Текст книги "Месть дракона (СИ)"

Автор книги: katzi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– Нет. Люди просто защищаются.

– Нападением? – возмутилась.

– Иногда и нападением… – отвернулась и начала есть.

– Люди – не самая умная форма жизни, с которой я сталкивалась.

– Зато самая живучая.

– Вот с этим спорить не могу. Как тараканы, – недовольно отвернулась и тоже начала есть.

Адриан и Тоук переглянулись.

– Все плохо, – печально сказал ему зверь и принялся за завтрак.

– Трака́ ира́фи сум, – вздохнул тот и тоже начал кушать. (Ругаться всегда плохо.)

В течении получаса все поели, оделись и вышли, потушив костер. Девушки не разговаривали. Ванда пребывала в плохом расположении духа и шла первой, расталкивая все тонкие ветви по пути. Спустя некоторое время Адриан поинтересовался:

– Слушай, а ты вчера говорила, что договариваться с кем-то пошла. С кем?

– С нимфой, – недружелюбно ответила. – Она нам построила тот дом. Будь благодарен.

– Да я благодарен как бы… Что-то у тебя вообще настроения нет… – опустил плечи и вздохнул.

– Неприятную тему затронули. Больше предлагаю не говорить ни о короле, ни о людях, потому что меня это малость бесит, – обернулась на Каталину.

– Я и так это уже поняла, – откликнулась та. – Нечего на меня смотреть так.

– Ко Ва́нда, си-ка́ро ха́ра ила́ тата́кс? – показал на попутчицу. (Ванда, что она тебе сказала?)

Все посмотрели на него.

– Она много болтает, – раздраженно выдала ведьма и продолжила путь.

– И сараи́ оро́си фра́так, – негромко заметил. (Ты выглядишь очень злой.)

– Да все в порядке. Успокойся.

Остальные тоже отвернулись. Коснулся черного плеча краем пальцев. Девушка тут же отбросила его руку, раздраженно выдав:

– Не прикасайся.

– Ки или́ ин хара́си тикс? – убрал конечность немного озадачившись. (У тебя не приняты касания?)

Та выдохнула, посмотрела на колдунью:

– Что он хочет?

– Черт его знает. Может просто поговорить. Хватит быть такой резкой. Он с наилучшими побуждениями.

– Он мне всю рубашку запачкает.

– Она и так не первой свежести.

– Гр… – прорычала и сложила руки на груди. – Какая же ты…

– Эх, когда ты молчала, у нас все было хорошо.

– Зря я с вами пошла. Покину вас в ближайшем городе.

Адриан обернулся:

– Это будет только завтра днем. Можете пока не ругаться? – посмотрел на обоих. – И так понятно, что вы обе не очень любите короля и людей. Так может не будете ругаться?

Ванда резко остановилась и повернулась к оппонентке:

– Меня бесит твоя брезгливость. Считаешь себя выше всех нас? Скатерью дорожка. Можешь уходить прямо сейчас. Мне не нужен такой попутчик, что с отвращением смотрит на всю мою компанию.

– Да кто тебе сказал, что мне противны все вы? Я видела в своей жизни людей и похуже.

– Тогда зачем ты отвечаешь Тоуку так грубо? Он что-то сделал тебе или сказал? Ты даже не понимаешь его! Может быть он говорит тебе что-то хорошее! – указала на предмет разговора.

– Я без понятия, что он говорит, но я не хочу, чтобы ко мне прикасались, – ответила четко и почти спокойно.

– Какая же ты брюзга! Раз не хочешь, чтобы он к тебе прикасался!

– Дело не в том, что он мне не нравится, а в том, что я в принципе не люблю, когда ко мне прикасаются, особенно со спины, – обернулась.

Тоук был немного напуган:

– Ко Ванда? А тото́ма дос? (Ванда? Я что-то сделал?)

– Не трогай меня слюнявыми пальцами, – враждебно повторила новенькая.

Тот стабильно ничего не понимал.

– Извинись перед ним, – строго выдала колдунья, сжимая кулаки.

– За что? – посмотрела на нее.

– За такой тон. Он не понимает, что мы говорим, но отлично понимает интонацию. Извинись.

– И как, если он наших слов не понимает?

– Придумай. Я не позволю обижать кого-то из моей компании.

Та выдохнула, устало посмотрела на громилу:

– Извини, что вела себя так грубо, – повернулась к девушке. – Так пойдет?

– Си-ка́ро тра до? – слегка недоумевал тот. (Что вы делаете?)

– Пойдет, – раздраженно выдала. – Еще раз проявишь неуважение хоть к кому-то из нас – из глуши выбираться будешь сама, – развернулась и пошла дальше.

Адриан осмотрел ее спину и поспешил за ведьмой. Остальные переглянулись.

– Ко Ласика́нда, – обратился Тоук, – киф и ха́ри фрата́ки? (Владеющая лезвием, чем ты ее разозлила?)

– Что он говорит? – с неприязнью осмотрела воина.

– Он дал тебе имя. Не стойте на месте. Опоздаем – король всем головы отрубит.

– Имя? – озадачилась и пошла за ними. – Какое еще имя? Он мое выучить не может?

– Он не понимает, что из нашей болтовни имена.

Тоук тоже присоединился к компании.

– А ты понимаешь? – скептически выдала.

– То, что после “ко” и есть твое новое имя.

– И как он там меня назвал? – посмотрела на него.

– Услышишь в следующий раз, когда он обратится к тебе.

– Как грубо с твоей стороны. Я думала мы помирились, – осмотрела ее затылок.

– Я отвечаю так, как говорят мне. Злом на зло, добром на добро. Не жди ласки на грубость.

– Да я уже поняла, что с тобой надо уважать каждый листик.

– Хоть пираты и разбойники, но я думала у них хоть какое-то уважение к окружающим есть.

– Нет.

– Как же держится ваша иерархия?

– Не наша. Я больше не пират и не смей меня так называть, я не убийца, что охотится за золотом и властью.

– Но ты зарабатываешь фехтованием.

– Я не убиваю. Убить могу только за честь, но не за золото. Блестящие железки ничто перед лицом и именем.

– Ты не ответила за пиратов.

– Кто сильнее и опытней – тот и главный. Ну или тот, кто умеет вести за собой людей. Запомни, пираты – это разбойники, которые готовы на все ради денег, вина и славы.

– Ты говорила что-то про честь… Честь и достоинство – такие красивые слова… Жаль, что никому не нужные.

– Я потеряла свои честь и достоинство, когда попала на корабль к этим мерзавцам. И я не собираюсь их терять в образе безымянного немого мужчины. Я слишком долго работала, чтобы получить то, что у меня есть сейчас.

– У тебя ничего нет, – непринужденно выдала.

Каталина покраснела от возмущения. Сжала кулаки и стала как вкопанная:

– А ну повтори, – протянула сквозь зубы.

– У тебя есть дом? – обернулась. – Семья? Любимый? Твой город, твоя страна, родина? У тебя есть только этот костюм, честь, немного достоинства и кошелек золотых.

– У меня было все это!

– И где оно сейчас?

– Оно было, пока на город не напали пираты! У меня была прекрасная жизнь! Такая о которой многие лишь мечтают! А сейчас я прикидываюсь мужиком, чтобы просто прокормить себя!

– Ну и где твоя честь, достоинство? Они что-то принесли тебе?

– Нет! Пока я была женщиной, они мне ни капли не помогли! Но когда я стала Немым Господином… Меня сразу зауважали! Мне тут же начали кланяться и прислуживать! Я – Немой Господин! У Каталины ничего нет, но есть у Немого! У него есть власть, влияние и вес собственного слова, которое невозможно услышать. Честь и достоинство дали мне власть. А власть – это все.

– Согласна с тем, что власть – это все, но власть надо заслужить. Ты ее заслужила, но есть люди, которые взяли ее незаслуженно и такие меня раздражают. Я не собираюсь ругаться с тобой дальше, хочу лишь узнать с какой целью ты пошла с нами. У каждого есть цель, из-за которой он идет со мной. Какая цель у тебя?

– С недавних пор, – посмотрела в сторону, досадно прикусив губу, – у меня нет цели, чтобы идти с вами.

– Тогда попрощаемся в ближайшем городе, – продолжила дорогу. – Мы с тобой слишком часто выясняем отношения. Мне такой попутчик не нужен.

– Я и не настаиваю, – пошла следом.

Вечером, уже после жарки свежепойманного кролика в окружении деревьев, Каталина осмотрелась. Справа сидел Тоук, сложив ноги по-турецки и вырезая ножом какие-то символы на топоре, под обухом. Адриан лежал напротив, глядя на верхушки деревьев и думая о чем-то. Ванда где-то ходила, оставив расстелянный плащ и сумку у огня. Сама девушка сидела протянув к костру ноги и оперевшись сзади на руки. Ужин был съеден, а кости отданы пламени. Вздонула. Это всё она видит в первый и последний раз. Вернулась колдунья, села на свое место и переглянулась с ней.

– Ты же ведьма, – непринужденно начала новенькая.

– И?

– Можешь наколдовать какой-то предмет?

– Зачем?

– Да скучно как-то, – оттолкнулась и перенесла руки на ноги. – Будем бандитов музыкой приманивать. Наколдуй мне гитару.

– Ты умеешь играть? – сомнительно высказалась.

– Есть сомнения?

– Да.

– Ну тогда давай проверим смогу ли я сыграть на твоей гитаре.

– Ну посмотрим, – полезла в сумку, достала порошок и бросила его в собеседницу.

Жменя тут же рассыпалась на миллионы блестящих от света частиц. Ванда провела по воздуху руками. Мужчины обратили на это внимание. Порошок, словно частицы пыли поплыли вверх, в стороны и вниз, образуя собой знакомый и прозрачный инструмент. Каталина озадаченно взяла его в руки. Села как Тоук, посмотрела на струны и ударила по ним, раздав чистый и непорочный, льющийся звук.

– Хорошая гитара, – непринужденно выдала, устанавливая пальцы на ладу.

– У меня нет цели подставить тебя, – уперлась сзади на ладони.

– Ну и хорошо, – снова ударила.

Рука пошла ее быстро, словно шпага в начале схватки, зигзагом. Раздался зажигательный и западный ритм. Все нахмурились, озадачившись. Такая музыка не была им знакома. Мелодия шла стремительно, как глаза при охоте за кроликом или как при схватке сразу с десятью шпагами. Героически и самозабвенно. Стремительно, элегантно, зажигательно, ни на миг не останавливаясь. Начался ритмичный бой пальцем по корпусу, будто повторяя топот лошадинных копыт. Быстро, стремительно. Это скачка? Погоня? Бой с мощным быком? Героическая схватка? Что это? Что бы оно не было, но оно точно отразилось в душах слушателей. Те пооткрывали рты, будто не слушая какую-то мелодию посреди, леса, а глядя на невыносимой красоты поединок. Захватывающий и держащий в напряжении до самого конца. Повторяющиеся элементы, выпады, атаки, блоки. Все это и только в небольшой песне. Закончив ее, Каталина посмотрела в глаза колдуньи. Взгляд ее не был таким острым, напористым или жестким как раньше: – Это песня моей страны.

– Откуда ты? – завороженно спросила та.

– Издалека. Вы наверное и не знаете где это, – осмотрела всех.

Больше всех ее напугал Тоук. Молодой человек сидел забыв совершенно обо всем и глядя только на этот загадочный инструмент, способный на такую бурю с помощью одних лишь пальцев. Это действительно была какая-то магия. Медленно перевел взгляд на лицо музыканта. Каталина была напугана таким глазам. Насторожилась, внимательно следя за его движениями. Тот заторможенно опустил лицо на землю и нарисовал к себе верхногами лицо, на чьем лбу красовался символ из дуги обращенной книзу и точкой под ней. Девушка ласково усмехнулась, посмотрев на это: – Это фермата, – перевела взгляд на него.

Тот все еще был поражен:

– Сираи́ми тор сифа́ тоу́к… – тихо и медленно начал. – Кофэ́ ирри́ми а сои́хи ки́ло… – поспешно откашлялся, посмотрев в сторону и продолжил вырезать линии на рукояти топора. – Сара́ки коко́ма, – непринужденно выдал и украдкой покосился на нее, забывая о святых, чьи символы вырезал. – Кхм-кхм, а́ми… – опустил лицо и поспешно продолжил. (Женщина в облике мужчины… Чью волю я хочу исполнить… Хорошо играешь. Кхм-кхм, да.) Каталина нахмурилась, не понимая, что с ним происходит.

– О, – оживилась ведьма, – может он тоже покажет свой талант?

– Он умеет играть на чем-то? – посмотрела на девушку.

– На барабанах разве что, – бросила порошок и к нему. – Но он отлично поет, – материализовала перед ним два небольших барабанчика.

Его глаза тут же расширились, только заметив инструменты. Перевел взгляд на колдунью. Та задорно кивнула. Гитаристка провела пальцами по струнам, заставляя молодого человека покрыться мурашками от запретных эмоций. По всему телу от ног и до самой макушки прошла дрожь, сравнимая только с адреналином после удачной охоты на большого зверя. Заторможенно посмотрел на Каталину. Взгляд его дрожал, тут же опустил его на барабаны. Отложил топор. Положил ладонь на призрачную кожу. Она была мягкая и такая гибкая, натянутая, гладкая, упругая. Невольно проглотил слюну, думая о запретном. Медленно провел ладонью по мембране, чувствуя эту невыносимую кожу. Тайком взглянул на предмет… Тоук хотел, чтобы это чувство было восхищением. Каталина приподняла бровь: – Так сыграешь нам?

Тот сразу же опустил глаза на инструменты, проглотил слюну и начал отбивать воинственный темп, будто это было наступление. Поднял лицо к звездам. Оно было каким-то неловким, с розовыми щеками и немного испуганным взглядом. Все наблюдали и слушали. Открыл рот, начал петь. Ноты его должны были быть ровными, уверенными и непоколебимыми перед врагами, но вместо этого стали местами дрожащими и совсем неустойчивыми. Мелодия то и дело срывалась в какой-то скрыпучий фальцет или вообще пропадала. Каталина скривилась. Остальные так же понимали, что на пение это мало похоже. Гитаристка легко и неловко похлопала его по плечу, заставив остановиться.

– Что-то он сегодня не в форме… – сомнительно протянула ведьма, осматривая знакомого.

Тот опустил стыдливый взгляд на свои руки. Осмотрел невеселые лица, быстро встал и поспешил в лес. Отошел на несколько метров и болезненно упал руками на столб. С силой закрыл глаза и начал шептать:

– Ко́па ороха́си нарика́с о’ни зи хараи́си фро́ак. Ин трак фра ка́си… (Это боги наказали меня за распутные мысли. Не стоит думать о…)

Мысли перебила гитарная мелодия. Тоук подавился, не в силах сопротивляться эмоциям. Компания тем временем слушала более удачливого музыканта, переживая о своем знакомом.

Минут через десять, Ванда решила поинтересоваться все ли впорядке с их громилой. Отправилась следом. Адриан и Каталина провели взглядами, прекратив наслаждаться музыкой. Девушка подошла, положила руку на плечо:

– Что случилось? – тихо и взволнованно спросила.

– Ороха́си крата́кс о’ни хезо́ зи фро́ак ка́си ко Ласиканда, – с печалью взглянул на нее. (Боги покарали меня стыдом за мысли о Ласиканде.)

– У тебя просто плохой день… – погладила руку.

– Ороха́ кьёка́ли ира́фи ке́рас раифа́ то о’ни, и́ха а ин сои́хи фратато́ми ха́ри. (Богиня любви всегда была жестокой ко мне, но я не хотел разгневать ее.)

– Такое случается… Хочешь побыть один или пойдешь к огню?

– Ха́ра о’ни короиси́… – с мучением протянул. – Риа́мо ка́лас а тои́ри фрат, си-ка́ро ороха́ кьёка́ли фрами́ки ка́ра ту́дум ра́симоири тор хора́ски ромии́си? Ко́па рак фраими́ка, рак олои́са… – отрешенно перевернулся и упал спиной на столб, глядя в небо. (Она мое искушение… Разве мог я раньше думать, что богиня любви отдаст мое сердце иноземке в чудном наряде? Это или проклятье, или благословение…) – Я скажу им, что ты в порядке, – похлопала по плечу и пошла обратно. – Возвращайся, когда станет легче.

Вернувшись, девушка сообщила, что Тоук в порядке, но ему надо побыть на едине с собой. Вернулся молодой человек нескоро, когда все уже собирались спать, а Каталина играла какую-то неспешную и мелодичную песню, больше похожую или на серенаду, или на колыбельную. Сел на свое место, взял топор. Не обращая ни на кого внимания продолжил вырезать символы. Девушка покосилась на него. Остальные уже лежали и почти спали.

– Ты умеешь петь? – тихо спросила, не останавливая игру.

– И́ло алако́ми, – не громче начал, – хи ороха́ кьёка́ли фрами́ки ка́ра ту́дум тор и́ло лака́ми, – устало посмотрел на нее. – Ин ха́ла хар раи́си фо́ми ла́са, – вздохнул, глядя в черные глаза. (Твоя музыка заставила богиню любви отдать мое сердце в твои руки. Не проколи его своим тонким мечом.) – Я ничего не понимаю, но наверное это важно, – смягчила тон и опустила взгляд на огонь.

Тоук также посмотрел на костер:

– Ама́ раси́ ира́фи томи́си… Крат сиа́ хо́ри во лама́ ха́ми… Лаа́ ороха́ титу́к ко Расиариас, – посмотрел на нее. – Хар ира́фи фрака́ми во ми́со ламаи́си… (Языки пламени всегда изменчивы… Только свет их, и тепло постоянны. Как бог огня Расиариас. Он всегда разный и одинаковый одновременно…) Музыка постепенно затихла, оставив их только вдвоем. Каталина медленно подняла глаза на собеседника:

– Продолжай…

– Тор ва́и кор мо́а фали́си о́ро ороха́ ко Расиа́риас, – отложил топор с ножом, не отрывая взгляда. – А́ффи хар ни́а то́рма лама́ во тоука́. Хар лаа́ ни́а, – немного подвинулся. – Хар ми́ки ламика́со во ха́ри ко́фра… – затих, рассматривая блики в ее глазах. – И́ло титу́к… Хар то́рма мои́су во та́лас… И ка́ла кри́ри фра́мас, – медленно перевел глаза на ее руку, – сиро́ки ке́рат ин хаи́си… – вернулся к глазам. (В каждом из нас живет великий бог Расиариас. Благодаря ему мы такие теплые и воинственные. Он как мы. Он дает жизнь и ее же забирает… Твой огонь… Он такой сильный и горячий… Ты можешь кого-то обжечь, если будешь не осторожна…) Девушка отложила гитару, с интересом подвинулась и села рядом, сложив ноги в стороне от таза:

– А что было дальше?

– И́ло титу́к… – разглядывал огоньки в глазах. – Хар то́рма мо́рри во раифа́… – с печалью протянул. – Ороха́ кьёка́ли фрами́ки ка́ра ту́дум ила́ ра́кам раи́си. Тор ила́ фали́си ра́нкма ко Расиа́риас… – приоткрыл губы, с мучительно сильным желанием поцеловать ее. (Твой огонь… Он такой могучий и жестокий… Богиня любви отдала мое сердце тебе вместо своего. В тебе живет истинный Расиариас…) Та грудью и душой чутка приблизилась к нему:

– Хочешь скажу секрет? – стала тихой, словно ребенок.

– И фрамали́т о’ни… – смотрел в блестящие глаза. – Ка́ра фраими́ка рак хами́си… Ороха́ тила́к, си-ка́ро-ти а ра́хит хари́с торто́ ми и… Ко Ласика́нда… – непроизвольно потянулся к ней ладонью, желая взяться за горячую и румяную щеку, сжав при этом ее скрытые за тканью чёрные пряди. (Ты сожжешь меня… Мое проклятие или подарок… Богиня хочет, чтобы я нарушил обет именно для тебя… Ласиканда…) Женский взгляд тут же изменился, увидев ладонь в воздухе, стал враждебным.

– Руку убрал, – жестоко посмотрела в глаза.

– И́ло ороха́си ин фраимика́си или́ кра фри́пиас… – с грустью опустил конечность. – И си рои́ми, си-ка́ро фро́ка и́но тикс то́рма. И́ло лаи́ки ромии́си ро́ки или́ фо и́ло тоу́к… – с тоской погладил большим пальцем траву между ними. (Твои боги не прокляли тебя на страсть… Ты настолько непорочна, что даже от касаний отказалась. Твой закрытый наряд сохранит тебя до твоего мужчины…) – Не прикасайся ко мне, – сквозь зубы протянула.

– А до́фра или́… – тихо опустил плечи и брови. – А ин соки́ри. Ни́а ин ко́ро до́ми-до́ми, и́ха а ла́ми, си-каро и ин то́ксо тоу́к, а́ха ка́ла орои́ кар оротоу́к. (Я огорчил тебя… Я не специально. Мы не понимаем друг друга, но я надеюсь, что ты не отвергнешь воина, которым может гордиться сам вождь.) – Ты мне нравился, но прикасаться к себе я не позволю.

– И́ло титу́к то́рма а́фри лаа́ во ка́ра фри́пиас… А ха́ли ила́ сара́ки ло́ка, ко Ласика́нда. Ко Локара́ми олои́сат и́ло кра лока́ри то́кто леи́, а́ла ин ра́си ка́фри… Ло́ки лаими́си, – взглянул на маняще приоткрытые губы, – ко Ласиканда… – вернулся к глазам. – А ке́рат то́сук и́ло ло́ки лаа́ орови́… (Твой огонь такой же яркий как и моя страсть… Я желаю тебе хороших снов, Ласиканда. Локарами благословит тебя на мечту перед глазами, пока не взойдет солнце… Спи спокойно, Ласиканда. Я буду охранять твой сон как собственный…) Печально выровнялся, вздохнул, отвернулся и лег на спину, правой рукой к огню, ногами к Каталине. Посмотрел на нее. Девушка молча наблюдала, слушая треск веток в костре, а после легла точно также. Сложила под щекой ладони, глядя на молодого человека и прошептала: – Спокойной ночи. Не думаю, что мы встретимся еще.

– Ка́ра туду́м во и́ло леи́ лаа́ ко́па титу́к. Ха́ро си та́лас… (Мое сердце и твои глаза как это пламя. Они так же горячи…)

Знакомая перевернулась. Печально закрыла глаза и скоро уснула. Тоук любовался ее спиной тоже не очень долго. День был изнуряющим. Ванда вздохнула, не понимая его слов, но понимая эту интонацию.

К полудню все пришли к городу. Перед выходом к людям, Адриан перевоплотился, а Каталина закрыла лицо платком. Лишь выйдя на брусчатку, девушка протянула руку в перчатке ведьме и зачарованному. Пожала их ладони. Тоук наблюдал за этим немного не понимая происходящего и откровенно пугаясь этому печальному лицу Ванды. Та вздохнула, глядя на Немого Господина: – Мне очень жаль, что мы не сошлись характерами.

Знакомая посмотрела на нее.

– Я… – опустила глаза на камни, сложив руки на груди. – Слышала ваш разговор перед сном и… – посмотрела на девушку в черном. – Ты точно хочешь уйти? Это окончательное решение?

Каталина взглянула на воина. Глаза ее были все так же горячи, но не от страсти или злобы, а от печали. Не успев насытиться его лицом, вернулась к ведьме. Кивнула.

– Слушай… – подошла ближе и перешла на шепот. – Я не хочу оставлять в твоем сердце рану. Вы больше никогда не увидитесь. Я слышала его голос, ты уверена, что не хочешь остаться?

Пару секунд, Каталина думала. После, кивнула. Посмотрела на воина. Тот был напуган. Протянула руку.

– Ко Ласика́нда,– беспокойно и тихо начал, – фра́ка ки то́рма леи́? – взял ее ладонь и накрыл своей. – Кри до́фра или́? – взволнованно бегал зрачками от глаза к глазу. (Ласиканда почему у тебя такие глаза? Кто огорчил тебя?)

Каталина молчала. Отвела взгляд.

– А сла́ки до́фра или́? – тут же отпустил ладонь. – Ко Ласика́нда, со́ки, а иси́с лаа́ ха́ро си́ма и́ло ра́ка. А фрас си-ка́ро во о’ни каа́. (Я снова огорчил тебя? Ласиканда, прости, я видел как они пожимают твою руку. Я думал, что и мне можно.)

Та взглянула на его топор, усеянный рисунками. Перевела глаза на тело. Осмотрела торс, медленно перешла на грудь и шею, рассматривая непересекающиеся линии. Дошла до чистого лица. Глаза ее изменились и Тоук даже понял, что в них было написано. Резко схватил за предплечье: – Нха! (Нет!)

Остальные испугались. Вздрогнули. Отошли на пол шага. Крестьяне, услышав это и взглянув на Немого Господина, тут же возмутились и испугались одновременно. Никто не мог так кричать на уважаемого человека, а тем более так грубо держать его.

– И ин ка́ла томи́си! (Ты не можешь прощаться!)

Каталина обозлилась. Резко подала руку к шпаге. Тоук перехватил ее. Поднял конечности до плеч. Девушка буквально угрожала ему своими колкими и черными, горячими глазами. Медленно покачала головой справа налево, будто отговаривая и заставляя ее отпустить.

– Нха, – настойчиво подошел и стал почти в плотную. – А фратато́ми и́ло ороха́си во ра́хис и́ло хари́с, и́ха а ин фрат ила́ томи́. (Нет. Я разгневал твоих богов и нарушил твой обет, но я не позволю тебе уйти.)

Ее зрачки быстро расширились, глядя вверх. Тот стал тише:

– Фри́а ко́мори и́ло ороха́си крак кра ка́ра фра́сис, и́ха а ин ка́ла ми́ки ила́ томи́. Ороха́ кьёка́ли ко Ари́сиам фрами́кис ка́ра ту́дум ила́ во ка́ра са́кри кот Расиариас ин ми́ки ка́ра титу́к хаи́с. И, – тон смягчился, – ка́ра фраими́ка во олои́са… – расслабленно опустил их руки. – Ни́а ин ка́ла факи́тас… Ка́ри ороха́си олои́са мо́а… (Пусть гнев твоих богов обрушится на мою незащищенную голову, но я не могу дать тебе уйти. Богиня любви Арисиам отдала мое сердце тебе и мой внутренний Расиариас не даст моему огню потухнуть. Ты мое проклятье и благословение… Мы не можем расстаться… Сами боги благословили нас…) Женский взгляд бегал по его глазам, будто не зная за что зацепиться. Зрачки ее были крупными, а сердце – быстрым. Проглотила слюну.

– А то́ми фра ка́си ми́кро… – тихо прошептал он и сжал тонкие предплечья, подаваясь к ней всем телом. (Я сейчас думаю о том же…)

Глаза ее расширились, а по телу пробежала дрожь.

– И́ло хари́с… – с печалью протянул, расслабляя ладони. – Ни́а ин фра́и фро́ка фра ка́си то́рма. (Твой обет… Мы не должны даже думать о таком.)

– Ко Тоук… – тихо протянула, не взирая на окружающих.

Тот ласково улыбнулся. Внезапно подбежали трое с крупными палками и замахнулись на татуированную спину.

– Тоук! – вскрикнул Адриан.

Влюбленные тут же вышли из транса.

– Отпусти Немого Господина!

Палки тут же разбились о прозрачный и красный щит. Древесина разлетелась по брусчатке щепками. Воин мгновенно повернулся, выхватив топор из ножн. Закрыл собой Каталину.

– Си-ка́ро хад ки́зо?! – угрожающе выкрикнул на троицу. (Что вам надо?!)

Те шокированно отступили:

– Колдун! Аа! Это колдун!

Горожане тут же побросали свои орудия и разбежались, полагаясь на то, что их любимчик дальше справится сам. Девушка же не сразу поняла, что происходит, но когда осознала это, удивилась самой себе. Ее рефлексы сложно назвать медленными, но она не выхватила шпагу, дабы обороняться, а добровольно стояла за широкой спиной и ждала защиты. Как это понимать? Она сама не знала. Разозлилась на саму себя. Опустила глаза, сжала кулаки.

– Ко Ласика́нда, – обернулся молодой человек, – лаа́ и? – спрятал топор и полностью повернулся. – Ин ха́рак? (Ласиканда, как ты? Не испугалась?)

Адриан посмотрел на беспокойную Ванду, что смотрела вслед беглецам:

– Я конечно всё понимаю, любовь, романтика, переломанные ноги, но может пойдем дальше? Местные точно не в восторге от нас.

– Я бы с радостью, – повернулась к нему. – Но мы собирались прощаться, – посмотрела на парочку.

Каталина взглянула на нее.

– Я так поняла, он тебя не отпустит, а ты как-то не сильно убегаешь. Давайте вы определитесь на рынке? Мне нужно немного еды и пойдем дальше.

Девушка кивнула.

– И чем быстрее мы уберемся отсюда, – осмотрелся вор, – тем лучше.

– Хах, обстановка не нравится? – пошла вперед ведьма.

– Нет, – следил за каждым. – Просто много знакомых тел, которые я в свое время обобрал, – поспешил следом.

– Заканчивай с этим.

– Не могу. Я ничего не умею больше.

– Тогда научись.

– Сказать легче, чем сделать.

– Хах, я и не говорила, что это легко.

Тоук с Немым Господином пристроились сзади. Покосились друг на друга. На базар ведьма пошла сама, оставив знакомых на площади. Адриан не знал куда себя деть. Тоук как раз решил кое-что уточнить. Посмотрел на девушку, обращенную в другую сторону. Каталина всё ещё злилась и не понимала саму себя. Держала руки на груди, раздраженно наблюдая за прохожими.

– Ко Ласика́нда, – ласково обратился, – “тоу́к” ко́па ин ха́ро. (Ласиканда, “тоук” это не имя.)

Та слушала. К ним приближался некий мужчина.

– Ка́ра ха́ро ко Мои́су, – положил руку на ее плечо. – Ала́ка о’ни си. Ко́па по́ри “мои́су”. (Мое имя Моису. Зови меня так. Это значит “сильный”.)

Незнакомец подошел, кивнул на громилу:

– Он Вас беспокоит, господин?

Та покрутила головой. Тоук обратил внимание на человека. Нахмурился, опустив руку. Приготовился схватить топор. Мужчина осмотрел его, вернулся к фехтовальщику:

– Могу ли я сразиться с Немым Господином за пару монет?

Девушка кивнула, показала три пальца, намекая на три монеты. Тот самодовольно кивнул:

– Хах, давайте начнем, – отошел и оголил шпагу, стал в позицию.

Каталина сняла шляпу, отдала знакомому и так же достала оружие, вышла к незнакомцу. Проходящие мимо горожане тут же заинтересовались дуэлью. Начали подходить. Противники стали в позиции. Тоук напряженно сжал поля шляпы. Адриан так же напрягся. Если девушку покалечат, то эти двое получат от Ванды вдвойне. Проглотил слюну, сжимая шарик в руке. Фехтовальщики стояли неподвижно.

Каталина атаковала. Блок, блок, выпад. Противник увернулся. Наступил. Блок сверху, снизу. Отскочила. Осмотрели друг друга. Незнакомец атаковал. Пять блоков подряд. Отбросила его лезвие вверх и ткнула в горло. Надавила на шею. Пошла тонкая струя багровой крови. Противник наблюдал.

– Ах ты сука… – тихо прошептал.

Отскочил, отбросил шпагу. Отошел. Провел рукой по горлу, осмотрел кровь. Взглянул на господина. Злобно плюнул в сторону.

– Хоть одну рану, но я тебе сделаю, – сквозь зубы протянул и начал наступать.

Атака, блок, выпад, лезвием у живота. Отклонилась. Атака, блок, касание, порез. Мужская рубаха окрасилась красным. Противник обозлился:

– Сука!

Ринулся в бой с новой силой. Череда блоков и ответов от девушки. Короткая передышка. Нападение. Ответ. Мужчина уже выдыхался. Указала на него остриём, заставляя сдаться. Отбросил шпагу в сторону. Вернула конец на его лицо.

– Немой, но не глухой… Я не сдамся калеке! – резко наступил.

Девушка отошла на два шага, обороняясь.

– Ко Ласиканда! – взволнованно выкрикнул Мои́су.

Отвлеклась. Порез. Не успела увернуться. Ткань на левом боку была разрезана. Противник довольно улыбнулся, отходя:

– Хах, оступился наш уважаемый господин…

Молча покосилась на кричащего. В глазах ее пылала ненависть. Вернулась к поединку. Фехтовальщик был слишком доволен и горд за себя. Продолжил наступать. Блок, блок, атака, атака. Девушка стала наступать. Противник еле успевал отвечать. Начал отступать. Поток ударов не уменьшался. Атака. Ловко подцепила его гарду и вырвала шпагу из рук, отбросила далеко в сторону. Противник испуганно следил. Отошла рукой в сторону и резко, словно молния, полоснула острым концом по шее незнакомца. Тот пораженно открыл глаза.

– Ты слишком много о себе думаешь, – злобно подумала про себя и опустила клинок, отойдя на пару шагов.

Противник упал на колени, а после и на бок, густо заплывая кровью из разрезанной артерии. Девушка смотрела на всё это без удовольствия и с неким отвращением.

– Сукой он меня назвал. Ишь какой дерзкий, – недовольно высказались мысли.

Встряхнула шпагой, сбрасывая капельки крови. Вытерла глинок о левый рукав, спрятала в ножны и наклонилась к проигравшему. Забрала его кошелек полный монет и пошла обратно.

– Это компенсация, – решила про себя.

Тоук взволнованно наблюдал. Адриан вообще стоял не в силах пошевелиться. Подошла к громиле. С силой и замахом врезала кошельком по лицу. Тот мягко говоря удивился. Схватился за щеку. Забрала шляпу и надела. Взялась за порез, измученно посмотрев вокруг. Рубашка уже блестела на солнце, покрываясь липкой жидкостью.

– Ко Ласика́нда, си-ка́ро до́ка? – не понимая посмотрел на нее. (Ласиканда, что случилось?)

Та взглянула на него как на идиота. Показала рану, кулак, облокотилась на столб какой-то лавки и продолжила мучиться. Знакомый забеспокоился. Зачарованный ещё глядел на агонию, после на труп, который готовились уносить. Вернулась колдунья. Осмотрела компанию, толпу.

– И что случилось? – посмотрела на своих.

– Каталина… – пораженно начал Адриан. – Убила какого-то мужика… – посмотрел на собеседницу.

– Зачем? – сложила руки на груди и взглянула на девушку.

– У них была дуэль… – проглотил слюну, всё ещё отходя от шока.

– Ах дуэль… – кивнула. – Так понимаю мужик не выиграл.

Каталина устало и довольно хмыкнула, посмотрела на нее и кивнула.

– Тогда пошли, пока нас за это самих не убили, – направилась дальше.

– У нас тут раненый, – заметил Адриан.

– Да я вижу, – обернулась. – Но я не могу сейчас помочь. Пошли дальше от людей и там смогу вылечить, – пошла.

Девушка подозвала Адриана. Обняла его за шею и небыстро пошла за ведьмой. Тоук был немного удивлен всему. Погладил щеку. Поспешил следом.