Текст книги "Сомбра: Театр Машин (СИ)"
Автор книги: Krasnich
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
В опустившихся сумерках собор помрачнел. Зай нес Райви, не чувствуя усталости и боли. Они пропали, стоило схватиться за меч. Мир теперь виделся чище и яснее, чем раньше. Зай поднимался все выше по покатому полу, пока дорога не привела на крышу. Вдалеке, скрипя суставами, крутилось колесо обозрения, ворочала качелями карусель. По промерзшей парковой запруде шагали люди, из центра собора на них открывался отличный вид. Кругом крыши расположились навесные мосты до башен. Здесь смога не существовало. Среди белых цветов под прозрачными колпаками стояла большая чаша на паучьих ногах. В нее отправилось тело Райви.
Угольная пыль осела на руки черными мушками. Пальцы скользнули к нагрудному карману за зажигалкой, вспомнив об отсутствии кожаной куртки лишь после. Знакомые вещи исчезали, растворялись в забвении вместе с отказом от них. Старые привязанности рассыпались как карточный домик, открывая дверь в неизведанное новое, свободное от них, и оттого пугающее.
У стен нашлись канистры с маслом, а в чугунном держателе – закрепленный в воске фитиль и пара зажигалок. Взяв все, Зай залил Райви маслом. Он действовал быстро и умело, будто всю жизнь только этим и занимался, и ничуть не сомневался в предназначении вещей.
Чирк – фитиль дрогнул на ветру, а угли занялись огнем. Он облобызал запястья, раскалил лодыжки, подплавил золотые трубки. Жар дыхнул в лицо, вынудив отойти. Дым восходил неровно, не сразу. Набухая, он лопался серыми шарами, извиваясь в дикой пляске. Зай до последнего смотрел на Райви и то как слезала кожа, оголяя мышцы. Как топился жир и топорщились желтоватые кости, как чернел металл. Зрелища хуже не было, но Райви не умирала, она уже не была жива. Она возносилась – и в этом была своя, особая красота.
Зай отвернулся лишь тогда, когда слезящиеся глаза перестали видеть. Он утер веки и отошел к краю крыши. Фонари прорезали ночь подобно заблудившимся мотылькам. Лунный город не трогали перемены. Время в нем застыло, покорное воле часов на башне Депо. Бесконечная махина нагроможденных шестерней, постоянно менявших свое положение, виднелась из любого сектора, но ее верхушка терялась в облаках.
Отросшая челка упала на глаза. Зай вернулся к чаше, дернул за кольцо – остатки тела и механические пластины отправились по желобу в темноту. Они громыхали, скатываясь по очереди, гул ледяного ветра не перебивал жуткий звук. Кажется, такое здесь проделывали не раз. Вспыхнуло ярким росчерком видение: Зай лежал на спине в такой же чаше, а кругом шли садовники. Они пели протяжно и заунывно, голоса сливались в унисон и возносились к небу. Зай не мог говорить, только смотрел вверх, а огонь пожирал его плоть, отвоевывал кусок за куском. Пошатнувшись, Зай схватился за голову и побрел к подъемнику. Нужно было уйти отсюда как можно скорее, это место не давало дышать.
Он не запомнил, как спустился к кладовке. Стоило вытащить кляп, и садовник бессвязно забормотал о пощаде. Зай приставил к его горлу меч.
– Что ты такое?
Бинты на лице садовника покрылись морщинами. Он сгорбился и подтянул колени к связанным запястьям. Как и его собратья, он не сопротивлялся, только клонился вбок, избегая пореза.
– Говори.
Лезвие надавило, на бинтах проступило пятно. По плечам садовника пробежала судорога, однако голос прозвучал ровно и спокойно.
– Я садовник.
Он ответил так, будто это все объясняло. Меч с лязгом упал. Зай с металлической руки ударил садовника наотмашь. Тот отвалился к стене тюфяком с рисом, надсадно всхлипнув.
– Я спрошу еще раз. Что. Ты. Такое.
– Садовник.
Тон не изменился. Зай пнул садовника под дых, потом еще раз и еще, дав выплеснуться ярости. Она лилась через край, разрисовывала пространство ало-черной ненавистью, липшей на стены и ботинки – не разобрать, где игры разума, а где кровь. Закончив, Зай подхватил садовника за грудки и встряхнул. Плохо различимые из-под бинтов глаза печально посмотрели на него темными провалами глазниц.
– Что?!
Он почти сорвался на крик. Голова садовника дернулась, рот приоткрылся, выпустив с угла черную каплю.
– Са…
Зай разжал пальцы. Садовник осел грудой бинтов. Кругом него рассыпались разбитые банки с бесцветными жидкостями, слетевшие с полок.
– Спрошу по-другому. Ты сомбра?
Присев на корточки, Зай потянул за намертво приклеенный бинт. Садовник негромко заскулил, из открытой раны полилась чернота. Под ней было ничего не разобрать, перевязки слились с кожей.
– Я садовник, как и мои братья. Мы храним, выращиваем и обеспечиваем. Сомбры не могут принять знание, как и ты. Сколько вопросов ни задавай, ты не способен принять. Ты глуп и отчаян, твоя дорога уводит в смерть.
Зай ударил опять. Садовник приложился о стену с тупым стуком. Его тело колыхнулось, а сам он приподнялся.
– Что вы делаете с кристаллами?
– Их энергия нужна в производстве.
– Их ведь используют только для кукол, разве нет?
Садовник расправил плечи. Казалось, он принимает судьбу, что выводило из себя. Зай чуть не треснул ему вновь, но побоялся, что тот потеряет сознание.
– Сходи в парники, увидишь.
Ответы отличались лаконичностью. Сообщая все, он при этом не говорил ничего. От волнения захотелось пить, губы пересохли.
– Ты бесполезен.
Меч лег в ладонь. Приговор был вынесен, Зай не сомневался в его правильности. Перед ним был не человек, не кукла и даже не сомбра. Возможно, нечто гораздо худшее. Оно старательно запутывало и пыталось сбить со следа. Паразит в бинтах.
– Что вы собирались сделать с Музой? Ее тело разыгрывали на торгах сегодня.
Перевязки у рта шевельнулись, сложившись ужасающей улыбкой. Садовник хрипло и булькающе рассмеялся. Больше Зай терпеть не мог, потому снес голову садовника с плеч одним махом. Она рухнула на скрещенные руки, обнажив черный срез. Избавившись от испачканной одежды и накинув куртку, Зай вытер меч и вернул его в ножны.
Обход собора мог бы занять много времени, но внизу, где трупы, Зай уже был. И вверху, где сгорела Райви, тоже. Парники располагались на первом этаже.
В главном зале каждый шаг отдавался эхом. Белый цветок покачивался на толстом стебле, освещенный слабо мерцавшими в нишах лампами. Зай прошел к едва заметной двери, за которой скрывался прямой коридор. Он вел к цеху с паровыми машинами. Они работали без остановки, с гулом раздувая меха и раскручивая восьмиугольные колеса. Из одной стены в другую полз конвейер, деливший цех на две части. С одной стороны машины, с другой – плодовые деревья и другие культуры.
Стены бисером унизали трубки. Из них вылезали механизмы-струны и опускались к машинам или растениями. Медленно двигаясь по рядам, они касались всего, изредка замирая. Время от времени струны вырывали корнеплоды или срывали фрукты с деревьев и кидали их на конвейер. Если выдирали с корнем, то на открытое место вскоре устраивался новый саженец, скрывая едва поблескивающий кристалл в земле. Стоило им прижиться, как они тут же начинали расти. К машинам усы почти не прикасались. Иногда они заменяли проржавевшие части или вытаскивали тусклые кристаллы из медных боков, вставляя на освободившееся место новые. Работа не замирала ни на секунду.
Зай с полчаса наблюдал за процессом, не смея вмешаться. Он мог бы простоять так дольше, но в конце залы загорелась желтая лампочка. С гудком открылись двери на улицу. На крыльце появился шарообразный кукла в красно-черной кепке и с кучей конечностей. Они паучьи сновали по пригнанной следом вагонетке, к которой куклу пристегивали ремешки. Рельсовый путь уводил в арочный проход.
– Уведомление: доставка кристаллов; сообщение: необходимость сверки с учетной книгой; выражение сомнения: человек не похож на садовника.
Церемониться Зай не стал. Он схватил куклу левой рукой за шею и придавил к стене, вызвав металлический звон.
– Что ты знаешь об этом месте?
– Сообщение: это собор; дополнение: за полной информацией обратитесь к куратору.
Свидетели были не нужны. Кукла видел его лицо, значит, смог бы опознать. Зай приставил меч к грудине – туда, где под толстым слоем металла находились кристаллы души. Их разрушение для куклы значило смерть.
– Что они делают с людьми? Отвечай!
– Ошибка номер двадцать три: доступ запрещен; решение номер сорок пять: информация заблокирована; ошибка: действие прекращено; ошибка: действие будет прервано…
Желтые глаза опасно замигали оранжевым. Зай отступил. Кукла задергался рваными комичными позами, его тень нарисовала на стене ветвистые и неестественно согнутые руки. Решетка ротового отверстия, лязгнув, открылась, из нее попадали шестеренки. Кукла трепыхнулся еще пару раз, после чего конечности повисли вдоль туловища, а глаза потухли. Он затих.
Зай выждал минуту, кукла не подал признаков жизни. Тогда Зай подошел к вагонетке с толстыми коробками. Их перебивали ремни и замки, а на боках красовались разноцветные марки. Он потянулся за коробкой, когда за спиной заскрежетало. Обернувшись, Зай колющим ударом пробил механическое сердце. Алькалиновое лезвие прошило металл насквозь, хрустнули кристаллы. Сморщившись, Зай достал меч, стряхнув капли масла.
Обрубив замок, Зай вскрыл коробку. В ней лежали десять аккуратно упакованных кристаллов, обложенных мешочками. Внутри них мягко переливался свет. Зай отвел взгляд и захлопнул крышку. Потом отстегнул ремни, удерживающие куклу, и забрался в вагонетку, подвинув поклажу. Сняв ручной тормоз, он дернул за рычаг – и тележка задребезжала по рельсам.
Труба вычихнула пар, жужжаще повернулись колеса. Покатилась не вагонетка, это рельсы повлекли ее в сырость арочного прохода. Такие железные пути использовались для транспортировки больных и трупов, но, в отличие от них, этот уводил под землю.
Темно было только поначалу, когда проплыл над головой обитый металлом потолок, а в лицо ударил запах грязи и ржавчины. Постепенно тоннель расширился и посветлел. В него влились новые колеи, пока их не стало семь. Некоторые казались старыми и заброшенными, другие были отполированы до блеска. К концу стало теплее.
Когда вагонетка сбавила ход, Зай сжался в комок на самом дне. После остановки он выждал еще пять минут, но ничего не произошло. Тогда он осмотрелся: в маленькое депо выходило две двери: служебная и для грузов, перекрытая железной сеткой. Прорваться за нее бы не вышло, значит, выбора не оставалось.
Накинув капюшон и спрятав металлическую ладонь в карман, Зай подошел к служебной двери. У нее он ненадолго замялся, но после решительно ухватился за ручку. К удивлению, дверь поддалась. Задержав дыхание, Зай шагнул в серый коридор, и назойливый шум, тут же проникший в уши, подхватил его сознание, вернув в привычную охотничью среду. Пока он жив, он – охотник. И неважно, что теперь он не работает на Аркус. Он обязан доводить дела до конца, в этом его призвание. И он обязательно со всем разберется.
========== Дело #29: Врукахруки ==========
Гигантская кузница не знала отдыха. Она тянулась под первым сектором до его границ, и со всех концов Лунного города к ней стекались железные пути. Производство воплощалось в путешествующих по конвейерам запчастях и коробках с едой. Их расфасовывали, приклеивали номера и увозили. Куклы занимались делом: одни наблюдали за товарами, другие – управляли процессами за массивными пультами. Все работали слаженно, как винтики одной системы, в которой существовал строгий порядок.
Залы и комнаты сменялись одна за другой, большие и маленькие помещения образовывали непрерывный живой узор. Зай накинул рабочую куртку поверх своей, а на голову водрузил кепку. Их удалось стащить, когда отвернулся занятый сборкой громкоговорителя рабочий.
Зай старался не привлекать внимания. Он держался стен, передвигался перебежками и прятался за высокими ящиками. В один момент, избежав столкновения с куклой-рабочим, Зай залез на конвейер и проехал так между коробками с металлом и деревом, сойдя много позже. Еще один рабочий заставил свернуть в боковой зал с толстыми разделительными стеклами. Здесь расхаживали два садовника, старательно делая отметки в пухлых тетрадях. Иногда они приподнимали крышки длинных коробочек, выставленных рядами, и тогда изнутри блестели кристаллы.
За проверку садовники не произнесли ни слова. Зай притаился за перегородкой, наблюдая, как они наклеивали на коробочки марки. Ладонь потянулась к рукояти меча, но замерла. Если убить садовников, ничего не изменится, это бессмысленно. Нужно ударить в самое сердце системы, закончить все одним махом. Аркус создал охотников беспрекословным идеальным оружием, но теперь оно обрело собственную волю и не собиралось мириться с неправильностью мира.
У сердца кольнуло, когда Зай вынырнул в коридор, оставив позади устрашающие коробки. Он еще не знал, как они связаны со смертью Райви, но не покидало ощущение, что все имеет обоснование и перекликается друг с другом. Зай на секунду остановился, ледяное спокойствие навалилось на плечи. Он не станет разбираться с садовниками, не нарушит производство сейчас, нет. Он взойдет на вершину, и там получит ответы на свои вопросы.
Дальнейший путь пролег полукругом до лифта. Зай вжался лопатками в стену и пропустил куклу с горой коробок, перекрывающих обзор. Кукла мирно протопал мимо. Тогда Зай юркнул в лифт, уставившись на вычурные кнопки, обитые позолотой. Сколько времени прошло между тем, как он сел в вагонетку, и тем, как добрался сюда? Час, два? Возможно, больше. Время стерлось, его граница стала несущественной с отсутствием часов. Минуты растягивались на вечность, а часы пробегали за мгновение, будто в насмешку над канонами человеческого разума. Теперь ни в чем нельзя было быть уверенным.
Кнопка «пятнадцать» горела все также ярко и чуть западала при нажатии. Механизмы завертелись, подняв кабину вверх. Масляный запах Депо, его гул как у великого улья механических пчел Зай узнал бы с закрытыми глазами. Но только теперь стало понятно, как далеко распространяется влияние Аркуса. Настоящая жизнь кипела под землей. Она использовала мощности, не сравнимые с наземными заводами. Те, что функционировали как обычные фабрики, поддавались объяснению, но происходящее внизу было ново и непонятно. Именно оно создавало пищу и энергию для всего Лунного города. Оно являлось его истинным сердцем.
Черная дверь в конце коридора, привычный шорох ковровой дорожки. Совсем недавно Зай ступал по ней, занятый расследованием. Тогда шаг был твердый и уверенный, бряцали берцы, постукивая медными наконечниками шнурков. Теперь Зай крался как подвальная крыса, держа руку на мече. Он был готов к любому повороту событий.
Звякнул колокольчик. Створки распахнулись в ни капли не изменившийся кабинет. На пыльных полках теснились книги, выдавался вперед стол с зеленым сукном, воздух душил затхлостью. Диего невозмутимо сидел за столом, сложив пальцы домиком. Его человеческий глаз провернулся в орбите, вперившись в гостя, но ни один мускул не шевельнулся на лице. Раньше Зай бы дождался разрешения войти, но теперь смело преодолел порог. Воспоминание о том, как жалок был Диего во время нападения сомбр, вызвало горький смешок. Это его Зай боялся все эти годы? Это он распоряжался чужими судьбами?.. Вздор! Он не заслуживал высокого поста.
Зай снял кепку и отбросил ее. Зло усмехнувшись набок, он активировал меч и приставил лезвие к круглому подбородку. Диего даже не моргнул, только многозначительно протянул:
– О, какая красота, хе-хе. Так-так, как вижу, часы стали тебе малы, и ты решил их снять?
Пришлось сдержаться, чтобы не отрубить голову. Глубоко вдохнув, Зай двинул лезвием вдоль кожи, кровь не показалась. Улыбка Диего исказилась. Похожая на злобный оскал, она буквально раскроила челюсть пополам.
– Так зачем ты пришел? Ищешь ответы, маленький человек?
Диего особенно выделил последнее слово. Пальцы дрогнули, но меч остался неподвижен. Зай не сводил взгляда с бывшего начальника и получал такой же пристальный ответ.
– Ты все знал с самого начала. Та награда… Все началось с нее. Я получил медаль лучшего охотника, и после этого вы дали мне его… Это… Кто он такой вообще? Кого вы мне подсунули?
Круглая голова запрокинулась назад, ее сотрясло булькающими смешками, так закипает масло в подвешенном котле. Жировые складки пересчитались волной и схлынули, наткнувшись на прочную стену из припаянного к коже металла.
– Худший материал, лучший материал… Ах, как все относительно в нашей жизни, как забавно!
Чудилось, дай волю – Диего радостно захлопает в ладоши. Его щека напряглась, лишившись и намека на скулу, а сам он насмешливо и почти сочувственно покосился на меч.
– Я устал задавать вопросы, на которые не получаю ответа.
– Какой нетерпеливый, хе-хе. Ты ведь пришел сюда, значит, должен понимать все. Лучший, худший… Выбор за тобой, так-так, только за тобой. Какой ты материал?
Веко прикрыло здоровый глаз, лампочка мигнула. Диего поднялся и указательным пальцем отодвинул лезвие деловито и просто, будто отогнал назойливую муху.
– Он выслушает тебя, он либеральный. Я тебя отведу.
И он бодро засеменил в коридор. Зай с отвращением и досадой опустил меч. Он двинулся за Диего, выверяя каждый шаг и оглядываясь. Макушка бывшего начальника едва доставала Заю до плеча, при этом толстое тело заполнило почти всю кабинку. Цифры этажей кончались на двадцать четвертом, дальше обозначения отсутствовали. Диего нажал на одну из верхних кнопок, лифт заскрежетал.
– Так ты ищешь ответы, хе-хе. Ты всегда был способным, так долго прятал свой талант… Что же случилось в этом году, что ты получил награду?
Зай скрипнул зубами. Глупая ошибка, о которой он жалел. Он не должен был стать лучшим, он все просчитал. Но в последний момент два охотника, претендовавшие на звание, погибли на миссии. Они не смогли устранить сомбру, дело передали Заю. Из-за внушительной награды Зай мигом взлетел на первое место, получив злосчастный медальон. С той поры Аркус стал пристальнее следить за ним.
Лифт резко затормозил, Зая откинуло к стене. Диего не шевельнулся, он крепко стоял на ногах.
– После тебя, хе-хе.
Зай нахмурился и остался на месте. Он не доверял Диего и не знал открывшегося коридора – бесконечно серого, уводящего глубоко в здание.
– Ты всегда был недоверчив, это сыграло с тобой дурную шутку, хи-хи. Даже когда время кончилось, ты не смог этого понять.
Улыбка Диего грозила сорваться летучей мышью и упорхнуть, настолько она отличалась от остального лица. Он с шарканьем вытрусил из лифта и резко дернул за боковой рычаг. Прежде, чем Зай успел среагировать, клетка захлопнулась, а кнопки внутри погасли.
– Удачи, хе-хе.
Зай бросился на клетку, вцепившись в нее механическими пальцами. Лифт тряхнуло, и он опять пришел в движение, оставив улыбающегося Диего далеко внизу, пока его изображение не растворилось в серости проносившихся мимо этажей. Они отличались и одновременно походили друг на друга одинаковыми дверьми, пусть и выкрашенными в разные цвета. В конце второго этажа показался кукла, на четвертом лифт залило ярким светом из зала. На шестом черный кот вылизывал лапу. Оторвавшись от занятия, он проводил кабинку долгим взглядом янтарных глаз. После восьмого Зай прекратил счет.
Закрыв глаза, он вспомнил тех, кто привел его сюда. Весь проделанный путь, устланный чужими костями. Раньше для Зая существовало предназначение, теперь – только желание завершить начатое. Он всегда был простым солдатом, который шел напролом. С назначенной целью, мишенью впереди в жизни присутствовал смысл, без нее наступил бы хаос. И потому Зай так цеплялся за решение выяснить правду: оно стало единственным, что имело значение. Смерти всех, кто был дорог, не должны растаять в пустоте.
Вместе с этажами менялся свет, едва пробивавшийся под смеженные веки. В нем вспыхивали знакомые лица. Они падали в темноту, тянулась цепочка непрекращающихся сожалений. Райви, Виктория… Разве это началось тогда? Нет, гораздо раньше. Нейха был вторым – символическая потеря, но не единственная. Имена, которые хотелось забыть, надежно въелись в подкорку памяти.
Зай опустился на пол, устроив кисть на согнутом колене. Серебряные волосы упали на глаза. Первым был Тами. Простой добродушный парень, не выдержавший и недели. Ему суждено было умереть, словно бы Зай и без того мало страдал. Нейха – второй. Не жилец, не труп, что-то посередине – и совершенно точно мертв для Зая. Иногда думалось, что лучше бы он действительно погиб. Простить его преображение Зай так и не смог.
Вечно сердитый, злой и недоверчивый Эзра. Эзра искал подвох везде и умер из-за излишней мнительности. Зай усмехнулся. Сейчас, пустив Диего вперед, он действовал так же, как и Эзра в тот злополучный день. Только сомбра оказалась хитрее, а Зай – медленнее. Он бы многое отдал, чтобы дотянуться мечом до механической лапы раньше.
Четвертый – кукла, его звали Магри. Самый странный напарник, с которым Зай работал, если не считать Восьмого. Магри отличался неспешностью, как и все куклы, много и не к месту говорил. Он был из экспериментальной партии, из них хотели вырастить замену охотникам. Но в первом же открытом бою куклу уничтожили, а потом проект свернули. Парадоксально, но чем тупее оказывалось механическое создание, тем быстрее оно двигалось, лучше реагировало. Магри глупым не был, совсем наоборот. Он был очень умен, и потому канул в бездну.
Зай уже не верил в пятого, когда тот появился. Его передали на руки из отдела бухгалтерии. Это был очень правильный парень в очках и с прилизанными волосами, который отлично знал теорию, но ничего не умел на практике. Зай пытался его учить, давал уроки и посвятил ему много времени. Не сработало. В крови пятого не было ярости, он не был охотником по призванию. Он умер безымянным через три месяца после своего назначения.
Бурый. Его судили за убийство: он прирезал целую семью, не моргнув глазом. Пожалуй, самый опасный из всех. Он был рожден для подобной работы. Единственный его недостаток заключался в том, им правили звериные наклонности. На одном из заданий Зай и Бурый работали в паре с другим отрядом из двух девушек. Одну девушку сильно ранили. Бурый расхохотался и сказал, что она бесполезная, а потом убил ее, «чтобы не мучилась». Напарница девушки, не думая ни секунды, пристрелила Бурого, оставив в его лбу дыру. Так Зай познакомился с Викторией.
Седьмой любил выпить и часто говорил о предопределенности судьбы. Он всегда улыбался и утверждал, что от рока не скрыться, потому без ропота принимал задания. Смерть от сомбры он встретил без страха, будто заранее знал, что произойдет. Накануне, просиживая с Заем за стаканом виски, он просил запомнить его лицо – имени ему еще не дали. Тогда Зай усмехнулся и ответил, что если не лицо, то уж точно не забудет прозвище, которым обычно его называл – Мертвяк. Они посмеялись и пропустили по стакану. А на следующий день Мертвяк погиб.
Мигание замедлилось, лифт затормозил. Зай открыл глаза, безразлично уставившись в открывшийся за чугунной клеткой коридор. Волнения не было, на плечах остался лишь груз сожалений, шептавший: «А что, если…» Если бы они не погибли, если бы он был внимательнее, сильнее. Могло ли все сложиться иначе?
Лезвие со скрипом прочертило царапину на полу лифта, перетекшую за порог. В коридоре не было дверей, путь вился лентой, расширяясь вверх и в стороны, пока не привел к золоченой арке со скрепленными в рукопожатиями ладонями над ней. За ней находилась огромная зала, залитая лунным светом из высоких окон. Она выглядела древнее чем все, что Зай видел в жизни. В ее середине покоился громадный шар на каменном постаменте – не украшение, а живой сверток. Он постоянно шевелился, как бегут волны по воде, провоцируя щекочущий ухо гул.
Не сразу удалось понять, что гул исходит от бесчисленных, искусно переплетенных механических рук. Они работали: подбирали пергаменты из длинных трубок, наносили письмена, используя масло с пальцев вместо чернил, и сбрасывали бумаги обратно в трубки. Весь шар состоял только из рук, в нем не было голов или тел, ног. Только руки, росшие друг из друга – часть левые, часть правые, разделенные по единственному признаку.
– Врукахруки.
Имя неожиданно громко отразилось о стены. Руки застыли, на мгновение уронив пространство в оглушающую тишину, от которой по спине пробежали мурашки. А после вновь пришли в движение.
Обвивая друг друга, руки щупальцей протянулись к Заю, подав медную ладонь. Она раскрылась подобно цветку, почуявшему рассвет, и приглашающе указала на начерченный на полу круг. В нем луна дробилась пополам, следуя косой линии, неясный текст усеял контур. Только встав внутрь, Зай понял, что это игровое поле Сороки, а сам он остановился на отметке в двенадцать.
– Что теперь?
Руки закопошились, ветер прошелся рябью по медному морю. Врукахруки снова протянул щупальцу. Пальцы, поддерживавшие ее, нарастали корнями, истончаясь раз за разом. Теперь это больше напоминало ладонь для рукопожатия. Зай растерялся. Принять предложение было правильно – для охотника Аркуса. Только Зай им больше не являлся.
Чувства смешались, воспоминания сжались в тугой клубок. Взгляд скользнул по щупальце, задержавшись на одной из рук. Она была очень женственная, с алыми ногтями и тяжеловесными браслетами на запястье. Она изящно поддерживала под локоть другие руки и оставалась неподвижной. Только изредка пальцы перебирали веером, и тогда браслеты издавали тихий протяжный звук.
Как завороженный Зай посмотрел на раскрытую ладонь, потом – на луну, зависшую высоко над Депо. Ее свет четко обрисовывал контур существа, не давая усомниться в том, из чего оно состоит.
– Знаешь, что, – сказал Зай, впившись взором в медную ладонь. – Я не верю. Я больше никому из вас не верю.
И отрубил протянутую руку.
========== Дело #30: Сомбра ==========
Отрубленная рука со звяканьем прокатилась по отметке в один час. На ладонь капнуло что-то тяжелое. Зай коснулся края века – пальцы испачкались в мутной жиже. К подушечкам присосались черные точки, обволокли здоровую руку металлической перчаткой. Меч вонзился в поле Сороки. Его место занял другой, выросший из запястья. Длинный, острый и опасный, он идеально повторял привычную рукоять, но являлся частью тела, и оттого его движения были легки и непринужденны.
Вжих! Лезвие запело, стоило пробудить его взмахом. Глаза видели каждое движение, каждую миллисекунду. Врукахруки колыхнулся, будто дерево в жуткий шторм. Крона из рук неестественно вытянулась, механические щупальца устремились к Заю, растопырив ветви. Они приблизились рывком, но Зай оказался быстрее. Выждав, пока клетка сомкнется, он полоснул прутья справа и ускользнул. А когда щупальца столбами перекрыли путь к отступлению, он подпрыгнул и побежал по гигантскому железному корню к стволу.
Мир сыпался, скрежетал, ревел. Металлический гул ржавостью осел по ушам, оставив лишь одну цель. Больше ничего не имело значения: только лес рук впереди, только их жадные пальцы, стремившиеся вцепиться в горло.
Прыжок, еще один – руки нарастали друг на друга и сменялись. Оторванные кисти срывались осенними листьями. Щупальца изгибались, заставляли скакать по ветвям. Острые ногти цеплялись за одежду, и скоро Зай расстался с рабочей накидкой. Ее содрали первой.
Обманчиво тихо поднялись медные волны, предвещая цунами. Зай безжалостно кромсал ростки, пробиваясь сквозь них. Очередная срезанная кисть раскрылась, отколовшись от стебля. Ее место тут же заняла другая, ухватив за лодыжку. Зай отвлекся на нее, пропустив взошедшее из глубин шара полотно рук. Оно затопило пространство, перекрыло кислород. Жадные фаланги вгрызлись в кожу, заползли в ноздри, уши и рот, попытались завоевать глаза. На языке поселился отчетливый медный привкус. Промедление в секунду похоронило бы в паутине конечностей.
– Умри!
Зай укусил чужое запястье. Заточенные зубы лязгнули по металлу, оставив отвратительный осадок из жесткой крошки, но Зай вгрызся еще раз – и проткнул железо насквозь. Рот заполнило жидкое и вязкое тепло, придав сил. Зай перевернулся в коконе рук, разрезал его надвое и вывалился наружу.
Агония поглотила шар. Руки схлынули, затрепетали, принявшись латать дыры. Зай поднялся, выставил перед лицом меч. Лезвие раздвоилось вилкой, на нем проступили алые вены. Раскаленную рукоять скрепили с локтем цепи. Теперь оружие напоминало клыки животного, вырвавшиеся из предплечья.
Залечив раны, монстр ушел в глухую оборону. Зай усмехнулся. Все его существо кричало о том, что он должен сделать. Он желал крови, битвы и отчетливой победы. Бой звал его, и Зай больше не хотел сопротивляться. Когда плети вновь атаковали, он вспрыгнул на них, словно то были самые удобные канаты, и бросился к противнику, игнорируя защиту. Он был слишком быстр для того, чтобы обращать внимание на такую досадную штуку, как время. Он существовал вне времени, и впервые чувствовал себя по-настоящему свободным.
Многочисленные пальцы ощерились иглами. Зай будто и не заметил их, они скользнули по доспеху, залившему металлом грудь. Долгий замах – меч удлинился до размеров копья. Руки монстра вцепились в волосы, выдрав клок, запутались в одежде. Заю было все равно. Он подобрался в последнем рывке и с криком пронзил шар.
Все замерло. Движение и рокот сменила мертвецкая тишина, какая обволакивает уцелевшие после смерча дома: совершенно безразличная к оставшимся в живых. А потом шар раскроила трещина. Серая крошка посыпалась вместе с винтами и болтами. Шар опасно накренился, закряхтел и обрушился грудой металлолома. С рук слетело напыление, оголив кожу. Она проклюнулась сквозь медь и железо яркими бутонами кистей разных размеров. Большие и маленькие, бледные и темные, тонкие и полные. Подобно настоящим цветам они быстро завяли, ссохшись и утеряв свежесть.
Тело Зая вернулось к почти привычному виду: пластины стянулись к позвоночнику, меч принял форму руки, оставив напоминанием узкие кольца на фалангах. Зай посмотрел сквозь ладонь на луну, в его душе воцарился покой. Сейчас, стоя на руинах Аркуса, Зай был живее, чем когда-либо.
Торопливые шаги за спиной возвестили о гостях. Зай сглотнул остатки крови и утер рот.
– Я убью их всех, – сказал он, облизнув пересохшие губы. – Всех, одного за одним… И начну с тебя.
Он развернулся. Тени крыльями легли за спиной, лезвие чешуей продлило руку. Краски мира смешались в красно-черное месиво. Алые пятна пульсировали, выделяя цели; другие отдавали приглушенным холодом, не похожим ни на что, виденное раньше. Вещи, которых касался хлад, покрывал иней одинаковости, вызывая отторжение.
У входа стояли кукла и человек. Раздался выстрел. Зай отклонился вправо, пропустив первую пулю, и кинулся на перехват. Вторая только царапнула механическую руку, не задев. Меч вновь активировался.
