Текст книги "Игра на двоих (СИ)"
Автор книги: Кошка с крыльями бабочки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)
Как Джаред помнил, до судебных заседаний дожили всего несколько главных свидетелей, они-то и дали показания, разоблачающие половину правительства страны. Еще в академии, изучая детали этого дела, Падалеки был восхищен смелостью этих людей. Их шантажировали, им угрожали, а они все равно пошли в суд. И многие за это поплатились.
Специальный агент Падалеки ввел свой персональный код для получения расширенных данных по этому делу и даже не был удивлен, когда компьютер выдал: «Не соответствует уровень доступа». Дело было секретным, конечно, но Падалеки не был бы собой, если бы не попробовал зайти с другой стороны. Закрыв окна с программой, Джаред загуглил и, не сдержав довольной улыбки, наблюдал, как поисковик с усердием выдает все новые и новые ссылки.
Спустя час, километры увеличенных членов и тонны силиконовых сисек, Джаред, наконец, нашел именно то, что искал. Сканированная страница провинциальной газетенки с заголовком: «Программа по защите свидетелей в действии». На черно-белой фотографии была запечатлена груда покореженного, закопченного до черноты металла. Чисто интуитивно во всем этом угадывался старенький форд.
Пробежавшись по статье взглядом, в Джареде подняла нос та ищейка, благодаря которой в свои неполные тридцать он уже носил звание специального агента.
В статье говорилось про семью Эклз, которая при таинственных обстоятельствах погибла. Алан Эклз, тот самый А. Эклз, который давал показания в суде, был счастливым отцом семейства. И вот в ночь, когда всю семью должны были перевезти и спрятать по программе защиты свидетелей, на сопроводительный эскорт напала неизвестная преступная группировка, превратив в металлическое месиво три машины.
Тихо присвистнув, Джаред уже основательно и вдумчиво прочитал статью. Оказывается в машине, вместе с Аланом были его супруга, два сына и дочь. Так же автор статьи не поленился в красках описать свое отношение к программе и к правительству в целом, Джаред никак не мог отделаться от чувства, что вся статья пропитана какими-то личными мотивами. Прокрутив колесико мышки, он начал внимательно всматриваться в маленькую фотографию, на которой были изображены счастливые лица около рождественской елки.
Неоднократно чертыхнувшись, Падалеки оставил попытки что-то разглядеть. Человек, который сканировал газету, явно обладал на редкость кривыми руками. Газету просто вытащили из аппарата, не дождавшись окончания процесса сканирования, что и привело к абсолютно смазанному изображению.
Падалеки не сомневался, что наткнулся на что-то стоящее и поэтому сразу же пробил автора статьи. В газете «Ричардсон дэй» некий Роб Бенедикт – Джаред не сомневался, что это псевдоним – уже не работает лет так двадцать, после неудачной и компрометирующей статьи. Уж, не после этой ли статьи издательство попрощалось с Робом? Взглянув на часы, Джаред устало потер переносицу. Три часа ночи. Блядь. Поспать ему теперь точно уже не светит. Домыслы и предположения ворочались в голове, как неповоротливые броненосцы, рождая непреодолимое желание действовать.
– Падалеки, мать-перемать, где тебя черти носят?! – телефонная трубка почти дребезжала от эмоций друга.
– Маннс, дружище, мне срочно нужно проверить одно дело. Прикрой меня перед Бобром.
В открытое окно арендованной машины, врывался утренний ветер славного штата Техас. Еще совсем немного и утреннее тепло превратится в раскаленную жару и, предвкушая столь горячие перемены в климате, Джаред стремился побыстрее оказаться на месте своего назначения.
– Ты в машине? На трассе? Какого дьявола?
– Всегда поражало это твое умение так быстро подмечать детали.
– Да ты бы еще из реактивного самолета со мной разговаривал, гений! Куда ты лыжи навострил? Сука ты такая, если ты отправился на калифорнийские пляжи, я тебя не прощу и первым делом Бобру сдам! Девочки и коктейли, а я, значит, должен сидеть в душном офисе и глаза на Абеля пялить?! И прекрати ржать!
– Не митингуй, Калифорния только для нас с тобой. Так что расслабь ягодичные мышцы. Я в Техасе.
– Техас большой.
– Ричардсон, – уточнил Падалеки.
– Что за жопа мира? – Джейсону такое уточнение явно не многое разъяснило. – И боюсь спросить, по чью же душу ты туда направился?
– Приеду и все расскажу.
– Бля, Пада, ты такой дебил! Когда же ты начнешь думать головой, сука ты озабоченная?
– Скоро, Маннс, скоро.
Отключившись, Джаред заправился очередной порцией кофе, прихваченного из придорожного кафе, и поправил очки на переносице. Гнать от себя мысли стало невозможно после слов Маннса. Какого он творит? Не спать больше суток, чтобы, как ошпаренный, примчаться хуй пойми куда, чтобы узнать хуй пойми что. Гребанная сказка, блядь! Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что! Зачем ему это? Чтобы знать. Знать про Дженсена-Макса все? Обманывать себя, как все знают, это дело бессмысленное и бесполезное, и Джаред не собирался этого делать. Он хотел знать про него все не для протокола, а для себя. Он хотел, чтобы Дженсен-Макс стал ему ближе. И чтобы он, специальный агент Джаред Падалеки, смог защитить этого вора от всего мира.
====== Глава 10 ======
– Ну чего ты маешься? – Мэтт швырнул диванную подушку в Дженсена, который мотался по гостиной из угла в угол, как неприкаянный.
– Мне скучно, – Дженсен бросил подушку обратно.
– Ну, конечно, – хмыкнул Мэтт. – Ты, в принципе, заскучал или по кому-то конкретному?
Дженсен не удостоил его ответом, только хмуро покосился. Мэтт кивнул сам себе, как будто получил ответ на свой вопрос, и снова бросил подушку.
– Отойди от телика, ты не стеклянный.
Дженсен вздохнул, обнял подушку и отошел к окну. Мэтт искоса понаблюдал за ним и, покачав головой, вернулся к фильму, который смотрел.
– Может, хочешь какое-нибудь дельце провернуть? – небрежно спросил Бомер.
– Дело? – настороженно переспросил Дженсен, думая, что агент его на британский флаг порвет за такие выкрутасы.
– Можем в Сан-Франциско смотаться. Нас там «Розовая королева» заждалась.
– Мы ж «Кувшинки» себе вернули.
– Одно другому не мешает, – пожал плечами Бомер и флегматично добавил: – Это все же более разумно, чем хрень, которую ты вот-вот выкинешь.
– Что? Не собираюсь я ничего выкидывать. И в мыслях нет. Я сама благоразумность. И само спокойствие. Да.
Мэтт что-то хмыкнул себе под нос, и Дженсен заметил, как уголок его рта дрогнул в едва различимой усмешке.
– Я иду к себе.
Дженсен ушел в свою комнату, потом вернулся, обшаривая гостиную раздраженным взглядом. Мэтт, все также глядя в телевизор, выудил мобильный друга откуда-то из-под дивана и протянул ему.
– Я иду к себе! – Дженсен выхватил телефон из его руки. – И, к твоему сведению, я не собираюсь делать никаких глупостей! И вообще, это не твое дело! И не учи меня жить!
Бомер кивнул, не поднимая на него глаз.
– И… Ай, да заткнись ты! – Дженсен махнул рукой, направляясь прочь из гостиной.
– Я вообще молчу, – засмеялся Мэтт.
– Ты громко думаешь!
Дженсен уселся на подоконник и покрутил телефон в ладони. Вздохнул, погладил пальцем экран и прижался виском к окну.
«Бомер, хренов умник, ты как всегда прав!»
Пальцы быстро запорхали по сенсорному экрану, набирая знакомый номер.
– Привет, агент.
– Здравствуй, ворюга.
Отчего-то Дженсену почудилось столько тепла в этом приветствии, что он едва не мурлыкнул. Конечно же, он все это себе придумывает. Он просто соскучился по этому упрямцу. Но говорить об этом, наверное, не стоит.
– Что делаешь? Я скучаю по тебе.
«Черт! Неплохо бы научиться, следовать своим решениям. Хоть какое-то время, блин!»
– Я работаю, ворюга.
«Нет, в его голосе, совершенно точно слышна улыбка!»
– А ты скучаешь по мне, агент?
– Дженсен…
– Кто бы мог подумать, что это имя может так звучать, – не сдержавшись, все-таки мурлыкнул Дженсен.
– Как? – со смехом спросил Падалеки.
– Ну… возбуждающе?
– Я не сомневался в тебе!
– Мне нравится, когда ты так смеешься, агент. Хочу к тебе. Хочу тебя увидеть. Хочу тебя.
– Я, правда, не могу, – с сожалением в голосе.
– Ты динамишь меня больше недели! Ты лишаешь меня активной сексуальной жизни! И вообще, в твоем возрасте такое длительное воздержание вредно для здоровья!
– А в твоем? – саркастично переспросил Джаред.
– Вторую неделю на ручном приводе я не выдержу, – пожаловался Дженсен.
– И что? Будешь мне изменять? – поддел Падалеки.
– Тебе? – Эклз вовсю веселился, радуясь этому внезапному флирту. – Никогда, агент! Буду страдать, и хранить тебе верность, пока ты не сжалишься и не приласкаешь меня лично!
– Ладно, ладно, все ясно с тобой, – Джаред снова смеялся, похоже, довольный его ответом.
– Я зайду вечером, – даже без намека на вопросительную интонацию.
– Я не в городе.
– И где же тебя носит? – разочарованно спросил Дженсен.
– Я… – Джаред замялся на секунду. – Это секретная информация, – и попросил тихо и даже как-то ласково: – Ты не звони мне пока, ладно? Я, правда, занят сейчас.
– С тобой все в порядке? – Дженсен покосился на телефон, как будто это могло ему помочь увидеть Падалеки, от которого он не привык слышать подобные интонации. Особенно по телефону.
– Да, а что? – хмыкнул Джаред. – Волнуешься за меня?
– Конечно! – в том же тоне откликнулся Дженсен. – Смотри там, не лезь на рожон, не геройствуй слишком сильно. Ты мне живой нужен. Когда вернешься?
– В городе я буду завтра. К обеду, думаю.
– Позвоню. Пока, агент.
– Пока, ворюга.
Дженсен еще долго просидел на окне, тихо улыбаясь своим мыслям. Ему понравилось, как прошел этот разговор. Агент не послал его, даже ни разу не нагрубил! Он смеялся и заигрывал с Дженсеном, и – да! – он назвал его Дженсен… Не Морган, не Макс – Дженсен! Это было странно, но приятно.
Что ж, может быть, агент сумеет принять их отношения, и перестанет так изводить себя. Дженсен сделает все, чтобы помочь ему в этом! Он, может быть, даже постарается скорректировать свой образ жизни. Немного. Ну, ладно! Может быть, он готов и на большее, чтобы иметь возможность быть рядом со своим агентом.
Ричардсон встретил Джареда сонными утренними улицами, которые уже начинали медленно плавиться под лучами техасского солнца. Падалеки довольно быстро отыскал обшарпанный домик Бенедикта. На пороге его встретил поистине эпический персонаж в одних потертых джинсах, который, по всей видимости, еще и спать не ложился.
Сделав вид, что старается подавить зевок, Бенедикт вышел на крыльцо, оттесняя непрошеного гостя подальше от своего жилища, и промычал:
– Если ты будешь мне вкручивать про очередное пришествие, знай, дробовик у меня за дверью.
Падалеки даже несколько опешил, еще никто не встречал федерального агента такими угрозами, но практически сразу вспомнил, что футболка, джинсы и очки не особенно вяжутся с образом федерала.
– А дотянуться успеешь? – усмехнулся Джаред.
– А то! Да я, вообще, тут Супермена подменяю. На полставки, – вернул ухмылку Бенедикт.
– Мистер Бенедикт, меня зовут Джаред Падалеки. Я хотел бы поговорить с вами об одной из ваших работ, – взял деловой тон Джаред. Он сюда не пикироваться приехал, в конце концов, и не соревноваться в острословии.
– Если ты никакой там не свидетель Иеговы или кого там, можем хоть на брудершафт выпить, – с пинка открывая захлопнувшуюся дверь, произнес Роб и прошел в дом.
Посмеиваясь, Джаред проследовал за хозяином. Обстановка в доме царила живописная, повсюду разбросаны книги, журналы, диски и пластинки, несколько гитар, разной степени целостности, стояли и лежали, где придется. Роб отправился на кухню, порылся в горе грязных тарелок и кружек, выругался и потянулся к верхнему шкафчику. Достал тумблер для виски и, не задумываясь, налил туда свежесваренный кофе.
– Будешь? – спросил Роб, обжигаясь и тихо матерясь на стакан.
– Пожалуй, воздержусь.
– Как знаешь, – равнодушно.
Джаред внимательно следил за всеми действиями хозяина, и чем больше он подмечал деталей, тем больше понимал, что перед ним самый настоящий журналист. От такого не скроешь ничего. Притворяясь «своим парнем», он вцепится французским бульдогом в нужную информацию. И сейчас живые заинтересованные глаза метались по лицу гостя, выискивая новую сенсацию. Плавные, расслабленные и немного рассеянные движения быстро сменились энергичными кивками и резкими выпадами.
– Ну и что? Так и будем друг друга изучать, или перейдем к делу? – напускное равнодушие растворилось в цепком взгляде карих глаз. – Ты не местный. И уж тем более не студент. Делаю вывод, что ты коп. Но для простого копа, ты слишком скромно вломился, да и значком не тыкаешь налево и направо. Для частного детектива, ты слишком заметный, – он демонстративно оглядел выдающийся рост Джареда. – Федеральный агент. Возможно даже и специальный.
Нюх и хватка, настоящий журналист.
– Все верно. Специальный агент Падалеки.
– Вашингтон или Нью-Йорк?
– Майами.
– Бред. Слишком бледный.
– Даллас.
– Ага, именно поэтому ты взял машину в прокате. Не смеши. И предвкушая твои дальнейшие бредовые варианты... Лос-Анджелес – нет, рейсы только вечерние, ты прикатил утром и явно не выспавшийся. Чикаго? Слишком ветрено. Лас-Вегас? Да, брось. Атланта? Слишком транспортный. Сиэтл и ФБР несовместимы. Вашингтон?
Джаред похохотал над столь эксцентричными суждениями и признался:
– Нью-Йорк.
Щелкнув пальцами и издав торжествующее «Ха!», Роб сделал большой глоток.
– На самом деле, я ненавижу федералов практически так же сильно, как и религиозных фанатиков. Поэтому...
– Ненавидишь ты федералов, скорее всего, после событий восемнадцатилетней давности.
Роб на мгновение замер, но тут же продолжил, криво улыбаясь:
– Ты издеваешься? Я не помню, что было вчера, а ты говоришь про двадцать лет!
– Восемнадцать.
– Один хрен.
– В гостиной у тебя пластинки команд, популярных в восьмидесятых, – Джаред, перенимая манеру собеседника, принялся сыпать наблюдениями и выводами: – Фотографии с друзьями, на которых ты выглядишь несколько свежее, чем сейчас, и два бейсбольных мяча с автографами Джо Моргана и Стива Гарви. Думаю, на те далекие матчи тебя водил очень дорогой тебе человек. Отец. Помимо этого здесь, – он быстро обвел взглядом кухню, – есть салфетки ручной работы. И если я не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, вязала тебе их твоя бабуля, и ты их даже не стираешь, боясь испортить.
Роб, пытаясь задушить приступ хохота, облокотился на кухонную тумбу, прямо рассматривая своего гостя, а Джаред тем временем продолжил:
– Поэтому остается всего два варианта: либо ты жутко сентиментален, либо ты просто хм... любитель антиквариата. Но в том и в другом случае, у тебя должна быть очень хорошая память.
– Ладно, остряк. Поговорим. Но только из-за любви к моей бабуле. И ее салфеткам.
Направились они в дальнюю комнату, и что Джаред никак не ожидал здесь увидеть, так это идеальный порядок. Книги, на полке, которая занимала всю стену, расставлены в алфавитном порядке и цветовой гамме, журналы аккуратной стопкой лежат на столике около дивана, не новая, но в прекрасном состоянии, гитара стояла в углу, около окна. Здесь даже имелся цветок в горшке, а рядом уютно пристроилась миниатюрная лейка. На огромном столе разместились только ноутбук, настольная лампа, полупустой лоток для бумаг и два карандаша в подставке.
Присвистнув, Джаред произнес:
– Беру свои слова обратно. Ты слишком любишь свою работу, и только поэтому не можешь иметь короткую память. Бьюсь об заклад, ты легко и дословно воспроизведешь свою первую статью в школьной газете.
Усаживаясь в кресло за столом, Роб указал Джареду на диван:
– О, поверь, история о школьной спортивной звезде, в женском нижнем белье ничем тебя не заинтересует.
Расположившись на довольно удобном диване, Джаред сразу перешел к делу:
– Ричардсон дэй. Именно во время работы в этом издании ты написал интересующий меня материал. Собственно, из-за этой статьи с тобой и попрощались.
– Пф! Со мной никто не прощался, я сам ушел.
– Но совпадение интересное, правда? Думаю, ты наткнулся на что-то действительно важное.
– Почему это интересует тебя?
– Скажем так, это неофициальное расследование, исключительно в личных интересах.
– Ну а с какого такого лысого хера я должен тебе помогать?
– У меня есть веская причина думать, что люди, про которых ты писал и к которым, очевидно, хорошо относился, живы. Алан Эклз был твоим другом?
Роб абсолютно не изменился в лице.
– Вижу, такое возможное развитие событий для тебя не новость. Расскажи свою версию.
– Я знал Алана, да. Очень жаль его и его семью.
Джаред ожидал услышать историю полную догадок и предположений, а услышал голый факт. Мол, да, была семья, да, погибла семья, очень жаль. Неисправность в системе подачи топлива в одном из автомобилей, привела к взрыву сначала одной, а после и всех остальных машин. Несчастный случай. Расследование закрыто. Из всего этого бессмысленного перемывания фактов, Джаред вынес только одно – Бенедикт продолжает его проверять и, отвечая на все наводящие вопросы федерального агента, он вел себя, как человек, прошедший не один десяток оперативных допросов. С абсолютно спокойным лицом и четко выверенными фразами он продолжал методично рушить надежду Падалеки на легкую добычу информации. Бенедикт даже не смог «вспомнить» имена жены и детей Алана.
Спустя четверть часа, Роб провожал Джареда к входной двери:
– Очень жаль, что я не смог помочь.
– Конечно, мистер Бенедикт. Если вы вдруг что-то вспомните, дайте мне знать, – Падалеки протянул визитную карточку отеля, в котором остановился.
– Конечно, агент. Не сомневайтесь.
Падалеки сбежал с крыльца журналиста и направился в ближайшее кафе перекусить. Он не сомневался, что с Бенедиктом покончено. По каким-то непонятным пока причинам он не желал помогать. Значит, придется поработать более усердно.
Направляясь в местную библиотеку, Джаред и не подозревал, что перебирать периодику ему придется вручную. Миссис Робинсон, родом явно из позапрошлого столетия, слышать не слышала про компьютеры, а когда Джаред попытался спросить ее про электронные каталоги, чуть не окропила его святой водой.
«С каждой минутой все веселее и веселее», – подумал Джаред именно в тот момент, когда ему на стол рухнула пыльная подшивка старых газет. А за ней еще пара десятков аналогичных папок.
Первым делом Джаред нашел именно ту статью, которая и привела его в Техас, хотя это случилось не так быстро, как хотелось бы. Оказывается, человек, который сканировал газету, не был уж таким криворуким. Маленькая, нечеткая фотография и здесь мало чем помогла Падалеки. Лица настолько малы, что разобрать что-то не представлялось возможным.
Уставший Джаред выбрался из библиотеки только к вечеру. В желудке беспощадно урчало, напоминая о скудном завтраке, в голове царил сумбур, к тому же в висках назойливо стучали маленькие молоточки. Наткнувшись еще на пару упоминаний об Алане Эклзе, абсолютно бесполезных в качестве нужной ему информации, Джаред понял только одно – правительство очень хорошо потрудилось, чтобы правда никогда не всплыла.
Бенедикт ему не помощник, в библиотеке ничего нет. И если через Алана Эклза информация идет крайне туго, можно попробовать покопать через детей и супругу. Нужно наведаться в школу. Должны же были его дети учиться в школе, да?
«Господи, надеюсь, что да! Хотя уровень бреда тут, по-моему, зашкаливает! И с местными, похоже, придется побеседовать».
Джаред потер глаза, прячась на минутку от окружающего мира, он до последнего пытался избежать общения с жителями. Лишние слухи, которые со скоростью лесного пожара облетят небольшой город раза три и обрастут невероятными подробностями, Джареду не нужны. Но, кажется, без этого не обойтись. Черт!
Джаред с энтузиазмом рухнул за стол в своем номере и достал ноутбук. Вознеся хвалу небесам за столь великое изобретение, как интернет, о котором он уже успел позабыть, оказавшись в библиотеке, но о котором ему удачно напомнили подростки в местном кафе, Джаред залез на сайт средней школы Ричардсона. Но стоило ему добраться до списков учеников и выпускников, как в дверь номера беспардонно вломились. Джаред молча наблюдал, как его гость прошел к минибару, достал пару бутылок пива и уселся напротив Падалеки.
– Ну а теперь, когда я уверен, что ты не ведешь за собой хвост и не имеешь никакого отношения к мафии, мы поговорим.
– Многообещающий заезд, – откупорив бутылку и сделав пару глотков, произнес Джаред. – Я слушаю.
Разговаривали они долго. Джаред не перебивал и вбирал в себя все новые факты по этому делу. Старший Эклз попал под программу защиты свидетелей, и на момент аварии он уже дал все необходимые показания. Правительственный эскорт из федеральных маршалов, призванный защитить семью Эклз, был прислан в назначенное время, и они отправились в дорогу. Но, не успев выехать за границу города, машины взлетели на воздух. Бенедикт, хороший друг семьи, прибыл на место взрыва одним из первых, и тогда его грамотно задвинули и настоятельно рекомендовали сидеть на попе ровно. Чего он, конечно же, не сделал. Роб поведал Падалеки про отсутствие останков, ну то есть останки-то были, но доказательств, что они принадлежали семейству Эклз, не было.
– Мы с Аланом накануне чистили форсунки, так сказать, готовили машину к долгой дороге, и, поверь, она была в идеальном состоянии. Неисправность в системе подачи топлива? Я вас умоляю!
– Они уезжали на своей машине? – удивился Джаред. – Странно это как-то.
– Ну, они собирались доехать на ней до Далласа, типа, как обычно, просто поехали в Сити, а там уж должна была начаться их маскировка. В Далласе семейство Эклз должно было исчезнуть, – глаза Роба потемнели от горечи и тоски, и он сделал длинный глоток из бутылки. – Вот только до Далласа они не доехали. И исчезли совсем не так, как собирались. Ну, это все я уже потом выяснил…
– Мне жаль.
Бенедикт в ответ на этот тихий выдох лишь кивнул, не глядя в глаза, и продолжил:
– И тогда я начал копать. И наткнулся на такое неэпическое количество дерьма во всем этом деле, что до сих пор отмыться не могу. Поэтому, думаю, ты понимаешь, почему я подстраховался насчет тебя.
– Алан доверял тебе настолько, что рассказал про программу?
– Нет, это, как ты понимаешь, было запрещено. Он сказал, что они с семьей поедут в Даллас, чтобы найти хорошего агента по недвижимости, который займется продажей дома и городской квартиры. А потом они просто переедут, а как окажутся на месте, он пришлет мне открытку.
– И ты не спросил, куда они собирались переехать?
– Я его друг. И очень хорошо его понимал. Захотел бы, рассказал. Я бы на его месте валил подальше от этого сумасшедшего дома, спасал свою семью.
Падалеки на мгновение задумался, как бы он поступил в аналогичной ситуации. Да точно так же и поступил бы.
– Расскажи про семью Алана.
– Да что рассказывать? Донна – настоящая женщина, добрая, отзывчивая и мягкая. Правильно воспитать двух пацанов, хотя нет, трех пацанов, если учитывать еще и Алана, – Роб улыбнулся своим воспоминаниям, – и прекрасную дочурку может только очень сильная женщина. Джош – это старший сын, в школьной газете работал, проныра тот еще! За мной частенько таскался, в редакции все его знали! Он мечтал о карьере специального корреспондента, мир хотел изменить! И у него все бы получилось, если бы... – Роб сделал большой глоток из третьей уже бутылки и продолжил: – Дженсен же был очень спокойным и таким правильным ребенком.
Джаред забыл, как дышать, уронив свою бутылку, и слишком усердно полез ее доставать. Кровь хлынула к вискам, и в голове стучало: Дженсен-Дженсен-Дженсен. Не самое популярное имя в Штатах. Но быстро взяв себя в руки, Джаред поднялся. В конце концов, если это псевдоним, то Моргану-Дженсену хватило бы ума накопать эту историю и присвоить имя этого мальчишки. Или просто придумать его, в конце концов.
– ...школе искусств, подавал большие надежды.
«…подающий надежды… неудачник…», – эхом всплыл в голове тихий голос.
– Что, прости? Я прослушал.
– Говорю, большого таланта был мальчик, ему прочили будущее гениального художника.
В душе Падалеки что-то дернулось, но виду он не подал.
– Ну а Маккензи, совсем ребенок, солнечная девочка, никогда не расставалась с любимой куклой. Обожала своих братьев, особенно Дженсена, за ним повсюду бегала. Как ниточка за иголочкой! А он ничего, возился с мелкой, любил ее. Такой ласковый был мальчик. Добрая душа…
По большому счету, Джаред уже услышал, что ему было нужно, но заканчивать разговор с человеком, который, возможно, знал маленького Дженсена, почему-то не хотелось. Они проговорили почти до самого утра. Роб так и не раскололся, откуда ему стало известно, что Джаред не связан с мафией, ссылаясь на «свои источники». И в итоге они уже спорили из-за любимых футбольных команд, заедая весь разговор заказанной пиццей и запивая все изрядной порцией пива. И никто из них не сумел бы вспомнить, когда они переключились на виски.
Когда нетрезво шатающийся Роб двинулся к двери, а такой же нетрезвый Джаред пошел его провожать, оба чувствовали, что у них появился уже почти друг.
– Джаред! Если... А где мои ключи? А вот они! – улыбка абсолютно счастливого и настолько же пьяного человека осветила его лицо. – Так вот. Если Алан, мать его, Эклз жив, то ты расскажешь это мне, и тогда уж он точно отправится на тот свет!
– Пцшшш! – Джаред приложил палец к губам. – Я ж федерал, за такое и арестовать могу, – мутный взгляд на мгновение сфокусировался на собеседнике.
– Точно-точно! – Роб поднял перед собой ладони. – Ну, ты мне, это, все равно сообщи.
– Всенепременно!
– Это ж надо! Сучонок такой двадцать лет молчал!
– Восемнадцать.
– Один хрен. А ты не так плох для федерала, – Бенедикт усердно тряс его руку, крепко сжимая его ладонь, и благостно улыбался.
– А ты – для журналиста, – Падалеки искренне отвечал ему взаимностью.
Попрощавшись, Джаред еще какое-то время слушал бормотание Бенедикта за дверью, а потом с блаженной улыбкой посмотрел на кровать. Прошлепав в ее направлении, он наткнулся на стул, с грохотом его уронил и почти упал сам, но во время схватился за стол. Благодаря столь шумным телодвижениям забытый ноутбук пискнул, возвестив тем самым о своем выходе из спящего режима. На экране быстро замелькали окна, открытые, но забытые. Джаред уткнулся мутным взглядом в монитор, пытаясь понять, что же он искал на сайте средней школы Ричардсона. Глупо похихикав, он уселся на стол и начал искать в списках знакомое имя. Слава богам, здесь на каждого ученика приходилось фото.
– Дженсен Эклз. Дженсен. Джееен-сееен. Имя-то какое дурацкое! – Джаред пьяно хихикнул. – И вообще, сам он весь какой-то дурацкий. Ворюга хренов. Заноза в заднице. Дженсен. Мой Дженсен.
Найдя знакомое имя, Джаред открыл фотографию. На него смотрел и улыбался мальчик лет двенадцати. Русые, слегка рыжеватые волосы зачесаны чуть набок, голубая рубашка, белый галстук. Уже в этом возрасте выдающиеся плечи. И веснушки. Море веснушек. Дженсен.
Шумно выдохнув, Джаред практически протрезвел. Рассматривал фотографии, найденные в архиве – Дженсен играет в спектакле школьного театрально кружка, Дженсен получает грамоту, как победитель олимпиады по истории, Дженсен позирует рядом со своими картинами на школьной выставке талантов – и думал. Думал много. Интересно, как бы сложилась судьба этого талантливого мальчика, если бы не весь этот кошмар? Может, теперь он выставлял бы в престижных галереях свои работы, а не воровал чужие. Да. И они с Джаредом, скорее всего, никогда бы не пересеклись. Поэтому... Как бы то ни было, Джаред был все-таки рад, что судьба раскинула кости именно таким образом.
Зажевав последний в коробке кусок пиццы, Джаред сохранил фотографии на ноутбук и отправился в постель. Рейс в Нью-Йорк в девять, и у него еще есть пара часов на сон.
Двух часов хмельного предутреннего сна хватило Джареду, чтобы выспаться и чувствовать себя на удивление бодрым. Он быстро собрался, закинув свои немногочисленные вещи – зубную щетку, бритву да ноутбук – в небольшую сумку и, отказавшись от завтрака, отправился в аэропорт Далласа. Уже сидя в самолете, он достал ноутбук, снова разглядывая фотографию двенадцатилетнего мальчишки.
Можно ли винить его за тот образ жизни, который он себе выбрал?
Его, совсем еще ребенка, вырвали из привычного мира, отобрали дом, друзей, школу, любимые занятия. Даже его имя, черт побери! Растоптали мечты и лишили желанного будущего, придумав, наверняка, до абсурдности идиотскую легенду. О, Джаред не сомневался, что легенда действительно не блистала оригинальностью. Интересно, какое имя назначили семейству Эклз? Смит или Джонс? Что должен был чувствовать этот мальчик с творческой душой и выдающимся талантом, когда его не просто лишили всего, что было дорого, но и обязали сидеть тихо и не высовываться, слиться с серой массой. Падалеки невесело усмехнулся и перевел взгляд в иллюминатор.
Как бы он повел себя в такой ситуации?
Джаред прекрасно помнил себя вздорным подростком, ревностно охранявшим свою индивидуальность. Какие кренделя он выписывал, и какие концерты закатывал родителям, каждый раз, когда они переезжали на новое место. Но это был всего лишь новый адрес. Ему никогда не приходилось умирать для всего мира. При желании он легко мог поддерживать отношения с друзьями, созваниваться, переписываться, приезжать в гости, с такими «проблемами» он справлялся, проверяя на прочность нервы родителей и тренируя их выдержку.
Джаред даже сейчас не мог ответить себе, как бы он поступил на месте Дженсена. А Дженсен… ну, он выбрал достаточно оригинальное решение. Стать вором с бесчисленным количеством имен и судеб. Наверно, это реакция компенсации…
«О, ну приплыли, курс по психологии не прошел даром, Маннс бы мной гордился».
Джаред больше не мог воспринимать Дженсена только как преступника, и даже как своего запретного любовника, перед глазами все время всплывал этот мальчик с фото. Прошлое Дженсена обрушилось лавиной, сломало в Джареде его уверенность в том, что все происходящее между ними – лишь игра. Еще вчера он отчаянно цеплялся за мысль, что еще немного, еще одна встреча, и он исполнит свой долг, арестует преступника и предаст его правосудию. Да уж! Наркоманы тоже тешатся уверенностью, что могут завязать со своим наркотиком в любой момент!
Что ж, больше он не станет себе врать. Он никогда не сдаст Дженсена. Теперь уж точно. Он вернется домой, расскажет ему, что все знает, и они вместе обдумают план дальнейших действий. Может, Дженсен с его неуемными фантазиями и творческим потенциалом придумает, как им теперь быть. Потому что у Джареда в голове, на данный момент, полный вакуум.
Офис ФБР встретил Джареда привычной суетой, жизнь кипела и продолжалась, как ни в чем не бывало. А Джареду казалось, что он отсутствовал целую вечность. Как будто сделал роковой шаг и оказался в зазеркалье – вроде все то же самое, но совсем другое. Джареду казалось, что он и сам изменился, как будто стал совершенно иным человеком. И как только этого никто не замечает? Хотя это, вообще-то, хорошо. Он точно не готов отвечать на вопросы о своих внезапных переменах.
