сказать не могла. Только чувствовала, как силы и что-то неведомое, горячее, нет, горящее, внутри нее угасают.

Самое жуткое, что это уже не пугало. Не пугали даже тихие шаги, снова наполнившие помещение.

Дану вполне удовлетворяло увиденное. Это было заметно по довольной полуулыбке, расползшейся по изуродованным губам, и злорадному огоньку в глазах. Джейн наблюдала за хозяйкой, едва высунувшись из вороха тряпья, внимательно прищурившись.

– Что там? – тихо спросила она, не видя, что показывает зеркало.

– Там? – Дана задумчиво прикусила изуродованную губу. – То, чего наш друг совершенно не ожидает…

Драко с остервенением крутил старинный магический глобус, на котором витиеватыми буквами были выведены названия стран и городов, как магловских, так и волшебных. Разбросанные вокруг артефакты, серебряные цепочки и книги оказались совершенно бесполезными – ни одно заклинание, ни один обряд не смогли найти Гермиону. Она словно испарилась, заставив Малфоя истерично вчитываться в блеклые буквы. Это означало, что либо она находилась под искусной защитой охранных заклятий, либо именно ее тело покоилось в морге Святого Мунго. Второй вариант заставлял вздрагивать при одной только мысли о сгоревших останках.

Ни одно заклинание обретения не помогло. Ради интереса Драко попытался найти Деймона Донована, но и его присутствие не обозначалось нигде. Эти двое испарились, и довольно странное совпадение настораживало. Успокаивало то, что когда упорно искали Беннет и Диксона, результат был такой же. И они нашлись, живые и почти невредимые.

Не потрудившись убрать за собой разложенные повсюду вещи, Драко покинул библиотеку в призрачной надежде, что ему удастся придумать хоть что-то. Еще что-нибудь, совершенно невозможное и, вместе с тем, блестяще справляющееся со своей задачей.

Дрожащий свет факелов взметнул тени вверх, потоком теплого воздуха обдавая лицо. Малфой оглянулся – позади никого не было, только по стене ползла странная, до этого незамеченная, рябь. Парень нахмурился – он точно помнил, что плотно затворил за собой дверь в библиотеку, остальные комнаты стояли закрытыми много лет – сквозняков из ниоткуда быть просто не могло.

Рябь расходилась все дальше, и, не придумав ничего другого, Малфой тихо скользнул за огромную фигуру рыцаря, на всякий случай приготовив волшебную палочку. Опасаться неведомого в собственном доме было неожиданно и противоестественно, но с тех пор, как Грейнджер исчезла из Мэнора, Драко казалось правильным насторожиться при любом подозрительном шорохе.

Каменная грубая кладка медленно расступалась, меняя форму, и вот в стене показалась еще одна дверь, безлико похожая на остальные. Из-под нее в темный коридор проникала узкая полоска мягкого света. Медленно, как в покадровой съемке, дверь открылась. Малфою понадобилось несколько секунд, чтобы собраться. На эти мгновения он почувствовал себя тем самым трусливым мальчишкой, которым по сути и являлся, что бы там ни приписывала ему молва.

Драко многое видел за несколько лет, прошедших со времени окончания школы. Неуютные вагоны поездов, грязные гостиницы, дорого обставленные бордели, заброшенные квартиры. Ему не раз приходилось посещать захудалые волшебные больницы и навороченные магловские медицинские центры. Иногда наутро он не мог вспомнить название бара, в котором оставил безумное количество денег. Но то, что он видел сейчас, наверняка прочно запомнится. Тем более что на этот раз свои не очень приятные тайны раскрывал его родной, знакомый, казалось бы, до кирпичика Малфой Мэнор.

Высокая стройная фигура, укутанная в мантию, скрывающую лицо, торопливо направилась вглубь коридора, не оглядываясь на скрипнувшую, но так и не закрывшуюся дверь. У Малфоя было мгновение, чтобы решить – преследовать того, кто беспрепятственно путешествует по замку, или проникнуть в тайную комнату. Тайную комнату, как же. Может быть, в ней прячется что-то еще более страшное, чем василиск.

Постаравшись бесшумно покинуть свое убежище, Драко осторожно, держа наготове палочку и прислушиваясь к удаляющимся шагам, приоткрыл дверь шире.

Помещение напоминало лабораторию. Всюду, куда ни посмотри, располагались витиеватые колбы, старинные книги, столы, уставленные стеклянными емкостями. Тихо шуршали пергаменты, перешептывались портреты, густо навешанные на стены. Увидев Драко, незнакомые лица плотно сомкнули губы, стараясь выглядеть неживыми. Только блики света блестели на прописанных маслом поверхностям картин.

Посреди комнаты возвышался огромный пюпитр, кованая тренога которого была украшена резными листьями стального плюща. На пюпитре покоился огромный фолиант с белоснежными страницами, густо исписанными витиеватым почерком. Но Малфой смотрел не на портреты, приборы и книги. Его взгляд был прикован к массивным металлическим столам, похожим на операционные. И на тела, заботливо укрытые накрахмаленными простынями. Не отрывая глаз от увиденного, Драко подошел ближе.

Гермиона, казалось, спала, неестественно вытянувшись на гладком холодном металле. Бледное лицо, обрамленное пушистыми кудрями не выражало ничего – ни умиротворения, ни напряжения. Только подрагивающие веки и едва заметно выступившие слезы указывали на то, что она вообще жива. Даже дыхание, тихое и неровное, невозможно было услышать, не напрягая и без того предельно внимательный слух.

А на соседнем столе… если бы Драко не знал, что есть человек, столь же похожий на него, то, наверное, и не поверил сам себе. Деймон Донован, он же Стеллас Малфой, был его точной копией. Склонившись над братом, Драко рассматривал тонкие черты лица, спутанные вихры белоснежных волос. Словно смотришься в зеркало и не узнаешь себя.

Вот и все. Он искал их обоих и нашел. Все это время они были совсем рядом, казалось бы, такие родные и совершенно чужие ему. Стоило об этом подумать, как Малфой даже не удивился мысли, что Грейнджер уже стала ему ближе, чем кто бы то ни был. Он привык к Гермионе настолько, что искал ее неистово, яростно, как если бы от того, найдется ли она, зависела и его жизнь. А Стеллас… Стеллас до последнего был для Драко чем-то эфемерным, невозможным, призрачным. И сейчас лежал перед ним, абсолютно реальный, настолько, что можно было прикоснуться к нему.

Прикоснуться. Теплая щека, покрытая едва заметной щетиной, была совершенно реальной. Будто он трогал свое собственное лицо.

Растерянно стоя между операционными столами, Драко лихорадочно соображал, что же делать дальше. Все его знания и умения, скопившиеся внутри, мигом превратились в ненужное нагромождение заклинаний. Сейчас для него существовали только эти двое, а он не знал, как им помочь.

Дверь позади него протяжно простонала. Драко оглянулся, угрожающе выставив палочку.

Незнакомец растерянно повернулся в его сторону, все так же скрывая лицо под капюшоном. Высокая фигура словно обмякла, опустив плечи. Малфой сделал шаг навстречу.

– Только пошевелись, – прошипел он, но человек напротив предупреждающе вскинул ладонь, обтянутую замшевой перчаткой.

– Петрификус… – не раздумывая начал Драко, всем телом инстинктивно бросаясь вперед, но незнакомец резко вскинул голову. Легкая шелковая ткань мантии упала с лица.

Окончание заклинания комом застряло в глотке. Драко бессильно опустил палочку, совершенно сбитый с толку.

Слова, готовые вырваться наружу, царапали мигом пересохшее горло:

– Ты?!

====== 21 глава ======

Нарцисса застыла, обессиленно опустила руки, не имея смелости смотреть сыну в глаза. Только жилка на шее часто пульсировала, а дыхание с шумом вырывалось из легких. Миссис Малфой медленно стянула с рук перчатки.

– Что ты тут делаешь, Драко? – устало спросила она, мимолетно окинув взглядом лабораторию.

– Кажется, жду объяснений, – он оперся о металлический стол, крепко сжимая в руках палочку. Оставалась крохотная надежда, что это или дурной сон, или Нарцисса сейчас окажется кем-то другим. Оборотное зелье, заклятие изменения внешности – что угодно. Только не она на самом деле.

Нарцисса обошла сына, осторожно вышагивая между столами, и с усилием приподняла над пюпитром тяжелый фолиант.