Текст книги "Джой. Академия секретов (СИ)"
Автор книги: Кристалл Дар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
– З-зачем?
– Работать, конечно, – он почти натурально удивился. – Или ты забыла про звездные амулеты?
– Я просто подумала, что теперь…
– Что?
– Ничего. Могу идти?
– Нет.
Он просто наклонился и впился в ее губы. И сам же застонал от нахлынувших ощущений, от жара, от возбуждения, которое у него вызвал простой поцелуй.
И едва смог заставить себя оторваться от нее.
Джой выглядела ошеломленной. Просто стояла и хлопала ресницами.
Коммодор усмехнулся. Развернул ее за плечи и подтолкнул в сторону двери:
– А вот теперь иди.
Потому что не сделай он этого, через минуту уже не смог бы отпустить.
11
– Джой, нет.
Голос главы Комитета звучал устало.
Я стиснула зубы и глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.
После произошедшего в лаборатории я была в смятении. Вернулась в комнату и набрала Алекса – попросить снять меня с этого задания. Потому что испугалась. Оказалась не готова рисковать собой.
Нет, не жизнью.
Именно собой.
– Я уже натворила дел с коммодором, – начала снова объяснять в браслет связи, пытаясь не выдать настоящей причины. Не выдать того, что я слишком увлечена объектом расследования, – Его племянник уделял мне пристальное внимание, чему он стал свидетелем. Потом эта легенда с историческим образованием, потом он узнаёт, что у меня искра…Мне кажется, я в шаге от того, чтобы меня начали подозревать…
– Без вариантов.
– Но изначально у меня было другое задание, а вот личная проверка… Все теперь сложно. У него ко мне неоднозначное отношение и…
Гыж!
Ну как объяснить, не объясняя?
Что я с ума схожу в его присутствии? Что стоит мне забыться и ослабить контроль – я чувствую его эмоции, как свои? Что я ощущаю запах насилия, который его сопровождает – и боюсь этого насилия? Не потому, что боюсь за себя, а потому, что ужасно не хочу узнать причину.
Просто я понимала, что какой бы ни был результат моей проверки для коммодора, для меня он будет единственным.
Падением на самое дно.
– Ты сама говорила, что хочешь быть такой же, как все. Агентом. Пришло время это показать. Хотели мы того или нет, но ты сейчас один из лучших аналитиков, находящихся в Ра-сити. А это значит…
– Что я единственная, кто сможет дать стопроцентную гарантию, – закончила уныло.
Похоже, выбора действительно не было.
Да я и не предполагала его, пусть и пыталась соскочить с колеи. Хотя эта попытка была скоре следствием нестабильности душевного состояния, нежели предположением, что такое возможно.
Я пришла в Комитет именно ради такой работы.
Понять. Найти. Уничтожить. Или оправдать. И то, что мне это вдруг стало сложно – мои проблемы.
Я вздохнула:
– А что с расследованием смерти Тика?
– Присматривайся параллельно или займешься позже, как закончишь с Маком. Вполне возможно, смерть твоего напарника тоже имеет отношение к происходящему, но…
– Но есть приоритеты.
Я отключилась и помассировала занывшие виски.
Алекс прав. Здесь нет места слабости.
Икс-ориентированных не так много, да и большая часть из них не может толком использовать свои способности, а уж в Комитет идут единицы. Потому, раз меня направили на это задание, значит, в этом была необходимость.
Долгие годы работы – и я и правда стала весьма эффективно использовать свою силу. И осознавать свои возможности.
Ведь векторная реальность не имела конкретики. Не было людей, которые управляют только определенными вещами или обладают определенными способностями. Как любой человек состоит из бесконечных слоев, наложенных на генетические предрасположенности, особенности воспитания, последствия проживания в определенной среде, так и икс-ориентированные были похожи, скорее, на энергетический коктейль, в котором смешалось огромное количество ингредиентов, нежели на некий законченный список навыков и умений. И , порой, даже сами до конца не знали, чем обладали и что умели. И всю жизнь изучали свои способности – если им это, конечно, было интересно.
Но мы до сих пор двигались на ощупь, в полной темноте, пытаясь выявить закономерности и варианты; присваивая новые названия неожиданно вылезшим возможностям; изучая собственные и чужие реакции.
Я легла на кровати и попыталась расслабиться.
Кроме умения считывать и анализировать следы, мне удалось довести почти до совершенства дар эмпатии.
У разных людей он проявлялся по-разному.
Для меня это было сродни воздействию на все органы чувств. Я чувствовала эмоции других людей и магов через цвет, запах, мягкость или жесткость поверхности.
Радость, счастье окатывали меня солнечным теплом, обнимали желтым светом. Удовольствие, удивление, интерес были зелеными и голубыми; шумели листвой молодых деревьев и небольшими волнами накатывались на песчаный берег. Грусть была дождем – серым, с тонким запахом озона. Гнев и ярость – пламенем. Страх чем-то липким, гулким, от чего закладывало уши и во рту появлялось навязчивое гадкое ощущение.
И самым сильным чувством была ненависть. Она смывала черным вонючим потоком все хорошее, что было в душе; она слепила глаза и разливалась горечью по венам. Выворачивала нутро наизнанку и смолой оседала на каждой мысли, отравляя тело и душу.
И узнав однажды, что такое настоящая ненависть, исходящая от другого человека, я больше никогда не хотела её почувствовать. Особенно, от коммодора Мака, не важно, виновен он в чем-то или нет. Но, похоже, я шла к этому, как нападающий планелет.
****
Неотвратимо.
Вызов поднял меня посреди ночи.
Пришлось воспользоваться всеми цифровыми отмычками, чтобы выбраться из «неприступного» здания, но требования Комитета и Штаба не проигнорируешь. И вот уже спустя пятнадцать минут после разговора, я стояла над телом, лежащим в одном из переулков, неподалеку от Академии секретов.
– Убит не векторами, но человеком с искрой, – я медленно обошла тело, зябко кутаясь в свою куртку и стараясь не смотреть ни на рану в груди, ни на незнакомое лицо довольно взрослого мужчины. Ненавидела эту часть своей работы! – Я так понимаю, он не икс-ориентированный?
– Нет. Но работал на контору, которая поставляет оборудование для различных векторных исследований.
– Откуда вы узнали так быстро?
– Они и всполошились первыми, точнее, заказчик. Два часа назад убитый должен был привезти кое-что клиенту, но не появился. Мы перехватили встревоженный звонок.
– И заказ был достаточно интересным, чтобы всполошиться?
– Это еще предстоит узнать. Но я был вынужден вызвать тебя… – Алекс смотрел внимательно. – Заказ везли в Академию. Коммодору
Я окаменела.
– Мы нашли посыльного первыми и приехали, пока никто не прознал – ни его работодатели, ни полиция. Предупредили только военных, но они сказали, что пока не будут светиться. Зная над чем ты работаешь…
– Нужно быть идиотом, чтобы не проверить след, – я кивнула. – Как и тогда, в месте, не просматриваемом камерами?
– Да.
– Ты уже дал задание проверить по вероятностным линиям тех, кто может знать об отсутствии записей?
– Конечно.
Я кивнула.
– Сколько у меня есть времени?
– Полчаса хватит?
– Думаю, да.
– Тогда действуй.
Глубоко вдохнула и прикоснулась к ране, стараясь ни на миллиметр не задеть и не сдвинуть убитого.
Собственно, моему дару было все равно – человек или предмет, два часа назад или две тысячи лет. Но мне все равно не было. И я с трудом могла абстрагироваться от того факта, что это тело совсем недавно было не телом, а чуть лысоватым мужчиной, который дышал, работал, мечтал о чем то…
Я отогнала от себя непрошеные мысли и сосредоточилась, проваливаясь в звуки, вкусы, запахи действительности, окружавшей того на момент смерти.
Особенностью способности, подобной моей, было то, что я могла зафиксировать момент, когда исследуемое находилось на пике – эмоций, чувств, страхов; если это был кусочек здания или украшение, то в них я видела, как правило, самые яркие переживания хозяев.
Для умерших насильственной смертью не было ничего более пикового, чем момент убийства.
И потому аналитиков, видевших следы и судьбы, обязательно старались приглашать в таких случаях. Пусть мы и не могли описать лица убийц.
Я встала с колен и чуть поежилась – по ночам было уже холодно, да и мое состояние после всех переживаний оставляло желать лучшего.
– Он же не шел пешком?
– Его автолет нашли в квартале отсюда. Ты что-то увидела?
– Да. Он отдал две небольшие коробки добровольно. Так, будто просто передал его заказчику.
– А потом…
– А потом очень удивился, что этот человек ударил его ножом.
Я часто задышала, борясь с подступившей тошнотой.
– Лицо…
Покачала отрицательно головой.
– Есть ощущение, что в этом замешан коммодор? – настаивал мужчина.
– После всего того, что вы мне поведали? Да тут все пропитано этим ощущением! И это мне категорически не нравится.
– Поделишься? – тихо спросил Алекс. Мы отошли в сторону, пока эксперты зачищали следы нашего присутствия. Стражи – самые обычные – были почти на месте.
– Слишком много совпадений, не находишь? И этому может быть всего несколько причин. Первый вариант – пусть и правда будет совпадение. Второй – это убийство уже причина для проверки Ирвина Мака; кому то она вдруг понадобилась, и, как понимаешь, это не Комитет и не военные. А третий…
– Как всегда, худшее?
– Кто его знает, что для нашего будущего хорошо, а что нет, – по ночам, особенно на пустой желудок – применение дара всегда забирало силы и вечно вызывало чувство голода – меня тянуло на философию. – Есть вариант, что нас сталкивают специально, а значит, нашелся кто-то, кто точно знает над чем я работаю, и решил подставить таким образом мой объект или меня. Или нас обоих…
– Но это возможно! Только если…
– Этот человек также работает в Комитете. Или Штабе. – закончила я мрачно за куратора.
12
– Древний язык… На звездных амулетах изображен именно он, – я говорила, а сама старалась отодвинуться от коммодора.
Стоявшего непозволительно близко.
Пахнувшего непозволительно притягательно...
А хуже всего, что он, прознав, что мне не чужда эмпатия – хорошо хоть не то, насколько не чужда – даже не пытался теперь закрываться!
И я чувствовала его желание даже не прикасаясь к нему.
Вот на что он меня провоцирует, а?
– Проблема в том, что этот язык до сих пор не расшифрован. И я, изучив сейчас материалы, могу только предполагать – амулеты связаны со временем.
– Влияют на него? – голос Ирвина стал неожиданно серьезным. Я сделала мысленную пометку добавить в досье его интерес.
– Не обязательно. Возможно, это просто инструмент для предсказаний.
– Ты же знаешь, что в древности ничего не знали про векторы? И про икс-ориентированных? Но все больше убеждаюсь: они может и не имели доказательств, но пользовались...
– Странно было бы, если бы я этого не знала. Если что, мы сдавали по истории векторов вам сегодня контрольную, коммодор, – получилось иронично.
– Хочешь повлиять на оценку? Я поставлю хорошую, – он нагло вскинул брови и облизнулся, а я чуть не взвыла от этой шутки.
Пока я проигрывала ему по всем фронтам.
Мне удавалось избегать его общества несколько дней, и за эти дни я почти убедила себя, что все мои реакции надуманы.
Какая дрожь? Какое волнение? Вы о чем?
А теперь, стоило мне просто его увидеть, стоявшего возле стола, услышать хриплый голос, произносивший каждое слово со значением и такой убежденностью, что становилось понятно – скажет пойти за ним, значит надо идти; почувствовать даже на таком расстоянии его чуть горьковатый, мужской запах – я понимала, что не просто взволнована.
Мое самообладание разорвано на клочки.
И я как нищенка лохмотьями вынуждена сейчас прикрываться его остатками.
– Коммодор Мак…
Мой голос прозвучал неожиданно мягко и соблазнительно, а мужчина вдруг шумно вздохнул и сжал кулаки.
Неужели я действую на него так же, как он на меня? Где-то в глубине души вспыхнуло чисто женское удовлетворение, и я в который раз обозвала себя дурой.
Джой, успокойся! Он – неизвестная величина, а неизвестным величинам нельзя показывать многое. Слишком уж длинная цепочка за тобой тянется… И то что вы переспали – еще не повод для сближения.
В видимой реальности он коммодор, а ты его студентка. В твоей реальности ты агент, а он тот, за кем надо следить.
– Мы же договорились, говорить друг другу ты.
– Я…
– У тебя как и у всех увольнительная. А я держу взаперти. Это надо исправить: поехали, поужинаем вместе.
Посмотрела на него озадаченно.
– Я не планировала отдыхать…
– Да хватит мне уже отказывать! – рявкнул Мак так громко, что я подпрыгнула и уставилась на него с изумлением.
Кажется, мужчина был удивлен не меньше меня. Он шумно выдохнул, почему-то посмотрел на свою правую руку, сжал её в кулак и сглотнул. А потом поднял свои потемневшие глаза:
– Прости. Я сам не до конца понимаю, но… Я хочу поговорить. Посидеть в ресторане. Это что, преступление?
– А тебе не приходило в голову, что я просто не хочу…
– Не хочешь? – Ирвин шагнул вперед и навис надо мной, так, что мне пришлось поднять голову. – И что именно ты не хочешь, Джой? – вспышка желания в его эмоциях не стала для меня неожиданностью, но я постаралась отгородиться.
Вздохнула и чуть отступила:
– Проблем? Заморочек? Непонимания? Ты излишне… настойчив, и эта настойчивость меня пугает. Что вдруг понадобилось известной персоне, моему коммодору и владельцу целой компании от простой студентки?
И ведь почти не соврала.
Мужчина лишь хмыкнул, а потом сделал что-то совсем странное. Протянул руку и заправил выбившуюся прядь за ухо. Мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не задышать шумно от такого простого, но сексуального действия. Хотя на моем лице прочитать нельзя было ничего.
– А тебе не приходило в голову, что ты мне просто понравилась? И то что произошло в клубе было… лучшим в моей жизни – его голос снизился до полушепота.
– А тебе не приходило в голову, что это не обоюдно?
Но его это не остановило.
– Не приходило. – парировал он почти равнодушно. – Потому что тебя затрясло от вожделения еще в тот момент, когда я на тебя посмотрел в первый раз. И сейчас ты промокаешь каждый раз, когда я подхожу к тебе близко. Я слышу запах твоего желания...
Это прозвучало грубо. Интимно.
****
Совершенно крышесносяще.
И почти без перехода он продолжил.
– Какой ресторан предпочитаешь? Должна же ты доказать мне, что я тебе безразличен – значит поужинай со мной.
Ох. И ведь если я сейчас буду настаивать на своем, это будет подозрительно.
Или я вру самой себе? И мне хочется – очень хочется – побыть с ним? Притвориться? И не только…
В любом случае, отбрыкиваться от этого приглашения дальше не стоит. Он уже завелся и может не сдержаться. Как тогда, в клубе. А если не сдержится он…
– Тот, где на меня не будут смотреть, как на твою очередную домашнюю зверушку, – буркнула я.
Коммодор хмыкнул и кивнул головой. Но я остановила его:
– Сначала работа. Есть у меня мысль…
Видно было, как в нем борются два желания.
И пока рациональная часть победила. Он вернулся за стол:
– Рассказывай.
Я вздохнула и постаралась сосредоточиться.
– Все-таки я сторонницы не базовой теории, что древним цивилизациям понятие векторов было близко. Пусть они называли их богами или же сверхъестественным – не важно. Важно было, что они пытались нащупать струны бытия с помощью вспомогательных предметов.
– И это иногда удавалось?
– Да. Исторические хроники и записи – малая часть, что я изучала – говорят о самых разных ритуалах и веществах, использовании собственных ресурсов организма, которые позволяли ощутить кратковременное изменение сознания. Перейти на некий уровень ощущений, понимания связей, которые пронизывают наш мир. По сути это то, что делают икс-ориентированные – только с ожидаемым и правдивым результатом.
– То есть на мир и векторы пытались воздействовать инстинктивно, с помощью интуитивных практик?
– Да. И неких древних амулетов предметов
– И у них получалось?
– Хроники утверждают, что получалось. Но они и спиралевидных ящеров драконами называли, потому судить сложно. Материальные свидетельства, вроде этих амулетов, мы конечно находим – но насколько они работали? Вот этими, – я кивнула в сторону стола, – я воспользоваться не смогла
– Может, не знаешь как?
– Может быть. И что, и для чего. Но я сейчас хочу попробовать воспользоваться собственным даром. Я умею искать следы – пусть и самые яркие, но тем не менее. А еще разбираюсь в том, что нужно искать. Так что я попытаюсь воздействовать на векторное пространство и пробраться в прошлое амулетов. И почувствовать их…
Точнее, сделать вид, что почувствовала. Я уже изучила их – и увидела ночь, странные всполохи, резкий крен, будто тот, кто держал амулеты в руках вдруг упал. Это представление мне было нужно для совсем другого.
Тем более, что Ирвин сам вызвался «присматривать» за мной, пока я погружаюсь в прошлое – и все складывалось как нельзя лучше. Было немного противно – от самой себя – но имела ли я право на эти эмоции? Вряд ли. Я ведь знала, на что шла, поступая на эту работу. А то, что я вдруг начну испытывать влечение к подозреваемому…
Никто и не говорил, что будет легко.
Сейчас у меня была конкретная цель. Проверка самого коммодора. Если бы я полезла в его голову просто так, он бы понял. Но пока он будет думать, что я изучаю амулеты, я смогу незаметно изучить его. От меня это требовало огромного напряжения, но вряд ли подобная возможность представится в таком идеальном варианте снова.
Поэтому я решилась.
Взяла украшения, а сама рванула по едва видимым векторам чуть дальше.
Сперва меня чуть не сшиб свежий и пахнущий морским бризом порыв интереса, восхищения, настороженного желания и удивления. Ко мне? Но надо проникнуть глубже.
Я глубоко вдохнула и...
Темный тоннель с закрытыми дверями.
Как правило, если не было реального физического отображения произошедшему в прошлом, мозг мне подсовывал наиболее понятные для меня картины, которые выуживал из воспоминаний и ощущений проверяемого. Это не было настроением или сознательно выстроенным Ирвином образом, это было именно мое видение его сущности и тех событий, что могли привести к нему такому, какой он есть.
Я осторожно толкнула первую дверь, но та не поддалась. Еще одну – все то же самое. Что ж, вытаскивать грязное белье в мою задачу не входило. Мне нужна была суть. Грубо говоря, понять, на чьей стороне он находится. Нет, это понимание не было бы гарантией, что все действительно в порядке, и на коммодора можно было рассчитывать, но для дальнейшего полного анализа это было необходимо.
Я быстро пошла по коридору туда, где чуть брезжил свет.
Зашла и улыбнулась.
В таких комнатах студенты академии занимались искусством. Столы, картины, краски, какие-то поделки. С любопытством глянула и застыла, привлеченная необычной сценой на большой площадке.
Крохотные фигурки из пластика были расставлены в определенном порядке, который показалась мне достаточно необычным. Посередине костер, в котором сгорали в пламени несколько фигур. А вокруг них куклы без лиц в облегающих комбинезонах, с растопыренными угрожающе руками.
Гыж.
Я сглотнула.
Сцена массового убийства? Что за реальность скрывается за этим образом?
Рядом с площадкой был лабиринт; огромный, очень запутанный и с достаточно высокими стенами, чтобы случайные путники, забредшие туда, не могли выбраться.
Они и не могли.
Я присмотрелась.
Несколько человек "бродило" без права на выход. Некоторые лежали, и вокруг них расплылись красные пятна. Даже в таком статичном, игрушечном состоянии зрелище было неприятным. И среди всей этой безысходности выделялась одна фигурка. Высокий по сравнению с остальными мужчина с темными волосами и ножом в руках, замерший в напряженной позе. Уже понимая, кого я увижу, осторожно протянула руку и взяла куколку в руки.
И тут же меня накрыло волной почти физической боли, отчего я вылетела в реальность и чуть не упала со стула, теряя сознание.
– Джой! – громкий крик привел меня в чувство.
Я шарахнулась от Ирвина, но потом пришла в себя и посмотрела на свои руки.
Нет, в них ничего не было, даже амулет выпал.
Перевела взгляд на часы – я всегда засекала время в таких случаях. Четыре минуты. Практически, мой предел. Если бы меня не выкинуло, могла бы и пострадать. А может, это мой организм так и поступил?
– Джой, – мягче сказал коммодор и заглянул мне в лицо. – Ты в порядке? У тебя кровь из носа.
Я провела чуть дрожащими пальцами по лицу и отвернулась, пытаясь взять себя в руки. Потом неопределенно кивнула, жадно попила предложенной воды и приняла платок.
– Да, все нормально, – хриплый голос, казалось, принадлежал не мне. – Просто с непривычки…
– Больше не будешь заниматься этим, – сердито произнес мужчина, и я с удивлением посмотрела на него. Злится? Почему? – Ни одно исследование не стоит…вот этого.
– Да все нормально, – я осторожно улыбнулась – Зато я поняла, с чем мы будем работать…
– Да плевать на…
Я накрыла, неожиданно для самой себя, рукой его руку, будто успокаивая:
– Все действительно хорошо. Готов послушать итог моих размышлений и… исследования?
Он шумно вздохнул, посмотрел на наши руки, поднял голову, чтобы что-то сказать, но в этот момент дверь в лабораторию открылась, и зашел Ахель.
Зашел и замер, будто врезался в стеклянную стену.
– Привет..– я растерялась – Мы заняты…
– Я вижу, – это прозвучало почти издевательски.
Пальца Мака дернулись под моими, будто в желании наказать.
Я сделала вид, что не заметила напряжения, повисшего в комнате.
– Ахель, выйди, – спокойно сказал Ирвин, но тот лишь насупился.
– Ты с ним? И почему? Он коммодор? Или потому что икс-ориентированный? У него всегда больше возможностей, все получается, все достается – даже ты! – последнее было сказано с таким отвращением, что не смотря на то, что я полностью закрылась, меня окатило волной горечи.
Младший Мак выскочил за дверь, и только тогда я отмерла и беспомощно обернулась к Ирвину.
Тот стоял, невидяще глядя на дверь.
– Не думала что все настолько…сложно.
– Сложно. А тут еще ты… И, пожалуй впервые за долгое время, его понимаю.
– Послушай…
– Тшш… – он прижал свой палец к моим губам, – Все скажешь потом. Про амулеты, про Ахеля, про то, что ты не можешь забыть о нашей разнице в возрасте и положении. Я все равно вижу, что мои слова и действия находят в тебе отклик. Поэтому рано или поздно, но ты ответишь на мои ухаживания.
– А ты ухаживаешь за мной? – намеренно или нет, но в моих словах появилась насмешка.
– А ты позволяешь мне это?
И, несмотря на всю странность ситуации, я хихикнула.
– Хорошо, я подумаю о твоих… ухаживаниях.
– Подумай. И чтобы тебе легче было думать…
Он крепко взял меня за подбородок, поднял лицо и властно, плотно прижался к моему рту. Я непроизвольно охнула и приоткрыла губы, чем мужчина тут же воспользовался, скользнув языком внутрь.
Это было похоже на удар током.
Меня реально тряхнуло, и я чуть не упала, но Ирвин придержал меня за плечи и оторвался сам, сделав для надежности шаг назад.
– Пошли. Хочу тебя покормить.
Мы подошли к его автолету – обтекаемому и хищному, как он сам. Я было нажала неприметную кнопку и собралась сесть, но меня опередили – Мак открыл дверь и осторожно усадил, будто я была драгоценностью.
Он и дальше так себя вел.
Ухаживал. Усаживал. Помогал с выбором – в этом довольно таки популярном и дорогом ресторане я не была раньше. Развлекал – он мог быть на удивление приятным собеседником, когда не пытался давить. Со слегка саркастическим юмором и весьма обширными знаниями. Я расслабилась и поддержала новую игру.
Я обратила внимание, что многие женщины смотрели в его сторону. Известный, уверенный в себе, привлекательный, богатый. В своей повседневной одежде и с простой прической я смотрелась рядом с ним несколько неуместно.
Поймав себя на этой мысли, задохнулась.
Стоп, Джой. Куда ты лезешь?
Ты что, обычная девочка? У вас обычные отношения?
Гыж его знает, в какую игру он играет – и играет ли. А ты не забывай про свою роль.
Хотя…
Иногда ведь можно заиграться?
Я облизала губы и поймала вспыхнувший взгляд мужчины.
И поняла, что знала ответ еще до того, как задала этот вопрос.
13
Ирвин Мак
Она снова облизала губы, и коммодор Мак просто забыл, что хотел сказать. Забыл, что планировал соблазнять её медленно. Ухаживать.
Забыл, что они в общественном месте.
И что он подозревал её. Во всем. Уж очень «вовремя» она появилась в его жизни. Но внутренние струны её мыслей были чисты и прямы, да и Джой сама не навязывалась, скорее, сопротивлялась его требовательности.
И этот розовый, такой сладкий по воспоминаниям язычок прошелся по губе и словно слизал все то, что было в его голове за секунду до этого.
– Сделаешь так еще раз – и я разложу тебя прямо на столе.
Получилось жестко. Именно так, как он хотел её взять. Для начала. Жестко, резко, ничуть не заботясь о прелюдии – он был уверен, что Джой уже совершенно влажная и не испытает поэтому ничего, кроме дикого удовольствия.
Девушка замерла и уставилась своими глазищами, в которых плескалось расплавленное золото. А потом ехидно ухмыльнулась и демонстративно облизалась.
Маленькая дрянь, ничего не боится!
Почему? Еще недавно она изо всех сил отнекивалась, избегала хоть какого-то соблазна, а теперь…Будто приняла какое-то решение… Его ноздри дернулись, когда он понял.
Чем закончится их ужин.
Девочка сама решила... и выбрала его. Ощущение, что она готова на все, едва не свело его с ума. А боль в паху усилилась – хотя куда уж больше? Он сделал крупный глоток и отставил бокал в сторону:
– Знаешь почему я выбрал этот ресторан?
– Потому что он в том же здании, что и твоя квартира? – спросила насмешливо.
– Следила за мной?
– Простая логика. – она пожала плечами, ничуть не смутившись
Уверенная. Дерзкая. Женственная.
В Академии она была совершенно другой. Обычной двадцатилетней студенткой. А сейчас…
Почему столько силы и глубины в такой юной девочке? Почему он чувствует себя рядом с ней мальчишкой? Может потому, что она стала важна для него?
Странные вопросы – и не менее странные ответы, к которым он пока не готов.
Как правило, его партнерши были гораздо старше. И знали, чего хотели – и сразу соглашались на то, что он им предлагал. Его романы были физической, порой интеллектуальной необходимостью, но любовницы никогда не интересовали его настолько, чтобы заставлять встречаться с ним. Хотеть привязать их к себе. Как Джой.
Он сам не понимал, что им движет. Похоть? Желание сломать сопротивление? Её противоречивость? Зато понимал, что он хочет её. А он привык получать желаемое.
Хотя девочка озадачивала. Всем.
Коммодор резко встал и помог ей подняться. Его потряхивало от возбуждения. А когда он прикоснулся к её руке, дернуло, будто от разряда.
Сканер на выходе из ресторана считал его браслет, сняв необходимую сумму за ужин, а лампочки в боковом коридоре мягко загорелись, указывая путь к лифту в центральной части здания. В кабину они зашли спокойно. Отчужденно даже. Будто были просто знакомцами, которые сейчас поднимутся наверх послушать старинные диски.
Но стоила дверям мягко закрыться, как он не сдержался – слишком уж наполнилось небольшое пространство запахом её желания. В одно мгновение зажал податливое тело в углу, прикрывая от камеры, а потом просунул руку под пояс брюк и чуть потянул вверх эластичное белье.
Так, чтобы оно врезалось между нежных складочек.
Её сиплое ругательство было достаточной компенсацией за ту жажду, что он испытывал на протяжении этого дня.
Он стоял молча, не отстранялся. Не отпускал ткани трусиков. И опять чувствовал себя животным. Его инстинкты вопили, что надо нагнуть её прямо здесь, пометить до того, как её увидят другие хищники. Но он бы не пошел так далеко, если бы подчинялся одним лишь инстинктам.
Еще секунда – и двери открылись.
Коммодор мягко оторвался от девушки и вышел, точно зная, что она идет вслед за ним, на незримом поводке, том самом, что вел его на протяжении этих дней.
Сколько раз он мечтал, что приведет её домой? Где не будет никого, чтобы помешать им? Где никто не услышит её крики?
Да, это походило на сумасшествие. Даже большее, чем было у икс-ориентированных. Он будто нашел ту, кто своей искрой разжег его собственную. Что, в принципе, вряд ли было возможно – истории про "избранных" он оставил идиотам-романтикам, к которым не имел отношения. Но то, что она привлекала его больше, чем кто-либо в его жизни – факт. И сегодня она достанется ему, вся, от макушки до узких, длинных ступней, которые она постоянно прятала в грубые ботинки.
Дверь открылась едва он к ней подошел.
Мгновение – и они в его доме.
Вдвоем.
Джой прерывисто вздохнула, и этого оказывается достаточно, чтобы взвинтить его до предела. До точки невозврата, за которой – пропасть. Он схватил её и уложил животом на низкую спинку дивана – как они уже оказались так далеко от входа? – стянул брюки, чтобы те связали её ноги, расстегнул свои и вошел в нее на всю длину.
****
Без слов.
Он вообще разучился говорить. Хорошо, что дышит хоть – и то через раз.
Джой рычит и стонет под ним, подмахивая попкой, уничтожая своей теснотой и жаром, доводя до края собственным откликом, царапая диван – кажется производители говорили о том, что этому материалу невозможно навредить, но его дикая кошка умудряется чуть ли не прорвать обивку.
Она изгибается под немыслимым углом и кричит, пульсирует под ним – и эта ее пульсация, узость, оргазм вынуждает его кончить, вбиваясь до боли, до мозга, до полной потери себя.
В ней.
Вместе с ней.
Мак чуть наваливается, не желая выходить, все еще содрогаясь в отголосках пережитого пика. Он не видит ее лица. Но чувствует ее всю.
Девушка прерывисто вздыхает. И спустя мгновения начинает недовольно возиться под ним, пытаясь выползти. А потом насмешливо выдает:
– Это все на что ты способен? Пара минут и...
– Заткнись, – он говорит, лениво растягивая гласные. – Это – наказание за то, что игнорировала меня несколько дней.
Смешок.
– Я уже боюсь спрашивать, какая же в таком случае у тебя награда...
Она определенное его развеселила.
– Не бойся. Вообще ничего, – шепнул ей на ухо.
Они разъединяются, и легкий вздох сожаления становится очередной музыкой для его ушей.
А потом он набирает нужную команду, приводит в порядок свою одежду – не упасть бы – подхватывает Джой на руки и идет на балкон, защищенный от холода, ветра и подглядывания специальными воздушными потоками
– Ого!
Коммодору приятно ее удивление
Круглый бассейн, утопленный в полу, светится розовыми и желтыми бликами, а за ним – пропасть и огромное пространство, полное огней.
Ра-сити как на ладони.
Он опускает ее на пол и начинает раздевать.
– Я так понимаю свет ты выключать не будешь?
Ирвин смеется и отрицательно качает головой:
– На этот раз я рассмотрю тебя полностью.
Он и правда это делает. Медленно снимает одежду, деталь за деталью, трогая, поглаживая, изучая. Разглядывая. Лицо, тяжелые блестящие волосы, руки с проработанными мышцами, высокую небольшую грудь – соски коричневые, сжавшиеся от возбуждения, так и просящиеся в рот.
