Текст книги "Игра на двоих (СИ)"
Автор книги: Кошка с крыльями бабочки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)
– Ну, – Джейсон, прищурившись, смотрел на него.
– Тогда ко мне подкатил один парень. Эффектный такой, знаешь, красавчик…
– Это важно?
– Да. Не перебивай, пожалуйста. Я и сам собьюсь, – Джаред сделал большой глоток и, прокашлявшись, продолжил: – Так вот, я привел того парня домой, а наутро нашел у кровати… записку.
– И что в ней было?
– Это был он, – Джаред не поднимал глаз.
– Прости?
– Морган. Это был Морган.
Джаред уж было подумал, что напарник никогда с ним больше не заговорит, так долго он молчал. Но тут Маннс выдал:
– Блядь!
Падалеки потер виски, так и не решившись поднять на него взгляд.
– Блядь! – снова выругался Джейсон. – Ты трахался с Морганом?
– Да.
– Ладно, ты же не знал. Стоп! Это он тебе постоянно названивает?
– Да.
– Блядь!
– Да…
– Стой, ты с ним разговаривал. Я видел несколько раз, как вы довольно мило ворковали. Ты общаешься с ним?
– Ну, – Джаред замялся, но решил, что на попятную идти уже поздно. – Сначала я не говорил с ним, но потом… потом все как-то закрутилось.
– И теперь вы с ним лучшие друзья, что ли? – саркастично уточнил Маннс. – Ты ему помогаешь теперь? В доках. Это ты его отпустил, да?
– Что? Нет! Конечно, нет! Я же был там один, нахрена бы я вообще тебе звонил, тогда?
– Как же он скоперфильдился?
– Он спер мою булавку, ты же знаешь.
– Как же ему удалось? Или ты и там с ним потрахаться успел?
– Нет! Но…
– Блядь, ну что еще? – Маннс закрыл ладонью лицо.
– Мы, – очередной глоток. – Мы поцеловались.
Джейсон сквозь пальцы посмотрел на него.
– Ты не понимаешь, Джейс! Он, как магнит! Я не выдержал.
– Ладно, – Джейсон поднял ладони в примирительном жесте. – Ладно. С этим все ясно. Что с картинами? Почему он их вернул? Подарок дорогому любовничку?
– Нет. Карлос дал мне наводку на возможное дело, я выследил Моргана и прижал его.
– Только обойдись без сальных подробностей.
– Да я не об этом, – кровь бросилась Джареду в лицо. – Я поймал его с поличным…
– И вместо того, чтобы его арестовать, – подсказал напарник.
– Я предложил ему сделку. Я отпускаю его, а он возвращает Моне и оставляет это дело.
Джейсон кивнул, обдумывая что-то, а потом спросил:
– А вчера? Ты был с ним?
Джаред молчал, спрятав лицо в ладонях.
– Ясно, – Маннс сделал жест, будто его сейчас вырвет. – Девочка моя, да ты еще большая Барби, чем какая-нибудь наивная школьница, которая ведется на красивые глазки! – он начал ржать, но слишком быстро успокоился и совершенно серьезно произнес: – А ты не думал, что он тебя использует? Потому что сейчас все вырисовывается именно таким образом.
– Да, я думал об этом.
– И что?
– А ничего, Джейс. Ни-че-го.
– Конечно, сейчас ты больше думаешь членом, но так продолжаться не может. Ты федерал, он преступник.
Теперь Джаред вызверился:
– Ты думаешь, я об этом не знаю?! Да я весь мозг себе уже выжрал этими мыслями! Сука эта зеленоглазая покоя мне не дает! Я должен его засадить в тюрьму, я знаю это, но как вижу его, аж руки сводит. Быть с ним хочу.
Джейсон тихо произнес, тоном абсолютно трезвого человека:
– Джара, очнись! Он преступник, чтоб его. Мы таких ловим! И если это не сделаешь ты, то сделаю я. Ты это понимаешь?
Изрядно пьяный Джаред только мотнул головой, волосы упали на глаза, открывая шею в вороте рубашки. Из-под одежды красочно выглядывал свежий укус-засос.
– А это что у тебя такое? Ой, блядь, нет. Не рассказывай. Даже, блядь, знать не хочу. Ты не заметил, что я, блядь, стал слишком часто употреблять слово «блядь»? – пьяно хихикнул напарник. – Официант, еще бутылочку! – и тихо так добавил: – Бляяядь...
Два напарника уже ржали в голос, оставив все свои дела на дне бутылки.
После разговора с напарником на душе скребли кошки, которых даже море выпитого виски не разогнало. Он чувствовал себя виноватым. Он чувствовал себя предателем и вообще полным придурком. И сейчас ему было просто необходимо, чтобы кто-то понял его, поддержал, сказал ему, что он не полный идиот. За пониманием в таком щекотливом деле и за прощением он мог отправиться только к одному человеку.
– Зак! Зак!!! – что в голове у пьяного Падалеки звучало очень даже тихо, в реальности перебудило половину округи. – Закари, еб твою мать, открывай эту гребанную дверь, или, клянусь теми пончиками на углу, я вышибу ее, к чертям собачим! – договаривал он уже в лицо своего друга.
Шалый блеск глаз Зака о многом бы рассказал трезвому Джареду, но так как они сейчас были примерно в одной категории «Ты пьян? Да, я пьян и что?», это уже не имело значения.
– Пада, никогда, ни при каких условиях не поминай всуе пищу богов, и тем более не смей ею клясться. Это богохульство. Хули надо?
Падалеки поднял на него жалобный взгляд затравленного зверя, его качало из стороны в сторону и в глазах двоилось просто чудовищно. Зак только глубоко вдохнул и, схватив Падалеки за плечо, втащил его внутрь. Усадив друга на потрепанный диван, Зак подошел к холодильнику и достал пару бутылок пива. Когда вернулся, Джаред уже ковырялся в его инструментах и деталях старой тачки, которую Зак собирал по деталям с юности.
– Эй, лосяра! Руки прочь от моей детки! Я же не посмотрю, что ты в говно, и начищу твою физиономию.
– Зааак, сколько времени прошло, а ты все еще ее не собрал, – пьяно протянул Падалеки. – Это твой белый кит. Белый кит, бля, прикинь? Белый кииит! – он раскинул свои ручищи, видимо, показывая пропорции кита.
Зак только прихлопнул друга по плечу и усадил обратно на диван, предварительно всучив ему в руку бутылку. Их бурная молодость вывела немало жизненных аксиом, и одна из них гласила: «Если тебе плохо и ты пьян, то пара бутылок пива никогда не будет лишней». Левай уселся напротив, в такое же потрепанное кресло. Джаред был не просто в говно, он был в слякоть.
«Херовый признак».
Джаред рассматривал бутылку, как будто только сейчас увидел ее, а потом выдал:
– Трава есть?
«Пиздец, хуевый признак».
– Пада, что приключилось-то?
Джаред просто поднялся и прошел к одному из шкафчиков, висящих на стене около разобранных машин. Зак молча за ним наблюдал. Послышался звон, потом звук падающих отверток, множество ругательств, разбившаяся банка, попытка собрать стекло, маты, открытие металлической коробки из-под чая. В поле зрения Зака сначала появилась коробка, а потом Джаред, взгляд у него был, как у обиженного ребенка, ожидавшего на Рождество велосипед, а получившего скрипку.
– Ты перепрятал траву? Зак, какого хрена?
– Ты мне сам советовал ее перепрятать, ибо в коробке из-под чая в первую очередь и посмотрят.
– Да? И куда же я посоветовал тебе все перепрятать? – его огромные ножищи явно его не держали, и он прислонился к косяку.
– Ты и не советовал. Ты ж завязал.
– Зак, где?
Капитулируя, друг махнул в ту же сторону:
– Мюсли.
– Гений! Серьезно, Зак, ты гений! – доносилось уже от шкафчиков.
Прихватив пакетик, Джаред уселся обратно. Сделав первую затяжку, откинулся на спинку дивана.
– Выдыхай, чучело! Разучился?! И не переводи продукт, дай сюда!
После косяка и прихода, Джаред уже валялся на диване и рассуждал на тему жизни на луне. Зак же смотрел на второй этаж своей мастерской и по совместительству место жительства и орал дурниной, что Джаред, мать его, Падалеки, перебудил всех его соседей, когда завалился сегодня ночью, и что теперь никто, абсолютно никто, к нему не придет и не угостит пирогом. Джаред ржал и ел сухое печенье.
– Так что стряслось, Пада? – совершенно серьезно, без намека на дурь.
– Я влип, Зак. Я просто вляпался по самую маковку.
– Ты кого-то убил? Нет? Тяжелые наркотики? Кто-то скончался? Фуф. Слава Бобу Марли. Не первый раз и не последний раз. Разрулишь ты свое дело, не гони. Засадишь Моргана своего ненаглядного.
– Нет, брат, ты не понял. Я не хочу разруливать дело. Не хочу засаживать Моргана, – и добавил тоскливо: – Сука эта зеленоглазая, весь мозг мне протрахал!
– А? Чего-то ни черта не понял.
– Я сам ни черта не понимаю. Запутался, и сука эта веснушчатая... Блядь! – протирая обеими руками лицо, крикнул он. – Блядь!
– Погоди-ка, – остановил его Левай. – Кажется, мы проскочили пару пунктов. Намекни, будь любезен, что за катастрофическая хуйня у тебя случилась.
– Я с ним встречался, – трагичным голосом признался Падалеки.
– На деле?
– Да дома у себя, Левай! – заорал Джаред. – Я, блядь, трахался с ним!
Через мгновение Зак оглушительно заржал, совершенно не оценив всю степень безысходности страданий друга. Джаред даже подумывал не обидеться ли на бесчувственную скотину, считавшуюся его другом.
– Ты спутался с Морганом? – продолжал веселиться Зак. – Я тобой горжусь, друг! Ты просто нечто!
– Заткнись ты.
– И что потом? Сдал его?
– Нет. Не смог.
– Что так? – весело уточнил Зак.
– Ща, – Джаред ощупал себя руками. – А где мой пиджак?
– Там, где ты его и повесил – на полу.
Джаред нагнулся, чтобы поднять его, но, не удержавшись, грохнулся с дивана.
– Блядь! – смачно выругался он и зашарил по карманам, под аккомпанемент заливистого смеха. – Вот, – он протянул фотографию.
– Ааа, ну, это многое объясняет, – Зак широко улыбнулся и откинулся в кресле. – Он же красавчик!
– Вовсе нет!
– Да ты посмотри на него! Прям фотомодель! И ведь, поди, даже не старается еще, – Зак вертел в руках снимок, уворачиваясь, периодически, от Падалечьих попыток отобрать его. – А глазища какие! – мечтательно протянул он, продолжая дразнить друга. – Я с девчонкой в школе встречался, помнишь? Как ее... Эми Костелло… у нее глаза тоже большущие были. Карие, правда, что не так эффектно смотрится, как зеленые.
– Хватит уже слюной капать! – вызверился Джаред. – Влюбился, что ли?
– Ну, а что? Он же секси! – Зак подглядывал за ним исподтишка.
– Неправда! Он конопатый, и глаза у него косят!
– Да? – Зак присмотрелся повнимательнее. – Не вижу. По-моему, охуенно прекрасные, зеленые, бездонные, порочные, влекущие глаза.
– Сука! – Джаред с силой зашвырнул в него диванной подушкой.
– Если вам нужно уединиться, mi casa es tu casa, muchacho.
– Заткнись, мудак! – Джаред выхватил фотографию, выдал ржущему, как гиена, другу подзатыльник и направился вглубь гаража.
– Останешься сегодня у меня, – крикнул ему вслед Зак. – Тебя же ноги не держат.
Ну, и ладно. Можно и у Левая остаться. Домой все равно идти не хочется, там ни одного уголочка не осталось, где бы они с Морганом не порезвились. Джаред не готов был вернуться туда и найти пустоту, а тут, в доме друга, у него даже есть своя комната. Ну не совсем комната, так, что-то типа мансарды под крышей, зато там нет ненужных сейчас воспоминаний, и нет запаха, который потревожит его сон.
Комментарий к Глава 7 mi casa es tu casa, muchacho (исп.) – мой дом – твой дом, дружище
====== Глава 8 ======
Дженсен открыл дверь в свою квартиру, как можно тише, чтобы не разбудить ребят. Он вошел в гостиную, и его взгляду открылась умилительная картина: Мэтт полулежа спал на диване и, как самую дорогую драгоценность, обнимал Софию, которая спала рядом, пристроив голову на его груди. Дженсен улыбнулся и решил по-тихому проскользнуть в свою комнату, но стоило ему сделать шаг, как он снес какую-то коробку, которая шумно перевернулась, и на пол из нее посыпался какой-то хлам.
– Ебанные черти! – выругался Дженсен, не сдержавшись. – Это еще что за хрень?
Мэтт вздрогнул от звука и проснулся. Приоткрыл глаза, расплылся в счастливой улыбке, найдя в своих объятьях спящую красавицу, и потерся лицом о ее макушку, погладил ласково по спине, и только после этого заметил затаившегося Дженсена.
– Я что-то пропустил? – веселым шепотом спросил Эклз. – Классно смотритесь.
Мэтт нахмурился и не ответил, зевнул широко, а потом тихо позвал:
– Соф, – отвел упавшую прядь с ее лица. – Софи, проснись. Блудный сын приперся.
– Что? – сонно спросила девушка, с трудом открывая глаза.
Она села и потянулась, а потом хмуро, исподлобья уставилась на Дженсена.
– И давно вы тут меня караулите? – широко улыбнулся Эклз.
Девушка поднялась, и на мгновение Дженсену показалось, что она ему сейчас врежет, такие злые у нее были глаза. Но она лишь прошла мимо него, испепеляя взглядом, и так ничего и не сказала. Дженсен смотрел ей вслед, борясь с желанием догнать и попросить прощения, за что бы там ни было.
– Что за буря? – он перевел взгляд на друга.
– Ты, вообще, хоть немного, хоть капельку, думаешь своей безмозглой башкой, когда что-то делаешь?
– Твой вопрос противоречит сам себе, – попытался пошутить Дженсен. – Если башка безмозглая, как ей можно думать?
– Решил сменить профессию и в комики подался? – Мэтт явно не был настроен на шутки. – Придурок безголовый. Ты срываешься с места, бежишь к этому федералу, а потом вырубаешь мобильник и пропадаешь на два дня! Что мы тут должны думать, по-твоему?
Не дожидаясь ответа, Мэтт поднялся и вышел. Через пару секунд хлопнула дверь в его комнату.
– Ну, и что это такое было? – Дженсен в растерянности почесал затылок.
Он решил разобраться с этим позже, а пока хорошо бы поспать.
– Дженс, – София постучала в дверь и заглянула в комнату. – Дженсен, спишь?
– Соф, я вернулся на рассвете, конечно, я сплю, – сонно пробубнил он и сунул голову под подушку.
– Уже десятый час.
– О! Неужели! А я все еще в постели? Немыслимо, – Дженсен пытался говорить с сарказмом, но к концу фразы, практически провалился обратно в царство Морфея.
Одеяло слетело на пол, и Дженсен получил чувствительный тычок под ребра.
– Вставай.
– Соф, ну, ты чего?
– Немедленно, – девушка была серьезна, как никогда. – Жду тебя в гостиной.
Дженсен проводил ее взглядом и снова упал на подушку.
– И даже не думай опять заснуть! – крикнула София из коридора.
– У тебя что, камера тут? – проворчал Дженсен, поднимаясь.
Он вошел в гостиную и сразу почувствовал напряженную атмосферу, от которой даже воздух в комнате как будто стал гуще. София сидела на диване, закинув ногу на ногу, и нервным жестом теребила волосы. Мэтт стоял у окна и хмуро глядел на него, скрестив на груди руки. Дженсен огляделся, не вполне понимая причину столь холодного приема, и наткнулся взглядом на коробку забитую их фальшивыми документами.
– Так вот, что я снес с утра, – он решил попытаться разрядить обстановку. – Генеральную уборку затеяли? Кстати, да, от некоторых, действительно, пора избавиться. Они конкретно засвеченные, – Дженсен изобразил веселую улыбку и принялся рыться в документах. – О, Соф, на этих классная фотка! – и, не дождавшись никакой реакции, спросил: – Ну, ладно, что?
– А ты не догадываешься «что»? – холодно кинул Мэтт. – Ты подумай.
Дженсен помычал немного, придумывая причину.
– Это как-то связано с тем, что мы до сих пор не придумали, как стянуть «Розовую королеву»?
По лицам друзей он понял, что промахнулся с версией.
– Я пропустил свою очередь выносить мусор?
Опять мимо.
– Ребят, ну, в чем дело? Окей, поиграем в «горячо-холодно»? Хоть намекните, где я накосячил.
– Ты, правда, не понимаешь? – спросил Мэтт.
– Подозреваю, это как-то связано с выходными.
– О, Соф, гляди, у него еще что-то работает в голове. Продолжай, Дженсен.
– Вы что, расстроились, что я провел уикенд не с вами? Ну мы же и так почти неразлучны, думал, вы обойдетесь без меня пару дней. Или вы обиделись, что я грубо поговорил с вами по телефону? Ну простите, ребят. Просто момент был неподходящий, я не мог поболтать. Не сердитесь, ладно? – он улыбнулся примирительно.
– Прекрати паясничать, – заговорила София. – Тебе кажется, что это все очень весело, да? Как ты мог, так поступить? О чем ты, вообще, думал, когда поперся к нему?
– Да ни о чем я не думал, – тихо отозвался Дженсен.
– И это заметно, – кивнула девушка.
– Что с тобой происходит, брат? – Мэтт безуспешно пытался поймать его взгляд. – Тебе что, уже не хватает адреналина от работы? Или это из-за последнего провала?
– Это не из-за адреналина и не из-за провала, – Дженсен уже начинал заводиться.
– Из-за чего тогда?
– Ни из-за чего, – Дженсен замялся на секунду, скрестил руки на груди и вызывающе продолжил: – Я хотел развлечься! Потрахаться! И мне нравится трахаться с ним!
– Он не единственный человек, с которым можно потрахаться в этом городе! – Мэтт тоже перешел на повышенные тона. – И далеко не лучшая кандидатура!
– Откуда тебе знать? Ты же не пробовал!
– Ты не должен больше так рисковать, Дженсен, – мягко сказала София, стараясь утихомирить мужчин.
– Ну, что вы меня, как мальчика отчитываете? – взвился Эклз. – Я уже совершеннолетний и сам могу решать, с кем проводить время!
– Ты подвергаешь опасности не только себя, но и нас! – Мэтт тоже не унимался.
– Вы тут ни при чем!
– Тут все при чем!
– Я не собираюсь просить у тебя одобрения! Или разрешения!
– А мог бы! Потому что сам ты, похоже, нихуя не соображаешь!
– Так, все, успокойтесь, – София поднялась, вставая между ними. – Вы еще подеритесь.
Они, и правда, уже сошлись, чуть ли не вплотную, рассержено глядя друг на друга.
– Тестостероном позже поплюетесь, – девушка хлопнула ладошками им по плечам, отвлекая на себя. – Сейчас у нас есть проблема поважнее. Ну все! Разойдитесь! Падалеки мог проследить за тобой до дома, – продолжила она, когда убедилась, что мордобой откладывается.
– Соф, ну я же не идиот.
С дивана послышалось скептическое фырканье Мэтта.
– Ты хочешь мне что-то сказать? – вновь подкинулся Дженсен.
– Да! Ты идиот!
– Прекратите!
– Я буду делать, что хочу! – выкрикнул Эклз.
Мэтт резко поднялся с дивана, проходя мимо Дженсена, толкнул его плечом и бросил в лицо:
– Как был, так и остался эгоистичным подростком!
– Ты куда? – взволнованно спросила София.
– На пробежку! – саркастично выплюнул Мэтт.
Соф вздрогнула, когда за ним оглушительно захлопнулась дверь.
Дженсен рыкнул и вылетел из гостиной.
– Ты-то куда?
– Спать! – раздраженно крикнул он, перед тем, как захлопнулась дверь в его спальню.
София вздохнула и обессилено упала на диван.
– Ну, вот и поговорили.
Спустя пару часов, она открыла дверь в комнату Дженсена и, как ни в чем не бывало, весело сказала:
– Я суши заказала. Составишь мне компанию?
– Не хочу, – буркнул Эклз, который так и не смог заснуть после разговора с друзьями.
– Дженсен, составь мне компанию, – тоном строгой мамочки сказала Буш и с нажимом добавила: – Это не был вопрос.
На что Эклз лишь обреченно выдохнул, направляясь за девушкой на кухню.
– Бомер вернулся? – старательно выдерживая равнодушный тон, поинтересовался Дженсен, когда они расположились за столом.
– Нет.
– Звонил?
– Я звонила.
На мгновение между ними повисла тишина.
– И что сказала? – поторопил Дженсен, нервно постукивая палочками по роллам.
– Спросила, где он, – девушка блаженно зажмурилась, отправив в рот, особенно аппетитный кусочек.
– И где? – он увлеченно топил ролл в соусе.
– Сказал, что хочет поразвлечься и потрахаться.
– Так и сказал? – недоверчиво переспросил Дженсен.
– Слово в слово. Прекрати издеваться над суши!
– Прекратил.
Обед закончили в тишине, думая каждый о своем. Позже они пили вино в гостиной, и София сбросила свою бомбу, когда Дженсен сделал очередной щедрый глоток.
– Милый, ты влюбился?
Дженсен закашлялся, подавившись вином. София подошла к нему и заботливо похлопала по спине. Когда Эклз отдышался, девушка продолжила, присаживаясь с ним рядом:
– Ну так что? Влюбился в него?
– Соф, что за глупости? – Дженсен заерзал на диване.
– Милый, мне ты можешь сказать, – ласково погладив друга по плечу.
– Обязательно скажу, если что-то подобное произойдет в моей жизни, – усмехнулся Эклз, хотя чувствовал себя неуютно уязвимым от этого разговора.
София посмотрела на него долгим внимательным взглядом, и, похоже, решив что-то для себя, кивнула.
– А он тоже?
– Что тоже? – напряженно отозвался Дженсен.
– Ты уверен в нем? – переспросила Буш.
– Нет.
София опять кивнула.
– Собираешься встретиться с ним снова?
– Да.
– А он захочет?
– Не знаю.
Все так же прямо глядя ему в глаза, София продолжила:
– Он может тебя посадить.
– Может.
– Но ты все равно хочешь быть с ним?
– Хочу.
– Но ты не влюблен?
– Соф!
Девушка наклонилась к Эклзу и, чмокнув того в щеку, посоветовала:
– Отдохни, милый. Тебе нужно поспать, – и ретировалась в свою комнату, оставив Дженсена наедине со своими мыслями.
Дженсен провалялся в постели полдня, иногда забываясь в полудреме. На душе было неспокойно и муторно. Он даже не мог вспомнить, чтобы они с Мэттом когда-нибудь так ругались. Обычно спокойный Бомер так разозлился на него, что, если бы не София, он точно не удержался бы и врезал Дженсену. И Дженсен, в общем-то, понимал его. Хотя и злился на него за то, что тот открыто высказал ему все, в чем Дженсен предпочел не признаваться даже себе самому – что он совершенно терял голову в этой жажде близости с агентом, что он подвергал риску своих друзей, что вел себя безрассудно и глупо. Конечно, Мэтт зол на него. Странно, что еще так долго терпел. Дженсен со вздохом в очередной раз перевернулся с боку на бок. Он переживал из-за ссоры и волновался о том, где теперь носит этого балбеса. За окном давно стемнело, а от него ни слуху, ни духу. Оставалось надеяться, что Мэтт не решил отыграться по полной, и не пропал бесследно на два дня. Дженсен взял мобильник и набрал его номер. Он долго смотрел на цифры, не решаясь нажать на вызов. Не решился. Быстро, не думая, набрал другой номер, он долго слушал длинные гудки, прежде чем в трубке раздалось сонное мычание.
– Привет, агент.
– Ворюга, – послышалось протяжное, кажется, с улыбкой в голосе.
– Скучаешь по мне? – спросил Дженсен, тоже улыбнувшись.
– Сука. Ненавижу тебя. Сволочь зеленоглазая.
– Ты там что, пьяный? – брови Эклза подозрительно поползли вверх.
– Я не пьян! И не обкурен! Я апза... Блядь! Абсолютно трезв!
Дженсен ошеломленно слушал невнятное выступление агента и пытался сдержать смех, который все-таки прорвался, когда на той стороне послышался грохот. Такой, будто упала ваза или лампа, а потом и немаленькая тушка самого агента.
– Падалеки, что там у тебя происходит?
– Блядские кони!
– Ты что упал?
– Чего ржешь? Меня из-за тебя уволят, к ебеням! Или посадят!
– Не сгущай краски, зайчик мой.
– Я тебе не зайчик! – немедленно взвился Джаред.
– Конечно, нет, – тихо отозвался Дженсен. – Я сейчас приеду и уложу тебя в постельку. Спою тебе колыбельную, хочешь?
– Даже не вздумай появиться на моем пороге. И вообще, я не дома.
– А где? Скажи, я заберу тебя.
– Тебя это не должно волновать! И не должно касаться! И вообще, это не твое дело!
– Но меня это касается. И волнует. Очень сильно. Ты меня волнуешь, Падалеки.
– Все, заткнись! Я сплю! И не звони мне!
– Спокойной ночи, мой хороший, – успел сказать Эклз, прежде чем агент отключился.
Дженсен отложил телефон и потянулся, довольно улыбаясь. Агент явно нажрался и, похоже, еще и обкурился, думая о нем, Дженсене. Значит, он тоже вспоминал о нем весь день – это хорошо. И пусть сейчас он артачится, сопротивляется своим чувствам, это пройдет. Завтра Дженсен перезвонит, и все наладится. Размышления прервали громкие ругательства, произносимые совершенно пьяным голосом Бомера.
– Ну, слава Богу! И этот пьянчуга объявился, – улыбнулся Дженсен, слушая, как Мэтт отчитывает входную дверь за излишнюю громкость.
– Набегался? – голос Софии совсем не звучал сонно.
– Привет, красавица моя!
– Как поразвлекся?
– Отлично! – довольно протянул Бомер.
– Убери руки. От тебя несет дешевыми духами.
– До дорогих мне никак не добраться, – сокрушенно отозвался Мэтт.
– Прекрати. У тебя помада на щеке.
– Да, одна девушка поцеловала меня.
– Три разных цвета.
– Нууу... Возможно, их было трое. А ты что, ревнуешь?
– Ложись спать.
– Эклз не смылся?
– Он спит.
– Ты с ним говорила?
– Да.
– И что с ним?
Дженсен замер в ожидании ее ответа.
– Все в порядке. Иди спать.
На следующий день радужные мысли о том, что все будет хорошо, начали меркнуть. Падалеки динамил его весь день, отговариваясь короткими фразами типа «я занят», «не могу говорить» или «мне некогда». Когда же Дженсену удалось, наконец, вывести его на разговор, уже поздно вечером, то разговор этот ему совсем не понравился.
– Привет, агент. Уделишь мне, наконец, пару своих драгоценных минут?
– Что у тебя? Говори, – сдержано отозвался Падалеки.
– Хочу тебя видеть, – зашептал Дженсен. – Видеть, чувствовать...
– Это невозможно, – резко перебил его Джаред.
«Ну, снова здорово!»
– Ну, чего ты, агент? – мягко спросил Дженсен.
– Вот именно, – голос Джареда был серьезен и тверд. – Я агент. Ты вор. Слушай меня внимательно, я скажу это один раз. Ты больше не будешь мне звонить. Не будешь приходить ко мне. Или еще каким-то образом пытаться со мной контактировать. Если хочешь сохранить свободу, советую, не приближаться ко мне. Все, что было между нами – это ошибка. И это больше не повторится.
– Ты не серьезно, – Дженсен неверяще уставился в пространство перед собой.
– Я серьезно, – уверено ответил Джаред.
– Но как же?..
– Я все сказал. Прощай, ворюга.
Дженсен слушал короткие гудки и чувствовал, как земля уходит из-под ног. Похоже, Падалеки верил в то, о чем сейчас говорил, но Дженсен не мог это принять. Им нужно встретиться, почувствовать друг друга, посмотреть в глаза. Ведь глаза не могут врать. Падалеки не выдержит, проколется. Он не сможет отречься от всего, что было, глядя Дженсену в глаза, он не такой хороший лжец.
«Черт! Как это случилось? Кто так качественно промыл Падалеки мозги?»
Дженсен устало потер виски и подошел к окну, фонари на улице горели холодным, враждебным светом, и небо давило всей своей неподъемной тяжестью. Еще утром он пребывал в отличном настроении и был готов сворачивать горы и пересекать океаны вплавь. Он вроде даже помирился с Мэттом, Бомер, по-прежнему, не одобрял увлечение друга, но принял его право самому выбирать себе сексуальных партнеров. Дженсен, в свою очередь, признал, что вел себя несколько опрометчиво и торжественно пообещал стараться все-таки сначала думать, а потом уже делать. Они обсудили свои возможности по добыче бриллианта для Софии, выпили по пиву и разошлись каждый по своим делам.
Дженсен вздохнул и отошел от окна. Желание немедленно отправиться в Бронкс или где бы там ни был агент, и заставить его поменять свое решение, забыть о тех резких словах, которыми он так решительно и уверено обрушил радужные иллюзии Дженсена, никуда не делось. Эклз был готов отыскать упрямца, выжечь из него всю эту дурь поцелуями и ласками, руками и губами вытянуть мысли о разлуке. Он схватил свою куртку и уже почти вышел из комнаты, когда вспомнил обещание, данное Мэтту сегодня утром, и решил все же сначала подумать. Он отбросил куртку и уселся на кровать. Стоило на минутку притормозить, как липкое, неприятное чувство охватило его. Страх. Эклз понял, что боится. Боится, что сейчас Падалеки, как никогда, близок к тому, чтобы осуществить свои угрозы. Боится, что при встрече агент не даст ему возможности, сказать хоть слово, объясниться, уговорить себя. Не позволит Дженсену прикоснуться к себе и не позволит себе вспомнить о том, как хорошо им было вместе. Но с другой стороны, Дженсен слишком хорошо помнил совместные выходные, каким был Падалеки, когда забывал, что он агент, как он ластился к Эклзу, что позволял делать с собой. Это не могло пройти бесследно. Нельзя все это так просто выбросить из головы. Но с другой стороны, он хорошо помнил и их встречу в доках. Как Падалеки гнался за ним, как без колебаний готов был сдать его. Помнил то чувство, что испытал, глядя в темное дуло пистолета, нацеленное ему в голову. Но с другой стороны, в тех же доках был и приятный момент, когда Падалеки все же поддался своим чувствам и поцеловал его. Но с другой стороны, это не остудило его решимости сдать Дженсена.
«Ебанные черти, Мэтт! Будь ты проклят со своими советами подумать!»
Дженсен лег спать злой и несчастный. Он решил дать Падалеки время остыть, угомониться немного, дать ему поскучать. Завтра Дженсен позвонит и все исправит, уж в этом он успел приобрести приличный опыт.
– Да чтоб тебя! – Эклз с силой бросил телефон на постель. – Какой же ты упрямый осел, Падалеки!
Агент весь день игнорировал его звонки. Этот обормот просто не брал трубку! Он не принимал и не сбрасывал вызовы, он просто вообще никак не реагировал! Совсем! Это страшно бесило Дженсена. Было чувство, что они просто оказались в разных измерениях. Эклз – в нормальном, где люди говорят друг с другом, а Падалеки застрял в измерении невыносимых, упертых баранов, неспособных на адекватное общение!
Во второй половине дня он сообщил ребятам, что собирается навестить приятеля и вернется, скорее всего, поздно или даже завтра.
– Или ты вообще не вернешься, – сказал Мэтт, глядя ему в глаза. – Твой приятель тебя повяжет или пустит тебе пулю в башку, – он приставил два пальца к его лбу и слегка толкнул, изображая выстрел. – Ты же к Падалеки намылился.
– Я, – Дженсен замялся, всматриваясь в глаза друга, и понял, что лучше сказать правду, чтобы не нарушить их перемирие. – Да. Я должен поговорить с ним, понимаешь?
– Нет, – Мэтт покачал головой. – Я не понимаю. Но решать тебе, – сухо добавил он.
– Все будет хорошо, дружище, – Дженсен сжал его плечо. – Не волнуйся.
– Иди, раз должен, – София обняла их обоих. – Но прошу тебя, будь осторожен.
– Все будет хорошо, – снова повторил Дженсен и поцеловал девушку в висок.
Он сидел напротив дома Падалеки уже почти три часа. Китайская еда, которую он прикупил в том ресторанчике, чтобы порадовать агента, успела превратиться в остывший неаппетитный комок, а сам Дженсен успел передумать кучу самых разнообразных мыслей. Когда он уже пропустил через себя все ужасы вроде того, что агента арестовали из-за него, или его подстрелил какой-нибудь недотепа вроде Родриго, пытаясь скрыться с места преступления, или, не дай Бог, его убили, в голову закралась еще более страшная мысль – а вдруг агент нашел себе кого-то другого... Нашел себе какую-нибудь длинноногую, белокурую Барби, с которой Дженсену никак не тягаться, ввиду некоторых физиологических особенностей. Едва он успел додумать эту мысль, как к подъезду подкатила машина агента. Уже через секунду Эклз понял, что агент не один.
– Нда, Барби нынче уже не те, – ехидно протянул Дженсен, наблюдая, как с пассажирской стороны вылазит здоровый, широкоплечий мужик, едва ли уступающий Падалеки в росте, кажется, это был его напарник. – По трафарету их там, что ли, выбирают, – проворчал он.
Хотелось немедленно подойти и растолкать их, потому что невыносимо было смотреть, как шутят и смеются эти двое, как они свободно говорят и легко касаются друг друга, так привычно и непринужденно. Блядь! Этот хер кудрявый не должен лапать его агента!
Они вошли в подъезд под громкое ржание, и Эклз проводил их недобрым взглядом. Вот сейчас он поднимется и устроит им там веселье! Особенно Падалеки обхохочется! Дженсен рванул к подъезду, но у самой двери опомнился и решил немного подождать. В конце концов, они же напарники. Не так уж и странно, что они вместе. В девять часов вечера. Приехали на одной машине. И в воскресенье этот мудак звонил Падалеки и пытался навязать свое общество. Кровь снова закипела. Так. Нужно успокоиться. Возможно, им нужно поработать. Может, этот напарничек заберет какие-нибудь документы и свалит. Тогда у Дженсена появится возможность поговорить с Падалеки.
