Текст книги "Джой. Академия секретов (СИ)"
Автор книги: Кристалл Дар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
– А чего ты ожидала? – прошипел мужчина и дернулся в мою сторону, но сам же себя остановил.
– Может быть того, что ты не будешь вести себя как обиженная девочка? – меня, похоже, прорвало.– Даже не важно, какие чувства я к тебе испытывала, твое поведение сейчас вынуждает меня думать, что я сильно ошиблась по поводу твоего характера. Да, я сволочь. Да, обманула. И что дальше? Надо поливать меня помоями? Раз я тебе настолько неприятна – просто забудь, что произошло и живи своей жизнью.
Мак побледнел, ошеломленный, похоже, моей отповедью.
Но что мне было терять?
Он и правда забудет. И я когда-нибудь забуду.
Вариантов других нет.
И буду счастлива – тоже без вариантов. А то рядом с ним все это время я чувствовала себя редкостной дрянью. И меня это совершенно не устраивало. Что бы я ни сделала такого ужасного, мучиться и страдать по этому поводу не стоило. А что стоило, так продолжать свою работу – это расследование должно быть завершено. А потом будут и другие. Я не просто так пошла работать в Комитет – именно эта организация обладала реальной силой, чтобы спасать.
Упреждать.
Наказывать виновных.
И это было для меня на первом месте.
Мак вздохнул.
– Я… я могу понять, почему ты так поступила. Но мне сложно принять это. И мерзко, что ты считала меня преступником и ради этого…– он прервался, а я помогла.
– Встречалась с тобой? Трахалась? Как ты там говорил – отсасывала тебе, пока остальные работали? Да, я делала все это. И сделала бы снова, если бы потребовалось. Но если тебе станет спокойнее, скажу – я не планировала ничего такого. Что меня потянет к тебе... Даже пыталась отказаться от задания, потому что слишком много моих собственных эмоций там было намешано. Да и само задание получилось не стандартным, мне ведь не обязательно находиться рядом с человеком, чтобы что-то понять – я иногда даже без личного контакта работаю. Мои способности позволяют обойтись без этого. И меня постоянно терзали противоречивые чувства, мысли – я хотела поверить, что ты ни при чем, что все происходящее – какая-то глобальная подстава. Но я не имела права просто в это поверить, не доведя дело до конца. Ты соблазнял меня снова и снова, я не могла оторваться… А потом… Я знала что так будет, но... уж лучше вот так, чем совсем ничего.
Голос сделался хриплым в конце моего монолога, и я почувствовала, что усталость снова навалилась в полном объеме. Сколько я уже не спала нормально? Слишком долго. Свои и чужие эмоции истощили меня и единственное, что мне было нужно, это чтобы он ушел, а я могла побыть в Нигде хоть недолго.
– Иди, Ирвин. Возвращайся к своим обидам, обязанностям и девкам. Я надеюсь, что вся эта история закончится как можно быстрее и нам больше не придется встречаться.
Его передернуло. Но он кивнул и нажал на кнопку открывания двери.
А когда уже почти вышел, вдруг повернулся и серьезно посмотрел на меня:
– У меня с ней ничего не было.
– Это не мое дело… – вскинулась я.
– Просто знай.
И вышел.
22
Ирвин Мак
– Вам следует пригласить Джой в качестве спутницы – те кто следит за вами не удивятся, а у нас будет больше пространства для маневра. И дальше никого не удивит, что вы уехали вместе. Мы назначили совещание в Комитете, пора соединить все детали, – холодный и спокойный голос Вернера, главы Комитета, не действовал на Ирвина ни охлаждающе, ни успокаивающе. Коммодор ненавидел и этого мужика, и Комитет, и все то, что привело его в эту точку.
А они продолжали и продолжали ставить условия, которым он не мог сопротивляться – потому что и сам хотел теперь правды. Узнать обо всем и затолкать это знание в глотку твари, которая какого-то гыжа решила испортить ему жизнь – и добилась своего!
Давно ему не было так хреново.
И дело было не в воровстве, не в том, что он потерял контроль над вверенным ему детищем, и что некоторые студенты, похоже, ушли из Академии не по своей воле, даже не в том, что кто-то охотился на него – и может уже давно, поскольку сам Вернер и его аналитики вдруг зачем-то начали расследовать и смерть его сестры. Он не все рассказал про это, ни в прошлом, ни сейчас, не видел в этом необходимости – не хотел, чтобы родителей Ахеля как-то притянули к некоторым грязным делам, вдруг бы племянник тоже пострадал – но теперь задумался, что, возможно, бы не прав в этом, и нужно будет снова дать более развернутые показания.
Нет, его чувства были связаны не с этим.
Злость, боль от предательства, ощущение собственной глупости – он терпеть не мог чувствовать себя идиотом! – наполняли его кровь и мысли каждый раз, когда он делал хоть малейшую остановку в сумасшедшем водовороте дел.
Его темные эмоции сосредоточились на том, кому он готов был еще недавно отдавать все самое лучшее, что у него было.
Джой.
Страстная, яркая, нежная девочка, которая, по факту, оказалась лишь плодом его воображения.
Как он не заметил? Как? Он, чтец, человек, который всегда настороженно знакомился с другими людьми и очень редко вводил их в свое окружение, который выживал, развивался, изыскивал совершенно невероятные возможности только благодаря звериной интуиции, сумасшедшему чутью на ложь и дурные намерения, агрессивности и беспредельной аккуратности в каждом движении – как он мог так ошибиться?
Хотя он знал, как.
Влечение, тяга, которую он к ней испытывал с первой минуты. С первого поцелуя. Восхищение её умом, талантами, которые она нехотя, но демонстрировала. Острейшее наслаждение, единственное в своем роде. Желание поработить, захватить ускользающую красоту и какую-то сумасшедшинку, присущую только ей.
О да, от такой смеси даже он потерял голову.
Снова вспомнив об этом, Мак глубоко вдохнул и процедил.
– Хорошо. Мы приедем вместе.
И отключился, пока Вернер не потребовал что-то еще, душу, например.
Он её уже отдал.
В не самую худшую компанию – он был честным с самим собой. Комитет как надзорный орган оправдывал себя, действительно не просто имел благие цели, но двигался к ним. Это хоть немного примирило его с ситуацией. Он мог понять Джой – понять, но с принятием было сложнее. Уж слишком она стала ему близка, за рекордно короткое время. Пробралась к нему под кожу, растворилась в его крови. Стала так близка, как никто до этого – и именно из-за этой близости было так мучительно.
А он совсем не хотел снова мучиться.
А пришлось.
Пришлось смотреть на нее, когда она вышла к нему в откровенно раздевающем платье – не из Академии, тут они старались соблюсти приличия. Села отстраненно, как к незнакомцу, в его автолет. Дышала с ним в унисон. Одуряюще пахла. Нацепила любезную маску и даже взяла под локоть, который он забыл предложить – просто не хотел, боялся к ней прикоснуться.
Сорваться.
Мероприятие, посвященное очередной годовщине объединения праздновали с размахом. Вся элита столицы, правительств, военных в том числе. И маскарад объявили – хотя кого он мог обмануть. Но так, традиция, которой следовали. Некоторые агенты, сотрудники, бизнесмены скрывали свои лица или же род деятельности – и из уважения к ним, да безопасности, все гости носили маски. Некоторые еще и дополнительные, защитные.
Мак и Джой пробрались сквозь весело и громко болтающую толпу, устроились возле бара, мило воркуя – по факту, говоря ни о чем, он даже не запомнил – им просто надо было тянуть время, осматриваться, замечать какой-нибудь особый к ним интерес или же несостыковки. Ничего такого он не замечал. Переодически разговаривал с нужными людьми, пил – все как обычно.
Да и чего они ждали? Что на него кто-то накинется?
Спустя час к ним подошел сам Вернер. Они и должны были знать друг-друга; а вот Джой он на всякий случай громогласно представил.
– Коммодор, – чуть поклонился ему своего рода шеф – Рад, что вы сумели выбраться.
– Разве я мог пропустить такую вечеринку? Все сделано… масштабно.
– А как вам… эта вечеринка?
Александр посмотрел на девушку. Спрашивая об одном, но явно имея в виду другое. Между ними чувствовалось напряжение и неудовольствие, какое-то поле молчания – могло ли быть такое, что её тоже просто заставили сюда прийти?
– Запомнится мне надолго, – настолько резко ответила девушка, что оба вздрогнули.
– Джой… – вдруг ругнулся Вернер и потянулся к ней.
А Мака едва не подбросило.
Потому что он вдруг понял, что за тонкие нити он чувствовал между этими двумя.
И ему хватило всего секунды, чтобы раздражение, злость и боль выплеснулись из него.
А Джой пошатнулась и выронила бокал. И потом сказала незнакомым, шипящим голосом:
– Оставлю вас ненадолго…
Она развернулась так резко, что юбка взметнулась и хлестнула Мака по ногам, и начала пробираться сквозь толпу. Ирвин было двинулся за ней, но векторный приказ такой силы, что даже он не смог совладать, вынудил его застрять на месте:
– А ты стой, – голос главы сделался ненавидящим. Похоже, от сдержанности Александра мало что осталось. – Я знаю, что между вами произошло, но сдерживайся, пожалуйста. Джой эмпат. Гораздо более сильный, чем я. И она чувствует чужую злость и ненависть на уровне физической боли. Даже до меня донеслись отголоски твоих эмоций, что уж говорить про нее…
– Сдерживаться, хоть человек, которому я доверился, оказался не тем, кем представлялся? Тебе-то что? Или ты заботишься о ней не только как об агенте? Ох, ну тогда простите, что влез в вашу идиллию…
Маку хотелось убивать. Он никогда не замечал в себе подобной жажды. Даже когда и правда приходилось это делать – многие из его отряда, чувствуя власть и безнаказанность, начинали получать от этого удовольствие, что для него было отвратительным. Но Вернера вдруг захотелось убить, самым изощренным способом.
– Стоять, – прошипел глава и включил какую-то штуку, отчего даже близкие люди, кажется, попали в зону молчания. – У нас давно только рабочие и дружеские отношения. И то что она делала – это была ее работа. От которой она не могла отказаться – на кону слишком многое. Так что хватит драматизировать. Да, если бы у Джой был выбор, уверен, она бы не врала тебе, – перешел он на ты, – И если бы у меня был выбор, я бы врезал тебе и послал к Гону, наплевав на всю нужность. Но дело в том что…
– Вы ставите долг превыше всего, – Мак скривился, а вот Александр вдруг успокоился, и продолжил холодным тоном.
– Что ты знаешь о долге? Тебе многое не дано понять. Есть вещи, которые больше чем ты, больше чем твое обиженное эго.
Ирвин стиснул зубы. В сущности, Александр был прав, но кто он такой, чтобы читать ему мораль? Он снова попробовал уйти, но слова главы Комитета удержали его даже крепче, чем векторные сети.
– Помнишь зачистки на планете-Матери? – спросил вдруг Вернер.
Кровь.Боль. Ненависть.
Все, что он видел своими глазами. Все, кого убивал своими руками.
Вот что он помнил. Но рассказывать не спешил об этом. Не в этот раз. Какое это вообще имеет отношение к их разговору?
Он взял с подноса летучего робота-официанта бокал с янтарного цвета жидкостью, и в один глоток осушил половину, оттягивая ответ.
– Официально они закончились в… – начал Мак, но его собеседник прервал взмахом руки.
– Не официально тоже… Не думай, что я выведываю твои секреты – мне плевать на них. Не сомневаюсь, что ты или твои товарищи участвовали в этом… на предыдущем месте работы. Я про другое. Когда ты считаешь была последняя вспышка ненависти к обладателям искры?
– Двадцать лет назад?
– Пятнадцать. О ней просто не распространялись – сочли количество убитых не достаточным для того, чтобы посеять очередную волну паники. В сущности, правительство планеты было право – но людям и их родственникам, о которых, в какой-то мере, забыли, было не очень… приятно. Да что уж там, погано им было…
– К чему ты это? – нахмурился Ирвин, потихоньку понимая, к чему.
– Я тогда отправился на планету – Мать для определенной… психологической помощи икс-ориентированным. Кому можно еще было помочь. Все они жили в собственных домиках на окраине маленького городка – и выжил мало кто… Те подонки напали как-то уж слишком организованно для оголтелых фанатиков, и отдельное жилье стало им подспорьем. А хуже было то, что они не щадили никого – ни детей, ни даже тех, у кого этой искры и в помине не было… Джой тогда было десять. И она жила со своим братом и родителями – историками – это от них у девочки знания и тяга к древностям – в одном из этих домов
Раздался мелодичный звон.
Мак с удивлением посмотрел на свои пальцы, сжимавшие осколки, между которых сочился алкоголь вперемешку с кровью.
– Она была там, в больнице, когда я приехал – и просто ходил из палаты в палату, восстанавливая всех кого мог. Почти прозрачная девочка, не отвечавшая ни на какие внешние раздражители. Это не было похоже на кому – она была в сознании, но как будто решила от этого сознания отказаться, остаться вещью в себе. Потому что выгорела…
– Она… в смысле обгорела? – коммодор сглотнул.
– Нет. Выгорела изнутри. Вряд ли тебе знаком этот термин близко – мы и сами почти не встречались с таким феноменом… Потом скрупулезно восстанавливали картину произошедшего, изучали ее – не надо на меня так смотреть, она не была лабораторной мышью! Сама попросила об этом, когда пришла в себя, потому что мечтала внести как можно больший вклад в Комитет. Понимаешь, фанатики не просто напали, а воспользовались разработками подпольных икс-ориентированных ученых. Вроде такой показательной акции – продемонстрировать, насколько опасны векторы. И они ее пытали, не стандартными методами – изнутри, с помощью этих ублюдочных запрещенных пси-волн. Убили на ее глазах родителей и брата – и жгли само сознание. А она на одних инстинктах сумела аккумулировать всю силу, которой обладала, всё, что могла направить вовне в виде векторов и, как бы это сказать точнее... Взорвалась.
– Убила этих?
– Да. Они сварились изнутри и поверь, очень мучались. Я специально это выяснял. А Джой... Она умерла… практически умерла. Когда её нашли, никто не верил в то, что ей можно помочь, но чудом удалось её оживить. Физически. Но сама она оставаться в этом мире не хотела, мне пришлось приложить все силы, чтобы понять, что ее может задержать, вернуть – и привлечь этим.
– И что же это было?
– Борьба за справедливость. Расследование преступлений. Наказание. Мне кое-как удалось отдалить начало ее работы в Комитете – заставил сначала закончить две сторонних Академии – но и их она закончила ускоренно. И уверенно заявила, что если я не приму ее на работу немедленно, она уйдет охотником за головами. Ну какой из нее охотник? Она умная, одаренная, сильная, но в ней ни капли жестокости и изворотливости, которой должны обладать представители этой профессии. И упертая – откажи я ей, ушла бы; и погибла быстро. Поэтому я согласился. И Джой стала великолепным агентом. И она будет делать всё возможное, чтобы ни одно преступление не осталось без наказания – даже жертвовать собой и своими интересами. И если ты не можешь это принять, я сделаю так, чтобы ваши пути не пересекались, как только это станет возможным, – Александр уже просто давил голосом, – и пусть даже раньше чем мы найдем того, кто тебя подставлял, и кто убил нашего агента, в том числе.
Коммодор сжал кулаки
Да кем себя возомнил Вернер? И как он собирался помешать ему что-либо делать? Разве в состоянии? Он посмотрел на мужчину другими глазами и вдруг понял – в состоянии. Ради Джой тот на многое может пойти. Горло от этой мысли обожгло горечью и острым перцем, и Мак вдруг понял – такова на вкус ревность. Ревность к тому, кто, возможно, значит для Джой даже больше, чем он. И для кого девушка, возможно, значит не меньше.
Был ли Александр ее первым мужчиной? Вероятнее всего.
И это еще один повод его ненавидеть…
А вдруг они все еще…
Нет. Ирвин понимал, что нет. Джой не смогла бы, уж точно не сейчас. Как и он не смог, хотя ему несколько раз предлагали и довольно откровенно – взять хотя бы мать одного из учеников, которая чуть ли не встала на колени, потянулась к его ширинке, облизываясь в предвкушении минета. Он тогда брезгливо вывел ее прочь, даже не возбудившись ни капли. Что бы ему ни предложили другие женщины, все было бы не то. Настолько убого по сравнению с тем, что он испытывал с Джой, что стало бессмысленным. Возможно позже, когда он окончательно отвыкнет от нее…
Кивнул Вернеру и отправился в обход по зале. Поздороваться, поговорить с кем надо. На самом деле – высматривая девушку. И когда нашел, утянул в танец. Формально чтобы их поведение выглядело естественным. Не формально – чтобы потрогать ее, пусть даже так, руками. Убедиться, что она жива.
На него большое впечатление произвел рассказ Александра. Мак чувствовал себя совершенно пришибленным и несчастным. Еще и из-за того, что не уберег – пусть и не мог в принципе.
Джой была напряжена. Неподатлива.
Но смотрелась их пара тем не менее вполне… искренне.
Оба умели играть.
– Глава рассказал мне, как ты попала в Комитет.
Легкий взмах ресниц и впившиеся в его руку пальцы – вот и все, что она себе позволила. А вот голос сочился ядом:
– А то я и смотрю, ты успокоился. Проникся жалостью к маленькой девочке? Не стоит. Мое прошлое не имеет отношения к этому расследованию. И ничего не значит.
– Значит для меня.
– Да? С чего бы?
– С того, что мне ужасно захотелось оказаться рядом с той маленькой девочкой и… помочь ей, – искренне, от души. Сказал, пытаясь передать свою внутреннее смятение, страх за нее и гордость.
Она замолчала надолго – почти до конца танца.
– А что тебе хочется сделать… с большой девочкой? – спросила, наконец, хрипло.
Он не сразу нашелся, что ответить. Но потом все-таки выдал:
– Пока… просто быть поблизости. На случай, если ей вдруг понадобится моя помощь.
– Все-таки жалость? – она горько усмехнулась.
– Нет, – сказал он резко. А потом добавил то, что и не планировал. – Но ни про что другое я не готов признаться сейчас даже себе.
23
– Есть новые данные?
– Не настолько новые, чтобы как-то прояснить ситуацию до конца. Но, быть может, совместными усилиями мы все-таки разгребем эти завалы информации… – Александр внимательно на меня посмотрел и спросил без всякого перехода. – Как ты?
Хмыкнула.
Поправила вечернее платье, которое мне больше всего хотелось сжечь – просто потому что оно было свидетелем всех предыдущих сцен и моих эмоций – и налила себе кофе из допотопного аппарата, который Вернер тащил чуть ли не с планеты – Матери, утверждая, что современные синтетики и рядом не стояли.
Мне было как-то все равно, я спокойно относилась к еде.
– Я бы хотела быть пьяной, влюбленной и молодой, – неожиданно для себя самой сказала правду.
Мой бывший мужчина – и настоящий друг – замер, а потом подошел и крепко обнял.
– Я бы хотел придумать тогда в прошлом совершенно другую причину, чтобы оставить тебя в живых, – вздохнул он. – Ты взвалила на себя слишком много. И, надеюсь, уйдешь из оперативных агентов в центральный офис после окончания этого задания.
– Я бы хотела никогда с тобой не знакомиться, – вздохнула я. Знала, что он не обидится – ведь если бы не жестокая смерть моей семьи, мы бы никогда не пересеклись. – Но даже наша искра не в силах повернуть время вспять. И в офис я не уйду.
Мы оба замерли, наслаждаясь мгновениями простого человеческого тепла и поддержки. И вздрогнули от грубого:
– Не помешаю?
Кровь вскипела в очередной раз за вечер. Но я не стала отпрыгивать прочь – спокойно отодвинулась и пожала плечами. И удивленно посмотрела на Вернера, который вдруг сделался вальяжно-расслабленным и лениво произнес:
– Мы бы закрыли дверь, если что.
Коммодор вздрогнул, а я мысленно закатила глаза. Ага, всегда мечтала побыть игрушкой, которую два великовозрастных ребенка тянут каждый к себе. Впрочем, Алекса понять можно – он зол на Мака. Из-за меня. Но тот же уже больше ни на что не претендует, не так ли?
Я не стала добавлять интриги и напряжения:
– Кофе будешь? – спросила примирительно. – Какой-то особый сорт. Мы все равно ждем еще двоих и без них не начнем.
В Комитете на этом этаже уже никого не было. Поздно. Да и мы на всякий случай добирались сюда разными путями – меня якобы отвезли в Академию после приема, потому я до сих пор и не переоделась. Коммодор выбрался из дома и доехал сюда по защищенной специальной линии. Александр отправился напрямую – все знали, какой он трудоголик и не удивились его появлению в костюме. Оставался еще мой куратор и человек из Штаба.
– Кто будет от военных? – справился с эмоциями Ирвин.
– Ян Гарни, – ответил глава.
– Почему именно он?
– Не доверяешь? – напрягся Алекс.
Мак задумался.
– Пожалуй, доверяю. Слишком высокая должность и доступ, чтобы лезть в мою ничем не примечательную работу.
Я снова хмыкнула, оценив иронию коммодора, допила все еще горячий напиток и поставила еще одну чашку перед Ирвином. А потом ушла переодеваться.
Спустя еще пятнадцать минут все были в сборе за круглым столом – и каждый с чашкой свежего горячего кофе. Вернер такими темпами лишится всех своих запасов.
Я посмотрела со стороны на нашу команду.
Сильный следопыт, эмпат и аналитик, хорошо чувствующий причины и видящий последствия. Да еще и историк – я была весьма ценным приобретением для Комитета, и не собиралась скромничать.
Ирвин. Чтец с абсолютной памятью и военным прошлым. Экспериментатор, склонный к озарениям. Импульсивен, но не сгибаем.
Алекс. Опыт, дар убеждения и манипуляций. Сильнейший менталист, который в состоянии сплотить или даже раздавить психически огромную людскую массу. Идеальный глава Комитета…Идеальный мужчина. Только не для меня.
Сивил Кром. Ведущий куратор – и человек который стал ей, в какой-то мере, родителем. Который несмотря на свою жесткость в основе своей личности был защитником, ценившим жизнь превыше чего либо другого. Может потому что сам был трижды отцом.
И Ян Гарни из Штаба. Я не знала его – видела первый раз – но оценила, что он даже не пытался прикрыться. Быстрый на решения, резкий, пытливый – он был искренне заинтересован не только в этом деле, но и в нас. Видимо, Ян был из тех, кого люди привлекали как предмет исследования.
Хороший набор.
Вернер растянул между нами голограмму, со всех сторон демонстрирующую аспекты этого дела. И Терминал – а информация шла именно с него – наглядно продемонстрировал методы группировки и связи, которые возникли между событиями и вещами.
И лицо коммодора посередине – его голографическое изображение – к которому тянулись самые жирно-красные линии.
Мак только хмыкнул – но не начал отрицать, что все было завязано на нем, и, скорее всего, он изначально и мог стать предпосылкой.
****И не стал дожидаться интересующего многих вопроса.
– Я не замечал, – он поморщился, будто от боли – хотя это так и было, болезненно осознавать себя слепцом. – Было какое-то предчувствие – но никак не связывал это с собой. Или с Академией. Фактически, я начал что-то подозревать – в том числе слежку – именно с того момента, когда за дело взялся Штаб и Комитет.
Мужчина коротко глянул на меня и тут же отвернулся.
– И мне это кажется странным, – Вернер покачал головой. – Я несколько дней ломаю голову – почему так. Ведь именно отсутствие обращения со стороны главы Академии дало нам дополнительный повод для подозрений.
– И к какому пришел выводу? – заинтересованно подался вперед Ян.
– К тому, что кто-то знал, как сделать отвод именно на коммодора.
– Джой? – обратился ко мне куратор.
Я прислушалась к своим ощущениям. Собственно, я пришла к тем же выводам – и не видела причин этого скрывать:
– Во главе всего происходящего стоит тот, кто знает коммодора лично – и не поверхностно. Понимаю, это не слишком сужает круг поиска – но первый параметр мы можем задать, – я создала на голограмме новую деталь, которую мы по старинке называли «фоторобот», а по факту вносили туда даже малозначительные параметры, могущие помочь определиться. – Еще вариант, что такой человек был нанят – я установлю это допущение.
– Значит, нам надо вывести наиболее полную информацию о прошлом коммодора, полный список людей – заявил Вернер.
– Это будет не так просто, – поморщился Ян – Если брыть работу на нас, большая часть информации засекречена – по многим операциям в том числе. И мы даже не сможем назвать вам имена...
– Вам придется определиться, что важнее, – жестко сказал Алекс. – И хочу напомнить – все указывает на то, что организатор имеет своего человека в Штабе.
Гарни скривился:
– Напоминать, поверь, не стоит. Я вынесу на обсуждение эту необходимость. Но все открытые данные уже загружены.
На голограмме и правда мелькали имена, года и цифры. Вот только…
– Не все, – сказала я очень ровно, понимая, что не добавлю себе очков в глазах Ирвина следующим заявлением. И обратилась прямо к Маку, – Что на самом деле произошло с твоей сестрой?
Я знала, что полная информация об этом была вне юрисдикции военных или Комитета – и что коммодор не поделился подробностями добровольно.
– Почему ты предположила, что с ней произошло что-то вне тех отчетов, доступ к которым можно получить официально? – он тоже обращался исключительно ко мне, не обращая внимания на интерес, вспыхнувший в глазах Яна.
Я вздохнула.
И мысленно попросила у Ирвина прощения за дальнейшее.
– Ты что-то скрываешь, – сказала почти с вызовом. – Что-то, что связан с твоей сестрой. Ты требовал расследования, но тогда не нашли ничего преступного в действиях второго экипажа. А когда мы снова подняли это дело…Этих людей, похоже, нет в живых. Нам не известно каждое имя – но известно что минимум двое из них пропали.
– Вы обвиняете меня? Ты считаешь что я разыскал и уничтожил их?
– Ты умеешь убивать, у тебя был повод…
В глазах Ирвина мелькнула злость, но тут же была подавлена.
– Доказательств нет, – поспешно сообщил Алекс, – И дело как я понимаю даже не в этом. – Он кивнул мне, чтобы я продолжала. Я и продолжила – да, мне не хотелось снова ворошить ту боль, что змеей свернулась на дне души Мака, готовая ужалить . Но я была на работе и должна была выполнять свой долг.
Как и он – свой.
– Ее смерть… она не вписывается в вероятностные линии, понимаешь? Слишком уж странная случайность – и не менее странно, если их именно убили. Когда я проникла в твое сознание… – коммодор дернулся, но не стал уточнять, когда это было. – ...я видела их, этих людей, и видела твою потребность убивать. Лиц не разглядеть – но они были там. И кое-что еще…Фигурка твоей сестры и ее мужа. Как правило… – мой голос пресекся лишь на мгновение, – чем больше мы сомневаемся в человеке, чем меньше мы готовы безоговорочно доверять ему, тем более размытым становится его образ в голове. Во всяком случае я так вижу…Они… они были крайне грубо вылеплены и…
– И это все? – Мак посмотрел на меня с откровенным изумлением.
– Достаточно, чтобы задать тебе вопрос. Мы должны четко понимать что происходит – иначе никогда не разберемся с этим делом.
Ирвин порывисто встал и отошел к окну. Туда, где я привыкла видеть только Вернера. И глухо сказал совсем неожиданное
– Гарантируйте отсутствие санкций по отношению к моей семье.
– О, – вдруг замялся Ян, который и был в состоянии взять за это ответственность. – Хорошо. Даю слово.
– Лилиана работала на поглощателей.
Тут уж замерли все.
Поглощатели были общим названием для довольно большой преступной организации, занимавшейся однозначно гадкими делами в пределах доступных планет. Перевозка синти-галлюциногенов, рабов и шлюх, нелегальные операции, пластические преобразования и документы – да мало ли что кому придет в голову. Организация была не слишком централизованная и мощная, чтобы серьезно вредить благополучию Объединенных Систем, но весьма вредящая в том или ином случае.
Понятно, что за ними гонялись, их уничтожали, с ними боролись все, от стражей жизни до Штаба – но полностью рассеять не могли.
Пойманных наказывали со всей возможной жесткостью. А членов их семей…В общем, Мак вряд ли бы занял эту должность.
– Я узнал после ее смерти. – продолжил Мак. – И уничтожил полученные данные – а также перестал форсировать расследование и ушел из Штаба. Не потому что вы не стали искать убийц… Я не пытался защитить себя или свою карьеру – если бы мне не предложили возглавить Академию и вовсе бы занялся частным делом. Но я должен был защитить Ахеля, и потому принял решение скрыть происходящее. А еще мне было стыдно… Наши родители учили нас быть честными и верными своим и государственным идеалам и перед смертью они взяли с меня обещание воспитывать сестру так же. А я, увлеченный работой, упустил ее.– Было видно, что признание дается ему нелегко. – Лилиана… Я так и не понял, почему она к ним пошла. У нее с мужем были деньги, интересная жизнь, возможности. И мои в том числе! Они работали на меня– искали для меня различные артефакты, древности. И, судя по всему, не только для меня. Как я понял из зашифрованного файла, какие-то вещи они искали и передавали поглощателям. Не оружие, не живых существ – предметы. Видимо, таким образом щекотали себе нервы. Зарабатывали дополнительно…Оба любили жить шикарно, отдыхать на самых лучших курортах, покупать самые дорогие гаджеты…Информация о ее деятельности не изменила бы ничего – потому я позволил себе не сообщить о ней. Но и служить больше в Штабе не рискнул – это было бы государственное преступление уже, останься я среди военных, нарушение присяги…
– А так твои действия попадают под закон о родственниках, – почти мягко закончил Вернер.
– Да.
Я вздохнула.
Такого я не ожидала.
– Ты готов пройти проверку чистоты? – сурово уточнил Ян.
– Готов.
– Что ж… – представитель Штаба кивнул. – Мы направимся в лабораторию сразу после того как закончим здесь…
– А что не сейчас? А то вдруг я… – начал Мак язвительно.
– Не паясничай, – тот только поморщился. – Я уверен в тебе. Но бумагу для других получить хочу. И теперь следует разобраться, могла ли ее смерть быть следствием работы на поглощателей? И то что происходит сейчас – тоже?
– Я был уверен, что да. – Мак тяжело вздохнул. – Изучил все данные и предположил, что те люди тоже были связаны с поглощателями – вот только с какой стороны, не понятно. И они слишком быстро исчезли, чтобы выяснить подробности.
– Но там был еще и четвертый, личность которого так и не определили. Он убрался с корабля, насколько я помню, до того, как на месте взрыва появился патруль.
– Да. И я тоже ничего об этом не знаю.
Мы какое-то время помолчали. А потом все мужчины посмотрели на меня. Я медленно кивнула:
– Связано. Я чувствую. Ситуация с древними амулетами и исследованиями Мака мне кажется ключевой в этом деле. Потому я и готова дальше продолжать изучение всего, что было найдено на планете-Матери.
– Подтверждаю. – Вернер кивнул. – Да и та схема, что мы увидели благодаря Тику – отличное подтверждение. Ты не просто ключевой человек в этом деле – тебя окружает то, что нужно преступнику. Или же ему нужно, чтобы ты этого не сделал.
