Текст книги "Поцелуй на прощание (СИ)"

Автор книги: Кибелла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

========== Пролог ==========

На части душу рвет бессилья крик,

Мы над бездонной пропастью застыли…

О, как мы друг без друга раньше жили?

Продлись же, вечность, хоть еще на миг!

Тэм

Пролог

Конь под девушкой хрипит от усталости, но она неустанно пришпоривает его. Холодный осенний ветер срывает с головы капюшон и развевает в воздухе пепельно-белые волосы. То и дело локоны цепляются за кончики веток, и девушка на скаку умудряется заправить их за воротник. Дыхание ее давно уже сбилось, а тело медленно начало неметь. Однако нельзя останавливаться. Погоня совсем близко.

Голоса преследователей доносятся до беглянки так четко, будто их обладатели совсем близко и вот-вот настигнут. Их изредка перебивает лай собак, пущенных по следу. Но девушка знает, как оторваться от них – завидев крутобережную реку, спускает коня по склону и переправляется вброд. На первых порах их это отвлечет, а потом…

Надо определить направление. Перспектива заблудиться в лесу прельщает девушку так же сильно, как попасться в руки к преследователям. Она выбирается на небольшую опушку, останавливает коня и задумчиво смотрит на звезды. Один из них учил находить звезду, указывающую на север. Но было это давно, так что девушка почти не помнит. Она раздраженно натягивает на голову капюшон и снова сжимает каблуками бока коня. Лучше найти дорогу…

Вдруг подозрительную тишину разрывает треск ломающихся веток. Они совсем близко!

Головокружительная скачка возобновляется с новой силой. Девушка петляет, делает широкие круги, прорывается через непроходимые кусты, стараясь запутать погоню. Но лай и голоса преследуют ее неотступно, и с каждой минутой расстояние между ними все сокращается. Лес начинает редеть. Стараясь удержать рвущиеся из глаз отчаянные слезы, беглянка на миг закрывает глаза, и тут конь под ней оступается и летит кувырком. Неведомая сила выносит ее из седла, проносит по воздуху и швыряет в пустоту.

Только спустя несколько секунд она понимает, что висит, уцепившись за выступ скалы, над бездонным морем, в темноте кажущимся черной бездной. Конь валяется на боку и дергается в предсмертной агонии на земле. Из его шеи торчит стрела, и по гладкой белой шерсти стекает кровь. Девушка закрывает глаза и пытается подтянуться. Но силы изменяют ей, и она продолжает висеть, а мысль о том, что долго так продолжаться не сможет, не вызывает даже страха – только отрешенное принятие.

Вдруг над выступом склоняется темная фигура. Лица человека девушка не видит, видит только блестящие глаза и руку в железной перчатке, которую преследователь протягивает ей.

– Хватайся за меня!

– Еще чего! – храбро отвечает девушка. Вот бы отцепить одну руку и достать из-за пояса нож…

– Хватайся же! – в голосе его слышен страх. – Ты что, хочешь умереть?

Краем уха она слышит приближающиеся голоса. Все кончено. Девушка бросает беглый взгляд на море и решительно сжимает губы. Умереть – значит сдаться. А она не сдастся никогда.

И она сжимает руку своего спасителя, тот без особых усилий вытаскивает ее на берег и с силой встряхивает за плечи.

– Ты с ума сошла? Зачем ты это сделала?

– Все равно убегу, – упрямо заявляет девушка и по-детски шмыгает носом. – Убегу.

– Вот глупая, – их глаза совсем рядом, и она видит мелькающие в его взгляде теплые искры. – Вот сейчас Феликс приедет, и…

А Феликса и ждать долго не надо – он возникает словно из ниоткуда, и голос его разносится над морем, как гром:

– Нет, ну она меня тотально достала уже! Третий раз убегает, и третий раз мы, типа, ее ловим!

– Зато какая изобретательность, – усмехается тот, который держит девушку. – И наглость.

– Вообще, блин, – негодует Феликс. – Она меня из седла сдернула! Я себе, типа, спину ушиб! И то, что пониже, тоже…

Его собеседник только улыбается и обращается к притихшей девушке:

– Ну, все. Погуляли, и хватит. Едем обратно. Тебе четырнадцать лет, а ведешь себя, как…

– Под замок тебя посажу, вот! – добавляет Феликс. – В башню!

Девушку не заботят эти угрозы. С показной покорностью она взбирается вместе со своим то ли спасителем, то ли пленителем в седло и дает увезти себя обратно. «Убегу», – крутится в голове одна мысль. – «Все равно убегу».

Из сна Беларусь выдернули голоса, донесшиеся из прихожей. С трудом разлепив веки, она увидела из дверного проема, что в коридоре сгрудились, разглядывая что-то, все страны Союза. Над ними, словно скала, возвышался добродушно улыбающийся Россия. Что же стало предметом такого пристального всеобщего внимания, из-за чужих спин было не увидать.

– Наташа! – окликнул сестру Россия. – Подойди сюда!

– Сейчас! – Беларусь поспешно подскочила с дивана и попыталась быстро привести в порядок растрепанные волосы. – Что у тебя там такое?

– Погляди. Я привел новеньких!

========== Глава 1 ==========

Наташа хорошо запомнила тот вечер. Вечер, с которого все началось.

Ваня радостно улыбался, глядя на столпившихся в тесной прихожей стран.

– Это наши новые соседи, – произнес он, делая широкий жест в сторону вошедших следом за ним. Их было трое – высокий парень серьезного вида в прямоугольных очках, мальчишка в нелепом бордовом кителе и похожий на девочку темноволосый паренек, чье бледное остроносое лицо показалось Наташе смутно знакомым. Со страхом новенькие оглядели остальных, с каждой секундой будто становясь ниже ростом. Россия одобряюще улыбнулся им.

– Проходите.

Троица сделала маленький шаг вперед и замерла. Напряжение в воздухе сгустилось настолько, что, казалось, его можно резать ножом. Ситуацию разрешила Оля, с приветливой улыбкой шагнувшая навстречу новеньким.

– Ну что вы встали? Давайте, заходите же. Хотите есть?

– Немного, – скромно проговорил самый младший, теребя пуговицу на кителе.

– Заходите, заходите, – Украина улыбалась все шире. Новенькие, казалось, немного осмелели, и сделали еще по шагу. Тут же толпа, сгрудившаяся в коридоре, подалась в стороны, пропуская их на кухню. Беспрестанно переглядываясь, троица села за стол.

– Слышишь, – обратился к Ване недовольный Грузия, – у нас тут тэпер общага будэт, а? Это кто?

– Прибалтийские страны, – дружелюбно откликнулся Брагинский, вешая на крючок шинель. – Эстония, Латвия и Литва. Вы с ними еще познакомитесь.

– Познакомимся, ага, – пробормотал кавказец, но более ничего говорить не стал и удалился в свою комнату. За ним, склонив головы, последовали Армения и Азербайджан. Ваня только улыбнулся, глядя им вслед.

– Сойдутся. Девочки, накормите их?

– Конечно, – тут же отозвалась Украина и, подхватив под руку Наташу, умчалась на кухню.

Оказавшись втащенной в слишком тесное для пятерых помещение, Беларусь бросила оценивающий взгляд на новых соседей. Те сидели, уткнувшись в пол, и, казалось, не хотели видеть ничего вокруг себя. Оля тут же засуетилась у холодильника, ища, что можно предложить.

– Вы любите борщ? А картошку?

– Что угодно, – пробормотал мальчик в бордовом под жалобное урчание желудка.

Наташа не успела оглянуться, как на столе появились источавшие пар тарелки. Новенькие жадно набросились на еду.

– Ешьте, ешьте, – проговорила Украина с видом довольной хозяйки, пока очкарик пытался откусить разом половину картофелины. – А ты, Наташ, будешь что-нибудь?

– Налей мне борща, – попросила Беларусь, усаживаясь за последний стул. Ее бледный сосед, одетый в зеленое, тут же отодвинулся с опаской, но Наташа даже не обратила на него внимания – перед ней возникла до краев полная тарелка.

– Извини… э…

Девушка обернулась. К ней обращался сосед.

– Не передашь соль?

Наташа молча сунула ему в руку солонку. А тот все не успокаивался.

– Кстати, я Литва.

– Очень приятно, – бросила в ответ девушка. – Беларусь.

Парень чуть заметно улыбнулся и вернулся к еде. С ужином было покончено быстро, и Наташа, подхватив вовремя заваренную чашку с чаем, переместилась в гостиную, где как раз все были заняты прослушиванием вечерних новостей.

«Сегодня к Советскому Союзу присоединились прибалтийские республики», – вещал диктор. – «Таким образом, были образованы Латвийская, Литовская и Эстонская ССР. Во имя построения коммунизма на всей Земле…»

Дальше можно было не слушать. Устроившись на своем почетном месте рядом с Ваней, Наташа прихлебывала чай. Прибалты вошли в гостиную неслышно и тихонько расселись на креслах в углу. Беларусь бросила на них взгляд искоса, пытаясь определить, нравятся ей новые соседи или нет. В общем, она не испытывала к ним ни малейшей симпатии, но они были несоизмеримо лучше громогласных кавказцев, от горячих споров которых было подчас не укрыться даже во дворе.

– Слушай, – девушка тихонько пихнула локтем брата, – где ты их вообще выкопал? Зачем ты их привел?

Ваня поглядел на затихших прибалтов, затем на сестру, и вздохнул.

– Воевать скоро придется. С Германией.

– Это-то я и так понимаю. Но при чем тут…

– Как причем? Плацдармы для атаки. Порты на Балтийском море, опять же… да и вообще, – Россия неопределенно пожал плечами, – жалко их… Людвиг их сожрет, если нападет.

С последним Беларусь была полностью согласна. Непонятно было, способно ли это трио вообще оказать хоть сколько-нибудь серьезное сопротивление.

– У нас что, богадельня?.. – недовольно пробормотала Наташа, утыкаясь в свою чашку. Она надеялась, что Ваня не услышит этого, но он все-таки услышал и добродушно улыбнулся.

– Злая ты, Наташ. Мешают они тебе, что ли?

– Мешать не мешают, – упорствовала Беларусь. – Ты видел, сколько они едят? Этот, который в очочках…

– Эстония.

– Да, Эстония. Так вот, он три картошки сожрал и колбасы, наверное, полбатона. Даже не поперхнулся.

Ваня лишь потрепал сестру по макушке.

– Ничего, у нас всего хватит. Да и потом, что ж теперь – выгнать их? Я их с трудом уговорил присоединиться…

Наташа на секунду развеселилась, представив себе, как выглядел процесс уговоров. Недаром же эти трое трясутся так, что пол дрожит?

– Да что уже сделаешь, – подняв голову, девушка посмотрела Ване в глаза. – Но думаю, будет от них еще проблем…

Ваня ничего не ответил, лишь улыбнулся загадочно и повернул голову в сторону радиоприемника, где как раз рассказывали о чьем-то трудовом энтузиазме.

Когда вечером Наташа пришла, тщательно промокая волосы полотенцем, в их общую с Украиной комнату, сестра уже спала, свесив руку с края кровати. Повесив полотенце на спинку стула, Беларусь подошла к окну и распахнула его.

В огромном зеленом саду, окружающем двухэтажный дом советских стран, к которому Ваня совсем недавно пристроил просторную мансарду, царила тишина. Только где-то чирикали сверчки и изредка шелестели листья, едва тронутые легким порывом ветра. Беларусь забралась с ногами на подоконник и посмотрела в небо, на котором в ту ночь необычайно ясно были видны звезды.

Сколько раз ей уже снился тот сон про неудавшийся побег, окончившийся жуткими секундами над скалистой пропастью. Беларусь понимала, что все это когда-то произошло с ней на самом деле, но не могла вспомнить ни лиц своих преследователей, ни того, откуда она бежала. Один из них все время называл имя Феликса, но девушка даже предположить не могла, чтобы рослый, статный всадник, угрожавший заточить ее в башню, оказался поляком. А кто был второй, вытащивший ее из пропасти? На этот вопрос у Беларуси не было ответа. Одно было ясно – сон этот неспроста, и, может быть, скоро случится что-нибудь, что прольет свет на все эти загадки.

Полюбовавшись небом, девушка слезла с подоконника и закрыла окно, оставив лишь форточку. Осторожно, чтобы не разбудить сестру, Беларусь юркнула под одеяло и блаженно закрыла глаза. Сон начал медленно подкрадываться к ней, но внезапно его спугнули невнятные сдавленные звуки, донесшиеся из соседней комнаты.

Беларусь рывком приподняла голову. За стеной располагалась комната Вани, в которой он жил один, и куда никому без его разрешения не разрешал заходить. О том, что в дом забрались воры, и речи идти не могло – ограбить дом Брагинского мог решить только изощренный самоубийца. Сам Ваня таких звуков издавать не мог, в этом Беларусь, изучившая брата вдоль и поперек, была совершенно уверена. Оставалось только одно…

– Он совсем ополоумел, – прошипела Наташа, поднимаясь с постели и рывком распахивая дверь комнаты. – Нет, он совсем ополоумел – слушать радио в два часа ночи!

Пройдя по коридору, она решительно постучала в дверь России. Конечно, хозяину дома было позволено многое, но всему же есть предел!

Пока Беларусь размышляла, как сподручнее скормить Ване на обед детали радиоприемника, звуки в комнате смолкли. Затем за дверью раздались тяжелые шаги, и она распахнулась.

– Привет, – улыбнулся брат, сверкая глазами. Едва Наташа на миг встретилась с ним взглядом, ее затопило волной обжигающего холода. Девушка нервно сглотнула, преодолевая желание убраться от этой комнаты подальше.

– П-привет.

– Чего не спишь? – Ваня не переставал улыбаться. Наташа все-таки решила попробовать, отступив опасливо на полшага.

– Ты… у тебя радио работает, что ли?

– Радио? – Россия задумчиво почесал подбородок, и тут Беларусь увидела, что в руке у него зажата окровавленная плеть. Наташа сочла за лучшее отступить еще.

– Э, да… тут звуки какие-то странные.

– А-а-а, – протянул брат с видом человека, который постиг тайну мироздания, и повернулся вглубь комнаты. – Торис, я же говорил тебе, что не надо кричать.

Торис?..

До Наташи донеслись из глубины комнаты сдавленные всхлипы. Наплевав на всю осторожность, девушка нырнула Ване под локоть и уставилась на кровать, чувствуя, как от ужаса расширяются глаза и от лица отливает кровь.

На снежно-белых простынях раскинулось окровавленное тело, в котором с трудом узнавался один из новоприбывших – тот самый, который успел представиться Наташе за ужином. Литва его, что ли, зовут? Да, Литва… Вся спина его была испещрена ранами, и текущие по телу струйки крови окрашивали простыню в темно-алый, почти черный цвет.

Беларусь в страхе посмотрела на безмятежного брата.

– Это…

– Не обращай внимания, – Россия неумолимо теснил ее обратно в коридор. – Мы больше не будем шуметь, обещаю.

– Ладно, – сдавленно согласилась Беларусь и поспешила исчезнуть. Только юркнув в свою комнату и тщательно заперев щеколду, девушка позволила себе перевести дух. За жизнь свою она, конечно, навидалась немало крови, но подобное зрелище было для нее в новинку. Воспоминание о нем ярко вспыхнуло в памяти, и Наташу тут же замутило. Прикрывая рот ладонью, она села прямо на пол и уткнулась лбом в колени. В голове не было ни одной мысли. Только стучало что-то невнятное: «Боже, боже…»

– Наташа? – сонно спросила Украина, приподнимая голову. – Что-то случилось?

– Нет, – сдавленно откликнулась Беларусь и, поднявшись, как сонамбула, легла в постель. – Так… кошмар приснился.

– Бедная, – пробормотала Оля и снова уснула. А Наташа ворочалась еще долго, пока за окном не начал заниматься ранний рассвет, и тщетно пыталась хотя бы закрыть глаза.

========== Глава 2 ==========

С утра похолодало и подул холодный ветер с севера. После завтрака, провожая брата на работу, Наташа привычно поправила ему шарф, привычно обняла на прощание и, не обращая внимания на лихорадочно постукивающее в груди сердце, поцеловала в щеку. Ваня улыбнулся, отстраняясь.

– Будь умницей. Я приду вечером.

– Пока… – пробормотала Наташа, стараясь скрыть выступивший на щеках предательский румянец, и закрыла за братом дверь. Воцарившаяся на короткое мгновение в доме тишина тут же оборвалась гулом множества голосов. Со второго этажа раздался, перекрывая их, оклик Украины:

– Наташа! Помой посуду!

– Сейчас! – отозвалась девушка и направилась в кухню. Там остался только Торис – он одиноко сидел, съежившись на стуле, и сжимал в руках чашку с давно остывшим чаем. Наташа бросила на него короткий взгляд и принялась за работу – гигантская куча посуды в раковине и то вызвала у нее больше эмоций, нежели вид замученного прибалта. Напевая вполголоса, девушка тщательно оттирала с тарелок остатки еды.

– С ним часто такое бывает? – вдруг донесся до нее сдавленный голос Литвы. Беларусь коротко обернулась. Торис сидел под лучами свежего утреннего солнца, и от этого проступившие под его глазами синяки стали только более заметными. Наташа пожала плечами.

– Иногда. Не обращай внимания. Нам всем иногда достается.

– Так достается? – с ужасом спросил Торис, ставя на стол чашку. – Неужели так всегда?

– Ну…

К чему было врать? Наташа вообще этого ужасно не любила.

– Не так, конечно, – призналась она. – Но бывало и похуже. Спроси у Армении – Ваня ему однажды чуть руку не сломал.

– О Господи, – прошептал Литва и опустил голову на скрещенные руки. На миг у девушки внутри что-то тоскливо сжалось, и она решила как-нибудь приободрить отчаявшегося прибалта.

– Ничего. Не попадайся ему просто, когда он начинает сходить с ума.

– Легко сказать.

Наташа поставила в шкаф последнюю тарелку и, сев рядом с Литвой за стол, глотнула из его чашки.

– Все как-нибудь образуется.

Он повернул голову и мрачно посмотрел на нее из-за упавших на лицо темно-русых прядей.

– Хочется надеяться.

Немного помолчали, глядя друг на друга. Литва хотел сказать еще что-то, но ему помешала заглянувшая в кухню Оля.

– Уже все помыла, Наташ?

– Да, – отозвалась девушка. – Еще что-нибудь?

– Сходи в магазин, – попросила сестра, протягивая Беларуси исписанную бумажку. – Купи вот этого… тут по мелочи.

– «Молоко… два пакета крупы…», – прочитала вслух Наташа и встала со стула. – Сейчас пойду.

Вдруг вслед за ней поднялся и Литва.

– Я с тобой схожу.

– Зачем это? – подозрительно спросила Беларусь. – Я одна справлюсь.

– Помогу донести.

– Вообще-то…

Украина не дала ей договорить – подошла к прибалту и ободряюще похлопала по плечу, отчего его бледное лицо мучительно исказилось, но лишь на короткую секунду.

– Вот молодец. Поможешь Наташке? Заодно прогуляешься.

– Ага, – бормотнул Литва, чуть заметно отступая. Не переставая улыбаться, Оля ушла из кухни. Наташа, нахмурившись, поглядела на Ториса.

– Только попробуй улизнуть.

Внезапно он улыбнулся, будто вспомнил что-то, но тут же улыбку подавил и на девушку взглянул серьезно.

– А я и не собирался.

Вечер до неприличия походил на идиллию. Напряжение, что висело в гостиной вчера, уже не так чувствовалось, да и новенькие вели себя несколько раскованнее. Эстония сидел в кресле, закинув ногу за ногу, и с безмятежным видом читал книгу. Латвия сидел на подоконнике и болтал о чем-то с Украиной, поминутно обмениваясь с ней короткими смешками. Литва и Беларусь пили на диване чай. Они не разговаривали – просто сидели рядом, погруженные каждый в свои мысли. За ними Наташа даже не заметила, что Торис как бы невзначай коснулся кончиками пальцев ее запястья.

Идиллия. Тепло и домашний уют во всей красе. Пока России нет.

В коридоре хлопнула дверь, и в воздухе натянулась невидимая нить. Нет, ничего не изменилось в комнате, но голоса стали ниже, фразы – осторожней, а улыбки – нервозней. Отставив в сторону чашку, Наташа выскочила в коридор и повисла у брата на шее.

– Как ты? – она заглянула Ване в глаза. Нет, с ним все было в порядке, и от мысли этой на сердце потеплело. Брат улыбался.

– Неплохо. Как наши новенькие?

– По-моему, освоились, – ответила Наташа, заходя вместе с братом в гостиную. Они сели на диван рядом с Литвой так, что Беларусь оказалась между ними. Девушка поймала взгляд Ториса – взгляд в страхе распахнутых зеленых глаз не отрывался от лица Вани.

– Не бойся, – шепнула Беларусь на ухо Литве. – Он сегодня добрый.

Чуть успокоившись, парень вернулся к своей кружке. Тут Ваня легко потянул сестру за рукав.

– Наташ, принеси мне чайку. Будь другом?

– Сейчас, – тут же подорвалась с места девушка.

Когда она вернулась в комнату с дымящейся чашкой, брат уже умудрился сдвинуться в сторону и сесть к Торису вплотную. Лицо Литвы не выражало ни единой эмоции, только сжатые в тонкую нитку губы выдавали, что испытывает он от такого соседства. Наташа отдала Ване кружку и села рядом, осторожно склонила голову на плечо.

– Торис, – вдруг заявил Россия, – как ты, уже освоился?

– Немного, – ответил Литва, вздрагивая. Наташа видела, как мелко трясется чашка в его руках.

– Как спалось? – Наташа понимала, что брат вовсе не издевается. А вот Торис явно ждал подвоха.

– Замечательно…

– Вот и хорошо, – Ваня, явно удовлетворенный ответом, улыбнулся ему. Кто-то включил радиоприемник – из динамика полился голос диктора, зачитывавшего девятичасовые новости. Наташа слушать не стала, ушла на кухню с чашкой в руках. С ее удивлению, спустя несколько секунд там же оказался и Торис.

– Он издевается надо мной, – проговорил он страдальчески. – Вот же…

– Ни черта, – отозвалась Беларусь. – Запомни навсегда – он не умеет врать. У него это очень плохо получается. Все, что он ни говорит, он говорит искренне.

– Тогда он сумасшедший.

– Полегче, – предупредительно проговорила Наташа. – Рот зашью.

– А… извини. Но я просто подумал…

– Это самое страшное преступление, которое ты можешь совершить, пока ты тут. Просто не думай, Торис. Принимай все как есть, и будет тебе истинное, – распахнуть дверь холодильника, – коммунистическое, – взять бутылку молока, – счастье. – захлопнуть дверь так, что трясутся полки.

Литва наблюдал за тем, как она пьет.

– Завтра воскресенье, – пробормотал он.

– Ага.

– Что будешь делать? – он дважды заикнулся на последнем слове.

– Сидеть дома, – Беларусь посмотрела на Ториса, и тот под ее взглядом будто стал меньше ростом. – А что?

– Я… я просто давно тут не был, – казалось, ему стоило неимоверных усилий вытолкнуть из себя слова. – Я думал… может, ты… покажешь мне город?

Наташа долго смотрела на него, наблюдая, как меняется его лицо – от пунцово-красного до снежно-белого. «А он забавный», – мелькнула у нее мимолетная мысль. – «И правильно Ваня говорил… жалко его». Сама толком не осознавая, зачем делает это, она кивнула.

С детства у Наташи не было друзей. Была добрая и заботливая старшая сестра и любимый братик, а больше ей никто толком не был нужен. Мрачная и вечно хмурая, девушка старалась не общаться особо с другими странами, а если приходилось налаживать контакты – обходиться сухими, деловыми фразами. Что такое дружба и зачем она нужна, Беларусь не представляла. Да и зачем друзья, когда есть всегда поддерживающая в трудные минуты семья?

С Литвой было другое. С первого взгляда замкнутый, парень оказался открытым и чрезвычайно добрым. С ним можно было говорить часами, сидя на скамеечке в одном из московских парков, или вместе заниматься мелкой работой по дому – тогда время пускалось вскачь, и дело спорилось. Да и Торис все время старался удивить девушку – то притащит откуда-то тонкий томик стихов кого-то из запрещенных, а потом со смешным акцентом читает их вслух вполголоса, то раздобудет что-то из дефицитного, то неожиданно принесет билеты на вечерний киносеанс на лучшие места. Наташа только улыбалась, но в глубине души жалела об одном – что все это для нее делает не Ваня. У брата, к слову, работы последнее время прибавилось, и дома он появлялся только поздним вечером и сразу падал, уставший, на диван. Даже Ториса почти не трогал, впрочем, тот был этому только рад.

Дни летели за днями, будто пришпоренные лошади, но в память Беларуси четко впечатался лишь один. То был один из январских вечеров 1941 года. Недавно отгремели новогодние празднества, и жизнь в городе постепенно возвращалась в свое русло. Торис и Наташа прогуливались неторопливо на заснеженном пригорке недалеко от дома. Где-то гудела электричка.

– Ты хороший друг, Литва, – неожиданно вылетело у девушки. Торис замер, посмотрел на нее с непонятным недоумением и как-то растерянно протянул:

– Друг?..

– Ну да, – девушка наклонилась, попыталась слепить снежок, но тот рассыпался ворохом снежинок в ее руках. – А что такое?

– Ничего, – вздохнул Литва, как ей показалось, несколько разочарованно, и поднял голову к небу. Наташа проследила за его взглядом и тихо усмехнулась:

– Что-то там ищешь?

– Полярную звезду, – сообщил литовец, показывая пальцем куда-то в небесную арку. – Видишь? Вон там, над созвездием Медведицы.

Наташа замерла, пораженная. Торис тревожно посмотрел на нее.

– Ты что это?

– Ничего, – наконец проговорила девушка, кусая губы. – Просто мне показалось… будто ты мне это уже говорил.

Его глаза сверкнули.

– Уже говорил?

– Да… впрочем, неважно. Я все равно никогда не умела определять направление по звездам.

Тишина, окружавшая их, была почти пронзительной. Внезапно девушка заметила чуть невдалеке укатанный детскими санками склон и, подойдя к нему, присела рядом на корточки. Торис встал рядом. Беларусь не видела его лица, но чувствовала, что он улыбается.

– Только не говори, что хочешь прокатиться, – рассмеялась она, выписывая веточкой на снегу букву В. Ваня, Ванюша… Как он там? Может, уже вернулся? Пора было возвращаться домой.

– Торис, – вздохнула она, поднимаясь. – Пошли…

И вдруг он совершил странную вещь – рассмеялся совсем по-мальчишечьи и, ухватив девушку поперек талии, рухнул вместе с ней на укатанный пригорок. Ощущая, что скользит, Наташа вскрикнула, а Литва хохотал у нее над ухом, сильнее сжимая объятия. С горки они слетели, сцепившись, как на крыльях, перекатились несколько раз друг через друга и остановились – Беларусь распластанная на снегу, первый раз за последние месяцы смеющаяся, а Торис над ней, упираясь ладонями в снег. Глаза его горели даже ярче, чем звезды над его головой, и Наташа растерянно подумала, что никогда раньше не видела друга таким счастливым.

– Впал в детство? – спросила она, улыбаясь, и попыталась подняться. Всего на миг их лица оказались на опасно близком расстоянии друг от друга, но этого хватило девушке, чтобы ощутить тепло чуть сбившегося дыхания Ториса. Впрочем, он отодвинулся тут же, встал на ноги первым и галантно протянул руку.

– Идем домой…

Она поднялась сама.

========== Глава 3 ==========

От автора: эта глава достаточно длинная, но лишена адекватной вычитки. Поэтому за мелкие стилистические ошибки прошу простить. =)

Лето 1941 года началось с радостного известия. Зайдя однажды домой и даже не успев еще переобуться, Ваня с улыбкой объявил:

– В этом году войны не будет.

Лицо Украины просияло.

– Правда?

– Совершенно точно, – подтвердил Ваня, заходя в гостиную. – Все могут разъехаться на каникулы. Никого не держу.

На лицах всех стран отразились радостные улыбки. Казахстан, обычно тихий и незаметный, со счастливым воплем кинулся прочь из комнаты. Ваня проводил его лучистым взглядом и крикнул вслед:

– Не забудь выписать у меня отпускные!

– Не забуду! – раздался ответ из коридора. Оживленно переговариваясь, страны потянулись по комнатам – планировать долгожданный отдых и собирать чемоданы. Литва, на миг встретившись взглядом с Наташей, еле уловимым жестом позвал ее выйти вместе с ним, но девушка отрицательно покачала головой и повернулась к брату.

– А ты куда поедешь?

Лицо Вани помрачнело.

– Никуда… Начальство не отпускает. Я останусь.

– Жаль… – пробормотала Наташа, опуская голову. – Я думала, мы вместе куда-нибудь… ну, то есть…

Теплая, сильная ладонь шутливо потрепала ее по макушке.

– Через пару лет, ладно? Втроем с Олей съездим. На юг. Хорошо?

– Хорошо, – пробормотала Беларусь, обнимая руку брата. Тут Торис, так и оставшийся стоять в дверном проеме, сдавленно окликнул ее:

– Наташа! На секундочку…

Неохотно отстранившись от брата, девушка вышла с другом в коридор. Литва огляделся по сторонам, будто боялся, что их подслушают, и тихо заговорил ей почти на ухо:

– Ты уезжаешь?

– Не знаю еще, – искренне ответила Наташа. С одной стороны, она соскучилась по родному Минску и хотела навестить свою столицу, а с другой – бросать брата одного казалось ей худшим предательством. Литва помолчал немного, кусая губы, а потом вдруг выпалил:

– Поедешь со мной?

Беларусь на миг лишилась дара речи.

– С тобой?..

– Ну да, – Торис смущенно изучал взглядом пол. – Если хочешь, конечно…

Наташа поразмышляла немного, растерянно теребя подол платья, и вздохнула. Москва надоела смертельно, и Литва сам зовет… А с другой стороны – Ваня, один в пустом доме, сидящий одиноко в безлюдной гостиной. Как его бросить?

– Не знаю… – ответила Беларусь после недолгого размышления. – Скажу завтра.

Литва не казался разочарованным, напротив, улыбнулся так, будто в ответе не сомневался.

– Хорошо. Я подожду.

Он удалился к себе, оставив Наташу в крайней растерянности. Девушка хотела подумать над предложением Ториса перед сном, но сама не заметила, как провалилась в дремотное забытье, едва забравшись в постель.

– Не, ну знаешь, Лит, она такая милая, когда не трындит все время про своего братика.

Те двое расположились чуть невдалеке, предоставив девочке самой играть на пристани. С упорством и сосредоточением охотника она пыталась поймать мечущихся в воде зеркальных рыбок, но те все время ускользали из ладони, стоило только схватить их за хвосты. Девочка раздражалась, хмурилась, но упрямо продолжала бесплодные попытки.

Вода была совсем рядом – живая, движущаяся, блестящая на ярком полуденном солнце. Море, казавшееся бескрайним, напоминало о брате – такое же спокойное, мирное, но если уж заволнуется и разъярится, то пощады не жди. Ваня… когда же он придет, наконец, чтобы вызволить младшую сестренку из плена?

Яркий блик, отразившийся от водной глади, ударил девочке в глаза, и у нее закружилась голова. Она зажмурилась, попыталась подняться, но ноги поехали по скользким доскам. Девочка даже вскрикнуть не успела – вокруг нее сомкнулась вода.

«Не вдыхать! Не вдыхать!» – билась в голове лишь одна мысль. Беззвучный крик вырвался из горла мелкими пузырьками воздуха. Исступленно пытаясь выбраться на поверхность, девочка замолотила руками по воде, но та не отпускала, напротив, ухватила за юбку и потянула на дно. Перебороть ее было невозможно – девочке показалось, что, чем больше сил она прикладывает, чтобы вырваться, с тем большим упорством море тащит ее вниз. Вода заливала нос и уши, сознание начало ускользать, как зеркальные рыбки из рук. В глазах щипало от соленой воды. Спасения было ждать неоткуда.

Не осознавая еще толком, что умирает, девочка собрала волю в кулак для последнего рывка. И тут что-то крепко обхватило ее поперек талии и рвануло на поверхность. Прохладный воздух тугой волной хлынул в легкие, девочка захлебнулась им, мучительно закашлялась и открыла глаза.

– Живая!

Кто-то вынес ее на берег, осторожно положил на заботливо расстеленный плащ. Лицо его расплывалось, девочка видела только густые русые волосы и искрящиеся зеленые глаза.

– Вообще безнадега, – послышался еще откуда-то чужой голос. – Она хоть жива?

– Жива, жива…

– Она, типа, утопиться решила? Или к брательнику уплыть?